Текст книги "Реально смешное фэнтези"
Автор книги: Майк Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)
– Мне не хотелось бы, чтобы вы попали в положение, при котором вас могут обвинить в злоупотреблении служебным положением. Однако, как и любой профессиональный работник науки, я в долгу перед обществом, которое платит мне жалованье, и мне представляется, что лишить мистера Скарпони ядовитых зубов будет добрым делом. В частности, по той причине, что он, по-видимому, намерен терроризировать жилые районы, и среди них мой. Каким образом лучше всего приступить к этому?
– Ну что ж, – сказал я, – в прошлом месяце я лишил его текущих фондов, так что теперь он не в состоянии купить нужных политиков для того, чтобы получить контракт на постройку дамбы, на который он рассчитывал. В настоящий момент он чуть ли не банкрот, и поскольку пока он не владеет по закону особняком и собственностью своей жены…
– Продолжайте, – попросил он. – Объясните, что это значит.
– Жена Скарпони, та, что из высшего общества, исчезла два года назад. Он ждет, когда ее официально объявят умершей, чтобы завладеть имуществом, но ее семья потребовала отсрочки на семь лет. Ему удалось получить пару займов под залог дома, но с оплатой у него туговато – федеральные службы взялись за его игорный бизнес и наркоторговлю.
– Превосходно, – ответил профессор. – Для начала мы пошарим в его особняке. Обчистим его, может быть, даже превратим в деньги сам дом. Если это обеспечение его текущих капиталов, то тогда у него скорее всего потребуют уплаты долга. А в этом случае нам, возможно, удастся обнаружить, где спрятана его нелегальная собственность. Предвкушаю удовольствие превратить в доллары грузовик наркотиков. Чтобы увезти эти деньги, нам понадобится еще один грузовик.
Особняк Скарпони был окружен охранниками, забором, натренированными немецкими овчарками и доберманами. Похоже, владельца не слишком беспокоила возможность ограбления: все грабители штата работали на него.
Когда мы подкрались к десятифутовому забору, было около трех часов ночи. Фрэйли продолжал удивлять меня.
Он прожил на свете по крайней мере на тридцать лет больше моих тридцати пяти, но передвигался как десантник и после пробежки даже не запыхался. Я дышал тяжело, как пес, пытаясь не шуметь. Мысленно я сделал себе заметку спросить его, как ему удалось сохранить форму, но потом передумал: пожалуй, не стоит этого знать.
Фрэйли вытащил нечто вроде небольшого контрольно-измерительного прибора и принялся проверять электрические цепи забора.
– Просто высокое напряжение, возможно, постоянная сигнализация. Никаких признаков активного сканирования, локаторов, инфракрасных датчиков. Обычное барахло. Неужели он такой дурак, что надеется на свой бандитский имидж?
– Скорее всего – да, или мы сейчас угодим в глупую ловушку, – тихо ответил я. – Он, возможно, сидит там, внутри, окруженный кучей датчиков движения, оптических усилителей, устройств, реагирующих на тепло тела, ну, вы их сами назвали. После того как пропала машина полная его людей, ему оставалось либо смыться из штата, либо окопаться здесь. Имейте в виду: если мой агент сказал, что Скарпони здесь нет, это не значит, что его действительно нет, к тому же там, возможно, полно охраны, что бы нам ни говорили.
Фрэйли извлек из рюкзака рулон тонкой резины, развернул его на земле рядом с оградой, опустился на эту подстилку и вырезал несколько кусков проволоки, предварительно соединив края параллельной цепью. Затем он достал несколько пластмассовых трубок, разрезанных вдоль, и нацепил их на проволоку, чтобы избежать случайного заземления.
Мы проскользнули внутрь и снова устроили все так, чтобы забор выглядел целым при поверхностном осмотре.
Через десять минут, двигаясь чрезвычайно осторожно, мы достигли дома. Никаких признаков сигнализации на дверях и окнах, никого из охраны. Скарпони любил тишину, и все охранники сидели у ворот, отсюда их не было видно; но это не означало, что они не могли прибежать сюда, если бы мы произвели хоть малейший шум. Если нам повезет, они не заметят, что мы бросили собакам облитые снотворным куски сырого мяса. Может быть, мы не всех вывели из строя, но надежда оставалась.
В доме горел неяркий свет.
Преобразователь, полученный от Фрэйли, успокаивающе лег в руку. Это был небольшой кожаный мешочек с основными предметами, необходимыми для колдовства: несколько рисунков на пергаменте, испещренных какими-то символами, несколько транзисторов, соединенных в схему, недоступную моему пониманию, и пара слепленных вместе цветных камушков.
Я постарался изгнать из головы посторонние мысли, сосредоточился на огромном мягком кресле, направил на него амулет и выполнил операции с символами, которым научил меня Фрэйли. Я ждал, не надеясь на особенный эффект, но в итоге получил-таки больше шестисот баксов. Должно быть, кресло было обито натуральной кожей.
Фрэйли гордо улыбнулся. Мы разделились и начали превращать в деньги вещи – мебель, коврики, картины, дверные ручки, сами двери, – радостно запихивая полученные банкноты в рюкзак Фрэйли. Мелочь мы оставляли: это должно было внести смятение в стан врага. Шторы мы не трогали, чтобы не привлекать внимания с улицы.
Мы очистили первый этаж за двадцать минут, оставив без внимания лишь коллекцию редких книг, принадлежавшую миссис Скарпони. Мы немного поспорили шепотом насчет первого издания Ньютоновой «Principia Mathematica». [64]64
Сокращенное название работы И. Ньютона «Математические начала натуральной философии» (лат. Philosophiae Naturalis Principia Mathematica) ( Прим. ред.)
[Закрыть]Фрэйли ни за что не желал превращать его, и в конце концов книга оказалась в рюкзаке вместе с деньгами.
На втором этаже я наткнулся на охранника, который мгновенно вытащил пушку. Вот как, подумал я, значит, в доме «нет охраны»!
Когда дуло револьвера уставилось мне между глаз, я решил, что после смерти стану привидением и буду преследовать своего осведомителя. Или лучше стучать ему в стенку, если получится. Я увидел, как палец жмет на курок, и эти доли секунды показались мне бесконечностью – так бывает, когда вы понимаете, что сейчас вам суждено умереть.
А в следующее мгновение бандит и его револьвер дрогнули, слегка заблестели и превратились в неожиданно внушительную кучу зеленых.
Обернувшись к Фрэйли, который опустил свой преобразователь, я прошептал:
– Он столько не стоил. Даже с учетом инфляции химические вещества, составляющие его тело, дали бы не больше нескольких баксов.
– Совершенно с вами согласен, – шепотом ответил он, сгребая деньги. – Я не ожидал подобного эффекта, поскольку до сих пор мне не приходилось работать с живыми существами. Возможно, здесь имеет значение цена его почек и роговицы на черном рынке, величина его возможного жалованья за оставшуюся жизнь и даже вероятное наследство от тетушки Фебы. Да, все это объясняет и аномально высокую сумму, полученную сегодня за «кадиллак». Я бы охотно изучил эту проблему; может быть, нам удалось бы найти корреляции с помощью стандартных актуарных таблиц. Хм… Чтобы получить достоверные статистические данные, необходимо превратить большее число людей.
Он двинулся дальше, едва-слышно мурлыча арию из Гилберта и Салливана: «У меня есть маленький список…» [65]65
Отрывок из комедийной оперы «Микадо» (1885), созданной английским либреттистом Ульямом Гилбертом (1836–1911) и композитором Артуром Салливаном (1842–1900). (
[Закрыть]
Покончив со вторым этажом, мы поднялись на третий. Расположение комнат было нам неизвестно: ни один из моих знакомых никогда не поднимался выше второго этажа. Ну может быть, Сильвия там бывала, но она никогда не распространяется о тех, кто платит наличными. Здесь было тихо и царил такой же полумрак, как и на нижних этажах.
Мы обчистили несколько комнат, когда я обнаружил помещение, весьма похожее на хозяйскую спальню. Я на цыпочках вошел, надеясь, что там никого нет. Вспыхнул свет, и, резко обернувшись, я увидел Скарпони со старым добрым «смит-вессоном» [66]66
«Смит-вессон» – одна из систем револьвера. (Прим. ред.)
[Закрыть]модели 39, с ненавистью уставившегося прямо на меня. Он совершенно упустил из виду профессора, который проскользнул в дверь у него за спиной. Фрэйли поднял преобразователь, и в руке Скарпони внезапно возникла пачка банкнот.
В этот момент Скарпони выглядел немного нелепо; я никогда не видел, чтобы на лице сменялось столько выражений за такое короткое время. Он двинулся было ко мне, по-прежнему размахивая деньгами.
Не знаю, что он намеревался сделать, – возможно, собирался забить меня насмерть пачкой купюр. С того места, где стоял Фрэйли, наверное, казалось, что он собирается напасть на меня. Но скорее всего Фрэйли вообще не нуждался ни в каких объяснениях.
Профессор направил преобразователь на врага, и Скарпони, не успев сделать шага, покачнулся. Возникло странное сияние, а затем человек исчез, и на его месте появилась огромная, высотой в четыре или пять футов, куча денег.
Странных денег.
Они были напечатаны белыми чернилами на зеленой бумаге и слегка шевелились, словно обдуваемые ветром. Но ветра не было.
Я взглянул на Фрэйли в поисках объяснения. У него был не менее озадаченный вид. Внезапно он побледнел и попятился от кучи, затем одним прыжком выскочил в коридор.
– Уходите прочь отсюда! – крикнул он высоким, напряженным голосом.
Прижавшись к стене, я побежал к двери, пытаясь успеть вслед за ним. Слишком поздно: странные деньги рассыпались по полу и закручивающейся волной хлынули в мою сторону. Я вскочил на ближайший письменный стол, находившийся в пяти-шести футах от двери.
Фрэйли крикнул из холла:
– Я вспомнил кое-какие свои расчеты и, кажется, понимаю, что это такое. Эта штука – негативные деньги, антиденьги. Имеют короткий период полураспада, чтобы аннигилировать, им нужно прореагировать с нормальными деньгами. Вероятно, они могут также исчезать при контакте с обычными вещами, имеющими положительную ценность.
Я не совсем понял, о чем он, пока не увидел, как одна из необычных купюр промчалась по ковру и наткнулась на ножку дивана. Бумажку застлало дымкой, затем вспыхнул неяркий, пурпурный свет, и ножка и угол дивана исчезли, словно откушенные гигантской челюстью. Диван закачался на трех оставшихся ногах и рухнул на несколько хищных банкнот. Он становился все меньше и меньше и наконец исчез совершенно, но количество бурлящих на полу денег ничуть не убавилось. Остальная мебель начала оседать, и я время от времени замечал среди моря белых банкнот голый пол. Мой письменный стол пошатнулся и немного просел. Я принялся яростно сбрасывать все со стола, и вещи, падая в волнующееся море негативных денег, исчезали среди небольших пурпурных вспышек.
Стол снова покосился, и я, сунув преобразователь в карман, подпрыгнул и ухватился за люстру. Это, наверное, была современная имитация – ни одну настоящую антикварную люстру нельзя было бы закрепить такими дешевыми жалкими шурупами. Они начали вываливаться с негромким звоном, и мне на голову посыпались кусочки штукатурки.
Я взглянул вниз. Лучше было этого не делать. Я увидел, как последние остатки фамильного дубового письменного стола миссис Скарпони навсегда исчезли с лица земли. Негативные деньги жадно бурлили, ища, что бы еще пожрать.
Пачка нормальных денег пронеслась через комнату и шлепнулась на пол в дальнем углу; это Фрэйли начал швырять из холла доллары. Антиденьги образовали гигантскую волну и яростно хлынули вперед, стремясь поглотить обычные деньги, но, когда волна проходила подо мной, несколько белых бумажек взмыли вверх, и выглядели они как давно не кормленные пираньи. Я вспомнил отрезанную руку Фуллера Мизинца, и на миг мне представились две мои одинокие руки, нелепо болтающиеся на люстре. Деньги со зловещим шуршанием бросались вверх, пытаясь достать меня. Я еще немного подогнул колени; в ответ на это движение раздался скрип, и мимо меня пролетели еще несколько шурупов.
– Раскачайте люстру! – донесся до меня крик Фрэйли. – Прыгайте сюда, пока оно собралось там!
Мне совсем не понравилась мысль о качании на люстре, но голодное шуршание внизу сильно подбадривало меня. Черт побери, Эррол Флинн [67]67
Эррол Флинн (1909–1959) – австралийский актер, знаменитый романтическими ролями разбойников и пиратов в голливудских фильмах.
[Закрыть]и не такое вытворял! Я принялся раскачиваться взад-вперед и отпустил люстру как раз в тот момент, когда она отвалилась и рухнула на пол позади меня. Могу поклясться, что я слышал чавканье, с которым антиденьги пожирали ее.
Я еще не добрался до двери, а Фрэйли уже подхватил меня за талию и выпихнул в коридор, захлопнув за мной дверь. Дверь продержалась какую-то долю секунды, затем исчезла в пурпурном пламени. В открывшийся проем хлынул поток плотоядных бело-зеленых бумажек, подобный вулканической лаве, забывшей, какого она должна быть цвета, уничтожая все на своем пути.
Я кинулся вниз по лестнице вслед за Фрэйли – он бежал на носках, как профессиональный спринтер. Мимо меня со свистом пронеслась пара особенно скоростных негативных десятидолларовых купюр – они напомнили мне охотничьих собак, преследующих загнанного оленя. Казалось, их привлекал рюкзак профессора, и до меня дошло, что такая куча денег для них как магнит, ведь нормальные и негативные доллары притягиваются друг к другу, как противоположные заряды.
– Бросьте мешок! – крикнул я, но Фрэйли вместо ответа ухватил рюкзак покрепче и припустил еще быстрее, так что банкноты, подпрыгнув, смогли лишь вырвать клок ткани из его брюк, и моему взору предстали ужасающе безвкусные семейные трусы в горошек. Профессор успел выскочить на площадку, а отставшие одно– и пятидолларовые бумажки врезались в ковер, проедая по дороге извилистые дыры, горевшие ярким огнем.
Я рванул в холл и попытался не отставать от профессора, который уже выбежал на улицу. На пути к забору я заметил, что Фрэйли рядом нет, и обернулся посмотреть, что с ним случилось. Он показал на особняк, который рушился с тяжеловесным величием, и этот обвал сопровождался скрипами и треском. Я дернул своего спутника за пиджак, потянул его к забору, но он не трогался с места, наблюдая, как дом превращается в руины, освещенные кое-где зловещими пурпурными вспышками.
Когда от особняка не осталось камня на камне, Фрэйли прошептал:
– Впечатляет. Должно быть, он сильно увяз в долгах, если имел такую огромную негативную ценность. А может быть, это просто отражает его значение для общества. – Он пожал плечами. – Мне действительно необходимо накопить еще множество экспериментальных данных.
Услышав недоуменные крики охранников, пересыпанные непристойной бранью, мы бросились прочь и прокрались через личные ворота Фрэйли, которые он затем тщательно заделал. Через полчаса мы мирно входили в его дом.
Прежде чем он успел повернуть выключатель, вспыхнул свет, и перед нами снова предстала Карла. Халат на ней был плотно завязан; однако он был гораздо тоньше, чем тот, что она носила утром, и достаточно узок, чтобы она могла показать себя с лучшей стороны. Хмурое выражение на ее лице было неподражаемо.
– Папа, я не знаю, кто этот человек, но я тебе могу сказать, что до добра он тебя не доведет. Опять!
Он вручил мне рюкзак, подошел к ней, взял за плечи, поцеловал в лоб, развернул и отправил из комнаты, наградив легким шлепком. И сказал при этом:
– Я никогда не спрашиваю тебя, до чего тебя доведут твои отлучки, когда ты не ночуешь дома. Будь добра, окажи мне такую же любезность.
Удаляясь, она оглянулась. Я обрадовался, увидев, что ей интересна моя реакция на утверждение папаши и что она покраснела. Это взволновало меня. Я встречал очень мало дам, которые вообще знают, как это. Мне стало любопытно, как бы она отреагировала, если бы находилась на моем месте, но, по счастью, с ее стороны было не видно вызывающих трусов в горошек.
Через несколько минут мы благополучно укрылись в кухне, а Фрэйли поставил в микроволновку сосиски и вафли.
Раскладывая еду по тарелкам, он заметил:
– Мне кажется, вы нравитесь Карле. Если мое мнение что-нибудь значит, я не против. Я бы хотел также сделать пожертвование в Фонд стипендий Джейка Ларсена. По-моему, половины сегодняшней добычи будет достаточно?
Несколько секунд я не мог вымолвить ни слова.
– Стипендий? – Профессор не был склонен к эвфемизмам, и я вспомнил его замечание насчет злоупотребления служебным положением.
Он моргнул, удивленный, что я не уловил, о чем речь.
– Мне казалось, что это очевидно. Вас вышибли из колледжа по ерундовой причине, и сомневаюсь, что ваше дело рассматривали беспристрастно, – вспомните тогдашний состав попечительского совета. Почему бы вам снова не вернуться в университет на основании «Солдатского билля о правах»? [68]68
«Солдатский билль о правах» – ряд законов об обеспечении солдат, демобилизованных после войны, в том числе о финансировании образования. (Прим. ред.)
[Закрыть]
Я налил себе еще бренди и взглянул на кучу денег, лежащую на столе. В качестве частного сыщика мне никогда не заработать себе на старость, если, конечно, предположить, что я доживу до старости. Я кивнул.
– Отлично, – ответил профессор. – К вашему сведению, но только не для протокола, меня хотят назначить на некую государственную должность – поручить заведование новым отделом Государственного департамента, который якобы будет осуществлять обмен информацией между русской космической программой и нашей. На самом деле мы собираемся запустить спутник-шпион для слежения за областями, где у нас имеются общие интересы. Мне придется много времени проводить в России на переговорах, и я бы хотел, чтобы кто-нибудь здесь, дома, присматривал за участком и Карлой.
Помолчав, он добавил:
– Позднее мы будем расширяться, и тогда я смогу без проблем принять вас на работу, если вы обзаведетесь парочкой степеней по точным наукам. Мне понадобятся люди с вашим опытом и специальными навыками. Например, вчера вечером вы научились обращаться с преобразователем за полчаса. Мне понадобились месяцы, чтобы управиться с ним, хотя я сам его изобрел.
Значит, мой опыт? Вот это да. Я про себя решил относиться очень осторожно к любым предложениям о работе, исходящим от профессора Фрэйли.
Черт побери, даже придумывание источников его дополнительных доходов, которые бы не грозили нам обоим тюрягой, обещало быть достаточно опасным.
Провожая меня к выходу, он предупредил насчет моего сегодняшнего «карточного выигрыша».
– Не забудьте занести в декларацию о доходах все до последнего пенни. Я не хочу, чтобы ребята из налогового управления взялись за вас. Эти люди ужасны! – Он вздрогнул всем телом.
– Побольше оптимизма, профессор, – ответил я. – Русские машины громоздки и нелепы, как детройтские линкоры. Интересно, что вы получите, превратив «ЗИЛ» или «москвич», – рубли или доллары?
Он отправился в дом с озадаченным, но счастливым видом.
Хмыкнув, я пошел к воротам. Стояло восхитительное раннее утро, еще не совсем рассвело, но птицы уже щебетали, готовясь к наступающему дню; в воздухе носились ароматы цветов и травы. На дорожке показалась чья-то фигура, смутно различимая в утреннем полумраке. Карла.
– Простите, но я слышала ваш разговор с отцом. Мне показалось, что он назвал вас Джейком Ларсеном? – обратилась она ко мне недоверчивым, вопросительным тоном.
– Сознаюсь, виноват. Я – это я. А это важно?
Она нервно поигрывала поясом халата.
– Мы все думали, что вы погибли.
– Я тоже так думал несколько раз. Особенно в тот день, когда вьетконговцы [69]69
Вьетконговец – американское прозвище вьетнамского солдата. (Прим. ред.)
[Закрыть]захватили в плен то, что осталось от моего подразделения. Но армия Северного Вьетнама недостаточно тщательно присматривала за нами, так что однажды ночью мне с несколькими друзьями удалось вырваться и добраться домой. Заняло немало времени, но в конце концов мы это сделали.
– О… – сказала она. – Завтра вечером отец идет в шахматный клуб, а я уже проверила все задания к пятнице. Заняться больше нечем, а телевизор я терпеть не могу. Может быть, зайдете на ужин?
На обдумывание ответа на этот последний вопрос мне понадобилось около двенадцати тысячных секунды, и я назвал время.
Она убежала в дом, а я побрел дальше в рассеивающихся сумерках. Дела мои во всех отношениях шли лучше и лучше.
Во-первых, я намеревался провести небольшую приятную беседу с осведомителем, который сообщил мне, что Скарпони не будет дома, а внутри особняка нет охраны. В предвкушении этой беседы я потер суставы пальцев.
Затем я собрался провести маленький приватный эксперимент по парафизике; в конце концов, шумный Найджел, Проблемный Ребенок Без Глушителя, водил именно «кадиллак», и мне было известно, где припаркована машина.
Ведь профессор Фрэйли и не подумал попросить обратно свою хитроумную штуковину.
Симус Каллен
Высший Ритуал
Симус Каллен (Seamus Cullen, род. 1927) – американский писатель, живущий в Ирландии. Каллен – автор пикантных фантазий, самой известной из которых, наверное, является «Астра и Флондрикс»(Astra and Flondrix, 1976). Его перу принадлежат также две фантазии в арабском стиле – «Петля света»(A Noose of Light, 1986) и «Башня султана»(The Sultan's Turret, 1986). Предлагаемый вниманию читателя рассказ представляет собой значительно переработанный автором эпизод из «Башни султана».
В XIII веке Испания все еще была поделена между христианами и мусульманами. Советником и личным врачом султана Гранады в то время был Соломон ха-Леви. Именно он содействовал заключению союза между султаном и Фердинандом Кастильским, [70]70
Фердинанд III Кастильский (1198–1252) – король Кастилии и Леона. Объединил Кастилию и Леон в единое государство (1231). Вел борьбу с маврами, захватил Кордову, Севилью, завершив Реконкисту Испании. Канонизирован в 1671 г.
[Закрыть]имевшего целью свержение жестоких мусульманских правителей Севильи.
Внучка Соломона, не по годам развитая Дина, любительски занималась магией в лаборатории деда; из-за ее небрежности на волю едва не вырвался могущественный демон, заключенный в тюрьму израильским царем Соломоном. История начинается с того, что Дина планирует освобождение своего отца, Моисея, и двух двоюродных братьев, которые были взяты в плен, когда возвращались с караваном из Китая. В нижеследующем эпизоде описываются приключения спасателей. Дина призывает своего верного гнома Бубби, вливая несколько капель особого вина в рот резной лягушки.
– Момо, ну почему ты такая упрямая? Я не стал бы говорить, что сильно занят в саду, если бы это было не так, верно? Зачем мне врать?
Шляпа Бубби красовалась на небольшом столике посредине комнаты; Момо всегда считала, что без шляпы муж выглядит безнадежно молодым. Особенно с этой своей прической: короткие прямые волосы стояли дыбом, словно иглы у дикобраза. Она обожала его веселые карие глаза и курносый носишко, забавно красневший, когда его обладатель приходил в волнение.
Момо подняла взгляд от домотканой шерстяной куртки, которую она вышивала золотыми и серебряными нитками. Хотя было отнюдь не жарко, она сняла блузку без рукавов и сидела в одних только широких пижамных штанах. Бубби с беспокойством поглядывал на соблазнительные линии ее небольших, но кокетливо покачивавшихся грудей. Сейчас соски набухнут, скулил он про себя. Хо-хо, а зачем иначе она сняла блузку? Это просто провокация, заключил он.
– Зачем тебе врать? – наконец передразнила она его. – Чтобы уклониться от своих прямых обязанностей, вот зачем. Ты хочешь отправиться обратно к этой нахалке, Дине, вот зачем. Наверное, тебе кажется, что она красивее меня.
– Дина? – задохнулся он, явно шокированный обвинением.
И тут же, словно эхо, в голове зароились сумбурные мысли. А если она поймет, о чем он думает, если ее не обманут его негодующие протесты?
– Момо, – принялся он уговаривать ее, – Она же маленькая девочка, да простит тебя Господь за эти ужасные мысли.
– Ах, вот как! – взорвалась гномиха, швыряя шитье на столик, стоявший рядом с креслом. – Маленькая девочка, а? Да простит тебяГосподь, – передразнила она его. – Могу я напомнить моему мужу, честному ученому, что Ависага Сунамитянка [71]71
Ависага Сунамитянка – библейский персонаж, прислужница и затем жена царя Давида. «Когда царь Давид состарился, вошел в преклонные лета, то покрывали его одеждами, но не мог он согреться. И сказали ему слуги его: пусть поищут для господина нашего царя молодую девицу, чтоб она предстояла царю и холила за ним и лежала с ним, – и будет тепло господину нашему, царю. И искали красивой девицы во всех пределах Израильских, и нашли Ависагу Сунамитянку, и привели ее к царю» (3-я Кн. Царств, 1: 1–4).
[Закрыть]тоже была маленькой девочкой. Юной девственницей. Ты помнишь, кто такая была Ависага Сунамитянка, Дон Ученый?
Бубби смахнул комочки засохшей земли со штанов, доходивших ему как раз до колен. Сам не зная зачем, он взял со стола шляпу – просто привычный жест.
– Положи шляпу, когда я с тобой разговариваю, Дон Садовник! – Она почти кричала на него. Шляпа шмякнулась на стол, Бубби отдернул руку, словно в ее тулье притаились змеиные зубы. Момо, удовлетворенно фыркнув, прищурилась. – Отлично, так кем она была?
– Кем был кто… что? – с несчастным видом переспросил он, яростно скребя то, что его жена называла иглами дикобраза.
– Ависага Сунамитянка, вот кто! Может быть, мы о ком-то другом говорили, Дон Превосходная Память? – Вскочив с кресла, она оказалась лицом к лицу с ним. – Ависага Сунамитянка! – проревела она.
Бубби прикрыл несчастное ухо ладонью. Да что она тут толкует о сунамитах, удивился он. Что она пытается доказать? Он пожал плечами, подняв перед собой руки.
– Ее привели к царю Давиду, когда он состарился, вот что, – сдавленно фыркнула Момо, обвинительно размахивая пальцем перед носом мужа. – И знаешь зачем? – спросила она. Он решительно замотал головой, отрицая всякое знакомство с библейскими пикантными историями. – Чтобы снова разжечь огонь в его старой груди, вот зачем. Но ты помнишь, что Писание часто двусмысленно, когда речь заходит об анатомии. Когда хотят разжечь молодой огонь в старике… Ты понимаешь меня, Дон Озадаченное Лицо?
Да что с тобой такое, Момо, с каких это пор я стал стариком?
Бубби выказывал первые признаки неудовольствия: терпение его истощалось. Но Момо была отличным стратегом.
– Ты должен знать Тору, правда? Ты изучаешь Талмуд, верно я говорю? Ну вот, ни один прилежный студент не может забыть, кто такая Ависага. Но ты стареешь, – заявила она, снова укоризненно взмахнув пальцем. – А почему? Потому что ты пренебрегаешь исполнением своего долга, вот почему. Я в печали, неужели ты этого не видишь? Я единственная из женщин-гномов моего возраста не имею детей… пока. Как ты думаешь, кто я после этого? Выродок, вот кто! Ты думаешь, я долго проживу в таком стыде?
А почему ты всегда обвиняешь во всем меня? – всхлипнул он. Нос его краснел медленно, но верно – она заметила это в промежутке между обильными рыданиями. – Посмотри вокруг, – приказал он. – Плохой муж не обеспечит тебе такого прекрасного дома. – Он обвел комнату величественным жестом. – У нас есть даже свободная спальня для нашего «Маленького незнакомца»…
– А кто сказал, что ты плохой муж? – Она подняла брови, словно проверяя, осмелится ли он упрекать ее в подобных речах. – Твоя Еврейско-Андалузская Принцесса подарила нам прекрасный участок для сада, который существует и здесь, в нашем измерении… прошу, не думай, что я неблагодарна. Ты построил нам здесь сказочный дом, соседи за много миль приходят сюда, чтобы смотреть и завидовать. – Она смолкла, чтобы перевести дыхание, и взмахом руки запретила ему перебивать себя. – Бубби… добрые дела надо начинать дома, помнишь? Твои занятия в саду Принцессы могут и подождать немного.
Прежде чем Бубби смог возразить или сбежать, Момо схватила его за руку и потащила к раскрытой двери в спальню. Потянувшись за своей старой шляпой, он едва не потерял равновесие.
Не выпуская его руку, Момо проявила удивительную силу: он перекувырнулся через голову и шлепнулся на спину посредине кровати. Признав свое поражение, он вздохнул, скинул кожаную куртку и вытянулся, затем осторожно подвинулся на свою сторону кровати и закинул левую руку за голову. Они подгоняли друг к другу тела и руки, пока Бубби кивком не дал понять, что нужная поза достигнута. Поднятые левые руки начали переплетаться, и наконец гномы плотно прижались друг к другу подмышками.
– О, Бубби, – прошептала она с трепетным восторгом, – это так замечательно, ты делаешь это так превосходно, так нежно, так страстно, я уже на седьмом небе… Тебе хорошо?
– Абсолютно, – промурлыкал он. Он изо всех сил старался сконцентрироваться на настоящем моменте. Дина, великолепные мечи, похищенные им, юный Иосиф, секретная комната в доме Соломона, трудности с Мусой, демоном, и еще большие трудности с этим чокнутым джинном, отцом Мусы… Все это продолжало бешено вертеться в мозгу, отвлекая его.
– Бубби, Бубби, ты чувствуешь напряжение? Это самая замечательная минута в моей жизни, мы, наверное, вместе достигнем блаженства, я знаю, мы больше не будем бездетными, я говорю тебе, это оно самое!
Невероятная вспышка света под потолком почти ослепила его… Глаза Момо были закрыты. В то же мгновение перед ним возникла гигантская фигура лягушки с открытым ртом. Сверкающее алое вино лилось в ее широкую пасть, а голос, подобный барабанному бою, с каждой каплей выкрикивал его имя.
– Дина призывает меня, – проорал он. Он взлетел прямо к потолку, напялил на голову шляпу, влез в куртку. Он уже не слышал противного чмокающего звука, раздавшегося, когда расцепились их подмышки. Шляпа его прорезала светящийся потолок, как раскаленный докрасна нож прорезает масло. Но даже после того как потолок снова сомкнулся за ним, закрыв врата в иной мир, его преследовал горестный вопль Момо.
– Бубби, Бубби, не оставляй меня сейчас, это ОНО… Я почти достигла этого… Не оставляй меня… – Слова кололи его, как кинжалы, даже когда он выбирался из земли в саду Дины во дворце.
– С тобой все в порядке? – любезно спросила Дина, закрывая крышку ларчика, в котором хранились фигурка лягушки и небольшой флакон с вином. – Ты мирно спал, когда я позвала тебя? – поинтересовалась она.
– Э-э… не совсем, – уклончиво ответил гном. – Я… э-э… хм-м… – Он замолк и начал подпрыгивать, переминаясь с одной ноги на другую. – Может быть, в следующий раз, когда ты соберешься призвать меня, то удовольствуешься одной каплей, хорошо? Очень маленькой, а затем подожди немного, ладно? Я второпях чуть не забыл надеть шляпу.
– Прости, я еще не приобрела необходимую сноровку. – С недоуменным видом Дина смахнула несколько комочков земли с его плеча. Затем хихикнула. – Шляпу? Сейчас так тепло, а ты волнуешься насчет…
– Она мне нужна, чтобы попасть сюда, – прервал он. – Я не могу перенестись к тебе без шляпы. – Он указал на клочок земли между двумя рядами моркови, где он только что появился. – Она проникает через любую преграду, эта шляпа. Ты не видела, как я пришел?
– Тебя не было, а в следующий миг ты возник. Ты появился внезапно, но как бы из ниоткуда. – Она пожала плечами. – Боюсь, мне по-прежнему не совсем доступны тонкие детали магии.
Дина поднялась с ковра и приблизилась к гному. Он, не обращая на нее внимания, уставился на легкий шелковый ковер. То что надо.
– Как ты думаешь, откуда я пришел? – спросил он, подойдя к морковным грядкам. Он ткнул рыхлую землю большим пальцем ноги, и из нее появились два меча. Дина задохнулась от изумления. Он указал на землю.
– Ты пришел из-под земли? Из-под сада? Ты живешь там, внизу… в мире?
– В доме! – возмутился он, снова перепрыгивая с ноги на ногу. – И в очень неплохом доме, заметь. Даже моя жена Момо так считает.
– Н-но, – запинаясь, произнесла она, – как ты смог построить там, в земле, дом, чем вы там дышите, куда дым уходит?..
– Дина, ты все понимаешь слишком буквально. Только люди так педантичны насчет этих «вверху, внизу, на этой стороне, на той стороне». Это другое измерение, только кажется, что это «внизу». Но если ты выкопаешь яму, то не найдешь моего дома. Если будешь копать не переставая лет двести, то, может быть, доберешься до Китая – но не до моего дома.
– Но как это возможно? – простонала Дина; у нее начинала болеть голова.
