Текст книги "Восстание"

Автор книги: Менахем Бегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Встреча должна была состояться на квартире Алекса. Конечно, и на эту квартиру могли нагрянуть британские ищейки. После взрыва в отеле ’’Царь Давид”, отряд британских солдат прибыл на квартиру ’’господина Сломницкого”. ’’Господин Сломницкий” вышел навстречу им, одетый в белый передник, держа в руках большой кухонный нож. Перед англичанами стоял добропорядочный, уважаемый семьянин, воспользовавшийся в связи с комендантским часом вынужденным досугом для приготовления чего-то вкусного. Допрос, поэтому, был краток. Алекс сам постарался, чтобы допрос прошел как можно быстрее. ’’Извините меня, джентльмены, – сказал он, – я жарю картошку и боюсь, что она подгорит”. Солдаты решили не мешать доморощенному повару дожаривать картошку и отправились восвояси. Уж, конечно, в этой-то квартире не скрывались террористы. Между тем, в комнате в глубине квартиры на диване спал молодой человек, свалившийся после бессонной ночи. Это был Гидди.

В той же комнате, пропитанной секретами, бедами и радостями подполья, я встретился с Кларком Болдуэном. К моему несчастью, я заболел накануне встречи, и так как американский конгрессмен должен был покинуть страну через день или два, мне пришлось принять его, лежа в постели.

Мистер Болдуэн был очень любезен. Он сообщил нам о своих встречах с британскими государственными деятелями и подчеркнул свое полное понимание нашей борьбы. Он даже провозгласил тост за независимое еврейское государство, которое, по его мнению, должно быть вот-вот провозглашено. Он обратился к нам с вопросом, сможем ли мы на время прекратить наши боевые операции в надежде, что американское правительство предпримет решительные действия для открытия ворот в Эрец Исраэль. Наш ответ был четким и ясным. Однако, поскольку Кларк Болдуэн выступил позднее с публичным заявлением по этому поводу, мы, чтобы избежать недоразумений, были вынуждены опубликовать и наш ответ. Мы писали:

”..Мы сожалеем, что не в состоянии выполнить вашу просьбу. Мы не можем полагаться лишь на обещания, какими бы искренними они ни были. Нашему измученному и страждущему народу нужна конкретная помощь. Если этой помощи нет, то для сыновей нашего народа нет иного выхода, чем постараться помочь самим себе, полагаясь на свои собственные силы.

В этой справедливой борьбе нас поддержат свободолюбивые граждане в вашей великой стране и во всем мире”.

По возвращении в Соединенные Штаты Америки Кларк Болдуэн отправил подробный доклад президенту Трумэну, который вскоре был опубликован. Мы получили из этого доклада настоящий урок конспирации. Кларк Болдуэн писал, что я, стараясь скрыть свое лицо, приклеил бороду и принял его в кровати, чтобы скрыть свой рост. Вообще-то подполье подстегивает любопытство и воображение людей непосвященных. Обыкновенная болезнь считается трюком. Что касается бороды, то она должна быть фальшивой. Я прощаю Кларку Болдуэну его сомнения относительно моей болезни, но не думаю, что прощу ему неуважительное отношение к моей бороде.

Мне привелось встретиться в подполье лишь с немногими журналистами. Только на последних стадиях нашей борьбы я встретился с несколькими корреспондентами. Ричард Маурер был очень сердечен. Он был ранен в результате взрыва в отеле ’’Царь Давид”, и я направил ему письмо в госпиталь, в котором выразил наше глубокое сожаление по поводу его ранения и в котором объяснил, что у нас не было ни малейших намерений причинить страдания ему или кому бы то ни было. Хотя Маурер испытывал сильные боли на протяжении многих месяцев от последствий ранения, он, тем не менее, не роптал на нас. Он не всегда соглашался с нашими действиями, но на него не производила никакого впечатления злопыхательская кампания, направленная против нас. Он одобрял нашу борьбу и не раз писал, что мы были не террористами, а борцами за свободу.

Тернер, корреспондент газеты ’’Нью-Йорк Геральд Трибюн”, проявил исключительное мужество во время взрыва здания газеты ’’Палестайн Пост”. Пренебрегая опасностью, он бросился в дым и пламя, чтобы помочь спасти людей, оказавшихся в ловушке. Когда я впоследствии встретился с ним, он был, по-видимому, не очень-то уверен, что я и был тем человеком, с которым ему обещали интервью. Он не знал толком, как я выгляжу, только видел мою фотографию, имевшуюся в каждом полицейском участке страны. Но, как и многие другие, он представлял меня совсем другим. Увидев меня, он удивленно и разочарованно воскликнул: ”Вы же должны быть очень крупным человеком!”

Я спросил: ”С большими бицепсами и рогами?”

Мы оба рассмеялись. У воображения есть крылья. У действительности же нет рогов.

Писательница Лорна Линдсей всегда проявляла теплые, даже материнские чувства к солдатам Иргуна. Она сама пережила большую личную трагедию. Ее дочь, вступившая в ряды французского Сопротивления, была убита за день до окончания Второй мировой войны. Лорна Линдсей много рассказывала мне о ней. Я говорил ей о моих товарищах. Наше общее чувство скорби сближало нас. Интервью превратилось в дружескую беседу. Я говорил с матерью, которая все понимала.

Дважды, после происшествия с ’’Алталеной”, я встретился с писателем Робертом Сен-Джоном. В своей книге ’’Шалом – означает мир” он подробно описал инцидент с ’’Алталеной” и наши беседы с ним. Я не буду обсуждать здесь достоинства этой книги. Но я должен отметить одно: при чтении его книги я живо почувствовал значение слова ’’сенсационность”. Сен-Джон писал, например, что у входа в мою комнату он наткнулся на двух телохранителей, которые легко могли сойти за эсэсовцев. Спрашивается: какую цель преследуют такие ’’описания”? Я мог объяснить это лишь стремлением к сенсации. Более того, откуда писателю пришла идея приставить к двери моей комнаты двух телохранителей? Сен-Джон ведь не мог видеть их по той простой причине, что, как я уже говорил, у меня их никогда не было. Литература, пытающаяся добиться эффектов, от которых у читателей дыбом встают волосы, часто достигает этого за счет ценной мысли и почти всегда – за счет правды.

Я встретился с Квентином Рейнольдсом после завоевания Яффо. Он был старым другом борющегося подполья и одним из наиболее деятельных сторонников американской лиги за свободную Палестину. Я выразил надежду, что он не сожалеет о помощи, оказанной нам, особенно его участием в пьесе Бена-Гехта ’’Рождение флага”.

Рейнольдс покачал головой: ”Я горжусь этим”. По его просьбе мы с радостью подарили ему винтовку ’’Стен” производства наших собственных оружейных мастерских. На стволе винтовки мы выгравировали памятную надпись. Эта винтовка сопровождала Квентина Рейнольдса в его скитаниях до возвращения в Америку.

В начале восстания я встретился с одним из ведущих офицеров Хаганы Моше Даяном, который предложил мне обменяться мнениями по ряду вопросов. Зная, что он был одним из ’’активистов” Хаганы, мы согласились. Он много рассказывал мне о своей деятельности в Сирии, куда проник в дни правления во Франции фашистского правительства для выполнения там ряда диверсионных актов. Он не хвастался, однако из его сухих и прозаических описаний было видно, что мужества ему не занимать. Он потерял один глаз в ходе одной из операций в Сирии.

Я говорил с ним о нашей борьбе и ее политическом значении. Мы были одного с ним мнения по многим вопросам, во всяком случае, в ходе беседы. После наших операций, сказал он, рабочие начали относиться к Иргуну с симпатией. Он заметил, что мы делаем все возможное, чтобы избежать жертв среди еврейского населения. Сейчас ему, да и многим другим, было ясно, что все наши операции были направлены только против британского мандата. Моше Даян не дал никакой оценки политическим последствиям нашей борьбы. По этому вопросу, отметил он, всегда могут быть два мнения. Моше Даян, однако, видел значение того, что мы делаем, какие уроки мы преподали еврейской молодежи страны.

В годы сопротивления у меня была короткая встреча со знаменитым американским сионистским лидером доктором Абба Гиллел Сильвером. Мы встретились в комнате у морского побережья, снятой на время Алексом. Мне суждено было жить там довольно долго: сообщения из района улицы Иегошуа Бин-Нун стали вызывать опасения. Я был нелегальным съемщиком другого съемщика.

Впрочем, последний был легальным съемщиком по отношению к квартирной хозяйке, но не к властям. Алекс должен был следить за тем, чтобы хозяйка никоим образом не увидела меня. Каждое утро мы должны были покидать комнату и идти каждый по своим делам. Но куда мы могли отправиться средь бела дня? Мы едва ли могли появиться на пышущих зноем, переполненных народом улицах. Поэтому у нас не было иного выхода, кроме как отправиться в ближайшее ’’укрытие” – к берегу моря. В дни хамсина, горячего ветра пустыни, мы наслаждались купанием в море. Борода причиняла некоторые неудобства. Никогда раньше мне не приходилось купаться в море с бородой. Я не знал, что делать и с кипой*,⁶ которая должна была прикрывать голову Исраэля Сассовера. Если бы я снял кипу, то это могло вызвать подозрения окружающих: как же, борода есть, а кипы нет! Но если я решился бы купаться с кипой, то ее могли унести волны. Проблема была очень серьезной. Я разрешил ее точно так же, как действуют простые люди, очутившиеся на великосветском рауте. Они исподволь наблюдают за соседями по столу. Придерживая кипу, я осторожно осмотрел пляж. К счастью, на пляже были и другие бородатые личности, которые не только купались в море, но даже загорали без кипы, одевая ее только тогда, когда уходили кушать. Я поступил точно так же, как они, и не привлек к себе ничьего внимания.

*Еврейские религиозные традиции требуют, чтобы во время молитвы или благословения голова была прикрыта, в знак уважения к Всевышнему. Ортодоксальные евреи ходят всегда с прикрытой головой. Однако существуют много степеней еврейской ортодоксальности.

Итак, в комнате Алекса я встретился с доктором Сильвером. Наша беседа была очень серьезной. Впечатление, которое доктор Сильвер произвел на меня надолго сохранилось в моей памяти.

Так как мне выпала честь быть на протяжении определенного времени одним из близких доверенных лиц Владимира Жаботинского, я не очень-то поддаюсь шарму выдающихся личностей. Я не могу дать точного определения – возможно, никто не может, – что подразумевается под словами ’’выдающийся человек”. Но я знаю, чувствовал всей душой, что Владимир Жаботинский был великим человеком; он предвидел на много лет вперед, он сочетал в себе благородство духа с железной логикой. Со времени моего знакомства с Жаботинским на меня не производят впечатления люди, которых принято считать ’’великими”, и уж, конечно, не люди, занимающие важные посты. Но я должен сказать, что во время нашей первой встречи Сильвер произвел на меня действительно большое впечатление. ’’Это личность,” – сказал я своим друзьям.

Доктор Сильвер был первым сионистским деятелем, из уст которого я услышал слова одобрения и поддержки нашей борьбы, вместо обычных обвинений в ’’смутьянстве”. Он выразил надежду, что единство, достигнутое в движении сопротивления, сохранится и впредь. Американское общественное мнение с симпатией и сочувствием относится к борцам за свободу, ибо, отметил доктор Сильвер, ’’американцы тоже сражались с англичанами всеми доступными и недоступными средствами”.

Говорят, что доктор Сильвер не был последовательным в своих суждениях. Я не знаю, правда ли это. Мне лишь известно, что в своей оценке нашего восстания доктор Сильвер оставался последовательным и настойчивым, несмотря на давление с разных сторон. Во время моего визита в Соединенные Штаты Америки доктора Сильвера убеждали присоединиться к декларации, клеймящей позором ’’смутьянов” от имени Чрезвычайного сионистского совета. Те же самые элементы оказывали давление и на великого поэта Залмана Шнеура, пытаясь заставить его уйти из приемной комиссии Шнеур опубликовал тогда решительный протест. Но Сильвер категорически отверг все предложения предать меня анафеме и препятствовал принятию этих предложений Чрезвычайным сионистским советом. Во время бурных дебатов он сказал нашим противникам:

"Иргун Цваи Леуми навсегда войдет в историю как фактор, без которого никогда не было бы создано государство Израиль”.

Глава XXIV. ДОРОГА К ПОБЕДЕ

Гораздо ранее, чем это предсказывалось самыми ярыми оптимистами, нам удалось сокрушить оккупационный режим. Этому явлению было дано почти научное название – ’’полное банкротство британского правления в Палестине”. Исторический поворот событий произошел в результате не какой-либо одной боевой операции, а целого ряда операций подполья.

В кратком резюме я не собираюсь заниматься анализом всех событий. Предоставлю документам, особенно британским, говорить самим за себя. Они красноречиво свидетельствуют о том, как правительство Великобритании на последнем этапе восстания пыталось спасти и консолидировать свое правление в нашей стране и как еврейские повстанцы шаг за шагом свели на нет все их усилия, заставили их обратиться к Организации Объединенных Наций и, наконец, навсегда покинуть Палестину.

После выдвижения предложения о создании так называемой ’’автономной федерации” план Моррисона, который был отвергнут как арабами, так и евреями, Бевин выдвинул ’’новый план” разрешения палестинской проблемы. Этот план был впервые предложен 10 января 1947 года во время тройственной конференции по палестинскому вопросу в Лондоне.

Англичане назвали этот план ’’кантонизацией”. Бевин предложил, чтобы страна была разделена на ряд зон, пользующихся значительной автономией в вопросах внутреннего характера, однако, находящихся под контролем центрального правительства. Переходный период продлится пять лет. На протяжении двух лет в еврейскую зону будут допущены 100 тысяч евреев. Месячная квота выдачи иммиграционных сертификатов достигнет 4 тысяч. По окончании этого периода все решения касательно иммиграции будут приниматься британским Верховным комиссаром.

Арабы отвергли новый план точно так же, как отвергли и план Моррисона. Они никоим образом не желали соглашаться на дальнейшую еврейскую иммиграцию в Палестину. Кроме того, арабы даже и слышать не хотели о каком-либо разделе Палестины. Они требовали создания независимой Палестины и немедленно. Еврейское агентство также отвергло этот план. Дебаты тройственной конференции по палестинскому вопросу зашли в тупик, так как англичане не смогли заполучить требуемое согласие ’’обеих сторон” на предложение ’’третьей”.

Нам сказали, что Еврейское агентство в принципе не отвергло план Бевина. Оно просто посчитало неприемлемой площадь той зоны, которая предназначалась евреям. Кроме того, оно не могло согласиться на английские иммиграционные планы. Еврейское агентство настаивало на том, чтобы выдача и распределение иммиграционных сертификатов находились в его ведении. С такими поправками еврейское руководство ишува было бы готово принять план ’’раздела Палестины” и британский контроль. Господин Шерток объяснил на пресс-конференции 11 февраля 1947 года все требования Еврейского агентства. Во-первых, Агентство требовало предоставления в полную власть евреям адекватной площади; во-вторых, неограниченную иммиграцию в этот район; в-третьих, признание еврейской независимости, по крайней мере, на части Эрец Исраэль. Шерток не объяснил, что означало выражение ’’адекватная площадь”. С другой стороны, он недвусмысленно заявил, что подразумевалось под ’’еврейским правлением”. Его вторым условием было ’’соглашение” с британским правительством об иммиграции в район, отведенный для евреев. Но если еврейское правление будет действительно ”полным и абсолютным”, то почему необходимо согласие англичан на иммиграцию?

Моррисон заявил, что предлагаемая им ’’федерация” может быть, в конечном счете, превращена в зону, разделяющую два государства – ’’арабское” и ’’еврейское”.

Упрямство наших врагов спасло нас. Бевин слышать не хотел о выдаче четырех тысяч иммиграционных сертификатов в месяц. Что касается арабов, они просто сказали: ’’Это все наше, даже Тель-Авив...”

14 февраля 1947 года лондонская конференция закончилась. Бевин поставил в известность арабов, что так как арабы и евреи отказались пойти на какой-либо компромисс, палестинский вопрос будет в сентябре представлен на рассмотрение Организации Объединенных Наций.

Бевин выступил с заявлением на заседании Палаты общин британского парламента. В своем докладе он коснулся того факта, что британские предложения были отвергнуты как арабами, так и евреями. Бевин заявил, что решил представить палестинский вопрос на рассмотрение ООН в сентябре. Бевин обратился с призывом ко ’’всем сторонам” сохранять мир в Палестине до решения ООН. Бевин также объявил, что еврейская иммиграция будет продолжаться в количестве 1500 человек в месяц.

Сэр Уинстон Черчилль поднялся, чтобы заявить протест против ’’продолжительной задержки”. Он спросил, означает ли это, что на протяжении еще одного года Великобритании придется нести тяжелое бремя содержания 100 тысяч солдат в Палестине, что обходится в 30-40 миллионов фунтов стерлингов. Ричард Кроссман заявил, что вряд ли может быть достигнуто какое-либо решение по палестинскому вопросу в ближайшие два года.

Все поняли, что Бевин хотел выиграть время. 25 февраля министр по делам колоний объяснил, что обращение к ООН не означает вовсе, что Великобритания собирается отказаться от мандата: дело в том, что Великобритания лишь обращается за советом в ООН, относительно того, как управлять мандатом.

Однако в субботу, 1 марта Иргун Цваи Леуми перечеркнул все расчеты Бевина. Была начата новая волна вооруженных атак, широкая, мощная и глубокая. В Иерусалиме мы прорвали зону безопасности британских вооруженных сил. Офицерский клуб, окруженный колючей проволокой и пулеметными гнездами, взлетел на воздух. Вся операция прошла без сучка без задоринки. Отряд прикрытия, руководимый Авшаломом Хавивом, продемонстрировал необычайное умение и мужество, эффективно сломив сопротивление врага еще перед началом главной атаки. Прибывший на место британский моторизованный патруль вступил в бой с нашими людьми. Однако ударные силы Иргуна одержали верх над врагом, понеся лишь незначительные потери. Британские потери были значительно тяжелее.

Несколько часами позже, в субботний вечер, соединения наших ударных сил совершили более десяти атак по всей стране, включая военно-морскую базу в Хайфе, армейские лагеря в Бейт-Лидде, Пардес-Ханне и Реховоте, военные транспорты в районах Туль-Карема, Петах-Тиквы, Кфар-Сиркина и Кирьят-Хаима. Воскресным утром мы продолжили операции. Все они оказались успешными. Противник был ошеломлен могучими и точными ударами нашего подполья.

Корреспондент газеты ’’Гаарец” сообщал из Лондона: ’’Вооруженное нападение в Иерусалиме потрясло готовящийся к уик-энду Лондон. Все вечерние газеты вышли с огромными заголовками, сообщавшими о происшествии в Иерусалиме. Газеты подчеркивают, что впервые террористы совершили вооруженное нападение на позиции правительственных войск в субботу. Газеты также подчеркивают, что впервые нападение было совершено внутри зоны безопасности. Газета ’’Сандей Экспресс” посвятила редакционную статью последним актам террора в Палестине и заявила, что ’’Великобритания должна уйти из Палестины и не возвращаться. Великобритания, в отличие от нацистской Германии, – продолжает газета, – не может ответить на террор контртеррором. Однако мы можем вершить правосудие, применяя силу и решительность, и мы должны поступить так незамедлительно. Мы должны заявить всему миру, что намереваемся снять с себя всю ответственность, как только окажемся в состоянии вывести наши войска из страны””.

Несмотря на заявления ”Сандей Экспресс”, британские власти ответили ”на террор контртеррором”. Через 24 часа после наших атак, военное положение, которым британские власти угрожали ишуву на протяжении многих месяцев, было введено в стране. План, который, судя по заявлению, сделанному в Лондоне, был подготовлен фельдмаршалом Монтгомери, вошел в силу 2 марта. Многие ли ясно представляют себе, что означает на деле военное положение? Вот главные пункты британского плана:

1. Каждый район, подвергшийся нападению, войдет в подчинение армии. Офицер, командующий правительственными войсками в каждом районе, будет назначен, согласно указа Верховного комиссара, военным правителем.

2. Все правительственные учреждения будут закрыты и прием посетителей прекращен.

3. Гражданские суды будут распущены.

4. По специальному распоряжению военного губернатора будет создан военный трибунал.

5. По распоряжению военного губернатора будут закрыты все банки.

6. Почтовая служба будет полностью прекращена.

7. Телефонные разговоры будут вестись лишь по списку, одобренному военным командованием.

8. Передвижение из одного района в другой будет запрещено, кроме транспорта первой необходимости, а также получившего разрешение на передвижение у военного губернатора.

9. Военный губернатор будет вправе конфисковывать землю, дома и средства передвижения.

10. Полиция подчиняется военному командованию.

11. Каждый солдат вправе арестовать любого гражданина, располагая полномочиями полицейского.

12. Военное командование вправе создать ряд военно-полевых трибуналов.

13. Движение автобусов и других механических средств передвижения будет запрещено в этих районах, за исключением имеющих особое на то разрешение.

3-го марта Палата общин британского парламента заслушала новое заявление министра по делам колоний о ’’происшествиях” в Палестине. Господин Крич Джоунс объяснил, что британское правительство одобрило введение в некоторых районах Палестины военного положения. Крич Джоунс добавил, что ’’палестинские власти получат полную поддержку правительства в любых действиях, которые могут оказаться необходимыми”.

Сэр Уинстон Черчилль спросил: ’’Почему полагают, что меры, предложенные теперь, окажутся более эффективными, чем другие, принимавшиеся прежде в результате подобных же беззаконий?”

Министр по делам колоний ответил, что в настоящее время в Палестине введено установленное законом военное положение. Палестинские власти не только окружили целые районы, но и провели самые интенсивные обыски. Гражданские законы в стране временно перестали существовать.

Господин Сеймур Кокс попросил министра принять во внимание историческую параллель между нынешними событиями в Палестине и событиями в Ирландии, имевшими место 27 лет назад. Министр ответил, что британское правительство, собственно говоря, именно это имело в виду.

Однако эти вопросы и ответы были не так важны, как дебаты в Палате общин, бывшие результатом наших операций 1 марта.

”Гвоздь” был забит сэром Уинстоном Черчиллем в парламенте в Вестминстере, и конец его вышел в Лейк Саксесс, штаб-квартире Организации Объединенных Наций. Вот что сообщало агентство ’’Рейтер” об этих исторических дебатах в британском парламенте:

”Сердито крича и постукивая по папке с документами, лежащей перед ним, сэр Уинстон Черчилль потребовал сегодня в Палате общин выяснить и сообщить ему, как долго будет продолжаться эта "грязная война” в Палестине, где каждый день проливается кровь, и как скоро будет принято какое-либо решение. Сэр Уинстон Черчилль сказал, что это обходится Англии в 30-40 миллионов фунтов стерлингов в год, к тому же необходимо содержать в Палестине 100 тысяч британских военнослужащих. Г-н Крич Джоунс, который только что сообщил в Палате общин о военных операциях, имевших место в субботу, в результате которых 18 человек были убиты и 28 ранены, ответил, что британское правительство полностью осознает серьезность ситуации, создавшейся в Палестине, и предпримет все шаги для того, чтобы положить конец нынешнему трагическому положению как можно скорее. Ответственным за принятие всех необходимых мер, сказал Крич Джоунс, является командующий Палестинскими соединениями, находящийся в постоянном контакте с Верховным комиссаром. Британское правительство собирается принять самые решительные меры, ввиду настоятельной необходимости решения этой проблемы.

Сэр Уинстон Черчилль не был удовлетворен. ’’Как долго это будет продолжаться?” – настаивал он и снова повторил свои слова, но уже более громко. ’’Неужели нет средств ускорить обращение к Организации Объединенных Наций?! Неужели мы должны просто плыть по течению, месяц за месяцем, когда творятся все эти беззакония и контрмеры, которые в данных условиях просто необходимы, но тем не менее нежелательны, необходимы и в то же время болезненны? Как долго мы будем терпеть это? Неужели нельзя ускорить это?”

Г-н Крич Джоунс ответил, что вопрос этот несколько иного характера. Британское правительство прекрасно осознает всю серьезность положения. Уже предприняты нужные шаги для выяснения возможности ускорения рассмотрения палестинского вопроса в Организации Объединенный Наций, принимая во внимание всю длительность процедуры.

Однако сэр Уинстон Черчилль все еще не был удовлетворен. "Когда Вы думаете, что сможете сообщить нам о том, что ООН готова уделить внимание животрепещущей проблеме?”

Крич Джоунс ответил: ”Я не могу ответить сейчас на этот вопрос, но я могу уверить Вас, что мы делаем все нужные запросы в Нью-Йорке с максимально возможной быстротой. Надеюсь, что через неделю я смогу доложить вам о результатах этих запросов”.

Сэр Черчилль: ’’Если я задам вопрос через неделю...”

Крич Джоунс: ”Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ответить вам”.”

Итак, было ясно, что своими ударами 1-го марта 1947 года солдаты Иргун Цваи Леуми заставили быстрее крутиться английские и международные колеса, вращавшиеся до сих пор болезненно медленно. Теперь вся британская пресса требовала, чтобы британское правительство как можно быстрее послало свое обращение в ООН. 4 марта 1947 года в Лондоне было объявлено, что правительство Соединенного королевства отправило не терпящую отлагательств ноту господину Трюгве Ли, предлагая создание специального комитета ООН по изучению палестинской проблемы перед открытием осенней сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

Сэр Уинстон Черчилль не давал правительству покоя. Даже в ходе дебатов о предоставлении Индии независимости он упомянул о палестинском вопросе и с характерным для него упрямством еще раз высказал свое много раз повторенное мнение по этому делу.

6 марта он сказал: ”В этой маленькой Палестине... мы должны терять все наши богатства, чтобы содержать 100 тысяч человек под ружьем в условиях крайне неблагоприятных и болезненных, тогда как мы не имеем ни малейшей пользы от этого”. Он добавил, что на протяжении некоторого времени он оказывает на правительство давление, пытаясь убедить его возвратить мандат на Палестину ООН и просить ее помощи, коль скоро Англия не в состоянии поддерживать порядок в этом районе.

Тем временем, однако, британские власти все еще пытались спасти положение в Палестине. Военное положение, введенное в районах Иерусалима, Тель-Авива и Петах-Тиквы, было в силе вот уже 15 дней.

Необходимо отметить, что в эти напряженные дни население страны в большинстве своем проявило удивительное гражданское мужество. Официальное руководство находилось в полном замешательстве, но население держалось хорошо. Британские власти запретили евреям ездить в автобусах. Они, насмехаясь над правительством, пользовались тележками, велосипедами или попросту ходили пешком. Страха не было. Можно было видеть улыбающихся мужчин и женщин за заборами из колючей проволоки. Дети громко пели: ’’Анемоны, анемоны...” – популярную сатирическую песенку о Шестой авиационной дивизии.

А подполье, как я уже говорил, делало свое дело. Вводя в Палестине военное положение, британское правительство могло рассчитывать на: ’’максимум” и ’’минимум”. Под ’’максимумом” подразумевалась надежда на разгром подполья, казнь его руководителей и заключение его бойцов в Латрун. Эта мечта испарилась мгновенно. Затем власти уповали, что ’’новые меры” смогут парализовать подполье. Этого можно было достигнуть только в том случае, если бы введение военного положения смогло помешать ’’террористам” совершать свои операции.

Мы решили сделать все возможное, чтобы провалить программы ’’минимум” и ’’максимум”, разработанные фельдмаршалом Монтгомери. На протяжении этих двух критических недель ударные силы Иргун Цваи Леуми и ЛЕХИ беспрерывно наносили удары по врагу.

С отменой военного положения нас охватило ликование. Военное положение ничего, кроме еще большего унижения, не принесло тем, кто ввел его в стране. И когда Гидди, измученный беспрестанными ночными вылазками, пришел навестить меня, я впервые дал волю своим чувствам. Гидди, в соответствии с подпольным уставом, стоял навытяжку и ждал, пока я первый начну беседу. Однако, на несколько минут позволив себе сбросить тяжелое бремя ”командующего”, я обнял его и прошептал: ”Ты победил, Гидди... Ты победил... Наши ребята победили”.

В британской армии подражали немецкой системе присвоения кодовых названий военным операциям. Названия операций, проведенных в Иерусалиме и Тель-Авиве в рамках военного положения – ’’Слон” и ’’Гиппопотам” – предполагали полный разгром подполья под тяжеловесной пятой английских властей. Однако военное положение обернулось полным провалом. ’’Слон” и ”Гиппопотам” родили мышь. Опасения Черчилля оказались вполне оправданными.

Вслед за обращением Великобритании к г-ну Трюгве Ли с просьбой ускорить обсуждение палестинского вопроса на Генеральной Ассамблее ООН начались долгие переговоры между Лондоном и Вашингтоном, Лейк Саксесс и Москвой, Парижем и Нанкином. Советский Союз и, очевидно, другие государства противились механическому назначению комитета по расследованию. Эти государства добивались созыва чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН для обсуждения ”не терпящего отлагательств вопроса”. В начале апреля Трюгве Ли направил срочную ноту всем членам ООН. Ответы пришли незамедлительно. Было объявлено, что Генеральная Ассамблея ООН обсудит положение в Эрец Исраэль не во время очередной сентябрьской сессии, а на специальной сессии, открывающейся 28 апреля 1947 года.

Глава XXV. ПЕРЕКРЕСТКИ ИСТОРИИ

Здесь мы должны немного задержаться. Мы находимся на самом пороге поворотного пункта в истории Эрец Исраэль. Бевин маневрировал. Он хотел выиграть время, по возможности год, за который он смог бы установить контакты с Соединенными Штатами Америки и правительствами других стран. Он мог бы достичь соглашения с США по вопросу об Эрец Исраэль, если бы располагал временем. Совершенно ясно, что будь у арабов больше времени в их распоряжении, они могли бы укрепить свои позиции. В каком же положении очутились бы мы накануне арабского вторжения?