Текст книги "Восстание"

Автор книги: Менахем Бегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Производство оружия и содержание военных лагерей требовали затрат, которые намного превышали наши финансовые возможности. Мы решили обратиться непосредственно к населению с призывом оказать нам материальную помощь. Решение это далось нам не легко. Ведь оно означало раскрытие многих сотен наших людей, находившихся до сих пор в подполье. По сути дела, оно означало почти полный отказ от секретности, и мы должны были как следует обдумать этот шаг.

У нас не было выбора. Мы предпочли скорее взять на себя этот значительный риск, чем закрыть наши оружейные мастерские, что явилось бы несравненно большей угрозой для борющегося еврейского народа. Итак, впервые представители подполья открыто предстали перед населением, которое было призвано оказать помощь ’’Железному фонду” Иргуна. Реакция населения была неожиданной для наших врагов, но не для нас.

И снова имело место подстрекательство, явившееся плодом обычной мелочности. На площади Муграби в Тель-Авиве офицер Хаганы приказал своим людям бросать гранаты в гущу толпы людей, собравшихся послушать регулярно передавшиеся через громкоговорители призывы Иргуна о помощи ”Железному фонду”. Многие были ранены, одни – легко, другие – тяжело. Гневу населения не было границ. ’’Неужели для этого в руки Хаганы было дано оружие?” – спрашивали они.

Той ночью я вышел на улицу Алленби. Впервые за многие годы я вышел просто погулять. Это было, конечно, вопиющим нарушением обычных правил предосторожности. Никто меня не сопровождал. Многие могли узнать меня в лицо, а ведь англичане все еще правили страной.

Этой ночью я вошел в прямой, хотя и односторонний, контакт с тысячами еврейских граждан. Я находился среди десятков спорящих групп. То тут, то там я ловил удивленные взгляды, узнавших меня. Но они тут же отводили глаза в сторону, как ни в чем не бывало. Для остальных я был просто зевакой, желающим услышать все подробности о происшедшем на площади Муграби.

Гранаты, брошенные в огромную толпу, не испугали людей, а вызвали их возмущение. Не все спорящие были друзьями Иргуна, однако почти все они осудили этот глупый акт запугивания. Неужели они думали, что смогут кому-либо в Израиле закрыть рот с помощью ручной гранаты? Этот вопрос задавался с одинаковой серьезностью степенными евреями из Германии и темпераментными выходцами из Йемена.

Этой ночью я еще раз убедился, что такой народ не потерпит угнетения, исходящего извне, и не смирится надолго с тиранией, создаваемой изнутри. Это народ с несгибаемой волей, и свобода течет в его жилах.

Мрачный эпизод на площади Муграби произошел в разгар переговоров между нами и представителями Еврейского агентства о соглашении между воюющими группировками. Переговоры начались в середине декабря и затянулись на много месяцев. Их инициатором явился Ицхак Гринбаум. Кроме него в переговорах приняли участие Моше Шапиро, который особенно энергично выступал за соглашение; раввин Фишман которого ранее я встречал лишь одинажды в 10-летнем возрасте, когда он посетил мою школу в Бриске; Давид Ремез, лидер МАПАЙ и Гистадрута, который, несмотря на возражения Бен-Гуриона, выступал в пользу соглашения; Пинхас, один из лидеров МИЗРАХИ, в чьем гостеприимном доме велись эти продолжительные беседы, и главный раввин Южной Африки д-р Луис Рабинович, который приехал в страну в напряженные дни ’’Железного фонда” и инцидента на площади Муграби. Авраам, Шмуэль и я представляли Иргун.

Все участвовавшие в переговорах были преисполнены чувства высокой ответственности. Число арабских нападений росло с каждым днем. Надо сказать, что в тот момент руководители Агентства еще не были уверены в существовании ’’английского плана”. Однако очень быстро они убедились в том, что наш политический прогноз был верен до мельчайших деталей. Пункт за пунктом план, составленный в ООН, предавался забвению. Порт не был открыт 1 февраля 1948 г., потому что британское правительство отказалось его открыть. ’’Временные правительственные советы” двух ’’независимых государств”, которые должны были быть созданы комитетом ООН, не были учреждены, потому что арабы, по совету британского правительства, отказались войти в их состав, и потому что британское правительство было твердо в своем намерении не допустить прибытия комитета ООН в Эрец Исраэль. Еврейское агентство, наконец, осознало, что Ишув не сможет выжить, если, как это сформулировала подпольная газета ’’Херут”, ”мы не закалим нашу еврейскую сталь, не сплотим наши силы и не построим наше будущее на нашей собственной силе”.

Несмотря на то, что над переговорами нависла тень кампании преследователей Иргуна различными политическими партиями, мы, не колеблясь, еще раз протянули руку нашим оппонентам. Мы считали жизненно необходимым установление единого борющегося фронта. Однако в середине января создалась угроза срыва переговоров, которые вот-вот могли смениться междоусобной войной. Один из наших лучших офицеров в Хайфе, Иедидья Сегаль, был похищен отрядом Хаганы.

Иедидья, из старой халуцианской семьи, которая соединяла в себе аристократизм духа с глубокими религиозными убеждениями и сочувственно относилась к борьбе за свободу, был похищен. И это через две недели после того, как руководители Хаганы лично заверили членов Еврейского агентства, ведущих с нами переговоры, что похищений больше не будет. Это обещание было дано Гринбауму и Шапиро после похищения одного из наших ребят.

Мы предприняли ответные репрессивные меры. Мы задержали одного из руководителей разведки Хаганы в Хайфе. Все попытки Хаганы разыскать его ни к чему не привели.

12 января Амнон, руководитель Иргуна в Хайфе получил письмо от местного командира Хаганы, в котором содержалось предложение об обмене пленными. Амнон согласился. Разведчик Хаганы был освобожден и сообщил своим командирам о том, что с ним хорошо обращались. Один из членов Иргуна, находившийся в руках Хаганы, был также освобожден. Хагана заявила, что второй человек, все еще находившийся в ее руках, тоже освобожден. Но он не вернулся ни на свой пост, ни домой. Он вообще никогда не вернулся. Имя его было Иедидья Сегаль. Его тело было найдено в арабской деревне Тире, находящейся на значительном расстоянии от места, где его держали в заключении.

Его ни о чем не ведающая мать продолжала поиски. В течение трех дней она ходила от одного чиновника к другому, от одного командира Хаганы к другому. Все заявляли ей, что Иедидья был освобожден и что они не могут понять, почему он до сих пор не явился домой.

Только 16 января Хагана опубликовала заявление, ’’объясняющее”, что Иедидья бежал из заключения и был убит арабами Тиры.

И вновь перед нами стояла дилемма. Мы еще не знали подробностей этого убийства. Призыв к возмездию принял всеобщий характер. И вдруг мы осознали, что находимся на краю пропасти. Еврейский народ вел борьбу за свое существование. Каждый день приносил все больше жертв. А на горизонте, мы знали, собирались тучи арабского вторжения. Неужели суждено нам в такой час начать гражданскую войну?

На помощь к нам пришла мать убитого. Она сказала: ”Я не хочу, чтобы пролитая кровь моего сына послужила причиной гражданской войны”.

И мы остановились на самом пороге несчастья, едва не повторив тот трагический круг событий, который 19 веков назад определил судьбу осажденного Иерусалима.

Однако мы известили руководителей Еврейского агентства, что не возобновим переговоров до тех пор, пока не будет создана общественная комиссия по расследованию обстоятельств убийства. Следуя нашей просьбе, такая комиссия была создана. В нее входили раввин Фишман, Гринбаум и Шапиро.

Они работали очень медленно. Четырьмя месяцами позже, 15 мая 1948 г., они так и не пришли к какому-либо решению. С началом вторжения Гринбаум остался в Иерусалиме, и работа комиссии была приостановлена. Только в конце июня Гринбаум заявил нам, что по его личному мнению, Хагана непричастна к убийству Иедидьи Сегаля.

Глава XXVIII. СОГЛАШЕНИЕ

Наши переговоры с Еврейским агентством возобновились с момента создания комиссии по расследованию. Практические затруднения были не менее серьезны, чем психологические.

Перед нами вырисовывались два фронта, а не один. Главная цель нашего восстания ” ликвидация британского владычества и эвакуация оккупационной армии ” была почти достигнута. Почувствовав, что они вскоре покинут страну, англичане стали вести себя агрессивней, отказавшись от прежней сдержанности. Их нападения на нас участились. Мы отвечали им возмездием, как, например, в случае с преднамеренным убийством евреев в результате взрыва на улице Бен-Йегуда. Мы видели серьезную опасность в том, что войска, видя, что они покидают страну, решили отбросить всякую сдержанность. Именно поэтому мы придерживались принципа: ”Око за око, зуб за зуб”.

Мы согласились с тем, что наши солдаты будут защищать местные узлы обороны под непосредственным командованием своих собственных офицеров и под общим наблюдением командиров округов из Хаганы. Но мы ни в коем случае не могли согласиться на беспрепятственно проводимые английскими солдатами обыски и конфискацию оружия. Хагана же проводила политику сдачи оружия англичанам ” ее командиры всегда страдали комплексом неполноценности по отношению к англичанам ” в течение почти шести месяцев. Начиная с первых арабских атак и вплоть до окончательной ликвидации британского господства, сотни винтовок и другого оружия было конфисковано англичанами у Хаганы. Британские солдаты разоружили восемь членов Хаганы, размещенных на фабрике ’’Хайоцек” около Тель-Авива, оставив их совершенно беззащитными перед лицом большой группы арабов, которые не замедлили их убить. Подобные случаи имели место в Иерусалиме и в ряде других мест.

Мы не могли себе представить, чтобы бойцы Иргуна добровольно сдавали свое оружие. В ряде случаев наши солдаты успевали выносить и прятать оружие до того, как начинались обыски. Один раз даже произошла обратная конфискация оружия, наши бойцы захватили несколько хороших винтовок и пулеметов, принадлежавших английским солдатам, осуществлявшим обыск.

Мы знали из опыта, что если англичане убедятся, что за каждую попытку разоружить евреев им придется платить кровью, они быстро прекратят этот невыгодный обмен. Поэтому мы требовали, чтобы и Хагана изменила свою политику в этом вопросе и публично призвала своих членов к сопротивлению. Однако почти до самого начала арабского вторжения никакого отклика и никаких изменений не было. Мы, однако, требовали, чтобы солдатам Иргуна было разрешено сопротивляться любой попытке британцев разоружить их.

Мы также настаивали на том, что английское оружие должно быть конфисковано при любой представляющейся возможности. Мы знали, что даже после подписания соглашения и признания за Иргуном статуса ’’официально” сражающегося соединения мы не получим из общего фонда ни оружия, ни денег на его покупку. Поэтому мы потребовали, чтобы нам хотя бы предоставили свободу действий в попытках захвата оружия у хорошо снабжаемой английской армии.

Проблема совместной борьбы против арабских агрессоров не вызывала трудностей. Когда Хагана тоже перешла к принципу ’’лучшая оборона ” это наступление”, мы приняли систему, в соответствии с которой мы были заранее обязаны заручиться согласием командования Хаганы на планируемую нами операцию.

Эти принципы легли в основу соглашения между Хаганой и Иргуном. Еврейское агентство должно было быть высшей инстанцией, осуществляющей контроль за обеими организациями. ’’Га-арец” сообщала тогда, что подписание этого соглашения укрепило боевое единство в частях, расположенных по всей стране.

Секретный договор между Хаганой и Иргуном включал в себя следующие пункты:

1. Оборонительные отряды Иргуна должны находиться в подчинении командира округа, назначенного Хаганой. Его приказы будут передаваться через назначенного Иргуном офицера.

2. Планы действий на A-фронте арабский фронт и Б-фронте английский фронт должны быть предварительно одобрены командованием Хаганы. Технические детали будут вырабатываться на совместных заседаниях технических экспертов Хаганы и Иргуна. Иргун обязан будет выполнять возложенные на него задачи.

3.Члены Иргуна будут придерживаться принципа оказания сопротивления при попытках их разоружения. При этом в особых случаях будет принято во внимание расположение ближайших подразделений Хаганы.

4.В районах, контролируемых евреями, не будет производиться насильственная конфискация денег. С другой стороны, Иргуну не окажут препятствий в сборе добровольных пожертвований. Представители официальных организаций подтвердят, что Иргун не пользуется финансовой поддержкой фондов, собранных внутри страны и за ее пределами*.

* Этот параграф отражает жалобы активистов, собиравших за границей пожертвования в пользу Иргуна, которые подвергались злобному преследованию со стороны членов сионистских организаций, занимавшихся сбором средств. Наиболее эффективным оружием в их руках служили намеренно распространяемые ложные слухи о том, что, якобы, Иргун пользуется поддержкой из сионистских фондов и поэтому нет надобности в проведении для него особой кампании по сбору средств. В Англии некоторые патриотически настроенные евреи из ’’Объединенного еврейского призыва” организация, занимающаяся сбором средств требовали доказательств того, что часть денег из их фонда действительно передавалась Иргуну. Ответ, полученный ими от члена Еврейского агентства, гласил, что он ”не может себе представить, чтобы Агентство не оказывало помощи людям, борющимся в час опасности за существование Ишува”. Поводом для этого вводящего в заблуждение ответа явились, по-видимому, сведения, посылаемые Хаганой из Палестины не только в Англию, но и США и Южную Африку.

Представители Иргуна придерживались данного ими обещания о секретности соглашения, о котором здесь говорится. Впоследствии д-р Исраэль Лифшиц, по поручению Иргуна, разъяснил действительное положение вещей д-ру Аббе Гиллелю Сильверу в США. Возмущенный тем, что он узнал, Сильвер передал ему для опубликования письмо, в котором фактически повторялся четвертый параграф цитированного выше секретного соглашения. Ущерб, нанесенный кампании по сбору средств для Иргуна, не позволил нам приобрести достаточное количество вооружения, за что наши лучшие сыны расплатились своими жизнями. Вот к каким трагическим результатам приводили политические маневры определенных сионистских деятелей, исполнявших свой патриотический долг в условиях менее героических.

5. Разработка плана по захвату оружия должна осуществляться при сотрудничестве Иргуна и Хаганы.

6. Настоящее соглашение будет впоследствии дополнено деталями, выработанными на совместных заседаниях представителей и экспертов обеих сторон.

’’Очень важные персоны” с благосклонностью рассматривали рекомендацию генерала Маршалла не заявлять о создании Еврейского правительства и провести в жизнь ’’план об опекунстве”. Бен-Гуриону, выступавшему за создание независимого Еврейского государства, пришлось столкнуться с серьезными трудностями даже внутри своей собственной партии МАПАЙ.

Мы не придавали особой важности тому, кто именно возглавит правительство. Мы неоднократно заявляли: ’’Еврейское правительство будет обязательно образовано, даже несмотря на нежелание официального руководства принять участие в его создании”.

В один из этих решающих дней со мной встретился Иосиф Либенштейн, один из соратников Бен-Гуриона. Он передал мне, что Бен-Гурион ’’очень высоко оценивает” наше требование о создании Еврейского правительства; это требование помогло ему преодолеть оппозицию различных кругов. Но он просил нас особо подчеркнуть положительный фактор в дальнейших заявлениях – наше согласие сотрудничать с подобным правительством.

Я откликнулся на эту просьбу без колебаний. Через несколько дней мы опубликовали следующее заявление:

’’Нет никакого сомнения в том, что еврейское правительство будет создано. Если официальные представители примут участие в его создании, они будут пользоваться нашей полной поддержкой. Но если они, поддавшись на угрозы, проявят слабоволие, поддержка всей боевой молодежи будет на стороне свободного правительства, образованного членами подполья. И это правительство приведет народ к победе в освободительной войне.

Это заявление Иргуна было опубликовано в начале мая 1948 года.

Глава XXIX. ЗАВОЕВАНИЕ ЯФФО

В месяцы, предшествовавшие подготавливаемому пятью арабскими государствами Египтом, Ираком, Сирией, Ливаном и Трансиорданией вторжению, мы продолжали делать вылазки на арабские территории. Одновременно, с начала 1948 года, мы разъясняли нашим офицерам и бойцам, что нельзя ограничиться лишь этими отдельными вылазками. Безусловно, подобные атаки имели психологический эффект: к тому же они давали нам некоторые военные преимущества, расширяя арабский фронт и заставляя противника переходить к обороне. Однако было очевидно, что даже самые отважные налеты партизанских групп не в состоянии решить задачи, стоящей перед нами, – контроля над территорией.

На встрече командования Иргуна с участием представителей оперативного отдела, состоявшейся в конце января, были сформулированы четыре основных стратегических цели:

1.Иерусалим; 2.Яффо; 3.Долина, расположенная между Лодом и Рамле; 4.Треугольник.

Определяя себе эти цели, мы сознавали, что из достижение будет зависеть от многих обстоятельств и, в первую очередь, от количества людей и оружия, которые будут в нашем распоряжении. Поэтому было решено рассматривать план как примерное руководство к действиям и осуществлять его положения в соответствии с нашими реальными возможностями. Случилось так, что из этих четырех пунктов мы смогли полностью выполнить лишь второй. Что касается пунктов первого и третьего, то там нам удалось добиться значительных успехов на поле боя, однако основная наша цель достигнута не была.

В Треугольнике нам даже не предоставилась возможность начать операции.

Завоевание Яффо выделяется как событие первостепенной важности в борьбе за независимость.

Мы не имели оружия для какой-либо стратегической операции. Однако, если в феврале и марте мы сидели без грамма взрывчатки, в апреле мы смогли произвести несколько тонн вещества большой взрывной силы. В марте в нашем распоряжении было лишь" несколько пулеметов, но в апреле мы провели две операции по ’’конфискации”, которые значительно улучшили боеснабжение наших частей. В тот период мы настолько ’’разбогатели”, что наша огневая мощь превосходила мощь Хаганы.

4 апреля 1948 года Гидди возглавил нападение нашего штурмового отряда на английский военный лагерь 80, расположенный возле Пардес Ханна. Непосредственно отрядом командовал Иегошуа. В лагере был размещен противотанковый артиллерийский полк. Первоклассная артиллерийская часть, насчитывавшая сотни солдат, подверглась нападению со стороны нескольких десятков храбрецов.

Передовая группа, преодолев сопротивление часовых, охранявших ворота лагеря, открыла путь остальным нападавшим, которых прикрывали две бронемашины. Один из броневиков мы захватили у английской армии, а второй у английской полиции. Неожиданная атака была короткой.

С помощью броневиков мы контролировали всю территорию лагеря. Практически весь полк был у нас в плену.

Без промедления мы взломали арсенал и начали погрузку винтовок, автоматов, противотанковых пушек и боеприпасов. В это время враг, находившийся за пределами лагеря, начал контратаку. Поддерживаемые бронетранспортером, они попытались прорвать оборону отряда, находившегося в центре, что представляло для нас большую опасность. Разгром его мог закончиться провалом всей операции и пленением всех ее участников.

Положение спас один из наших людей, Джексон. Он бросился к бронетранспортеру, прижался к его борту, взорвал боковую дверь и уничтожил его экипаж. Иргун таким образом получил еще одну бронемашину. Между тем, к нашим противникам поступило значительное подкрепление, и они продолжали свою контратаку, используя артиллерию и танки. Их стрельба, однако, носила беспорядочный характер. Мы подбили один танк ’’Шерман”. Противник потерял восемь человек убитыми, включая одного полковника, кроме того, у него насчитывалось много раненых. Мы потеряли одного человека и имели несколько раненых. Погрузка оружия не прекращалась ни на минуту. Наши трофеи были значительными, особенно в винтовках, пулеметах ’’Брен” и боеприпасах. Было также некоторое число бронебойных снарядов, с помощью которых позднее, на Яффском фронте, был выведен из строя не один танк. Если бы их только было побольше...

Две недели спустя мы вновь посетили район Пардес Ханна. На этот раз целью Гидди был английский железнодорожный состав, доставлявший боеприпасы из Хайфы в район Треугольника для арабских партизан, возглавляемых Каукжи. Поезд не достиг пункта назначения. Он был остановлен на 41-м километре железной дороги, между Хедерой и Биньяминой; мы захватили большое количество оружия и боеприпасов, которые позже решили судьбу Яффо, и не только его.

Операция эта была далеко не такой простой.

Когда состав приблизился к месту, где его ожидал наш ударный отряд, была взорвана мина, повредившая железнодорожную колею, но не причинившая никакого вреда самому поезду, который тут же остановился. Наши люди бросились вперед.

Захватить поезд оказалось намного трудней. В первый же момент прямым попаданием снаряда в машину с передатчиком была выведена из строя радиоппаратура, с помощью которой осуществлялась связь между отдельными отрядами, разбросанными на большой площади. Кроме того, было ранено несколько человек. Ответный огонь наших ребят по англичанам, защищенным толстой броней, не имел успеха. Все преимущества были на стороне врага, который занимал укрепленные позиции и находился на возвышении. Наши же люди оставались совершенно незащищенными и представляли собой удобные цели, находясь на абсолютно плоской местности.

Наши повторные атаки не увенчались успехом. Мы теряли драгоценное время. Повсюду в окрестностях находились английские военные лагеря. Подкрепления, посланные ими, могли появиться каждую минуту. Все казалось потерянным.

Но Гидди был не тем человеком, который с легкостью отказывается от вагонов, доверху загруженных оружием. Переползая от одного солдата к другому, он обнаружил, что в плену у нас находится один британский солдат. Вероятно, во время взрыва мины он выпрыгнул из вагона и угодил прямо к нам в руки. И Гидди моментально озарила мысль, что этот ’’томми” мог бы помочь нам захватить весь состав.

”Мы тебя освободим, – обратился к нему Гидди, – возвращайся к своему командиру и сообщи ему, что поезд со всех сторон окружен боевыми отрядами Иргуна, и что я даю ему пять минут, по истечении которых он должен сдать нам все оружие. В этом случае мы гарантируем вам неприкосновенность. В противном случае, состав со всеми находящимися в нем солдатами будет взорван. У нас имеются противотанковые орудия...”

Солдат, никогда не представлявший, что ему придется выполнять подобную миссию ”мира”, бросился обратно к поезду.

Медленно тянулись минуты. Время ультиматума истекало, а от англичан не было ответа. Самым печальным было то, что мы не могли привести в исполнение свои угрозы, не имея ни пушек, ни даже взрывчатки.

Не дожидаясь окончания пятиминутного срока, Гидди приблизился к поезду. Вдруг он растянулся во весь рост на земле, покрытой песком и камнями. Пуля, посланная англичанином, просвистела в миллиметре от его головы.

Сменив позу на более удобную, он прокричал что было мочи: ’’Слушайте меня. С вами говорит командир отряда Иргуна. Вы окружены моими людьми со всех сторон. Мы хотим конфисковать оружие, но не желаем причинять вам никакого вреда. Выходите из вагонов с поднятыми руками. Если вы сдадитесь, вы сможете вернуться в свои части. Если вы продолжите сопротивление, ни один из вас не останется в живых. Я прикажу взорвать поезд. Это мое последнее предупреждение”.

Психологическое оружие оказалось действенным. Офицеры и солдаты начали выскакивать из вагонов. Гидди смог облегченно вздохнуть.

Но три наших бойца остались лежать мертвыми на песке.

Вновь нам пришлось платить за железо собственной кровью. Среди убитых был Авталион, схваченный англичанами в 1944 году во время партизанской операции, подвергнутый ими страшным пыткам и через несколько лет освобожденный нами из тюрьмы.

Люди начали погрузку боеприпасов на машины, вызванные к сорок первому километру. Работа требовала много времени; начинало темнеть.

Наши бойцы, как и обычно в таких обстоятельствах, работали со сверхчеловеческой энергией, но все же не могли за короткий срок погрузить многие тонны ценных боеприпасов. Гидди решил призвать на помощь английский пленных. Он обратился к сержанту с приказом собрать всех солдат. Английский майор, командовавший поездом, заподозрил Гидди в недобрых намерениях.

– Вы собираетесь их уничтожить? – спросил он его.

– Не будьте идиотом, – вскипел Гидди. – Мы еврейские солдаты, а не варвары. Мы не убиваем пленных. Мы дали вам обещание не причинить вреда, а люди Иргуна всегда остаются верными своему слову. Ваши люди останутся невредимыми, они нужны нам только для работы.

Офицер успокоился. Он видел, что люди из медицинской службы ’’террористов” перевязали его раненых, и даже отправили в госпиталь одного из них, чье состояние внушало серьезные опасения.

В течение четырех часов английские солдаты помогали грузить оружие на наши грузовики. Они работали бок о бок с солдатами Иргуна. Работа была тяжелая. Нужно было управиться с более чем 20 тоннами различного оружия. Каждый ч с Гидди устраивал пятиминутный перерыв, во время которого англичанам раздавали апельсины. Они работали добросовестно. Наконец, работа была закончена.

Нагруженные грузовики тронулись в путь. Снаряды нашли временное убежище в винных погребах Зихрон Яакова и в доме семьи Аронсон*. Мог ли себе представить добрый и благородный барон Ротшильд, что еврейские солдаты наполнят его излюбленные погреба снарядами вместо вин?

*Арон и Сарра Аронсон основали НИЛИ – еврейскую разведывательную организацию, действовавшую в дни Первой мировой войны. Эта группа поставляла бесценные сведения британским вооруженным силам в их планировании кампании против турок. Сарра Аронсон была схвачена турками и, находясь под пытками, покончила жизнь самоубийством.

Британских пленников отпустили на свободу. Вскоре вся округа была заполнена подразделениями британских бронетанковых частей, энергично прочесывавших окрестности. Поиски оказались безрезультатными. Жители Биньямины, Зихрон Яакова и Пардес Ханны немного волновались. Будет ли введен комендантский час? Применят ли коллективное наказание?

С этими вопросами обратились к офицеру, командовавшему соединениями преследователей. Ответ его был выдержан в лучших традициях британского духа: ’’Наказания не будет. Это был честный поединок”.

Лагерь № 80, товарный состав с боеприпасами и оружие нашего собственного производства позволили нам начать наступление на Яффо. План был окончательно разработан в апреле, были отобраны нужные подразделения и на Пасху, за три недели до образования государства Израиль, мы начали операцию по спасению Тель-Авива и не только его от угрозы разрушения.

По плану, мы должны были атаковать Яффо в том узком, похожем на бутылочное горлышко месте, где Яффо соединяется с кварталом Маншие, который на севере полуостровом вдается в еврейский Тель-Авив. Тактической целью наступления было – сломать это ’’бутылочное горлышко” и достичь моря, чтобы отрезать Маншие от Яффо. Стратегической целью было – покорить Яффо и, раз и навсегда, избавить Тель-Авив от наведенного на его сердце заряженного пистолета.

До того, как началось наше наступление, Тель-Авив тяжело страдал от нападений Яффо и, особенно, Маншие. В течение первых месяцев арабских беспорядков около тысячи еврейских мужчин, женщин и детей были убиты или ранены во время нападений, ведшихся из мечети Хассан Бек и Маншие. Арабские снайперы всегда имели возможность находить себе жертвы в самых людных районах Тель-Авива, и никакие заградительные посты и смелые вылазки не могли предотвратить ежедневные добавления к списку людей, убитых на центральных улицах города. Зарубежная пресса писала о боях на бульваре Ротшильда. Яффо бросил вызов Тель-Авиву. Тель-Авив же находился в обороне. Тысячи его сыновей были скованы неподвижным фронтом, защищая город.

В ночь на 25 апреля мы выступили, решив положить конец этому постыдному и опасному положению. В Рамат-Гане, в ’’Лагере Дова”, названном так в честь Дова Грюнера, были собраны все боевые отряды и вспомогательные службы. В течение дня было мобилизовано единственным доступным с начала восстания подполью путем – временной конфискацией – около сотни автомобилей. Этот путь не был особенно приятным. Однако владельцы машин по опыту знали, что мы всегда делали все, что в наших силах, дабы вернуть автомобили после окончания операции или, в случае повреждения, возместить убытки. Кроме того, они знали, что транспорт этот был необходим для ведения войны за существование, и многие из них с готовностью отдавали свои машины. У нас не было другого выхода. Подполье не может использовать каждый раз те же машины. Колеса оставляют следы. А где было взять деньги для покупки нужного нам транспорта?

В ночь на 25 апреля 1948 года на дороге Тель-Авив – Рамат-Ган стояла длинная вереница грузовиков, часть из которых была конфискована у британских властей, часть конфискована временно у их еврейских владельцев, часть одолжена у друзей. Рядом с этой дорогой, в ’’Лагере Дова”, сотни бойцов Иргуна ожидали сигнала.

Однако сигнал все не поступал.

На крыше небольшого домика, в котором был расположен генеральный штаб, шло совещание. Гонцы принесли из города недобрые вести. Хагана, сообщали они, находится в состоянии готовности и объявила, что помешает нам. Кое-кто предложил отложить наступление на один-два дня. Обсуждение было очень серьезным и продолжительным. Наконец решение было принято – начать наступление этой ночью.

Во дворе нас ожидал парад – первый открытый парад, в котором принимали участие шестьсот бойцов и офицеров Иргуна. Время партизанских атак миновало; наступило время открытых боев. Подполья больше не существовало.

Так и стояли, построившись рядами, готовые к бою мятежники. Они шли в бой со своим транспортом, своей медицинской службой, полевой связью, службой снабжения и, что превыше всего, с абсолютной верой. Настал великий час.

Длинная колонна грузовиков двинулась по направлению к Тель-Авиву и стала пробираться к Яффо. Мы въехали в Тель-Авив во время третьей смены ночного караула. Узкие улочки, ведущие к Яффо, были пустынны. Мы разместили наш штаб в разрушенных помещениях школы ’’Альянс”. Пустующую больницу Фройда мы превратили в полевой госпиталь. Бойцы расположились в ближайших домах.