Текст книги "Зов чёрного лебедя (СИ)"

Автор книги: Мария Устюженко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– И всё же я бы хотела с ней поговорить, – с нажимом проговорила Мирослава.

Сан перевёл взгляд на Вяземского, тот кивнул, и ему ничего не оставалось, кроме как кликнуть жену:

– Хозяйка, тут тебя спрашивают!

– Чего? – выкрикнула она в ответ.

– Тебя, говорю, спрашивают! – ещё громче заорал Сан.

Послышались шаги, и из кухни вышла дородная супруга Сана в заляпанном переднике и с двумя толстыми косами, которую здесь называли не иначе, как «хозяйка». Местные не называли кому попало своих имён. Только Мстислав, который из-за того, что проговорился сам, сдал и своих парней.

– Здравствуйте! – вежливо поздоровалась Мирослава, когда недовольный взгляд женщины упал на неё. – Я репортёр Вишневская из столицы, расследую вместе с Мстиславом убийства, и у меня есть к вам несколько вопросов.

– Ко мне? – не на шутку удивилась хозяйка, подходя ближе.

Она перевела взгляд на стойку с пятнами, вытащила из своего передника тряпку, сначала вытерла её, а затем неодобрительно сказала в сторону мужа:

– Твоя стойка – лицо нашей гостиницы! Она не должна быть грязной!

– Извините, – вновь обратила на себя внимание Мирослава. – Это важно.

– Давай свои вопросы, – устало произнесла женщина. – Но я даже почти не видела туристов, почитай, днями и ночами на кухне провожу.

– А это и неважно! – заверила Мирослава. – Я хотела узнать, была ли у кого-то возможность подсыпать что-то в еду или напиток убитым?

Хозяйка смерила её строгим взглядом и твёрдо ответила:

– Нет.

– Может, у кого-то из работников? – не сдавалась она.

– Нет, – повторила хозяйка и повернулась к Вяземскому. – Милок, что это за девица и почему она сомневается в моей стряпне?

– Она ни в чём не сомневается, просто делает свою работу, – улыбнулся Мстислав.

– Мне свою тоже пора делать, – красноречиво намекнула она, поглядывая в сторону кухни.

– Конечно. Спасибо, что ответили на мои вопросы, – произнесла Мирослава со слабой улыбкой.

Хозяйка на это только кивнула и удалилась.

– Мы тоже пойдём на второй этаж, осмотримся, – произнёс Вяземский. – Спасибо ещё раз за помощь.

Сан лишь добродушно махнул рукой.

Уже на втором этаже Мирослава заметила:

– Она не отвечала мне, потому что я женщина и чужачка.

– Да, – спокойно согласился с её выводами Мстислав.

– Это нечестно! Марта со мной охотно общается.

– Марта – это совсем другое дело. Большинство взрослых женщин здесь ещё не привыкли к тому, что городские молоденькие девушки работают.

– Женщины, – презрительно фыркнула Мирослава, вызвав весёлый смех Вяземского.

– А ты думаешь, что туристам что-то подсыпали? – полюбопытствовал он, подходя к одной из резной двери.

– Мало, что ли, в сёлах умельцев, которые способны изобрести какие-то волшебные настои? – с легкомысленной убеждённостью отозвалась она.

Вяземский прокрутил в замке ключ, данный Саном, но не вошёл, лишь взялся за ручку двери. Вместо этого он глубоко вздохнул, успокаивая себя.

– Ты считаешь, что если у нас есть вещунья и колдун, то мы здесь варим какие-то зелья и колдуем на каждом шагу? – с пугающе тяжёлыми нотками в голосе вопросил он.

Мирослава спросила в ответ, прожигая взглядом его спину:

– А ты скажешь, нет?

– Пусть мы не такие добропорядочные христиане, как другие: по воскресеньям не всегда ходим в церковь, не стоим смирно во время пришествия, всё больше поём и веселимся, не очищаемся как положено, но мы всё равно верим, – медленно и чётко выговорил он, а потом повернул к ней голову и с нажимом подчеркнул. – Нам чужда всякая магия!

– Но язычество вам не чуждо, – протянула Мирослава.

– Не чуждо, – подтвердил Мстислав. – Элементы языческой культуры мы по сей день используем, даже помним старых богов, как Джумала – бога погоды, но это не означает, что мы варим здесь всякую гадость и опаиваем людей.

– Вот только не надо, – закатила она глаза, упрямо выпятив нижнюю губу. – Я знаю, что у вас здесь творятся всякие таинства, вы верите в хозяина леса и озера!

– Это не одно и то же, – отрезал Вяземский, а потом прикрыл глаза, поняв, что сморозил лишнее.

– Ага! – торжественно воскликнула Мирослава. – Я так и знала!

Он несколько раз глубоко вздохнул, при этом мысленно ругая себя, и уже спокойнее повторил:

– У нас не варят никаких зелий, мы не изготавливаем волшебные порошки, и мы не верим в магию.

– Но что-то здесь всё же происходит, – уверенно парировала Мирослава и, протиснувшись, зашла в комнату первая.

Глава 14. Вяземский делает выбор

Вяземскому ничего не оставалось, кроме как последовать за ней и сверлить мрачным взглядом уже её спину. Она снова лезла не в своё дело! Его это выводило из себя. Почему она не могла хотя бы притвориться не такой любопытной?

– Не будем больше отвлекаться, – деловито сказала Мирослава, оглядывая комнату.

Мстислав усмехнулся, оценив иронию её предложения, но говорить по этому поводу ничего не стал, лишь сказал:

– Вещи убитых в коробке.

– Все здесь? – растерялась она. – Я думала, что комнаты убитых простаивают до тех пор, пока вы не найдёте убийцу.

– Какой в этом смысл? – резонно поинтересовался Вяземский, оставшийся стоять возле входа со сложёнными руками на груди. – Гостиницу закрыть мы не можем, пока есть в ней надобность, соответственно, и комнаты не могут просто так простаивать. Я просил градоначальника ограничить приезд туристов, но пока они приезжают, селить их куда-то надо. Мы перетащили сюда все их вещи и оставили закрытой эту комнату, потому что она принадлежала другу одного из членов комиссии. По его просьбе я и занимаюсь этим делом.

Мирослава молча кивнула, давая понять, что всё поняла. Она тщательно осмотрела все вещи убитых, но во второй раз за день ей не повезло найти что-то сто́ящее. Все вещи соответствовали описи в документах, и ничем не выделялись. Вяземский подозревал, что больше пользы будет даже от разговора с хозяином гостиницы, чем от вещей, которые его ребята изучили и обнюхали со всех сторон, поэтому даже и не думал расстраиваться в отличие от Мирославы.

Кое-что в её сделанных выводах ему не давало покоя, и он думал именно об этом, пока она со всей тщательностью изучала улики. В итоге, Мстислав решил при удобной возможности кое-что проверить.

Когда они вышли из гостиницы, то Мирослава была молчалива и грустна. Чувствуя непонятную вину и ответственность, Мстислав спокойно произнёс:

– Я в этом деле уже не первую неделю и почти ни к чему не пришёл, как бы тяжело мне не было в этом признаваться, в то время как ты за два дня сумела здорово помочь. Не расстраивайся из-за того, что каждая твоя ниточка не оказывается важной. Если бы всё было так просто, то мы бы уже давно раскрыли это дело.

– Ты прав, – помолчав, признала она, слабо улыбнувшись. – Слабость от простуды делает меня такой чувствительной.

– Хочешь отдохнуть? – осведомился он для приличия.

– Скажешь тоже! – фыркнула она, вызвав улыбку Вяземского. – Мы вышли на след, надо по нему двигаться!

– Сейчас мы будем двигаться в сложном направлении, но после того как я решил взять тебя в это дело всерьёз, по-другому поступить не могу, – с искренним сожалением проговорил он, переставая улыбаться.

Мирослава обеспокоенно нахмурилась.

– Что это значит?

– Пора познакомиться тебе с членами общины.

* * *

После этой зловещей фразы Мирослава непроизвольно вздрогнула, испугавшись перспективы предстать перед консервативными мужчинами. Этим её, конечно, было не удивить, но никогда ещё она не собиралась идти специально на встречу к тем, кто будет поливать её грязью.

– Захватим Линнеля? – неожиданно для самой себя мрачно попросила она. – Мне нужна будет моральная поддержка.

Вяземский удивлённо покосился на неё, но подтвердил:

– Погода хорошая, и вдобавок тебе полезно бывать на свежем воздухе, поэтому нелишним было бы прогуляться. И я всё равно планировал заглянуть в участок или в общежитие, чтобы взять их всех с собой.

Весь путь до участка они преодолели в молчании. Мирослава достала папиросы, перед этим почистив мундштук, который в доме Мстислава не успела привести в порядок.

Она шла, продолжая ловить на себе неоднозначные взгляды жителей села и, не сдержавшись, заговорила первая:

– Не хочу показаться трусихой, но я не в восторге от твоего предложения.

– Понимаю, но таковы правила, – вздохнул Вяземский, а затем внезапно изменил направление, когда участок уже появился в пределах видимости. – Ребята сегодня ещё не были в участке, поэтому мы пойдём до общежития.

– Ты же вроде бы глава общины. Разве всё не делается так, как хочется тебе?

– Это так не работает, – спокойно возразил он.

– Почему они живут в общежитии? Разве у вас не принято жить семьями? И как ты понял, что их ещё не было в участке? – полюбопытствовала Мирослава следом, но натолкнулось на невозмутимое молчание. – Почему ты ни на что не можешь ответить нормально? Мы же теперь почти коллеги!

Вяземский шёл рядом, поднимая клубы пыли, до того сильно он чеканил шаг. Мирослава понимала, что ему не нравятся её вопросы, оттого он был так недоволен, но ничего не могла поделать с интересом, который нарастал по мере её нахождения в этом селе. Она помнила, что главной её задачей было поговорить с вещуньей, но так как они напали на след убийцы или были близки к этому, она сочла разумными отложить это на завтра. У неё в запасе ещё точно было пару дней. По крайней мере, она на это очень надеялась.

– Потому что это вопросы, которые не относятся к делу, – отозвался Мстислав почти спокойно.

– Значит, наши личные разговоры о семьях к делу относятся? – саркастично припомнила она.

– Вы ведёте уже разговоры о семье?! – послышался возмущённый мужской выкрик. – Как ты могла меня так предать?

Мирослава удивлённо оглянулась на эмоционального мужчину, а, заметив Ииро, тут же успокоилась и даже улыбнулась. Было в нём что-то, что вызывало бесконтрольную улыбку, несмотря на его неумение держать себя в рамках дозволенного. Она потушила папиросу и засунула всё обратно во внутренний карман.

Ииро и остальные выходили из довольно старого, уже неровно стоя́щего двухэтажного дома, который был поделён на двух хозяин. Пристройка по бокам, которая служила когда-то домом для животных, не была обжита уже давно, оттого там даже редкие окна были без стёкол.

Ииро, Эрно и Раймо были одеты почти как вчера: в простые штаны, свободные рубашки с тесёмками, подвязанные неширокими поясами, сверху на них были кожаные накидки, как у Вяземского, только до пояса. Линнель вновь выделялся своей более лёгкой накидкой, похожей на обычный китель. У всех на шеях болтались уже знакомые тотемы. Мирослава снова задалась вопросом, как им нежарко. Она сама была не особо чувствительна к жаре в отличие от холода, но ей казалось, что эта её личная странность.

– Я не помню, когда госпожа Вишневская позволила тебе обращаться к ней столь неформально.

– Шеф, это ведь не такая уж и проблема, – заиграл бровями Ииро, а затем, чуть ли не мурлыкая, обратился к улыбающейся Мирославе. – Пусть мы и знакомы совсем недавно, но я уже чувствую, что между нами есть какая-то связь. В её угоду, я думаю, что нам пора отбросить весь этот ненужный официоз и перейти на «ты». Ты согласна?

– Нет, – не переставая улыбаться, произнесла она, а затем с искренним любопытством спросила. – А ты флирту учился по женским романам? Я не прям поклонница, но кое-что могла бы тебе порекомендовать – может, после них девушке не захочется влепить тебе пощёчину.

Он неожиданно покраснел, да так, что даже кончики ушей запылали, словно маленькие огоньки. Мирослава поняла, что угадала.

Все вокруг засмеялись, а Раймо добродушно хлопнул криво ухмыляющегося Ииро по спине и провозгласил:

– Было бы нелишним! Спасибо, госпожа Вишневская. Вы бы оказали услугу и нам, и девушкам, страдающим от его внимания.

Мирослава преувеличенно серьёзно кивнула.

– Постараюсь потом выслать по почте экземпляры в благодарность за оказанную вами гостеприимность.

– Но мы её не оказывали, – возразил Эрно.

– Вот именно, – широко и лучезарно улыбнулась Мирослава, взглянув на Вяземского.

Тот неожиданно её поддержал:

– И за это вы у меня все прочтёте эти романы от корки до корки, а затем перескажете. Чтобы в будущем не вели себя, словно звери при виде девушки.

Вновь послышались смешки вперемешку с недовольными стенаниями. Пока они шли до места встречи с членами общины, разговор никак не мог утихнуть, и их компания привлекала всеобщее внимание. Мирослава никак не могла привыкнуть к таким пристальным взглядам, так как бо́льшую часть жизни провела не на виду, а спрятавшись в тени. Хоть сейчас она и понимала, что на неё смотрят не из-за того, кто она такая, а из-за идущих рядом мужчин, кожа всё равно покрывалась мурашками и начинала чесаться.

– Сейчас мы идём в дом к старшему члену общины. Когда собрания не запланированы, а решить вопрос необходимо сейчас же, то все идут за советом к нему, так как он один из самых старых людей в селе. Я сейчас буду не в качестве главы, а просящего, поэтому в равном с тобой положении.

Мирослава саркастично хмыкнула, пытаясь скрыть накрывшее её волной облегчение. Ей не придётся присутствовать на настоящем собрании в качестве экспоната – какое утешение!

– Что-то я сомневаюсь. – И она всё же не удержалась от вопроса. – Как мне лучше себя вести?

– Как бы ты себя ни вела, вряд ли старик будет в восторге от твоей кандидатуры, – вставил Эрно.

– Веди себя уважительно, но не слишком. Не теряй достоинства, потому что он своего точно не потеряет, – проигнорировав замечание Эрно, отозвался Вяземский, останавливаясь возле огромного дома, разрисованного, как и остальные поблизости, яркими символами. – Мы пришли.

В отличие от дома самого Мстислава, это жилище, как и другие, отличались длинными пристройками по бокам, которые были заполнены многочисленными животными. Мирослава не привыкла к стольким разнообразным звукам и запахом. Да и её удивляло, что одна семья имела такое большое хозяйство и прилегающую к ней территорию. Рядом с домом росла ольха и дубы, которые явно на своем веку видели самых старых представителей этой семьи совсем маленькими. Мирослава с трудом могла понять, как удаётся людям, состоящим из разных поколений, уживаться под одной крышей. Но её мнение на этот счёт вряд ли многого стоило, ведь этого опыта у неё не было, как и опыта семейных отношений в принципе, поэтому назвать её специалистом было нельзя, ведь невозможно хорошо разбираться в том, чего сам никогда не имел.

Их впустил молодой мужчина со светлой бородой и ясными глазами, который сразу после их приветствия, поклонился Вяземскому. Мирославу больше впечатлил топор в его руке, на который она уставилась. Кроме неё, никто не выпучил глаза, но мужчине всё же пришлось дать объяснения:

– Колю дрова. – И без перехода продолжил, глядя на Мирославу. – А ты зачем пришла?

– Нам нужно встретиться с твоим дедом. – Вместо неё ответил Мстислав. – Срочно.

Мужчина пожал плечами.

– Дед на печке. Там ещё мать на кухне, поэтому можете идти, она вас встретит.

– Спасибо.

Внутри было гораздо больше вещей, чем могла ожидать Мирослава: полосатые полотенца, тонкие ковры ручной работы, иконы, деревянные большие ложки, даже картины, на которых были изображены лесные животные и озеро. Присмотревшись, можно было даже отличить среди водной глади чешуйчатые спинки.

При входе в нос сразу проник запах дрожжей и рыбы. Это было странное сочетание, которое Мирослава не могла оценить и поморщилась.

Навстречу им из кухни вышла худая женщина в переднике и косынке, которая вытирала руки полотенцем, но выронила его тут же, как увидела гостей, забивших под завязку свободное пространство возле входной двери. Помимо стоящих незваных гостей, там висели ещё неубранные кожухи из шкур с вышитыми геометрическими символами, которым Мирослава с удовольствием уделила внимание.

– Глава? – удивлённо воскликнула она, затем быстро поклонилась и впилась взглядом в безучастную к ситуации Мирославу, при этом, очевидно, обращаясь не к ней. – Что вас привело?

– Хозяйка, прости за то, что потревожили твой дом, но нам бы с дедом поговорить.

Хозяйка хоть и удивилась, но спорить не стала.

– Заходите, коль пришли, – протянула она, не отрывая любопытных глаз от Мирославы, а затем закричала. – Дед, к тебе глава!

Затем уже обратилась к ним:

– Проходите на кухню, дед на печи отдыхает, а я пока сбе́гаю во двор и посмотрю скотину.

Когда женщина проходила мимо, Мирославе очень хотелось слиться со стеной. Недоброе женское внимание было самым страшным злом – уж она-то знала, что от женских глаз почти невозможно ничего утаить!

Дед действительно обитал на печи и действительно был очень старым. Мирослава, пожалуй, видела самого пожилого человека в своей жизни. Но при этом его длинная, запутанная борода, седые густые брови, маленькие тёмные глаза производили сильное впечатление – возникало ощущение, что этот человек видит и знает больше тебя.

– Наконец-то, – прохрипел старик, когда сел на печи, спустив ноги в шерстяных, даже на вид колючих, носках. – Ты догадался явиться.

Вяземский вместе с остальными тут же поклонились, и Мирослава поспешила повторить это приветствие.

– Что привело тебя на нашу землю, девочка?

Мирослава понимала, что обращаются к ней, но почувствовала необъяснимое внутреннее оцепенение и не сразу решила, что ответить. Медленно разгибаясь, она перебирала варианты: правдивые, лживые. Ей казалось, что этот старик видит её насквозь и не оценит явного лукавства.

– Меня привело дело, – в конце концов, ответила она, встретившись с его подслеповатым прищуром.

– Этак ты деловая, – неодобрительно крякнул он. – Без подсказок вижу.

– Тогда что? – уточнила Мирослава, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Старик растянул сухие губы в подобие улыбки и посмотрел на Мстислава.

– Ишь какая прыткая.

– Не без этого, – подтвердил Вяземский. – Если вы не против, Борис Игнатович, то я бы хотел разобраться с этим быстро.

– Молодёжь! Все-то вам быстрее и быстрее надо, – ворчливо посетовал он.

– Так, дела же, – улыбнулся Вяземский.

– Дела – это хорошо, – погладил старик свою бороду. – Но мужские и бабские дела не должны быть общими. Особенно сейчас.

– Не будьте так категоричны, – встрял неожиданно Эрно. – Иногда от этого союза может возникнуть польза.

– Зачем ты притащил своих зверят ко мне? – закатил глаза старик.

– Ради поддержки, – пояснил Вяземским невинным тоном, а затем подчеркнул. – Я хочу, чтобы вы одобрили участие госпожи Вишневской в нашем расследовании. Я не хочу проблем с общиной.

Старик начал разминать худые плечи, похрустел позвонками, а затем неохотно и со стоном выпрямился. Он взглянул на Мстислава уже с издевательским прищуром.

– Ещё как хочешь, глава, иначе не притащил бы сюда эту девицу, – заговорил он уже более твёрдым голосом, который приобрёл властную силу. – Ты поступаешь необдуманно, как и твой отец когда-то. Ей здесь не место. Я не одобрю твою затею, даже не надейся.

Повисла тишина, от которой у Мирославы зазвенело в ушах. Она изучающе глядела на старика, который стал напоминать лешего из детских сказок и вести себя соответствующе. Ей захотелось сбежать не только из этого дома, но и вообще из села и спрятаться где-нибудь в лесу от взглядов, в которых сквозило явное неодобрение ею – им не нравилась её одежда, причёска, поведение. Да что там взгляды – даже дыхание хозяйки этого дома, старика, молодого мужчины были словно укоряющими! А она всего лишь хотела помочь. По глупости или наивности, познакомившись с Мартой, Мстиславом и его ребятами, ей стало казаться, что люди здесь совсем другие – лучше, чем жёлчные и равнодушные жители столицы, добрее, чем злые и суровые работницы приюта, но сейчас – после посещения гостиницы, этого дома, ей стало ясно, что сельчане тоже полны своих недостатков. Как им вообще удавалось жить с предубеждениями и узостью взглядов в таком светлом, тёплом и красивом месте? Мирославе казалось, что в этом селе пахнет свободой, но она вновь всё выдумала. Также как когда пришла на работу в редакцию с надеждами разобраться в её «недуге», стать достойным членом общества, завести друзей. Почему-то вместо этого она всегда была сбоку. Вроде и на виду, но ей ни разу не удавалось стать одной из остальных. В столице у неё почти получилось с этим смириться, она научилась использовать это, чтобы слышать и видеть больше остальных. Но когда приехала сюда, в глубине души стала надеяться на что-то большее, и снова обманулась. Она и здесь чужая.

Мирослава застыла окаменевшей статуей в ожидании, когда минуты её пребывания здесь истекут. Она надеялась, что вещунья после её показательного изгнания, будет не против с ней поговорить, иначе она прибыла сюда совсем зазря.

– Хорошо, – кивнул Мстислав спокойно после продолжительной паузы.

Он обернулся к парням и Мирославе, которые все так же стояли рядом и сказал:

– Нам пора. Не будем тратить время Бориса Игнатовича, у нас самих его в обрез.

Раймо нахмурился и попытался возразить:

– А как же…

– Нам пора, – повторил Вяземский, затем поклонился опешившему старику и пошёл к выходу.

Мирослава, с задрожавшим в грудной клетке сердцем, взглянула на удивлённо замерших ребят и, недолго думая, переполненная несмелой надеждой, двинулась следом за Вяземским. Не успели они и подойти к порогу кухни, как их остановил недовольный окрик старика:

– Мстислав, одумайся!

Вяземский развернулся к нему с вежливым выражением лица. Мирослава стремительно подошла к Мстиславу, чтобы встать рядом.

– Я как раз этим и занимаюсь, – ответил он, – Я пришёл сюда, чтобы сделать всё правильно, но это не означает, что я буду вас слушать. Община может хоть лопнуть от злости, но моя первостепенная цель сейчас – это отыскать убийцу. И я очень надеюсь, что следы не приведут меня сюда.

Старик гневно ахнул. Его руки затряслись от злости и волнения, он воскликнул:

– Я старый человек! Как тебе только пришло в голову!

– В этом доме есть не только старики, – негромко заметил Мстислав. – Мои глаза были закрыты, но сейчас я их открыл и собираюсь внимательно за всеми наблюдать.

– Ты угрожаешь мне? Общине? – со свистом втянул воздух старик.

– Нет. Я просто хочу, чтобы вы поняли серьёзность моих намерений. Если я узна́ю, что кто-то из нас замешен, то не закрою глаза, а буду действовать, как велит закон.

Старик качнулся вперёд, и Мирослава сделала интуитивный шаг к нему, испугавшись, что он свалится.

– Мы живём по другим законом, Мстислав. По тем, что одобряет община. Не забывайся, – сказал он, глядя на невозмутимого Вяземского почти бешено.

– Я и есть закон в общине, – улыбнулся он в ответ, а затем махнул рукой парням, и те двинулись к выходу.

Когда они все прошли мимо него, то он снова поднял глаза на злющего старика и произнёс:

– Не сто́ит забывать, что во главе не вы и не те, кто предпочитает старое время. Я с уважением относился к вашему мнению много лет, но впредь, если наши взгляды не совпадут, я буду действовать так, как велит мне сердце.

Борис Игнатьевич собрал остатки своего достоинства и уже более спокойно, но всё ещё с нажимом произнёс:

– Твоего отца и мать этот путь отправил на тот свет.

– Если я окажусь там вместе с ними, то тем более не пожалею о своих решениях.