Текст книги "Восстание"

Автор книги: Менахем Бегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

И все же, мы рассматривали ситуацию с абсолютно другой точки зрения. Мы исходили из интересов всего еврейства. На европейском континенте массовое уничтожение еврейского народа было в разгаре. Врата земли обетованной были надежно заперты и не распахивались перед теми, кто искал убежища. Где же были благодатные изменения политического климата, которые могли оправдать прекращение нашей борьбы? Если бы мы скисли и сдались по первому ’’требованию”, тогда восстания как политического фактора больше не существовало бы. Тогда, используя выражение Вилькина, не надо было бы ”ни о чем волноваться”. Если бы Еврейское агентство подчинялось британским властям, а Иргун Цваи Леуми подчинялся бы Еврейскому агентству, власть Верховного Главнокомандующего Его Величества осталась бы навечно.

Я сказал Голомбу, что мы готовы в любой момент подчиниться Бен-Гуриону, если бы он повел нас по пути к национальному освобождению. Мы ничего не имели против Бен-Гуриона, если бы он стал во главе нашей борьбы. Я добавил тогда Голомбу несколько особо ’’проникновенных” слов. Если бы Зеэв Жаботинский был жив, сказал я, то Иргун Цваи Леуми требовал бы безусловной передачи верховной власти в стране в его руки. Для нас несущественно, кто поведет евреев Палестины по пути национального освобождения. Приказы Бен-Гуриона, восседавшего в кресле руководителя Ишува в Иерусалиме и признающего все параграфы и предписания Белой книги, мы не выполнили бы. Но мы с радостью последовали бы за Бен-Гурионом, находящимся, скажем, в Дегании* и призывающим к восстанию против угнетателей.

* Дегания является одним из самых старых и прекрасных киббуцев в Израиле. Дегания расположена в Галилее к югу от Кинерета Тивериадское озеро. На ее живописном кладбище, что на берегу реки Иордан, покоятся останки многих сионистских пионеров, в том числе сиониста-толстовца А.Д.Гордона, который основал это поселение и Л.И.Гринберга, соратника Теодора Герцля.

 Декларация нашего руководства была встречена издевательски в Еврейском агентстве. Эти глупые бунтари, шипел один чиновник другому, хотят, чтобы Бен-Гурион перебрался в Деганию и начал играть в войну! Издевательства не выдержали натиска событий. Не прошло и года, как г-н Давид Бен-Гурион начал ’’играть в войну” с англичанами, и мы подчинялись его инструкциям. Однако, Бен-Гурион поехал не в Деганию, а в прекрасный город Париж.

Другой причиной нашего отказа принять ультиматум была ’’группа Штерна”, более известная под названием ЛЕХИ.

Мы были порядком обозлены на них за то, что они даже не намекнули нам о своих намерениях провести операции в ряде мест и о миссии Хакима и Бен-Цури в Каире, двух юношей, которые вели себя с исключительным мужеством перед египетским судом и бесстрашно, с гордо поднятой головой, пошли на виселицу. Хотя убийство лорда Мойна, одного из ведущих британских политиков на Ближнем Востоке, не было основной причиной волны преследований Иргун Цваи Леуми и ’’группы Штерна”, оно подало сигнал к травле. Официальное руководство ишува было в отчаянной панике, а если люди обуяны страхом, они теряют рассудок. Во всех официальных учреждениях ишува шептались о существоваших, якобы, планах англичан вырезать все еврейское население Палестины в отместку за смерть лорда Мойна. Следует отметить, что Палестина была все еще изолирована от остального мира условиями военного времени. В подобной атмосфере легко заклеймить позором тех, кто по официальной версии ’’пытался ввергнуть нацию в пучину устрашающей катастрофы”.

Как товарищи по борьбе и смертельной опасности, нависшей над нами, мы должны были быть уведомлены руководством ’’группы Штерна” о предстоящих операциях. Но они, видно, решили, преподнести нам сюрприз. Печально... Во всяком случае, мы решили не покидать героическую группу ЛЕХИ в беде. Вот это-то и было одной из двух причин, по которым мы отказались сдать свои позиции. Вскоре стало ясно, что наша забота о ’’группе Штерна” была напрасной. Члены Иргун Цваи Леуми были поражены при виде членов ЛЕХИ, бесстрашно прогуливавшихся по улицам Тель-Авива. Эта головоломка была решена позднее, когда образовалось объединенное движение сопротивления. Мне тогда сказали, что в ноябре 1944 года ’’группа Штерна” обещала Голомбу прекратить на время боевые операции. Поэтому-то Хагана их не тронула. Травля, со всеми вытекающими из нее последствиями, велась лишь против Иргуна.

У нас был и другой выход. Мы могли принять ультиматум, намереваясь затем нарушить данное нами слово. Мы могли, конечно, переждать бурю в тихой гавани. Такие случаи не редкость в истории подполья. Характерно, что моральные принципы, которыми руководствовался Иргун, не позволяли на решающем заседании руководства и заикнуться о такой возможности.

Существовала и третья возможность уклонения от выполнения всех условий ультиматума Еврейского агентства. Она была очень проста: следовало ответить ударом на удар. Не могу отрицать, что в наших рядах были и такие, которые нажимали на руководство Иргун Цваи Леуми с целью убедить нас действовать именно так. Они приводили правовые, моральные и практические доводы. Неужели мы все вдруг стали ’’толстовцами”? – говорили они. Более того, если обнаглевшее центральное руководство Ишува не увидит никакого сопротивления с нашей стороны, оно еще более обнаглеет.

Было бы абсолютно неверно предполагать, будто наши ребята считали, что у молодежи Хаганы недостает мужества. Наоборот, наши ’’сабры” прекрасно знали боевые качества ”сабр”* Хаганы. Наши ребята были убеждены, что за весь сыр-бор несет ответственность лишь руководство Хаганы, а не рвавшиеся в бой, храбрые до отчаянности ребята, члены Хаганы.

* ”Сабра”, буквально ’’кактус” – прозвище родившихся в Палестине евреев.

Накал споров рос. Но для нас были неприемлемы все эти пути. Мы решили выбрать путь, по которому до сих пор не шла ни одна подпольная организация в мире. Впрочем, ни у одной подпольной организации не было диллемы с которой мы столкнулись. Мы пришли к решению не прекращать подпольной борьбы против британского режима, не обещать Центральному совету ишува ее прекращения. В то же время мы отказались мстить за похищения нашиХ бойцов и выдачу их врагу. Это решение было поддержано всеми. Никто не нарушил его до самого конца, то есть до прекращения травли Иргун Цваи Леуми и начала совместной борьбы Иргуна, группы Штерна и хаганы.

Следует признать, что те, кто предлагал такую политику, не представлял и не мог представить каких-либо логичных аргументов. Ими двигала твердая вера в близкий день успеха восстания, когда все боевые группировки в Израиле будут сражаться плечом к плечу против угнетателя. С такой надеждой и с такой верой можно было вынести самое тяжкое и самое большое  горе. Мы видели наш народ в Европе, шагающий в нескончаемой процессии смерти. Перед нашим внутренним взором представали  горящие гетто Европы, мы видели, как убийцы безнаказанно творят свои злодеяния. В наших ушах гремело эхо нескончаемой вереницы войн прошедших веков, перед глазами было пламя горящего Иерусалима.

Мрачный сырой подвал действительно был высокой наблюдательной вышкой. Не логика, а инстинкт настоятельно требовал: ’’Нет! Нет... Только не гражданская война”. И как знать... Может быть инстинкт и является квинтэссенцией логики.

Глава XI. ДЕЛО «АЛТАЛЕНЫ»

Избежать кровавой гражданской войны любой ценой – этот принцип, выстраданный в период травли Иргуна, был подвергнут испытанию кровью и огнем несколько лет спустя в деле ”Алталены”. И не был нарушен.

Уже не является секретом, что этот знаменитый крейсер служил орудием хитроумного заговора. Когда Давид Бен-Гурион, выступая с высокой трибуны первого израильского парламента, скромно похвалился: ”Я кое-что предпринял в деле с кораблем, лежащим на дне моря, недалеко отсюда”, – один из членов МАПАЙ прервал его вопросом: ”Но кто же заставил Вас сделать это?”

Бен-Гурион смолчал, и молчание его было красноречивее любых слов. Нападение на ’’Алталену” готовилось в глубокой тайне. Судно было потоплено. Черный дым окутал весь корпус пострадавшего крейсера. Мы не можем погасить этот огонь, но попытаемся хотя бы развеять дымовую завесу, окружившую судно.

Трагедия заключалась в том, что ’’Алталена” опоздала. Если бы судно прибыло к берегам Эрец Исраэль сразу же после ликвидации британского мандата, т.е. в середине мая 1948 года, то моральное состояние всего еврейского населения изменилось бы радикальным образом. Следовало бы предоставить в распоряжение правительства и Армии Обороны страны 8 или 10 батальонов, полностью вооруженных и оснащенных. Мы предполагали совершить первую атаку на Рамле. Этот арабский город, осажденный Иргун Цваи Леуми по просьбе Хаганы с целью отвлечения сил противника от Латрунского фронта, чуть было не пал, когда мы были вынуждены отступить. Моральный дух жителей Рамле был низким. Дух ее жителей был сломлен непрекращающимися бомбардировками наших трехдюймовых мортир. Наши ребята штурмовали подходы к городу и на начальных стадиях осады заняли некоторые части Рамле. Однако, недостаток военного снаряжения оказался фатальным. Наши ребята отчаянно нуждались всего лишь в нескольких сотнях винтовок и дополнительном снаряжении, но на этом участке фронта оружия не было ни у нас, ни у командования Хаганы. 300 винтовок, всего 6 процентов от общего количества огнестрельного оружия, находившегося на борту ’’Алталены”...

Если бы мы оказались в состоянии взять Рамле в то время, а это зависело только лишь от количества вооружения, объединенные еврейские силы могли бы вклиниться в расположение арабских войск в Латруне, и наше стратегическое положение изменилось бы кардинально. Кроме того, взятие Рамле благодатно сказалось бы на положении войск новорожденного еврейского государства в Старом городе Иерусалима. С падением Рамле была бы решена судьба Луда. Таким образом, вызванная падением Рамле цепь событий повергла бы врага в паническое бегство на Центральном фронте, на первом этапе ведения активных боевых действий, а не после первого ’’перемирия”. Мы должны были добивать врага, и все объединенные еврейские силы на втором этапе ведения военных действий начали бы широкое наступление на плацдарм ’’треугольника”. В общем, если бы Рамле пала под натиском объединенных еврейских сил, то сегодня, по крайней мере, западный берег Иордании был бы нашим.

Судьба распорядилась по-иному. ’’Алталена” с 900 солдатами, находившимися на ее борту, 5000 винтовок, 4 миллионами патронов, 300 автоматами ’’Брен”, 150 мортирами, 5 бронеавтомобилями, тысячами авиабомб и другим военным снаряжением была готова к отплытию не в середине мая, а лишь в начале второй недели июня. Первые известия об отплытии ’’Алталены” из французского порта мы получили из сообщений лондонского радио. Я был шокирован. Именно в этот день ’’перемирие” вошло в силу. Каким бы ни было наше отношение к перемирию, объяснял я друзьям, мы не должны нести ответственность за возможные последствия нарушения перемирия. Объединенные еврейские силы устали от постоянной нервотрепки и кровопролития; у врага более совершенное оружие. Да и борьба наша уже не была подпольной. Это была открытая борьба на поле брани, и последствия поражения могли привести к уничтожению всего нашего народа. Соотвественно мы решили, что прибытие судна во время перемирия несвоевременно. Конечно, мы не очень-то доверяли сообщениям Би-Би-Си. Вероятно, ’’Алталена” все еще не отплыла из французского порта, и британское правительство лишь хотело всполошить наблюдателей Организации Объеденных Наций? В тот же день я отправил телеграмму в нашу штаб-квартиру в Париже, которая гласила: ’’Повремените с отплытием судна. Ждите дальнейших указаний”. Шмуэль Кац, бывший в то время нашим поверенным в Париже, ответил, что моя телеграмма была получена через день после отплытия судна; наши люди в Париже уже не были в контакте с ’’Алталеной”. Шмуэль Кац посоветовал нам связаться прямо с судном.

Наша первая радиограмма ’’Алталене” гласила: ’’Измените курс. Ждите дальнейших инструкций!” Мы не знали, было ли наше сообщение получено на судне. Позднее выяснилось, что в то время, когда ’’Алталена” была все еще далеко от наших берегов, ее радиопередатчик работал лишь в одном направлении: на ’’Алталене” получали наши радиограммы, но не могли ответить. Почти сразу же после отправки этой радиограммы, поздней ночью, мы связались со службой безопасности Израиля и передали подробные сообщения о количестве и качестве вооружения и военного снаряжения, находящегося на судне. Сейчас, сообщили мы представителям службы безопасности, именно вы вправе решать, следует ли разрешить ’’Алталене” бросить якорь в Хайфском порту или изменить ее курс. Официальная пропаганда представила все дело так, что ’’Иргун Цваи Леуми направил ’’Алталену” к берегам Израиля с единственной целью – подготовить вооруженное восстание против законного правительства страны.

Решение правительства Израиля или службы безопасности страны было следующим: ’’Алталена” должна бросить якорь у берегов страны как можно скорее. Это решение было передано мне Исраэлем Галили через день после напряженных переговоров между израильской службой безопасности и главным штабом Иргун Цваи Леуми. Тревога уступила место радости. Мы все были восхищены. Тяжкое бремя свалилось с наших плеч. Правительство Израиля все-таки знало о сложившемся положении и требованиях времени.

Очевидно, у него не было выхода. В стране ощущалась острая нехватка оружия.

Что касается строжайшего запрета Организации Объеденных Наций, мы, думаю, кое-как уладили бы дело. Ведь правительству было все известно. В сложившихся обстоятельствах не было места ни угрызениям совести, ни соображениям морали. Речь шла о жизни и смерти. Мы благодарили Бога за то, что правительство поняло создавшееся положение, взвесило все и не обратило внимания на то, что в подобном положении не должно было быть принято во внимание. Немедленно на борт ’’Алталены” была отправлена радиограмма, вызвавшая, как мы позднее узнали, неописуемую радость всей команды. Вместо ставшего уже привычным требования изменить курс, радиограмма, радиограмма правительства: ’’Полный вперед!”

Временное правительство опубликовало впоследствии несколько заявлений, гласящий, что в то время, как Иргун Цваи Леуми пытался нарушить все директивы комиссии ООН по перемирию, правительство, соблюдая международные законы, было вынуждено уничтожить это оружие, которое было доставлено в Эрец Исраэль в полном противоречии со всеми пунктами перемирия.

Я должен повторить: временное правительство знало, что к берегам Израиля направляется судно, на борту которого находится большая партия оружия, отправленного вопреки инструкциям. Именно правительство решило направить ’’Алталену” в Хайфский порт. В противном случае ’’Алталена” бы не приблизилась к берегам Израиля.

После того как правительство отдало распоряжение ’’Алталене” без промедления идти в Хайфский порт, в резиденции правительства началось совещание, в котором участвовали сотрудники израильской службы безопасности и представители главного штаба Иргун Цваи Леуми. Речь шла о способах быстрой разгрузки судна и распределения оружия. Следует отметить, что Иргун Цваи Леуми был тогда легальной военной силой, признаваемой официальными учреждениями. Еще до провозглашения государства расширенный совет сионистской организации подтвердил соглашение, предусматривающее военное сотрудничество между Иргун Цваи Леуми и Хаганой. Когда 14 мая 1948 года была объявлена независимость государства Израиль, за этим не последовало создания объединенной армии. Хагана продолжала свое существование так же как Иргун Цваи Леуми, чьи бойцы, находившиеся на различных фронтах, часто сражались плечом к плечу с бойцами Хаганы. Хорошо известный в Израиле журналист, доктор Азриэль Карлибах, опубликовал в то время адресованное мне открытое письмо. Доктор Карлибах писал, что поскольку мы победили англичан, следует бороться и за создание объединенной израильской армии. Выступая по нашей радиостанции, я ответил доктору Карлибаху, что несколькими днями раньше мы выступили с публичным призывом о создании объединенной израильской армии, которая заменила бы различные военные организации. Но это зависело от правительства, а не от нас.

Когда было объявлено о создании армии Израиля, мы продолжали существовать с качестве признанной военной силы до тех пор, пока интеграция наших соединений в рядах объединенной армии не была закончена. В оперативных приказах и сводках командующих фронтами соединения Иргуна представали неотъемлемой частью боевых сил. Освобожденный Яффо по нашей же просьбе был поделен на два сектора, один из которых был занят гарнизоном Иргун Цваи Леуми. Премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион как-то побывал в Яффо и также инспектировал соединения Иргуна, которые встали перед ним на караул. Мне сказали, что Бен-Гурион, тронутый приемом, оказанным ему соединениями Иргуна, заметил сопровождавшим его лицам: ”А я и не знал, что у них такие ребята”.

Несколько позже премьер-министр направил следующее послание Хаиму, офицеру, командовавшему нашими силами в Яффо:

Государство Израиль Временное правительство

22 мая 1948 года

Командующему соединениями Иргуна в Яффо. До получения дальнейших инструкций Вы и Ваши люди подчиняетесь приказам военного губернатора Яффо И.Чижика.

подписано Давид Бен-Гурион Глава временного правительства и

Министр безопасности

Мы указали адьютанту Давида Бен-Гуриона, что не принято, чтобы премьер-министр государства давал прямые указания рядовому офицеру. Мы были удовлетворены официальным признанием присутствием ’’бойцов Иргун Цваи Леуми в Яффо”, но опасаясь за наше молодое государство, мы хотели, чтобы премьер-министр придерживался своего статуса.

С ним и его помощниками мы продолжали переговоры о создании объединенной армии. Мы согласились предоставить армии соединения наших бойцов во главе с офицерами, но так как организация батальонов требовала времени, мы пришли к соглашению об учреждении временного штаба Иргун Цваи Леуми, который был одобрен премьер-министром и министром безопасности. Ко времени прибытия ’’Алталены” мы уже организовали несколько батальонов. Другие соединения Иргуна были все еще в процессе реорганизации. Бойцы, принадлежавшие к этим соединениям, все еще находились в небольших боевых единицах на различных фронтах. Таким образом, наш Штаб в качестве всеми признаваемого официального органа был приглашен вместе с сотрудниками службы безопасности обсудить способы разгрузки ’’Алталены”.

Мы пришли к решению, что ’’Алталена” должна прибыть не в Хайфский порт, а в определенное место на побережье. Это было связано с изменением инструкций, данных нами капитану ’’Алталены” в апреле того же года. ’’Алталена”, ожидая членов команды, оружия и инструкций, курсировала несколько месяцев между европейскими портами и северным побережьем Африки. Судно было приобретено Еврейским комитетом за национальное освобождение и Всеамериканской лигой борьбы за свободную Палестину. Мы намеревались привести ’’Алталену” к берегам Палестины еще во времена правления англичан: будь-то с людьми или с оружием, или и с тем и с другим.

В то время мы решили, что судно должно бросить якорь в районе Тель-Авивского побережья. Мы решили, что ’’Алталена” должна бросить якорь прямо у улицы Фришман. Эту деталь важно запомнить, если хотеть объективно разобраться в том, что произошло потом.

Эксперт по вопросам безопасности, откомандированный правительством, предложил, чтобы судно не заходило в район Тель-Авива, а отшвартовалось бы в Гиват-Ольга или Кфар-Виткин, близ Натании, и, таким образом, укрылось от внимания наблюдателей Организации Объединенных Наций. Наши эксперты согласились, им было вообще-то безразлично, где должно причалить судно. Единственной проблемой являлась разгрузка. Мы даже и не предполагали, что за советами правительственного эксперта скрывается подвох. Поэтому в тот же день мы отправили еще одну радиограмму на борт ’’Алталены”: изменить курс и следовать в Кфар-Виткин.

Обсуждение перенеслось затем к вопросу о распределении оружия. Мы предложили, что одну пятую часть оружия с ’’Алталены” следует отправить соединениям Иргун Цваи Леуми в Иерусалиме, в то время как все остальное оружие должно быть распределено по всем соединениям объединенной армии, в состав которой входило и несколько батальонов Иргуна. Наше предложение было вполне справедливым.

Для того, чтобы понять, что же действительно произошло с ’’Алталеной”, следует представить себе военную ситуацию в тот момент. Обстоятельства того времени объясняют и наши предложения о распределении оружия с ’’Алталены”.

Это был переходный период. Иерусалим представлялся тогда ’’отдельной единицей”. Суверенитет Израиля не распространялся на нашу столицу. Официальное руководство, принявшее решение ООН о разделе Палестины, приняло предложение о введении международного режима в Иерусалиме. Давид Бен-Гурион потребовал на заседании исполнительного комитета Гистадрута, чтобы профсоюзное движение Израиля употребило все свое влияние для пресечения в корне любых разговоров о ’’завоевании Иерусалима”, или расширении границ государства. Соответственно, израильской армии, как таковой, не существовало в Иерусалиме даже после того, как она уже была сформирована и действовала повсюду. В Иерусалиме все еще оставались Хагана под руководством регионального командующего Давида Шалтиеля, Иргун Цваи Леуми, сражавшийся тогда вместе с Хаганой, и ЛЕХИ, проводившая свои боевые операции без какого-либо официального соглашения с Хаганой. Однако покинутый, осажденный и бомбардируемый Иерусалим отчаянно требовал оружия – особенно после катастрофы в Неби-Даниеле, где не без помощи англичан большое соединение Хаганы сдалось арабам, и значительное количество еврейского оружия было уничтожено или попало в руки врага.

Наши товарищи по Иргуну также не имели оружия для открытой борьбы. Они взывали к нам: оружия! Мы, в свою очередь, отчаянно взывали к нашим представителям за рубежом: оружия! Однако, секретная служба врага была начеку. Несколько партий оружия, которые Йоэль подготовил для отправки в Израиль, были обнаружены еще до их погрузки на корабли. Мы послали небольшую партию ’’самодельного” оружия в Иерусалим. Лишнего оружия у нас не было. Если бы мы отправили в Иерусалим значительное количество автоматов, пулеметов и другого военного снаряжения, которое захватили в британских арсеналах, мы укрепили бы боевую мощь наших друзей. В свою очередь, мы остались бы без оружия и не смогли бы тогда завоевать Яффо.

У наших бойцов в столице почти не было оружия. И все же они творили чудеса.

Наши ребята сражались в героической битве в Старом городе Иерусалима. Боевой гарнизон был очень мал: менее сотни бойцов Иргуна и менее двухсот солдат Хаганы. Их вооружение также никуда не годилось: несколько автоматов ’’Стен”, винтовок, пулеметов, и очень мало боеприпасов. И все же защитники Старого города сражались с беззаветной храбростью с ’’нерегулярными” частями арабов и регулярными соединениями Арабского легиона, воевавшего под руководством британских офицеров, при поддержке тяжелой артиллерии и танков.

Битва длилась вот уже несколько недель. Вначале между бойцами Хаганы и ребятами из Иргун Цваи Леуми наблюдались кое-какие разногласия. Школа ненависти сказывалась. Не всегда справедливо распределялись продуктовые пайки. Но со временем отношения улучшились. Общая опасность сближала. Бойцы Хаганы входили в более близкие контакты с Иргун Цваи Леуми и с удивлением узнавали, что они даже не напоминали тех чудовищ, какими представляла их пропаганда. Кроме того, представители Хаганы проводили совместные консультации и совместные подготовительные боевые операции. Один из наших офицеров преподал бойцам Хаганы курс искусства минирования, что было очень важно в обороне еврейского квартала в Старом городе и в обеспечении безопасности оборонительных позиций.

Еще до 14 мая 1948 года нам контрабандой удалось доставить в Старый город Гидеона, блестящего студента математического факультета и одного из наших лучших офицеров. Это был ’’Гидеон третий”, ибо у нас было несколько Гидеонов. С Гидеоном, принявшим на себя командование соединениями Иргуна в Иерусалиме, были переправлены в Старый город еще несколько офицеров и бойцов, а также оружие и взрывчатка. 14 мая все контакты между Новым и Старым городом Иерусалима были прерваны. Оба города были осаждены.

Гидеон наладил в Старом городе мастерскую по производству примитивных ручных гранат, которые сыграли свою роль в отражении атак противника. Гидеон пытался организовать наступление. В одной из ожесточенных схваток наши ребята штурмовали и захватили важную стратегическую позицию – армянскую церковь, доминировавшую над еврейским кварталом. Священник потребовал эвакуации наших сил с церковного двора, твердо обещая нам, что и арабы не будут допущены во двор армянской церкви. Гидеону поэтому было приказано отвести силы Иргун Цваи Леуми из церкви, позиция которой была жизненно важной для обороны еврейского квартала. Гидеон отдал приказ об этом с тяжелым сердцем. Что касается обещания священника не позволить арабам занять стратегическую позицию в армянской церкви, оно не было выполнено. Через несколько часов после отступления бойцов Иргун Цваи Леуми, арабы заняли двор и открыли убийственный огонь по защитникам еврейского квартала.

Гражданское население еврейского квартала Старого города пребывало в отчаянии, особенно после нескольких артиллерийских залпов. Один из местных раввинов призывал соединения Иргун Цваи Леуми сдаться на милость победителя. Его требование было сразу же отвергнуто как Иргуном, так и Хаганой. Положение становилось все более угрожающим. Некоторая часть гражданского населения, среди которого было много женщин и детей, настаивала на прекращении безнадежной борьбы. Помощь, оказанная защитникам Старого города, когда на подмогу в осажденный город пробился Пальмах, не принесла желанного улучшения. Прибыло подкрепление, состоявшее всего из 80 бойцов Мишмар Аам народного ополчения. Бойцы Мишмар Аам почти не имели представления о том, как обращаться с оружием и уж, конечно, не способствовали Поднятию духа осажденных. Со стороны дороги, ведущей из Иерихона, вражеские мортиры продолжали обстреливать еврейский квартал. Количество убитых и раненых росло. Гидеон поклялся, что он и его товарищи будут сражаться до последней пули. Этого уже недолго было ждать, ибо положение стало угрожающим. В старом городе не было пищи. Вода была на исходе. Боеприпасы тоже. Командующий соединения Хаганы был ранен. Гидеон тоже. Наши ребята, вернее, те, кто еще остался в живых, продолжали сражаться. Мальчики 10-12 лет показали, чего стоят еврейские дети в тяжелую годину испытаний. Под перекрестным огнем врага мальчишки доставляли боеприпасы от одного боевого поста к другому. Боевой пост Иргун Цваи Леуми в Ниссан-Беке продолжал сопротивление до последнего момента. Но бойцам Иргуна нечем было сражаться, и большинство защитников боевого поста были убиты или ранены. Оставшиеся в живых были измучены до предела. Таким образом, город Давида, Старый город пал под натиском врага, что повергло всех нас в глубокую скорбь и траур.

Попытки освободить Старый город были возобновлены после первого перемирия. Однако, по некоторым причинам есть основания предполагать, что в определенных еврейских политических кругах Старый город был скорее бельмом на глазу, несмотря на давление, оказываемое офицерами Иргуна в Иерусалиме, вооруженное нападение было отложено до самого последнего дня перед установлением вторичного перемирия. Всего лишь за несколько часов до подписания вторичного перемирия четыре соединения Хаганы, три – Иргун Цваи Леуми и одно соединение ЛЕХИ получили приказ действовать. В соединения Иргуна вошли бойцы, которые только что выдержали тяжелое сражение при Малхе к юго-востоку от Иерусалима. Тогда Иргун потерял 18 человек убитыми. И все же усталость и депрессия наших людей исчезли, как по волшебству, когда они узнали, что новой задачей является освобождение Старого города. К ребятам вернулись боевой пыл и воля к победе. Но и эта боевая операция провалилась. Хагана и ЛЕХИ не смогли взять штурмом стену Старого города. Соединеням Иргуна удалось все же форсировать стену и организовать переход к совместным наступательным действиям и тем самым открыть дорогу к завоеванию Старого города. Но... пробило пять часов утра. Наступило перемирие. В самый разгар боя наши ребята получили приказ отступить. Перемирие было, конечно, нарушено врагом на целом ряде фронтов. Но в Иерусалиме мы были призваны соблюдать его скрупулезно. И город Давида так и остался ожидать своего освобождения, без которого не могло быть действительной безопасности для остального Иерусалима, не могло быть и безопасности для государства Израиль.

Перед тем, как Иерусалим был окончательно осажден в мае, наши ребята, с тем небольшим количеством оружия, которое у них было, провели ряд важных наступательных операций. В Иерусалиме, как и везде, мы были первыми, кто перешел от обороны к наступлению. У Яффских и Дамасских ворот наши бойцы не раз проникали в расположение линии обороны противника и нанесли тяжелый урон врагу.

Арабская деревня Шаафат, служившая базой для убийственных набегов на еврейские конвои, подверглась нападению ударного соединения Иргун Цваи Леуми. 9 апреля наши люди совместно с соединением ЛЕХИ захватили деревню Дир-Яссин.

Дир-Яссин, деревушка, находившаяся на высоте 2000 футов над уровнем моря, служила важным звеном в цепи арабских стратегических позиций, окаймлявших Иерусалим с запада. Через Дир-Яссин арабские силы достигали кастельского фронта через Вифлеем и Эйн-Карем, откуда совершали набеги на еврейские конвои, двигавшиеся по единственной дороге из Иерусалима к побережью. После захвата деревни Дир-Яссин фактически первой арабской деревни, захваченной еврейскими соединениями, командующий Хаганы в Иерусалиме заявил, что падение Дир-Яссина не представляет собой какого-либо стратегического значения. Более того, захват этой арабской деревни, оказывается, шел вразрез с общим планом защиты Иерусалима. Итак, мы должны были, к сожалению, доказать неправоту г-на Шалтиеля с помощью письма от... того же г-на Шалтиеля. Раанан, региональный командующий соединениями Иргун Цваи Леуми в Иерусалиме, радировал нам содержание письма, полученного от регионального командующего Хаганы: ’’Мне стало известно, что вы собираетесь совершить нападение на деревню Дир-Яссин. Следует отметить, что захват Дир-Яссина является лишь одной стадией нашего общего плана. Я не имею ничего против проведения вашими войсками операции по захвату деревни при условии, что вы окажетесь в состоянии удержать ее. В противном случае ее жители покинут насиженные места, а руины и покинутые дома деревни будут заняты враждебными нам силами. Создавшееся положение затруднит общую борьбу. Вторичный захват деревни принесет тяжелые потери. Более того, если иностранные силы займут деревню, то это нарушит все наши планы...”