Текст книги "Увидеть лицо (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 39 страниц)

– Ты владелец автомастерской?

– Ну да.

– И каково это – быть владельцем автомастерской?

– Да нормально. К тому же, я все равно вместе с парнями в гараже работаю на равных… конечно, не до изнеможения – захотел – поработал, захотел – пошел пиво пить с ребятами.

– А как ты стал владельцем автомастерской?

– Ну, как… – Олег вдруг мучительно задумался, потом лицо его стало растерянным. Марина обхватила себя руками и задрожала.

– Твою мать! – громко сказал Петр и пнул ножку бильярдного стола.

– Ты проснулся в автобусе владельцем мастерской? Просто проснулся с твердой уверенностью в том, что у тебя есть мастерская, да? Главное, что она есть, – неважно откуда она взялась. Ты хотел, чтобы она у тебя была, но никогда не задумывался, какими способами ее заполучить?

Олег тускло посмотрел на нее, потом опустился на стул и обхватил голову руками, и отчего-то сразу стало казаться, что в комнате слегка потемнело.

– Что происходит? – полуистерично-полуиспуганно спросила Кристина, упираясь в сиденье дивана сжатыми кулаками. – Вы что, хотите сказать, что я на самом деле не певица?! Хотите сказать, я на самом деле никто?! Хотите сказать, что я…

Она прикусила губу, вспомнив отразившееся в зеркале пустое кресло. Виталий встал и сунул руки в карманы.

– Что касается меня, то иногда мне вспоминаются какие-то странные вещи, но это так обрывочно, что я ничего не могу понять. Я слышу крики, взрывы, стрельбу… Иногда мне кажется, что я кого-то убил – давно – и это было правильно… – он покачал головой, потом вытащил из кармана правую руку и посмотрел на нее. – Иногда мне кажется, что моя рука… что с ней что-то не так, что-то неправильно, но я не могу понять, что… Все время тянет проверять ее и убедиться, что с ней все в порядке. И еще… – Виталий скрипнул зубами, – иногда мне кажется, что что-то не так с Дашкой… с моей сестрой.

– И с моим братом, – вдруг сказал Жора, и все удивленно посмотрели на него.

– Ты же сказал, он погиб, – Олег поднял голову, потом зло потер щеки ладонями, оставив на коже красные пятна. Вершинин кивнул.

– Да. Но иногда… иногда мне это почему-то кажется очень странным. И каким-то… ну, не знаю, обвиняющим, что ли.

– Да что за бред?! – выдавила Марина. – Что вы… Что вы эту шизу слушаете?! Да и сами!.. А моя «Геба»…

– Да заглохни ты со своей «Гебой»! – грубо перебил ее Олег. – Не ощущаешь, что вопросы поглобальнее решаются?! Дело даже не в том, богаты мы или нет! Дело в том, какие мы на самом деле!

Жора, вздохнув, бессильно сник на стулике, словно ему в спину всадили нож. Алексей обернулся. Электрический свет блестел на его зубах, виднеющихся из-под разошедшихся губ.

– Мечты? – с усмешкой произнес он. – Желания? Певичка, парикмахерша, плясунья… Это не очень-то похоже на первостепенные бабские желания. Обычно, все их главные желания сводятся к тому, чтобы найти денежного мужика, который будет иметь глупость на них жениться и спешным порядком обрюхатить!

– А-а! – воскликнула Алина почти весело, резко поворачиваясь к нему. – О тебе-то я и забыла! Наш многоуважаемый бизнесмен с замашками и лексиконом уголовника!

– Для бизнесмена это вполне нормально, – заметил Олег. Жора сердито посмотрел на него.

– Между прочим, я в какой-то степени тоже бизнесмен!

– Ты – бизнесмен первого типа, – Олег с величавым снисхождением повел в воздухе рукой, словно король, приветствующий своего первого министра. – Нормальный мужик, занимающийся всякой денежной белибердой. А этот – как сявка, тайком залезшая в чужое кресло!

– Ты не зарывайся, пацан! – процедил Евсигнеев. – Я таких гнид, как ты…

– Что?! – Олег вскочил. В его глазах пылала веселая бойцовская ярость. – Ну, что ты?! Членик! Ты еще когда в автобусе разверещался из-за водички… С бабами только смелый, сука?! Как с мужиками, так сразу вянешь, словно петрушка на солнце…

– Олег, не устраивай базарные разборки! – перебил его Виталий, не дав Кривцову развить изыскания в области сравнительных оборотов, и холодно взглянул на Алексея. – Тебе есть, что сказать?

– Я могу досконально объяснить, откуда и как появилась моя фирма, какие она ведет дела, ее годовой доход – все! – насмешливо сообщил Алексей и посмотрел на Алину. Его взгляд был злым и тяжелым, и она почувствовала его ненависть – та была почти осязаемой, но в ней присутствовал какой-то странный испуг. По какой-то причине Евсигнеев боялся ее, наверное сам того не осознавая, и этот страх не носил физического характера. Будто она хранила о нем некую страшную тайну, и недавняя попытка изнасилования по сравнению с этим казалась безвредной и прозрачной струйкой дыма. Алина непонимающе нахмурилась, но задавать вопросы на эту тему не стала.

– Женщина… – на лицо Алексея вдруг набежала тень, и его взгляд соскользнул с Алины, отчего она сразу же почувствовала себя гораздо лучше. – Когда я был в лесу, то слышал, как кричала какая-то женщина… то ли рядом… то ли у меня в голове… Она требовала, чтобы я кого-то отпустил… И еще я видел очки. Маленькие очки. На них была кровь.

– Разве у Лешки были очки? – удивленно спросил Олег. – Чего-то не помню!

– Да при чем тут ваш Лешка. Не в лесу я их видел, дебил! А на полу… И обои там были… в розовый цветочек. У меня нет дома никаких обоев в розовый цветочек! Я терпеть не могу розовые цветочки! И терпеть не могу, когда мне мешают!.. – Алексей резко замолчал, тяжело дыша.

– Ладнока… цветочки! – Олег фыркнул. – Не цветочки ты видел, а как мальчишку мочил!

– Не мочил я никого, ясно?! – Алексей сплюнул на пол и отвернулся. – И все у меня в порядке! Можете вы доказать, что моей фирмы в Питере не существует?! Нет! Ну и отвалите!

– Надеюсь, следующим загасят тебя!

– Олег! – резко одернул Кривцова Виталий, и тот смущенно потупился. – Не перегибай!

– А если он сам убийца? – пробормотала Кристина. Олег фыркнул.

– Тогда пусть повесится!

– Перестань! Вы помните, Светке кошмар в автобусе приснился, – Алина глянула на Марину, и та неохотно кивнула. – Знаете, что ей приснилось? Я даже дословно помню. Она сказала: «Я не могу сказать точно, но мне показалось, что это был не сон… Мне стало так страшно… и когда я проснулась, то мне вдруг показалось, что я действительно не такая, что я на самом деле какая-то уродина, жирная, страшная… Что нет у меня никакой пиццерии, и живу я в какой-то халабуде!.. Жирная, страшная…» А помните, как она ходила между креслами первое время. Худенькая, а двигалась так, будто не знала об этом и считала себя страшно толстой. Потом это пропало.

– Елки! – Олег вздернул голову. – А я, между прочим, все время удивлялся, как она странно реагировала на комплименты. Симпатичная девчушка, а скажешь ей об этом – так на тебя глянет, что чувствуешь себя каким-то извергом, ей-богу! Будто я не восхищаюсь, а издеваюсь. А то и, чего доброго, и по роже дам! А на Борьку-то… помните, первый разговор в гостиной, когда Светку расспрашивали, как она в автобус попала… Борька ее приобнять пытался, типа утешить… как она от него шарахнулась, помните?! И так глянула, словно он ее придушить пытался. А потом ничего, нормально. Я думал, у нее комплексы какие-то. Черт! – Олег суетливо охлопал себя по бокам. – Ну, у меня по поводу моей внешности никаких непоняток не было. Руки-ноги на месте, он на месте, голова присутствует, сердце стучит… в принципе, с меня и хватит.

– А Ольгу и Бориса уже никак не проверить, – мрачно заметил Жора. – Ничего уже у них не спросишь.

Марина дрожащими пальцами заплетала свои волосы. Ее глаза блестели от слез.

– Осталась только я, – Алина повернулась так, чтобы видеть всех, но взгляд не задерживался на лицах, проходил насквозь. – Я – владелица ресторанчика… Моя сбывшаяся заветная мечта… Почему-то сейчас мне эта мечта кажется очень глупой. Простенькая, дешевая, примитивная мечта… Настоящая, заветная мечта должна быть совсем не такой.

– Может, на самом деле твоей мечтой была книга, просто ты этого не понимала, – негромко произнес Виталий.

– Может быть… – Алина пожала плечами. – А может я за это короткое время в чем-то изменилась. Может, это место, то, что происходит, заставило меня пересмотреть свои ценности?

– Тогда твоей мечтой сейчас должно быть остаться в живых, – сказал Петр, сопроводив сказанное горестным вздохом. Алина покачала головой.

– Может, это прозвучит неискренне, но нет. Почему-то нет.

Виталий отошел к окну и снова забрался на подоконник, глядя на улицу.

– Еще в автобусе ты говорила, что чувствуешь себя так, словно ты – вовсе и не ты, – напомнил он, не оборачиваясь. Алина закусила губу.

– Да. И нет у меня ничего, и я не я… Иногда мое лицо в зеркале кажется мне странно чужим… словно на самом деле у меня совсем другое лицо. Иногда мое отражение даже почему-то пугает меня. Между прочим, ни у кого из женщин в автобусе почему-то не оказалось зеркал, – она повторила слова Светланы: – Женщина без зеркала – это нонсенс. Словно нам нельзя было сразу увидеть свои лица… будто бы нам нужно было время, чтобы… привыкнуть к ним?

– Нет! – яростно выкрикнула Марина. – У меня – мое лицо! Мое собственное!

– Короче говоря, вполне вероятно, что мы – на самом деле не мы, а этакая виртуальная проекция наших собственных желаний, – хрипло заключил Жора. – И мы, и все вокруг нас. Мы выглядим так, как всегда хотели выглядеть. Мы умеем то, что всегда хотели уметь. Мы живем так, как всегда хотели жить. И мы нашли те вещи, которые всегда хотели иметь. Или всегда хотели забыть! Неужели так?! Неужели все это – лишь иллюзия?!

– Это невозможно! – Марина яростно мотала головой, и ее волосы длинным веером летали с одного плеча на другое. – Нет! Невозможно!

– Нас сделали…

– Мы сделали, – поправила Олега Алина. – Мы сами все сделали. Они лишь дали нам такую возможность. И заперли здесь, чтобы наблюдать за нами. Посмотреть, что и как мы будем делать.

– Но убивать-то нас зачем?! – зло выкрикнул Олег, хватая кий, словно рапиру и оглядываясь. – Зачем?!

– Знаешь, есть вещи, о которых можно забыть, – устало сказала Алина, опускаясь на стул, – Вещи, имевшие значение лишь в определенный отрезок жизни, но совершенно утратившие свою важность в дальнейшем… либо сознательно лишенные этой важности – грехи и грешки, постыдные страхи, маленькие, но очень большие тайны, спрятанные на самом дне подсознания, в которых не признаешься, даже оставаясь наедине с самим собой. И хотя большинство, спрятав их однажды, уже больше никогда не извлекает на свет, они всегда остаются там, в подсознании, никогда не исчезают, они с нами на протяжении всей жизни и с нами же и умирают. А здесь кто-то выпустил их на волю без нашего разрешения, и теперь они охотятся на нас.

– На нас охотится кто-то вполне материальный, а не какие-то там страшные тайны! – отрезал Олег, размахивая кием.

– На нас охотится кто-то, кто сам стал своей страшной тайной, – глухо сказала Алина. – Или чья-то страшная тайна, съевшая своего хозяина без остатка. Мне кажется, он здесь на таких же правах, как и мы. Но в отличие от нас, он с самого начала знал, что происходит. И он охотится на нас.

– Да-а, – протянул Петр. – Дела… Наверное, эти ребята действительно теперь очень жалеют, что оставили такую сообразительную в наших рядах. Локти кусают. А ведь наверняка есть еще что-нибудь интересное, до чего ты пока не додумалась.

Он покосился на Алексея, и тот, поймав его взгляд, отвернулся, потом прищуренными глазами посмотрел на Алину.

– Всего этого слишком много для моей бедной маленькой головы! – Олег полез в карман за сигаретами. – Я уже ни черта не понимаю! Я на самом деле не такой, какой есть?! Я вообще кто?! Я ведь существую! – он сунул сигарету в рот, прикурил и выдохнул дым. – Я чувствую вкус сигареты, это ведь не иллюзия! Я запутался!

– Слушай, ты! – Алексей развернулся, снова вонзив в Алину тяжелый, ненавидящий взгляд, потом вдруг в несколько шагов быстро оказался рядом с ней и она невольно прянула назад. – В принципе, какая разница, какие мы? Факт в том, что то, что сейчас происходит, настоящее, никакая не иллюзия! Вот это настоящее, – он резко ударил ногой в пол. – Это настоящее, – его пальцы сжались на запястье Алины, и она, скривившись от боли, выдернула руку, и он усмехнулся. – Во-во, настоящее. И мочат нас здесь и сейчас – по настоящему. Так что, девочка, не забивай себе голову всякой лабудой и народ не дергай понапрасну!

Виталий легко слетел с подоконника и, подскочив к ним, оттолкнул Алексея, потом уставил на него торчащий указательный палец.

– Отвали от нее!

– О, блаородный рыцарь прискакал! – с издевательской насмешкой произнес Евсигнеев, пятясь. – Что, жаба даванула?! Не нравится, когда кто-то мацает твой кусок мяса?! Думаешь, я не заметил, что ты не только на Маринку, но и на эту шкурку с самого начала глаз положил!

Виталий двинулся было вперед, но Алина неожиданно придержала его за руку.

– Не надо, пусть его! Ему просто страшно. Пусть верещит, раз подругому самовыражаться не умеет!

Виталий повернулся к ней, и она сразу же убрала руку и отступила назад.

– Такого самовыражения…

Олег вдруг с размаху шарахнул кием по столу, и тот переломился надвое – верхушка отлетела Алексею под ноги, а обломок остался у Олега в руках, и он швырнул его в угол. В комнате сразу стало очень тихо.

– Если ты не заглохнешь, мудозвон, я тебе твой боулинговый шар в глотку затолкаю! А вместе с ним и…

Кристина обмякла на диване и громко зарыдала, тем самым сбив Олега с мысли, и продолжения не последовало.

– Мудаки! – Алексей развернулся и отошел обратно к автомату, нервно одергивая свой пиджак. Петр с готовностью открыл было рот для ответного красочного эпитета, но Жора, уловив это, сложил ладони и умоляще покачал головой. Шофер пожал плечами, потом выразительно покрутил пальцем у виска и кивнул в сторону Евсигнеева. Жора развел руками, безмолвно отражая на лице фразу: «Вот такая вот хрень!»

– Короче, я так понимаю, что мы такие, как мы сейчас – это вовсе и не мы, – заключил он. – На самом деле, вполне возможно, что мы совсем другие. Что на самом деле мы многого не умеем. И многого не имеем. Так получается? Что это – гипноз, виртуальная реальность…

– Я не знаю, – Алина смотрела на свое запястье, на котором медленно проступал небольшой синяк. – Но я знаю одно – для нас здесь и сейчас это абсолютная реальность – законы природы действуют практически полностью – цветы вянут без воды, предметы не парят в воздухе, дождь холодный, боль – настоящая, а если… если кому-то перерезают горло, то он умирает. Хотя на самом деле, вполне возможно, что это реальностью не является. Как сон, в котором мы кому-нибудь снимся…

– И это, по-вашему, называется хорошим тестированием?!

– …на это и было рассчитано!

– Вы должны все остановить! Это нужно было сделать еще когда…

– …нет! Поздно!

– …вы и в прошлый раз прокололись!

– …пошла реакция!.. куда вы смотрите?!.. мать вашу!..

Алина с испуганным возгласом вскинула голову, потом завертелась, оглядываясь по сторонам. Комната кружилась вокруг нее, лица, превратившиеся в безликие белые пятна, суматошно летели по кругу, и голоса то утончались до комариного писка, то скатывались в невозможный исковерканный бас.

…реакция… реакция… и в прошлый раз…

…глаза… разноцветные глаза…

…заполняйте тщательно…

Комната вдруг перестала кружиться – кто-то резко остановил ее, больно схватив за плечи, и все сразу исчезло, провалившись в небытие. На мгновение Алина ощутила острый приступ дурноты, потом открыла глаза, и на нее нахлынула реальность – мощным, направленным потоком, словно ее, сонную, вдруг внезапно сунули под водопад. Люди были реальными, пол под ногами был реальным, цвета были реальными… и стук дождя за окном, и звуки, и собственные рыжие волосы, щекочущие лоб, и легкие, наполняющиеся теплым воздухом, и чьи-то пальцы, сминающие плечи.

– Аля! – Виталий резко, даже как-то зло встряхнул ее. – Что?! Тебе плохо?! Ну же, что?!

– … пусти…

– Что случилось?!

– Виталя, да отпусти ты ее! – вмешался Олег. – Ты же ей хребет сломаешь!

Воробьев убрал одну руку, но вторую оставил на ее плече, только ослабил хватку. Алина вздохнула еще раз, глядя на него широко открытыми глазами и изумляясь тому, насколько реальным он кажется, словно до сих пор она видела его подслеповатым взглядом, а сейчас у нее на глазах вдруг появились отличные очки. Она видела и темно-русую щетину на щеках и подбородке, и короткие светлые бачки, и почти заживший короткий порез на левой скуле, и маленькое темное пятнышко на серо-синей радужке правого глаза, и морщинки над съехавшимися над переносицей бровями, и бисеринку слюны, блестевшую на нижней губе. Алина опустила глаза, глядя на четкий, как никогда, узор паркета, потом взглянула на Олега, чьи волосы, как обычно, стояли торчком, проследила, как он сглотнул, и на его шее, покрытой густым рабочим загаром, дернулся кадык. Справа от кадыка к коже прилипла чешуйка табачного пепла.

– Вы слышали?!

Олег и Виталий переглянулись, потом снова уставились на нее.

– Что?

– Голоса! Кто-то ругался! Сейчас! Только что! В этой комнате! Незнакомые голоса!

Виталий отрицательно покачал головой.

– Я ничего не слышал.

– Я тоже, – сказал Олег, оглядываясь и наблюдая кругом лишь недоуменно-испуганные взгляды.

– Но я же слышала! Правда… как сквозь туман… они говорили…

– Что они говорили?! – быстро спросил Виталий. Алина нахмурилась, потом прижала ладонь к губам.

– Я не помню! Господи, я не помню! Но я же слышала!..

– Тихо, тихо, успокойся, – сказал Виталий тоном заботливого врача. – Раз слышала, значит так оно и было. Я тебе верю. Вспомни.

– Что-то… что-то про какое-то тестирование. И сказали, что пошла реакция, – она обвела остальных почти умоляющим взглядом. – Я правда это слышала. Господи, что это значит?!

– Но мы ничего не слышали! – зло произнесла Марина. – У тебя уже галлюцинации начались! Не удивительно, что ты тут такой бред…

– Тихо, ты! – прикрикнул на нее Жора, потом мрачно посмотрел на Алину. – Возможно, это значит, что они поняли, что прокололись. А?

– Но почему это слышала только я?

– Потому что… – Жора вздохнул, потом встал и неторопливо подошел к ней, описал рядом восьмерку, разглядывая свои движущиеся ноги, после чего остановился и, наклонившись, чтобы их лица были на одном уровне. – Потому что только ты начала о чем-то догадываться. Кажется, их приборчики на тебя плохо подействовали. Кажется, тебе досталась бракованная иллюзия, Аля.

– Господи, да неужели вы это серьезно! – простонала Марина. – Да это же полный бред! Я такая, какая я есть! Я всегда такой была! И я всегда такой буду! По-вашему, человек не может быть красивым?! Это все зависть! Я себя не придумывала! Я себя не представляла! И салон мой на месте! Я – это я!

Эти глаза не показались тебе знакомыми?

Может, это были твои глаза?

Господи! Господи! Это мои волосы! Мое лицо! Мое настоящее лицо! Мои настоящие глаза! Моя «Геба», моя уютная размеренная жизнь… персидские кошки… протеже… волны комплиментов и восхищения… и никогда – никогда никаких проблем… как сон – как сладкий сон… ты проснулась в автобусе – состоятельная золотоволосая красавица с аметистовыми глазами… но кем ты заснула? Кем?!

Этого лучше было не знать!

Этого лучше было никогда не знать!

Марина обернулась и вонзила в ненавистное присыпанное мелкими веснушками лицо яростный взгляд, словно стилет с отравленным лезвием.

– Зачем ты все это рассказала?! Зачем?! Зачем он тебя спас?! Ты должна была подохнуть там, на ограде! Это тебя должны были задушить, а не Светку! Ты должна была попасть в ту ловушку, а не Лифман! Ты! Ты!..

Алексей медленно, бесшумно отступал к закрытой двери, и в его запавших карих глазах что-то извивалось в безумной хаотичной пляске, губы подергивались, пальцы безвольно повисшей левой руки шевелились в воздухе, словно вывязывали сложный узор.

– … отпусти ее!.. отпусти! Что ж ты делаешь, гад?! Отпустиотпусти-отпусти…

… очки на полу, маленькие очки в роговой оправе… брызги крови на правой линзе… и на стене пятно крови, прямо на обоях, дешевых старых обоях в мелкий розовый цветочек… теперь безнадежно, безнадежно испорченных… отпусти…

…провалы в памяти… провалы…

…раздробленный светлый затылок… не было такого… рыжие волосы… проклятые рыжие волосы… невозможно, невозможно…

…эй, Гамара!

– Кое-кому и в самом деле лучше было пребывать в счастливом неведении, – заметил Жора, мгновенным и удивительно грациозным для своего сложения движением оказавшись возле Марины и ловко зажав ей рот, так что ее дальнейшие выкрики превратились в громкое бессмысленное мычание. – Да, – его голос дрогнул, – у меня была славная тихая жизнь. Жаль, если ее не существует.

– Может быть, все это на самом деле не так? – с робкой надеждой осведомился Петр.

– Возможно, – Жора отрицательно покачал головой. – Но неужели ты сам не чувствуешь?

– Да, – глухо сказал Олег. – Да. А знаете, Светке, Ольке и Боре в чем-то даже повезло. Они ничего этого не узнали. Не мучались, как мы сейчас.

– По-твоему, это везение? – саркастически произнес Виталий, поеживаясь, – он вдруг начал замерзать.

– Возможно. А кто знает, Виталя, – лицо Олега стало задумчивым, – чем черт не шутит – может быть, они на самом деле сейчас живы? Где-то там? Может, на самом деле они умерли только для нас? А там… они… только уже другие? Такие, как прежде? Там, где раньше были мы, до того как проснулись в этом проклятом автобусе…

– Большой шаг в толковании загробной жизни, – Жора фыркнул, потом посмотрел на Марину, уже начавшую задыхаться. – Отпущу, если больше не издашь ни звука. У меня из-за тебя жутко разболелось то, что сейчас является моей головой.

У Марины вырвался жалобный стонущий звук, выражавший согласие. Жора убрал руку, и Рощина откинулась на спинку кресла, судорожно хватая ртом воздух и яростно вытирая губы тыльной стороной ладони.

– Это нечестно, – раздался скрипучий голос Кристины, размазывавшей по щекам слезы пополам с остатками туши. Жора вопросительно посмотрел на нее. – Нечестно! Олька умерла… так легко! Вы сами это сказали! Что, скорее всего, она ничего и не почувствовала! Не поняла, что умирает… Она не заслужила такой легкой смерти! Она ведь кислотой… и вообще, была извращенка! А Светке наверняка было больно! И Боре!

– Нас убивают не по тяжести наших грехов, дурочка! – Жора завел руки за голову, рассеянно поправляя свой роскошный хвост. – Нас убивают, как удастся. Она спала, никто на нее не смотрел… и не должен был посмотреть.

– А может, она нравилась убийце, потому он и был с ней так…

– Милосерден?! – загремел Вершинин. – Опять начинается?! Я…

– А про тебя никто не говорил, – заметил Петр. – Кстати, если нас убивают по парам, то следующая очередь – твоя.

– А ты это осуществишь, да?! – резко развернулся к нему Виталий. Петр побледнел.

– Почему я? Опять я? Раз тут бабу не склеил, так уже на подозрении?! Сливка то, Сливка се! Да чтоб вас вывернуло ху…

– Захлопни едальник! – раздраженно буркнул Виталий. – Мне твои эротико-зоологические изыски уже знаешь где?!..

– Тихо, народ, сбавьте, – устало сказал Жора, усаживаясь на диван рядом с Кристиной, отчего та сразу же стала казаться очень маленькой. – Мне только что пришла в голову одна мысль, и она меня, если честно, здорово напугала.

– Что еще? – спросил Виталий голосом человека, весь день безуспешно простоявшего в очереди в паспортный стол. Жора посмотрел на него, и Виталий осекся – еще ни разу он не видел у гиганта такого обреченно-затравленного взгляда.

– Наши вещи, ребята, – Жора сжал кулак и тускло посмотрел на него. – Наши вещи. Но паук был живым. А что если…

– Нет, – в ужасе прошептала Алина и попятилась к стене. Виталий застыл, тупо глядя перед собой. Марина выпрямилась в своем кресле, превратившись в туго натянутую тетиву, готовую спустить острейший приступ истерики.

– Что?!

– Я подхожу больше других, – глухо произнес Жора. – Ты ведь правильно сказала, Аля, чего там мне скромничать?! Грандиозно сложенный мужчина, атлет с лицом популярного актера и борца. Очень здорово быть таким большим и сильным, да еще похожим на такого грозного и, кстати, весьма привлекательного актера… И, возможно, для какой-нибудь женщины очень здорово, когда такой мужчина есть рядом с ней.

– Нет, Жора, – прошептала Алина. – Нет.

– Если здесь можно представить умение, если здесь можно представить достаток, если здесь можно представить вещь или чудо-насекомое, то почему здесь нельзя представить человека?

– Жорка, ты с ума сошел! – хрипло произнес Олег. Жора мрачно посмотрел на него.

– Отчего же. Что, если я чья-то мечта? Или наоборот, чей-то страх? Грубо говоря, чья-то галлюцинация?! А?! Ведь все возможно! Может, бедная Олька хотела для себя такого.

– Тогда бы ты умер. Забыл? После смерти…

– А если она здорово разбиралась в анатомии?! А если с людьми здесь подругому?! – Жора ударил кулаком по дивану, и Кристина, дернувшись в сторону, соскользнула с него и, болезненно ойкнув, плюхнулась на пол. Этого никто не заметил. – Я осознаю себя! Я существую! А как далеко простираются их возможности?! Если они создали с нашей помощью тут все, то что им стоит создать и человека, осознающего себя личностью. Именно такой, как кому-то хотелось!

– Ну, это ты уж слишком завернул! – воскликнул Олег, но в его голосе была отчетливая неуверенность. Жора ткнул в него пальцем.

– Ага! Ты понял?! Ты почувствовал?!

– Жорка, я понимаю только одно – для чьей-то галлюцинации ты слишком громоздок, и если вломишь…

– Дурак! Здесь все реальное! Все представления, желания становятся реальными! – Жора вцепился себе в волосы, мотая головой. – Ты представил себе груду ножей – и они здесь реальны! Ваза твоя здесь реальна, и если дать ею тебе же по башке, то она проломит тебе череп, и ты реально умрешь!

– Реально для вас, – уточнил Кривцов, нисколько не обидевшись. – А для себя я, возможно, очень болезненно проснусь – кто знает?!

– Господи, у меня сейчас мозги закипят от ваших разговоров! – с отчаяньем сказал Петр, вылавливая из пачки «беломорину».

– Так сходи, сунь бошку в бассейн и охолонись! – сердито посоветовал Олег, сбитый с темы. – Не мешай мне, черт подери! Я пытаюсь думать! Для меня это редкий и мучительный процесс!

Кристина, не сдержавшись, хихикнула, несмотря на охвативший ее какой-то отрешенный ужас. Она все думала о пустом кресле. Неужели она на самом деле не существует?! Неужели она – чей-то миф, желание, просто ожившая мысль? Разве может быть такое?

– Прекратите грызню! Никто никому проламывать вазами черепа не будет! – авторитетно заявил Виталий, тут же заработав ехидный кривцовский взгляд.

– О, в дискуссию вступил предводитель! Это обещание, Виталя, или приказ?! Ты еще рыкни пожегловски: «Я сказал!»

– Жор, а чего ты так запаниковал? – Виталий не обратил на Олега никакого внимания. – Почему решил, что именно ты – Ольгина мечта? Может, как раз наоборот?

– Ну… не знаю, – голос Жоры дрогнул. – Ну… вообще-то она мне сразу понравилась. В моем вкусе. Снаружи, во всяком случае.

– Ну, так вот. Кстати, ты-то уж в анатомии хорошо разбираешься?

– В принципе да, – Жора резко поднял голову и сверкнул глазами, раздувая широкие ноздри. – Но я не собираюсь ее вскрывать, чтобы понять…

– Слушай, ну ты из крайности в крайность! – Виталий раздраженно махнул рукой. – Ты кто – практикующий патологоанатом?! При чем тут вскрытие?! В конце концов, это все только теории, Жорка! Теории!

– Все эти теории слишком начинают смахивать на аксиомы!

– Если уж так рассуждать, то можно подумать на любого из нас! – мрачно сказал Олег. – Конечно, на чью-то мечту я никак не претендую, а вот насчет страха или нехорошего воспоминания… Эй, может признаетесь, чей я?! Гады, уж если представили меня – так не могли представить без похмелья?! В автобусе часа три голова раскалывалась нафиг!

– А что же касается красивой мечты… – Петр украдкой взглянул на Марину, и следом за его взглядами повернулись все остальные головы, и Марина, почуяв неладное, охрипшим голосом спросила:

– А что это вы на меня так смотрите?

– Да так… – Олег прижал указательный палец к переносице и сдвинул брови. – Если по внешности, так ты тут можешь быть мечтой любого из нас. Мужика, в смысле. Но начинка у тебя сучья!

– Я ничья не мечта! – Марина вжалась в спинку кресла. – Вы совсем уже?!

– Только ведь фиг поймешь – настоящая она или нет, – задумчиво продолжил рассуждать Олег, словно не слыша ее. – Здесь все настоящее. Но здесь слишком много нереального.

– Но я – не галлюцинация! – завизжала Рощина, напуганная и взбешенная тем, что о ней рассуждают, как о пустом месте. – Я не сон! Я помню себя, я живая, я настоящая!

– Да никто не говорит, что ты – галлюцинация, – попыталась успокоить ее Алина, и Марина тут же обрушилась на нее.

– А ты-то сама?! Слишком уж много ты знаешь! Говоришь, будто выучила! Может, это ты не настоящая?! Может, это ты чье-то желание? Ты ведь тоже красивая!

– Это ж надо, как ее припекло! – пробормотал Петр. – Признать, что еще какая-то баба кроме нее красивая…

– Заткнись, урод! А что?! Я даже могу тебе подсказать, чье ты желание! – Марина, сощурившись, посмотрела на Воробьева. – Может, ты сам ей скажешь, а?! Трахаешь одну бабу, а называешь ее именем другой!.. Только, чего ж ты к своей мечте подойти побоялся?

– Что ты несешь?! – сквозь зубы процедил Виталий. Олег, решивший, что именно ему предназначено разряжать накаляющиеся ситуации, подхватил один из легких стульчиков и запустил его в стену. Все заинтересованно повернулись.

– Ребята! – почти умоляюще сказал он, качая в воздухе ладонями, точно протирал невидимое стекло. – Ребята, давайте без интима! Давайте о деле! Ну что у нас все грызня получается?!.. В одной же жо… в одной же лодке сидим… практически. Отложим галлюцинации в сторону. Кстати, Борис и Светка… как теперь понять, кто из них был чьей мечтой? Они друг в друга с самого начала вцепились!

– Нам все равно в этом не разобраться… – устало произнесла Алина, опускаясь в кресло и избегая смотреть на Виталия. – Нам главное бредбредбред… я существую, я настоящая, я существую, я ничья ни мечта… и у меня нет такой мечты… я не желала себе никого из них, особенно его… никогда… это уже здесь… здесь… к тому же у меня есть… то ли Леша, то ли Костя… безликая тень без имени, с каждым часом все глубже оступающая в серый глухой сумрак… чтобы нас не грохнули, какими бы мы ни были.

– Так зачем рассказала?! – Марина, казалось, сейчас набросится на поникшую в кресле фигуру. – Зачем ты нам все это вывалила?! Ради чего?! Мало того, что умираем один за одним, так еще и… – обхватив себя руками, она отвернулась, оглядываясь и испытывая острую необходимость в зеркале.

– Все правильно! – Олег подхватил со столика бутылку воды и опрокинул остатки в распахнутый рот. – Правильно рассказала! Это вот Жора рассказал неправильно. Одно дело сознавать, что ты не такой, какой есть на самом деле, и совсем другое – что тебя, может быть, и не существует вовсе… Кристинка, да хорош тебе уже нюни распускать…