Текст книги "Август 1937-го с Возвращения Короля (СИ)"

Автор книги: Михаил Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Поначалу такое даже не пришло бы ему в голову, – слабость совершенно отбивала не только желание карабкаться по лестницам, но и охоту слегка шевельнуться. Но по мере ожидания, с одной стороны – он все больше и больше беспокоился, а с другой – чувствовал себя все лучше. Сейчас уверенность в своих силах достигла такой отметки, когда он уже физически не мог усидеть на месте.

Приготовления он начал с осмотра личного оружия, а закончил самым трудным – натягиванием и шнуровкой ботинок одной рукой. Исключительно неблагодарное, как выясняется, занятие...

Стояла ночь. На небе уже мерцали звезды, а значит, было далеко за девять вечера. Глупо, конечно, вылезать в это время, – но Вик был солдатом-егерем, и рассуждал обыкновенно, – раз он ни при каких обстоятельствах не сможет дать неизвестным бой, значит, надо рассчитать так, чтобы в случае встречи с "ними" у него был шанс проскочить незаметно. А в темноте таковые шансы, по его мнению, повышались, – как никак, он был хоббитом, а попробуй, найди одинокого пуганного хоббита в огромном лесу? Особенно, если его там и не ждешь...

Соображения скорей иллюзорные, но ничего лучше Вик выдумать не смог и, с трудом затянув на себе ремни снаряжения и закинув оружие за плечо, он отпер входную дверь.

На улице отчетливо пахло осенью. Лето уже было на излете, и рассчитывать на теплые ночи не следовало... Ну да ладно, ему в лесу не жить. Вик еще раз поправил здоровой рукой погонный ремень карабина, проверил, не забыл ли нож, хлопнув ладонью по чехлу на поясе, и осторожно спустился на первую ветку. Дверь захлопнулась у него перед носом сама, под силой тяжести, и Вик запоздало испугался щелчка пружинной защелки.

Теперь возврата назад не было. Без ключа ему с одной рукой дверь все равно не открыть...

Спускался он очень долго.

Лезть было мало что неудобно – очень страшно.

Однако, оказалось, что лестница была сделана на редкость толково, причем вполне сообразно и для его небольшого роста. Попутно он заметил пару стальных блоков, прибитых к дереву стальными же винтами, – и снял для себя вопрос, каким же макаром Ниэнн поднимала наверх его безжизненное тело (равным образом, как и прочие габаритные предметы).

Уже ближе к земле хоббит все же чуть не сорвался, – принял за надежную опору не имеющий к лестнице касательства хлипкий сучок, который не замедлил надломиться... Впрочем, – обошлось, одной руки, нервно вцепившейся в предыдущую ступень, хватило чтобы сохранить равновесие. Наконец, Вик добрался до последних перекладин и легко спрыгнул на мягкий лишайник.

Он достал компас, разложил его станок и установил на землю. Посветил фонариком. Уже два дня он следил за движением солнца, и примерный его расчет оказался верным, – окно выходило на юг. Значит, идти надо в примерно противоположенном направлении...

Вик попробовал по карте определить свое местоположение, ориентируясь по звездам, но те то и дело закрывало кудлатыми тучами, так что он быстро бросил это занятие, и отправился строго на север, решив что таким манером в любом случае выйдет скорее к Дэргу, чем к Мордорскому хребту. Взяв нужное направление, он поглядывал по сторонам, в надежде отыскать что-то вроде тропы, однако эти поиски оказались тщетными. Каждый раз когда тучи закрывали полную луну, деревья сливались в сплошные темные громады, оставляя минимум обзора и не позволяя ориентироваться сколько-нибудь внятно. Поэтому Вик твердо решил идти, изредка сверяясь с компасом и отставив до рассвета самодеятельные поиски. Зато впотьмах он наверняка наделал уйму следов – достаточно, чтобы Ниэнн могла его отыскать в том случае, если вернется домой с другого направления. Он оставил на столе записку, придавленную для пущей убедительности боевым патроном, и надеялся, что девушка в случае чего не обидится на его неблагодарность.

Постепенно его глаза привыкли к темноте. Памятуя о встрече с гигантскими пауками, он весь обратился в слух, – благо подготовка позволяла положиться на него достаточно уверенно. И это давало плоды. Лес был полон жизни, – то в стороне послышится хлопанье крыльев ночной птицы, то звуки поспешных шагов удаляющегося мелкого хищника, которого Вик вспугивал, похоже, одним лишь колебанием воздуха. Временами порывы ветра заставляли деревья вокруг сгибаться и иногда – глухо трещать, но этим капрала напугать было уже достаточно сложно, – слишком много времени он пробыл в лесах...

Тропы не было, и он шел по пояс в папоротнике, мягко ступая на жухлую листву и лишайник. Иногда останавливался, прислушивался, и твердо шел дальше, стараясь как, бывало, учил инструктор, "слиться" с лесной темнотой...

Карабин Вик держал в положении "на ремне". Поскольку он не мог рассчитывать на интуитивную отработанную вскидку, сосредоточился и старался расслышать опасность раньше, чем "она" расслышит его... Так и надо в лесу. Тут, насторожившись, надо рассчитывать в первую очередь на слух и быть готовым к тому, что стрелять придется с расстояния плевка... Ну, на то есть стрелковый опыт (какой никакой) и пуля с отверстием в вершинке, в твердой цели превращающаяся в цветок с острыми "лепестками"...

Вик прошел с милю, и почувствовал, что начинает уставать. Все же последние дни дались его организму очень недешево, и хотя он по-прежнему находил силы идти вперед, он ощущал, что внимание его все больше и больше притупляется, а боль в ранах все сильнее достает...

Через час он взобрался на невысокий пригорок, на вершине которого рос могучий платан, и вытянув из ранца приготовленный загодя бутерброд, с большим аппетитом его сжевал, запив водой из фляги. Мм да... Он явно переоценил себя. Может, вернуться? Не так уж далеко, да и направление найти несложно – по сути, просто развернуться... Бог с ней, с запертой дверью, – в конце концов, не так уж и страшно переночевать и у подножия "дерева-дома", прохладно, конечно, но терпимо. А там и Ниэнн придет...

Эта мысль, как ни странно, добавила Вику решимости. Едва он представил себе столь конфузную встречу с Ниэнн, – он в полной форме, с оружием, спит на плаще палатке у корней дерева, – как почувствовал очередной прилив тревоги и твердости. Как знать, где сейчас славная девушка, и что с ней?

Черт меня подери, тоскливо вздохнул про себя Вик, и вскинув оружие на плечо, побрел дальше.

Через какое-то время он почувствовал, что не может больше терпеть боль в руке. Он снова остановился, со всем тщанием выбрав безопасную, как будто, опушку, и тщательно прислушавшись к лесу, достал таблетки и отстегнул от пояса фляжку. Не забывая о пауках, Вик остерегся останавливаться под деревом и решил присесть за великанского размера пень, спрятавшись за полусгнивший и поросший мхом ствол неведомо когда упавшего дерева. Здесь и его было практически не видно, а сам он при некоторой повышенной внимательности мог бы разглядеть движение по всей опушке... Луна, вдобавок, выглянула из-за туч, и светила довольно ярко. Спутался Вик, не полная она, а уже изрядно траченная. Ну что ж, наверное, можно было бы попробовать установить по ней дату – одна беда, в лунном календаре Вик разбирался хуже, чем обычная северная свинка в луанских дурианах.

Едва он закончил принимать лекарство, и уже собирался пристегнуть свою флягу в кожаном чехле на пояс, как что-то будто дернуло его за руку, и он поостерегся щелкнуть кнопкой застежки...

Что-то, едва заметное, практически бесшумное, двигалось справа, не выглядывая на опушку и перемещаясь исключительно за деревьями.

То, что Вик все-таки заметил эту крадущуюся тень, было, по сути, чудом. А может быть результатом обострения восприятия от недавнего шока... По крайней мере он был убежден, что в любом ином случае ничего бы не вышло.

Тень замерла возле крайнего дерева у опушки, всего в десятке ярдов от него. Это было близко, очень близко. Ему даже показалось, что он чувствует дыхание незнакомца, и с ужасом ощутил, как внутри все сжимается от страха.

Если бы неизвестный сейчас обнаружил Вика, то ему не пришлось бы бегать за ним по буреломам. Бедняга-капрал чувствовал себя как пресловутый кролик перед удавом... Сразу, с бешеной скоростью заработали мысли, и Вик мгновенно вспомнил, насколько сейчас он беспомощен, – одной рукой он не мог ни вскинуть карабин, ни извлечь бесшумно из кобуры револьвер...

Стараясь не дышать, он вытянул из маленьких ножен в левом голенище широкий и короткий метательный нож, – не предмет штатной экипировки, а дань старому увлечению Большим Дарцем. Метнуть нож он мог ярдов на десять, – хоть в десятискойцевую монету. Одна беда – темнота, хоть глаз выколи. С крохотным ножиком, – да на кого собрался? На медведя?! Так матерый диверсант и пострашнее будет. Куда как страшнее... Вик легко мог догадаться что сейчас будет... Сейчас незнакомец, глаза которого привыкли к темноте не в пример лучше, чем у него, Вика, засечет его за корягой. Потом он неторопливо достанет удавку (почему-то подумалось именно про неё), обойдет Вика незаметно с правого, ничем не прикрытого фланга и в две секунды скрадет несчастного капрала – тот и пикнуть не успеет...

На самом деле так бы все и случилось, если б в следующую секунду Вика ощутимо не хлопнули по шевелюре легкой, но сильной ручкой...

Голос, хотя и несомненно мелодичный, но от этого не менее гневный, прозвучал в грозной ночной тишине как разрыв мортирного кугеля под самым ухом.

– Ты почему не дома, паршивец маленький!!! – Ниэнн буквально захлебывалась от раздражения, – Ты как с дерева спустился?! Тебе кто вставать разрешал!!! А ну встать, когда с женщиной разговариваешь, солдафон чертов, так тебя и эдак!!!

Вик суматошно поднялся на ноги, виновато бурчал что-то под нос, но Ниэнн даже не собиралась слушать его оправдания. Она без церемоний отстегнула от его ремня фонарик, включила и, перво-наперво, оглядела руку, закатанную в лубок. Даже понюхала зачем-то. Потом резко хлопнула Вика по плечу и зачем-то посветила прямо в его лицо. С непривычки капрал зажмурился, понимая, что при этом он смотрится еще более жалко.

– Лекарства пил? – резко спросила девушка..

– Да... – Вик потихоньку собирался с мыслями, а потом выдохнул, – Я за тебя начал волноваться, госпожа... Вторые сутки пошли, а тебя, – все нет...

– И ты, калеченый, пошел мне на помощь? – задорно ухмыльнулась Ниэнн, роясь в перекинутой через плечо дорожной сумке...

– Да, госпожа... – Виновато ответил Вик.

– Ночью?!..

– Ночью, госпожа.

Ниэнн наконец отыскала искомое, и протянула Вику мензурку с какой-то бурой дрянью, заткнутую пробкой.

– Пей, залпом и целиком. Стал быть, решил ты поспешить мне на помощь, сам сообразил, как с дерева спускаться, да еще и нужное направление взял?

Вик выпил микстуру. Гадость, в принципе-то, но пить можно – какие-то травки, вроде. На спирту. С медом... Потом подумал, и решил ответить.

– Надо ведь еще и людей предупредить. Опасность же, госпожа. Серьезное дело.

Ниэнн не опуская фонарика посмотрела ему в лицо. Сейчас его глаза уже не резало так сильно, и он разобрал, что милое личико девушки покрыто тонким слоем какой-то затемняющей пасты, от чего и не давало блика. На нигроу, она, конечно, была все равно не похожа, – скорей на загорелую до крайности шаанку с Заречных Территорий. Вик видал шаанов на цветных иллюстрациях в журнале. Угадайте, в каком? Ну, да, в "Географии для каждого", где ж еще... И впрямь, здорово похоже... И если кожа девушки, благодаря такому косметическому средству, совершенно утратила естественный глянец, то глаза буквально излучали внутренний блеск. Сейчас он явно отдавал гневом. Кажется, капрал и впрямь постарался...

Если бы Вик пригляделся, то возможно и разглядел бы в глазах девушки еще кое-что, но увы, – ему было слишком стыдно.

– Странный вы, однако, народец, – протянула она наконец, – Жить хотите, кажется, еще меньше чем некоторые бактерии... Пойдем домой, чудушко... И как еще тебя наверх-то подымать сейчас?

... За ужином Ниэнн вкратце изложила Вику события последних дней.

– Диверсанты твои нашлись. Сожгли авиационный завод вместе с рабочими недалеко от Дэрга. Потом их отогнали к горам, там они и схоронились, понятное дело, ищут их военные и полиция. Лесничего я так и не встретила, у него дом заперт, а на дверях висит записка, что, мол, искать его нынче надобно в штабе ландвера в доме войта деревни О`нэ, что к северо-западу от северной окраины Леса. Видно, отмобилизовали его по случаю чрезвычайной ситуации... Я, понимаешь, Вик, у него в гостях редко бываю... – Ниэнн как-то смущенно отвела взгляд и зацепила вилкой кусок жареной козлятины.

– А почему, Ниэнн? – Вик отпил кофе и испугано глянул на собеседницу, – не сморозил ли чего неподобающего...

– Да, видишь ли... – протянула Ниэнн, – Я же тут браконьерствую немножко. Ну, там – козленок, волком подраненный, глухарь-тетерев...

Вик понимающе кивнул, имея в виду, что не особенно осуждает такие шалости в Коронных лесах, в чем собственно, слегка погрешил против истины.

– Ну и невеста у него ревнивая, – быстренько закончила Ниэнн, прожевав жаркое, отчего стало яснее ясного, что "браконьерство" то, как раз, было не более чем отговоркой...

Вик благоразумно воздержался от развития темы, и свел разговор в другое русло.

– Как считаешь, Ниэнн, когда я смогу без натуги до своих добраться?

– Единый знает... С грузом, как сегодня – не скоро, через недельку разве что. Ничего, оклемаешься немножко, я тебя провожу. С шеи бандаж уже сейчас можно будет снять – отечность прошла, яд из тканей почти полностью вымыло. А рука – это месяца на два. По-хорошему если... Лубок раньше можно будет снять, но уверенности нет. Вообще – надо бы тебя хорошему травматологу показать, конечно. Дело в том, что неизвестно, что будет хуже, – переход через лес, или моя доморощенная кустарщина. Кстати, – Ниэнн решительно кивнула Вику, – Марш сюда под лампу, посмотрю твои боевые ранения...

Она помыла и продезинфицировала руки, надела тонкие перчатки, достала лоток с инструментами и, дождавшись, когда хоббит закончит снимать китель (чертовски неудобно одной рукой) и устроится на кресле, приступила к снятию повязок. Вик с интересом поглядел на руку, когда умелые пальцы Ниэнн освободили её от лубка, но был несколько разочарован, – выглядела кисть по-прежнему неважнецки. Конечно, отек слегка прошел, и пальцы напоминали уже не сосиски, а скорее буроватые охотничьи колбаски. От такого гастрономического сравнения ужин зашевелился у Вика в животе, но он вовремя сбил мысль в ином направлении.

Ниэнн осмотрела шею Вика, и нашла свой первоначальный диагноз достаточно точным. Теперь можно было обходится и без "воротника", однако Вику категорически не советовали активно крутить головой первое время, пока опухоль не спадет окончательно. Эта часть осмотра, по секрету признаемся, нравилась Вику больше всего, что-то глубоко трогательное было в легких касаниях проворных пальчиков девушки к чувствительным точкам на его шее и затылке...

Он так расслабился от этого, что едва не забылся, и внезапная боль показалась еще сильнее, чем взаправду была, – Ниэнн чуть прикоснулась пинцетом к одной из спиц, сдерживающей тонкие кости пальцев.

– Не воспаляется... – удовлетворенно сообщила она, – Половиной проблемы меньше.

Вик пришел в себя, и с удовлетворением отметил, что сдержался и не отдернул руку, как пугливый ребенок, несмотря на внезапную и острую боль. Привыкаешь ко всему.. Даже к такой вот, хе-хе...

Ниэнн также оценила его выдержку, и одобрительно похлопала капрала по плечу, закончив с перевязкой.

– Молодец! – похвалила она, усаживаясь в свое кресло, поспешно освобожденное "пациентом", – Славный вы народец, однако. Помню, лет пять назад бинтовала ногу одному парню в Мордоре, он поломал голень, поскользнулся на леднике, чуть всю связку с собой не утащил... И знаешь, – до травмы ходил эдаким гоголем, весь такой крутой, что просто сил нет... Тоже кстати, егерь бывший. Только горный... Ну вот. А как зашиб ножку – весь сразу... сдулся. Иначе не назвать. Ты не таков, сразу видно...

– Расскажи, что ли, про ваш Ширр, дружок? – Ниэнн откинулась в кресле поудобнее, – А то я в ваших местах и не была не разу, хотя очень, знаешь ли, интересные там водятся разновидности дроздов...

Вик вздохнул, зачем-то глянул в темное окно с тускло блестящими при свете керосинки ручками и запорами, устроился на стульчике поудобнее и начал рассказ...

О чем рассказывает хоббит, когда его спрашивают о Доме? О Ширре, про его славную (с точки зрения любого хоббита) истории. О Фродо Девятипалом и Сэмвайзе Скромби, про Алую Книгу и потомков Мериадока Тука, по сей день гусиными перьями старательно дополнявшим хронику новых времен. Начав с достопримечательностей, Вик как-то незаметно для себя забылся и неожиданно красочно описал свой родной дом, свою семью, братьев, сестер, отца и мать...

Конечно, ничего особо примечательного во всем этом не было, но для Вика они составляли такую же неотъемлемую часть Ширра, как и Монумент Павшим или статуя Фродо Девятипалого перед зданием ратуши. Вик с гордостью поведал о своей работе в Бри, чуть сбился, когда нечаянно перешел на свой печальный роман, но вовремя остановился и начал описывать службу в Бригаде. Ниэнн внимательно слушала, и казалось, понимала куда больше, чем он говорил, – во всяком случае, ему показалось именно так. Девушка искренне улыбалась, когда он описывал злоключения, неизбежно выпадающие на судьбу любого новичка в бригаде, – старослужащие постоянно учиняли с ними разнообразные розыгрыши и подколы, подчас весьма конфузные. Вик, как опытный автомеханик, не стал бегать по части в поисках "ведра клиренса", но отделался от привычки совать руки в карманы только после недели таскания полных карманов песка...

Вик увлекся. Как-то незаметно он сам по себе подошел к мысли, как много он имел там, далеко, любимого и близкого сердцу, и как легко он недавно мог все это потерять...

Вслух бы он не сказал ничего такого, но плотный комок все же подступил к горлу, а глаза сами собой слегка увлажнились. Вик не стал пытать себя. Все могло быть хуже... Наконец, окончив повествовать о злоключениях "троицы студентов-недоучек", Романо Хамстерна, Макса Бушинга и Лелика Тука, которые вечно влипали в какую-то несуразицу, Вик умолк, не зная, что еще поведать, тем более, что совершенно не был осведомлен об интересных разновидностях ширрских дроздов. Он смотрел на задумчивую Ниэнн, которая сидела напротив него в шортах, рубашке, но без всегдашнего жилета, лишь накинув на плечи шерстяную шаль. Свет от керосинки омывал её фигуру мягко и ненавязчиво, двумя бездонными озерами с чистой платиновой поверхностью блестели глаза, шелком отливали волосы...

Девушка была необыкновенно красива.

Вик внезапно ощутил сильнейшее желание сказать ей об этом, – хоть как-то выразить переполнившее его в один миг восхищение её тихой, уютной и при том, – светлой красотой. Исполненное какой-то необъяснимо-прекрасной грустью личико чуть обострившись из-за теней, а длинные и густые ресницы, как занавесь закрыли сейчас её душу от всего остального мира...

Вик сдержал волнение. Не потому, что желание пропало, а от того, что он очень быстро и живо вообразил себя со стороны, – неряха-капрал, покусанный какими-то дурацкими пауками, почти неграмотный и житейски глупый хоббит, сейчас начнет топорно воспевать красоту умнейшей и наверняка самой искушенной женщины, которая попадалась ему на пути...

Чтобы не выглядеть смешным, он даже попытался оторвать взгляд, – но не смог, и так и любовался молчащей Ниэнн, пока она не подняла глаза.

– А где твоя родина, госпожа Ниэнн? – с трудом подбирая слова и отчего-то разом потерявшись, спросил Вик, – Где твой дом, твоя семья?

Ниэнн улыбнулась и заглянула ему в глаза. В это мгновение Вику показалось, что он уже как бы и не здесь, в уютном дупле огромного дерева, а сразу везде – среди окутанных тьмой зарослей папоротника, чуть покачивающихся в такт слабому лесному ветерку, в мрачных ельниках и заваленных буреломом балках... Конечно, он не мог выразить этого словами. Но к внезапно нахлынувшему волшебству момента, ощущению близости, прибавилась вдруг неуклюжая тревога, страх мелкого существа пред чем-то большим, настойчиво требующий вернуться в уютную норку, забиться туда и не высовываться...

Вик с секунду боролся с этой раздвоенностью, и Ниэнн помогла ему.

– Мой дом тут, дружок. Этот Лес... – она улыбнулась вновь, грустно, но спокойно и, на этот раз глядя не на Вика, а куда-то вдаль, – Тут все, что у меня есть. И все, что было... – она как-то отрешенно вздохнула, не переставая так же странно улыбаться, и сочла нужным добавить, – И тут мне лучше всего. Куда лучше, чем в городе, в Университете, и даже на выездах со студентами... Вы, хоббиты, понимаете, что значит Дом. Так что, я думаю, тебе объяснять не надо.

Некоторое время они молчали. Вик, как под гипнозом, не мог отвести взгляда от как бы изнутри светящегося лица Ниэнн, а она с улыбкой глядела куда-то ... вдаль? Или в глубину лет, а то и веков...

– Я понимала, что ты догадаешься, дружок. На дурака ты не похож, – вздохнула она, смущенно улыбнувшись и пожимая плечами, – Я не люблю посвящать кого-то в это. Не каждый может адекватно отреагировать, про нас говорят сейчас столько всякой ... дряни! Но, пойми правильно, не оставлять же тебя было этим паучкам...

– Да нет, тут я как раз не в претензии, – поспешил заверить её Вик, – Да и в остальном тоже. Просто никогда бы не подумал, как это может произойти...

– И как же это? – улыбнулась Ниэнн, нагнулась и плеснула себе в кружку золотисто-янтарного напитка из кувшина.

– Как-то очень буднично... Обыкновенно, – сознался Вик, глупо улыбаясь, – Если бы и стал фантазировать себе встречу с Перворожденными, придумал бы что-нибудь... Волшебное... ну не знаю... необычное.

– Все в этом мире очень обыкновенно, – Ниэнн чуть отпила прохладный напиток, оторвалась от воспоминаний, и сходила за кружкой для Вика.

– Давай-ка выпьем по кружечке, и на боковую, – предложила она, – На завтра, правда, мы с тобой планов так и не придумали, но, уверяю тебя, весь мой опыт подсказывает, что бесполезное это дело...

Вик так и не спросил её сколько ей лет.

И не стал интересоваться, есть ли у неё родня...

Ответ на второй вопрос он почему-то понял сам, фибрами кожи впитав исходящую от девушки грусть.

Ответ на первый вопрос его в этот момент просто не интересовал.

Забегая вперед, скажем, что он не заинтересовал его и в дальнейшем...

...Командир бежал. Этот способ передвижения был для него не внове, – когда ты хищник по профессии, тебе нередко приходится выступать то в роли загонщика, то в роли дичи. Но по тоннелям бегать ему еще не приходилось, а право же, зря, – дело было в высшей степени занятным, новым, и потренироваться перед ним было бы весьма кстати. Однако – знал бы где упасть...

Группа, которая сейчас шла за ним, была в принципе не совсем его группой. Он расстался с физически очень сильным, но, справедливости ради, слегка медлительным Терном, обладавшими другими незначительными, но заметными недостатками Ржавым, Сойкой, Рубцом, Тараканом и Голубем, Пинк, и с прочими. Он знал, что больше их не увидит, и слегка завидовал ребятам. Их судьбы уже закончились, и совсем скоро их земное существование пресечется в яркой вспышке сознания, и они махом воспарят туда, куда еще живым войнам путь заказан... После некоторых трений с Саллахом он все же оставил у себя ласковую Омелу, чуточку своенравную Флэйм, и безоговорочно, – великолепного во всех отношениях Молчуна. Ребята, которых выделили ему, были немногочисленны, но нравились ему даже больше оставленных в Аальдровене, – высокий, костистый и гибкий Полоз, состоящий, казалось, из одних мускул, Граб, массивный, но ловкий и верткий Булат, отличный снайпер Искра и миниатюрная, но исключительно опасная Оса. Командир поглядывал на них, и не переставал поражаться, где Руководство сумело набрать таких замечательных ребят, и в который раз проникался уважением к преподавательским способностям М`Тойнби, который сумел сделать из зачуханных беспризорников-сирот воинов. Конечно, и сам Командир много для этого сделал, однако он-то имел дело с уже "ограненным" материалом, отборным и качественным, ему оставалась лишь "тонкая шлифовка".

В том, что они справятся с "Кувшином", Командир нисколько не сомневался. В том числе и потому, что с ними теперь был Геннеорг, – этот воплощенный заряд ненависти к нордлингам, помноженной на годами отточенный навык, силу пещерного медведя, профессионализм старого подпольщика и острый ум. Именно Геннеорг вел сейчас группу, а не он – Командир лишь принимал решения, а нужды в этом пока не было, ибо, из ныне живущих, никто лучше орка не знал сейчас эти подземные ходы, где он провел в общей сложности полтора года, готовясь к операции. Так что сейчас Командир вел своих бойцов за старым орком, и несколько не сомневался, что они выйдут именно туда, куда следует. То же, что их группа стала меньше, волновало Командира меньше всего. Ему случалось водить в бой отряды гораздо больше дюжины, однако любил он именно вот такие, компактные группы, где примерно знаешь, чего от кого ждать, и нет ничего лишнего. С такой небольшой группой он может действовать автономно, и достаточно долго...

Они шли уже пятый час. Часто тоннели уходили почти отвесно вниз, потом они ныряли в смежные лабиринты, и подымались вверх, почти к поверхности, иногда приходилось быстро разбирать завалы, иногда – они едва ввинчивались в ходы, где, казалось и крупная собака не пройдет. Но ни разу не попадали в тупики...

Неоднократно Геннеорг осторожно перешагивал через хитро установленные противопехотные мины, специальные минерные, поражающие все не осколками, а ударной волной и перепадом давления.

Они вовремя стартовали – охота была в разгаре, но охотники даже не подозревали, что стая разделилась... Впрочем, мины были слабой помехой, их главное было заметить, – а Геннеорг, такое чувство, почти точно знал каждый раз, где быть новой смертельной ловушке...

Перерывов не делали. Итак приходилось слишком много времени тратить на завалы, переходы через широкие трещины, когда ребятам надо было снимать ранцы и одевать их снова. По прикидке Командира, им оставалось идти еще очень изрядно, – они шли не по самому прямому пути, не на Перевал, а чуть южнее, в лесистые предгорья. Однако, ребята начинали уставать, и когда Геннеорг приостановился, Командир этому даже обрадовался.

– Пусть передохнут детишки, – негромко выдохнул урукхай, и присел на ровный пол построенного многие века назад гномами тоннеля, – Вроде мы уже не в ущелье. Командир, ты не против?

– Нормально, – согласился Командир, снимая с плеча винтовку и чуть ослабляя пояс, – Группа! Десять минут на отдых. Оса, – внимание, тоннель позади. Не шуметь, всех касается. Не дотрагиваться металлом о камень. Не топать. Выполнять.

Все, кроме Осы, слаженно и бесшумно опустились на пол. В тишине пещеры было слышно только тяжелое, – и впрямь, замучились, – дыхание ближайших к нему ребят. Как показалось Командиру, парни и девушки легко свыклись с новым составом. Разве только Омела и Флэйм чуток подозрительно поглядывали на довольно симпатичную Искру и стройную красавицу (это было видно даже в камуфляже) Осу, которая, как ханжески накапал Командиру Саллах, согревала постель Муртази все время базирования в подземелье под Замком. Видимо девушки решили, что Оса не изменит своему обыкновению, и попытается соблазнить Командира из чистого спорта. Типично женская логика – притом, что времени на всяческие "шуры-муры", и вообще на сколь ни будь насыщенный досуг, ни у кого в группе нет и не предвидится... Сам Командир как ни старался, не заметил за Осой каких-либо порочных наклонностей, к тому же он отлично знал послужной список этой невысокой смазливой девочки. Семеро убитых, да не как-нибудь, а кинжалом, и из них трое, – кадровые разведчики и военные советники, волчары, каких еще поискать. Конечно, миловидность иногда весьма помогает девушке приблизится на нужную дистанцию даже к такому хорошо охраняемому "объекту", как военный советник, но нанести удар мало, – надо нанести его точно, а потом еще и уйти от преследования, заметая следы. Это задача настолько нетривиальна, что обычно в таких случаях исполнитель "акции", – одноразовый смертник. Оса успела даже за свою короткую жизнь "ужалить" семь раз, – и Командир мог ей доверять...

– Сколько еще идти? – негромко, так чтобы никто не услышал его кроме орка, спросил Командир.

– Недолго... По тоннелям – недолго, – проворчал Геннеорг, вынул из нагрудного кармана кителя плитку жевательного табака, отломил кусок и сунул за щеку, – Потом пойдем через шахты, которые бросили лет шестьсот назад. Там будет просторно, да только всякого хлама многовато...

– Не соскучился по солнышку, старый червь? – ухмыльнулся Командир, глядя как Геннеорг сосредоточенно перемалывает зубами мерзкую, на его взгляд, жвачку.

– Гыррагх! – фыркнул урукхай, – Тут кости моих предков лежат, тех, что погибли, когда рубились в древности с бородатыми! Где мне еще должно быть лучше, скажи мне на милость? В старых штольнях, кабы поискать, может и найдутся клады былых королей Мглистого, великих орков прошлого... Только кому они нужны, эти клады! Пусть лучше никто не беспокоит бренный прах, старые предания... Бородатые, говорят, когда отбили Мглистый у Второго Каганата, кипятком ссали, оттого, что не могли найти сокровища Верховного, Гробницу Больга и других Великих. И хрен им, и не найдут ничего, кишка тонка...

Командир вздохнул. Орков и их извечную "заклятую любовь" к гномам, видно, не исправишь ничем. Однако он не знал, что бывший шахтер, казалось, уже много десятилетий как утративший праздное любопытство, так хорошо ознакомлен с историей своего народа...

Геннеорг, видно, прочитал это в его взгляде, довольно хмыкнул и обильно сплюнул в подставленную ладонь, которую без всякого пиетета вытер о штаны. Потом поковырялся толстым, чуть изогнутым ногтем между длинными верхними клыками, оттопыривая серо-бурую толстую губу, и не удержавшись, похвалился:

– А что думаешь, старик Геннеорг даже не знает, с какой стороны книжку держать надо?! Не такие мы тупые, как кажемся, брат...

Командир улыбнулся. Он и не думал делать таких выводов, – слишком часто старый урукхай демонстрировал острый и светлый ум, смекалку и хитрость, чтобы считать его тупым.

– Геннеорг, а нас, гладкокожих, ты не считаешь исконными врагами? Такими, как гномов?

– Неее... – протянул орк, вытирая губы рукавом, – Нет. Вы рождены под Желтой Мордой, там растете и помираете. Вас только хоронят в земле, да не очень-то и глубоко... Зато нужна вам наша руда, наша нефть, наши залежи селитры и наши бокситы, титан и бериллий, марганец и олово, мифрил и полдоний... Да и золото вы любите, серебро, платину и самоцветы. Даже взять вот мрамор с гранитом, кремень и кварц, – и до тех вы охочи, хотя мусор это, говоря по чести...