Текст книги "Восстание"

Автор книги: Менахем Бегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Августовским днем 1944 года мы совершили нападение на полицейские участки в районах границы между Яффо и Тель-Авивом, в Абу-Кабире, в Неве-Шаанане и на штаб английской разведки в самом Яффо. У этой операции не было, как в предыдущих атаках, какой-либо особой цели. Мы всего лишь хотели достать немного оружия у британской полиции. Мы тогда единогласно решили не совершать нападений на военные лагеря, базы и арсеналы, ибо Великобритания и союзные государства сражались не на жизнь, а на смерть с фашистской Германией. Это решение, продиктованное политической дальновидностью, неукоснительно выполнялось до мая 1945 года, когда в Европе пал ’’Тысячелетний Рейх”. И все же британская полиция и находящееся в ее распоряжении оружие всегда были целью наших ударных сил, которым сейчас предназначалось выполнить первую операцию Иргуна по конфискации оружия. Полицейские участки интересовали нас наличием в них винтовок и пулеметов. Нашей главной целью было старое здание английской разведки, которое мы взорвали еще весной. Судя по имеющейся у нас информации, в неповрежденном крыле здания находилось большое количество автоматического оружия. Мы смогли выполнить лишь часть намеченного плана операции. Наши ребята так и не смогли достичь арсенала. Имевшиеся у них взрывчатые вещества были недостаточны для взрыва монументальной кованой двери, ведущей в неповрежденное крыло здания. Мы возобновили попытку достать оружие, но ребятам пришлось отступить из-за завязавшейся на границе Тель-Авива и Яффо ожесточенной перестрелки и полного блокирования старого здания британской разведки. В других местах все шло по заранее намеченному плану. ’’Добыча” не была особенно большой, но ребята, приобретя некоторый опыт в результате удач и поражений, были рады, что не возвратились с пустыми руками. Ударные силы выполнили свою задачу. Силы революционной пропаганды подхватили эстафету ударных отрядов. По всей стране было расклеено наше коммюнике, в котором кратко сообщалось о столкновениях Иргуна с врагом. Что касается оружия, то мы упомянули, что в одном из полицейских участков мы ’’конфисковали” 14 винтовок и автоматов:

Могли пойти толки и пересуды, а у врага было много чутких ушей. Однако беспокойство прошло так же, как и началось. Могучие докеры из Салоник поняли необходимость хранения абсолютной тайны. Типография заработала. В подполе был поистине ад. Воздух был неимоверно затхлым, жара невыносимой. Типографию можно было сравнить с горном доменной печи. Но бойцы Иргуна не знали ни сна, ни отдыха, часто трудясь без перерыва двадцать четыре часа в сутки. Наверху наши ребята тоже трудились до изнеможения, хотя в несколько большем комфорте. Над подпольной типографией располагалась скромная столярная мастерская, бравшая от населения заказы на изготовление мебели. Периодически к мастерской подъезжал большой грузовик. Все в округе были уверены, что он доставляет доски в мастерскую и отвозит готовую мебель заказчикам. Но ничьи глаза не видели, что между досками были надежно спрятаны рулоны бумаги, той священной, выстраданной и необходимой бумаги, ради которой собственно и была создана столярная мастерская. Эта подземная типография так никогда и не была обнаружена английскими ищейками. Только в дни образования государства Израиль мы сообщили населению о ее местонахождении.

Отпечатанные материалы мы распределяли по региональным центрам, которые, в свою очередь, уже распространяли их среди населения и клеили их на стенах. Этим занимались силы революционной пропаганды. Мы стремились расклеивать наши газеты и листовки в тот же день по всей стране. Поэтому мы и организовали междугороднюю почтовую службу. Перевозка печатных материалов, как и транспортировка оружия, совершалась прямо под носом военной полиции.

7

В общем, силы революционной пропаганды действовали рука об руку с ударными силами. Иногда силы революционной пропаганды упреждали ударные силы с целью подготовить население и объяснить ему цели предстоящей операции. Бывали иногда случаи хотя и редко, когда силы революционной пропаганды действовали вместо ударных сил. Листовки – вместо пуль. Одна из таких операций была связана со Стеной Плача.

Ожесточенный спор, разгоревшийся по поводу Стены Плача и Старого города был, вероятно, точным отображением всей борьбы за власть в Эрец Исраэль. Британским властям в этом отношении надо отдать должное, ибо они слишком хорошо понимали политическую ценность традиционных символов. Ведь Дизраэли писал по-английски, а не на иврите, что сильные мира сего ведут за собой народы силой оружия или силой традиций. Британская политика посему осторожно относилась к могучей силе традиций иудаизма, как и к традиции ислама. Как всегда Уайтхолл направил ’’компетентную” комиссию по расследованию всего сыр-бора подмандатной Палестины. Седобородые ученые мужи, члены комиссии, опубликовали свой ’’вердикт”, на этот раз в форме ’’Ордера совета 1929 года”. Приводился целый ворох ’’неоспоримых научных фактов”, которые якобы свидетельствовали о том, что мусульмане-де имели исключительное право на владение Стеной Плача и на прилегающую к ней территорию.

Посему евреям ’’запрещалось” трубить там в священный рог ’’шофар”

Англичане, известные своим пристрастием к неукоснительному исполнению законов, тщательно следили за проведением в жизнь этого предписания. И если они постановили, что самые камни Стены Плача или древние синагоги принадлежат мусульманской мечети, построенной на руинах той же синагоги, то закон должен был выполняться неукоснительно. Святая святых? Древние традиции? Воплощенное в камне свидетельство славного прошлого? Хартия вольности, высеченная в камне? Именно исходя из этих соображений, Стена Плача должна быть отнята у евреев. И как играли на руку британским властям неожиданные союзники англичан среди самих евреев, которые, становясь в позу презренных снобов, ратовали за ’’прогресс” и во всеуслышание заявляли о том, что несколько молочных коров датской породы более ценны, чем куча никому не нужных черепков и камней!

И все же древние камни говорили сами за себя, изобличая пресловутых ’’поборников прогресса”, пытавшихся произвести должное впечатление на иностранцев своей мнимой свободой от ’’предрассудков”.

Эти камни никогда не молчали, не молчат и не будут молчать. Они не кричат, нет. Они шепчут... Они мягко напоминают еретикам и верующим о том доме, который когда-то стоял в незапамятные времена на этом же самом месте; о воинах, склонявших перед ним колени; о пророках и провозвестниках, вещавших именно здесь о приходе Мессии и сотворении чуда; о древних героях, павших у этих камней, сражаясь с врагом; о том, как была распята правда, и о великом племени, все уничтожившем на своем пути... Это был дом и это была страна, со своими рыцарями и королями, которая была нашей задолго до того, как англичане стали народом. Память об этих камнях освещала надежду для будущих поколений нашего народа.

С первых лет порабощения еврейского народа, Стена Плача была безмолвным свидетелем горя и стона его. Пусть не брюзжат циники о пресловутой ’’мистике”. Голос истории – не мистицизм. Это фактор действительности. Именно этот голос и пыталось подавить правительство Великобритании. Командование британских войск в Палестине запретило евреям трубить в праздники у Стены Плача в священный ритуальный рог – шофар. И тогда евреи осмелились игнорировать ’’высочайшее повеление”, как это делали юные последователи Зеэва Жаботинского целых тринадцать лет. Последовал отвратительный и унизительный спектакль. Мне пришлось стать свидетелем такого спектакля в Судный день 1943 года, когда вместе с группой евреев, я пришел молиться к Стене Плача.

Был заход солнца. Группа скорбящих евреев взывала к Богу – это была ’’неила” завершающая молитва.

В эти дни на европейском континенте гибли миллионы наших братьев... И вдруг, с обеих сторон на евреев, столпившихся в узком проходе у Стены Плача, ринулись британские военные полицейские с винтовками и автоматами наперевес. Они стояли, широко расставив ноги, угрожая молящимся самим своим присутствием. Они явились сюда ’’именем Короля”, чтобы предотвратить ’’нарушение закона”: трубный глас шофара на закате самой священной субботы из всех суббот.

В конце молитвы англичане начали протискиваться, усиленно толкаясь локтями, к самой Стене. И когда, несмотря ни на что, раздались все-таки призывные звуки шофара, гневу угнетателей не было предела. Началось массовое избиение молящихся; в воздухе слышался свист нагаек и глухие удары дубинок. То там, то здесь раздавались крики раненых. Послышалось пение ’’Атиквы”.

Наконец все стихло. Военная полиция исчезла, как и появилась.

В эту ночь мы все, сжимая кулаки от мучительной боли и гнева, стояли у Стены Плача. Мы сказали друг другу: ’’Это и есть настоящее рабство. Что не осмелились сделать римские наместники, сделали английские солдаты. Что наши древние предки отказывались терпеть от древних угнетателей, ценой жизни и свободы, терпит вот уже целое поколение евреев, которые считают себя самыми непокорными из рабов. Народ, который не защищает самые святые для него места, даже не пытается защитить их, – не свободен, что бы он там не говорил о свободе. Люди, которые позволяют, чтобы их священное место и самое сокровенное чувство безнаказанно топтали кованые сапоги угнетателей, являются рабами по духу. И мы решили тогда, раз и навсегда отбить охоту у угнетателей нарушать своим презренным присутствием величие наших святых мест и осквернять святость наших праздников.

На следующий Новый Год за десять дней до Судного дня мы вспомнили пережитый нами стыд и принятое нами решение. Мы решили не позволить угнетателям повторить и на этот раз прошлогодний спектакль. Если избиение все-таки произойдет еще раз, то мы не оставим это безнаказанным. Мы составили сложный, как в психологическом, так и в практическом отношении, план. Основная работа по выполнению этого хитроумного плана возлагалась на силы революционной пропаганды. Мы начали издавать предупреждения британскому командованию. Ночь за ночью на стенах городов и селений расклеивались листовки с предупреждением Иргуна. Они были собраны воедино в следующем заявлении, текст которого был отпечатан на иврите и английском языке:

1. В Судный день у Стены Плача соберутся большие толпы народа, чтобы почтить память мучеников Израиля, павших на поле брани и погибших в нацистских крематориях, газовых камерах и застенках английских тюрем.

2. Принципы гуманности современной цивилизации говорят, что святые молитвы не должны быть нарушены и святые места – осквернены.

3. Британскому правительству, временно правящему Родиной еврейского народа против его воли, предписывается не нарушать святость еврейской религии и праздников.

4. Любой английский полицейский, который в праздник Судного дня осмелится ступить на площадь, окружающую Стену Плача и нарушить традиционную службу, будет расценен нами как уголовный преступник и с ним поступят соответственно.

Наши предупреждения издавались одно за другим, а Судный день приближался. В Иерусалиме, да и во всей стране чувствовалось напряжение. Никто не имел ни малейшего представления, как мы намеревались защитить честь еврейского народа. Некоторые опасались страшного кровопролития у Стены Плача в Судный День. Другие доказывали, что Иргун-де ведет ’’войну нервов” с англичанами. Кое-кто сообщал о скоплении британских войск в Старом городе. Были и такие, кто, как всегда, шутил и не придавал этому особого значения.

Официальные еврейские учреждения, конечно, не оставались пассивными наблюдателями. Были срочно написаны и распространены статейки о нашем ’’преступном фанатизме”. Статьи сопровождались действием. К главному раввинату обратились с просьбой ’’уничтожить” всю нашу подготовительную работу одним росчерком пера... Раввинат, конечно, тут же откликнулся на просьбу. От имени раввината было опубликовано ’’воззвание к еврейскому народу”, в котором говорилось, что трубить в шофар на закате Судного дня является просто традицией и ничем большим. Собственно говоря, придерживаться традиций, дескать, необязательно. И, кроме того, ’’официальный закон и есть единственный и непогрешимый”.

Мы не отступили, мы преисполнились сознанием важности нашей миссии больше, чем когда бы то ни было.

Мы решили довести свой план до конца. Мы исходили из того, что британское правительство было поставлено нами в неловкое положение в психологическом и даже политическом отношении. Мы полагали, что англичане, вследствие этого отступят. То, что Стена Плача действительно является святыней из святынь, безоговорочно признавали все. Британскому правительству было нелегко решиться на кровопролитие в день религиозного праздника и в то же время кричать о своей ’’цивилизованности”.

Конечно, мы не собирались провоцировать кровопролитие у Стены. Мы рассчитали наш план до мельчайших подробностей. Вначале мы развернули психологическое наступление, практическое значение которого должно быть ясно каждому, кому известны хотя бы азы стратегии и тактики ведения войны. Полная победа может быть иногда достигнута действием одного лишь психологического оружия.

Иногда, правда, этого недостаточно. Мы понимали это. Нам было хорошо известно, что если враг, несмотря на многочисленные предупреждения, осмелится все же послать к Стене Плача своих полицейских в праздник Судного дня, как он это делал на протяжении тринадцати лет, то мы не сможем привести наш план в действие. Потому, что пострадают старики, женщины и дети. Все тактические преимущества были поэтому на стороне врага.

Нам было ясно, что наше намерение не ввязываться в стычку с англичанами у Стены Плача, должно содержаться в глубокой тайне. Главная сила наших предупреждений была в том, что враг предполагал самое худшее.

Англичане были уверены, что если они осмелятся подойти к Стене Плача, то они будут обстреляны со всех сторон и понесут тяжелые потери.

Итак, мы хранили нашу тайну, и это оказалось довольно просто. Мы решили использовать наше психологическое оружие до конца. Если враг повторил бы свое святотатство, то мы поразили бы его совсем не там, где он ожидал. Мы одновременно совершили бы налеты на места дислокации правительственных войск в разных местах. Таким образом, родилась идея о нападении на форты Тегарта* в Хайфе, Бейт-Дегане, Калькилии и Катаре.

* Полицейские участки, ощетинившиеся дзотами, больше похожие на фортификационные укрепления. Форты Тегарта были построены по всей стране по совету сэра Джеймса Тегарта во время арабских волнений 1936-1939 гг.

Комбинация психологических мер воздействия на врага и конкретного плана проведения наступательной операции была успешной. В ту ночь мы совершили нападения на форты Тегарта, но это не было мщением за действия англичан у Стены Плача. Враг отступил. В Судный день 1944 г. впервые за 14 лет британская военная полиция не осмелилась даже приблизиться к Стене Плача. Каски британских полицейских виднелись в отдалении. Молитва не была нарушена. Громкие звуки шофара звучали действительно величественно. Человек, извлекавший эти торжественные звуки, больше не был ’’нелегальным”. Он не прятался и не скрывался. Теперь он стоял на виду у всех и гордо трубил в шофар – фанфары восстания.

По мере нарастания борьбы, деятельность сил революционной пропаганды становилась все более опасной. Наши люди, расклеивавшие призывы к восстанию, листовки и воззвания, не были вооружены. Мы берегли оружие для наступательных операций. Британские сыщики и полиция были вооружены. Поэтому расклеивание листовок часто сопровождалось стрельбой. Призыв к восстанию был скреплен кровью наших ребят. Один из них, Ашер Тратнер, был ранен, а затем самым бесчеловечным образом замучен.

Ашер Тратнер учился в восьмом классе Хайфской средней школы. Он вступил в ряды Иргуна в самом начале восстания и работал в силах революционной пропаганды. Однажды ночью, расклеивая листовки, он был ранен в бедро патрулем британских войск. Что же делает полиция цивилизованной страны с раненым, будь это даже раненый враг? Раненого юношу даже не показали врачу и не отправили в госпиталь для оказания первой медицинской помощи. Ослабевшего от потери крови Тратнера с открытой раной на бедре отправили в военную тюрьму в Акко. Состояние его здоровья все ухудшалось. Тюремщики привязали его к койке ремнями. Ашеру пришлось оттирать кровь и гной, сочившиеся из открытой раны, лоскутами рубашки. Издевательствам и глумлению над раненым не было предела. Мне говорил раввин Блюм, назначенный властями главным раввином тюрьмы в Акко, что он обратил внимание тюремного начальства на критическое состояние здоровья юного узника. Ответ был очень характерен: ’’Раввины должны заниматься душами заключенных, а не их бренными телами. Не лезьте не в свое дело”.

Дух Ашера не был сломлен, но жизнь оставляла его тело. Когда, наконец, тюремный врач все же осмотрел юношу, ему пришлось лишь констатировать тяжелый сепсис. Ашера отправили в конце концов в тюремный лазарет, но было слишком поздно. Его не спасла даже ампутация ноги. После многих недель страданий в тюрьме и лазарете Ашер Тратнер скончался.

9

Ударные силы с успехом выполняли порученное им дело. Они не давали врагу ни минуты передышки: их подразделения проникали даже в тщательно охраняемые оплоты правительственных войск. Численное превосходство не спасало британскую армию от неминуемого поражения. Армейские казармы, интендантские склады и административные здания правительственных войск были в короткий срок превращены в груду кирпичей и обломков. Стены мощных фортов Тегарта не выдержали ударов подразделений Иргуна. У.С. нарушали график движения транспорта противника, разрушали десятки мостов, взрывали железнодорожные линии, поезда и железнодорожные станции; минировали дороги; благодаря им взлетели в воздух десятки бронемашин. После окончания войны против нацистской Германии, в мае 1945 года, У.С. направили все свое внимание на англо-иракский нефтепровод, не давая покоя этой важной артерии Британской империи на Ближнем Востоке. Во времена действия военного положения У.С. нанесли ряд сокрушительных ударов по расположениям правительственных войск. У.С. нагоняли панический страх на британских военнослужащих и забирали у них оружие. Отборные отряды У.С. проникали на военные аэродромы и превращали дюжины четырехмоторных тяжелых бомбардировщиков в дымящиеся руины. У.С. проникли даже в самое сердце британского режима – штаб верховного командования оккупационной армии. У.С. нанесли ряд ударов и по ’’Бевинградам” – своеобразным гетто для официальных лиц, окруженным километрами колючей проволоки, фортификационными сооружениями, противотанковыми рвами, ощетинившимися дулами пулеметов и дзотами. Офицерский клуб в доме Гольдшмидта, военные бараки в иерусалимском квартале Шнеллера, главный штаб военной британской полиции в Хайфе – вот далеко не полный перечень объектов, которые навещали У.С.

У.С. сыграли важную роль в отмене военного положения в марте 1947 года.

После нашего удачного нападения на дом Гольдшмидта, которое сопровождалось диверсиями и актами саботажа по всей стране, британские власти издали указ о введении военного положения в районах, населенных евреями. Большие города Палестины были оккупированы британскими войсками. Каждый квартал и район города был окружен и изолирован. Движение всех средств транспорта было остановлено. Почтовое сообщение прекратилось. Куда бы еврейские жители Палестины не повернулись, они везде наталкивались на британские военные патрули. Военное положение!

В период действия военного положения У.С. провели около двадцати боевых операций, среди которых было нападение на военный транспорт близ Ришон-Лециона, атака с применением пулеметов и ручных гранат на военный лагерь британских войск близ Хадеры, нападение на военный патруль на главной дороге, неподалеку от Бет-Лидда, несколько атак на военные патрули у самого Бет-Лидда и на военные конвои на юге страны, нападение с применением пулеметов, ручных гранат и двухдюймовых мортир на военный лагерь близ Кфар-Иона, нападение на военный патруль на берегу реки Яркон. Военный лагерь в Хадере был взорван; на пересечении дорог Рош-Айин – Лод был атакован военный патруль; нефтепровод в районе Хайфы был взорван в трех местах, через некоторое время – близ Кфар-Хасидим, также в трех местах.

Апогеем успешной деятельности У.С. в этот период явилось нападение на оплот противника в доме Шнеллера. Тогда ребятам пришлось подорвать монолитную стену под перекрестным пулеметным огнем, затем они проложили путь следовавшему за ними основному отряду, прорвав три позиции противника с противотанковыми рвами и горами колючей проволоки; под непрекращающимся огнем бойцы заложили взрывчатку в намеченном месте и взорвали стену. Затем отряду У.С. пришлось пробиваться сквозь британское окружение. Следует отметить, что к окончанию успешной операции Иргуна англичане стянули к дому Шнеллера огромное количество танков и бронетранспортеров. Несмотря на все эти, казалось бы, непреодолимые препятствия, ребята провели операцию точно по плану. Так было почти со всеми операциями Иргуна, кроме, пожалуй, операции в Акко. Эта операция была одним из наиболее смелых начинаний во всем еврейском подполье, и, возможно, в деятельности всех нелегальных организаций. Бараки оккупационной армии взлетали на воздух, и ребята возвращались на свои базы. Танки и бронетранспортеры, подорванные У.С., превращались в исковерканные железные остовы. У.С. останавливали их фосфорецирующими минами. Что собой представляли эти мины? Это были оловянные банки из-под настоящих мин, на которых огромными буквами было вытеснено светящееся фабричное клеймо на английском языке со словом ’’Мины”. В действительности же, так как мы испытывали значительные материальные затруднения и нехватку взрывчатых веществ, банки не содержали ни одной унции пороха. Но выглядели они ничуть не хуже настоящих.

Враг был вынужден признать отчаянную смелость и мужество наших ребят. Главнокомандующий британской армии Иерусалимского военного округа сказал своим подчиненным: ’’Эти ребята дерутся как звери”.

У.С. провели десятки больших и малых боевых операций. О некоторых из них я уже упоминал, о некоторых расскажу в дальнейшем. Все они являются неотъемлемой частью военной истории еврейского народа. За исключением особых случаев, У.С. никогда не устраивали нападений на отдельных лиц. Если У.С. завязывали бой с неприятелем, это означало беспощадную борьбу лицом к лицу с врагом; это были первые партизанские битвы израильтян против угнетателей со времени восстания Хасмонеев. У.С. выполняли то, что мы обещали достопочтенному сэру Уинстону Черчиллю в 1944 году. У.С. поклялись британскому государственному деятелю его же словами: ”Мы будем сражаться н песчаных пляжах и на пыльных проселочных дорогах, мы будем сражаться в горах и в долинах; мы будем сражаться в городах и в деревнях; мы будем сражаться на улицах и в домах; мы будем сражаться и тогда, когда останемся одни и тогда, когда битва за свободу продлится многие годы...”

Тактика и стратегия У.С. основывались на максимальном использовании фактора внезапности для нанесения ударов. Британские мандатные власти чувствовали себя в Эрец Исраэль так, словно сидели на горящих углях. Генерал Каннигем не раз горько сетовал, что мы, дескать, переняли этот метод от немцев. Практически невозможно противостоять малочисленной группе отчаянных людей, решившихся пойти на все и не знающих страха. Если генерал Каннигем и был прав, утверждая, что наши люди были действительно бесстрашны, то он определенно ошибался в том, что мы, якобы, переняли тактику внезапности у немцев. Смею заверить, что мы не учились этому у немцев, как впрочем и у других. Богатый опыт подтвердил правильность этой теории. Готовность идти на жертвы творила чудеса. Верно и то, что британские вооруженные силы почти не могли устоять против слаженных действий групп Иргуна. И если бывали времена, когда мы терпели неудачи, то мы были обязаны этим не слепому случаю, а ошибке в расчетах.

У.С. совершали налеты на расположения британских войск почти ежедневно, кроме субботы. Иргун соблюдал еврейские религиозные традиции еще со времен пребывания в наших рядах Давида Разиеля, который был глубоко религиозен. И мы также верили. Мы верили в могущество Всевышнего. Мы верили в успех нашей борьбы и в торжество справедливого дела еврейского народа. Хотя нам было прекрасно известно, что наша борьба была обязательной, а потому – позволительной в субботу, мы все же предпочитали в этот день давать отдых оружию. Англичане знали это и ждали прихода еврейской субботы больше, чем христианского воскресенья.

Но мы провели и целый ряд исключительных операций. Одной из них было нападение на первую ’’зону безопасности” в Иерусалиме. Мы провели эту операцию в середине субботнего дня, потому что только в это время окрестность была относительно свободна от праздношатающихся гражданских лиц. В это время дня атаку Иргуна совсем не ожидали. Достаточно сказать, что два высокопоставленных британских официальных лица играли в теннис на корте во второй ’’зоне безопасности”. Это были Гарни – главный секретарь палестинского правительства и Фитцжеральд – Верховный судья Великобритании. Талантливый корреспондент газеты ’’Нью-Йорк Геральд Трибюн” Хомер Бигарт иронически заметил, что когда раздался оглушительный взрыв в первой ’’зоне безопасности”, два почтенных джентльмена прекратили игру, нарушив тем самым традицию, установленную еще сэром Френсисом Дрейком.

Глава VII. ОТКРЫТОЕ ПОДПОЛЬЕ

Британская секретная служба превратилась в живую легенду. Кто не слышал о грандиозных достижениях этого уважаемого заведения? Легенда о нем передавалась из поколения в поколение, из страны в страну; она шагала через континенты, пока все уверовали, что Сикрет Интеллидженс Сервис всезнающа и непобедима. Те, кто больше всего заинтересованы в распространении подобных мифов, прекрасно знают, что в шпионаже, как и на войне, легенды важнее действительного успеха. Сила и могущество британской разведки не основываются, конечно, лишь на удачной легенде. Сикрет Интеллидженс Сервис все еще является значительным фактором в международных отношениях. В ее распоряжении имеется грандиозный опыт, накопленный в течение столетий.

В годы восстания в Эрец Исраэль британской разведке не помогли, однако, ни огромный опыт, ни большие ресурсы. Еврейское подполье наносило разведке Его Величества одно поражение за другим. Именно мы доказали, что вездесущесть британской разведки – миф. Мы развеяли ореол непобедимости над головами самых способных сотрудников британской разведки. Мы доказали всему миру, что многие из них были попросту глупы, ленивы, неповоротливы, и что совсем нетрудно было превратить их в слепцов, гуськом шагающих друг за другом в кромешной тьме.

Почему всеведущая Сикрет Интеллидженс Сервис потерпела поражение в нашей маленькой стране? Одной из причин провала разведки Его Величества являлась привычка думать в одном определенном направлении, что является Врагом Номер Один всякой созидательной мысли. Британские колониальные власти в белых пробковых шлемах привыкли править людьми, далеко отстающими от них по уровню своего развития. Британская разведка формировалась по такому же принципу: в ее распоряжении находились люди, о наборе которых никто и понятия не имел, кроме тех сотрудников, которые непосредственно этим занимались. Великое множество агентов Сикрет Интеллидженс Сервис вербовалось либо игрой на их пристрастии к спиртному, либо на их всепоглощающей любви к деньгам. Ведь всегда кто-то нуждается в деньгах. Другой кто-то тщательно следит за падением собрата и предлагает ему в нужный момент свою дружбу, ’’помощь” или ’’заем”. Дружеские объятия превращаются в мертвую хватку. У того, кто поддался на посулы, требуют подробную информацию.

За это платят приличную мзду. Затем следуют новые задания, за которые, опять-таки, хорошо платят. И горе тому, кто попытается сыграть на кажущемся добрым урчании дряхлого британского льва! Тогда на голову жертвы опускается меч возмездия... Вести дальше борьбу кажется бессмысленным. Жертва все еще пытается бороться с неумолимым роком, но напрасно. Тогда начинается шантаж. ’’Если вы не сообщите нам больше информации, то мы выдадим вас вашим друзьям”. Жертва становится перед ужасающей дилеммой. Ее скольжение по наклонной плоскости продолжается. У нее нет выбора.

Эти методы, которыми пользовалась британская разведка во всем мире с такой эффективностью, превратив свое ремесло почти в искусство, не имели ровно никакого успеха в Эрец Исраэль. Англичане так и не смогли подкупить щедрыми обещаниями и лестью еврейских парней. Бывали, конечно, случаи предательства, но их было мало, и поэтому они не были важны.

Британская разведка также не смогла сыграть здесь на ’’пристрастии” к спиртному. Евреи, в основном, не пьют ни в странах рассеяния, ни в Эрец Исраэль. Евреи вообще непьющий народ. В отличие от Артура Кестлера, я полагаю, что трезвость является одной из самых счастливых характерных особенностей нашего народа. Кестлер не раз жаловался мне на невозможность сговориться с еврейскими поборниками трезвости. Он приводил доводы, что в международных дипломатических кругах принято обычно обговаривать очередное дело за рюмкой-другой спиртного; неспособность пить является в некоторой мере доказательством политического бессилия. Может быть. Следует отметить, однако, что дипломатия за рюмкой виски подобна палке о двух концах. Можно признать, что еврейские руководители до сих пор не доказали своего превосходства в области политического мышления, но это уже определенно не из-за того, что евреи не подвержены слабости к спиртному. Тому есть много причин. Во всяком случае, если я и считаю, что мы должны перенять кое-какие черты у других народов, то уж способность пить определенно не является одной из них. Мне кажется, что другие народы должны учиться у нас, евреев, трезвости.

Британское легкомыслие терпело в Палестине провал за провалом, ибо англичане не брали в расчет серьезность руководителей еврейского подполья. В других нелегальных организациях было немало таких, кто участвовал в боевых операциях подполья не из преданности идеалам, а из страсти к приключениям. В нашем подполье не было искателей приключений или почти не было. В наших рядах плечом к плечу сражались идеалисты, рисковавшие своей жизнью ради спасения своего народа. Ричард Маурер, известный американский журналист и искренний друг еврейского народа, как-то сказал мне: ”Я знаю, ваши ребята сражаются с широко открытыми глазами”.