Текст книги "Реально смешное фэнтези"
Автор книги: Майк Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)
Алан Дин Фостер
Метрогном
Алан Дин Фостер (Alan Dean Foster, род. 1946 г.) является автором насколько плодовитым, настолько и непохожим на других, – поэтому мне было очень трудно выбрать какой-то один из его многочисленных рассказов. В конце концов я остановился на центральном рассказе из сборника «Метрогном и другие истории»(The Metrognome and Other Stories, 1990). Возможно, когда-то Фостер был больше известен как писатель, превращающий в романы сценарии фантастических фильмов, таких, как «Темная звезда»(Dark Star, 1974) и «Чужой»(Alien, 1979). Но у него есть свой стиль и своя интонация. Фостер доказал это в популярном цикле «Чародей с гитарой» – «Час ворот»(The House of the Gate, 1983), «День Диссонанса»(The Day of the Dissonance, 1984), «Момент волшебства»(The Moment of the Magician, 1984), «В плену пертубраций»(The Path of the Perambulator, 1985), «Время перехода»(The Time of the Transference, 1986), «Сын чародея с гитарой»(Son of Spell-singer, 1993) и «Инфернальная музыка»(Chorus Skating, 1994). Фостер является редактором юмористических антологий фэнтези «Хитрые драконы, глупые эльфы»(Smart Dragons, Foolish Elves, 1991) и «Спорим, ты не сможешь это прочесть»(Betcha Can't Read Just One, 1991). Возможно, вас также заинтересуют «Безумный Амос»(Mad Amos, 1996) и «Джед мертвец»(Jed the Dead, 1996).
Чарли Димсдейл смотрел на стоящего перед ним человека. И при обычных обстоятельствах Чарли Димсдейл бросил бы взгляд на того, кто стоит практически у него под носом. Данная же ситуация разворачивалась на самом нижнем уровне 52-й линии подземки в районе Бронкса. Так Что Чарли Димсдейл был попросту вынужден смотреть на стоящего перед ним человека, как и было предопределено.
Чарли Димсдейл недоуменно озирал возникшую перед ним фигуру. Она была чуть больше метра ростом, а в некоторых местах непропорционально расширялась. Особенно широкой казалась голова, гораздо больше, чем у человека стандартных размеров. Главной достопримечательностью физиономии незнакомца был огромный нос, для которого сравнение с грушей стало бы комплиментом. По бокам от этой знаменательной выпуклости располагались большие, черные как уголь глаза, над ними нависали черные брови, которыми могла бы гордиться любая панда. В стороны от головы разлетались два большущих дрожащих уха цвета и формы сушеного абрикоса, их размах производил неизгладимое впечатление.
Сама башка его была круглой и гладкой, как бильярдный шар. Большую ее часть прикрывал стильный красный берет, лихо сдвинутый на левую сторону. По скулам, словно гигантские гусеницы, сползали огромные черные баки.
Руки человека, слишком длинные для его туловища, заканчивались толстыми короткими пальцами. Кисти рук покрывала обильная черная растительность. Помимо берета на незнакомце был двубортный пиджак в елочку, соответствующие брюки и черные полуботинки.
Если бы подобная встреча состоялась в любой другой части света, человек, оказавшийся на месте Димсдейла, наверняка моментально хлопнулся бы в обморок. Чарли же просто нервно сглотнул и отступил на шаг.
В конце концов – дело было в Нью-Йорке.
Маленький человечек упер волосатые руки в боки и посмотрел на Чарли с нескрываемым презрением:
– Ну, ты меня увидел. И что теперь собираешься делать?
– Увидел вас? Собираюсь делать? Послушайте, мистер, я всего лишь… меня зовут Чарли Димсдейл. Я второй инспектор-ассистент заместителя управляющего по эксплуатации и ремонтным работам Метрополитена. В этом месте разрегулировалась стрелка. Мы там, наверху, вынуждены были перепрограммировать три последовательных компьютера (это был, естественно, служебный жаргон) для трех разных поездов. Мое дело – проверить, в чем проблема, и попытаться ее исправить, это – все.
Чарли был довольно приятным, но не особо представительным молодым человеком. Его можно было бы даже счесть привлекательным, если бы не робкая манера держаться и эти очки. Их стекла были достаточно толстыми, чтобы обеспечить двойную защиту от внешнего мира.
– Гм… Это вас я видел сейчас выходящим… из вот этой стены?
– Какой стены? – переспросил человечек.
– Вот этой, у вас за спиной.
– Ах, из этой.
– Да, из этой. Не думаю, что там есть служебная дверь, однако…
– Двери там нет. Я – вышел.
– Этого не может быть, – трезво заметил Чарли. – Люди не гуляют по метро, проходя сквозь стены. Даже мистер Бродхаер не может проходить сквозь стены.
– Не сомневаюсь.
– Так как же вы тогда смеете стоять здесь и утверждать, что прошли сквозь эту стену?
– Я – не человек. Я – гном. Метрогном, если быть точным.
– Ага. Тогда все понятно.
И вот тут Чарли, несмотря на то что он был ньюйоркец, упал в обморок.
Когда Чарли пришел в себя, он обнаружил, что на него смотрит пара поблескивающих, черных как уголь глаз. Чарли снова чуть не отключился, но на удивление сильные руки помогли ему удержаться на ногах.
– Вот так-то лучше, и больше не вздумай грохаться, – сказал гном. – Ты мог бы ударить головой рельс. Не говоря уж о том, что и сам бы расшибся.
– Какой рельс? – слабым голосом переспросил Чарли.
– Вот тот, там, в центре.
– Ух ты! – Чарли преодолел несколько ступенек, пока не оказался на служебной платформе. – Ты прав. Я действительно мог пораниться. Больше не буду. Но, знаешь, ты тоже хорош. – Он осуждающе посмотрел на гнома. – Почему ты не испарился? Гномов ведь не существует. Даже в Нью-Йорке. Особенно в Нью-Йорке.
– Ха! – хохотнул гном. Он сделал это так, словно намекал на то, что у одного из присутствующих мозгов не больше, чем в прошлогодней галете. В большой, размякшей и пересоленной. Да-да, у кого-то из присутствующих голова была набита старым тестом! И Чарли хотелось бы убедиться, что это относится не к нему.
– Послушай, – умоляюще сказал он, – тебя просто не может быть!
– Тогда, черт возьми, почему я здесь? – Гном протянул Чарли волосатую лапу. – Давай знакомиться, меня зовут Ван Грут.
– Чудесно, – сказал одуревший Чарли, пожимая протянутую руку.
«Ну, вот я и приплыл, – подумал он, – стою на глубине тридцати метров под землей в центре Манхэттена и обмениваюсь рукопожатием с типом в костюме от Брук Бразерс, который заявляет, что он явился от братьев Гримм».
Но этот тип действительновышел из стены.
Существовало два объяснения происходящему.
Первое – все происходит в реальности, и такие существа, как гномы, действительно живут на этом свете. Второе – Чарли надышался воздухом метро и стал плохо соображать. В данный момент Чарли склонялся ко второму объяснению.
– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, – дружелюбно сказал Ван Грут. – Пойдем пройдемся немного. Движение проветрит тебе мозги. Даже если не особенно проветрит, все равно пройдемся.
– Конечно. Почему бы нет? Ой, погоди минутку. Я должен найти и исправить эту заблокированную стрелку.
– Каким переключателем она управляется? – поинтересовался гном.
– Четыре-шесть-три. Она скакнула и заблокировала пути, тогда компьютер автоматически…
– Я знаю.
– …несколько заменяющих программ… ты знаешь?
– Естественно. Ведь это я ее перебросил.
– Тыперебросил стрелку? Ты не мог этого сделать!
Ван Грут снова произнес свое «ха!», и Чарли решил сокрушить его ясностью мысли:
– Хорошо. Почемуты ее перебросил?
– Она мешала плавному ходу наших шахтерских тележек.
– Шахтерских тележек!Здесь нет никаких шахт… – Чарли заколебался. Сделав усилие над собой, он спокойно сказал: – Понимаю. Она мешала ходу ваших шахтерских тележек.
Ван Грут одобрительно кивнул.
Временами Чарли вынужден был спотыкаться и подпрыгивать, чтобы попасть в ногу с семенящим очень быстрыми шажками гномом.
– А почему ваши тележки не могут переехать стрелку, когда она находится в правильном положении?
– Потому что, – медленно, словно ребенку, объяснял гном, – тогда металл шепчет «преграда! преграда!», а это тревожит шахтеров. Они работают с металлом и очень к нему чувствительны. Когда стрелка в положении, как сейчас, рельсы мурлычут «свободно, свободно», и ребята чувствуют себя лучше.
– По мне, так это такая мелочь.
– Мелочь и есть, – ответил Ван Грут.
– Не очень-то любезно с вашей стороны.
– А с какой стати нам быть любезными? Ты когда-нибудь слышал, чтобы кто-нибудь сказал: «Давайте соберем денежки для нуждающихся гномов»? А может быть, ты знаешь что-нибудь о Лиге Спасения Гномов? Или об Обществе Противников Жестокого Обращения с Гномами? – Ван Грут начде заводиться. Его бачки ощетинились, уши захлопали в воздухе. – Правительство может раскошелиться на исследования канареек и колорадских жуков, а на нас? Все, что нам, нужно – это неотчуждаемые права на жизнь, свободу, разгуляево и выпивку!
«Споры меня никуда не приведут», – мудро рассудил Чарли.
– Признаю, это несправедливо, – сказал он. Ван Грут начал немного остывать. – И все же я был бы очень признателен, если бы ты позволил мне вернуть стрелку в надлежащее положение.
– Я же сказал, это создает неудобства. Вы, люди, никогда ничего не понимаете. Однако ты кажешься довольно симпатичным и приятным… для человека, конечно. И хорошо воспитан к тому же. Принимаю это к вниманию. Только принимаю к вниманию, понятно?
– Очень благородно с твоей стороны. Да-а, – (как человеку поддержать светскую беседу с гномом?) – чудесная погодка, не правда ли?
Кто-то швырнул из окна проезжающего поезда пустую пивную банку. Чарли спустился с платформы и убрал ее с путей.
– Я бы так не сказал. – Неизвестно, имел ли гном в виду «чудесную погоду» или что-то другое.
– Я думал, вы, гномы, живете в Ирландии или где-нибудь вроде того.
– Ирландия, мой близорукий друг, холодная, сырая, дождливая и нецивилизованная страна, в которой полно сумасшедших американских эмигрантов. Если там что-то и можно добывать в достаточном количестве, так это торф. Ты когда-нибудь видел ожерелье из торфа? А королевскую тиару? И огранке он не поддается. Ирландия! Наше ремесло – ковать железо и тесать камни, понимаешь? Мы по большей части шахтеры и кузнецы.
– Почему?
– Глупее вопроса мне не задавали!
– Извини.
– Ты что думаешь – нам плевать на Новый Свет, и мы отдадим его вам, людям? Когда твои шумливые, ленивые и праведные предки пересекли океан, мы перебрались вместе с ними. Ненавязчиво, естественно. Гномы были в Вэлли-Фордж [77]77
Вэлли-Фордж – поселок на юго-востоке штата Пенсильвания. Зимовка армии Джорджа Вашингтона в Вэлли-Фордж стала символом героизма и стойкости в Войне за независимость США. ( Прим. ред.)
[Закрыть]еще во времена Вашингтона! С Джонсом…
– Хорошо, это я могу понять, – поспешил перебить гнома Чарли, – но мне казалось, что вы предпочитаете жить в сельской местности.
– Так и есть. Но ты же знаешь, какие сейчас времена. Мир становится урбанистическим. Мы тоже вынуждены менять привычки. У меня есть такие родственники на севере, ты не поверишь!Они думают, что все еще могут жить, как во времена Ирвинга Вашингтона. [78]78
Вашингтон Ирвинг – американский писатель, новеллист, живший в XVIII в.
[Закрыть]Реакционеры!
Чарли попробовал представить гнома-реакционера, но у него ничего не вышло.
– И в деревне все трудней отыскать хорошую шахту с драгоценными камнями. Все земли истоптали туристы. Уже и приличного места, где поспать, не осталось – кругом снует сейсмическая разведка в поисках нефти. Любой дурак знает, что нефти нет в девяноста процентах мест, где они копаются. Но разве им объяснишь? Нет! И вот каждую ночь – бум, бум, бум. В метро гораздо удобнее и спокойнее.
– Та-а-ак. Ты хочешь сказать, что вы роете шахты… прямо здесь, на Манхэттене?
– ПодМанхэттеном. Кстати, мы тут нашли массу отличных месторождений. Немного копни – и откроешь кучу пород с драгоценными камнями. Поинтересуйся историей Нью-Йорка. Землекопы натыкались на чудесные камни. Но никто и не подумал копнуть поглубже, им же надо было побыстрее понастроить этих стеклянных гробниц и пирамид. Турмалин, берилл, кварц… их навалом под фундаментами даже самых известных домов. Редкие и более дорогие камешки лежат глубже. В общем, Эмпайр-Стейт-Билдинг практически превратилось в шахту. Но наши бурильщики находят там и алмазы.
Чарли поперхнулся.
– И еще тут полно скрапа. Мы делаем из него скипетры и всякую мелочь. Просто чтобы не потерять мастерство. Чугунные скипетры нынче не в ходу.
– Понимаю, – сочувственно сказал Чарли.
– Но ведь никогда не знаешь, когда понадобится хороший скипетр. Или подходящий Флаган-фландж.
– Извини, не знаю, что это такое.
– Я делаю его за полчаса.
– …но что такое Флаган-фландж?
– Ну, их используют, чтобы привлечь… ладно, забудем. Про этот скрап и прочее. Мы заботимся об окружающей среде. Гномы понимают, что такое экология.
– Да-а… – Чарли прокрутил в голове возможный сценарий последующих событий. Вот он отчитывается перед заместителем управляющего мистером Бродхаером: «Я перевел стрелку в надлежащее положение, сэр. Ее переставили гномы, потому что она мешала их шахтерским тележкам. Но мне бы не хотелось, чтобы вы их наказывали, так как гномы понимают, что такое экология».
– Все нормально, Димсдейл. Стой, где стоишь. Все будет хорошо.
Конечно, куда уж лучше!
– Но, я просто представил… – Чарли неуверенно махнул рукой в сторону Ван Грута. – Ты только посмотри на себя!
Гном посмотрел:
– А чего ты хотел? Ожидал увидеть зеленые листики, чулки и колпак? Знаешь, Манхэттен – одно из немногих мест в мире, где мы можем выбраться на поверхность и смешаться с людьми без особой шумихи. Конечно, мы делаем это по ночам. Ты уверен, что ни разу не видел никого из нас? Мы частенько бываем в театральном районе и на Таймс-Сквер.
Чарли задумался. У Флэтайрон-Билдинг около часа ночи? На скамеечках у площади Вашингтона? Мелькнет здесь, отразится в витрине там. Кто обратит внимание? В конце концов – это Нью-Йорк.
– Понимаю. А все городские гномы…
– Метрогномы, – спокойно поправил Ван Грут.
– Все метрогномы одеваются, как ты?
– Стильно, да? – Похоже, Ван Грут был доволен вопросом. – Влетело мне в копеечку. Двойной шов, индивидуальный покрой, естественно. Я не могу носить одежду «с вешалки». Вообще-то так одеваются не все. Многое зависит от твоей работы. Я своего рода администратор. Управляющий, если хочешь. Еще на стиль одежды влияет, где ты живешь. Гномы, что работают под Далласом, предпочитают стетсоновские шляпы и ковбойские сапоги. Те, которые живут под Майами, неравнодушны к цветастым рубашкам и большим черным очкам. А видел бы ты гномов, которые окопались под местечком, что называется бульвар Сансет в Лос-Анджелесе! – Ван Грут неодобрительно потряс своей лысиной, достойной кисти Босха. – Мы пришли.
Они стояли напротив стрелки. Чарли видел красный фонарь, уставившийся в туннель, словно налитый кровью глаз.
Тишину прервал низкий, напоминающий раскаты грома звук. Звук постепенно усиливался и превратился в рев, сотрясающий землю.
Из стены выкатилась старинная шахтерская тележка, в два раза меньше обычной. Позади ее толкали два гнома, впереди направлял третий. У правящего гнома были белые как лунь волосы и трехфутовая борода, которая развевалась за ним, как знамя.
Тележка преодолевала рельсы, и каждый раз кренилась, рискуя опрокинуться. Наконец ее перетащили через пути. На всех трех гномах были перепачканные комбинезоны и шахтерские каски с карбидными лампами. Тележка была нагружена необработанными драгоценными камнями, с виду напоминающими гравий. Гном-предводитель успел махнуть Чарли и Ван Груту рукой, и процессия исчезла в ближайшей стене. Грохот постепенно утих. Эти раскаты напомнили Чарли звук выброшенного мусора в мусоропроводе.
– Ну и чего ты ждешь? Перекидывай свою стрелку.
– Что? – растерянно переспросил Чарли. – Значит, можно?
– Можно. И поторопись, пока я не передумал.
Чарли спустился на пути и перекинул стрелку. Рельсы тяжело встали на место, и агрессивный красный глаз сменился на доброжелательный зеленый. Теперь и на главной схеме контрольного пульта засветится зеленый свет.
– Итак, – произнес Ван Грут настолько многозначительно, что Чарли растерялся, – теперь ты – мой должник.
– Ага. Конечно. А… а что ты имеешь в виду? – с опаской спросил Чарли, припоминая вампиров и сатанинские жертвоприношения.
– Должен тебе сказать – здесь, внизу, сложилась довольно напряженная обстановка. Эти небоскребы, которые растут как грибы. А вы еще опять принялись расширять метро. Я ничего не могу гарантировать. Когда-нибудь вы добуритесь до наших раскопок, и мы опять получим забастовку.
– Гарантировать? Забастовку? – Чарли недоуменно тряс головой.
– Мальчик мой, когда ты начинаешь мямлить, тебе изменяет красноречие. Все именно так. Ты же знаешь, гномы не могут похвастать уравновешенным характером. Когда гномы бастуют – они начинают бедокурить. Последняя забастовка была… – Ван Грут назвал дату, которая в первый момент Чарли ничего не сказала.
Но потом он спохватился:
– Эй, ты не о том ли недельном блэкауте на северо-востоке?
– Ну, ты же понимаешь, как проходят забастовки. Ребята под Питсбургом и Бостоном объединились с гномами с электростанций и… Ну и заваруха началась! Очень щекотливое положение!
– Щекотливое! Бог ты мой, еще несколько дней и…
– Ты прав, – многозначительно кивнул Ван Грут. – Поначалу мы пытались надавить на ребят – взывали к разуму, моральным принципам и природному добродушию. Но когда это не сработало, мы напоили их до полусмерти, и исполнительный комитет поставил все на свои места.
– Неудивительно, что нашим инженерам не удалось найти оправдания случившемуся.
– Брось, им оправдаться – раз плюнуть. Не отказывай им в этом, – сказал Ван Грут. – Но, с другой стороны, – чего еще ждать от людей?
– Думаешь, такое может повториться? Ты с ума сошел!
Ван Грут пожал плечами и вальяжно стряхнул пепел с сигары:
– Это как посмотреть. Дело в том, что эта прибавка к твоей системе…
– Это не моясистема!
– Понятно. В любом случае, у нас такие славные шахты хризобериллов и изумрудов…
– Шахты изумрудов!
– …прямо под пересечением Шестой авеню и Шестнадцатой стрит. Тебе это о чем-нибудь говорит?
– Да нет, я… погоди-ка минутку. Это там где?.. – Чарли выпучил глаза на гнома.
– Именно. Новый туннель Бронкс-Манхэттен как раз проходит чуть южнее от этого места. Но дело не в этом. Все дело в новой станции, которая заработает как раз над…
– Как раз над вашей шахтой, – прошептал Чарли.
– Ребят это очень расстраивает. Знаешь, они читают Таймс. Складывается очень взрывоопасная ситуация, Димсдейл. Очень взрывоопасная. – Ван Грут тяжело глянул на Чарли.
– Но от меня-тоты чего хочешь? Я всего лишь второй инспектор-ассистент заместителя управляющего по эксплуатации и ремонту метрополитена. Я не могу отдать распоряжение о смене месторасположения станции, маршрутов и всего прочего!
– Это не мояпроблема, – заметил Ван Грут.
– Но по расписанию взрывные работы начнутся… господи, послезавтра!
– У меня та же информация, – вздохнул Ван Грут. – Очень плохо. Не представляю, что случится на этот раз. Ходят разговоры об объединении гномов Вермонта и Нью-Хэмпшира. Они хотят залить кленовым сиропом все телефонные кабели и стрелки от Грейт-Нек до Оттавы. Липкая ситуация, точно говорю!
– Но вы не можете… – Ван Грут посмотрел на Чарли, словно оценивал редкую породу земляного червя, и тот сник. – Да, вы можете.
– Так-то лучше, – сказал гном. – Я сделаю все, что в моих силах. Пусть я не согласен с методами наших ребят, но я разделяю их чувства. Они добывают там изумруды и… – Гном запнулся. – Все, что я могу тебе дать, – это двадцать четыре часа. Срок – завтра в полночь, не позднее.
– Почему в полночь? – наивно спросил Чарли.
– Традиция. Сможешь что-нибудь сделать, встретимся на этом же месте. Не сможешь – пеняй на себя.
– Послушай, я же тебе говорил – я всего лишь второй инспектор-ассистент…
– Я помню. Я не в ответе за твою карьеру. Это твои проблемы.
– Завтра суббота. По воскресеньям я всегда звоню маме в Гринвилль. Если вы слепите телефонные кабели, я не смогу позвонить.
– И председатель компьютерного правления, тот, который по воскресеньям с утра пораньше звонит своей любимой в Женеву, тоже не сможет этого сделать, – заметил Ван Грут. – Это будет очень даже демократичный кризис. Помни – завтра в полночь.
Попыхивая сигарой и игнорируя мольбы Чарли, управляющий исчез в ближайшей стене туннеля.
Утро выдалось холодное и ясное. Обычно утром по субботам Чарли отправлялся в Музей естественной истории. Потом в Гуггенхайм, [79]79
Нью-Йоркский музей современной живописи и скульптуры. ( Прим. ред.)
[Закрыть]посмотреть, не появилось ли новинок за прошедшую неделю. Оттуда в Виллидж – быстренько пройтись по магазину «Владенья книг Хеймакера». А затем домой – побаловать себя дорогим обедом из замороженного полуфабриката вместо банального цыпленка или швейцарского стейка. Потом в кино или на концерт и опять домой.
В эту субботу расписание Чарли претерпело значительные изменения. В музей он все-таки пошел, как обычно, но не испытал там привычного волнения. Даже выставленные в витринах выдолбленные лодки северо-восточной Индианы не возбуждали его как обычно. Вместо того чтобы представить себя стоящим на носу лодки с нацеленным в кита гарпуном, Чарли видел себя сидящим на корме и яростно орудующим веслом, чтобы оторваться от преследующих его злобных гномов в берестяных каноэ. А когда, взглянув на всегда внушавший ему трепет скелет королевского тираннозавра, Чарли увидел в улыбающемся черепе злобную кошку заместителя управляющего Бродхаера, он понял, что пора уходить.
Чарли мысленно составил речь. Он пойдет прямо к управляющему Фили. Смело и решительно войдет в кабинет и скажет: «Послушай, Фили, ты должен перенести новую станцию на Шестой авеню с северной стороны путей на южную, потому что, если ты этого не сделаешь, гномы зальют кленовым сиропом всю нашу телефонную сеть и…»
Чарли застонал.
Он стонал и выходя из музея. Каменные львы у входа в музей провожали его взглядом. По привычке он направился в Гуггенхайм, но обнаружил, что вместо этого бесцельно болтается по Центральному парку.
Надо подумать. Он может прокрасться в проектный офис и сжечь чертежи со схемой станции. Нет, так не пойдет. У них принято делать много копий. Чарли лично сделал три копии только для того, чтобы реквизировать скрепки для бумаг.
Можно проникнуть на стройплощадку и попытаться вывести из строя оборудование. Но это лишь отсрочит начало строительства на некоторое время. И потом, он не уверен, что разбирается в технике достаточно для того, чтобы вывести ее из строя. Его никогда не привлекала техника. Чарли вспомнил, что в школе он не особенно блистал на занятиях по труду. Все, что он мастерил, в итоге превращалось в держатель для салфеток.
А может, созвать на стройплощадке митинг в поддержку вступления Китая в ООН? На такие митинги всегда собираются шумные толпы возбужденных людей. Они вполне могут сами: повредить технику! У него даже есть приятель со связями в Обществе Джона Бирча, он может… нет, так тоже не пойдет. Правые радикалы не способны остановить никакое строительство.
Все это – временные меры. Тактика отсрочек. И потом, он может загреметь в тюрьму за любую из этих попыток. Такая перспектива привлекала Чарли еще меньше, чем пропущенный воскресный разговор с мамой.
Приближалось время ужина, а Чарли так ничего и не придумал. К реальности его вернул запах подгоревшей первоклассной телятины. Нежный запах обуглившегося мяса проник в его крохотную гостиную. Этот несъедобный результат работы плитки не улучшил и без того упавшее ниже обычного настроение Чарли.
То, что он сделал потом, было крайне необычно. Для Чарли в особенности. Он разгреб содержимое буфета и где-то глубоко, за бесчисленными банками с арахисом, за отменным шейкером для коктейлей, который он приобрел три года назад и так им ни разу и не воспользовался, за вещами, о которых лучше не упоминать, отыскал выпивку.
Чарли никогда много не пил (большей частью на корпоративных вечеринках), и он решил, что парочка глотков спиртного прояснит ему мозги. По пятницам вечером на третьем канале это средство регулярно помогало старому агенту Х-14. Итак, Чарли осторожно отхлебнул из первой бутылки. Затем из второй. Для разнообразия он пил из обеих по очереди. Они были как добродушные собачки. Милые и пушистые, как мальтийские болонки. Вскоре они стали похожи на двух разыгравшихся сенбернаров. А еще через некоторое время Чарли уже был не в состоянии подыскать им сравнение.
Вообще-то он не собирался напиваться. Это был, так сказать, побочный эффект. Он перестал цедить из горлышка по глотку и начал по-настоящему прикладываться.
Потом он накинул плащ. «Дождя нет, но кто знает», – подумал воинственно настроенный Чарли и направился на поиски более кусачих псов. Хорошо еще, что он не начал с марихуаны.
В коридоре Чарли посчастливилось или не посчастливилось столкнуться с мисс Овершейд. Мисс Овершейд жила напротив Чарли на солнечной стороне дома. Она была местной знаменитостью, так как зачитывала по телевизору сообщения о погоде в утреннем выпуске новостей на восьмом канале. Как-то ее выбрали Мисс Континентальный Шельф в Управлении порта Нью-Йорка. В данный же момент она удерживала титул Мисс Антициклон в нью-йоркском Совете Метеорологов.
Мисс Овершейд действительно была сложена как весьма эстетично скученные облака. Она вроде бы заметила Чарли:
– Добрый вечер, мистер… э-э-э… мистер…
– Димсдейл, – пробормотал Чарли, – Димсдейл.
– Ах да! Как поживаете, мистер Димсдейл? – поприветствовала соседа мисс Овершейд и, не притормозив, чтобы узнать, не находится ли Чарли на краю гибели, исчезла в своей квартире.
С такой же интонацией она сообщала телезрителям о муссонах. «Она не заметит меня, – подумал Чарли, – даже если я превращусь… в гнома».
Наплевав на лифт, он ринулся вниз по лестнице.
Ровно в семь Чарли прохлаждался в старом заведении с не самой хорошей репутацией под названием «Бар большого Свока». Он находился в блаженном состоянии опьянения на границе между нирваной и преисподней. В данный момент превалировала нирвана.
Чарли никак не мог ухватить какую-то засевшую в голове мысль. Это было как-то связано с тем, что ему говорил Ван Грут. Чарли старательно пытался найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы припомнить, что же это было. Мысль корчилась, и извивалась, стараясь ускользнуть от Чарли. Он бы осторожен, так в этот вечер уже видел вещи, которые в реальности не существовали. Но к мысли это не имело отношения.
Он выбежал из бара так быстро, что даже забыл забрать сдачу. Этот случай настолько потряс владельца заведения – чье настоящее имя было Хохмейстер, – что еще несколько дней он не мог говорить ни о чем другом.
– Джонсон, Джонсон! Билл Джонсон! – кричал Чарли и колотил в дверь кулаками.
Билл Джонсон – это молодой геолог с песочного цвета волосами и песочного же цвета лицом, с кем Чарли время от времени перекусывал засохшими сандвичами в дешевом кафетерии при Управлении Метрополитена. Биллу не потребовалось много времени, чтобы заметить, что его приятель не так вежлив, как обычно.
– Чарли? Что, черт подери, стряслось?
К этому времени в голове у Чарли немного прояснилось, так как по пути к жилищу приятеля он заглотил три таблетки от похмелья. Таблетки он последовательно запивал водой, пепси и апельсиновым напитком, сахара в котором было достаточно, чтобы разрушить коренные зубы. В результате голова была спасена за счет желудка, который начал бунтовать.
– Билл, слушай! Ты можешь снять приборами… показания… ну, ты знаешь. Можешь определить, есть ли под землей что-нибудь необычное? Например, большие пустоты?
– Я определил большую пустоту, и она не под землей. Может, завтра зайдешь, а, Чарли? Я не один, понимаешь? – Билл попробовал улыбнуться и подмигнуть одновременно, отчего стал похож на человека, которого одолевают почечные колики.
– Билл, ты должен снять эти показания! Можешь сделать одну проверку? Я помню, ты об этом рассказывал. Пойми… ик… друг! Это важно! Подумай о телефонной компании!
– Не стану. Мне счета два дня назад пришли. А теперь, Чарли, будь другом, отвали. Подождешь до понедельника. Говорю же – я не один!
Чарли был в отчаянии:
– Ты только скажи – ты можешь снять такие показания?
– Ты имеешь в виду тест грунта, тот, что я делал для Управления Метрополитена?
– Да! Этот!
Чарли нервно приплясывал у двери в квартиру Билла, и эта пляска не вызывала у хозяина одобрения.
– Ты должен сделать для меня этот тест!
– Снять показания сейчас? Ты пьян!
– Конечно нет!
– Тогда почему тебя так клонит влево?
– Я всегда был либералом. Слушай, ты знаешь станцию, которую планируют построить для линии Бронкс-Манхэттен? На перекрестке Шестой и Шестнадцатой?
– Слышал о ней. Но это относится скорее к твоей работе, чем к моей.
– Это неверно. Ты должен съездить туда и снять показания. Сегодня, сейчас. Я… у меня есть основания утверждать, что там нестабильный грунт.
– Ты с ума сошел. В Манхэттене нет нестабильных мест, если не считать забегаловок в Гринвич-Виллидж. Там практически сплошной гранит. Кстати, ты хоть представляешь, который сейчас час? – Билл демонстративно посмотрел на часы. – Господи, уже половина девятого!
Этот грубый намек произвел обратное ожидаемому впечатление на Чарли.
– О господи! – эхом отозвался он и поднес к носу собственные часы. – Половина девятого! Нам надо спешить! Времени только до двенадцати!
– Мне кажется – у тебя его еще меньше, – заметил Билл.
– У кого? – поинтересовался мелодичный голосок из-за двери.
– Кто это? – спросил Чарли, пытаясь заглянуть за спину друга.
– Телевизор. А теперь послушай, иди домой, и я сделаю все, что ты просишь. В понедельник, лады? Пожалуйста.
– Не говори ерунды, Билл, – произнес мелодичный голосок. Дверь открылась шире, и за спиной Билла появилась девушка в обтягивающих брючках и свитере. – Почему ты не пригласишь друга войти? Чарли, если я не ошибаюсь?
– До сих пор был им, – ответил Чарли.
– Действительно, сам не пойму – почему, – сказал Билл голосом, которым можно было бы дубить кожу. Он открыл дверь шире, и Чарли проскользнул в квартиру.
– Привет, меня зовут Абигейл, – проворковала девушка.
– Абигейл? – изумился Чарли.
– Абигейл, – подтвердил Билл и кивнул.
– А меня зовут Чарли.
– Я знаю.
– Знаете? Мы встречались?
– Давай ближе к делу, – сказал Билл.
– Абигейл, вы должны мне помочь. Я нуждаюсь в неисчерпаемых научных знаниях Билла. Он должен принять участие в предприятии, от которого зависит безопасность Нью-Йорка! – Глаза у Абигейл расширились, а у Билла стали убийственными, как пули дум-дум.
– У меня есть основания полагать, – заговорщицки продолжал Чарли, – что грунт под Шестой авеню и Шестнадцатой стрит нестабилен. Если это не будет подтверждено сегодня вечером, многие жизни будут в опасности! Черт, я должен подкрепить свои предположения фактами.
– Не чертыхайся. Господи, это просто фантастика! Изумительно, правда, Билл?
– Еще как, – ответил Билл. В эту минуту он был готов изумить ее еще больше, придушив своего друга прямо перед ее изумленными глазами.
Чарли начал рыскать по комнате, стреляя по сторонам своими окулярами.
– Ну же, Билл, не стой на месте! Мы должны собрать твое снаряжение. Прямо сейчас. Ты согласна, Абигейл?
