Текст книги "Сломленные"
Автор книги: Мартина Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)
Глава 3
Бенджамину Бордеру стукнуло тридцать девять. Мать у него была белая, отец – негр с Ямайки, сам он родился и вырос в Ист-Энде и являл собой воплощение преуспевающего человека. Безупречно одетый и ухоженный, этот отец семерых детей выглядел симпатичным благовоспитанным парнем.
Если его не огорчать, конечно.
И сейчас, стоя на страже в маленьком бунгало в Реттендене, он видел, что его репутация, как обычно, опередила его. Джеки Ганнер здорово перепугался, да и немудрено: несколько месяцев назад между ними произошла размолвка.
На Бенджамине было пальто, в каких обычно приходят выколачивать долги: дорогое, кожаное, с глубокими карманами. Он прекрасно видел, что приятели не сводят глаз с этих карманов, и с трудом сдерживал улыбку. Ганнер и Партридж решили, что им конец. Его бы воля, так оно и вышло бы.
Он наблюдал за тем, как Кейт прихлебывает чай и болтает с бандитами, ни словом не упоминая о причине, которая привела ее сюда. Бенджамин чувствовал повисший в воздухе страх. Вся эта ситуация забавляла его.
Бордеру всегда нравилась Кейт Берроуз. Когда Патрик начал с ней встречаться, Бенджамин разделял мнение многих членов криминального братства, которые считали, что из-за убийства дочери у того просто поехала крыша. Однако, когда Бенджамин познакомился с Кейт, он проникся к ней симпатией и уважением.
Вообще-то Пэт, по его собственным словам, отошел от противозаконных дел, а значит, его могли заковать в наручники разве что во время сексуальной игры. В конце концов Кейт приняли. Многие интересовались, стала ли она «своим» человеком. Патрик в ответ только посмеивался. В итоге многие предположили, что все-таки стала, и неожиданно Пэт возвысился в глазах коллег и партнеров по бизнесу.
«В постели с врагом» – лишь одна из сотен пущенных в адрес Пэта шуточек, с усмешкой подумал Бен.
Сейчас, видя, как Кейт борется за своего мужчину, Бенджамин решил: он пойдет на все, чтобы ей помочь, даже если придется встать поперек дороги этому чокнутому русскому. Отъявленный сутенер, сволочь иностранная, кому он здесь нужен?
– Ну все, Ганнер, кончай придуриваться, – сказала Кейт. – Мы оба знаем закон: одно задержание – и тебе светит срок. Так что либо я задерживаю тебя прямо сейчас, либо ты оказываешь мне услугу. Выбор за тобой.
– Можете задерживать. Мне нечего вам сказать, леди. Абсолютно нечего.
Она широко улыбнулась:
– О’кей, тогда пошли.
Ганнер испугался. Он бросил затравленный взгляд на Бенджамина:
– Что, в тюрьму?
– Может быть, – дружелюбно ответила Кейт.
Бенджамин посмотрел на часы с таким видом, будто он ужасно торопится и хочет, как можно скорее все закончить. Это движение не укрылось от присутствующих.
Кейт поблагодарила Господа за подсказанный ей свыше правильный выбор помощника. Бенджамин Бордер отлично знал правила игры. Все заметили, как его рука потянулась к пистолету. Движение выглядело совершенно инстинктивным, что усиливало его устрашающий эффект. За определенную плату Бордер преспокойно пустит пистолет в дело. Он уже проделывал это много раз.
– Патрик поправляется. Слышали? – Кейт понизила голос, как бы выдавая большой секрет.
Джоуи Партридж озирался по сторонам, словно надеялся обнаружить путь к спасению.
– Вы не понимаете, во что ввязываетесь. – Пытаясь выкрутиться, он переводил взгляд с Кейт на ее спутника. – Вы оба ничего не понимаете. Мы состоим в таком серьезном бизнесе, леди, что целой команде ФБР понадобится десяток лет, чтобы внедрить в него хотя бы одного агента.
Бенджамин продолжал невозмутимо наблюдать за происходящим, в то время как Кейт с грустью покачала головой:
– Брось нести чушь, Джоуи. Кого ты больше боишься: Бориса, Патрика или меня? Насколько я понимаю ситуацию, ты сейчас находишься между молотом и наковальней. Какое бы решение я сегодня ни приняла, вам обоим конец, так ведь? Мне от вас нужно только одно: выход на Бориса. Затем я уйду отсюда и забуду дорогу в ваш притон. Но если я не получу того, что мне нужно, я стану для вас большой-большой проблемой. Мне придется шепнуть кое-кому, например Макману и другим, что если бы стукачество стало олимпийским видом спорта, вы получили бы золотую медаль. Ясно, куда я клоню?
Она замолчала и в упор посмотрела на обоих мужчин.
– Вы должны понять: раз я сумела выследить вас здесь, то смогу достать вас повсюду. В отличие от большинства ваших коллег я могу найти информацию о вас и всех ваших связях в нашем огромном центральном компьютере. Так что предлагаю покончить с пустым трепом и перейти наконец к делу. Я, знаете ли, очень занятая женщина.
Джеки Ганнера ее слова не убедили. Он хотел смотаться из страны и собирался сделать это в ближайшие дни, а тут вдруг какая-то баба пытается ему доказать, что его либо арестуют, либо убьют и другого выбора у него нет.
Он чувствовал, как пот струится у него по всему телу. Он был бы абсолютно чист и свободен, если бы не эта женщина с большими выразительными глазами и плоской грудью, которая стоит тут и грозится достать его везде, куда бы он ни подался. Он подумал о своей жене и детях, которые ждали его на Тенерифе. Вспомнил о банковском счете, доступ к которому имелся только у него, и о своей подружке по имени Фрейя, которую он поселил меньше чем в десяти минутах ходьбы от новой виллы своей жены.
Все происходящее с ним сейчас было чертовски несправедливо. Жизнь вообще несправедливая штука.
Но больше всего его беспокоил Борис. Ужасный Крутой Борис, у которого имелось больше связей, чем смогли бы обеспечить все интернет-провайдеры вместе взятые.
В общем, как всегда, Джеки оказался по уши в дерьме.
– Пэт выздоравливает, – повторила Кейт. – Значит, вы оба находитесь в довольно незавидном положении. Зная Патрика, я уверена: он намерен выяснить, кто его подставил. Он такой забавный, вечно хочет все знать. Это мне в нем и нравится. Так вот, как только я дам ему информацию, которая ему нужна, вы оба можете делать все, что вам вздумается. А до этого времени вы мои. В машину обоих, Бен. Их тупость начинает мне надоедать.
Джоуи вскочил, вытянув руки перед собой:
– Давайте, давайте, надевайте наручники. И куда же вы нас повезете?
Бордер ответил спокойно:
– Кэллам Норвиль вас уже заждался.
– Что?! При чем здесь Кэллам?
Кейт услышала, как дрогнул голос Джеки, и постаралась подавить собственный страх. Она знала, что далеко зашла, но ведь и ставка очень высока.
– А к кому еще мы можем отправиться? Патрик много лет был его партнером. Мне казалось, вы должны об этом знать.
Ганнер насупился:
– Я никуда не еду.
– У тебя нет выбора.
Он посмотрел Кейт прямо в глаза:
– Нет, есть. Я дам вам номер, по которому вы сможете выйти на Бориса…
– Молчи, Джеки! Ты что, совсем рехнулся? – закричал Джоуи.
Ганнер отмахнулся от него:
– Заткнись, Джоуи. Я думал, ты привел меня в безопасное место, а на самом деле, кто угодно может взять и навестить нас. Поэтому отвали и не мешай мне поступать так, как я хочу. Хочешь быть героем, дело твое, а я уже и так в черном списке Кэллама и не собираюсь с ним больше встречаться.
Кейт подавила улыбку. Патрик сказал однажды, что одно имя Кэллама способно напугать больше, чем любые ужастики Стивена Кинга. Норвиль быстро сделал карьеру, начав кулачным бойцом и превратившись в высокооплачиваемого палача. Он внушал настоящий ужас, и для этого имелись все основания. Этого человека ненавидели и боялись больше всех в криминальном мире. Он прибивал ноги должников гвоздями к мебели, прижигал несчастным пятки и при этом смеялся. Это он возродил обычай снимать скальп с головы жертвы, что со временем стало его визитной карточкой. Сам он никого и ничего не боялся. «Настоящее чудовище» – такова была репутация Кэллама Норвиля.
– Скажи мне телефон, и тогда я оставлю вас на попечение Бенни. Он проведет с вами несколько дней. Как только я установлю контакт с Борисом, можете катиться ко всем чертям.
Джеки покачал головой:
– Ну уж нет. Я даю вам телефон, леди, и вы оба отваливаете.
Кейт неторопливо закурила.
– Я с вами шутить не собираюсь, приятель. Кажется, мы уже договорились, кто здесь принимает решения. Гони телефон, или я хорошенько попрошу Кэллама, и он вышибет его из вас. Не заводи меня! – неожиданно выкрикнула Кейт.
Бандиты поняли: баба-полицейский вне себя. Мужчина, которого она любила, лежит в больнице с огнестрельными ранениями, и с жизнью его связывает лишь тоненькая ниточка. При этом за ней стоит серьезный тип по имени Кэллам Норвиль, и уж он-то точно душевнобольной.
У них не оставалось выбора: приходилось делать то, что им велели.
– Я сумею удержать Норвиля, можете не беспокоиться.
Кейт постаралась, чтобы ее слова прозвучали несколько неуверенно. Это произвело желаемый эффект – теперь страшный Борис отошел на второй план. Кэллам Норвиль пугал пленников больше, поскольку сейчас они уже практически находились в его власти.
Ганнер и Партридж сели в машину вместе с Бенджамином. Кейт вздохнула. Она переступила через тонкую черту, отделявшую закон и порядок от безнравственности и преступности, и была разочарована, ибо ожидала куда более сильных душевных мук. По правде говоря, игра ей даже понравилась – возможно, только из-за того, что она наконец-то начала действовать. Она знала: Патрик Келли свернул бы горы, чтобы помочь ей выпутаться, окажись она на его месте.
Кейт просто платила ему той же монетой.
Сара Колтман выбралась из машины и потянулась. Как она устала! Все ее тело болело. Она погладила свой большой живот и почувствовала, как ребенок внутри легонько шевельнулся.
Ей нравилось жить здесь, хотя все считали, что они с Максом сошли с ума, решив поселиться в такой глуши. Вся Санни-лейн состояла только из их домика и еще двух маленьких коттеджей, но именно это и нравилось супругам. Уединение и тишина. Оба они родились в муниципальных домах в Грантли, трудились и копили деньги, стремясь купить дом своей мечты. Каждый раз, когда Сара смотрела на свой коттедж с соломенной крышей и прелестным садиком, она ощущала прилив счастья. А теперь, когда они ожидали ребенка, их счастье стало полным.
Сара откинула со лба густые темные волосы и посмотрела на простиравшиеся перед ней поля. Скоро их начнут удобрять навозом, и пахнуть будет отвратительно, но этот запах – неотъемлемая часть сельской жизни. У ее лица зажужжала муха, и она отогнала ее легким движением руки.
Сара громко зевнула, открыла багажник и, достав тяжелые сумки с покупками, поволокла их к входной двери. Вдруг она заметила женщину, шедшую по их улочке. Сара обратила на нее внимание, потому что с женщиной был совершенно очаровательный ребенок – девочка с длинными светлыми волосами и голубыми глазами, похожая на ожившего ангела с картинки. Но девочка громко плакала, и личико ее было искажено страхом.
Сара поставила свои покупки и подошла к воротам. Заметив ее, женщина резко дернула ребенка за руку и потащила дальше. Малышка закричала: «Я хочу к маме!» Оглядываясь через плечо, она умоляюще смотрела на Сару своими огромными глазами.
Сара открыла калитку и, подчиняясь инстинкту, пошла за странной парой.
Когда женщина сгребла ребенка в охапку, Сара бегом бросилась за ними вдогонку. Девочка закатывалась в истерике.
– Остановитесь! Подождите, пожалуйста! Мне надо с вами поговорить! – Сара и не подозревала, что может так громко кричать. Собственный голос звенел в ее ушах, когда она, задыхаясь, бежала по неровной дороге. Она молила Бога не дать ей потерять равновесие и упасть.
Девочка начала вырываться, она умоляюще протягивала руки к Саре, и Сара окончательно уверилась в том, что ребенок в опасности. Это подстегнуло ее. Хотя тяжелый живот тянул ее к земле, она старалась бежать быстрее. Солнце било ей прямо в глаза, и она, щурясь, видела, как развеваются длинные темные волосы убегающей женщины. Та бежала достаточно быстро, несмотря на свой вырывающийся и кричащий груз. Вдруг малышка сильно пнула ее в бок, женщина споткнулась и вместе с девочкой рухнула на землю.
Женщина поднялась на колени и попыталась снова схватить ребенка, но девочка оказалась проворнее. Быстро вскочив на ноги, она кинулась к Саре. Через мгновение женщина снова была на ногах, одним прыжком настигла ревущую девочку и ухватилась за ее ярко-красную футболку. Сделав последнее усилие, Сара подбежала к ним.
Женщина повернулась и с размаху ударила Сару кулаком прямо в живот. От удара та согнулась пополам. Она почувствовала, как внутри у нее что-то разорвалось, и упала на колени, корчась от мучительной боли. Сквозь слезы, застилавшие ей глаза, она видела, как женщина вновь сгребла присмиревшего ребенка и бросилась бежать по пустынной сельской дороге.
Несколько секунд Сара слышала лишь пение птиц и урчание трактора где-то вдалеке. Она делала глубокие вдохи, пытаясь успокоить бешеное биение сердца и сильную боль, наполнявшую ее измученное тело.
Услышав, как где-то рядом хлопнула дверца машины, она вспомнила, что, возвращаясь на машине из магазина, видела черный автомобиль, припаркованный у дороги.
Перевернувшись на бок, она попыталась подняться на колени. Боль потихоньку ослабевала, и, шепча молитву, Сара сделала попытку встать. Пока она брела обратно к дому, тело твердило ей, что ему нужен доктор, и как можно скорее.
Ей понадобилось десять минут, чтобы добраться до дома. Там Сара позвонила сначала в «скорую помощь», затем в полицию.
Кэти Коллинз недавно исполнилось двадцать пять, но выглядела она гораздо старше своих лет. Четыре ее дочери бегали вокруг нее, безуспешно пытаясь криками привлечь внимание матери и затевая потасовки. Кэти уселась на протертый диван и закурила косяк. Глубоко затянувшись, она выпустила дым с каким-то подвыванием, изображавшим удовлетворение.
– Заткнитесь к черту! – Ее голос был грозным, но дети не испугались.
Старшая дочь, Тиффани, начала смеяться.
– Заткнитесь к черту, – кривлялась она. – Заткнитесь к черту, заткнитесь к черту…
Три младших дочери подхватили припев, и Кэти с притворным упреком покачала головой. Маленькие мерзавки.
– Что хотите на ужин? – спросила она устало, заранее зная ответ, который слышала каждый вечер.
– Картошку и бобы!
Они вновь принялись носиться вокруг, четыре красивые малышки, которых она любила или ненавидела в зависимости от настроения. Было без двадцати пяти восемь, и они только что вернулись домой, чтобы подкрепиться после трудного дня, проведенного на улице в играх и проказах.
Сьюзи Харрингтон без стука вошла в незапертую дверь квартиры. Кэти злобно посмотрела на нее:
– Чего тебе?
– Не одолжишь кого-нибудь из детишек? У меня клиент. Ничего плохого, просто посмотреть.
Кэти колебалась. Деньги, конечно, не помешали бы, но она всегда чувствовала себя такой виноватой после этого, особенно если речь шла о самой младшей, Ребекке. Кэти ненавидела Сьюзи и все же не могла сказать «нет».
Сьюзи заметила ее нерешительность и вытащила двадцатифунтовую бумажку и маленький пакетик из серебристой фольги.
– Отличного качества, неразбавленный, так что поаккуратней с ним, Кэт. Горячая штуковина, черт возьми. – Протягивая пакетик и деньги, гостья успокаивающе улыбнулась: – Это только на час, дорогуша, и никто к ней не прикоснется, обещаю. Просто сделать несколько фотографий и немного поразвлечься. Расслабься.
Кэти взяла деньги и спросила:
– Слышала о Керри?
Сьюзи пожала плечами:
– Та еще сука. Всегда плохо относилась к бедным детишкам, без нее им будет лучше.
С этими словами она подняла на руки Ребекку. Неожиданно Кэти отчаянно захотелось выхватить ребенка, но тяжесть пакетика в руке остановила ее. Она чувствовала муки совести, но одновременно страстно желала впасть в то забытье, которое дает героин. Получался порочный круг. Однако Кэти была не такой уж глупой. Она знала: клиенты Сьюзи не прикасаются к детям, потому что детей после их возвращения Кэти непременно осматривала.
– Послушай, Кэти, все нормально. Сколько раз я тебе уже повторяла, что фотографии помогают многим мужчинам, которые уже не отправятся на улицу в поисках детей. Теперь они смогут просто смотреть на снимки, и им этого будет достаточно. Это как проститутки и изнасилования. Больше проституток – меньше изнасилований. Это же так очевидно.
Кэти в душе не верила во всю эту чушь, но пыталась убедить себя в правоте Сьюзи. При необходимости она могла убедить себя в чем угодно.
– Но только час, не больше, ладно?
Гостья широко улыбнулась, показав ровные белые зубы:
– Может, и меньше. Этот парень настоящий профессионал…
Кэти подняла руку в протестующем жесте:
– Я не хочу ничего знать, поняла? Просто приводи ее поскорее обратно, она захочет есть.
Сьюзи прекрасно знала, когда лучше промолчать. Ребенок у нее, она получила то, что хотела, – зачем лишний раз огрызаться? Сьюзи спокойно вышла из квартиры с Ребеккой на руках.
Кэти поймала осуждающий взгляд старшей дочери и влепила ей затрещину, а затем, сунув захныкавшей девочке двадцатифунтовую бумажку, отослала ее в лавку за картошкой и бобами. Скоро она отправит детей спать и уж тогда в одиночестве предастся своему любимому времяпрепровождению. Никогда еще наркотическое забытье не казалось ей более желанным.
Сара лежала на больничной койке, муж сидел рядом. Он держал ее маленькую ручку в своей руке, в его глазах стояли слезы.
– Не волнуйся. Макс. Все обошлось. Со мной все в порядке.
Макс, могучий мужчина, просто таял перед своей изящной женой. Он восхищался ее энергией, ее стойкостью. Макс обожал Сару, и она его обожала. Ребенок, которого она носила под сердцем, стал для Макса воплощением всех его надежд, смыслом и оправданием долгого тяжелого пути, который они прошли вместе в своем стремлении к лучшей жизни.
Макс никак не мог поверить, что женщина могла ударить Сару в живот. На коже темнел кровоподтек, но с ребенком все оказалось в порядке, доктора сообщили об этом Максу. Сара страдала не столько от физических повреждений, сколько от морального потрясения.
– Я все думаю о той малышке, – беспокоилась она. – Знаешь, она была действительно очень напугана. Напугана до смерти. Я не верю, что та женщина ее мать. Кстати, ведь девочка кричала: «Я хочу к маме!»
– Да будь та сучка хоть самим дьяволом, но если я когда-нибудь доберусь до нее, ей придется несладко, – с угрозой произнес Макс.
Дженни наблюдала за ними с порога. Они представляли собой трогательную картину – родители, ожидающие ребенка. Дженни почувствовала укол зависти при виде того, как они буквально растворялись друг в друге. Мужчина держал руку жены так бережно, словно она была из тончайшего фарфора.
Дженни вошла в палату с широкой профессиональной улыбкой на лице:
– Мистер и миссис Колтман?
Они вопросительно взглянули на нее.
– Я инспектор Дженнифер Бартлетт. Можете называть меня просто Дженни.
Они улыбнулись.
– Насколько я знаю, вы, миссис Колтман, стали жертвой нападения, и случилось это в тот момент, когда вы попытались предотвратить похищение ребенка.
Женщина кивнула.
– Я ездила за покупками и как раз вернулась домой. Мы живем на Санни-лейн. Там очень спокойно. Знаете, сельская местность. – Сара вздохнула и сделала глоток воды. – Я заметила женщину – высокого роста, с темными волосами, одетую в легкий плащ и джинсы. Нет, сперва я заметила ребенка. Это прелестная малышка, с такими длинными густыми белокурыми волосами и голубыми глазами, ей годика три. Хотя вы знаете, как трудно бывает точно определить возраст детишек. Ребенок плакал от страха.
– Пожалуйста, продолжайте, миссис Колтман, – попросила Дженни, услышав страдание в голосе женщины.
– Она плакала, звала меня на помощь. Она кричала: «Я хочу к маме».
Сара снова отпила воды, и муж засуетился вокруг, устраивая ее поудобнее.
– Мистер Колтман, не могли бы вы принести мне чашечку чая? – обратилась Дженни к Максу. Тот непонимающе взглянул на нее, потом кивнул.
– Благодарю. С молоком, без сахара.
Когда он вышел из комнаты, Дженни почувствовала, что женщина немного расслабилась.
– Спасибо вам. Каждый раз, когда я рассказываю, как она меня ударила, Макс страшно нервничает. Мне кажется, если бы меня ударил мужчина, он бы легче принял это.
– Можете вспомнить еще что-нибудь о той женщине?
Сара прикрыла глаза.
– Очень сильная физически. Ребенок наверняка весил немало, но она бежала с ним довольно легко, пока не споткнулась. Девочка была по-настоящему перепугана, я абсолютно уверена в том, что правильно истолковала происходящее. А когда та женщина меня ударила, она совершенно осознанно постаралась ударить как можно сильнее. То есть она специально сделала такой замах, чтобы удар получился очень сильным и болезненным. Я испугалась за своего ребенка.
– Вы смогли бы узнать ту женщину? – спросила Дженни.
– Без сомнения. Я сразу ее узнаю. Но больше всего меня волнует малышка. Поступали к вам заявления о пропаже детей?
Дженни отрицательно покачала головой:
– Нет. По крайней мере, из вашего района не поступали.
– Надеюсь, это никак не связано с происшествиями в Грантли. Бедные дети…
Дженни печально улыбнулась:
– Я тоже надеюсь. Можете еще что-нибудь вспомнить?
– Когда я ехала домой, то заметила стоявший у дороги черный автомобиль. Не знаю, есть ли тут какая-то связь, – просто помню, что видела машину. Кажется, это был «форд».
Сара пристально посмотрела в глаза Дженни и добавила:
– Я точно знаю, что та женщина сознательно стремилась причинить мне вред, и я совершенно уверена, что она собиралась причинить зло и ребенку. Назовите это женской интуицией, если хотите, но ее лицо показалось мне воплощением зла. Хотя, боюсь, мне будет трудно точно восстановить его по памяти.
– Постарайтесь отдохнуть, миссис Колтман, а потом попробуйте вспомнить еще что-нибудь. Удивительно, но иногда многие вещи всплывают на следующий день или позже. Я же, в свою очередь, тоже постараюсь собрать дополнительную информацию о случившемся. Когда вы вернетесь домой, я пришлю кого-нибудь взять у вас заявление, хорошо?
Они обменялись улыбками.
– Вы поступили очень смело, решив преследовать ее, особенно в вашем положении… – с чувством сказала Дженни.
Сара пожала плечами:
– Честно говоря, я и не думала о своем положении. Я просто знала: ребенку нужна помощь.
– В любом случае мы уже можем привлечь вашу обидчицу по обвинению в нападении и нанесении телесных повреждений. А теперь отдыхайте.
Дженни повернулась к появившемуся на пороге Максу:
– О, замечательно, мой чай.
Она была обеспокоена, но не показывала виду.
Кейт стояла у кровати Патрика. Тишину нарушали лишь шипение аппарата искусственного дыхания и приглушенные голоса медсестер в реанимационном отделении. Она взяла руку Патрика в свою и нежно пожала.
– Привет, Пэт. Как же я скучала. Весь день думаю о тебе и надеюсь, что ты потихоньку поправляешься – ради меня. – Она нежно поцеловала его в лоб и в губы. Его кожа была прохладной, и ей захотелось скользнуть к нему в постель и согреть его теплом своего тела.
– Моя мама передает тебе привет, и Лиззи тоже. Она звонила, чтобы сказать: она молится за тебя. – Кейт склонилась ниже и прошептала: – Я задержала Джеки Ганнера и Джоуи Партриджа. Не арестовала, а отправила в укромное место в компании с Бенджамином Бордером. Пусть посидят там, пока я не доберусь до этого Бориса. Я все выясню, дорогой мой. Обещаю. Я должна была выслушать тебя. Мне не следовало так опрометчиво тебя осуждать. Пожалуйста, прости меня, Пэт.
Слеза упала на его щеку и скатилась на подушку. За ней последовала еще одна и еще.
– Чего бы мне это ни стоило, Патрик, я распутаю твое дело, договорились? Но ты должен поправиться, дорогой. Ты должен поправиться ради меня.
Она выпрямилась. Никакого ответа – только легкое движение век и непрерывное шипение аппарата. Кейт почувствовала непреодолимое желание крикнуть на весь мир, как она тоскует, как отчаянно хочет быть с ним. Вместо этого она села возле кровати и зашептала Патрику на ухо слова ободрения и любви.
Джеки и Джоуи осмотрели свое новое обиталище и удивленно уставились друг на друга. Час назад им завязали глаза, скрутили их, забросили в фургон и привезли сюда. Они не имели ни малейшего представления о том, в каком районе находятся. В небольшом контейнере, где они сидели связанные, пахло потом, пылью и мочой. На полу лежали два ротвейлера и не сводили с них глаз. Напротив, обдавая пленников смрадным дыханием и показывая в ухмылке желтые зубы, сидел тощий скинхед. Все его тело покрывали нацистские татуировки.
Было совершенно непонятно, что связывало этого типа и Бенджамина.
Парень вытянул руку и яростно почесал блошиный укус на наколотой свастике. Одна из собак зарычала, и парень пихнул ее ногой, обутой в офицерский ботинок.
– Заткнись, Бесси. Ты знаешь, тебя нельзя кормить, когда ты на работе.
Он бросил на мужчин извиняющийся взгляд:
– Если им придется вами заняться, лучше, чтобы они делали это на пустой желудок. Тогда нападение будет быстрее и точнее, поняли? Натравил я их как-то на одного урода, а они перед этим неплохо пожрали. Так целая вечность им понадобилась, чтобы истрепать его как следует. Самому его жалко стало. – Скинхед принялся сворачивать сигарету, и псы снова затихли.
Джеки Ганнер оглядел тесное помещение.
– Ты здесь живешь? – спросил он с искренним любопытством.
Парень, которого звали Колин, засмеялся:
– He-а… Вообще-то я с мамашей живу. В этой чертовой дыре мы натаскиваем псов, бои устраиваем. Вот откуда вонь. Собачья моча и кровь. Я на бои этих двоих выставляю, настоящие зверюги. Вырастил и мать и сыночка. Та еще парочка, просто милые щенята! Приходится кормить раздельно, а то загрызут друг друга из-за куска мяса. Но стоит им приняться за работу, будут драться как одна команда, все собаки таковы. Два пса – уже банда, поняли? Кто-нибудь из вас держит собак?
Парень чересчур увлекся разговором, и пленники поняли, что с головой у него не все в порядке. Джеки пожал плечами:
– Да нет, так только, переспал несколько раз.
Парень загоготал, оценив шутку, и псы настороженно подскочили. Хозяин шлепком заставил их снова лечь. Они виновато съежились и облизали ему руку.
– А я люблю собак. Что кобелей, что сучек. Не тех, конечно, которые на двух ногах ходят, ха-ха! Хотя моя телка сначала глядела на собак подозрительно. Скоро она придет сюда, принесет мне чего-нибудь перекусить. Я завяжу вам глаза, пока мы будем трахаться. Надо соблюдать приличия, так ведь? А жаль, у нее чертовски большие сиськи. И она не стесняется их показывать.
Мужчины слушали с откровенным изумлением.
– Малыш Бенни не объяснил вам ситуацию? – спросил скинхед.
Пленники замотали головами, и парень тяжело вздохнул:
– Мне тоже. Он такой. Хотя и отличный парень. Я только знаю, что, если вы вздумаете рыпаться, я должен буду напустить на вас песиков.
Он ухмыльнулся:
– Кстати, гляньте-ка сюда, просто на всякий случай, вдруг вам какие-нибудь глупости в голову взбредут.
Он распахнул дверь, внутрь ворвался поток свежего прохладного воздуха, а с ним еще с десяток собак, ротвейлеров и доберманов. При виде ужаса пленников скинхед засмеялся клокочущим смехом, который, казалось, исходил из самого его нутра. Пинками он выгнал лишних псов, закрыл дверь, и вонь опять стала всепоглощающей. Парень принялся скручивать новую сигарету.
Предстояла долгая-долгая ночь.
Кэти Коллинз смотрела на Сьюзи со страхом и почтением.
– Скажи мне, Сьюзи, где моя девочка?
Сьюзи ободряюще улыбнулась.
– С ней все в порядке. Смотри-ка, вот тебе еще пара сотен. – Она отсчитала из пачки на столике десять двадцатифунтовых банкнот и с улыбкой протянула их Кэти. – Ты получаешь бабки, я возвращаю ее домой к завтрашнему дню, договорились?
Кэти взяла деньги.
– С ней все в порядке?
Сьюзи обиделась:
– Ну конечно же, с ней все в порядке, идиотка. Скажи, я когда-нибудь делала плохо твоим детям?
– Прости, Сьюз. Но ты ведь говорила, будто это ненадолго…
Сьюзи с деланным ужасом возвела глаза к потолку:
– Знаешь что, Кэти? Ты меня просто удивляешь, черт возьми. Я твоя подруга, а ты мне не доверяешь.
– Нет-нет, конечно, я тебе доверяю, – сказала Кэти с несчастным видом. – Но я хочу, чтобы моя дочка вернулась домой. Ей давно пора вернуться.
Сьюзи закурила косяк и выпустила дым через ноздри.
– Забирай деньги и заткни свою чертову глотку, о’кей? О ней заботятся. А теперь катись отсюда.
Кэти слишком боялась Сьюзи, чтобы протестовать. Она сунула деньги в карман джинсов и пошла к двери. Сьюзи крикнула ей вслед:
– Продать ее за три тысячи?
Кэти обернулась, побледнев:
– Кому?
– Я знаю одну пару, они хотят усыновить ребенка.
Кэти покачала головой:
– Нет. Ни за что. Прости, Сьюзи.
Сьюзи пожала плечами:
– Как хочешь. Пока.
Когда Кэти ушла, Сьюзи позволила себе расслабиться. Где, черт возьми, ребенок и через какое время Кэти поймет, что она, Сьюзи, потеряла девчонку? А главное: что Кэти станет делать, когда все откроется?
