Текст книги "Зов чёрного лебедя (СИ)"

Автор книги: Мария Устюженко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Не говори так, – слабым голосом сказала женщина, чьи светло-карие глаза и их чуть узковатый разрез напоминали лисьи. Ииро вздрогнул. – Вы ведь наши дети.

– Мы уже давно не дети – вот в чём дело. Не стоит вспоминать о нас только тогда, когда мы что-то натворили. Мы уже не дети, поэтому сами несём ответственность за себя, а если не может, то для этого всегда есть Мстислав, – мягко подчеркнул Линнель.

И тогда Эрно поднял голову, а за ним и Ииро.

Каждый из них посмотрел в лицо своим родителям.

Они же не нашли, что на это ответить и медленно поднялись, собираясь уходить. Потом опомнились, поклонились Мстиславу, а спустя мгновение колебаний и Мирославе. Лишь отец Эрно остался сидеть с непоколебимым выражением лица, но и он поднялся. Взглянул на Эрно, ударил ладонью по столу и ушёл.

Несколько мгновений стояла глубокая, тяжёлая, ощутимая всем телам, тишина.

– Они ещё вернутся, – заметил Ииро.

– Всегда возвращаются, – хрипло согласился Эрно, затем смущённо кашлянул. – В следующий раз, надеюсь, нам будет что им ответить. А то вечно за нас с тобой отдуваются младшие.

Линнель расхохотался.

– Вишневская! – послышалось восклицание полное самодовольства. – Я нашёл тебя!

Мирослава протестующе застонала, оглянулась и увидела Карла, с заплечным фотоаппаратом на одном плече, сумкой, где он хранил записи, на другом, который сверкал этим своим жутким предвкушающим оскалом.

* * *

– Шеф велел мне разузнать, вынюхать, понять, что здесь творится. Я так и сделал! А дела здесь по-настоящему странные. Я не говорю, конечно, про эти межгосударственные помеси – человек я терпимый к любым союзам, а тут ещё граница не прям далеко, – воодушевлённо вещал Карл, заложив руки за спину и измеряя шагами кухню Мстислава. – Но эта торговля в гостинице! Она вообще стоит на учёте? А налоги? Но так как всё-таки я не сыщик, то закрою на это глаза. Подозрительно другое – столько товаров поистине уникальных и совсем недорогих! Где толпы туристов? Почему никто не взял это под крыло? Кто здесь вообще главный?

Мстислав, который до этого подпирал собой дверь, лениво усмехнулся. Карл с опаской отодвинулся от него подальше. Мирослава порадовалась, что остальные скрылись в комнате Раймо, иначе этому цирку не было бы конца и края.

– Я глава всей общины, – сообщил Вяземский, приподнимая бровь.

– Верю, – пробормотал Карл, набрал побольше воздуха в груди и запел другим тоном. – Здесь всё так хорошо устроено. Край у вас какой-то волшебный! Я сделал столько фотографий… Такие заметки! Всё готов отдать на ваше одобрение, но, поверьте, после того как в нашей газете напечатают то, что я здесь увидел и заснял – от туристов здесь отбоя не будет. Нужно будет ставить дома для их отдыха. А что? Места тут много, а чуть погодя возле берега можно будет деревья порубить и поставить ещё…

– У нас здесь ценят покой и тишину, – хмуро оборвал мечтательный трёп Карла Мстислав, многозначительно нахмурившись. – Мы уважаем лес и природу, оттого они к нам благосклонны. Рубить здесь я ничего не позволю. И фотографии с заметками советую оставить себе на память.

Карл стал похож на выброшенную на берег рыбу.

– Но…

– Не рекомендую тебе его доставать, – доброжелательно посоветовала Мирослава. – Глава здесь пусть и справедлив, но вспыльчив и скор на расправу.

Это замечание рассмешило Вяземского, который не удержался и широко улыбнулся хмыкнув. Правда, если Мирослава привыкла к небритости, тёмным глазам и уставшему виду, который выражался в сведённых бровях и скрещённых на могучей груди руках, то Карл нет, а уж весёлость Мстислава заставила его ещё больше почувствовать себя неуютно.

– Я понял, – кивнул он нервно, облизнул губы, поправил воротник щегольской рубашки. – А что сказать шефу?

Мирослава почувствовала, как хорошее настроение стекает с неё. Она улеглась на лавку, чувствуя на себя сразу два взгляда: настороженный и вопросительный.

– Он велел разузнать об убийствах, и привести тебя, Вишневская, для разъяснений, – добавил Карл.

– Об убийствах ты можешь ему сказать следующее… – Она помолчала, хмыкнула, повернула к нему голову. – Мы со всем разобрались, их больше не будет.

– Ты разобралась, – уверенно подчеркнул Мстислав.

У Карла тут же загорелись глаза, как два фонарика.

– Это не совсем так, – протестующе отозвалась Мирослава поморщившись. – Расследование вела община под руководством главы, и всё закончилось благополучно.

– Как вас там, репортёр? – окликнул Карла Вяземский, но не дождался ответа. – Скажите своему начальству, что община проводила расследование вместе с репортёром Вишневской, и она ей очень помогла в его раскрытие. Без неё бы благополучного исхода не случилось. В ней есть непревзойдённый талант сыщика: ум, чутьё, интуиция, справедливость и разумная предосторожность.

– Мстислав… – простонала она, закрывая лицо руками.

Подорвавшийся Карл к своей сумке в начале речи Вяземского, с энтузиазмом и воодушевлением строчил в своём блокноте, записывая каждое слово.

Уточнив несколько моментов, он с благодарностью воскликнул:

– Какой будет материал! Спасибо вам! – но не удержался от въедливого уточнения. – Но Вишневская не репортёр, она помощница нашего начальника.

– Она действительно не репортёр, – не смутился Мстислав. – Она гораздо лучше. Ведь не каждый репортёр способен помочь в расследовании убийства в глуши, верно?

– Верно, – кисло согласился Карл, забрасывая сумку и фотоаппарат себе на плечи. – А может быть, вы будете так любезны подсказать расписание автобусов? Нам с Вишневской пора бы уже в столицу, и чем скорее, тем лучше. Шеф будет недоволен лишними отлучками.

– Завтра утром, – холодно ответил Мстислав, изменившись в лице.

Карл это заметил, и ему, очевидно, захотелось поскорее покинуть этот дом и компанию его хозяина. Он обернулся ко всё ещё лежащей на скамье Мирослава. Её длинные волосы подметали пол, но ей было абсолютно всё равно.

– Я остановлюсь в гостинице, – сказал он ей. – Хочу прикупить пару безделушек ещё – наши имперцы оценят, да и финны тоже. Ты идёшь?

Через окно, прямо в глаза Мирославе, попадали солнечные лучи, но она не жмурилась, а терпела. С тяжестью не только физической, но и моральной, она всё же села и улыбнулась Карлу – привычному, раздражающему и нелепому Карлу.

– Нет, я не живу в гостинице. Ты иди, встретимся завтра на автобусной остановке.

Карл помялся, но послушно поплёлся к проёму, ведущему в коридор. Мстислав отступил, пропуская его. Даже тщедушному Карлу пролезть было непросто, но ему всё же удалось проскочить мужчину, не соприкоснувшись с ним.

– Карл! – позвала его Мирослава. – Дождись меня завтра.

Тот махнул ей на прощание рукой и ушёл.

Глава 39. Честность

Тогда Мирослава без страха взглянула в лицо Мстислава, ожидая там увидеть упрёк и непонимание, возможно, даже злость, но вместо этого там была тоска, резанувшая ей острыми когтями сердце.

– Ты уезжаешь? – хрипло спросил он.

Она села ровнее, засунула между коленей ладошки и кивнула. Ей стало дурно – возможно, зря она столько съела.

– У меня там работа, вещи, съёмная комната, – еле ворочая языком, попыталась объяснить Мирослава, с надеждой на понимание вглядываясь в жестковатые черты лица Мстислава. – У меня там вся жизнь. Я так долго её строила. Теперь ещё я поняла, чего хочу и не могу остаться…

Какой тяжёлый день. Какие неправильные слова – они совсем не подходили. Какая же она вдобавок лгунья – ведь не только из-за этого она хотела уехать. А она хотела. И даже не уехать, а сбежать.

Он ничего ей не ответил, сложил руки на груди, всё так же стоя в проходе, перевёл взгляд на окна, вглядываясь в преломляющийся свет. Птичий стрекот набатом зазвучал в ушах. В горле пересохло от волнения, но подняться и налить воды Мирослава не могла – она застыла и не могла пошевелиться. Но всё же ей необходимо было рискнуть и нырнуть с головой.

– Мстислав, – негромко произнесла она, с трудом глотая слюну. – С чем поздравлял тебя старик Ждан?

Он вновь вернул своё внимание Мирославе. Его поза не изменилась – ноги широко расставлены, сложенные на груди руки, подчёркивающие широкий разворот плеч, не обтянутые в кои-то веки пыльником. И весь он состоял из мышц, мощи и уверенности. Обтёсанные, словно камень ветром и невзгодами лицо, шрамы на руках, темно-рыжие волосы, до которых ещё не добралось солнце. Мстислав внушал благоговение своей монументальностью, но если бы в нём было только эта твёрдость, несокрушимость и принципиальность, то он не был бы собой. Также в его взгляде под нахмуренными бровями была мягкость, а в сухих и жёстких ладонях доброта, и сам он весь состоял из противоречий, так как внешне он производил впечатление главы, каким и являлся фактически, но ещё он был отцом четырём взрослым парням, несмотря на свои неполные сорок лет – Мирослава выяснила у Линнеля как-то, что ему тридцать пять, ещё он был отличным поваром, который получал от этого удовольствия. Он был семейным человеком, и свою семью он создал сам и готов был за неё бороться.

Мирослава не была к этому готова. Поэтому она с внутренним содроганием ждала ответа, пока Мстислав молча изучал её взглядом – она это чувствовала, как прикосновения.

Он медлил и всё смотрел. Казалось, что он пытается запомнить её.

– Я не говорил тебе о том, что мне предсказала Ингрид… – начал он, но Мирослава тут же выпалила:

– Она ведь сама мне все рассказала.

– Да, поэтому ты мне и предложила взять себя в хозяйки, – согласился он со слабой усмешкой. – Но ты не слышала мою версию.

Мирослава устыдилась своей поспешности – у неё всё кипело и бурлило внутри, а Мстислав, казалось, наоборот, обрёл спокойствие и хладнокровие. Ей пришлось кивнуть и приготовиться к рассказу.

– Когда она поставила меня перед фактом – либо я умерю свои амбиции, найду хозяйки и стану главой, либо потеряю всё – я не очень-то взволновался, – с задумчивостью начал он. – Я только что похоронил родителей, вернулся к ребятам, которые таили на меня обиду за то, что я их бросил – мне было не до того, буду откровенен. Тем более соглашение всё ещё имело силу. Но потом как-то слишком быстро все стало меняться: градоначальник, железная дорогая, туристы. Тогда я вспомнил, что пора остепениться, но дело не шло – Ингрид сказала, что девушка должна быть особенной.

Мстислав замолчал и коротко рассмеялся, словно потешался сам над собой.

– А однажды я вернулся домой после работ над железной дорогой – иногда мы ночевали в лесу, пока выкладывали дорогу, и оказалось, что произошли убийства, и мой мир резко слетел с привычного течения жизни. Хоть тогда я и не понял, но когда встретил репортёршу на вокзале, стал догадываться. – Мстислав неловко хмыкнул, почесал бровь, затем подошёл к Мирославе, которая затаила дыхание, и опустился перед ней на колени.

Оказавшись с ней почти лицом к лицу, он смотрел на неё долгим, пронзительным, откровенным и таким прекрасным взглядом, что она почувствовала, как кровь забурлила во всём теле, словно под её кожей побежал шумный водопад. Стало одновременно и хорошо, и страшно. Возникла малодушное желание выйти на улице, затем убежать далёко-далёко, сесть на какой-нибудь холм и закурить.

– Я всё время обвинял тебя во лжи и притворстве, – негромко, но проникновенно сказал он. – И при этом сам не был с тобой честен до конца. Я не сразу понял, если честно…

– Мстислав… – заворожённая чувствами на его лица, попыталась остановить его Мирослава.

Но он качнул головой и улыбнулся ей.

– Прости, я всё время говорю не то. Но впредь я хочу, что между нами всё было честно. Может, я и не сразу понял, кем ты станешь для меня, но я точно знаю, что ощутил твою необыкновенность с первого взгляда. А потом ты закурила и утвердила меня в этом, – хмыкнул он, затем осторожно взял холодные и мокрые ладони Мирославы в свои руки, трепетно поцеловал их, вынудив её вздрогнуть. – Но это было тогда. Сейчас я уже уверен в том, что хочу сказать тебе…

– Не надо, Мстислав, – попыталась она снова остановить его, чувствуя, как кружится голова и не хватает дыхание. – Послушай…

– Обязательно, но позже, – мягко прервал он её. – В какой-то момент я стал не морщиться, а искать запах папирос, желая убедиться, что ты рядом. Сейчас же я точно знаю что хочу, чтобы ты всегда была рядом. – Он сделал паузу, выдохнул, а потом сказал следующие слова так естественно и просто, как будто ничего правильнее в этом мире не было. – Мирослава, я полюбил тебя.

– Нет… Нет… Нет! – забормотала она, в панике вырывая свои руки и вскакивая на ноги. Она заполошно заметалась из стороны в сторону, затем взмолилась. – Не говори ничего больше, прошу тебя, Мстислав!

Он поднялся с колен, обернулся к ней всё такой же спокойный и слегка улыбнулся, как всегда, делал, когда она звала его по имени.

– Прости, но не могу. Я должен сказать, а ты ответить. Иначе уже не получится. – Он остался стоять, и его фигуру облепили солнечные лучи, создав вокруг него ореол тёплого света. – Я полюбил тебя, Мирослава. Я хотел бы всегда быть подле тебя, стать твоей поддержкой и опорой. Никогда больше не сомневаться в тебе. Стать твоим лучшим другим, – небольшая пауза, вздох и следом невероятный вопрос. – Мирослава, ты выйдешь за меня? Ты станешь моей женой?

Она же стояла всё это время оглушённая и обомлевшая, но, услышав прямой вопрос, тут же снова забормотала:

– Боже мой… Нет… Нет… – затем испугалась и закричала. – Это не ответ! Прости! Я просто…

– Не ожидала, – подсказал Мстислав, казавшийся теперь Мирославе ненормально спокойным.

– Наверное, – выдавила она, затем глубоко вздохнула и спросила. – Ты совсем не волнуешься? Такое ощущение, что ты каждый день делаешь предложения, – криво улыбнулась она.

– Вообще-то, я в ужасе, – честно признался он, слегка поморщившись. – Но зато теперь я точно знаю, что был с тобой откровенен.

Мстислав вновь шагнул к ней. Протянул руку к её лицу и стал нежно поглаживать скулы, вызывая этими движениями в груди у Мирославы бойню, а на теле марширование мурашек. Он приблизился к ней почти вплотную, с удовлетворением подметил её широко распахнутые глаза и шепнул:

– Я прошу тебя остаться, Мирослава. Здесь. Со мной. Прошу остаться и стать моей женой. Я приложу все усилия, чтобы сделать тебя счастливой.

Слабость во всём теле была уже не от физических недомоганий, а от близкого нахождения Мстислава, который неторопливо изучал её лицо вблизи, но так и не приближался настолько, насколько было нужно. Мирославе захотелось самой качнуть головой немного вперёд, впиться в его тонкие обветренные губы, попробовать их на вкус. Сознание заволокло туманом, в ней пробудился незнакомый прежде голод и жажда, которым она почти поддалась, прикрыв глаза. Но когда она прислушалась к тяжелому дыханию Мстислава рядом, то поняла, что она мучается не одна. Им обоим было непросто, а это знание всегда придавало ей сил. Поэтому она открыла глаза, обхватила своими ладонями его руку, отводя от своего лица и прижимая к месту, где слышался бешеный стук её сердце.

– Сейчас оно бьётся для тебя, – просто сказала она, не таясь и не лукавя. – Но причина, по которой я хочу вернуться в столицу не только в том, что там моя жизнь. Мстислав, я не хочу замуж.

Он облизнул сухие губы, нахмурился и уточнил:

– За меня?

– Вообще, – призналась Мирослава, затем с силой сжала его каменную руку и сбивчиво попыталась объяснить. – Я никогда не думала о том, чтобы выйти замуж из-за своего недуга! Не позволяла мечтать себе о детях и муже, хоть и украдкой желала испытать любовь. Но любовь – это ведь совсем другое, она не имеет таких обязательств… И вот моё желание, кажется, исполнилось. Мстислав, ты перевернул мою жизнь и помог в этом беспорядке найти саму себя, и если вот это странное тёплое чувство внутри – не любовь, то что-то очень близкое к этому. Я не специалист. Но оно есть. И я его не боюсь! Я не боюсь любви! Но брак… Что мне там делать? Я никогда туда не рвалась и так привыкла к этому, что сейчас мне страшно.

– Мирослава…

– Дай, пожалуйста, договорить, – отчаянно попросила она и, заметив, как он неохотно кивнул, вцепилась в его руку, не желая отпускать. – Я боюсь не тебя, а клетки. Клетки, которая появилась именно тогда, когда я только обрела крылья. Что мне делать после нашего замужества? Дом, огород, хозяйство?

– Ты хозяйка этих мест, – мрачно ответил он с ноткой обиды. – Все пять общин будут подчиняться тебе. Ты можешь делать что пожелаешь. На всё твоя воля.

– Я понимаю, – закивала Мирослава, проглотила горячий ком в горле. – Ты не стал бы ограничивать мою свободу, но пойми… – Она смутилась, но всё же продолжила, собираясь быть откровенной до конца. – Ты ведь сам сказал, что я неплохой сыщик… А я призналась тебе, что хотела бы найти себя и отучиться. Почему бы мне не записаться на вечерние занятия в столице? Я бы хотела расследовать убийства, но не обычные, а такие, как это… Странные. Неправильные. Загадочные. Ведь слухи ходят не только об этом крае. Я не говорю уж о Финляндии откуда, велика вероятность, и пришли оборотни, если верить записям Волконский… Может, конечно, мне только, кажется, сейчас, что я всего этого хочу. Но я ведь могу попробовать и убедиться! В мире столько возможностей! – со страстью воскликнула она. – И впервые в жизни они словно предстали передо мной во всей красе. Ты понимаешь?

– Конечно, – слабо улыбнулся Мстислав и попытался забрать у неё свою руку, но Мирослава не дала, а прижала её к себе ещё сильнее. Он вздохнул, смиряясь, и продолжил говорить в таком же положении. – Но учёба – это годы. А такая работа – это вечная дорога.

– Я знаю, потому и не прошу тебя… – Но она оборвала саму себя и всё же рискнула спросить, желая быть честной до конца. – А ты никогда не хотел уехать отсюда? Узнать о своих предках? Откуда мы такие появились?

– Нет, – заявил он. – Мне это небезразлично, но моё место – здесь.

– Я и не прошу тебя бросить своё место навсегда, всего лишь на время, ведь ты уже вырастил ребят! Какие ещё остались неотложные обязательства? – противореча своему же желанию ни о чём не просить его, настойчиво попыталась она.

– Мирослава, не надо, – попросил он, прикрывая глаза. Его лицо утратило всяческие эмоции – стало замкнутым и сложным. – У меня полно обязательств.

– Конечно. Прости.

– Отпусти, пожалуйста, мою руку.

И она отпустила.

Мстислав отошёл к столу, поглядел в окно некоторое время, а после сдержанно сказал, продолжая стоять к ней спиной:

– Я понимаю твоё желание и уважаю его. Неволить я бы тебя никогда не стал.

– Я знаю, – тихо отозвалась она.

Он повернул к ней только голову и добавил:

– Но ты здесь хозяйка. Этого я при всём желании отменить не могу. Нас благословил хозяин леса.

Мирослава ощутила, как что-то обрывается внутри неё и с грохотом летит к самым ногам, делая их тяжёлыми и неподъёмными, не давая ей сделать и шагу к такому далёкому сейчас от неё мужчине. Ей показалось, что они понимают друг друга. Почему же он сейчас говорил с ней так, словно она отказалась от него?

– Я не отказываюсь быть твоей хозяйкой! – с болью крикнула она и сделала всё же один шаг к нему, затем и другие, пока не оказалась рядом и не развернула лицом к себе.

Взгляд у Мстислава был безучастный. Даже не хмурый и подозрительный, как в начале их знакомства, а безразличный. Мирослава думала, что больно ей будет от его вспышки злости или непонимания, но добило её равнодушие.

– Я не отказываюсь, – повторила она твёрдо, вскидывая дрожащий подбородок. – Я согласна быть твоей хозяйкой.

– Я рад, – кивнул он, потом зачем-то пошёл к выходу.

Мирослава не стала его останавливать, не совсем понимая, почему он так поступает, но всё же вопросила, когда тот дошёл до коридора:

– Ты куда?

– Дам тебе возможность собраться, – спокойно отозвался он. – Если не захочешь прощаться с парнями, просто выгони их.

– Мстислав, куда ты?

Он обернулся к ней и слегка улыбнулся.

– В лес. Мне нужно побыть одному. Но я вернусь проводить тебя, не переживай.

В этот момент Мирослава поняла, что это всё. Пока это всё, что они могли сказать или дать друг другу. Дальше это было бы слишком мучительно, поэтому, заглушая в себе желание разреветься – ещё успеет, – она кивнула.

И Мстислав ушёл.

Ни о чём не думая, Мирослава села сначала на скамейку, затем повернулась к столу, облокачиваясь руками об него, поставила на сцепленные в замок ладони подбородок. Посидела так немного, пока солёные слёзы не стали стекать до самых локтей. Тогда Мирослава закричала, не сдерживая себя, а потом зарыдала в голос.

Они ведь были честны друг с другом! Они ведь любили друг друга! Почему произошло всё так? Что она сделала неправильно? Как всё исправить? Как избавиться от этого чувства потери в душе?

Задавая себе все эти вопросы и не находя на них ответы, она не заметила, как, не прекращая плакать, заснула от усталости.

Кто-то позже перетащил её на кровать, потому что, проснувшись утром, Мирослава не помнила, чтобы сама поднималась на второй этаж. Проснулась она слишком рано даже для этого места.

Немного полежав и подумав, она встала, как под гипнозом, собрала свои вещи, с любовью надев пиджак, написала письмо, в котором каждому из друзей оставила пару строк, и тихо, крадучись, словно вор, покинула дом, где обрела близких людей, зная, что большинство из них прекрасно знают о её уходе. Слух оборотней довольно чуток.

В глубине души ей хотелось, чтобы Мстислав её остановил, но он этого не сделал, а она, не оглядываясь, дошла до гостиницы, где позавтракала, разбудила Карла и вместе с ним, игнорируя его многочисленные вопросы, дождалась еле дышащего автобуса, села и отправилась обратно в столицу.

И до самого приезда ей не хотелось курить.