Текст книги "Реально смешное фэнтези"
Автор книги: Майк Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)
РЕАЛЬНО СМЕШНОЕ ФЭНТЕЗИ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Самая серьезная страница в этой книге
Я был весьма обрадован, получив возможность составить второй том сборника юмористического фэнтези. Как и в прошлый раз, в «Лучшем юмористическом фэнтези», здесь собраны и старые, и новые произведения. В книге тридцать четыре рассказа, восемь из них публикуются впервые. Большая часть остальных либо давно не переиздавалась, либо печаталась в небольших журналах, так что, я думаю, в основном они будут незнакомы читателю.
Я понимаю фэнтези широко, поэтому вы найдете здесь и рассказы, написанные в жанре научной фантастики, и рассказы, жанр которых вообще с трудом поддается определению. Стоит упомянуть, например, «Откуда у меня три почтовых индекса» Джина Вулфа (Gene Wolfe. How I Got Tree Zip Codes), «Уход дяди Генри» Эстер Фризнер ( Esther Friesner. Uncle Henry Passes)и «Глаз Тандилы» Л. Спрэга де Кампа (L. Sprague de Camp. The Eye of Tandyla), и вы поймете, какое разнообразие направлений представлено в этой книге. Я, как обычно, попытался чередовать рассказы, действие которых происходит в иных мирах, с произведениями, герои которых живут на нашей Земле, и скомпоновал вместе произведения, имеющие общую сюжетную линию.
Цель всех этих рассказов – развлечь и рассмешить вас. Как я написал в предисловии к предыдущему тому, чувство юмора у всех людей разное, и это еще одна причина, по которой здесь собраны такие непохожие истории. Я постарался найти что-то интересное для каждого. Почти все рассказы заставили меня в какой-то момент рассмеяться вслух, а остальные вспоминались мне не раз, вызывая улыбку.
Итак, желаю хорошего настроения!
Майк Эшли
Джеймс П. Хоган
Неандер-Тейл
Джеймс Хоган (James P. Hogan, род. 1941) больше известен как автор серьезной научной фантастики, в особенности как автор серии об эксперименте на Минерве, которая начиналась романом «Наследуя звезды» ( Inherit the Stars, 1977). Однако представленный вам рассказ наглядно демонстрирует, что Хоган, когда захочет, способен посмеяться над учеными… или даже над всем человечеством, если уж на то пошло.
– Самодельный огонь?! Ты сказал «самодельный огонь»? Что это за чертовщина такая – самодельный огонь? – Аг насупил сросшиеся неандертальские брови и уставился на косматую фигуру в медвежьей шкуре, сидящую на корточках напротив него.
Ог склонился пониже, напряженно вглядываясь в кучку веточек и прутиков, сложенных между двух камней на поляне у ручья перед каменной террасой у входа в пещеры. Казалось, его совсем не задевает задиристый тон Ага, тем более что тот не снял с плеча дубину и, стало быть, к данный момент был настроен вполне миролюбиво.
– Это то же самое, что ты получаешь, когда молния ударяет в дерево, – бодро ответил Ог и начал яростно тереть две палочки, уткнув их в мох под кучкой из веточек. – Только сейчас молния не понадобится.
– Ты спятил, – прямодушно констатировал Аг.
– Посмотрим. Постой тут пару секунд, а потом еще раз скажи, что я спятил.
Из мха вырвалось облачко дыма и превратилось в огненный цветок, лепестки которого взметнулись вверх и быстро охватили всю кучку из веточек. Ог удовлетворенно хмыкнул и поднялся на ноги, а Аг, испуганно взвизгнув, отскочил в сторону, одновременно сдергивая с плеча дубину.
– Ну а теперь скажи – спятил я или нет? – попросил Ог.
Аг разинул рот, его физиономия выражала ужас, благоговение и недоверие одновременно.
– Во имя Священного саблезубого тигра, ты что, не знаешь: это опасно! В засуху оно может сожрать весь лес. Избавься от него ради всего святого!
– Меж камней это не опасно. Во всяком случае, я не собираюсь от него избавляться. Мне вот интересно, можно ли его как-нибудь использовать.
– Как это? – Аг по-прежнему держался в сторонке и с опаской поглядывал на потрескивающий костерок. – Для чего его можно использовать, разве только чтобы причинить вред.
– Ну, не знаю, мало ли для чего… – Ог нахмурился и поскреб подбородок. – Например, нам не надо будет гонять людей к горячим источникам, как только они начнут плохо пахнуть.
– А как еще они смогут помыться?
– Ну, я вот думаю, вдруг мы сможем с помощью этого получать горячую воду прямо в пещерах и не будем бегать туда-сюда за полмили. Представляешь, что это значит для наших девочек? Они больше не будут…
– ЧТО? – заорал Аг, и его вопль эхом отразился от скалы. – Ты хочешь затащить это в пещеры? Ты точно спятил! Ты что, хочешь нас всех поубивать? Даже мамонты скачут, как кузнечики, как только унюхают эту штуку. Да и вообще, как ты собираешься с помощью этого согреть воду? Оно ведь прожигает кожу.
– Значит, не надо класть его на кожу. Надо положить его куда-нибудь еще… во что-нибудь, что не горит.
– Во что это?
– Черт, я пока не знаю! – наконец взорвался Ог. – Это же абсолютно новая технология. Может, надо взять какую-нибудь каменную штуку…
Из-за изгиба ручья послышались топот ног и трескотня голосов, и вскоре на поляну выскочил вице-вождь Эг в сопровождении двух десятков соплеменников.
– Что тут происходит? – требовательно спросил он. – Мы слышали крики… БЕГИТЕ! ОГОНЬ! В долине огонь. СПАСАЙТЕСЬ! В ДОЛИНЕ ОГОНЬ!
Соплеменники подхватили вопли вице-вождя и бросились обратно в лес. Деревья задрожали от сталкивающихся тел и отрывистых проклятий. Ог тем временем продолжал любоваться своим творением, в нескольких шагах от него стоял Аг и с беспокойством наблюдал за товарищем. Наконец все стихло. Со всех сторон из-за стволов деревьев начали выглядывать бородатые физиономии. Эг вынырнул из-за куста и с опаской шагнул на поляну.
– Что это? – спросил он, переводя взгляд с Ога на Ага и обратно. – Грозы не было уже несколько недель. Откуда это взялось?
– Ог сделал это, – ответил ему Аг.
– Сделал?Как это понимать – сделал?Это шутка или что?
– Он сделал это, – упорствовал Аг. – Я сам видел.
– Зачем?
– Он спятил. Говорит, что хочет взять это в пещеры и…
– В ПЕЩЕРЫ? – Эг поднес ладонь козырьком ко лбу и вытаращил глаза на Ога. – Ты сошел с ума? Ты что хочешь сделать? Разве ты не видел, во что превращаются животные во время пожара в лесу? Мы все изжаримся на своих шкурах.
– Никто и не говорит, что на нем надо спать, – раздраженно сказал Ог. – Можно держать его где-нибудь в сторонке. Вода вырывает с корнем деревья, когда река выходит из берегов, но мы же носим ее к себе и не затопляем эти чертовы пещеры. Возможно, мы сумеем сами делать огонь и научимся как-нибудь с ним жить.
– Зачем нам это надо? – возразил Эг.
– Он нам может пригодиться, – отвечал Ог. – Его боятся звери. Он может остановить медведей, чтобы они не лезли в пещеры, как только выпадет снег. Что-нибудь такое… да мало ли для чего…
Доводы Ога не убедили Эга, он презрительно фыркнул и заметил:
– И все люди тоже уйдут в горы. Что в этом хорошего?
– А дым? – встрял в спор кто-то из соплеменников, которые потихоньку начали выходить из леса на край поляны.
– А что – дым? – переспросил Ог.
– Им нельзя дышать. Как можно жить в пещере, полной дыма?
– Можно сделать как-нибудь так, чтобы он шел наружу, а не внутрь, – огрызнулся Or.
– Как?
– Святой Петр! Я пока не знаю. Это же новая технология. Вы что, хотите за один день ответить на все вопросы? Я что-нибудь придумаю.
– Ты отравишь воздух, – возразил кто-то еще. – Если все племена в долине обзаведутся огнем, дым будет повсюду. Он затмит бога солнца, бог разозлится – и тогда нам конец.
– Откуда ты знаешь, что бог он, а не она? – подала голос представительница женской половины племени, но ее тут же утихомирил, легонько тюкнув по голове дубиной, стоявший рядом соплеменник.
В этот момент круг наблюдавших за спором разомкнулся, и на поляну вышли вожди Яг Сильный и Ег Льстивый, которые спустились из пещеры узнать, в чем сыр-бор. В молодости Ег был великим воином. Он прославился тем, что как-то в одиночку завалил буйвола, понося бедное животное на чем свет стоит до тех пор, пока оно не рухнуло с копыт от нервного истощения. Отсюда еще одно прозвище Era – Смерть Буйвола. Из уважения к предводителям племени Эг пересказал им все, что произошло на поляне. Аг подтвердил сказанное. Ег слушал, и с каждым словом лицо его становилось мрачнее и мрачнее.
– Это не безопасно, – подытожил он речь Эга тоном, не терпящим возражений.
– Значит, мы придумаем, как это сделать безопасным, – не сдавался Ог.
– Это глупо, – отрезал Ег. – Если огонь убежит, он сожрет всю долину. В него могут упасть дети. Ядовитые отходы могут отравить реку. К тому же понадобится половина племени, чтобы все время таскать в пещеры дрова, а у нас нет лишних рук. С какой стороны ни посмотри – это глупая затея.
– Нечего тратить время на всякую ерунду, – с важным видом вставил Яг.
Однако Ог стоял на своем, и спор продолжался еще целый час. Наконец Егу все это надоело, он взобрался на камень и поднял руку, призывая соплеменников к тишине.
– Как это можно сделать безопасным и зачем нам это вообще нужно, все равно не ясно, – заявил он. – Вообще ничего не ясно. У любого, кто все еще хочет иметь дело с нечистой силой, плохо с головой. – Он сурово глянул на Ога и продолжил: – Наказание за это – изгнание из племени… навсегда. Никаких исключений.
Яг и Эг молча закивали, остальные поддержали Era одобрительными выкриками:
– Гнать этого бездельника!
– Я не желаю, чтобы у меня на шее сидел какой-то псих!
– Пусть его кормят те сапиенсы, что живут на краю долины. Они все равно все психи.
Ог подал Ягу апелляцию через Эга.
– Вон! – таков был приговор вождя.
Через час Ог получил двухдневный паек сырого мяса и сушеной рыбы, собрал свои пожитки и отправился в путь.
– Вы еще пожалеете, – бросил он через плечо кучке злобных соплеменников, наблюдавших за его уходом. – Только не бегайте за мной, когда наступит зима. Вы дорого за это заплатите.
– Придурок! – крикнул ему вслед Аг. – Говорил тебе – задуй его!
В последующие несколько месяцев Ог исходил вдоль и поперек всю долину, пытаясь заинтересовать другие племена своим изобретением. Австралопитеки были слишком заняты тренировкой кенгуру возвращать бумеранг охотнику, так как чертежи своего изобретения они еще не довели до совершенства. Племя Гомо Эректусов(известное своей похотливостью) было увлечено более серьезными делами. А Робустусы [1]1
Робустус (лат. Australopithecus robustus) – подвид австралопитека, человек умелый, который, скорее всего, является предком человека прямоходящего. (Прим. ред.)
[Закрыть]не желали воспламеняться и исчезать с лица земли, превратившись в Комбустусов. [2]2
Комбустусы (от атл. combust – гореть, воспламеняться) – зд.: игра слов. (Прим. ред.).
[Закрыть]Таким образом, Ог в конце концов продвинулся вглубь долины, где обитали Гомо Сапы. Сапы были известны своими странностями, и остальные племена предпочитали с ними не связываться.
Первый Сап, на которого наткнулся Ог, сидел под деревом и задумчиво разглядывал тонкий диск, отпиленный от бревна, валяющегося неподалеку.
– Что это такое? – не здороваясь, в лоб спросил Ог.
Сап с отсутствующим видом взглянул на подошедшего и признался:
– Еще не придумал, как назвать.
– А для чего это можно использовать?
– Тоже пока не знаю. Но я подозреваю, что эта штука может быть полезной… можно кидаться ею в гиен. – Сан вернулся к диску и с рассеянным видом качнул его на ребре взад-вперед, потом оттолкнул диск в сторону и снова взглянул на Ога. – А ты ведь не из этих мест. Что делаешь в наших краях?
Ог в который уже раз вытащил из своего мешка несколько палочек и присел на корточки рядом с Сапом.
– Послушай, у меня к тебе дело, – сказал он. – Но сначала посмотри на это.
Остаток дня они крутили-вертели, судили-рядили и в конце концов пришли к соглашению о совместном праве владения двумя изобретениями. Сап заключил выгодную сделку, из которой следовало, что Ог получает колесо, так они решили назвать деревянный диск. Вождь Сапов признал, что фокус Ога с палочками заслуживает достойного вознаграждения, и Ог по всем правилам был зачислен в племя. До конца своих дней он должен был оставаться с Сапами и никогда больше не покидать эту часть долины.
* * *
Зима выдалась долгой, по-настоящему долгой – двадцать пять тысяч лет. Когда она наконец закончилась и покровы льда сошли с земли, в живых остались только Сапы. Как-то раз Грог и Срог исследовали местность вдали от дома, там, где когда-то обитали Неандертальцы. У ручья они наткнулись на большой камень с высеченными на нем корявыми знаками.
Что это означает? – спросил Грог Срога, который с любопытством разглядывал камень.
– Это сделали Неандертальцы, – ответил Срог.
– Должно быть, давно. Что они говорят?
Срог сосредоточился и стал ощупывать пальцами знаки на камне.
– Похоже на знаки, которые высечены на всех камнях в этих краях, – констатировал он. – Они все означают одно и то же: «ОГ, ВОЗВРАЩАЙСЯ ДОМОЙ. НАЗОВИ СВОЮ ЦЕНУ».
Грог озадаченно почесал затылок, с минуту поразмышлял над услышанным и наконец спросил:
– Что, черт возьми, они хотели сказать?
– А я почем знаю? Наверное, это сделали парни, которые когда-то жили в пещерах вот над этой террасой. Теперь там никого – одни медведи. – Срог пожал плечами. – Наверное, это как-то связано с монетами. Они все время что-то оценивали и все равно были хреновыми торговцами.
Придурковатые, что ли? Ну, тогда это может означать все что угодно.
Точно. В любом случае, нам пора двигать дальше.
Сапы закинули на плечи свои копья и решили пройти через скалы вдоль ручья к реке, воды которой поблескивали вдали.
Эстер Фризнер
Уход дяди Генри
Эстер Фризнер (Esther Friesner, род. 1951) по праву считается королевой юмористического фэнтези. За последние десять лет она написала серию блистательных юмористических рассказов и повестей, включая «Тут демоны!» ( Here Be Demons, 1988), «Да здравствует Халливуд!» ( Hooray for Hellywood, 1990), «Земля гномов» ( Gnome Man's Land, 1991) и «Случайный Маджук» ( Majyk by Accident, 1993). Фризнер также является редактором антологий юмористического фэнтези: «Инопланетянин, беременный Элвисом» ( Alien Pregnant by Elvis, 1994), «Цыпочки в кольчугах» ( Chicks in Chainmail, 1995) и «Ты сказал „цыпочки“?» ( Did You Say Chicks? 1996). Представленный ниже рассказ написан специально для этой антологии.
С тяжелым сердцем я вспоминаю, как умер дядя моего отца, мой двоюродный дедушка Генри, человек, много лет верой и правдой служивший городу Саттеру, Нью-Мексико. Очень плохо, что он умер именно так – на него свалилось животное, хотя и не с самой большой высоты, – и вот теперь Дейзи говорит, что мой долг посвятить отца в трагические обстоятельства кончины дяди Генри. Мне не хочется этого делать.
Отчасти потому, что папа и мама впервые за много лет наслаждаются отпуском. А сообщение о том, что ваш любимый родственник испустил дух, неминуемо напомнит вам о том, что жизнь мимолетна, смерть всегда приходит внезапно, и можно потягивать из кокосового ореха голубой коктейль с ломтиком ананаса, но это не отпугнет Ангела Смерти.
Но вообще мне не хочется этого делать потому, что я не знаю, как это сделать. Если папе кто-нибудь поведает об определенных обстоятельствах ухода дяди Генри из этой жизни, он ни за что не поверит. И даже если я сам расскажу ему, не представляю, как мне заставить его поверить во все это. Если излагать эту печальную историю в письменном виде, получится чертовски объемное письмо, телефонный звонок исключается, так как он обойдется мне слишком дорого. Поначалу, может, и нет, я сообщу папе о случившемся; он скажет: «Нет!»; я скажу: «Честное слово!»; он скажет: «Я в это не верю!», и мне придется божиться, что нее это правда (это правда и есть, но люди плохо воспринимают правду), и вот с этого момента телефон начнет пожирать мои деньги.
Поэтому я и решил все записать. Надо привести мысли в порядок, чтобы не пришлось грабить банк после того, как я наконец решусь позвонить отцу. Я запишу, увидите, не хочу, но запишу. Я должен это сделать. Дейзи сказала, что, если я этого не сделаю, она откусит мне задницу.
Все случилось в последний День Выборов. Утро выдаюсь ясное и прохладное и таким и оставалось часов до десяти – десяти тридцати. Примерно в это время и начали происходить события, на фоне которых простые наблюдения за изменениями погоды любому покажутся несущественными. Время завтрака прошло, я занимался своими делим и в кафе за прилавком, Дейзи мне помогала. Дейзи не назовешь говоруньей, за исключением тех случаев, когда она указывает мне, что надо делать или что я уже сделал не так. А я – я всегда не против дружески поболтать с кем угодно, так что можете себе представить, как я обрадовался, когда над дверью звякнул колокольчик и в кафе вошел мэр Вайли.
Он был немного взвинчен, оно и понятно – День Выборов и все такое, к тому же впервые за двенадцать лет мэр вынужден был возглавить кампанию против реального оппонента, который поддал ему жару и вынудил напрячься в гонке за деньгами. Дейзи говорит, что мне не следует прикидываться тем, кем я не являюсь, и пускать людям пыль в глаза, разукрашивая свою речь всякими словечками. Но, как известно, мэр Вайли весьма ревностно старается обеспечить выгодные контракты для своих близких-дорогих-и-родне-со-стороны-жены, и, следовательно, выборы означают для него гонку за деньгами. Короче говоря, я предложил ему чашечку кофе за счет заведения. Это самое меньшее, что я мог для него сделать, поскольку голосовал за другого парня.
И вот, в то время как мэр расширил мое предложение до чашечки кофе плюс пончик (а уж как Дейзи рычала на меня за это!), в город въехал на своем монстре Мерч Эрнот, и началась вся эта чертовщина.
Предвестником того, что происходит что-то неладное, для нас стал шестилетний сынишка миссис Пембелтон – Тимми. Он ворвался в кафе и заорал что-то о страшном звере и его наезднике.
– Ну, ну, Тимми, успокойся. – Мэр Вайли оторвал зад от табурета и заговорил бисквитным голосом, который он обычно использует, дабы произвести впечатление на своих избирателей. – Старик Эрнот свихнулся? Это ни для кого не секрет. Тебе следует выражаться поконкретнее.
Мэр хотел было погладить малыша по голове, но тот отскочил в сторону и зло сверкнул глазами.
– Только тронь меня, и я так скоренько обвиню тебя в сексуальном домогательстве, что у тебя башка завертится, как кисточки на сиськах стриптизерши, – выдал Тимми. – Хочешь поконкретнее, выйди на улицу и сам посмотри, на чем он приперся в город на этот раз! А лично я угоняю первую попавшуюся тачку и сваливаю из города ко всем чертям в Альбукерк! – С этими словами малыш выскочил обратно на улицу.
У меня сердце разрывается: как же надо напугать ребенка, чтобы он начал так выражаться! «Сваливаю ко всем чертям в Альбукерк» ты подумай! Мы с мэром переглянулись и последовали за Тимми. Я на ходу попросил Дейзи прикрыть меня, хотя вряд ли можно было ожидать посетителей, если ситуация на улице была настолько хреновой, как описал малыш Тимми.
Могу сообщить, что она оказалась еще хуже. Ни для кого не секрет, что наша Мейн-стрит не самая широкая трасса на просторах Нью-Мексико, но в центре города она доходит до четырех полос плюс широкая свободная полоса парковки. Так вот, поперек всех четырех полос, взгромоздив зад на бесценный и вылизанный со всех сторон «хаммер» Гевина Ордуэя, припарковался самый большой чертов шакалозавр из всех, что мне доводилось видеть.
И, надеюсь, вы понимаете, единственный.
Он был высотой с двухэтажный дом, но это если мерить вместе с рогами. В холке он был не такой высокий. В прошлом Мерч выкидывал фокусы и похлеще. Не думаю, что смогу забыть Рождество шестьдесят девятого, когда он вырядился в Санту и въехал в город на санках, в которые были впряжены восемь здоровенных, как двухэтажные автобусы, рогатых броненосцев. Папе с мамой потребовалась целая неделя, чтобы успокоить меня и сестричку, после того как несчастные существа умерли от случайной передозировки женьшеня, чеснока и витамина С, которыми подкармливал их Мерч, чтобы они оставались в форме. Я до сих пор скучаю по Рудольфу.
В любом случае существо, на котором на этот раз он прикатил в город, не было Рудольфом. Мерч оседлал его, как слона, – уселся на шею и пытался править с помощью кожаного ремешка, привязанного к основанию рогов. На таком поводке даже таксу не удержать. Именно это и заметила Дейзи, выйдя из кафе и присоединившись к толпе зевак.
Толпа собралась приличная. Впервые за двенадцать лет соперничество на выборах в Саттере было серьезным, и все горожане вышли на улицу. По праву это был наш день – день мелких предпринимателей. Сколько нужно человеку времени, чтобы проголосовать? Если человек преодолевает ощутимое расстояние, чтобы нажать на кнопку, он наверняка захочет получить что-нибудь, чтобы оправдать свое путешествие, пусть даже это будет сандвич с ветчиной в моем кафе. В этот день ничего подобного не предвиделось, что очень расстраивало моих более удачливых коллег предпринимателей.
– Этот Мерч… всех нас, – сказала мисс Дайдирот из хозтоваров. (Простите, но я просто не могу написать некоторые выражения именно так, как они были сказаны. В отличие от Дейзи я рос не в будке.)
Рори Вега из автосервиса размазал машинное масло по физиономии и присвистнул:
– Это что еще за черт?
– Кажется, у тебя появились чертовски веские причины заказать запчасти, – заметила Маргарет Ли и рассмеялась.
Думаю, она так и не оправилась после того, как Гевин Ордуэй променял ее на эту учителку из Санта-Фе. Так что среди зевак хотя бы один человек был на стороне монстра.
– А на что это может быть похоже? – фыркнула Дейзи. – Еще один урод Эрнота!
– Дейзи! – не выдержал я и слегка пнул ее, чтобы она заткнулась.
Все вокруг смущенно притихли, будто не моя Дейзи, а кто-то в толпе ляпнул такую бестактность. У Мерча Эрнота есть свои странности, но он хороший человек, родился и вырос в Саттере, и ни один порядочный горожанин никогда не произнесет слова «урод» в его присутствии.
К счастью, Мерч находился слишком высоко, чтобы услышать сказанное Дейзи, к тому же он был занят разрешением других проблем, чтобы обратить внимание на нее. Я хочу сказать, он действительно был занят.
Дейзи спросила, на что это похоже. Вопрос с ее стороны риторический, но, когда я буду рассказывать папе о дяде Генри, уверен – он спросит о том же, так что лучше сформулировать ответ прямо сейчас. Честно сказать, монстр был похож многона что, большей частью на джекрэббита, [3]3
Джекрэббит – крупный североамериканский заяц с очень длинными ушами.
[Закрыть]пока дело не доходило до головы. С этого места становилось интереснее. Именно здесь начинались чешуя, рога и челюсти. Челюсти, изрыгающие свирепый рык, – вот что привлекало внимание: заглянув в них, можно было увидеть острые белые зубы, ярко-красный язык и Тимми.
Бедняжка Тимми. Ни тебе угнанной машины, ни поездки ко всем чертям в Альбукерк. Я так понимаю – плохое всегда соседствует с хорошим. Малыш еще был жив, но, судя по тому, как с ним обращался монстр, оставалось ему недолго. Мерч Эрнот, как мог, пытался заставить монстра выплюнуть мальчишку – он тянул за свой жалкий поводок, хлестал эту тварь свободным концом ремешка, пинал каблуками по плечам и орал:
– Плохая девочка, Гретхен! Плохаядевочка! Отпусти его сейчас же, слышишь?
Можете представить, какой от всего этого был толк. К тому времени кто-то успел вытащить миссис Пембелтон из-за кассы в «Товарах в дорогу». Возможно, этот кто-то думал, что гневные крики матери тронут сердце монстра и заставят его выплюнуть Тимми. Возможно даже, человек этот рассчитывал, что животное аккуратно опустит ребенка на землю и склонит свою огромную башку, чтобы малыш мог пошлепать его по носу, потереться нежной щечкой о его чешуйчатую морду, а потом сказать: «Все в порядке, Гретхен. Я люблю тебя». Потом бы Тимми чмокнул монстра, тот бы сладко хрюкнул, и вся толпа затянула бы: «О-о-о-о». Ведь все мы монстры, пока нас не полюбят.
Я обвиняю Спилберга в том, что он приучил людей верить в то, что такая… может случиться. На самом деле такого быть не может, только не в Саттере, ну разве что злобные материнские крики соответствовали этому сценарию. Миссис Пембелтон отлично справилась со своей задачей. Даже слишком. Ее вопли напугали монстра. Животное, не выпуская Тимми из своих челюстей, отпрыгнуло назад и протаранило своей мохнатой, пухлой попкой с пушистым хвостом застекленный фронтон банка. Осколки стекла, по всей видимости, впились ему в зад, потому что оно взревело от боли и в связи с этимвыронило малыша Тимми.
Мальчишке повезло, что моя Дейзи все это время оставалась в своем уме и к тому же имела друзей среди пожарников. Пока все мы стояли на улице, разинув рты, она сгоняла в пожарную часть и вернулась со своими приятелями и с сетью. Спарки, далматин брандспойтной команды, с диким лаем несся впереди спасателей. Малыш Тимми плюхнулся в сеть, его, конечно, подбросило, но зато он ничего не сломал.
Увы, Мерчу Эрноту повезло меньше. После того как шакалозавр получил в прыжке стекла в задницу, задние лапы отправили его прямиком в цветочный магазин. Как говорила нам мисс Илза Доггет на уроках по выживанию, этого инцидента можно было бы избежать. Мощные задние лапы, самой природой созданные для прыжков, могли перенести это животное через цветочный магазин на соседнюю улицу и перенесли бы, если бы бедная задница для начала видела цветочный магазин.
Да, сэр, новый монстр Мерча видел не дальше собственного носа. Не знаю, как Мерчу пришло в голову соединить Часть А Животного № 1 с Частью Б Животного № 2, но в этот раз он облажался. (Кстати, я также не представляю, где Мерч раздобыл упомянутые части, особенно те, что составляют верхнюю половину этого специфического животного, но, думаю, мне лучше оставаться в неведении.) В любом случае в День Выборов жители Саттера получили в центре города две-три тонны перепуганной, обозленной, безжалостной, чешуйчатой, рогатой, клыкастой и близорукой толстозадой крольчатины.
…
Я не написал «неконтролируемой»? Следовало бы. Мерч Эрнот, конечно, сидел верхом на монстре, но он им не правил, он мог только контролировать себя, чтобы не наложить в штаны. Животное не реагировало на его команды до прыжка в банк и плевать хотело на них после. Врезавшись в цветочный магазин, оно отскочило на сторону банка, уничтожило кондитерскую, скакнуло обратно, чтобы разгромить скобяную лавку, и снова на другую сторону… Словом, это был пинг-понг из Апокалипсиса.
И все это время Мерч Эрнот был «в седле». Собственно, у него не было другого выбора. Дело в том, что он привязал себя к животному. Все это было похоже на финальную сцену из «Моби Дика», где Грегори Пек шел ко дну. Правда, у Мерча на голове был велосипедный шлем. Мерч Эрнот являл собой живое доказательство того, что сумасшедший ученый может быть предусмотрительным. Господи, благослови Америку!
– Помогите! – орал Мерч с высоты скачущего туда-сюда монстра.
– У нас тут пожарники наготове! – кричал в ответ Рори. – У них сеть! Прыгай!
– Господи…, Рори…, я бы прыгнул, если б мог!
Животное тем временем протаранило аптеку и бумерангом сровняло с землей автомойку. Гретхен, как звал ее Мерч, двигалась зигзагом в северном направлении, что было не очень хорошо. Если она не утихомирится или не сбавит темп, траектория ее движения неминуемо приведет к школе. Детей в школе не было, по решению Комитета образования в День Выборов их решили избавить от уроков, но школа – место голосования горожан.
В честь наконец-то по-настоящему захватывающих выборов в здании школы будет битком народу, и забудьте об эвакуации. Демократы заявят, что это очередные грязные фокусы республиканцев, республиканцы затянут свое о том, как можно говорить о грязных фокусах, не упоминая о Новом Деле, а потом Винс Сципио, который каждые выборы не устает бегать по всем конторам с избирательными списками либералов, разразится речью о порочности двухпартийной системы. К этому времени начнутся разрушения. Надо было что-то придумать.
К счастью, выдумки хватило у самого Мерча.
– Рори! – завопил он, когда пункт видеопроката разлетелся вдребезги вокруг него. – Рори, беги в баптистскую церковь и тащи сюда мою жену! Она со щенячьего возраста растила Гретхен, только жена сможет с ней справиться!
Вашу жену! Точно! Есть, сэр! – Рори лихо отсалютовал, крутнулся на каблуках и приготовился к рывку к славе. Тут он резко остановился, поднес ладони рупором ко рту и крикнул: – Какая из них в этом году?
– Какая разница! – огрызнулась Дейзи. – Тащи сюда обеих, а там разберемся!
Далеко не у каждого мужчины в нашем городе хватит смелости вступить в спор с моей Дейзи. Рори Вега был не из их числа. Он сорвался с места и меньше чем через три минуты вернулся с женой Мерча Бет и ее сестрой Элизой.
Мне следовало бы быть честнее и написать: с женой Мерча Элизой и ее сестрой Бет, ведь именно так я и считал, когда они прибыли на место. Признаюсь, я, как и Рори, забыл, на ком из них был женат в этом году Мерч. Простительный промах. Если они не были у меня перед глазами, я забывал, кто из них кто. И даже глядя на них, я постепенно начинал думать о них как о Правой и Левой и иногда так и обращался к ним, частенько, впрочем, путаясь. Дейзи говорит, что я тупица и тот факт, что Бет и Элиза – сиамские близнецы, не означает, что им можно хамить. (Естественно, когда я заметил, что правильный термин «сросшиеся близнецы», а употребляемое ею выражение «сиамские» гораздо грубее, она наградила меня очередным ругательством. Немногие из нас умеют дружелюбно воспринимать критику.)
Как я уже говорил, денек стоял прохладный, и на сестрах было шитое на заказ пальто на меху форели, которую Мерч вырастил специально для них по случаю развода с Бет и воссоединения с Элизой в 1991 году. (Если только в 1991-м он не оставил Элизу, чтобы воссоединиться с Бет. Я понимаю, Мерч хочет, чтобы все было по-честному, но его старание сохранить равновесие не только всех запутывает, но и усложняют работу отдела регистрации Городской Ратуши.) Обе сестрички были одинаково злы на Мерча, так что на этот счет не было никаких различий.
– Мерч Эрнот, что ты делаешь с Гретхен?
– Мерч Эрнот, кто тебе позволил взять Гретхен в город? Она ведь еще совсем маленькая!
– Виноват… – (Гретхен очередной раз скакнула поперек Мейн-стрит и превратила пиццерию в блин.) – …дорогая! Мне показалась, она готова к первому выходу, – кричал Мерч своим чередующимся супругам. – Пожалуйста, не могла бы ты… – (Гретхен прыгнула в обратную сторону и уничтожила маникюрный салон и адвокатскую контору «Ордуэй и Ордуэй»; Маргарет Ли ликовала.) – …попробовать ее успокоить? Она всегда тебя слушалась!
– Будем надеяться, у меня получится! – сказала то ли Элиза, то ли Бет и подбоченилась. Сестры оглядели толпу, которая к этому времени выросла до невероятных размеров. – Ладно, – думаю, это сказала Элиза, – кто-нибудь, дайте мне газету.
Тут мы все покраснели от стыда. Такая огромная толпа, столько народу – и ни у кого не было газеты. Как всегда, на выручку пришла моя Дейзи.
