Текст книги "Зов чёрного лебедя (СИ)"

Автор книги: Мария Устюженко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Глава 25. Изменения

Мирослава проводила взглядом торопливо шествующих мужчин на задание и улыбнулась про себя их преисполненному и серьёзному виду. Могла ли она когда-то представить, что её первыми настоящими друзьями станут мужчины-оборотни? Она даже не знала, что из их характеристики хуже – принадлежность к мужскому полу или оборотничество. Наверное, всё-таки первое. В приюте ей велели остерегаться свободных мужчин, не предавать сестёр и веру и иметь близость только после свадьбы. Раньше ей казалось, что она справилась с двумя из трёх заветов – с женщинами дружить она так и не научилась. Теперь у неё появилась Ингрид, и ей вновь удалось справиться с двумя заветами, но теперь она нарушила первый и самый главный.

Но у Мирославы было стойкое ощущение, что у неё и выбора-то не было с самого начала. Сейчас она не могла понять, как так получилось, что она попала в самую гущу событий этой общины. Её привело к этому моменту любопытству, но было ли дело только в нём? Не связано ли ещё её тщательно скрытое от самой себя одиночество? Что она искала долгие десять лет – ответы, своё место или принятие? И почему этот выбор состоял только из отношения людей к ней, а не её собственного отношения к себе? Ответы на те ли вопросы она вообще искала?

– Ты собираешься работать?

Мирослава перевела расфокусированный взгляд на уже сидящего со знакомой кипой бумаг Эрно. Он требовательно смотрел на неё в ожидании ответа.

– Конечно, – рассеянно ответила она, а затем встряхнулась и постаралась настроиться на рабочий лад.

Она взяла табуретку и присела напротив Эрно, стараясь не упираться в него коленями. Взяла первый листок и заметила, что он продолжает таращиться.

– Что такое? – спросила она.

Эрно поправил очки и сдержанно полюбопытствовал:

– С тобой всё в порядке?

Её бровь сама по себе взмыла вверх.

– А есть сомнения?

– Ты не можешь нормально ответить? – процедил он, всеми силами показывая, что ему не по нраву настаивать.

Мирослава глубоко вздохнула.

– Со мной всё будет в порядке, когда мы разберёмся с вашими загадочными убийствами.

Эрно кивнул, принимая этот ответ, но не выдержал и пяти минут и снова заговорил:

– Ты же понимаешь, как странно то, что ты отреагировала настолько нормально, увидев Мстислава в качестве огромного медведя? Твоя реакция настолько нормальная, что это ненормально, – подчеркнул он.

– Из Мстислава получился очаровательный медведь – намного более сговорчивый и приятный, нежели чем он в человеческом обличье, – с толикой насмешки улыбнулась Мирослава, но потом немного подумала и призналась. – Ладно, только сговорчивее.

Эрно несколько мгновений разглядывал её, прежде чем выпрямиться, снова поправить очки и убедительно заговорить:

– Наш вожак – непростой человек, но это не отменяет того, что и у него есть чувства…

– Только не это! – чересчур громко перебила его Мирослава и стала махать руками и головой, чтобы остановить поток нравоучений, но сама не смогла сдержаться и из неё стал вырываться неконтролируемый смех.

– … что, впрочем, довольно очевидно. Я просто хотел сказать ещё одну очевидную вещь. Если ты его обидишь, то тебе придётся иметь дело не только со мной. – Он сделал ударение на последней фразе. – Мы все будем недовольны.

Мирослава сквозь смех и против воли продолжала слышать абсурд, который решил ей донести Эрно. Ей с трудом удалось успокоиться. Она обдумывала его слова, пока делала несколько успокаивающих вдохов, чтобы понять, что именно её царапнуло.

Наконец, ей удалось сообразить, и она недоверчиво переспросила:

– Ты предупреждаешь меня? Ты боишься, что я причиню вред Мстиславу, который старше меня, опытнее и, в конце концов, мужчина?

Она почувствовала, как после вопроса внутри натянулась не тонкая струна, нет, там возникло острое и тонкое лезвие, нацеленное на сердце.

– А при чем здесь то, что он мужчина? – не понял Эрно. – Сам вожак учил нас тому, насколько женщины сильнее, чем мы – не физически, а морально.

– Но при этом он сам противоречит тому, чему вас учил, – с неприкрытым теплом и облегчением проворчала Мирослава, вспомнив то, что он совсем недавно сказал ей.

– На это у него свои причины, – неловко протянул Эрно, затем прокашлялся. – Вряд ли он поделится этим с тобой, поэтому я скажу. Не потому, что охотно делюсь личной информацией, а потому что тебе полезно будет знать, чтобы понять его. Мать вожака была настолько сильной, что стояла рука об руку со своим мужем – Виктором, главой общины, отцом Мстислава. Поначалу всё шло неплохо, несмотря на протесты общины, но в одном из сёл произошёл несчастный случай – обвалился потолок в пещере, где оборотни и обычные мужики добывали кварц. Виктория – так её звали, по стечению обстоятельств находилась внутри. Она контролировала работу, мужскую работу. – Эрно выделил предпоследнее слово особой интонацией, а затем грустно покачал головой. – Если бы отец Мстислава был против, то она бы там не оказалась, потому что женщинам нечего делать в таких местах, но… В общем, когда Виктор достал её оттуда, сделать уже ничего было нельзя, жить ей оставалось считаные дни. Тогда и вызвали Мстислава из Петрозаводска. Не стану объяснять тебе, в каком он находился состоянии, а вот его отец держался стойко, и за это Мстислав возненавидел его ещё сильнее. Только вот сразу после того, как угасла Виктория, отец позвал его, чтобы поговорить, и нам даже показалось, что у них всё наладится… Только на следующее утро Виктор был уже мёртв. Он заснул и ушёл следом за любимой женой, оставив Мстиславу нас, общину и пост главы.

Мирослава видела, какую боль причиняют эти воспоминания Эрно, и посочувствовала ему. Но рассказ давался ему легко, словно он уже давно готовился к тому, чтобы поведать его.

Она представила, через какие страдания пришлось пройти Мстиславу, и сожалела о своих поспешных выводах о нём. Может, он и не признавался в этом сам себе, но он боялся того, что если дать ещё одной женщине такую же свободу, какая была у его матери, то исход будет таким же. Он беспокоился о незнакомой девушки, не желал ей такой участи и при возможности старался не позволить ей влезать в то, что было опасным. Это беспокойство делало из него человека даже лучше того, которого она уже успела узнать.

– Я бы хотела с ней познакомиться, – нежно улыбнулась Мирослава, невольно чувствуя трепет и уважение к женщине, которой удалось решительно изменить жизнь вокруг себя в то время, когда об этом только начинали шептаться.

– Вы бы понравились друг другу, – хмыкнул Эрно. – Она тоже была порой невыносима.

Мирослава тихо засмеялась, почему-то ощутив гордость. Она вглядывалась в уставшие и тоскливые черты лица Эрно, который очень переживал за своего вожака и не мог сопротивляться этому чувству при всём желании.

– Поэтому ты предупреждаешь меня? Потому что женщине уже удавалось разбить ему сердце?

Он скривился до того сильно, что его лицо стало напоминать карикатурную картину, но всё же согласно кивнул.

– Ты с самого начала обещала быть неприятностью, но предполагалось, что для общины. Теперь ясно, что не только.

Мирослава не специально и не нарочно, может, даже против своих желаний, но всё же чувствовала гордость оттого, что именно её считают опасностью для кого-то. Что не она в этот раз хрупкое звено, о котором нужно переживать. Наоборот – её предупреждали о том, чтобы она не натворила дел.

– Ничего с твоим вожаком не случится, – легко пообещала она. – Я не планирую причинять ему боль.

– Так уж вышло, что не только этого чувства я побаиваюсь, – негромко признался Эрно, отводя взгляд в сторону.

Мирослава наклонила голову набок, пытаясь понять, что он имеет в виду. Из привычно закрытого – чтобы не запускать разгорячённый воздух внутрь – окна кабинета внезапно послышались громкие голоса и даже женское поражённое восклицание, вынудившие сосредоточенную Мирославу подпрыгнуть и ударить коленкой Эрно.

Тот поморщился.

– У тебя там сплошные кости, что ли? – уничижительным тоном вопросил он, поднимаясь, чтобы открыть окно.

В ответ она лишь скорчила рожицу его спине и осталась сидеть, прислушиваясь к тому, что творилось на улице. До этого Мирослава даже умудрилась позабыть о том, где находится, и поэтому на неё с новой силой навалились звуки и запахи сельской жизни, когда Эрно распахнул окно.

Спустя пару секунд он выругался и стремительно выбежал из кабинета, ничего не объяснив. Испугавшись, Мирослава тут же оказалась возле окна, ожидая увидеть страшные картины, но ничего, кроме людского столпотворения, от которого исходил громкий предвкушающий шёпот, слившийся в некрасивую какофонию звуков, она не увидела. Они все уставились на что-то посреди дороги, но для Мирославы обзор был закрыт. Поэтому она, недолго думая, бросилась следом за Эрно.

На улице было ещё светло, несмотря на близость вечера, а погода словно становилась терпимее с каждым днём. Солнце уже не припекало так нещадно, оставляя после себя обжигающие поцелуи, сейчас оно словно заключало в свои тёплые объятия, обволакивая тело со всех сторон. Ветер трепал волосы собравшихся на улице, и со стороны могло показаться, – если бросить взгляд ненароком – что одетые в белые льняные одеяния люди с развивающими волосами в разные стороны и вкрадчивым шёпотом, которым они говорили друг с другом, собрались здесь для какого-то древнего обряда.

Внезапно послышались звуки, похожие на бряцанье какого-то музыкального инструмента, к нему вскоре присоединился тихий барабанный марш, набирающий обороты. Среди этих звуком Мирослава, наконец, разобрала трескучее переваливание по неровной дороге повозки и лошадиный стук копыт.

Она пролезла через толпу, чтобы увидеть, как к участку неспешно едет повозка с очень старым, наверное, возраста Бориса Игнатьевича, а то и больше, мужчиной в свободной рубахе и штанах и сосредоточенной женщиной в платье на пуговицах, в которой угадывалось семейное сходство с пожилым мужчиной. Серое лицо старика было исписано многочисленными морщинами, цвет глаз потускнел, да и он сам казался придавленным к земле неподъёмным и невидимым грузом. Но на его губах плясала улыбка, которая отражалась в звучавшей музыке или, наоборот – она появлялась из-за неё.

Мирослава удивлённо рассматривала группу музыкантов, сопровождающую повозку. Она предположила, что это был местный хор – одну девушку она видела возле ручья, но никак не могла взять в толк, для чего он собрался вокруг повозки.

Среди группы была старушка, возглавляющая их шествие – её наряд отличался цветностью, даже её косынка была ярко-красного оттенка, а уж многочисленные бусы и колокольчики, которые звякали так, словно создавали отдельную песню, которая очень органично звучала в такт основным мотивом, пестрили самым смелым разнообразием форм и цветов. За широко улыбающейся старушкой, поющей грудным голосом на неизвестном Мирославе языке – он звучал одновременно и грубо, и нежно, словно шелест листьев на деревьях, но и как журчание воды, шла молодая девушка, выглядевшая куда скромнее своей наставницы – на ней и вовсе не было украшений, а одеяние было белым. Единственное, что сверкало на солнце – золотистые нити, которым было обшито её платье. Она двигалась плавно, словно плыла и подпевала мелодичным тихим голосом тогда, когда голос старушки начинал затихать. Остальными членами группы были мужчины, одежда которых отличалось почти вызывающей красотой на фоне женщин – на головах у них были шапочки с жемчугом, которые при попадании на них солнечных лучей почти ослепляли, фартуки поверх рубах, украшенные золотыми нитями, а на ногах – узкие суконные брюки с разрезом. Именно они держали музыкальные инструменты, которые не мешали им во время движения танцевать и двигать корпусом в разные стороны. Звуки сменялись с торжественных до робких. Мелодия то волновала сердце, сжимая в тисках, то расслабляла настолько, что хотелось прилечь на зелёную и мягкую травку и наблюдать за пушистыми облаками. Но когда повозка добралась до участка и возница успокоил лошадей, воцарилась тишина. Звучавшая только что мелодия оборвалась, а приехавшие гости, как предположила Мирослава, не шевелились, словно чего-то ждали.

Наконец, возобновилось бренчание канделы – струнного щипкового инструмента, на котором играли приёмом бряцания и который Мирослава узнала вблизи. Следом за ним послышалось глухое взволнованное дыхание барабанов, становящиеся громче и яростнее с каждым ударом. Женщины подхватили мотив, но в противовес ему запели на одной высокой ноте. Несочетающие звуки вводили в беспокойный транс, из которого было невозможно выбраться своими силами. Мирослава поймала себя на том, что борется одновременно с желанием куда-то бежать и остаться стоять на месте. В итоге она не могла пошевелиться, вслушиваясь в неутихающую странную песню без слов.

Женские голоса стали опускаться, а игра музыкальных инструментов набирать оборота – это был медленный процесс, и он продолжался до тех пор, пока их тональность не встретилась и своей общей силой и страстностью не взмыла до небес, а затем не прекратилась.

Оглушённая Мирослава почувствовала себя брошенной и одинокой. Все вокруг, начиная с прибывшего старика с женщиной, начали аплодировать, и она тут же присоединилась к ним. Но она всё ещё чувствовала себя так, словно внутри что-то оборвалось. Несмотря на тяжесть, которая возникла в теле, в груди Мирослава почувствовала облегчение и свободу. Она прикоснулась к глазам, которые были немного влажными, и рассмеялась. Своим странным облегчённым смехом она не привлекла внимание, потому что каждый в толпе, как и она, продолжал приходить в себя.

После естественно возникшей паузы в моменте, когда отзвучали аплодисменты, а местный хор раскланялся и присоединился к остальной группе людей, старик с помощью сопровождающей его женщины поднялся на ноги и объявил, дребезжащим от сухости, но всё ещё уверенным голосом:

– Сегодня я прибыл к вам, братья и сестры, чтобы сделать объявление. Я извиняюсь перед главой, где бы он ни был, за то, что приехал без предупреждения, но ждать больше было нельзя – я и так затянул с этим. – Старик прервался и закашлялся. Он продолжил только после того, как восстановил дыхание. – Дело в том, что я стар и знахарство, духи и лечение больных больше мне недоступно. В юности ко мне пришёл вещий сон – в нём я видел, когда умру и что я должен перед этим сделать. Поэтому сегодня я здесь и говорю вам эти слова. Но прибыл я не только ради того, чтобы сообщить, что очередной старик скоро покинет этот мир. Есть и другие две новости. – Он снова сделал глубокий и тяжёлый вздох, прежде чем сказать. – Первая – мир меняется. Настало время перемен, которых мы так боялись.

Он замолчал, ожидая реакции. Люди безмолвствовали – при желании можно было расслышать жужжание мух, которые с завидным рвением продолжали кружить вокруг Мирославы.

Колдун продолжил, не выглядя расстроенным такой холодной публикой.

– Он меняется так, как не готовы принять некоторые члены общины. Как не готов даже я, но мне повезло больше – смерть поджидает меня за поворотом. – На его губах возникла искренняя улыбка. – У вас есть ещё время примириться с переменами до тех пор, пока они не пришли прямо к вашему порогу, но его всё равно мало. Но вы можете также попытаться противостоять этим переменам, но не стоит забывать, что чем сильнее сопротивляться им, тем скорее они наступят и тем сильнее подкосят. Что это за перемены? Городские давно заглядывались на наши края, они слышали отголоски сплетен об особенных людях, но они не лезли, ибо были слишком заняты своими дрязгами, ленью и баловством. Это время закончилось. Сегодня, завтра или через месяцы они придут и будут знать, кого и что искать.

Толпа зашумела сначала неуверенно – она полнилась уточняющими вопросами друг к другу о том, что правильно расслышала. Потом люди отреагировали более эмоционально – послышалось возмущение, перемешанное с недоверчивыми восклицаниями.

Вскоре люди окончательно превратились в обычную толпу – шумную и бессознательную.

Глава 26. Новый колдун и труп

Мирослава оглянулась и увидела, как на большинстве лиц расцветает испуг, но более взрослые жители села казались скорее разгневанными и непримиримыми. Среди них она узнала пару мужчин из общины, которых видела лично.

Казалось, что толпу нельзя угомонить, но спутница старика, который, к удивлению Мирославы, оказался колдуном соседского села, оглушительно свистнула, привлекая внимание.

– Спасибо, дочка, – поблагодарил старик и тут же невозмутимо заполнил тишину объявлением. – Есть и вторая новость. Я должен представить вам своего преемника, который станет не только колдуном, но и следующим членом общины.

Он взял паузу и зачем-то повернулся в сторону небольшого холма, на котором пасся скот. В это время все в ужасе, а Мирослава заинтересованно уставились на женщину, которую привёз с собой старик. Неужели он решил ей передать своё членство в общине и колдовские знания?

– Вот и она! – с примесью облегчения, испуга и напряжения воскликнул старик.

Все взгляды устремились на то место, куда он глядел. На вершине холма никого не было, но спустя пару минут с боковой улицы вышла фигура, которая была легко узнаваема из-за уверенной, быстрой походки и густых светлых волос, неприбранных в причёску.

– Ингрид? – восторженно прошептала Мирослава.

На этот раз рядом стоящие мужчины и женщины обернулись к ней, смерили любопытными взглядами, но говорить ничего не стали. Мирослава улыбнулась молодой женщине, которая несмело ответила ей тем же.

Тем временем Ингрид уже почти дошла повозки, и Мирослава смогла оценить состояние подруги. Та всеми силами старалась выглядеть уверенно, но страх и волнение всё равно проскальзывали в излишне дёрганных движениях и неравномерно вздымающейся груди.

Когда вещунья остановилась и вскинула подбородок, глядя прямо в глаза изучающему её старику, Мирослава ощутила, как её саму начинает потряхивать от беспокойства. Остальные присутствующие ничего не говорили, ожидая вердикта колдуна.

Тот, прежде чем заговорить, усмехнулся.

– Приветствуйте колдунью и нового члена общины. – Его слова прозвучали как раскаты грома в возникшей вязкой тишине. – Я передам ей свои записи, и она сможет занять моё место.

– Я не колдунья, а вещунья, – решительно отозвалась Ингрид, всё так же не опуская подбородок и не расслабляя окаменевшие плечи.

Старик в ответ нахмурился.

– Как это понимать?

– Я не хочу взаимодействовать с тёмной стороной вашей профессии, но с другой буду работать как подобает, а тёмной обучу того, кого сочту достойным ваших знаний и оставлю вашим людям. – Она уважительно поклонилась, а когда выпрямилась, то выглядела более спокойной. – Несмотря на это, я с благодарностью возьму на себя ваши обязанности и членство в общине, если вы позволите.

– Позволяю, – махнул рукой старик. – Наступает новое время, поэтому тебе принимать решение, а не мне.

Ингрид ещё раз поклонилась, на этот раз до самого пола.

– Выпрямись, девочка, – строго приказал старик. – И помни, что теперь тебе должны так кланяться, а не ты.

Вещунья серьёзно кивнула.

– Спасибо, – неслышно для других, но вполне различимо для прислушивающейся и подбирающейся поближе Мирославы, негромко сказала она с дрожью в голосе.

Старик тепло ей улыбнулся и протянул сухую руку, которой он тут же сжал вытянутую в ответ более крепкую и сильную ладонь Ингрид.

– Колдун! – послышалось требовательное и взвинченное восклицание из толпы.

Сквозь неё пробирался запыхавшийся мужчина с порванным Эрно воротником. Как только остальные признали одного из членов общины, то тут же расступились. Он поправил воротник и произнёс:

– Колдун, община требует твоего присутствия.

Лицо старика сделалось скучающим.

– Я больше не колдун.

– Община требует, – с нажимом повторил он.

– Ладно! – тот закатил глаза и тяжело опустился на деревянную перекладину. – Мне всё равно нужно отдохнуть. А пока новый член общины займётся другим делом.

Вещунья непонимающе встретилась взглядом со стариком, который требовательно глядел на неё в ответ. Мирослава как раз добралась до них, и именно она и полюбопытствовала:

– Каким делом?

– Он вам скажет, – кивком головы указал старик на спешащего к ним Эрно.

Тот выглядел раздосадованным. Когда он подошёл ближе, то взглянул сначала на Ингрид, кивнул ей, словно признавая новый статус, а потом на Мирославу и мрачно сообщил:

– Нашего колдуна нашли мёртвым.

* * *

Дом колдуна Мирослава никогда не представляла, но если у неё и были какие-то внутренние ожидания, то они оправдались. Это был небольшой крепкий дом, расположенный в конце соседней улицы, на которой стоял участок. Тут не было ни хозяйственных построек, ни животных, и от этого дом выглядел пустым и даже заброшенным. Дерево, из которого он сделан, было тёмным, и Мирославе стало интересно это было сделано нарочно, чтобы дом соответствовал колдуну или случайность.

Ингрид объяснила, что колдуну незачем было заводить скотину или огород, ведь местные обеспечивали его всем необходимым – просто так, когда были излишки или за услугу. Вещунья неумолимым образом изменилась после сделанного стариком объявления. Теперь её взгляд смотрел прямо на тех, кто глазел недовольно на неё. Она рассказала Мирославе по дороге, что у неё тоже было видение, поэтому она и явилась вовремя к участку. Она чувствовала, что там решится её судьба. Когда Ингрид говорила об этом, то её голос не утратил привычной живости, но он продолжал подрагивать, словно ей всё ещё не до конца верилось в происходящее.

Когда они вошли в дом, то вещунья тут же изменилась в лице – она втянула носом воздух, и черты её лица ожесточились. Мирослава с усилием переступила порог тёмного дома, который был таким не только снаружи, но и внутри. Многочисленные небольшие окна были плотно занавешены, и тусклый свет исходил только от свечей, от которых остались лишь огарки. В углу привычно располагалась печь с умывальником, вдоль стен тянулась скамья, а посреди большой комнаты стоял стол и табуретки, который был заполнен уже менее привычными вещами: крепкими длинными нитями, фигурками из дерева и металла, перевёрнутыми блюдцами с водой и молоком, лентами – теми самыми, судя по всему, о которых Мирославе успели рассказать и которые вешали на можжевельник на кладбище, сушенными травы, свисающими также пучками с потолка прям как у Ингрид, разносившие аромат, вызывающий у Мирославы желание чихнуть. Стол был заляпан застарелыми пятнами жира – местный колдун не чтил чистоту. На полу возле стола валялись клубки с нитками, ковер был запачкан так, как будто его давно не стирали и не выносили проветрить. По бревенчатым стенам растянулась паутина.

– Кто-то отсюда что-то неаккуратно и быстро выносил, – проницательно и негромко заметил Эрно, который старался ступать бесшумно.

Мирославе тоже не хотелось нарушать эту зловещую тишину, но одновременно продолжать в ней находится было невыносимо. Она постаралась одёрнуть себя и успокоиться. Они двинулись в соседнюю и последнюю комнату, огороженную привычным образом.

За платяным шкафом стояла железная кровать в левом углу, а в правом на полках иконы, которые Мирослава не ожидала увидеть у колдуна. Она привычно перекрестилась и только потом решилась подойти поближе. Они были совсем новыми. Но даже их наличие меркло в сравнении с тем, что ровно под ним и находилось тело. Это был седой невысокий мужчина – невзрачный и совершенно обычный, выглядевший поразительно мирно и даже в какой-то степени уместно, учитывая то, что над ним возвышались иконы. Он был одет в то же одеяние, что и местные мужчины и поэтому совсем не вызывал интереса, в отличие от следов, которые красными полосами выделялись на его шее. Лежал он с закрытыми глазами – то ли убийца был столь любезен, то ли тот, кто его обнаружил.

– Кто нашёл тело? – не выдержала Мирослава тишины.

– Сосед, который зашёл к колдуну, чтобы принести тушёных овощей на ужин, – ответил Эрно.

– Он не вызывает подозрений?

– Ни разу не примелькался в деле, – покачал он головой.

– Вы заметили, что иконы совсем новые? – вдруг спросила Ингрид, продолжая мужественно разглядывать убитого. – Я никогда не видела его в церкви и не подозревала до сегодняшнего дня, что он верующий.

– Замучила совесть? – с сомнением протянула Мирослава.

– Похоже на то.

Эрно в размышления не встревал, а рассматривал тонкий ковёр. Мирослава присела на корточки, внимательнее присмотрелась и на фоне общей неприбранности всё же сумела различить совсем свежие ошмётки грязи – тот, кто приходил к колдуну, любил ходить по лесу, не жалея при этом своей обуви.

– Убийца был здесь совсем недавно? – догадалась она.

Эрно обернулся к ней через плечо и цинично произнёс:

– Ты же у нас специалист по трупам! Не заметила, что рана совсем свежая?

Мирослава закатила глаза. Из неё специалист был такой же, как из Вяземского артист балета.

– Я думаю, что нашему соседу очень повезло, – продолжил он как ни в чём не бывало. – Приди он на десять минут раньше, то лежал бы рядышком.

Со стороны коридора послышался тонкий скрип двери. Ингрид, всё стоявшая ближе всего к проходу и продолжающая глазеть на колдуна, тут же пошла проверить, кто пришёл.

– Подожди! – едва слышно рявкнул Эрно, который стремительным движением оказался рядом с ней.

Мирослава продолжала сидеть на корточках, размышляя о том, что неужели убийца решил вернуться, чтобы замести следы?

– Если бы здесь действительно был кто-то, кого следовало изловить, то от вашего грохота и возни он бы уже смылся.

Знакомый насмешливый голос с низким звучанием, не лишённый ноток строгости, вынудил Мирославу встать и улыбнуться пришедшему Мстиславу. Тот сперва взглянул на неё, а затем перевёл взгляд на тело и помрачнел.

– Значит, это правда, – резюмировал он безрадостно, подходя ближе. – Вы заметили какие-то странности?

Мирослава успела опередить набравшегося воздуха Эрно и выпалить:

– Убийца действовал неосторожно, использовал в этот раз обычную верёвку и впопыхах забрал что-то со стола на кухни. Колдун к чему-то готовился? – предположила она, игнорируя возмущённое сопение Эрно.

– Возможно, – откликнулся Вяземский. – Или просто держал всё на видном месте – люди здесь привыкли к тому, что у него много странностей. Ему это было позволено. Кстати, – вспомнил он и обернулся к Ингрид. – Поздравляю с членством в общине.

– Вожак даже не против? – хмыкнула она.

– Моё мнение сейчас мало кому важно, но, если интересуешься, то, вообще-то, нет, – отреагировал он спокойно, словно в её назначении не было ничего удивительного.

– Ты изменился, Мстислав, – улыбнулась Ингрид. – И очень вовремя. Не забудь о тотеме – он вскоре пригодится тебе. Можешь не делать его сам, а взять один из тех, что в таверне. Возьми с собой Мирославу.

– Как же без этого, – иронично протянул он, но затем с благодарностью кивнул. – Сделаю, вещунья, сегодня же.

– Вот и правильно, – пропела она, делая шаг назад. – Мне здесь делать больше нечего.

– Может, ты что-то ещё видела? – с надеждой спросила Мирослава.

Вещунья пожала плечами, а затем снова перевела взгляд на тело, как будто не могла не смотреть на него дольше минуты.

И Мирославу вдруг озарило:

– Четвёртое убийство, которое ты видела в своём видении!

Ингрид медленно кивнула.

– Возможно. Но что-то всё равно не даёт мне покоя.

– Мне тоже, – призналась Мирослава.

– И я это чувствую всё сильнее, – подтвердил Вяземский. – Хозяин леса не вышел ко мне, и я понял, что что-то происходит, потому и вернулся так скоро.

Вещунья снова кивнула, оторвала взгляд от колдуна и молча покинула дом.

– Надеюсь, они пересекутся с Ииро. Тот отменно умеет выводить её из этого мрачного состояния, – вдруг сказал Мстислав.

– Ииро и Ингрид? – недоверчиво переспросила Мирослава.

– Я не это сказал, – скосил он неё насмешливый взгляд. – Вернёмся лучше к делу.

Мирослава обвела придирчивым взором окружающую обстановку и искренне озабоченных чем-то мужчин. Что-то их очень сильно угнетало, но это что-то не относилось к лежащему рядом трупу. Они даже не сталкивались взглядами друг с другом. Точнее, Эрно старательно не смотрел на своего вожака.

– Что случилось? – поинтересовалась Мирослава, предчувствуя какую-то недобрую весть.

Мстислав покачал головой и жестом велел им покинуть эту комнату. Они вернулись на кухню, где он начал мерить её шагами, заложив руки себе за спину.

– Необходимо вызвать кого-то, чтобы они отправили тело судмедэксперту, осмотреть дом в поисках улик, но почему-то мне кажется, что мы ничего не найдём. Здесь много разных запахов, и на нём в том числе, потому что люди часто посещали его. Он не выглядит так, как будто сопротивлялся, и новые иконы у неверующего говорят об одном и том же: колдун сожалел о содеянном. Это не даёт нам ничего, но немного утешает. Зато убийца по-настоящему хладнокровен и опасен. Боюсь, что он не станет ждать и попытается убить кого-то сегодня ночью. Осталось часов пять-шесть на то, чтобы выйти на что-то стоящее, если полагаться на то, что убийца будет убивать ночью. Вы что-то нашли в документах?

– Не успели, – стыдливо покачала головой Мирослава. – Почти сразу приехал колдун из соседнего села, чтобы передать свои полномочия Ингрид.

– Жаль, но ничего не поделаешь, – продолжая мерить шагами пространство, произнёс Вяземский. – Времени у нас на это всё равно уже нет. Сейчас мы знаем достаточно, чтобы отыскать убийцу.

– Кроме его мотива, – заметила Мирослава.

Она недоумевающе поглядывала на Эрно, который после того, как она его опередила своим докладом, отмалчивался и о чём-то напряжённо думал. Его поза была зажатой и скованной – сложенные руки на груди, опущенные плечи – это говорило о том, что его размышления далеко не приятные.

– Если учитывать, что в деле замешан колдун, то можно уверенно утверждать, что мотивы этих смертей далеки от обыденных. Возможно, они убивали для какого-то ритуала, – предположил Мстислав, в поведении которого тоже было что-то натянутое и фальшивое. – О таком лучше спрашивать у Ингрид.

Казалось, что мотив не сильно интересует никого из мужчин, в то время, как Мирослава очень точно ощущала, что в этом может быть сокрыто что-то важное. С тех пор, как она оказалась в этом селе – у нее всё лучше и лучше получалось прислушиваться к своему внутреннему голосу. Благодаря этому, возникало ощущение, что до этого она была глуха.

– Она же уже ответила, что ей нечего пока добавить, – осторожно напомнила Мирослава. – Но еще раньше она сказала, что мне необходимо побывать на озере – это поможет расследованию.

– Значит, ты отправишься на озеро.

– Хорошо, – с готовностью кивнула она и не выдержала, напрямик поинтересовавшись. – Что ещё вас обоих так тревожит?