Текст книги "Восстание"

Автор книги: Менахем Бегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Он беспокоился больше всего о своих родителях и друзьях, которых сразит известие о его смерти. "Передай привет всем ребятам. Пусть не печалятся, – сказал он, тяжело дыша. – Пусть продолжают начатое дело. Напиши моим родителям и сестрам... Успокой их...” Его последними словами были: ’’Матти, Матти, отомсти, о-том-сти...”

Леви умер в страшных муках. Он был ранен в оба легких и задыхался. Каким ужасным было мое положение! Видеть своих умирающих друзей и быть не в силах помочь им. Леви стонал и перекатывался с боку на бок, садился, вставал, кричал, хрипел, пока не замолк навеки...

Майк шутил до последней минуты. Все тот же старина Майк. Я держал его за руку и чувствовал, как холод смерти сковывал его конечности, и все же не мог поверить, что он умирает. Он продолжал успокаивать меня до самого конца: ”Не беспокойся, все еще будет хорошо, мы еще отплатим им”.

Ница лежал спокойно. Я видел, как из раны в спине струйкой текла кровь. Я повернул его на бок и велел не двигаться. Его ранило также и в ногу. Ему было тяжело лежать на боку. Через несколько минут он жалобно обратился ко мне: ’’Матти, можно я снова повернусь на спину? Мне тяжело так лежать”.

Когда, наконец, пришел врач, он отправил меня к остальным, ибо, как он выразился, я ’’чувствую себя хорошо”.

Нет никакого сомнения в том, что большинство наших ребят, скончавшихся от ран, были бы спасены, если бы им была оказана медицинская помощь. Англичане оставили их истекать кровью в течение шести часов...”

Трое из пятерых бойцов Иргуна, взятых в плен в битве при Акко, предстали перед военным трибуналом в Иерусалиме. Теперь мы уже знали, что если мы не спасем их, то никто не спасет их. Мы решили действовать, пока их процесс все еще продолжался. Нам удалось собрать все необходимые сведения. Через некоторое время мы уже поджидали трех британских офицеров, сидя в засаде у плавательного бассейна в Рамат-Гане. Офицеры не явились, пришли два британских полицейских. Мы были разочарованы. Мы знали, что для спасения Абессалома Хавива, Меира Накара и Яакова Вайса мы должны были взять в плен британских офицеров весьма высокого ранга. Двое плененных нами британских полицейских не подходили для этой цели. Но наше разочарование на этом не кончилось. Еврейское агентство мобилизовало Хагану для того, чтобы найти ’’похищенных”. Весьма характерно, что они подозревали или заявляли, что подозревают, что мы желаем привлечь к себе внимание комиссии Организации Объединенных Наций, которая должна была прибыть в Палестину. Хагана опубликовала воззвание, в котором призывала сделать все возможное для "спасения похищенных британских полицейских”. На этот раз они достигли своей цели. Британские власти нашли место, где содержались похищенные. Несколькими днями позже британское правительство помиловало трех бойцов Хаганы, приговоренных к различным срокам тюремного заключения за "нелегальное ношение оружия”.

Трое членов Иргуна обратились к своим "судьям” храбро и с достоинством. Абессалом Хавив сравнил в своей речи наше восстание с восстанием ирландцев против британского правления:

’’Когда сыновья угнетаемой вами Ирландии поднялись на борьбу против вас, когда ирландское подполье поднялось на борьбу с вами, вы попытались потопить восстание в потоках крови. Вы вешали десятки ни в чем не повинных людей, вы убивали на улицах, вы ссылали, вы в своей ярости тупо верили, что преследованиями сломите дух свободной Ирландии, дух сопротивления, который является божьим даром в каждом человеке, достойном этого имени. Но вы просчитались. Кровь замученных борцов объединила народ под знаменем восстания, и вы вынуждены были отступить, оставляя за собой несмываемые пятна крови и страшную память. Несмотря на террор и чинимый вами разбой, Ирландия стала свободной...

Если бы вы были достаточно мудры, британские тираны, то почерпнули бы несколько уроков истории. Примеров Ирландии и Америки оказалось бы достаточно для того, чтобы убедить вас бежать из нашей страны, объятой пламенем восстания. Пламя это не погасить, оно разгорается все больше и больше, с каждой каплей пролитой по вашей вине крови. Вы тогда прислушались бы к словам Бернарда Шоу, сказанным в дни ирландского восстания 1916 года, когда ваши палачи убили четырех ирландских военнопленных.

Бернард Шоу тогда писал:

”Я считаю, что люди, которые так хладнокровно были убиты уже после их пленения, являлись военнопленными, и поэтому убийство их было совершено против всех правил. Ирландец, чья рука протянулась к оружию для борьбы за независимость своей родины, делает только то, что сделали бы в его положении англичане, если бы Великобритания была завоевана немцами. Тот факт, что он осознает, что его враги не будут уважать его права, если он попадется, и что поэтому он должен сражаться с петлей на шее, только увеличивает опасность для его жизни, но в такой же мере прославляет его в глазах его соотечественников, а также в глазах свободолюбивых людей во всем мире. Убитые вами ирландцы займут место рядом с мучениками Эммета и Манчестера, с героями Польши, Сербии и Бельгии, и ничто на земле или на небесах не может помешать этому...”³

Но ваши правители слепы и не желают учиться истории. Кто знает? Быть может, они были ослеплены по воле Всевышнего, чтобы заставить их, со временем, расплатиться за кровь и слезы, которые они пролили в нашей стране и за ее пределами...

Вы, тираны, так никогда и поймете мужества и таких людей, как Дов Грюнер и его товарищи. Они идут на смерть с песней в сердце и на устах. И этого вы, наверно, тоже не поймете: я, молодой еврей, приговоренный к смертной казни, обращаю свой взор и жар сердца к Богу. Я восхваляю и благодарю Его за предоставленное мне право страдать за мой народ и за мою Родину. Я говорю от всего сердца: Будь благословен Ты, Бог, царь Вселенной, который позволил нам дожить до этого мгновения”⁴.

Его товарищ, Меир Накар:

’’Британское правление в Эрец Исраэль потерпело провал... Правительство, чьи чиновники должны сидеть в гетто, окруженные колючей проволокой, – разве это правительство? Правительство, которое тратит половину своего бюджета на содержание полицейского аппарата и одновременно чувствует себя беспомощным перед лицом гнева повстанцев – разве это правительство?”

Яаков Вайс, спасший в Венгрии сотни евреев от нацистов, рассказал о жестоком обращении с ранеными бойцами Иргун Цваи Леуми в Акко. Он предупредил британские власти, что возмездие Иргуна не за горами. ’’Хотя мы и не будем состязаться с вами в жестокости, – заявил он, – в мерзком обращении с ранеными и в садизме, но за все остальное вы заплатите сполна”.

”Мы презираем ваши угрозы, – продолжал он. – Мы знаем, что у этой битвы есть только один исход: наш народ приобретет свободу, а его угнетатели уйдут с нашей земли. Вот почему мы спокойны. Более того, мы счастливы. Ибо не может быть большего счастья, чем отдать жизнь в борьбе за великий идеал и знать, знать совершенно определенно, что мы находимся в рядах тех, кто приближает его осуществление”.

16 июня 1947 года трое британских офицеров объявили приговор Хавиву, Накару и Вайсу: ”Вы приговорены к смертной казни через повешение”.

Все трое запели национальный еврейский гимн ’’Атиква”.

23 июля Хавива, Накара и Вайса вывели из камер смертников и повели к виселицам.

Их последний путь был описан 29 июля 1947 года свидетелем по имени Натан, бывшим в то время узником военной тюрьмы Акко.

’’Этим утром наших товарищей повесили. Мы уже знали, что должно случиться завтра между четырьмя и пятью часами утра.

Как только забрезжил рассвет, мы прильнули к решеткам и, затаив дыхание, беспомощно наблюдали за всем происходящим вокруг их камеры. Майор Чарльтон выехал из тюрьмы уже накануне в полдень, и с тех пор мы его не видели. Ближе к вечеру прибыла группа палачей, набранная в рядах полиции и армии. Они снова проверили все личные принадлежности приговоренных к смерти и забрали с собой четвертого смертника Азиза Мизрахи. Затем британские офицеры объявили смертникам, что их казнят между четырьмя и пятью часами утра. Они ответили громким пением ’’Атиква”, гимна ”На баррикадах” и других песен подполья. Позже они крикнули нам, что смертная казнь состоится в четыре часа в следующем порядке: ’’Хавив, Накар, Вайс. Потом раздался крик: ’’Отомстите за нашу кровь!”

Мы крикнули им в ответ: ’’Будьте мужественны! Мы все с вами!”

В два часа ночи сефардский раввин, которого мы не смогли узнать издалека, был препровожден в камеру смертников и находился там около 15 минут.

В четыре утра Абессалом начал петь ’’Атикву”, и мы, прильнув к решеткам, присоединились к нему. Вооруженные полицейские патрули не замедлили занять своих посты у забора для посетителей недалеко от нашей камеры. В 4.03 был повешен Абессалом. В 4.25 запел во весь голос Меир. Не будучи в состоянии даже дышать, мы присоединились к его пению. Его казнили в 4.28. В 5 часов утра из камеры смертников послышался одинокий голос Яакова, поющего ’’Атикву”. И снова мы поддержали его. Через две минуты он был казнен. Тело каждого из них оставалось в петле 20 минут, после чего их вынесли из камеры.

Главными палачами были Хакетт, смотритель тюрем, и капитан Клоу, надзиратель Наблусской тюрьмы, который казнил Дова и его товарищей. На рассвете через арабского офицера мы известили тюремных надзирателей, что не отвечаем за жизнь любого англичанина, который осмелился войти во двор. Мы объявили голодовку и стали молиться. Позже утром мы обнаружили надпись на стене камеры смертников:

’’Еврейскую молодежь на ее Родине не запугать казнями – А.Х. Нашему примеру последуют тысячи”.

Под надписью была высечена эмблема Иргуна и три имени, следовавшие в том порядке, в каком они были казнены.

Мы прилагаем отрывок из дневника Абессалома, который он вел в камере. В самом начале процесса Абессалом попросил, что если ему суждено будет умереть до того, как он успеет окончить свой дневник, то пусть допишут дневник за него. Его просьба будет исполнена”.

На следующий день были казнены два англичанина. Мы отплатили врагу той же монетой. Мы предупреждали его снова и снова! Он игнорировал наши предупреждения. Он вынудил нас ответить виселицами на виселицы.

Но дни оставались черными, как беззвездная ночь.

Почему англичане привели в исполнение эти бессмысленные смертные приговоры?! Почему смертная казнь все же состоялась, несмотря на наши многочисленные предупреждения и призывы? Быть может, в их ушах все еще стоял отзвук предписания сэра Уинстона Черчилля ’’действовать, как подобает мужчинам”.

’’План виселиц” был разработан Уайтхоллом. Британское правительство полагало, что сломив сопротивление военнопленных, оно сможет переломить хребет еврейскому сопротивлению. Повешение, повешение и еще раз повешение! Нет сомнения в том, что не отомсти мы, в Палестине были бы проложены виселичные аллеи, и чужеземные властители правили бы нашей страной по сей день. Мрачное возмездие, насильно навязанное нам в Нетании, не только спасло десятки еврейских юношей от виселицы, но и нанесло сокрушительный удар по британскому правлению в Палестине. Когда сотрясаются виселицы, режим, покоящийся на них неизбежно рушится. Никто иной, как бывший первый помощник генерального секретаря британского правительства в Эрец Исраэль, полковник Арчер Каст, подтвердил это в совершенно недвусмысленных выражениях. В лекции перед членами Королевского общества полковник Арчер Каст сказал: ’’Казнь двух британских сержантов больше всего повлияла на наше решение покинуть Палестину”⁵.

Когда нация возрождается, ее лучшие сыны готовы отдать жизнь за ее освобождение. Когда империям угрожает крах, они готовы пожертвовать своим унтер-офицерами.

Глава XXII. ВСТРЕЧИ В ПОДПОЛЬЕ

Вынужденное одиночество является неизбежным условием любого подполья. На протяжении всех лет восстания мне пришлось отказаться совсем от удовольствия дружеских бесед, встреч с друзьями, родственниками или просто добрыми знакомыми. Железные законы подполья запрещали ’’несущественные” встречи. Те немногие люди, с которыми мне довелось видеться в те годы, приходили ко мне, чтобы обсудить план очередной боевой операции, работу нашей организации и вопросы, касающиеся нашей борьбы.

Одной из моих самых важных и секретных встреч явилась встреча с представителями специального комитета Организации Объединенных Наций.

Инициативу в данном случае проявили не мы, а члены комиссии. И все же официальные еврейские учреждения ишува, как я уже говорил, утверждали, что все действия, предпринятые нами непосредственно перед приездом членов комиссии ООН в Палестину и во время их пребывания в Эрец Исраэль, преследовали только одну цель: быть в центре внимания и вынудить посланцев ООН вести с нами переговоры. Они относили это даже к операции, которую мы готовили против Дома цитрусовых. Посему уместно было бы рассказать правду о знаменитом туннеле.

Дом цитрусовых находился в Тель-Авиве в британской зоне безопасности. В этом здании размещалась военная полиция и штаб-квартира гражданских властей, в чьем ведении находился большой район, центром которого был Тель-Авив. Дом цитрусовых, как и каждое подобное учреждение британских властей, в годы восстания превратился в хорошо охраняемую крепость, ощетинившуюся пулеметными гнездами, окруженную колючей проволокой и наводящую страх на всю округу. Не раз невинные прохожие падали, сраженные пулями, ибо солдаты за бойницами порой бывали очень ’’небрежны” в обращении со своим оружием.

Прямо против Дома цитрусовых находилось небольшое здание, при котором имелся подвал, вполне пригодный для склада. Одним прекрасным летним днем 1947 года преуспевающего вида бизнесмен навестил хозяина дома и сделал ему выгодное предложение: сдать подвал под склад картофеля. Лысеющий бизнесмен произвел на хозяина помещения впечатление надежного достопочтенного и приличного съемщика. Договор был подписан не-

замедлительно. Купец пригнал к складу первые тяжело груженные грузовики. Грузчики, разгрузившие первые мешки, были не очень осторожны, и вскоре вся мостовая у склада была усеяна картофелем. Бизнесмен, который на деле был нашим Алексом, громко бранил грузчиков, однако охотно разрешил соседям подобрать рассыпавшиеся картофелины и взять их себе. Все остальные мешки были уже более аккуратно сняты с грузовика и целыми внесены в дом.

В подвале закипела работа. Мешки с картофелем привозились и увозились. Картофельный бизнес процветал. Привозили картофель, а может быть и кое-что другое... Увозили землю, ибо ’’грузчики” день за днем, как кроты, рыли туннель к Дому цитрусовых. Прокладка туннеля проходила в соответствии с точно разработанным планом под самым носом у охраны. Работа продвигалась медленно, но верно. Не много дней прошло прежде, чем ’’грузчики” достигли определенной точки прямо посреди проезжей мостовой. Еще несколько дней, и цель будет достигнута.

Что это была за цель? Иностранные корреспонденты, аккредитованные в Палестине, позднее сообщили, что мы собирались взорвать эту хорошо укрепленную правительственную крепость в отместку за казнь Хавива, Накара и Вайса. В этом утверждении была некоторая доля правды, но, как я уже подчеркнул, нашим общим курсом не была политика мщения. Что касается смертных казней, то мы с самого начала решили отвечать врагу его же методами, повторяя их в точности.

План, касающийся Дома цитрусовых, должен был иметь далеко идущие последствия, поэтому он был разработан до мельчайших деталей. Мы, немало поразмыслив над этим, решили прорыть подземный туннель под фундамент крепости и заложить в него большое количество взрывчатки, снабженной часовым механизмом, установленным на 48 или 72 часа. За это время бы успели засыпать туннель, чтобы никто не смог его обнаружить. Тех нескольких человек, что жили по соседству, мы собирались предупредить заранее о том, что им следует покинуть их жилища на некоторое время. Что касается соседних строений, то по нашим планам взрывной волной могло выбить в зданиях только оконные стекла.

За 48 часов до взрыва мы должны были опубликовать специальное воззвание к британским властям, информируя их, что в такой-то день и такой-то час все их ’’зоны безопасности” взлетят на воздух. Мы, поэтому, рекомендуем эвакуировать всех людей из этих зон незамедлительно.

Перед британскими властями был бы следующий выбор: внять нашему предупреждению или игнорировать его. Они и только они несли ответственность за принятое решение. Опыт говорил о том, что англичане поверят нашим предупреждениям и подчинятся.

В эти дни, стоило лишь какому-нибудь шутнику позвонить и сказать: ”В вашем здании заложены бомбы!” – как начиналась немедленная эвакуация. Во многих правительственных и военных учреждениях стояли наготове лестницы для более удобной эвакуации персонала с верхних этажей зданий. Трагический урок отеля ’’Царь Давид” возымел свое действие. Более того, на этот раз предупреждение должно было быть опубликовано от нашего имени, под нашей официальной эмблемой, а британские власти знали, что Иргун не предупреждал впустую.

Правда, по истечении 48-часового ультиматума, мы собирались уничтожить всего лишь одну ’’зону безопасности”, ту, что была в Тель-Авиве. Однако мы не сомневались, что британские власти, опасаясь дальнейших взрывов еще где-нибудь, уже не возвратились бы ни в одну из этих зон. План операции по Дому цитрусовых был поэтому рассчитан таким образом, чтобы вызвать настоящее землетрясение, которое потрясло бы британский режим в стране. Британские власти никогда бы не знали, откуда ждать следующего удара.

Это и было задачей плана по Дому цитрусовых, про который Хагана была проинформирована одним из своих агентов, проживавшим поблизости. Он доложил о чрезмерно кипучей деятельности на картофельном складе, и в ту ночь, когда наши люди покинули здание, люди Хаганы замуровали туннель.

Оглядываясь назад, я почти не сожалею, что Дом цитрусовых так и не был взорван. Это красивое здание служит сейчас государству Израиль. Британский режим потерпел крах; правление англичан окончилось; это было результатом большого числа других операций. Остается оплакивать юного члена Хаганы, подорвавшегося в заминированном туннеле, потому что его обуреваемыми ночными кошмарами офицеры решили любой ценой предотвратить взрыв здания.

Утверждение официальных институтов ишува, что боевая операция Иргуна была направлена не против англичан, а предназначалась для привлечения внимания членов комитета Организации Объединенных Наций к деятельности нашей организации, кажется еще более странным в свете того, что они сами рассказали о нас членам комитета. Они изобразили нас почти что решающим фактором в той ситуации, которая создалась в стране. Доктор Гарсия Гранадос в своих мемуарах опубликовал полностью секретные протоколы встречи, состоявшейся по личной просьбе руководителей Хаганы между судьей Сандстромом, председателем комитета ООН, и делегацией из пяти членов Хаганы.

Когда встреча подошла к концу, Сандстром спросил: ”Вы хотели бы что-либо добавить?”

На это представитель Хаганы ответил: ’’Террор – вещь очень серьезная, и он не может быть подавлен волей британского правительства. Хагана полагает, что может справиться с действиями террористов только в том случае, если британские власти разрешат свободную еврейскую иммиграцию в страну и свободное поселение евреев в Палестине. Евреи Палестины чувствуют, что настало время решить судьбу Палестины”.

Утверждение, что Иргун Цваи Леуми пытался взрывом Дома цитрусовых заявить о своем существовании, можно легко опровергнуть. План взрыва Дома цитрусовых был разработан до мельчайших деталей задолго до прибытия членов комитета ООН в Эрец Исраэль, в то время как встреча между представителями комитета и Иргун Цваи Леуми состоялась 26 июня 1947 года, всего через 8 дней после прибытия комитета в Эрец Исраэль.

’’Нашим посредником был Картер Давидсон, главный корреспондент информационного агентства Ассошиэйтед Пресс. Молодой и энергичный Давидсон не проявлял особой симпатии к британским властям. Мне, правда, неизвестно, нравились ли ему евреи. Мне сказали позднее, что во время войны с арабами он не проявлял особой симпатии к евреям. Как бы там ни было, в то время мы отмечали, что американская пресса чрезмерно раздувала мощь арабов и восторженно описывала их победы, одновременно подчеркивая еврейские поражения, будь они действительными или воображаемыми. Во всяком случае, во время восстания Картер Давидсон уделял значительное внимание операциям Иргуна, сообщая о них с полным знанием дела. Он не раз просил нас разрешить ему присутствовать на одной из наших боевых операций. Мы обещали ему это и даже решили пригласить его присутствовать при нападении на военную крепость Акко. Однако мы передумали. Фред так Давидсон называл Иоэля заявил ему, что мы возьмем его на одну из наших операций только в том случае, если его жена даст на это согласие. Давидсон, разумеется, запротестовал, но мы настояли на своем и вместо этого воспользовались его услугами в качестве посредника в дипломатической операции – встрече с судьей Сандстромом.

Председатель комитета Организации Объединенных Наций судья Сандстром уведомил нас, что его будет сопровождать доктор Виктор Ху, заместитель Генерального секретаря ООН, главный секретарь Комитета. Мы с готовностью согласились. В последний момент Давидсон обратился к нам от имени Сандстрома и попросил нашего согласия на присутствие доктора Ральфа Банча, секретаря опекунского совета, правой руки доктора Ху в комитете. Мы согласились. Мы, с нашей стороны, просили пригласить на встречу чехословацкого делегата г-на Лисицки. Судья не возражал, однако, как он объяснил впоследствии, он не смог уведомить своевременно о времени встречи Лисицки. Судье Сандстрому было особенно трудно сделать это, ибо он и его коллеги вынуждены были ’’ускользнуть” от остальных членов комиссии, дабы встретиться с нами тайно.

Встреча состоялась на квартире еврейского поэта доктора Яакова Когана. Йоэль привел гостей, которых, как и предполагалось, сопровождал также Картер Давидсон. Мы обычно избегали живописных и чрезмерно усложненных встреч в подполье, и наши гости бывали несказанно удивлены простотой технической стороны наших встреч. Однако на сей раз нам пришлось предпринять чрезвычайные меры безопасности. Члены комитета постоянно охранялись вооруженными агентами британского правительства. Мандатные власти пытались создать впечатление, что мы были ’’ужасными террористами” и что в связи с этим жизнь членов комитета, среди которых было немало друзей нашего народа, находилась в постоянной опасности. На деле агенты британской разведки старались держать членов комитета под своим надзором.

Йоэль и его помощники возили вначале наших гостей по улицам Тель-Авива. За автомобилем Йоэля следовал второй автомобиль, следивший за тем, чтобы не было слежки. Для большей безопасности они менялись машинами в пути.

В доме Яакова Когана членов комитета ожидали Шмуэль, Авраам и я. Я представился дипломатам под своим собственным именем. Мы посадили судью Сандстрома во главе стола. Наши гости, очевидно, заранее подготовились к встрече. Председатель задал свой первый вопрос, читая с листа. Эти вопросы носили сугубо официальный характер. Вопросы такого рода задают свидетелям при расследовании дела. Нашим ребятам показалось забавным, когда председатель спросил, имею ли я чин генерала. Мне пришлось объяснить, что у меня нет вообще никакого чина.

Эти трое, пришедшие на встречу с нами, были людьми совершенно разными. Шведский судья, китайский дипломат и американец-негр – государственный деятель. Все трое были личностями интересными. Имевшаяся у нас информация о судье Сандстроме вызывала некоторые сомнения относительно его побуждений. На протяжении многих лет судья Сандстром был президентом смешанного британско-арабского суда в Египте и несомненно находился под влиянием британского правительства. Во всяком случае, собранные нами факты не подтвердили наших подозрений. Сандстром не проявил особенного энтузиазма по отношению к нашему делу, но будучи человеком беспристрастным, он не имел ровно никаких предрассудков. Про доктора Ху, сына бывшего китайского посла в Москве, говорили, что он обладает исключительными способностями. Хотя он и не являлся членом Комитета он был просто откомандирован секретариатом ООН, считалось, что именно он задавал тон во всей работе Комитета. Доктор Банч позднее прославился во всем мире как посредник ООН. Этот человек несомненно обладает блестящим умом.

Встреча продолжалась более трех часов. Это была первая встреча между представителями борющегося подполья и членами международной организации. Моменты, полные напряжения, чередовались шутками и смехом. Когда я говорил об исторических правах нашего народа на Эрец Исраэль, то непроизвольно вспомнил о другой беседе, в Лукишках. Я был поражен: прошло так мало лет, а мы уже достигли такого значительного успеха в нашей борьбе. Я думаю, что даже повысил голос, когда говорил об отношении британского правительства к военнопленным Иргуна, об Ашере Трепере, о Грюнере и его товарищах, о тех трех, на которых в момент нашей беседы падала уже тень виселиц. Несомненно, наши гости отнеслись с пониманием к нашим чувствам, но судья Сандстром выразил опасение, что мою громкую возбужденную речь могут услышать за стенами дома. Я извинился и успокоил его. Очевидно, судья заключил, что наш и все соседние дома окружены усиленными нарядами Иргун Цваи Леуми. Фактически, на улице никого из наших людей, кроме нескольких ребят, не было, да и они не были вооружены. Мы же вполне понимали чувства наших гостей. Это была их первая встреча с ’’террористами”. Каких только ужасных историй они не наслышались о нас. Мы не опасались быть обнаруженными во время нашей тайной встречи с тремя видными международными политическими деятелями; но если их застанут с террористами...

Судья Сандстром несколько раз пытался задавать ’’наводящие” вопросы. Что случится, если арабы нападут на нас, как только англичане выведут войска из страны? Я знал, что возможность арабо-еврейской войны была главным аргументом британского правительства против принятия любого предложения об эвакуации своих войск из страны. Я отметил, что арабы никогда не осмелятся напасть на нас, если только третья сторона не будет поддерживать и натравлять их. Но, подчеркнул я, мы все уверены, что если арабы и осмелятся напасть на нас, мы разнесем их в пух и прах, ибо в современной войне решает не количество, а ум и мораль. Что касается ума, то не было нужды особенно распространяться на этот счет. Что же касается боевого духа, то: ’’Вам известно о тех смельчаках, которые совершили нападение на крепость Акко. Всему миру известны имена тех членов Иргуна, которые пошли на смерть за свои убеждения. Я надеюсь, что вы встретитесь и поговорите с нашими товарищами, которые теперь приговорены к смертной казни”.

Судья Сандстром спросил: ’’Был ли у Дова Грюнера высокий чин в Иргуне?”

’’Нет, – ответил я, – Дов Грюнер был рядовым”. Старый судья не мог скрыть своего удивления.

Во время беседы доктор Ху спросил: ’’Если предположить, что вам будет предоставлена территория на обоих берегах реки Иордан для создания еврейского государства и вам удастся привезти сюда несколько миллионов людей, как вы справитесь с проблемой прироста населения? Ведь страна небольшая. Что будет здесь через, скажем, 300 лет?”

Я использовал его же вопрос, чтобы подчеркнуть всю абсурдность плана создать крошечное еврейское государство только лишь на части Палестины. Но Ху получил отповедь от Шмуэля Каца: ’’Ведь это мировая проблема. Что, по-вашему, произойдет в Китае через 300 лет?”

Доктор Ху сменил тему разговора.

На протяжении всей этой долгой встречи доктор Ральф Банч делал заметки. Он записывал весь разговор, не прибегая к стенографии, но скорость, с которой он делал заметки, была потрясающей. Отмечая в блокноте ход беседы, он одновременно успевал задавать очень существенные вопросы и время от времени нашептывать что-то на ухо судье Сандстрому.

Когда Ху, фактически его начальник, сделал какое-то замечание насчет его манеры делать записи, Ральф Банч тут же ответил: ”Я это делаю по-своему!”

Хотелось бы выразить благодарность доктору Ральфу Банчу за его труды в подготовке доклада под названием ’’Протокол совещания между представителями специального комитета ООН по исследованию положения в Палестине и командованием Иргун Цваи Леуми”. Через три дня он прислал нам его для нашего подтверждения.

В этом протоколе доктор Ральф Банч не упустил ни одного из множества заданных нам вопросов, а также данные нами объяснения относительно нашей борьбы, ее целей, задач и взглядов Иргуна на будущее Эрец Исраэль.

Вот что говорилось в последней части его доклада:

’’Командующего спросили о причинах столь ярой оппозиции англичанам, выражающейся в методах, используемых Иргуном. Было ли целью Иргуна заставить англичан эвакуировать войска из Палестины, освободить еврейских заключенных или же у него были другие цели? Он ответил, что цели Иргуна являются прямым следствием методов и активных действий в свете нынешнего соотношения сил. Англичане, сказал он, обладают всем тем, чего у нас нет. Но они знают, что нас не так-то легко сломить. Мы добиваемся полной эвакуации британских войск из Палестины, отмены британского мандата, учреждения Временного правительства и создания еврейского государства. Англичане, сказал он, не раз твердили миру, что находятся в Палестине для защиты евреев от арабов. Однако генерал Д’Арс заявил англо-американскому комитету, что если англичане покинут страну, Палестина в течение 24-х часов окажется под властью евреев. Таким образом, напрашивается заключение, что англичане остаются в Палестине для защиты арабов от евреев.

Отвечая на одно заявление, командующий Иргун Цваи Леуми задал вопрос: ’’Каким образом мы могли оказать сопротивление, если бы не пользовались поддержкой всего еврейского народа, стоя лицом к лицу с превосходящими британскими силами в Палестине? Мы убеждены, что должны бороться, в противном случае весь еврейский народ будет уничтожен. Мы не являемся профессиональными бойцами. Нам не доставляет удовольствия стрелять, и мы не хотим гибнуть. Помните, мы ведь только недавно потеряли 6 миллионов человек, и жизнь каждого еврея дорога нам. Но мы ведем борьбу во имя великой цели! Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы избежать порабощения и полного уничтожения”.

Командующий ответил, что борьба подполья принесла еврейскому народу в Палестине много бед: комендантский час, ограничения, санкции и т.д. Однако страдание, и это известно любому сражавшемуся за свою свободу народу, неотделимо от борьбы за независимость. Он добавил: ”Мы не являемся всего лишь горсткой фанатиков. Мы существуем и набираемся сил даже если и заставляем страдать еврейский народ.