Текст книги "Зов чёрного лебедя (СИ)"

Автор книги: Мария Устюженко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Она изменилась с тех пор, как только покинула приют. Она изменилась даже с тех пор, как переступила порог редакторской конторы. Ей больше не пятнадцать, а двадцать пять – жизнь, длиною в десять лет, в большом городе должна была хоть что-то значить.

С этими мыслями она стояла перед ликом святых, убеждая и себя, и их. Несмотря на внутренний голос пагубной гордости, она хотела доказать им, что не зря пришла в этот мир и до сих пор жива.

Мирослава вдыхала запах церковного масла и ладана, который сжигали на углях церковного кадила, и постепенно обретала душевное спокойствие. Глухие шаги, которые в тишине, нарушаемой лишь шипением горящих свеч, вознеслись к полукруглому потолку и сообщили ей о том, что она больше не одна в этом священном месте.

Она глубоко вздохнула и обернулась, чтобы взглянуть на того, кто явился вслед за ней. Неожиданно это оказался недовольный Мстислав, который несколько дико смотрелся на фоне свечей и изображений святых. Его волосы в отблеске огней отливали бурым оттенком, похожим на закатное сияние. Присутствие этого мужчины в церкви было подобному костру, разведённому посреди дома.

– Старожила церкви разнёс всем, что новенькая наведалась в церковь. Вы здесь уже два часа. Долго ещё? – негромко, оттого его низкий голос прозвучал зловеще, спросил он.

Мирослава недоумённо нахмурилась, не понимая, как время смогло так быстро пролететь. Ей также захотелось попенять Мстислава за то, что он ведёт неуместные разговоры в церкви, но вместо этого она вскинула бровь и полюбопытствовала:

– В вашем селе есть запрет на посещение церкви?

– Не следует вести такие разговоры здесь, – хмуро осадил он её, возмутив этим Мирославу. – Правила такого нет, но приезжие не ходят в нашу церковь. Тем лучше для них.

Он поднял свою лохматую голову к лику святых и на мгновение стал похож на обычного прихожанина. Но затем вновь опустил свой взгляд на Мирославу, и это ощущение пропало. Он развернулся, красноречиво сверкнув глазами напоследок, и пошёл к выходу.

– Почему? – потребовала она ответа, но двинулась за ним, решив продолжить расспрос на улице.

Перед тем как уйти, она вновь перекрестилась, и про себя поблагодарила за подаренное умиротворение, игнорируя требовательный взгляд Вяземского.

Они вышли на залитый солнцем луг, провожаемые любопытным старожилом, который выглянул из своей каморке. Мирослава проигнорировала его внимание, потому что была поглощена удивлением, которое охватило её при виде множества свободно пасущихся животных. Она остановилась, разглядывая чёрно-белые бока коров.

– Ты идёшь?

Мирослава, наконец, заметила, что Вяземский уже начал спускаться с возвышенности, но замер в ожидании неё.

– Куда? – спросила она, присоединяясь к нему.

Он ничего не ответил, а просто пошёл дальше. Мирослава остолбенела, чувствуя неловкость и раздражённость, а затем неожиданно для себя рассмеялась. Мстиславу пришлось снова обернуться и обратить своё внимание на неё.

– Я сделаю вид, что мы перешли на «ты», как и положено, – сквозь смех сказала она, выставив на него указательный палец. – Но я не сдвинусь с места, пока ты не ответишь на мои вопросы.

Он некоторое время спокойно глядел на неё, затем подошёл ближе, но всё равно оставил между ними приличное расстояние и велел:

– Задавай, – подумал и подчеркнул следом. – А я задам свой.

Уже успокоившись, Мирослава лишь на миг задумалась и кивнула. Она оглянулась, заметила, что на них таращатся пастухи и прохожие, и зачем-то пробормотала:

– Прямо здесь?

– Не тушуйся, они же просто смотрят, – с внезапной мягкостью произнёс он, поощрительно кивая.

– Что ж, тогда почему ты сказал, что приезжим нельзя в вашу церковь? – вспомнив, как следует вести себя репортёру, требовательно поинтересовалась она.

Мстислав снова нахмурился, но ровным голосом ответил:

– Их желания могут сбыться, а селу это не принесёт добра.

Мирослава озадаченно кивнула.

– Теперь моя очередь, – с ноткой церемонности произнёс он, затем взглянул ей прямо в глаза и строго поинтересовался. – Ты куришь?

– Курю, – легко улыбнулась она, даже не думая отпираться.

Мстислав в ответ скривился.

– Вот откуда этот запах жжёной травы, – задумчиво вынес вердикт он. – А духи у тебя с ароматом мокрой травы и ночи?

– Что? – непонимающе нахмурилась Мирослава, изрядно удивившись вопросу и отсутствию порицания. – Я вообще не пользуюсь духами.

Её в ответ смерили внимательным взглядом, но всё же кивнули. Затем без лишних слов, Мстислав продолжил движения. Мирослава улыбнулась его невозмутимости, пошла за ним, деловито любопытствуя:

– Куда ты меня собираешься отвести? И почему на меня так косятся, если туристы здесь не редкие гости?

– Оба эти вопросы связаны между собой. Убивают только туристов, оттого к тебе повышенное внимание. Нам необходимо в участок, чтобы ты сделала наконец свою работу, а я не забивал голову тем, что ты сделаешь ещё не так.

– Я бы попросила! Всего лишь церковь посетила, – проворчала Мирослава.

Она то надеялась, что этим получит одобрение местных, а не недовольство. Вяземский обернулся на медленно бредущую за ним Мирославу, вперил в неё свои тёмно-коричневые большие глаза и странно усмехнулся.

– У нас два трупа и ни намёка на убийцу. Может, поторопишься?

Почувствовав незнакомый прежде азарт, неудержимо захлестнувший её, она поспешно кивнула и пошла за своим провожатым, который вместо достопримечательностей вёл её к расследованию убийств. Прямо-таки мечта, а не жизнь для любого репортёра.

Глава 6. Новые знакомства

Пока Вяземский вёл репортёршу в участок, чтобы чем-нибудь занять, то вспоминал обжигающее чувство, возникшее в желудке и прокатившееся каленым железом до горла, когда присланный Мартой мальчишка сообщил, что репортёрша ушла в неизвестном направлении. Почему-то он сразу подумал о худшем. У этой девицы слишком любопытный взгляд, и из-за него она могла легко попасть в беду, а Мстислав вроде как взял за нее ответственность.

Он тогда прямо во время обсуждения дела рванул домой, готовясь к худшему. Дом встретил его привычным стрекотанием ткацкой машинки и вопросом Марты:

– Мирослава, ты уже вернулась?

– Нет, – хрипло ответил Мстислав и снова вышел на улицу.

Проходящие мимо соседи стали волнительно разглядывать его – не к добру, когда глава общины слоняется в растрёпанных чувствах посреди дня. Мстислав перестал суетиться и выпрямился, приветственно кивая знакомым и молчаливо ругая себя. Репортёрша ведь могла пойти просто прогуляться, а он понёсся домой как угорелый. Но вспыхнувшее в груди подзабытое беспокойство заставило тело действовать быстрее, чем мозг.

Всё же стоило вернуться в участок, но заставить себя сдвинуться с места Мстислав не мог.

Он поправил задравшиеся рукава пыльника, привычно не ощущая дискомфорта от жары, как вдруг чуткий слух уловил диалог:

– Прямо в церковь! Она ведь на утреннем автобусе приехала, да? Волосы не прибраны, в странном пиджаке, выражение лица соответствует столичной штучке, но вера ей не чужда, а это о чём-то да говорит. – Убеждала подружек совсем молоденькая девица, которой только первое лето было позволено гулять с парнями.

– Грехи замаливать пошла, точно тебе говорю! В столице такое сплошь и рядом, – яростно воспротивилась вторая девушка, постарше, которой грозило ходить в девках до конца жизни, если не подобреет.

– А мне она показалась милой. Видели, как с нашим главой она спокойно ехала в повозке? Улыбалась, волосами встряхивала и по-доброму глядела. Не каждая ведь девица сладит с ним, – с улыбкой и громко произнесла третья и последняя девушка, на которую тут же шикнули подруги и оглянулись на застывшего посреди дороги Мстислава.

Девицы расположились под тенью берёз на травке и отлынивали от домашних дел, спрятавшись от родни.

– Не говори глупостей! Глава на такую даже и не взглянет, – грубо отрезала вторая.

– Ты так говоришь, потому что сама не прочь стать хозяйкой в его доме, – тихо и насмешливо укорила её первая подруга, заставив ту покраснеть.

Она хотела что-то сказать, но не смогла выдавить ни слова, лишь фыркнула и резко отвернулась от хихикающих подружек, хлестнув косой в воздухе, а затем охнула и широко раскрыла рот, увидев, что возле них уже стоит Мстислав.

– Доброго дня, – кивнул он в знак приветствия, ввергнув девиц в смущение. – Я услышал, что вы упоминали приезжую. Молодая девушка, в чёрном пиджаке с широкими плечами, юбке и белой рубашке, с распущенным тёмными волосами?

Мстислав не помнил имён этих девушек, зато хорошо знал их семьи. У первой отец трудился на заводе вместе с другими членами семьи – родственников и детей у них было много, у второй отец работал в городе у градоначальника, и она, кажется, была единственным ребенком, а с отцом третьей девушки он был знаком особенно хорошо – тот работал заместителем начальника участка и вызывал уважение своим суровым и обстоятельным подходом к любым, даже мелким делам. Именно его дочь, которая, кажется, была единственной девочкой среди троих братьев, быстрее всех справилась со смущением и неуверенно ответила:

– Старожила летней церкви разнёс два часа назад, что она явилась туда, как к себе домой и никак не уходит.

Вяземский почувствовал накрывшее его облегчение, которое зашевелилось в нём уже в тот момент, как он услышал их диалог и медленно выдохнул. Девушки продолжали таращиться на него. Он, опомнившись, неглубоко им поклонился и поблагодарил, а затем пошёл в сторону церкви. Эта репортёрша обещала быть той ещё неприятностью.

Двигаясь вместе с ней сейчас в участок и слушая её бесконечное щебетание, Мстислав убеждался в своём заключении всё больше и больше. Он не успевал уследить за потоком её мыслей: то она поражалась обложенным вокруг дома камням, то искусно вырезанным ажурным узорам на ставнях, то гулящем вокруг курицам и коровам, которые не боялись проезжающих, грохочущих телег и повозок. Она шла рядом, заложив руки за спиной, и всё вокруг комментировала, не давая Мстиславу сосредоточиться на деле и сбивая с мысли, но прервать её он не мог, так как не знал, как вежливо об этом сказать, а потом как-то привык.

– Я удивлена, что женщины отдыхают посреди бела дня, – поделилась она, остановившись возле отделившегося небольшого ручья от устья реки, текущего вдоль домов, и оглядывая сидящих вокруг женщин с корзинками. Те старательно пытались не глазеть на неё в ответ.

– Если есть время и дела могут обождать, почему бы немного не отдохнуть? Летом они обычно после утренних забот собираются возле реки, пока животные пасутся, что-то мастерят или вяжут, общаясь, – объяснил он ей, не зная почему, замирая рядом. – Нашим женщинам часто приходилось оставаться дома одним, пока мужчины уезжали на заработки или на охоту. Как-то само собой вышло в итоге, что мы начали им потакать больше обычного. Но счастливая женщина в доме – это залог его благополучия.

Пусть им необходимо было как можно скорее оказаться в участке, Мстислав дал репортёрше несколько лишних минут. Сам он давно не сидел на берегу даже ручья, не говоря уж об их озере или реке. Его ребята давно звали порыбачить для удовольствия, но ему было некогда – то дела общины, то со строительством железной дороги проблемы, то дома нужно сделать что-то хотя бы ради приличия, а то обычно Марта звала соседских сыновей. И так вышло, что в последний раз он держал удочку года два назад. Себе Мстислав мог признаться, что скучал по времени, когда можно было ни о чём не думать, погрузиться в созерцания и замереть вместе с миром вокруг. Наверное, именно это заставило его сейчас стоять на месте и вместе с репортёршей смотреть на журчащий и, бьющийся об небольшие камни, ручеёк.

– Я всегда любила воду, – зачарованно прошептала она, а потом внезапно вздрогнула и отпрянула.

Вяземский перевёл на неё взгляд, подметил суетящийся и испуганный вид и попытался поддержать разговор:

– Наши люди почитают воду почти так же, как лес. Вода – это не только источник питания. Ещё издревле считалось, что вода – это граница между мирами, между живыми и мёртвыми. С ней необходимо обращаться уважительно – не волновать перевёрнутыми лодками, не тревожить зря рыб, не умирать подле воды или в ней.

Она, не глядя на него, кивнула, давая понять, что услышала и с дрожью в голосе спросила:

– Может, пойдём?

Мстислав кивнул и возобновил движение к участку, который находился уже неподалёку, за поворотом. В их селе при желании и лишнем времени вообще до куда угодно можно добраться пешком. Краем глаза он наблюдал за молчаливой и ушедшей в себя репортёршей, размышляя, что её могло испугать. Это запоздалая реакция на него? На всякий случай Вяземский ускорил шаг, увеличивая между ними расстояние.

Возле входа в участок околачивался один из его ребят. Когда Раймо увидел, что Мстислав возвращается, то обрадовался, а, приметив, с кем, округлил глаза. Он был невысок для местных, зато крепок и надёжен, как никто. Мстиславу иногда казалось, что ему роль члена общины, несмотря на возраст, подходит больше большинства стариков, состоящих в ней не один десяток лет. Но так было не положено – Раймо мог посещать собрания с отцом, но не участвовать.

– Без лишних вопросов. Это репортёрша из столицы, присланная градоначальником для выяснения обстоятельств смерти туристов. Она будет присутствовать во время расследования. Это не обсуждается и не комментируется. Надеюсь, что тебе всё понятно и ты объяснишь это остальным, – красноречиво проговорил Мстислав.

Раймо отлепил наконец взгляд от Мирославы и часто закивал, давая понять, что всё понял.

– А как же Ииро? – уточнил он с многозначительной улыбкой. – Он своего не упустит.

Вяземский закатил глаза.

– Тому я сам объясню.

– Прошу прощения за бесцеремонное вторжение в вашу беседу, но что она означает фраза: «Он своего не упустит»? – с нервным смешком полюбопытствовала репортёрша, глядя на Раймо.

Тот с готовностью объяснил:

– Он считает, что ему пора привести хозяйку в дом.

– А я тут при чём? – вежливо спросила она.

– Пусть вы уже не первой свежести, но всё же… – начал вдохновенно Раймо, но умолк, получив тяжёлой рукой по макушке.

Его ребята всем были хороши – талантливы, усердны, в меру послушны и умны, но каждый имел такой невозможный характер, что справляться с ними удавалось только Мстиславу. Оттого они и были все ещё одиноки, хотя пользовались популярностью девушек во всём округе, не говоря уж о соседних сёлах, входящих в общину. Раймо, который обладал талантом говорить и не думать, почесал место удара и устремил взор себе под ноги.

– Осознал, где был не прав? – уточнил Мстислав.

Тот медленно кивнул и поднял голову, чтобы, не глядя на репортёршу, сказать:

– Извините, госпожа. Со мной всегда так: мелю всякую чепуху. Вы, несмотря на возраст, очень красивая, прямо глаз не оторвать…

– Хватит, – устало оборвал его Вяземский, прикрыв глаза.

– Ничего страшного, – отозвалась репортёрша, привлекая к себе мужское внимание. – Я совершенно не задета, ведь я и вправду, по вашим меркам, старая дева, поэтому этот инцидент не стоит внимание. – Она широко улыбнулась. – А за комплимент большое спасибо.

– Давайте внутрь, – приказал Мстислав, и Раймо тут же исчез в участке, следом за ним пошла репортёрша, но была остановлена осторожными словами. – Госпожа, дальше будет хуже. Моим парням чужда дисциплина поэтому может, не стоит вам влезать в это дело?

Мстислав старался говорить вежливо и честно. Она внимательно его выслушала, затем снова светло улыбнулась и произнесла:

– Давайте мы с вами дальше будем общаться также неофициально – вы вновь продемонстрировали мне свою доброту, и мне теперь ещё больше хочется подружиться. – Репортёрша подождала его реакции, но он не знал, что на это ответить, поэтому молчал, и ей пришлось продолжить. – А насчёт того, чтобы я не участвовала и речи быть не может. У меня есть долг и совсем мало времени. Мы должны расследовать с вами это дело за три дня и не более того, а теперь пойдёмте, нам пора приступать.

Она проговорила всё это воодушевленно и решительно, а затем уверенно вошла внутрь.

– Наверное, Марта права, и оберег мне необходим, – глядя ей вслед, пробормотал Мстислав, а затем пошел следом.

* * *

Прежде всего глазам после палящего солнца следовало привыкнуть к более тёмному освещению, поэтому Мирослава замерла возле входа приспосабливаясь. Внешнее убранство участка не сильно отличалось от внутреннего – те же холодные серые стены, пол в трещинах и гнетущее ощущение. Ей раньше не приходилось бывать в подобных местах, но в столице даже со стороны участки выглядели более… приятно. Здесь же совсем не хотелось находиться, и ей подумалось, что преступность в этом селе должна быть минимальной.

От входной двери шёл разветвляющий коридор, в середине которого находилась отгороженная перегородка, где сидел взрослый лысеющий мужчина в форме, которая была ему немного мала. Он шуршал газетой, но, расслышав шаги, поднял голову на улыбающуюся Мирославу, пару раз недоумённо моргнул, а потом заметил за её спиной Мстислава и поспешно вскочил на ноги, встав по стойке смирно.

– Шеф? – вопросительно произнёс он.

– Пекки, если что, я в кабинете, – не глядя на него, произнёс Мстислав, двинувшись по правой стороне от перегородки.

Мирослава же чуть задержалась, чтобы поздороваться со всё так же стоящим Пекки. Только когда она получила в ответ удивлённый кивок, то побежала следом за Мстиславом, который неожиданно оказался шефом.

– Ты начальник участка? – не удержалась она от вопроса.

– Нет, – сухо ответил он ей, остановившись возле деревянной тяжёлой двери с повешенным над ним оберегом в виде лошадиной подковы.

Коридор был тёмный и тупиковый, имеющий окно только в самом конце. В нём было четыре двери, похожие друг на друга. Мстислав остановился возле второй, но так и не зашёл. Мирослава стояла за его спиной в ожидании дальнейших действий.

– Я руковожу этим расследованием, – с тяжёлым вздохом произнёс он не поворачиваясь. – Мы с моими ребятами члены общины, поэтому находимся всегда там, где в нас есть нужда.

– Кажется, я поняла, – протянула она, изрядно позабавленная тем, как Мстислав неохотно делился информацией о себе или о чём-либо вообще.

Тот дёрнул одним плечом и прежде чем зайти внутрь, пробормотал себе под нос:

– Это меня и пугает.

Она не успела никак отреагировать, потому что, выйдя из-за его спины, разглядела сразу четверых молодых мужчин, которые цепко и насмешливо уставились на них. В кабинете и без их присутствия, и мышке было не проскочить незамеченной, а после появления габаритного Вяземского словно даже потолок опустился ниже.

Мирослава, не иначе как от неожиданного пристального внимания, – она ведь не на работе, в самом деле! – аккуратно сделала шаг к Мстиславу и почти столкнулась с его плечом. Тот скосил на неё удивлённый взгляд, но ничего не сказал.

Мирослава в который раз порадовалась отсутствию комментариев – она вообще заметила, что он нередко поглядывает на неё поражённо или выжидательно, наверное, считая ненормальной. Но пока он ей этого не говорил, её всё устраивало.

Её тактическое отступление было воспринято мужчинами неоднозначно: один из них закашлялся, двое засмеялись, а последний закатил глаза.

– Так, – недобро протянул Вяземский, вынудив присутствующих замолчать. – Вижу, вы прохлаждаетесь. Может, вы раскрыли дело?

Мирослава бросила уважительный взгляд на мужчину – тон был подобран идеально, в лучших традициях тех, что использовал Анат Данилович.

– Вас же не было, – лениво протянул один из весельчаков – обладатель ярко-рыжей, почти ржавой шевелюры и хитрых узких глаз.

– Значит, вы ничего не можете сделать без пинка под зад, а как глазеть и пугать девушку так запросто и легко! – загрохотал Мстислав, и обстановка в кабинете сразу изменилась.

Мужчины до этого расположились, полулежа на своих стульях, повёрнутые в сторону к соседу. Их столы стояли в ряд по бокам от двери почти вплотную, открывая узкий проход между ними к пятому столу повыше, где наверняка обитал их шеф. И если на его столе царил порядок, то на столах других сотрудников участка были разбросаны исписанные бумаги, карандаши и даже тарелки с едой, а у одного валялись фантики и надкусанные шоколадные конфеты.

Но после восклицания Мстислава всё лишнее было стремительно убрано, и мужчины повскакивали на ноги и выпрямились. Мирослава тогда заметила, что Мстислав был не единственным, кто носил кожу – двое из его людей были одеты в светлые кожаные куртки, а другие в более лёгкие тканевые накидки до бёдер с поясами и вышитыми символами, о значение которых Мирослава могла лишь догадываться. Но кое-что она точно знала: все пятеро мужчин вольно или невольно своим выбором верхней одежды выделялись среди остальных жителей, как и Мирослава, предпочитающая пиджак с широкими плечами.

– Что-то новое выяснили? Вещи убитых привезли из гостиницы? – в звенящей и тяжёлой тишине спросил Мстислав.

Коренастый Раймо – был единственным, кто осмелился покачать головой.

– Плохо, – неожиданно спокойно отреагировало их начальство. – Если вы не способны нормально работать, то я верну вас семьям, которые уже давно околачиваются возле моего дома с просьбой о возвращении отпрысков. Работать пойдёте в поле или на завод в Петрозаводск. Или на каменоломню – я ведь не совсем уж самодур и выбью вам местечко! Будете снова добывать диабазу, если ваших мозгов хватает только на это. – Мужчины непроизвольно поморщились. – Слишком просто для вас? Могу предложить кое-что более нынче престижное: добывать малиновый кварцит для столичных. Видимо, вы только этого и хотите.

Мирослава в первый раз в жизни увидела, как мужчины стремительно бледнеют по мере чьей-то речи. Присутствующие выглядели опустошёнными, но никто из них так и не рискнул произнести хоть слово. Ей стало даже как-то жаль их. Даже у Аната Даниловича были не такие жёсткие меры.

– Может, у господ есть какая-то причина? – неуверенно заговорила она.

Вяземский перевел на нее взгляд, и она ощутила, как плечи покрываются мурашками – в кабинете и так было прохладно из-за каменных стен, а после темного и холодного взора стало по-настоящему неуютно. Мирослава тут же поняла, почему у его подчиненных сделался такой затравленный вид и пожалела, что вообще рискнула подать голос.