Текст книги "Реально смешное фэнтези"
Автор книги: Майк Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)
Хёрши уже трясся от холода, невидимые ноги задеревенели.
– Я оставляю следы в этой слякоти.
– Ничего не поделаешь. Давай перейдем здесь и повернем за угол.
– А если Жанин проснется, пока я буду целовать ее?
– Это не имеет значения.
– Как это?
– Когда ты поцелуешь этого скарабея трижды, то, скорей всего, приобретешь над ней некую власть. Мы об этом уже…
– «Скорей всего»?!
– Некоторые сообщения, как ты помнишь, были не очень внятными, – ответил Рансибл, остановившись. – Поэтому, учитывая, что невидимкой ты будешь всего час…
– Как час?! Ты говорил, три. Ты клялся, что, поцеловав этот проклятый перстень, я буду полностью невидим по крайней мере три часа!
– Понимаешь, шеф, именно этот кусок информации был несколько смазан. Как мне представляется сейчас, они, возможно, сказали, что только один.
– Я целовал эту хреновину двадцать минут назад, и, значит, у меня осталось всего…
– Вот-вот, давай не будем тратить время на болтовню, – отозвался Рансибл.
* * *
Не успел Хёрши нырнуть в кабину лифта, как вслед за ним туда ворвался небольшой пуделек, шерсть которого отливала розоватым цветом. Присутствие невидимого Хёрши чрезвычайно заинтересовало его.
Усталый седовласый человек, выгуливавший пса, потянул за поводок.
– Прекрати валять дурака, бестолковая псина.
Пудель продолжал с остервенением обнюхивать невидимые большие пальцы ног Хёрши. В его маленькой собачьей груди клокотало недоуменное ворчание.
– Уймись же, паршивец. – Хозяин пса опять дернул поводок.
Хёрши затаил дыхание, раздумывая, дать или не дать любопытному псу невидимый пинок.
Лифт затрясло, он остановился на десятом этаже. Дверь с шорохом раскрылась. Мужчина, схватив взбудораженного пуделя в охапку, покинул лифт.
Хёрши наконец-то с шумом выпустил воздух из легких и заметил, что снег у него на ногах растаял, образовав на ковре небольшую лужицу.
Лифт опять задребезжал и остановился. Это был тринадцатый этаж.
Хёрши выбрался из кабины. Раньше он не отдавал себе отчета, как часто смотрит на свои ноги при ходьбе. Теперь, когда их не было видно, шагать стало гораздо труднее. Ноги спотыкались и заплетались, Хёрши пошатывался.
До квартиры Жанин оставалось футов пятнадцать, когда дверь напротив чуть-чуть приоткрылась. Хёрши показалось, что кто-то выглянул, но дверь тут же тихо затворили.
Перед нужной ему квартирой он помедлил, но затем отбросил колебания и двинулся вперед. Кухонная дверь действительно оказалась незапертой, но, когда он стал осторожно открывать ее, она ужасно заскрипела. Дверь квартиры напротив опять стала открываться. Хёрши юркнул в кухню и, захлопнув дверь за собой, прислонился к ней.
В большой кухне, выкрашенной в белые и желтые цвета, светила единственная лампочка над мойкой. Явственно ощущался запах вкусной пищи. Хёрши остановился возле раковины – ему захотелось пить. Он протянул руку к крану и стал осторожно открывать его, как вдруг заметил свои пальцы – сначала мизинец и соседние пальцы, затем указательный и большой.
– Матерь Божья! – пробормотал он, глядя, как в воздухе появляется вся кисть его правой руки вместе с запястьем.
В отчаянии помотав головой, он опустился на белый табурет. Стрелки стенных часов не успели отсчитать и трех минут, как он снова стал полностью видимым.
– И вот, без шести двенадцать я сижу в чем мать родила посреди кухни Жанин, – произнес он вслух. – Неудивительно, что у Карнабахара в наше время не осталось поклонников.
Разумнее всего, пожалуй, было бы сматываться из квартиры подобру-поздорову. Но он был голым. Преодолеть тринадцать этажей на лифте, пересечь вестибюль и выйти в таком виде на улицу – это была еще та задачка. Он решил поискать в гардеробе Жанин какой-нибудь плащ или накидку.
Однако если он собирается рыскать по квартире, почему бы не попытаться сделать то, ради чего он пришел? Согласно источникам информации Рансибла – правда, не слишком надежным, – Жанин крепко спала в своей постели. Немножко везения, и ему, возможно, удастся пробраться к ней в спальню, не разбудив ее, и поцеловать эту татуировку.
Хёрши уже поднялся было, но тут услышал какое-то бормотанье за дверью. Он замер на табурете и прислушался. Прошла минута, но больше никаких звуков не доносилось.
Покинув свой насест, он через двойные двери прошел в просторную столовую. Тут было темно, и он крадучись пробрался вдоль стены в гостиную. Она была еще больше, за окном виднелись снежная ночь и многоквартирные дома, высившиеся со всех сторон.
Он на минуту задержался у камина. В нем еще тлели последние угольки, и Хёрши чуть-чуть согрелся. Спальня Жанин, если верить Рансиблу, находилась сразу за книжными стеллажами, поднимавшимися до потолка. Подойдя к двери, он взялся за медную ручку и медленно повернул ее. Дверь тихо отворилась, он шагнул за порог.
Спальня освещалась маленьким шарообразным ночником, расположенным почти у самого пола возле низкой широкой кровати. Хёрши, едва дыша, замер в дверях.
Жанин спала на кровати, ее длинные черные волосы были разбросаны по розовой подушке. Она ровно дышала, тихонько посапывая.
Двигаясь неслышно и осторожно, Хёрши приблизился к спящей редакторше.
Ему повезло – она лежала на животе, что существенно облегчало доступ к ее задней части. Рискнув сделать очень тихий вздох, Хёрши взялся за краешек одеяла и стал боязливо отгибать его. Как и предсказывал Рансибл, Жанин спала обнаженной.
Наклонившись, Хёрши прищурился, разглядывая левую ягодицу. Вытатуированный на ней скарабей был явственно виден в желтом свете ночника.
Женщина пошевелилась и пробормотала что-то в подушку.
Хёрши выпрямился, готовый броситься наутек. Оглядевшись, он заметил платяной шкаф. Однако редакторша не проснулась.
Пожав плечами, Хёрши снова склонился над ней и с большой осторожностью уперся обеими руками в матрас. После этого он стал медленно приближать голову к жуку.
В первый раз он промахнулся и поцеловал правую ягодицу.
Жанин что-то произнесла и задвигалась довольно энергично.
Хёрши спикировал и трижды быстро поцеловал жука, ни разу не промахнувшись.
Она перевернулась и села, приоткрыв от изумления рот.
– А, это вы, Боб, – произнесла она, узнав его.
– Я понимаю, Жанин, что все это странно и необычно, но позвольте мне объяснить… – начал он.
– Боб, дорогой, к чему эти извинения? – отвечала она с улыбкой, ждала, что вы рано или поздно явитесь. Я знала, что когда-нибудь вы все же разберетесь в своих чувствах ко мне и придете к правильным выводам.
– Яразберусь в своих чувствах к вам? Боже правый, да ведь это вы годами преследовали меня, наговорили всем бог знает что…
– Только потому, что вы пренебрегали мной. Именно по этой причине я и придумала эту историю с приставанием. Но вы по-прежнему не обращали на меня внимания и женились на другой. Этого я уже не могла снести и… решила отомстить. Любовь и ненависть порой идут рука об руку.
– Да, это верно…
Жанин похлопала по кровати.
– Присаживайся, дорогой, – предложила она. – Мне надо кое в чем признаться. Это, конечно, довольно необычный и, в общем-то, пугающий способ – я сначала даже не верила в него, – но, похоже, он подействовал там, где не действовало ничто другое.
– О чем вы, Жанин? Я не понимаю вас.
Она взяла его за руку.
– Наверное, я действительно объясняюсь довольно бестолково, – произнесла она извиняющимся тоном. – Дело в том, что примерно неделю назад я оказалась на сборище, устроенном в Гринвич-Вилидж в честь одного из наших авторов. И мне почему-то вдруг пришла в голову идея сделать татуировку.
– Неделю назад… – повторил он медленно. – Значит, татуировка новая?
– Да, я сделала это чисто импульсивно. – Иногда, выпив два-три бокала вина, я… на меня находит. Человек, который делает татуировки, почувствовал, что я расстроена, и признался, что он волшебник. Я никогда прежде не позволяла дурачить себя чем-либо подобным, но он говорил очень убедительно. Он уверял меня, что за приличную цену сможет выполнить любое мое желание. Поскольку ты теперь разведен, то я решила, что не будет греха в том, чтобы заманить тебя в свои сети.
– У этого волшебника седые курчавые волосы?
– Да, а что?
– И он носит длинный плащ рыжевато-коричневого цвета.
– В его ателье висело что-то подобное.
– В таком случае похоже, что мы…
Но в этот момент команда из лас-вегасского «Панчо», трудившаяся над программой «Вторжение в личную жизнь», ворвалась в спальню, вооруженная камерами и магнитофонами, и рьяно принялась за дело.
Том Холт
Бегство с планеты медведей
Том Холт (Tom Holt, род. 1961) обладает даром сочинять удивительно разнообразные комические романы в жанре фэнтези. Первым из них был «В ожидании кого-нибудь повыше ростом»(Expecting Someone Taller, 1987), за ним последовали «Кто боится Беовульфа?»(Who's Afraid of Beowulf? 1988), «Летучий голландец»(Flying Dutch, 1991), «О, Боги!»(Ye Gods, 1992), «Фауст в своем кругу»(Faust among Equals, 1994), «Игра в джинн»(Djinn Rummy, 1995), «Раскрась дракона»(Paint Your Dragon, 1996), «Сезам, открой»(Open Sesame, 1997), «Жаль, что тебя нет со мной»(Wish You Were Here, 1998), «Ничто человеческое…»(Only Human, 1998) и еще многое другое. Лучшие юмористические произведения Тома Холта не только смешат, но и взывают к чувствам читателя. При всем комизме ситуации в рассказе «Бегство с планеты медведей»(Escape from the Planet of the Bears), его финал оставляет довольно горький осадок. Но прочитайте – и решите сами.
Чудовища туземные не так уж и страшны,
И даже мухи-демоны любезны и нежны,
А водяные дьяволы едят одну морковь,
Но вот зверьки пушистые пьют человечью кровь.
Фрэнк Хейес. Маленькие пушистые зверьки
Бортовой журнал исследовательского космического корабля «Заратустра». Время и место действия неизвестны.
Слейд, оглянулся. В бухте позади него тонул космический корабль. В вихре пара и брызг был виден лишь отсек с двигателями. Он подумал о том, какое действие должна оказать морская вода на коллектор нейтронного пульсирующего реактора, и поспешил укрыться за ближайшей скалой.
И поступил очень мудро. Земля всколыхнулась, как кисель в кастрюле, почти вся вода в бухте взмыла в воздух, повисела там один миг и обрушилась на землю, словно удар молота, промочив Слейда до нитки. Астронавт вырос в Англии, так что это было ему не впервой, но мысль о том, что корабль исчез навсегда, настолько потрясла Слейда, что он, пошатнувшись, тяжело опустился на пятую точку, придавив медузу какого-то неизвестного вида.
(Хороший был двигатель. С таким же успехом он мог бы еще на орбите выкинуть за борт все сердечники.)
Он не имел понятия, куда попал, но теперь это был его дом.
Грустно.
Он огляделся. Похоже, он мог утешаться хотя бы тем, что его угораздило выброситься на планету, которая на первый взгляд ничем не отличалась от Земли. О подавляющем большинстве планет этого никак нельзя было сказать – это Слейд знал точно. И надо же, такое необыкновенное везение – его новое пристанище, судя по всему, изобиловало органической жизнью. Вероятность этого была близка к нулю. Слейд почти неминуемо должен был очутиться либо в облаке ядовитых паров, либо на улице какого-нибудь города вроде Кливленда постиндустриальной эпохи. А вместо этого – нате вам! Все могло обернуться гораздо хуже.
Но с другой стороны…
Корабля больше не существовало, а возможности добраться до дома пешком не предвиделось. Именно это кошмарное видение преследовало всех космопроходцев (как правило, после обеда из замороженных овощей и засушенных куриных консервов) – они совершают вынужденную посадку на чужой планете, не имея при себе ничего, кроме костюма для приспособления к окружающей среде и аварийного набора инструментов. В Академии их, разумеется, инструктировали, что следует делать в таких случаях. Он дословно помнил формулировку:
Лучше всего найти какой-нибудь утес и спрыгнуть с него.
Да, уж что-что, а выражаться кратко и доходчиво в Академии умели. Но утесов вокруг не было видно, и потом, он еще не созрел для полной капитуляции.
Бортовой журнал, продолжение записи, – наговаривал он в портативный диктофон. – Совершил посадку на неизвестной планете. Корабль уничтожен, остальные члены экипажа, очевидно, погибли. Достать какое-либо имущество с корабля невозможно. Взрыв. Конец записи.
Слейд стоял у подножия холма, вершина которого поросла лесом. Убежище, подумал он. Возможно, также еда и строительные материалы. Без лишних проволочек он стал подниматься по склону.
Деревья на вид ничем не отличались от старых добрых сосен на Земле, а их запах пробуждал у Слейда детские воспоминания: пикники под дождем, ссорящихся родителей и страх, пережитый им, когда он заблудился. Правда, в данный момент слово «заблудился» вряд ли подходило – эта проблема занимала его не больше, чем Жанну д'Арк, ступающую на костер, могла бы волновать мысль о том, что она не прихватила с собой зонтик от солнца. Слейд шел по лесу уже целый час – похоже, эти угодья раскинулись по меньшей мере на сто акров. Под деревьями не росло никаких кустарников, в том числе и ягодных; вокруг было неестественно тихо, птицы не пели; ничто не копошилось и не шевелилось, кроме ветвей, покачивавшихся на ветру. Даже насекомых не было видно. Очень странно.
Вдруг он услышал женский крик.
Он оглянулся, стараясь определить направление, и увидел ее. Обыкновенная женщина – высокая молодая блондинка, чье тело прикрывали какие-то лохмотья. Она была босой, но бежала так, будто на ногах у нее были туфли с каблуками не меньше трех дюймов. Ее ногти имели идеальную, чуть удлиненную форму – в естественных условиях такие можно увидеть разве что в непосредственной близости от салона красоты. Женщина обернулась, отчетливо произнесла «Йек» и, споткнувшись о корень дерева, упала.
Слейд присел на корточки. «Хм. Не исключено, что мне здесь понравится», – подумал он. Эволюция на этой планете, по-видимому, пошла несколько иным путем, нежели на Земле. Если бы Чарлз Дарвин был уроженцем здешних мест, ему пришлось бы вместо биологии заняться чем-нибудь вроде изготовления черепаховых гребней. Но кто сказал, что все и всюду должно происходить одинаково? В стране глухонемых и какой-нибудь слабоумный…
Тут его мысли прервал другой звук, слабый и далекий. Акустика в лесу очень обманчива, но было похоже, будто где-то хлопают пробками, вытаскивая их из бутылок.
«Пора действовать», – решил Слейд. Поднявшись, он поспешил к женщине, отметив, что волосы у нее блестят и уложены, как после парикмахерской.
– Прошу прощения, может, я могу помочь? – спросил он, но она лишь застыла на одной ноге, открыв рот и ошеломленно воззрившись на него. В ее глубоких, как океан, голубых глазах не было ни проблеска осмысленности.
«Черт, – подумал Слейд, – может, это вовсе не чужая планета? Просто я умер и оказался в Калифорнии».
Пробки хлопали уже ближе. Услышав это, женщина опять произнесла «Йек» и хотела удариться в бегство, но у нее, по-видимому, была вывихнута лодыжка.
– Обопритесь на мою руку, – предложил Слейд, но женщина явно не понимала его. И создавалось впечатление, что она не просто не знает его языка, а вообще не имеет понятия, что такое человеческая речь. «Нет, это не совсем Калифорния, – пробормотал Слейд себе под нос, – скорее местечко где-нибудь в дебрях Центральной Африки». Подавив ухмылку, он сделал еще шаг, и тут…
На небольшой прогалине в каких-нибудь двадцати пяти ярдах от них появилась группа огромных медведей. Они были, мягко говоря, непохожи на тех медведей, которых ему приходилось видеть до сих пор. Во-первых, они были поистине громадными– девять или десять футов ростом – и при этом стояли на задних лапах совершенно прямо, как люди. Во-вторых, на них были короткие облегающие красные курточки, которые смутно напомнили Слейду что-то, увиденное очень давно, только он не мог сказать, что именно. Но главное – они держали в лапах какие-то палки, страшно похожие на игрушечные ружья, стреляющие пробками. Ну да, деревянные трубки с ударником на одном конце для выталкивания пробки. Слейд застыл на месте, вытаращив глаза. Ничего себе компания! Это, пожалуй, даже для Калифорнии было чересчур.
Тут один из медведей заметил его, вскинул ружье к плечу и выстрелил. Наверное, он поторопился, потому что пробка просвистела у самого уха Слейда и ударилась о дерево. Дерево согнулось и упало.
Ничего себе пробочки!
У Слейда хватило ума пригнуться, и как раз вовремя, потому что остальные медведи тоже принялись целиться в него.
– Взять его! – взревел один из медведей, и трое других кинулись к Слейду, на ходу запихивая в стволы своих ружей новые пробки.
«Нет, это не Центральная Африка, – подумал Слейд, вскакивая и улепетывая в лес. – Больше напоминает Диснейленд». Одна из пробок ударилась о землю в футе от него, обдав его дождем искрошенного лиственного перегноя.
К счастью, медведи были неповоротливы и с трудом лавировали среди деревьев, так что Слейду удалось оторваться от них. А может быть, погоня им надоела, и они сами отстали. Когда Слейд почувствовал себя в безопасности (относительной, конечно), он забрался на холм, откуда можно было увидеть то место, где он встретил девушку, и, спрятавшись за пнем, осторожно взглянул вниз.
Перед ним предстало удивительное зрелище. В долине находилась целая толпа людей, одетых в одинаковые лохмотья; некоторые из них что-то кричали, но слов он не мог разобрать и тут вспомнил, что медведей он понял сразу. Толпу окружало кольцо медведей, подгонявших людей вперед хлыстами и стрелявших пробками в воздух. Это было похоже на вооруженное восстание на фабрике игрушек.
Медведи заставляли людей забираться на деревья.
«Что за чертовщина?» – подумал Слейд и тут услышал громкое угрожающее жужжание, как будто заработал какой-то огромный подземный генератор. Но звук шел не из-под земли, а с верхушек деревьев, и издавали его пчелы, а вовсе не генератор.
Людям, похоже, это занятие было знакомо, но совсем не нравилось. Когда они добрались почти до самого верха, появилась целая туча пчел, как флотилия крошечных военных самолетиков, и облепила людей. До Слейда донеслись крики; время от времени один из древолазов срывался вниз и с громким стуком ударялся о землю. Медведи не обращали на это никакого внимания – они, ухмыляясь, наблюдали за людьми на деревьях.
Одному из трех удавалось добраться до ульев, устроенных на развилках верхних ветвей, и скинуть ульи на землю, где они с треском раскалывались. «Мед», – подумал Слейд, удивившись тому, что это его не удивляет.
Слейд не стал смотреть спектакль до конца. Он не доставлял ему никакого удовольствия, а суть была ясна. Естественный отбор на этой планете по какой-то прихоти Провидения пошел таким образом, что люди стали бессловесными тварями, а медведи – высокоорганизованными животными, захватившими власть. Огромные неуклюжие медведи с гладкой блестящей золотистой шерстью и в пижонских красных курточках.
И при этом они отвратительно пахли. Да и вся планета провоняла какой-то смесью фиалок, лаванды, розовой воды и свежей сосновой хвои. Бросив последний взгляд на косолапых стиляг, Слейд покачал головой и, зажав нос, произнес «Пуф!».
* * *
Слейд долго брел по лесу в одиночестве – сколько именно времени, он не знал. У него не было определенного пункта назначения, и прогулка была бесцельной, а если учесть возможность встречи еще с одной бандой вооруженных медведей, то и опасной. Но найти где-нибудь убежище и просто спрятаться в нем ему как-то не хотелось – вероятно, в нем еще теплилась надежда, как остатки меда на дне горшка…
Ловушку Слейд заметил в последний момент, когда веревка уже плотно обмоталась вокруг его щиколотки. Затем молодое дерево выпрямилось, и он повис вниз головой. «Замечательно!» – подумал он. В этот момент из кустов вышли два существа примерно одного роста с ним, с ярко-розовой кожей и шустрыми ушками.
Поросята.
От обычных поросят их отличало то, что они носили нелепые ярко-красные одеяния, обволакивавшие их с головы до пят, как пеленки. И при этом они говорили на чистом английском языке.
– Какое странное существо, – сказал один из них. – Посмотри, во что оно одето.
(«Ну, это уж слишком!» – подумал Слейд.)
– А глаза! – откликнулся другой, который разглядывал Слейда, наклонив голову набок. – Совсем как у мыслящего существа.
– Опять ты за свое! – рассмеялся первый. – Твоя сентиментальность неизлечима. Приготовь лучше баллончик с транквилизатором, пока я опущу веревку.
– Але! – гаркнул Слейд.
Конечно, трудно было придать своему голосу достаточную властность, болтаясь в воздухе наподобие пиджака на вешалке в «секонд-хэнде», но он старался. В конце концов, это была всего лишь парочка поросят. Разве не так?
Более высокий поросенок застыл на месте.
– Невероятно! – воскликнул он.
– Я всегда говорил, что некоторые из них способны к звукоподражанию, – заявил второй. – Я убежден, что, набравшись терпения, можно научить…
– Послушайте, вы! – заорал Слейд. – А ну, снимите меня отсюда!
Они уставились на него так, будто он неожиданно выпрыгнул из рождественского пудинга.
– В голове не укладывается, – пробормотал высокий.
– Я же говорил! – воскликнул его товарищ. – У него необычные глаза.
– Хватит валять дурака! – рявкнул Слейд. – Немедленно… – Но, не успев закончить свою мысль, он услышал мягкое шипение транквилизатора, и мир погрузился во тьму.
* * *
Он сидел в клетке.
Клетка была не так уж плоха. Достаточно высокая, чтобы выпрямиться во весь рост, и достаточно просторная для прогулок, а в углу стояла большая чаша с водой. По сравнению, скажем, с квартирой в Токио это были королевские апартаменты.
Тем не менее это была клетка. В таких клетках держат дома любимых диких зверей или (Слейд содрогнулся при этой мысли) подопытных животных.
– Эй! – крикнул он.
Клетка стояла в пещере, в которой, кроме него, находился только один из этих треклятых медведей, мычавший себе под нос что-то невразумительное. Медведь поднял голову и уставился на него.
– Задкнись! – бросил он и возобновил свое мычание. Слейд заметил, что на коленях у него лежит пробочное ружье.
– Прошу прощения… – проговорил он.
– Задкнись, – повторил медведь. – И ваще, кто сказал, что ты можешь разговаривать?
По тому, как он это произнес, было ясно, что медведю неуютно в присутствии говорящего человеческого существа. Даже на расстоянии Слейд чувствовал исходящие от него волны напряженности.
– Твип, – сказал он. – Твип-твип. Йек.
Медведь несколько расслабился и, отвернувшись, стал гундеть чуть громче.
– Тара-тара-тара-ра! – пел он. – Трам-пам-пам-тара-рам-пам-па!
При этом пении что-то встревоженно шевельнулось в глубинах памяти Слейда… Повернувшись к медведю спиной, пленник стал разглядывать клетку. Она была сделана из массивных бревен, перевязанных полосами бледно-желтой сыромятной колеи (на этом Слейд решил не зацикливаться). Без инструментов…
Тут он вспомнил о своем аварийном наборе. Но в кармане было пусто. Учитывая настороженное отношение охранника к его болтовне, наличие у заключенного подобных вещей вряд ли облегчило бы его положение. Конечно, Слейд мог бы объяснить, что плазменные кусачки и акустический гаечный ключ – это примитивные детали одежды, но сам факт, что человек может что-то объяснить, еще больше обострил бы ситуацию.
– Эй, человек!
Слейд инстинктивно обернулся, забыв о своем решении разыгрывать существо, не умеющее говорить и не воспринимающее речь. Но это оказались поросята, поймавшие его в западню.
– Ты понимаешь, что я говорю, не так ли? – спросил высокий поросенок.
– Твип, – заявил Слейд с некоторым сомнением. – Твип. Йек?
Поросенок нахмурился.
– Ты человек?
Слейд принял решение. Ему необходимо было наладить контакт с этими поросятами, и хотя его инстинкт самосохранения бурно протестовал, он произнес, кивнув головой в сторону медведя:
– Твип-твип.
– Что? – не понял поросенок. – А-а! – Он кивнул с озадаченным видом. – Эй, ты, – крикнул он охраннику. – Почему бы тебе не пойти и не подкрепиться как следует? А мы пока посмотрим за этой особью.
– У меня приказ, – проворчал медведь.
– Ну, так я тебе даю новый приказ. – Тон поросенка говорил очень многое о сложившейся в этом обществе иерархии. Это была команда, но в ней чувствовалось и опасение. Было ясно, что поросята занимают более высокое положение, чем медведи, но в то же время побаиваются их. – Пойди перекуси или погуляй – займись чем хочешь. Все будет в порядке.
Слейд, не оглядываясь, услышал тяжелый топот медведя и подумал, что нормальные медведи не должны так топать. Эти звери очень ловкие охотники и собиратели, природа в течение миллионов лет методом проб и ошибок довела их организм до совершенства. Здесь же медведи волочили ноги так, будто боялись, что при более энергичном движении у них разойдутся швы.
– Ну вот, – сказал поросенок, – он ушел. Знаешь, человек, ты поистине уникальный экземпляр. За все годы, что я занимаюсь…
– Мое имя Слейд.
– Слейд, – повторил поросенок задумчиво. – Это не очень клёво.
У Слейда было такое чувство, будто его огрели селедкой по голове.
– Клёво? – переспросил он.
– Клёво, – подтвердил поросенок. – Надеюсь, ты знаешь, что означает «клёво»? – спросил он, и по его тону было ясно, что это какое-то совершенно неординарное понятие, может быть даже священное. Так какой-нибудь евангелист мог бы говорить о Боге или бухгалтер о платежной квитанции.
– Ну да, я знаю, что значит «клёво», – ответил Слейд. – Вы, например, клёвые ребята, – сказал он, слегка содрогнувшись, – и даже эти чертовы медведи тоже клёвые парни. Похоже, вы считаете, что это очень важно.
Поросята обменялись взглядом. Они были в шоке.
– Ладно, – произнес тот, что пониже. – Это всего лишь человеческое существо. Оно не ведает, что говорит.
– Ты прав, – ответил другой. – Но ты, – обратился он к Слейду, свирепо глядя на него, – не смей больше никогда повторять это, слышишь? И так нам с трудом удается сохранить тебе жизнь из-за того, что ты разговариваешь. С нами еще полбеды, мы ученые, но если ты начнешь богохульствовать в присутствии других…
– Прошу прощения, – кивнул Слейд.
– То-то же, – сказал поросенок, вытирая свой пятачок забавной маленькой лапкой. Если бы миллион художников-мультипликаторов трудились тысячу лет, они, наверное, все равно не смогли бы изобразить более нежного и умилительного жеста. У Слейда было такое ощущение, будто он съел целую коробку зефира за один присест.
– Я не думал, что это обидит вас, – сказал он. – Понимаете… – (Как же им объяснить?) – Понимаете, я не здешний. Я прибыл…
– Я знал это! – возбужденно воскликнул низенький поросенок. – Ты из Дальних земель, да? Из тех, что за большой пустыней. Там все-таки есть другая страна, и ты оттуда, так ведь?
«Вот черт», – подумал Слейд.
– Ну да, вроде того, – сказал он. – Послушайте, парни, не могли бы вы…
– Скажи мне, человек, – обратился к нему один из поросят, глядя ему в глаза своими пуговками с необыкновенной настойчивостью, – скажи мне: там, откуда ты пришел, есть мыши? Мыши, которые умеют говорить?
– И маленькие забавные оленята, которые поскальзываются на льду и падают, уткнувшись в него носом? – вторил ему второй поросенок.
– А белые собаки с черными пятнами? А русалки? А летающие слоны с огромными ушами?
Какая-то тревожная мысль всплыла со дна сознания Слейда и стала подниматься на поверхность, но он усилием воли загнал ее обратно.
– Ну… в общем, да, – ответил он. – Я видел все это, но очень давно, в другой стране, и кроме того…
Поросята уставились друг на друга.
– Это, конечно, очень рискованно, – сказал высокий, – но мы просто не имеем права утаивать это от других.
– Но если медведи…
– Неважно, – отозвался высокий поросенок. – Ты что, не понимаешь? Перед нами живое доказательство того, что за пределами нашей долины тоже есть жизнь, и если они увидят это своими глазами…
– Ты прав, – кивнул низенький так многозначительно, будто решился по меньшей мере расщепить атом. – Да, конечно. Мы должны сказать об этом профессору Иа-Иа.
* * *
Старый серый ослик уставился на него сквозь решетку, и Слейд вздрогнул, словно обжегшись. Откровенная злоба в этом немигающем взгляде вызвала у него неприятное воспоминание об адвокате его бывшей жены.
– Замечательно, – изрек наконец ослик. – Кому еще вы рассказали об этом?
– Никому. – Поросята избегали смотреть ослику в глаза, и Слейд понимал их. В этом существе было что-то такое, от чего становилось не по себе, какое-то страдание, доходящее до маниакальности. И имя у него было странное… Оно напоминало о том же далеком времени, что и запах сосновой хвои.
– Вы его еще не испытывали? – спросил осел низким голосом, чуть ли не задыхаясь от волнения. – Оно не тонет?
Поросята переглянулись.
– Понимаете, мы не успели, профессор. Нас заинтересовала возможность использовать его как звено для связи со страной, которая, предположительно, находится за пустыней. Мы хотели проверить…
Они замолкли. Ослиный взгляд, казалось, впитывал их слова, как промокашка.
– Значит, вы не испытывали его, – медленно произнес ослик, поводя своими продолговатыми печальными глазами. – Ну что ж, в таком случае давайте сделаем это сейчас. Конечно, трудно было ожидать, что столь очевидная вещь придет в голову кому-нибудь еще.
Поросята воззрились на него в ужасе.
– Но, профессор…
– Сейчас же.
– Да, профессор.
Слейд с тревогой наблюдал за тем, как они отпирают клетку.
– Что он имел в виду, интересуясь, не тону ли я? – спросил он, но поросята замахали на него лапками.
– Не надо ничего говорить, – прошептал ему низенький. – Все обойдется. Должно обойтись, – добавил он. – Я хочу сказать – как знать? Может быть, ты и не потонешь.
Это было не самое обнадеживающее высказывание, какое Слейду приходилось когда-либо слышать, но момент был неподходящий, чтобы вступать в дискуссию. Они собирались открыть клетку и, значит, выпустить Слейда из нее. Ну а уж если он не сумеет отделаться от двух поросят и этой развалины с хвостом, то, значит, он не тот, за кого он себя принимал.
(Хотя, по правде говоря, Слейд не был до конца уверен в этом. Ему никогда еще не приходилось…)
Солнечный свет ослепил его, и, зажмурившись, он услышал ворчание медведей.
– Шеф, – прорычал один из них.
– Слушайте меня, – приказал им осел, и в его голосе не было и тени колебания или сдерживаемого страха. – Арестуйте этих двоих. Они гнусные богохульники и мерзопакостники. И наденьте цепи на это человеческое существо. Я не хочу, чтобы оно сбежало.
«Мне следовало это предвидеть, – упрекнул себя Слейд, когда кандалы обхватили его ноги и шею. Они блестели, как новенькие монетки, весело отражая солнечные лучи. – Правда, я все равно ничего не мог бы сделать».
Они шли, по-видимому, через поселок. По крайней мере, среди ветвей ютились какие-то хлипкие сооружения, а в стволах некоторых деревьев имелись маленькие (уж точно клёвые) деревянные дверцы, выкрашенные такими яркими красками – красной, желтой, иссиня-зеленой, – что они резали глаза. Даже Лоуренс Левеллин-Боуэн, [41]41
Лоуренс Левеллин-Боуэн – известный современный дизайнер
[Закрыть]когда на него накатывало, не доводил естественные цвета до такого неистовства. Лесная просека была запружена животными, по большей части медведями. Некоторые из них бесцельно шатались туда-сюда, другие сидели, привалившись к дереву и уткнув нос в горшок с медом. То и дело попадались компании огромных кроликов с тяпками и вилами на плечах. Они громко перекликались высокими фермерскими голосами. В одном месте на Слейда со спутниками с огромной скоростью наскочило и чуть не затоптало что-то полосатое. Слейду даже думать не хотелось, что бы это могло быть.
