Текст книги "Камень-обманка"
Автор книги: Марк Гроссман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
НАЧАЛО ПУТИ
ГЛАВА 24-я
ГОНЕЦ ИЗ ТУНКИ
Поздним июльским вечером в Кырен из Тунки прискакал встревоженный Артемий Грязнов. Все сорок верст он торопил коня, не давая ему переходить на шаг и нахлестывая витой сыромятной плеткой.
Расспросив встречных, где квартируют пограничники, он быстро направился на южную окраину искать командира.
В пятистенной избе, в это время уже никого не было кроме Вараксина.
Увидев входящего в горницу грузного распаренного человека, Степан поднялся ему навстречу. До сих пор начальнику пограничного отряда и торговцу не приходилось встречаться, однако Вараксин слышал о Грязнове. Артемий переправлял из северо-западной Монголии крупный рогатый скот и баранов, кожевенное сырье, овечью и верблюжью шерсть, топленое животное масло. Гурты доставлялись гоном через Монды и Тунку в Култук, на скотобойню.
Выслушав гостя, Вараксин тотчас позвонил уполномоченному особого отдела Варне и, ожидая его, стал уточнять у коммерсанта подробности.
Грязнов сообщил следующее. Третьего дня, разыскивая за Тункой забредшую в тайгу кобылицу – ей был срок жеребиться, – Артемий издалека заметил шалаш, коего там прежде не значилось.
Услышав топот его коня, из балагана вышли два человека. Один – сухой старик, другой – молодой. Оба с оружием, как видно, готовым к стрельбе.
Они оказались китайцы. Грязнов сначала подумал, что это спиртоносы или хунхузы, однако, поговорив с ними, решил: военные лазутчики Китая, может, Японии.
Незнакомцы знали фамилию Грязнова. Они, должно полагать, подумали, что им нечего опасаться коммерсанта, к тому же безоружного, – и напрямик предложили торговцу крупную сумму золотом, коли он поможет им перебраться в Китай.
Начальник, поди, понимает: у Артемия не было иного выхода, как согласиться для виду. Они столковались, что встретятся утром и немедленно вместе отправятся к рубежу.
Покинув китайцев, Грязнов тотчас поскакал в Тунку за верными людьми и милиционером. Но когда они в тот же вечер обложили шалаш, то оказалось: там уже никого нет.
Может, он, Артемий, и ошибся, не оповестив сразу пограничников, но – что было, то было.
Сказать короче, Грязнов уверен: не сегодня-завтра злоумышленники постараются перейти границу, и пусть начальник побеспокоится, чтоб этого не случилось.
Рассказ был мутноват и сбивчив. Трудно верилось в наивность лазутчиков, предложивших рискованную сделку первому встречному. Не вызывали доверия рассказы о золоте, о шалаше, который невесть зачем соорудили китайцы. Однако всякое случается в жизни!
Грязнов, заметив тень раздражения на лице Вараксина и поняв ее по-своему, кинул сухо:
– Я упустил – мне и ловить.
Поправился:
– Помогу, начальник.
– Спасибо. Сверх того, что сказал, более ничего не требуется. – Вараксин поднялся из-за стола и протянул руку торговцу. – Благодарствую.
Артемий свел брови к переносице, но тут же усмехнулся и направился к выходу. Однако, заметив входящего в избу Варну, задержался, проворчал, постегивая себя плеткой по сапогам:
– Так полагаю: границу станут переходить от Монд на Косогол. Там подходяще.
Помедлил немного, добавил:
– Поймаете, имя мое не треплите. Не они, так другие потом воткнут нож в спину.
– Это – Грязнов. Богат и много знает, – объяснил Степан Варне, как только они остались одни. – Хитер шибко, бестия. Вот послушай, что он мне тут плел.
Закончив рассказ, Вараксин спросил:
– Ну? Твое слово?
– Прикажи усилить наряды, особо – на бродах… – после короткого раздумья отозвался Варна. – Однако торговец морочит нам голову, Степан Григорьевич.
– Зачем?
– Затем, скажем, чтоб кто-то перешел границу в ином месте. Может такое быть?
– Нет, Ян Андреевич. Грязнов – старая лиса, понимает: мы встревожимся не только у Монд, а по всей границе. Тут что-то не так.
– Возможно. Позвони на заставу, предупреди: утром отправимся к ним. Если не возражаешь.
Выйдя с Вараксиным из штаба, Варна подумал вслух:
– Весной Кореньков и Шубалин видели следы на контрольной полосе. Нет ли здесь связи?
И сам ответил:
– Не исключено…
С первыми лучами солнца Вараксин и Варна выехали из Кырена. Кони ровно несли их по дороге, и Степан не торопил Каина – до Монд было около ста верст, и следовало беречь силы.
Путь бежал вдоль Иркута, то чуть отдаляясь от реки, то круто спускаясь к берегу.
На первом же привале выкупали коней и улеглись в тени берез отдохнуть. Впрочем, уже вскоре оба поднялись, и Степан, раскрыв планшет, принялся разглядывать карту. Некоторое время он водил по ней пальцем, высчитывая расстояние до Монд.
Варна, бросив взгляд на карту, сказал:
– Вон, верстах в тридцати от Байкала, Иркут резко поворачивает в горы. Почему?
Вараксин пожал плечами.
– А надо бы знать, начальник отряда, – улыбнулся латыш. – Мы на земле бурятов, рядом – монголы. Историю и легенды этих мест полезно изучать и помнить.
Степан по-мальчишески дернул чекиста за рукав.
– Расскажи.
Варна снова уселся на шинель, закурил.
– Хорошо. Слушай… Много веков назад западнее Монд жил молодой монгольский батыр Иркут. Охота заносила его в разные края, и однажды, преследуя раненого изюбря, он заехал далеко на восток. В самом конце дороги, уже решив поворачивать, встретил путник владыку той стороны, и старый Байкал пригласил юношу к своему очагу.
Они вели беседу и пили кумыс, и жирный барашек жарился на вертеле, чтобы гость не уехал домой голодный. Насытившись, Иркут простился с владыкой и собрался в путь. Но в тот миг вошла в юрту дочь старика, Ангара.
В легендах и сказках молодые люди влюбляются с одного взгляда. И это предание говорит то же: сердце Иркута забилось, как кабарожка, пойманная в силок. И сказал Иркут Байкалу:
– Нойон, я умру от тоски и горя, если ты не отдашь за меня дочь. Я пришлю сватов. Что услышат они?
Не сразу отозвался Байкал и крутил в раздумье усы, побелевшие за долгий век. Но вот согласно кивнул головой.
– Шли людей. Они не испытают обиды, гость.
Иркут помчался домой и послал сватов, и возвратились они в аймак батыра с приказом владыки: пусть Иркут спешит к Ангаре и возьмет ее в жены.
Жених спросил гонцов:
– Вы видели девушку? Говорили с ней?
– Зачем? – удивились те. – Воля отца – закон для дочери. Таков обычай.
– Вы правы, родичи, – согласился Иркут. – Итак, я, еду. Готовьте пир. Режьте кобылиц и баранов.
И он отправился в путь. Ехал по Тункинской впадине не торопясь, забыв слова владыки, чтоб спешил. Ибо – еще от предков мысль: не лети сломя голову за невестой, ты помолвлен, и она твоя.
Были в пути большие привалы, и была охота в камышах Коймарских болот, и слышали Бычьи горы, как пел Иркут песни своих пращуров. Он еле сдерживал нетерпение: юность и торопливость почти всегда родичи, это так.
И вот, когда до Байкала остался всего один дневной переход, примчалась к Иркуту болтливая речонка Култучная.
– Батыр! – закричала она. – Твоя невеста сломала закон предков и опозорила слово отца! Ангара сбежала к Енисею, батыр!
И закипел люто Иркут, и застонал от обиды и злости, закричав: «Не уйдет негодная от меня!». И сильно рванул повод. Не разбирая дороги, сметая всё на пути, бросился, он наперерез беглянке через горы. И там, где мчался Иркут, расступились хребты и возникло ущелье длиной в сто верст.
Но опоздал батыр, и Енисей уже целовал Ангару, и звук их поцелуев, как хохот дьявола, был взбешенному Иркуту.
Так говорит легенда…
Варна усмехнулся.
– Мы не женихи, но всё же надо торопиться, Степан. Опоздавшему к столу – достаются кости. Это тоже мудрость Востока.
Товарищи быстро подтянули подпруги и сели на коней.
В Монды добрались к сумеркам. Пограничники доложили: на участке всё спокойно.
Следующая ночь тоже прошла тихо, вблизи границы никто не появлялся.
Утром донесли из Кырена: туда прискакал посыльный Грязнова и передал записку для Вараксина. Артемий сообщал: таскаясь по лесу специально, чтобы обнаружить следы злоумышленников, он наткнулся на труп старика-китайца, сильно изрезанный ножом. Старца, надо думать, убил его компаньон – сильный молодой парень. Теперь злодей непременно постарается перейти рубеж.
Выслушав телефонное сообщение, Степан некоторое время молчал, потом обернулся к Варне.
– Скачи в Тунку, Ян Андреевич. Разберись во всем сам.
Выслушав Степана, чекист заметно оживился. Он покрутил длинные седоватые усы, кивнул.
– Ты прав. Не будем терять времени.
– Возьми заводного коня, Ян Андреевич. До Тунки без малого полтораста верст. С тобой отправится ординарец.
Они простились.
Пограничные наряды продолжали наблюдать за бродами и тропами на Косогол. Местных жителей предупредили об опасности. Но ничто не нарушало спокойствия рубежа.
Через неделю из Тунки в Монды вернулся Варна. Отыскав Вараксина, он молча положил перед ним понягу покойного китайца, его винтовку и покачал головой.
– В поняжке мелкое барахло, Степан. Не за что зацепиться.
Вараксин усмехнулся.
– Ты полагал, там окажутся паспорт и агентурные донесения?
– Нет, но все же…
– За что убит старик?
– Не знаю.
– Понятно. Но догадки-то есть?
– Самые общие. Старик и молодой пришли с севера. Вероятно, с берегов Китоя. Перед Тункой они пересекли небольшое болотце. Я оглядел следы. Оба китайца несли немалый груз: очень глубоки отпечатки. Значит, в поняге убитого была кладь, которой там уже нет. Молодой ограбил старика. Но, возможно, убийца лишь стремился имитировать грабеж?.. Они тянули к границе, это не вызывает сомнений. Правда, шли они странно: сначала спустились в Тунку вместо того, чтобы сразу идти на Монды. Похоже, в Тунке или возле нее у них была явка… Вот все, что пока могу сказать.
– Ну, что ж – и это немало. Теперь знаем: Грязнов не врет или не очень врет, и надо держать ухо востро.
Вараксин похрустел пальцами, спросил:
– А может, он ждет, тот, молодой, когда успокоимся и развесим уши? И лишь тогда пойдет на Иркут?
– Может быть. Если он, понятно, уже не пересек границу.
* * *
Но Лю был еще на русской территории, хотя и рядом с рубежом. Для этого были веские причины. Ему пришлось в последнюю минуту убрать Дина. Нет, Лю не собирался так жестоко поступать с соотечественником. В конце концов старик вел себя до самого конца вполне благопристойно. Судьбу Дина решил Грязнов.
Они встретились с торговцем в пяти верстах севернее Тунки, как и условились еще там, возле Кяхты. Грязнов сообщил, что все подготовлено к переходу границы: рисунок маршрута, запас провизии, патроны, бинты. Однако Артемий добавил, что без него китайцы не сумеют одолеть Иркута. В Тункинском аймаке кроме пограничников действуют отряды ЧОНа и политбюро. Политбюро – это чрезвычайка, которую возглавляет Цейтлин, – старый волк, прошедший многолетнюю школу подполья. Он отменно знает уловки тайной войны. В двадцать первом году политбюро перебралось из Торов в Тунку, и не будет ничего удивительного, если чекисты или милиционеры наткнутся на китайцев. Между пограничниками, политбюро, ЧОНом и милицией – тесная связь. С гражданским населением установлена система сигнализации. Коли Дин и Лю не дураки, они должны понять, чем это пахнет.
– Что ты хочешь от нас, Артемий? – спросил Лю, ясно давая понять Грязнову: он отлично понимает смысл разговора.
Торговец усмехнулся. Услуга за услугу. Грязнов выведет китайцев к рубежу, поможет им форсировать реку, но взамен требует указать путь к Золотой Чаше. Им больше не попасть туда, и остатки огромного клада пропадут зря.
Лю иронически взглянул на Грязнова.
– Я мог бы сочинить все, что угодно, Артемий, и назвать любое место на Шумаке. Но я – порядочный человек и не поступлю так. Ничего не скажу. Мы дадим тебе много золота, оно вполне окупит и твои расходы, и твой риск.
– А что думаешь, старик, ты? – спросил торговец, наливаясь кровью.
Дин промолчал.
– Ладно… – скривился Грязнов. – Давайте металл. Я вижу, с вами плохо вести коммерцию.
Лю и без доводов торговца понимал: одним, без помощи Артемия, рубеж не перейти. Грязнов здесь свой человек, он не раз легально пересекал границу, и лучшего проводника не придумать.
После недолгих колебаний китаец пересыпал в мешок торговца полпуда золота, и они расстались до ночи. Перед зарей Грязнов подгонит к стоянке лошадей, и все отправятся в Монды. В случае, если наткнутся на красных, коммерсант выдаст китайцев за своих помощников. Соответствующие документы подготовлены. А дальше, как небо даст.
Торговец появился в условленное время. У него было помятое, усталое лицо, белки глаз покраснели, – похоже, он совсем не ложился спать.
Соскочив с лошади, Грязнов тотчас сообщил нехорошую весть: на границе объявлена тревога, усилены наряды. Надо полагать, китайцев заметили на подходах к Тунке.
– Что предлагаешь, Артемий? – спросил Лю, мрачно сдвигая брови. – Я не верю тебе, Грязнов, но все-таки – что предлагаешь?
– Надо ждать. Я съезжу в Монды и погляжу, как там.
Дин, за все время разговора не проронивший ни слова, криво усмехнулся и ушел в шалаш.
– Моя спи, – коротко бросил он Грязнову. – Много говоли – мало делай.
Тогда Артемий отвел Лю Джен-чана в сторону, сказал, понизив голос:
– Не будь дурак, парень. Скажи, как пройти к Чаше. Ты все одно не сумеешь выбрать металл. А мне когда-нибудь уходить из России. Советы рано или поздно схватят за горло. Не хочу бежать нищим. Ну?
– Нет. Я дал тебе большое богатство, Грязнов. Хватит. А Чаша нужна самому. Я еще вернусь туда. Мои ноги моложе твоих.
Артемий помолчал.
– Черт с вами! – вспылил он внезапно. – Ты молод и глуп! К Чаше ведь может возвратиться и Дин. Без тебя…
– Вон как!.. Но что тебе надо?
– У тебя голова. Думай сам.
– Петляешь словами, как лисица хвостом. Говори прямо.
– Хорошо. Скажу. Дин стар и сильно отощал в тайге. Он будет, как гиря на твоих ногах. Там, на границе.
– И что же?
– Пусто у тебя под шапкой, парень. Или я говорю неясно?
– Не стану убивать старика, Грязнов. Он не заслужил смерть.
– Знаю. Однако может сорвать переправу. Тогда конец. И тебе, и мне.
Лю долго не произносил ни слова. Он думал о том, что Артемию ничего не стоит предупредить пограничников и что глупо беречь чью-то жизнь, рискуя собственной. Грязнов не отвяжется, пока Лю не примет его условий. Но выдать прохвосту тайну Золотой Чаши он тоже не может. За что этой жирной свинье такая удача? А если убить Грязнова?.. Нет, без проводника не обойти красных. Ну, ладно, Лю уберет Дина, в конце концов старику и в самом деле пришел срок переселяться в лучшее царство. Но что от этого получит коммерсант? Переправить через границу одного много легче, чем двоих. А может, торговцу не дает покоя золото старика?.. Ах, жадная, наглая скотина!
– Что решил? – поинтересовался Грязнов, пытаясь разглядеть лицо Лю в жидкой желтизне рассвета.
– Хорошо, Артемий. Уберу Дина. И отдам тебе его золото. В один рот две ложки пихаешь, купец! – Пристально посмотрел на торговца, процедил сквозь зубы: – А не убьешь ли ты меня самого потом? Ты ведь и так можешь, Артемий.
– Это разумный вопрос, – усмехнулся Грязнов. – Но ты мало подумал. Два покойника – слишком. Следы могут привести в мой дом, а я не люблю тюрьму. И дешево в ней проживать, да накладно. Итак, что решил?
– Хао. Уйди куда-нибудь. Я убью старика. Где кони?
– В распадке. Я ухожу. Но мы – честные люди, и ты сдержишь слово.
– Да. Уходи.
Тучи, собравшиеся было ночью над Тункинскими гольцами, разбило ветром, и день занимался ясный и, кажется, жаркий. Проводив торговца до распадка и убедившись, что кони там, Лю повернул к шалашу.
Он шел медленно, нарочито убеждая себя, что Дин бесполезен, ленив, скрытен, и никто не знает, какие у старика мысли, может быть, он давно задумал убить его, Лю, конечно же, давно решил, еще там, на Шумаке, само собой разумеется, решил старая грязная собака! И нечего ждать, когда он приведет план в исполнение и заберет все золото, стоившее таких неимоверных усилий молодому, полному сил человеку!
Дин пробудился и уже сидел возле шалаша. Жмурясь от наслаждения, он разглядывал желтые камешки, высыпанные на ватник из прочного холщового мешочка. Старик был так увлечен золотом, что заметил Лю Джен-чана в последний миг. Быстро повернувшись к нему спиной, Дин торопливо спросил:
– Твоя зачем смотли?
– Просто так, – проворчал Лю, и его ладони от волнения покрылись потом. – Вставай, старик. Надо поговорить.
Когда Дин поднялся, Лю ткнул его ножом в живот и, схватив за ворот, стал колоть в грудь, в руки, в лицо.
Старик почему-то не падал. Он кинул уцелевшую от порезов руку за пояс, где у него висел нож, но Лю, перехватив это движение, ударил его в кисть, потом в горло.
Дин медленно осел на землю, молча, снизу вверх поглядел на плывущее перед ним лицо и, закрыв глаза, опрокинулся на спину.
Лю несколько секунд стоял возле тела. Убедившись, что старик мертв, вытащил из его скрюченной ладони самородки, поднял мешочек с золотом и отнес в шалаш.
Затем вернулся к телу и, затащив его себе на спину, поспешил к болоту. У кромки трясины положил ношу на землю, разделся и, снова подняв труп, полез в глубину.
Когда совершенно измотанный и перепачканный грязью он вышел к одежде, рядом с ней, за деревом, стоял Артемий.
Лю молча отмылся в ручье, и они, не говоря друг другу ни слова, направились к шалашу. Нырнув в него, Лю тотчас вернулся к торговцу.
– Вот, – прохрипел он, протягивая золото. – Это – все. Больше я ничего не должен, Артемий. Едем?
– Да. Ты – порядочный парень, Лю. Однако – о деле. Лучше ехать ночами. Я не настаиваю, но думай сам.
Китаец поиграл желваками скул, взглянул на Грязнова исподлобья.
– Не могу торчать тут. Дин рядом.
– Да. Понимаю. День ты проведешь в распадке, вместе с лошадьми. Как только стемнеет – приду. Там, в ущелье, роща, тебя никто не увидит.
– Хорошо. Пошли в распадок.
Зашвырнув вещи убитого далеко в кусты и надев понягу, Лю присоединился к Грязнову.
В густой роще, неподалеку от ключа, паслись оседланные лошади.
Распутав ноги одной из них, Артемий сказал:
– Оставлю тебе двух коней. Второй пойдет в запасе. Вернусь на закате солнца.
Как только вдали растаял звук копыт, Лю подошел к источнику, тщательно отмыл оставшиеся на руках и одежде пятна грязи, сел подле коней и задумался.
Грязнову нельзя верить. Он может привести сюда красных, и они схватят Лю, как козла, попавшего в самолов. Артемий попытается сам отыскать Чашу. Ведь теперь он твердо знает: золото водопада Шумак – не выдумка и не ложь.
Значит, надо удалиться в сторонку и оттуда следить за местом, где пасутся лошади.
Лю так и сделал. Пройдя полверсты, он продрался через сплетения стланика и, настелив травы, лег. Надо хорошо выспаться до вечера. Ночь будет трудная и потребует много сил… Где сейчас Грязнов, что делает?
…Поторапливая коня, и без того быстро бежавшего домой, Артемий устало морщил брови. Он был сильно расстроен: Лю так и не сказал ничего о Золотой Чаше. Нет, коварство этого негодяя вынуждает его, Грязнова, пойти на крайние меры. Мальчишка не уйдет за границу и не унесет с собой тайну водопада Шумак. Посты на Иркуте пристрелят прохвоста – торговец позаботится об этом.
А вдруг китайца возьмут живым или только ранят? Ведь он может выдать Грязнова! Такое нельзя допустить. Надо убедить Лю, что в плену его ждут неслыханные пытки и смерть. Тогда он станет драться за жизнь, как зверь. И сдохнет под пулями русских.
Дома торговец набросал письмо Вараксину и, вызвав подпаска, велел немедленно скакать в Кырен.
И круглое, бесстрастное лицо Артемия на одно мгновение исказила злая, торжествующая усмешка.
* * *
Люди напряженно всматривались в темноту, мучаясь от желания курить и размять кости. Иногда пограничникам казалось, что напряжение и тревога последних дней излишни и все на рубеже тихо и обычно.
Даже Вараксин, лежавший в эту ночь с бойцами у брода, стал подумывать, не морочит ли их Грязнов, пытаясь придать заурядной поножовщине характер значительного преступления? А для чего? Может, таким образом пытается втереться в доверие? Не исключено…
Степан поежился. Черные лохматые тучи низко висели над рекой, лишь изредка открывая луну. Было прохладно.
Чувствовалась близость рассвета. Небо на востоке чуть посерело, и где-то в кустах, на берегу, негромко вскрикнула ронжа.
И именно в эту секунду неподалеку от Вараксина зашуршали камешки, и во мраке обозначилась расплывчатая фигура. Человек шел к броду, часто останавливаясь и замирая.
Он даже не успел добраться до воды, когда рядом с ним выросли люди и прозвучала короткая, как удар, команда.
Лю вздрогнул, остановился и медленно поднял руки. Почти в грудь ему упирался штык.
– Хуньдань! – не сдержав себя, выругался китаец. – Паньту! [71]71
Хуньдань! Паньту! – Сволочь! Предатель! ( Кит.).
[Закрыть]
Он сразу же подумал, что Грязнов, эта подлая лиса, не только ограбил его, но и выдал русским! А может, и Артемия взяли?
Не давая прорваться бешенству, Лю топтался на месте, пытаясь увидеть в сером воздухе спуск к броду.
Вараксин приказал тотчас вести задержанного в Монды. У китайца отняли понягу и карабин.
– Поищите нож! – распорядился Степан. – Должен быть.
Молоденький красноармеец торопливо обшарил задержанного, пожал плечами.
– Нету ножа, начальник.
Китайца вели натоптанной тропинкой вдоль реки. Вараксин поторапливал Коренькова и бойцов, шагавших за перебежчиком.
Лю шел молча, сгорбившись, странно волоча ноги, будто из него вдруг вынули кости и всё тело потеряло опору. Но внезапно толкнул ближнего бойца, вырвал из-за голенища нож и, полоснув Коренькова по груди, кинулся в воду.
Это уже было отчаянье. Красноармейцы почти сразу настигли Лю, выволокли его из реки, положили на камни. Китаец тупо смотрел на дула винтовок, наведенных на него, и, тяжело дыша, скрежетал зубами.
Вараксин велел связать руки арестованному, спросил Коренькова:
– Сумеешь сам дойти, Зосима Авдеич? Или носилки рубить?
– Не! – старик покачал головой. – Ничё. Не достал он меня, варнак. Так, поцарапал маленько.
В Мондах китайца развязали. Вараксин послал вестового за Шубалиным и Варной.
Вскоре уполномоченный особого отдела и красноармеец вошли в дом.
Еще до их прихода Степан пытался начать допрос, но Лю мрачно крутил головой, показывая на уши и язык, не говорил ни слова.
Вараксин кивнул Шубалину на задержанного, проворчал:
– Делает вид, что ни черта не понимает по-русски. Поговори с ним по-своему, Ваня.
– Ладына, – усмехнулся боец. – Я сейчас ему все говоли.
Повернулся к Лю, спросил:
– Нинь син шэмма? [72]72
Нинь син шэмма? – Как ваша фамилия? ( Кит.)
[Закрыть]Твоя китаец?
Лю что-то пробормотал, с ненавистью глядя на Шубалина.
Красноармеец повернулся к Вараксину, развел руки.
– Я не понимай, что она говоли.
Старый член партии латыш Варна много лет провел в эмиграции и с грехом пополам говорил на нескольких европейских языках. Он присел к столу, внимательно осмотрел задержанного, спросил:
– Вот лэнгвиджиз ду ю ноу? [73]73
Вот лэнгвиджиз ду ю ноу? – Какими языками вы владеете? ( Англ.).
[Закрыть]
Лю безмолвствовал.
Варна повторил вопрос по-французски.
Лю не проронил ни звука.
Тогда уполномоченный особого отдела поднялся со стула, подошел к арестованному вплотную, сказал негромко:
– Не вей веревку на свою шею, парень. Ты шел из России – и хочешь, чтоб я поверил, будто ни слова не понимаешь по-русски… Не тяни. Мы – занятые люди.
– Хорошо, – внезапно отозвался Лю. – Скажу все. Но, господа, каждый заботится о себе, я – тоже. Будем вести честную игру.
– У нас нет ни времени, ни охоты играть, – хмуро возразил Варна. – Изволь отвечать на вопросы.
– Тогда мне нечего сказать вам, господа.
Шубалин, услышав это, побагровел.
– Твоя есть собачья голова! Твоя бить надо!
– Погоди! – остановил его Вараксин. – Не шуми. Давай ты, Ян Андреич.
Варна спросил Лю:
– За что убит старик? Как его фамилия?
Лю молчал, соображая, нашли ли русские труп Дина или о его смерти сообщил Грязнов. Подумав, решил, что это не имеет значения, главное – знают. Выходит, запираться бессмысленно.
– Я защищался. Он хотел отнять мое золото.
– Отнять? Слабый старик решил ограбить тебя?
– Он – опасный человек.
– Его фамилия?
– Не знаю. Он напал на меня у Тунки.
– Откуда золото?
– Купил. У верных людей.
– Назови их.
– Не продаю своих, командир.
– Будет выгодно – продашь и себя. Не так ли?
Лю натянуто улыбнулся.
– Выгодно – другое дело. Но вы сулите не деньги, а пулю.
– Каждый получает, что заслужил. Фамилия? Подданство?
– Ван. Подданство – Америка. Соединенные Штаты Америки.
– Допустим. Как попал к нам? Когда? Кто помогал?
– Не буду отвечать. Надо столковаться сначала. Золота в этом мешке вам всем хватит до конца жизни. Отпустите меня. Тогда расскажу все.
– У малого ума длинный язык. Ты явно ошибся воротами, парень.
– Все люди одинаковы. Всем нужны деньги и счастье.
– Не за чужой счет. Такое годится лишь сволочи.
Вараксин приказал увести арестованного. Когда дверь за ним захлопнулась, сказал Варне:
– Может, зря возимся? Это ж гад. Хороший удар по зубам развяжет ему язык.
– Нет! – покачал головой Варна. – Нельзя пачкать рук. Отправим в Иркутск. Там его могут знать.
Потом долго рассматривал золото, вынутое из поняги и в удивлении покачал головой.
– Что такое? – поинтересовался Вараксин.
– Занятные самородки. Все окатаны. Я не знаток золота, но одно из двух: или это дело рук человека, или все камешки – из воды.
Доставить арестованного в губернский город поручили Коренькову и Шубалину.
Когда выехали за околицу, Лю сказал:
– Здравствуйте, господа? Могу ли я говорить?
Зосима усмехнулся.
– Здесь не все господа. Есть и хорошие люди.
Лю Джен-чан повернулся к Шубалину, произнес шепотом:
– Цяньби… У меня есть цяньби, парень. Ты можешь чжэн-ди цянь хэнь до… Мне нужна цзыю [74]74
Цяньби… чжэн-ди цянь хэнь до… цзыю… – Валюта… хорошо заработать… свобода ( кит.).
[Закрыть], земляк.
– Чё он бормочет? – полюбопытствовал Кореньков.
– Она говоли – деньги давай. Она – глупая люди.
– А-а, деньги! – Зосима понимающе кивнул. – Добрая штука. Одначе, на них головы не купишь.
Он подсел к связанному арестованному вплотную, кинул, свертывая папиросу:
– Ты свое отплясал, милейший. Смирно сиди.
– Ладно, – поморщился Лю. – Только не болтай, ради бога, и не тычь меня штыком в бок. Видно, и в самом деле, отходил по этой земле бедный китаец Ван.
