Текст книги "Сломленные"
Автор книги: Мартина Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)
Глава 9
Эвелин устала до крайности. В глаза ее будто насыпали горячий песок. Сидя на стуле у кровати Патрика, она изо всех сил пыталась не клевать носом, но у нее это плохо получалось. В комнате было так жарко, что стоило только присесть, как тут же наваливалась сонливость.
И Виолетта, и Грейс ушли. Эвелин уже давно не видела их такими счастливыми. Казалось, все вокруг немного расслабились, даже медсестры.
Рука Патрика слегка шевельнулась, пальцы наполовину сжались в кулак, и Эвелин улыбнулась, хотя и знала: это скорее рефлекс, чем осознанное движение. Все указывало на то, что худшее позади и Патрик выздоравливает.
Кейт должна прийти попозже, и Эвелин рада будет передать ей частицу всеобщего оптимизма. В каком-то смысле это даже хорошо, что ее дочь так занята. Работа отвлекала Кейт от мыслей о любимом мужчине, лежащем на больничной койке без движения. Пусть Кейт подольше существует в таком ритме – до тех пор, пока с Патриком не произойдет что-нибудь хорошее.
Старушка протерла глаза и поправила юбку, устраиваясь поудобнее. В этот момент в палату вошел мужчина – высокий, крепкого телосложения, с длинными густыми черными волосами и красивым властным лицом. Он бросил на нее мимолетный взгляд, улыбнулся, как знакомой, и подошел к кровати.
Внутри у Эвелин зазвенел тревожный колокольчик, предупреждая, что этот человек может нести угрозу. Но весь его расслабленный вид говорил об обратном, и она вежливо улыбнулась ему в ответ.
– Как ты вошел сюда, сынок?
Казалось, его удивило то, что она осмелилась обратиться к нему. Повернувшись к ней, он смерил ее взглядом с головы до ног, и, хотя выражение его лица нисколько не изменилось, Эвелин поняла: он считает ниже своего достоинства обращать на нее внимание. Она почувствовала, что начинает закипать.
– Вы должны были поговорить сначала с дежурной сестрой, а потом уже входить, – строго сказала она.
Он молча смотрел на нее, и она спросила мягче:
– Вы знакомый Патрика? Не помню, чтобы видела вас раньше.
Мужчина улыбнулся и протянул ей широкую ухоженную руку. Улыбка совершенно преобразила его лицо. Он сердечно произнес:
– Вы мама Патрика?
В его голосе слышался такой же акцент, как у тех людей, которые обыскивали дом Кейт. Эвелин бросила взгляд на дверь. Эвертона на посту не было.
Эвелин нервно засмеялась.
– Нет, я что-то вроде бывшей тещи. – Она заметила недоумение на его лице и замахала руками: – О, не обращайте на меня внимания. Я болтлива, как сорока!
Он продолжал улыбаться, но сам в ответ не представился.
– Я Эвелин, мама Кейт, – объяснила она. – Кейт – подруга Патрика, или его партнер, как теперь все говорят. Лично мне всегда казалось, что партнеры бывают только в бизнесе. Хотя, полагаю, в наши дни многие браки заключаются как сделки, а?
Он кивнул. На лице его появилось замешательство, и он вновь перевел взгляд на Патрика.
– Ему лучше?
Она кивнула:
– Да, кажется, худшее позади, но нужно подождать и посмотреть, как он отреагирует на операцию. Понимаете, у него удалили из мозга сгусток крови. Утром ему еще раз сделают сканирование, если он не выйдет из комы. Тогда врачи будут знать больше.
Посетитель молча рассматривал человека на кровати, все трубки и приборы. Взгляд его задержался на катетере. Он быстро отвел глаза, словно обжегся.
– А что говорят врачи? Он поправится?
И вновь Эвелин пожала плечами:
– Он, как и все мы, сынок, находится в руках Всевышнего. Только Господь может решать нашу судьбу.
Мужчина кивнул, соглашаясь, затем, слегка поклонившись, вежливо произнес:
– Спасибо за информацию. Если он придет в себя, передайте, что к нему заходил его русский друг.
Гость направился к выходу, но Эвелин легонько потянула его за рукав:
– Мне назвать имя, сынок?
Мужчина покачал головой и снова поклонился. Какой красивый, подумала Эвелин.
– Не надо. Он сам поймет.
Эвелин видела, что все медработники, и женщины и мужчины, провожают взглядами уходящего гостя. Она сама привстала и смотрела на него, пока он не вышел через большие двойные двери. Потом взглянула на кровать.
Кем бы ни был этот человек, он явно не менее влиятелен, чем Патрик Келли. Одного взгляда на него хватало, чтобы понять: с этим человеком лучше не ссориться. Эвелин чувствовала: в отличие от характера Патрика, природная властность русского не смягчена врожденной добротой. При всей его любезности черноволосый красавец без раздумий перерезал бы Эвелин горло, встань она ему поперек дороги.
Старушка сидела в задумчивости и ожидала, что будет дальше, – она была выбита из колеи, сама толком не понимая, почему. Когда Эвертон вернулся на свой стул за дверью, она подумала, сказать ли о визите русского. Однако ей почему-то показалось, что Эвертон и так о нем знает.
В Патрика стреляли на улице среди бела дня, однако Кейт ни словом не обмолвилась о том, что собираются кого-то арестовать, что есть подозреваемые. Чем больше Эвелин размышляла об этом деле, тем более странным оно ей казалось. Задним числом она задумалась, знает ли ее дочь, кто стрелял в Патрика, и если знает, то почему ничего не предпринимает?
Сгорая от любопытства, Эвелин откинулась на спинку стула. Она сама доберется до истины, но Кейт придется кое-что ей объяснить.
Сьюзи крутилась как белка в колесе. С тех пор как она вышла из полицейского участка, у нее и пары минут свободных не было. Подозревая, что за ней могут следить, она со всеми предосторожностями отправилась в город повидать своего старого друга Лукаса Броунинга. Только очутившись в его квартире, она наконец расслабилась.
Он сочувственно выслушал ее рассказ об аресте и весело смеялся, когда она описывала свое скорое освобождение.
– Отлично. – Он весь сиял. – Я ведь говорил тебе, что у меня есть друзья на самых высоких постах!
Сьюзи улыбалась, как чеширский кот, страшно довольная собой. Ее буквально распирало от гордости. Впервые в жизни она чувствовала себя неприкосновенной, и это было захватывающее ощущение. Сьюзи всегда знала, что они пользуются некоторым покровительством, но даже и не предполагала, насколько далеко оно простирается. А теперь неизвестные покровители играючи защитили ее от таких серьезных обвинений! Это изумляло и возбуждало.
– Так кто же вытащил меня оттуда?
Лукас укоризненно покачал головой:
– Какая тебе разница, черт возьми? Ты же сразу начнешь трепаться на всех углах.
Она ухмыльнулась:
– Да? Так я его знаю?
Лукас загоготал, запрокинув голову и задыхаясь.
– Его все знают! – Он вытер текущие из глаз слезы. – По крайней мере, все более или менее приличные люди. Но нам он готов помочь, и я благодарен ему за это.
– А я-то как благодарна!
Они отпраздновали свой успех. Затем Лукас тихо сказал:
– Я слышал о Шерон Палистер. Одна из твоих, так?
Сьюзи забеспокоилась:
– Откуда ты знаешь?
Он осклабился:
– Я должен все знать, Сьюз. Именно это делает меня могущественным.
– Да пошел ты со своим могуществом! Я без понятия, кто ее грохнул. Думаю, она полезла в крутой бизнес – я бы нисколько тому не удивилась. Ей всегда требовались деньги, она ходила за мной хвостиком, чтобы побольше заработать, а ведь я неплохо плачу, Лукас. Приходится платить за тот товар, который нужен моим клиентам. Но Шерон денег всегда не хватало, хотя на наркотиках она не сидела, это точно, и парня у нее не было. Меня всегда занимало, куда ей столько денег, а теперь, когда она отбросила коньки, полагаю, никто уже не узнает правды.
Лукас не отрывал от Сьюзи своих холодных глаз, и внезапно она почувствовала, что не может выдержать его взгляд. Лукас опасен, очень опасен. Сначала он усыпляет вашу бдительность своими шуточками и дружеским обхождением, а потом, если сочтет нужным, убьет, ни секунды не раздумывая.
– Вот что, дорогая: я только начинаю серьезно заниматься детьми. Но одно дело молоденькие девушки, другое – дети. Все, что связано с маленькими детьми, пробуждает в людях самое плохое, замечала? У меня есть любители, которым я поставляю все – от наркотиков до мальчиков и фоток. Но все они держатся от детей подальше. Просекаешь? Человек, к которому я обратился сегодня за помощью, требует от меня гарантии, что ты вполне надежна, и я собираюсь сказать ему правду, Сьюз. Ради нас всех, включая и тебя.
Сьюзи похолодела от страха, а Лукас продолжал:
– Видишь ли, Сьюзи, я абсолютно безнравственная личность, но могу и прикинуться моралистом, когда на карту поставлены мои интересы. Поэтому сейчас я смотрю на ситуацию с другой стороны, как бы вижу ее глазами других – тех, которые не настолько свободны от предрассудков, как мы с тобой. А теперь, если в твоей голове есть хоть немного мозгов, ты тоже постараешься посмотреть на вещи с этой точки зрения. Мертвые дети – это серьезные неприятности, следовательно, ты по уши в дерьме.
Она уловила сарказм в его голосе.
– Так вот, если тебе что-либо известно о пропавших детях, ты должна мне все рассказать. Возможно, я смогу предотвратить катастрофу.
– Честное слово, у меня нет ни малейшего понятия о том, что случилось с этими детьми. Клянусь могилой моей матери.
Лукас закашлялся от смеха:
– Твоя мать жива-здорова и играет в лото в Борнмуте.
Сьюзи цинично улыбнулась:
– Какая разница. Могла бы и помереть, черт возьми.
– Так же как и ее дочь, если она будет пытаться надуть меня, а?
Сьюзи с вызовом подняла стакан:
– Чокнемся, приятель.
– Это просто абсурдно! Куда, черт возьми, мог подеваться ребенок?
Кейт не ответила.
– Господи, за все годы работы я никогда даже близко ни с чем подобным не сталкивалась, – вздохнула Дженни. – Слишком все странно. Все эти женщины, которые пытались убить своих детей, потом убийство женщины и исчезновение ее сына. Мы находим ребенка на свалке – на свалке, черт возьми! – а его мать умирает дома от передозировки. Теперь я уже думаю, а не с чужой ли помощью она умерла? Либо мы имеем дело с матерями, которые жестоко обращаются со своими детьми, а потом убивают их, либо это какой-то убийца, целью которого становятся неблагополучные женщины и их несчастные дети. Да тут сам Фрейд мозги сломал бы, пытаясь во всем разобраться.
Кейт затушила очередную сигарету и открыла окно, чтобы впустить в кабинет хоть немного свежего воздуха.
– Ответ на многие вопросы знает Сьюзи. Она могла бы вывести нас на Баркера.
Дженни кивнула. Ее обычно жизнерадостное лицо выглядело совершенно несчастным и мертвенно бледным. Под глазами залегли черные круги, уголки губ опустились. И в лучшие-то времена она не была красавицей, а в последнюю неделю выглядела просто ужасно.
– Но как нам добраться до нее? Нам ведь запретили ее трогать! – в отчаянии вскричала Дженни. – Звонок поступил из МВД, значит, мы имеем дело с важной шишкой. Очень важной. Этот тип чертовски уверен в себе, если подставляется за нее, учитывая серьезность преступления.
Кейт самодовольно улыбнулась:
– Я знаю, от кого поступил звонок, Дженни. От Джеффри Кавендиша.
Дженни, раскрыв рот от изумления, плюхнулась на стул и недоверчиво спросила:
– Ты уверена?
– Практически на сто процентов, – ответила Кейт. – Голдинг достал распечатку звонков, полученных Ретчетом. Кавендиш позвонил ему за десять минут до того, как Ретчет вызвал меня и сообщил о запрете. Зачем еще Кавендишу выходить на связь с Грантли?
Дженни посмотрела из окна на стоянку машин и тихонько вздохнула, увидев, что приехал адвокат Наташи в сопровождении Роберта Бейтмана. Она возразила:
– Кавендиш слишком большая шишка в Генпрокуратуре. Он не стал бы напрягаться ради такой мелкой сошки, как Сьюзи Харрингтон. Здесь замешан кто-то еще: тот, кто вместе с ней проворачивает грязные дела. Сама она не может иметь такого влияния. Кроме того, когда ей сообщили, что она свободна, она удивилась не меньше нашего. Здесь все гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд.
– Что ж, Джен, нам нужно выяснить, кто прикрывает эту стерву. Голдинг вызвался следить за ней. Я жду от него новостей, но мы договорились, что он не будет звонить сюда, это слишком опасно. Нас могут прослушивать, к тому же в наши дни звонки регулярно записываются. – Кейт потянулась. – Как я скучаю по старым временам, когда не было всех этих проклятых высоких технологий.
– И не говори. А вот тебе плохая новость: только что приехал адвокат Таши в сопровождении Бейтмана. Полагаю, нам стоит оказать им торжественный прием.
Кейт встала:
– Я хочу съездить сегодня в больницу, Джен. Если ты не против, я смоюсь часов около пяти.
– Конечно, поезжай, – ответила Дженни. – Я займусь тут всем.
– В холодильнике куча всякой еды, ты же знаешь мою маму.
– Она у тебя просто прелесть. О, хочешь посмеяться? Она рассказала мне, что прочитала статью в «Ридерз-дайджест» о каком-то греческом острове, куда съезжаются все лесбиянки.
Кейт улыбнулась:
– Она не имела в виду ничего плохого.
– Я знаю, подруга. Твоей маме цены нет. В ее возрасте и с ее религиозными убеждениями понять меня и мой образ жизни… Я это уважаю. Но она меня рассмешила, – не знаю, как мне удалось сохранить серьезный вид.
Весело болтая, они направились в комнату для проведения допросов. В главной приемной Кейт увидела Роберта Бейтмана и заулыбалась еще шире. На нем были ярко-розовая рубашка и светло-зеленые брюки, поверх рубашки – красно-желтая кофта, ансамбль довершали коричневые ковбойские сапоги. Вдобавок он выкрасил волосы в ореховый цвет. Складывалось впечатление, будто он прибежал в полицию прямо из цирка. Увидев Кейт, Роберт радостно замахал ей рукой.
– Здравствуйте, Роберт. Приехали навестить Наташу?
– Да. Конечно, она меня бесит, но разве я могу отказать девушке, попавшей в беду? Пусть даже она попала в нее по собственной вине.
Пропуская его в комнату для допросов, Кейт дружелюбно сказала:
– Вы предоставили не совсем полную информацию по делу. Это специально?
Он проницательно посмотрел на нее:
– Умная девочка. Как вы догадались?
– Назовите это интуицией. Просто догадалась. Так зачем вы это сделали?
– Есть вещи, не имеющие отношения к данному делу…
Кейт перебила его:
– Позвольте мне самой сортировать информацию, мистер Бейтман. Все, что относится к образу жизни или связям подследственных, представляет для меня интерес.
Он поднял руки:
– Приношу свои извинения и постараюсь восполнить пробелы как можно скорее. Но это действительно чепуха всякая, вряд ли она вас заинтересует.
– Повторяю, мистер Бейтман, позвольте мне самой отбирать информацию.
– Наташа – не та, кто вам нужен, мисс Берроуз, – неожиданно заявил Роберт. – Думаю, крупная рыба ускользнула из сети. По крайней мере, так говорят люди. Таша потеряла своих детей и заслуживает наказания, но настоящие злодеи, как всегда, выйдут сухими из воды.
– Вы очень уверенно об этом говорите.
Он вздохнул:
– Да. Я много раз видел, как маленькие люди вроде Таши отправляются за решетку, в то время как настоящие злодеи продолжают как ни в чем не бывало творить свои гнусности. Я смиряюсь, поскольку не имею сил для борьбы, но вовсе не потому, что мне это нравится.
В словах Роберта слышалась какая-то недосказанность.
– Прошу вас быть со мной откровенным, – сказала Кейт напрямик.
– Не здесь, дорогая. Здесь я не могу говорить.
– Тогда, где?
– Позвоните мне вечером домой, мой номер есть в телефонной книге.
Ответить ему Кейт не успела, так как в комнату вошли Дженни и адвокат.
– Вы уже прошли все формальности? – спросила Кейт адвоката.
Тот кивнул, и Кейт предоставила Дженни начинать официальный допрос. У нее самой уже не осталось на это сил.
Женщина в черном костюме и с бренчащими серьгами вошла в реанимационное отделение и огляделась. Эвелин поднялась, чтобы поприветствовать странную гостью.
– Я могу вам чем-то помочь, дорогая? – любезно осведомилась старушка.
Краем глаза Эвелин заметила, что Грейс и Виолетта спешат к ней, и мысленно поблагодарила их за поддержку. Женщина в черном выглядела пугающе, а когда она встала у кровати и уставилась на больного, у Эвелин возникло странное чувство, будто Патрик в опасности. Когда в комнату вошел Эвертон, Эвелин облегченно вздохнула.
Неожиданно посетительница скривила губы и плюнула в лицо спящему Патрику.
– Эй, ты что себе позволяешь? – рявкнула Грейс.
Женщина повернулась к ней, трясясь в истерике:
– Гнусный убийца! Мой Томми исчез, числится пропавшим без вести, но я-то знаю – он не мог просто так взять и пропасть. Люди говорят, будто его прикончил этот ублюдок, и я пришла убедиться, что он получил по заслугам. Мои дети остались без отца, а я без кормильца. Молитесь, чтобы он никогда не проснулся, леди: если он все же очухается, я живо с ним разделаюсь. Я даже не могу похоронить моего Томми, не знаю, где он. Они могли закатать его в асфальт или сжечь в крематории, как безродного бродягу. Я даже не могу его оплакать, понимаете? Я никогда не узнаю, пытали они его или нет, звал ли он меня или детей перед смертью…
Когда женщина вытирала обильные слезы, Эвелин бросились в глаза ее длиннющие ногти, выкрашенные малиновым лаком под цвет губной помады.
– Передайте Келли, что я его достану. Я достану этого ублюдка! У меня долгая память, я никогда не забуду, что он отнял отца у моих детей. Передайте ему – за ним должок. Мне нужно платить за школу, вести дом. Я не намерена долго ждать.
Она заковыляла из палаты на своих невероятно высоких каблуках и, выходя, схватилась за дверь, чтобы не упасть. Все ошалело смотрели ей вслед. Виолетта рванулась было за ней, но Грейс схватила ее за руку:
– Оставь ее, Ви. Пусть выпустит пар.
Размышляя об услышанном, Эвелин снова уселась на стул. Она вдруг почувствовала себя старой и глупой. Патрик – убийца? Знает ли об этом Кейт? И какие еще пытки – это сейчас-то, в наше время?
Разумеется, Патрик отнюдь не стопроцентный праведник, но убийца?..
Виолетта словно озвучила ее мысли, пролепетав: «Убийца… Какой ужас!» Грейс в ответ зло прошипела:
– Заткнись, Ви! Патрик не делал ничего плохого. Муж просто удрал от этой дуры. Как ты можешь воспринимать всерьез бред выжившей из ума шлюхи? Полная чушь! Когда Пэт встанет на ноги, он будет долго над всем этим смеяться, помяните мое слово.
Ни Эвелин, ни Виолетта ей не ответили, но их молчание было красноречивее слов.
Вилли наконец успокоился. Избив Джеки до полусмерти, он теперь с довольным видом доедал сандвичи, запивая их чаем.
Никто так и не появился. Видимо, русские предоставили ему делать все, что он захочет. Пусть даже они его потом прикончат, ему уже все равно. Он отплатил этим двум ублюдкам за себя и за Патрика.
Джоуи, скорчившись на полу, изо всех сил пытался повернуться так, чтобы посмотреть в лицо Вилли. Он все еще надеялся переубедить его. Это была слабая надежда, но у него имелись кое-какие козыри на руках.
Теперь, когда Джеки вышел из игры, Джоуи надеялся спасти свою шкуру. Если ему удастся умаслить Вилли, то, вероятно, он сможет и русских убедить отнестись к нему помягче. Он всегда был оптимистом.
Джоуи попытался приподняться, но, когда ему наконец удалось перевернуться на левый бок, нога Вилли врезалась ему в подбородок. Рот Джоуи наполнился горячей кровью. Теряя сознание, Джоуи успел услышать злорадный смех Вилли.
Направляясь в больницу, Кейт вдруг заметила, что проезжает мимо дома Роберта Бейтмана. Был уже девятый час, она опаздывала, но в глубине души ужасно боялась каждого визита в больницу и тех новостей, которые могли ее там ожидать. Поэтому она припарковалась, заперла машину и огляделась.
Этот район когда-то считался престижным, а теперь все здесь пришло в упадок. Часть домов переделали в многоквартирные, остальные выставили на продажу. Роберт жил в довольно большом отдельном доме, несколько обветшавшем, но зато с ухоженным садиком. Прочим обитателям улицы садики заменяли залитые цементом парковочные площадки. Из-за занавесок в доме Роберта струился теплый свет.
Кейт позвонила. За дверью зашлепали шаги, и Роберт отозвался:
– Кто там?
В его голосе слышалось недовольство, и Кейт решила, что пришла не вовремя.
– Это Кейт Берроуз. Надеюсь, я вам не очень помешала. Я просто ехала мимо…
Роберт радостно воскликнул:
– Подождите немного, дорогая, я должен привести себя в порядок!
Она улыбнулась. Какой он все-таки забавный. Через пять минут он открыл ей дверь, широко улыбаясь:
– Входите же, входите.
Она прошла за ним через ярко-желтую прихожую в гостиную, выкрашенную в темно-оранжевый цвет. Ей показалось, будто она перенеслась в мир, изображенный ребенком. Все было такое яркое – диван небесно-голубого цвета, красный шкаф… Дом производил удивительное впечатление.
Роберт наблюдал за Кейт и снисходительно улыбался.
– Люблю яркие краски, – объяснил он. – Этот мир и так достаточно сер и скучен.
– Да, иногда возникает такое ощущение, – согласилась Кейт. – Зато у вас очень живенько.
Ее слова явно польстили хозяину:
– Это потому, что все выглядит очень современно, вот в чем секрет. Современная мебель может быть яркой. Мебель более старых стилей – нет.
Кейт услышала жужжание компьютера и спросила:
– Я вам не помешала?
Он бросился закрывать программу и затряс головой:
– Нет-нет, я рад, что вы приехали. Я и так слишком много работаю. Скучный тип, зарывшийся в бумажки, вот кто я такой. Хотите кофе?
Она покачала головой:
– Нет, спасибо, я ненадолго. Еду в больницу.
Он сочувственно кивнул:
– Да, я слышал. Вашему другу лучше?
Кейт удивила его осведомленность. С другой стороны, у нее на службе сплетни распространялись с огромной скоростью, а Роберт Бейтман всех там знал.
Роберт прочитал ее мысли и весело пояснил:
– Это Камилла Холдер, сержант. Не может удержаться, чтобы не поболтать немного. Несчастная женщина, – округлил он глаза в притворном ужасе, – весит не меньше центнера, и у нее такой унылый нос! Боже, да она собрала в себе скуку всего мира! Что ж ей еще делать-то остается, если не сплетничать, правда?
Кейт рассмеялась. Роберт ласково положил свою ладонь на ее руку:
– Вы замечательная женщина, Кейт. Присядьте и выпейте джина с тоником. От одного стаканчика вреда не будет.
Роберт уже открывал дверцу шкафчика, доставая оттуда бокалы. Кейт наблюдала, как он готовит напитки. Он представлял собой нелепое разноцветное пятно, но при этом держался уверенно, совершенно по-мужски. Подавая ей бокал, он улыбнулся. Ему трудно было отказать в привлекательности – ровные зубы, свежий цвет лица, живые глаза.
– Поднимем бокалы, дорогая. Глоток алкоголя никогда еще никому не вредил. Хотя, конечно, я ничего не говорил, а вы ничего не слышали. Большинство моих подопечных уверены, что без бутылки водки, полутора десятков косяков и пары щепоток дури на ночь жизнь невыносимо скучна!
Кейт снова засмеялась, чувствуя на себе его изучающий взгляд. Она сделала глоток.
– До дна! – подбодрил Роберт.
Внезапно раздавшийся наверху грохот не позволил им поболтать за выпивкой. Роберт, казалось, нисколько не удивился:
– Это отец, он у меня прикован к постели. Я мигом.
Он заспешил наверх. Грохот заставил Кейт вскочить со стула. Сердце у нее бешено колотилось. Она села и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Через пять минут Роберт вернулся.
– У него старческое слабоумие, я уже девять лет за ним ухаживаю. Днем сюда приходит женщина – только не подумайте ничего такого, она присматривает за отцом.
– Ваша жизнь, должно быть, не из легких, мистер Бейтман.
Он поднял глаза к потолку:
– Нелегко, дорогая моя, можете мне поверить. Живешь словно с совершенно чужим человеком.
Кейт не знала, что ответить. Еще один глухой удар наверху заставил Роберта вздрогнуть. Поставив бокал на столик, Кейт поднялась:
– Знаете, я, пожалуй, поеду, не буду вам мешать. Вы можете сейчас отдать мне недостающие документы?
– Я вам завтра все принесу, договорились?
Теперь он выглядел удрученным и опустошенным. Кейт почувствовала огромную симпатию к этому человеку, который терпеливо нес крест своего сыновнего долга.
– Конечно, мистер Бейтман, не беспокойтесь.
– О, ради всего святого, почему бы вам не называть меня просто Роб? Когда вы зовете меня мистер Бейтман, я чувствую себя старикашкой! – И он бросился наверх.
Кейт отнесла свой бокал на кухню и поставила его в раковину. В кухне царил беспорядок. Проходя через холл к выходу, она услышала, как Роберт наверху говорит нараспев, будто урезонивает маленького ребенка. Ее сердце вновь наполнилось сочувствием. Закрывая за собой дверь, она мысленно поблагодарила Бога за то, что ее мать в свои семьдесят еще вполне бодра и здорова.
Ей пришло в голову, что однажды ей, как и Роберту Бейтману, возможно, придется ухаживать за впавшим в беспомощность близким человеком. Это была удручающая мысль.
