Текст книги "Зов чёрного лебедя (СИ)"

Автор книги: Мария Устюженко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– Ничего не повредили? – уточнил Линнель, грациозно приземлившись перед Мирославой на почти сухую поверхность, и стал внимательно её разглядывать.

Она невольно позавидовала тому, что он в отличие от неё почти не испачкался и спустился без труда.

– Достоинство? – весело предположила Мирослава. – Я в овраге посреди леса с двумя мужчинами – звучит так, как будто, чтобы отмыться от этого позора мне необходимо вернуться в приют на бессрочный срок, и всю оставшуюся жизнь простоять на коленях.

– Вы жили в приюте? – переспросил Эрно, поправляя покосившиеся от его спуска очки, которые, на её вкус, были крупноватыми для его лица.

– Какое-то время, – подтвердила она, отвлекаясь от мыслей об Эрно с очками, у которых была более тонкая оправа. – Если бы старшая воспитательница увидела меня сейчас, то сказала бы, что высшие силы навсегда отвернулись от меня.

– Чему вы так довольны? – полюбопытствовал Линнель, наклонив голову набок, подобно птице.

– Тому, что несмотря на падение, я выжила и не пострадала, – как само собой разумеющееся ответила она. – И тому, что не заблудилась в лесу.

– Вы именно заблудилась, а мы вас нашли, – бюрократическим тоном вставил Эрно, но Мирослава его проигнорировала, и это показалось ей довольно приятным занятием.

– Значит, я ещё для чего-то нужна миру и вам, – в итоге резюмировала она с улыбкой.

После того как Мирослава увидела тело убитой девушки, в ней что-то изменилось. Ей показалось, что все события, которые она считала горькими и безрадостными, были неслучайны и вели её к этому месту, времени и моменту. Она должна была оказаться в этом селе именно сейчас. И она даже знала зачем. Теперь она была точно уверена в том, что ей необходимо помочь в расследовании смертей этих несчастных людей.

Бессловесно обменявшись красноречивыми взглядами, мужчины приняли решение не продолжать развитие этой темы.

– Я уже запачкался, поэтому мне её нести, а ты страхуй, – уверенно сказал Линннель, показывая на свои штаны в зеленоватых разводах от травы.

Эрно на это лишь кивнул, а вот Мирослава не смогла удержаться от уточнения:

– Нести меня?

Ей утвердительно кивнули.

– Думаю, это лишнее, – заявила она. – Я могу забраться сама, даже без помощи, но если вы подадите мне руку, то это будет гораздо быстрее.

– Для чего мы спустились, по-вашему? – устало вопросил Эрно.

– Убедиться, что это правда я, а не какой-нибудь лесной дух? – шутливо предположила она.

Выражение лица Эрно тут же превратилось в глиняную застывшую маску, а Линнель вздрогнул и попросил:

– Не шутите так, госпожа. Желательно вообще, но в лесу тем более.

Мирослава почему-то смутилась и покорно кивнула. Линнель ей снова улыбнулся и подошёл ближе, встав спиной и присев на корточки.

– Не упрямьтесь и цепляйтесь за мою шею. Я не стану даже вас трогать. Только держитесь крепче.

Она нервно покусала губу. Почему-то не хотелось проявлять упорство в такой мелочи, но это ведь было неприлично… Но всё же, испустив тяжёлый вздох и, стараясь ни о чём не думать, Мирослава зацепилась за мужскую шею, с внутренним смущением понимая, что из-за неё одежда Линнель сильно пострадает.

– Я потом постираю вещи, – пробурчала она.

– Не волнуйтесь. Без вас хватает желающих, – насмешливо произнёс Эрно.

Линнель на его заявление коротко рассмеялся, но спорить не стал. Затем он с поразительной лёгкостью начал забираться наверх, перескакивая с одного корня на другой. Эрно оставался позади, дыша им в спину и зорко наблюдая.

Выбрались в итоге они благополучно и как будто даже без особого труда. Мирослава искренне и несколько раз поблагодарила их, пока они уверенно вели её обратно к людям. Несколько раз чихнув по дороге, она утвердилась в мысли, что может простудиться, даже несмотря на любезно одолженную верхнюю одежду Линнеля.

Мирослава посильнее закуталась в неё и, стараясь внимательнее в этот раз смотреть под ноги, задумалась, что сейчас они шли по другой тропинке. Она не осмелилась окликнуть уверенно шедшего впереди Эрно, чтобы сообщить об этом. Она шла последней и старалась незаметно оттереть засохшую грязь вперемешку с кровью. Небольшие царапины, оставленные острыми сучьями деревьев, пощипывали, но это было терпимо. Куда сильнее Мирославу занимало то, что она не узнает окружающую обстановку.

– А где мы выйдем? – осторожно спросила она.

Линнель, не сбавляя шага, повернул к ней голову, прервав препирательства с Эрно.

– В противоположной стороне от участка. Там неподалёку дом шефа. Лучше лишний раз не привлекать внимание к нашей компании, – со смешком пояснил он.

Мирослава подумала и про себя согласилась. Не следовало ей показываться в таком виде перед всем честным народом.

– Хорошая идея, – согласилась она, чтобы потом замереть на месте и заявить. – Только мне нужно осмотреть тело.

Глава 9. Слабость бывает разная

Её спасители остановились и с молчаливым осуждением обернулись. Мирославу не проняло – за свою жизнь таких взглядов она видела предостаточно, поэтому научилась не тушеваться перед мужчинами с их мнением. Она вообще предпочитала относиться к ним также, как они к ней: со снисхождением и принятием недостатков. Правда, они считали недостатком её пол, она же была более милостива и признавала в них лишь отсутствие человечности и здравого смысла.

– Я знаю, ваш шеф против, но полагаю, что ещё один труп ему тоже не нужен. А я собираюсь до смерти бродить по лесу, пока не наткнусь на поляну с телом жертвы, – спокойно сказала Мирослава, обхватив себя руками, чтобы скрыть дрожь в руках.

Всё-таки у неё было мало практики в том, чтобы кого-то шантажировать, да ещё посреди леса.

Эрно цепким взглядом осмотрел её с ног до головы, поправил съехавшие с носа очки, затем молча пошёл к кустарнику справа от неё. Мирослава радостно хлопнула в ладоши, а затем осторожно и ненавязчиво последовала за ним по пятам, боясь спугнуть.

– Эрно? – недовольно окликнул его Линнель.

Тот повернул к нему голову и с сарказмом поинтересовался:

– У тебя есть желание спорить и что-то ей доказывать? Мне вообще всё равно, что случится с её нервами после встречи с мертвецом. Я просто хочу поскорее покончить с этим и заняться делом.

– Мы с тобой мыслим в похожем ключе, – со всем имеющимся дружелюбием улыбнулась ему Мирослава, на что тот лишь закатил глаза.

Линнель потоптался на месте, с сомнением глядя на них, а затем махнул рукой и смирился.

– Ииро, наверное, уже забрал тело, – пробурчал он.

– Будем верить в лучшее, – отозвалась Мирослава.

Солнце уже соприкоснулось с горизонтом, окрашивая мир в тускло-красные и оранжевые краски. Лучи пробивались сквозь защищающие свою территорию деревья и придавали тёплых оттенков коричневому и зелёному царству в глубине леса. Когда Мирослава ощутила ласковые прикосновения к щекам, то почувствовала себя куда увереннее и спокойнее. Даже воздух становился менее терпким и холодным по мере того, как они выходили из глубины леса. Несмотря на показную браваду, она уже успела изрядно перенервничать, а теперь держалась на одной тонкой нити, соединяющей её сознание с силой духа.

Пробившись через колючие кусты, они оказались на уже знакомой поляне, вокруг которой располагалась берёзовая роща, где, к мужскому неудовольствию, всё ещё находился Ииро с повозкой, который только начал толкать её к тропинке, выводящей из леса. Он оглянулся даже раньше, чем они появились на виду, и с раздражением покачал головой.

– Что вы здесь делаете? И почему в таком виде?

– Её спроси. – Ткнул Эрно в Мирославу, которая стеснительно улыбнулась.

Ииро выглядел уставшим и замученным. Одежда помялась, а ярко-рыжие волосы растрепались, даже веснушки как будто немного потускнели. На самом деле, уставший вид имели как будто все работники участка. Мирославе было их, конечно, жаль, но не настолько, чтобы отступить.

– Я с трудом добыл эту повозку, а потом узнал, что репортёрша пропала от бешеного шефа! Что вообще случилось?

– Репортёрша, вообще-то, здесь и ей не нравится такое обращение, – откликнулась Мирослава, подходя ближе к повозке.

Она почувствовала, как внутри груди поселился холод, когда заметила выглядывающую из-под простыни тонкую, бледную руку. Раньше она уже видела мертвецов, но это всегда были незнакомые мужчины, вид которых, после того как их доставали из воды, ее лишь пугал. Тут же ситуация была иной: перед ней лежала молодая и милая девушка, которую она еще совсем недавно видела живой.

– Госпожа, прошу прощения, но положение, в котором вы оказались… – замялся Ииро. – Шеф злой, а это обычно…

– И что он сделает? – резким тоном оборвала его Мирослава, не на шутку разозлившись. – Убьёт меня?

– Госпожа! – одёрнул её Линнель.

– Что? – раздражённо спросила она. – Мне надоели мужчины, которые думают, что могут мне указывать, поэтому, пожалуйста, замолчите всё и дайте мне осмотреть тело.

Человеческих голосов на поляне больше не было слышно, но это не значит, что воцарилась тишина. Шелестела трава, когда сквозь неё пробегали мыши, покачивались в такт песне ветра ветви деревьев, слышалось шебуршание лесных жителей с деревьев и под деревьями. Жизнь была повсюду, и она не подчинилась призывом к тишине.

Мирослава вернула своё внимание руке, вид которой причинял ей почти физическую боль. В этой руке, как и во всём теле её обладательницы, не было жизни, и Мирославе отчаянно захотелось узнать, кто посмел примерить на себя обязанности Бога и решить, кому жить, а кому умирать.

В глубине души ей было страшно поднять простыню, но она тут же строго себя одёрнула. Эта девушка не виновата в том, что мертва. Мирослава не должна бояться взглянуть на неё только потому, что какой-то мерзавец лишил её жизни.

Она приподняла простыню и, вглядевшись в мягкие черты лица, прошептала:

– Ты очень красивая. Прости, что не познакомилась с тобой раньше. Будь счастлива на том свете.

Потом она изучила её уже почти высохшую одежду и следы удушения на шее.

– Как её зовут? – спросила Мирослава у Ииро.

– Мы ещё не добрались до её документов, – с лёгким смущением ответил он.

Мирославе казалось несправедливым то, что эта девушка так погибла. Ей повезло выжить в ту ночь десятилетней давности, в отличие от девушки с такой похожей на неё судьбой. Меньшее, что она могла сделать – это помочь отыскать её убийцу. Бережно прикрыв ее простыней, она отошла на несколько шагов от повозки.

– Извини, что помешала делать свою работу, – вежливо обратилась она к Ирро, а потом чихнула.

Снова пробормотала извинение и задумалась.

– Да ничего, – хмыкнул он. – Что-то узнали?

– Вообще-то, да, – спокойно отозвалась Мирослава, чем ввергла остальных в шок.

Но вместо того, чтобы ответить на невысказанный вопрос, она повернулась в сторону леса, откуда внутренний голос подсказал ей о надвигающейся знакомой опасности.

Крупная тень отделилась от тонких стволов берёз и спустя мгновение обрела плотность фигуры Вяземского. Он спокойно, не торопясь, шагал в их сторону, но выражение его лица при этом не предвещало ничего хорошего. Он был не похож на человека, который мог заблудиться, но его слегка растрёпанный вид ясно на это намекал. Его кожаный плащ развевался на ветру, словно сам боялся касаться хозяина.

Мирослава волновалась, пока он шёл, безотрывно смотря на неё, но не сдвинулась с места. Неподалёку громко и чётко несколько раз ухнул филин, сидящий на одном из деревьев, заставив Мстислава затормозить.

Он остановился от неё в нескольких шагах, всё ещё не отрывая взора, и глубоко вздохнул. Мирослава затаила дыхание в ожидании.

– Ирро, у тебя есть задание, – наконец, холодно произнёс он.

– Да, шеф, – согласился тот и осторожно покатил повозку из леса.

Мирослава продолжала смотреть Вяземскому в глаза, чувствуя, как её потряхивает то ли от страха, то ли от простуды. Она всё ждала, когда он начнёт отчитывать её, но дождалась совсем другого.

– Ты не пострадала? – спросил он, всё так же придерживаясь некогда неосторожно предложенного ею неформального стиля общения; затем он пристально осмотрел её фигуру и помрачнел ещё сильнее, возвращая недовольный взгляд к лицу. – Марта за одни царапины меня огреет чем-нибудь тяжёлым, а за что-то более серьёзное точно убьёт.

– Я в порядке, спасибо, – прохладно отозвалась она.

– Не особо, судя по лихорадочному виду, – проницательно заметил он.

И Мирослава вдруг поняла, как устала от всего: от долгой поездки, недосыпа, переживаний и последних событий. Она снова обняла себя за плечи и прикрыла глаза сдаваясь. Она действительно чувствовала себя неважно.

– Если вы не против, то я бы, правда, хотела отдохнуть, – тихо призналась она.

Мстислав внезапно оказался рядом, испугав её своими стремительными движениями, а затем легко поднял её на руки, но не стал крепко прижимать к себе. Мирослава успела только вскрикнуть.

– Я вас запачкаю, – пробормотала она, попытавшись слезть.

– Мы же решили быть друзьями, помнишь? – Прижал он её чуть крепче к своему горячему и твёрдому телу, вынудив её сначала вздрогнуть, а затем прекратить сопротивляться. Тогда он снова отстранил её от своей груди. – А друзья выручают друг друга и общаются по-простому.

– Мне будет с вами трудно дружить. Я терпеть не могу таких упрямых людей, считающих себя всегда правыми, – нервно хмыкнула Мирослава, вызвав глухие смешки Линнеля и Эрно, о которых она успела ненароком забыть.

– Вы ещё здесь? – сурово обратился к ним Мстислав. – Не думайте, что я забуду о том, что вы нарушили приказ.

– Не ругайте их, – попросила она, устало прикрывая глаза. – Это я их заставила привести меня сюда. Не зря, кстати. Я узнала, что жертву сначала задушили, а только потом положили в воду.

– Как ты это поняла? – поразился он.

– В столице нередко пытаются избавиться от трупа, сбросив в каналы. Однажды я увидела, как сбрасывают тело мужчины в воду, а когда обратилась за помощью и его достали, то рана выглядела точь-в-точь как рана девушки. Если бы она сначала побывала в воде, а только потом её убили, то следы были бы более свежие, а шея не такая опухшая и синяя. Мне кажется, что труп пролежал в воде некоторое время, прежде чем его достали. – Мирослава снова чихнула несколько раз, прерываясь и теряя нить рассуждений. – А теперь я хотела бы немного отдохнуть.

– Я позабочусь об этом, – странным голосом пообещал Мстислав и аккуратно понёс её из леса.

Удивляя этим саму себя, Мирослава пару раз задремала, а вскоре вообще забылась сладким снов.

Разбудила её Марта, ласковым голосом велевшая раздеться и ополоснуться в тазике. Мирослава еле, как смогла открыть глаза, чувствуя себя ещё хуже, чем до сна, но послушно, несмотря на слабость во всём теле, выполнила все просьбы Марты, которая помогала ей на протяжении умывания и переодевания. Потом она подтолкнула одеяло, что в жизни Мирославы было впервые, и мягким голосом попросила:

– А теперь отдыхай и поправляйся.

Мирослава, у которой во рту было сухо, а в груди чересчур горячо, счастливо улыбнулась ей и вновь заснула.

* * *

Мстислав сидел на кухне, размышляя над заключениями Мирославы. По пути домой Линнель успел рассказать ему про приют, и он подумал, что ошибся в оценке репортёрши. Она его снова удивила, но на этот раз куда сильнее.

У него было слишком мало опыта в расследованиях, если не считать драку пьянчуг, окончившуюся смертью.

Ещё недавно у него была версия, заключающаяся в том, что хозяин леса и хозяин озера вновь что-то не поделили, и кто-то из них избрал такой способ, чтобы досадить другому. Но после встречи с хозяином леса Вяземский убедился, что тот был не в курсе событий. Он мог, конечно, лукавить, но какой ему от этого прок? Обычно он никогда не скрывал свершённого, считая, что действует согласно планам высших сил.

Возможно ли такое, что убитые чем-то оскорбили хозяина озера, и он пытался проучить их таким жестоким способом? Но кто-то перед этим должен был их привести, а это означало бы, что хозяин озера в сговоре с кем-то из людей. Но тот не любил их, не только приезжих, а вообще всех. Мешал рыбакам, когда был не в настроении, мог недобро пошутить, утащив кого-то на дно и не сразу вернув. Утопленников он не любил, считал, что они портят его озеро своим присутствием, но припугнуть всякого был горазд.

В селе по этой причине даже самоубийцы не топились в озере, оттого Мстислав и не знал, как выглядят утопленники с раной. Сглупил, даже не подумал о странностях. Но чем же могли не угодить хозяину озера так приезжие, что он не только позволил их мёртвым телам побывать у себя в озере, но ещё и ввязался в сговор с обычным человеком? И если он желал их утопить, то для чего потом вытаскивал?

Ничего не сходилось, но благодаря репортёрше в событиях появился новый смысл. И если откинуть теорию, что в этом замешан хозяин озера – то кто-то убивал приезжих, зачем-то окунал их в воду, а потом вытаскивал на свет, чтобы их обнаружили. Звучало, как глупость несусветная.

Мстислав мог бы, конечно, отринуть слова репортёрши, но они звучали больно правдоподобно, несмотря на странную последовательность.

Возникало ощущение, что действовали вообще двое разных людей: один убивал, затем топил, а другой пытался раскрыть правду. Но почему второй не обратился напрямую к общине или Мстиславу? Сообщники, у которых разные цели? Вряд ли.

Всё это дело казалось Мстиславу чепухой, а все версии были сшиты белыми нитками. Он уже не говорил о подозреваемых – одни были с мотивами и с алиби, другая без мотивов, но и без алиби.

Им бы здесь не помешал опытный сыщик, но как бы Вяземскому не хотелось помочь семьям убитых узнать правду, а селу избавиться от чудовища, он не мог пойти на такое – община с самого начала не одобрила присутствие чужого охотника. Даже градоначальник это понимал и потому устроил компромисс – призвал к ним на помощь человека, который смог бы проследить за ходом расследования, но при этом был бы не особо опасен для леса и их секретов. Сыщик бы точно сумел заметить странности, которыми обладали Мстислав и его парни. Теперь ему казалось, что и репортёрша способна, но выгнать её после произошедшего он теперь вряд ли сможет.

Мстислав с силой потёр виски, пытаясь тем самым немного прочистить голову. Он плохо спал в последнее время, как и его ребята, потому что, то вынюхивал в лесу чужое присутствие, то бродил по всем закоулкам села, пытаясь найти какие-нибудь странности, то побывал ещё в самом начале на кладбище, которое вообще никак не связано, на первый взгляд, с их делом, и на которое ему всё ещё необходимо было попасть снова, то выслушивал жалобы и недовольство общины, которая спит и видит, как выгонит всех туристов, которые приносят столько проблем, чтобы сохранить нетронутость их села.

Пошла вторая неделя расследования, он заставил патрулировать своих ребят лес, каждый день торчал в участке, рассматривая материалы дела, но результата до сих пор нет. Что он делает не так?

Мстислав глубоко вздохнул, признаваясь сам себе, что, наверное, многое. Для начала он давно не был в лесу, и это плохо отражалось на его нервах. Даже репортёршу испугал – на поляне он точно почуял страх. Это был совсем незнакомый аромат – горький, словно сок рябины, от которого вяжет рот, а это означало, что до этого она его не боялась. Для него это было поразительно. Пожалуй, его это удивляло даже больше, чем-то, что запах папирос ему стал неожиданно казаться приятным.

Но он отбросил эту мысль, подумав с сожалением о том, что если бы не оклик хозяина леса, то он мог бы наговорить ей страшные глупости. Получается, теперь Мстислав был ему обязан. Но это всё потом.

Вместо этого следовало уже давно поговорить с хозяином озера, но из-за последних событий он откладывал это дело до последнего. Вяземский считал, что толку от их беседы всё равно не будет – тот вряд ли будет столь же общителен, как хозяин леса, и до сих пор не изменил своего мнения, но попробовать всё равно стоило. Ему вспомнились слова хозяина леса о том, что он чересчур самонадеян, и, сжав зубы, Мстислав признал его правоту. Следом перед глазами возникло лицо вещуньи, когда она пришла в участок и сказала, как хорошо ему удалось перевоспитать своих парней.

Он понимал, что они делали успехи, а вот у него самого они были? Вяземский вдруг понял, что всё это время считал, будто способен справиться сам, без посторонней помощи, и даже ни разу не просил совета ни у начальника, ни у колдуна, даже к священнику не ходил. Время шло, дело не двигалось с мёртвой точки, а он, как упёртый баран, продолжал думать, что всё под контролем. Стоило начать действовать иначе.

Его размышления прервали шаги Марты, и он тут же напрягся, приготовившись к жёсткому выговору, но вместо этого она прошла мимо него в свою комнату, ничего не сказав.

– Марта?

Скрипнули железные пружины её кровати. Она ничего не ответила, лишь шмыгнула носом, и Мстислав в ужасе застыл. Больше всего на свете он не любил, когда она плакала. Женские слёзы, особенно неожиданные, вызывали в нём беспомощность, потому что от него не зависело, когда они закончатся. Благо, что Марта плакала всего пару раз на его памяти, но когда это происходило, он совсем не знал, что делать.

– Я не пойду в участок, останусь здесь, – неловко, но довольно громко произнёс он, отводя взгляд к окну, где сквозь стёкла несмело пробивались последние закатные лучи, окрашивая кухню в красноватые оттенки. Мстиславу они напомнили кровь, и он представил, как репортёрша наблюдает за тем, как из воды достают трупы – один за другим, кого-то в крови, кого-то нет – и внутренне содрогнулся. Это было неправильно! Как и тогда. – Не хочу оставлять её одну.

Кровать вновь издала рычание, но на этот раз давая понять, что Марта поднялась. Она показалась в проходе между комнатой и кухней: непривычная без своего всегда белоснежного передника, с распущенными волосами и недобро сверкающими, покрасневшими глазами.

– Её зовут Мирослава, – рявкнула она. – У женщин есть имена. Не только у меня и твоей матери. Научись быть более внимательным!

– Я знаю, как её зовут, – возразил он. – Но имена…

– Мирослава сама тебе его назвала, а значит, ничего не имела не против! – перебила она его.

– Она назвала его тебе, а не мне, – почему-то вновь не согласился он, но почти мягко. – Да и у них в столице нет таких поверий.

– Тем более! Даже если она не назвала тебе его, ты-то почему-то общаешься с ней по-простому – я слышала, что ты ей бормотал, когда принёс сюда! Да и сам назвался при встрече по имени.

– Ты тоже.

– Мстислав, не веди себя так, – суровым тоном попросила она.

Он глубоко вздохнул сдаваясь.

– Когда я представился по-простому, то это было скорее от удивления, а потом она уже сама предложила, и я не стал спорить, но…

– Но упёртость и самодурство не лечится, – почти миролюбиво продолжила за него Марта, и Мстиславу ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть. – Эта девочка не зря сюда прибыла, мой дорогой, и ты это в глубине души знаешь, но боишься признать. Так же, как не хочешь признавать, что Мирослава – это не твоя мать.

Вяземский прикрыл глаза, заранее зная, к чему приведет этот разговор и не желая в этом участвовать.