Текст книги "Увидеть лицо (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 39 страниц)

– …на!

Возглас был далеким, призрачным, и на мгновение Алина решила, что ей почудилось, но тут крик повторился – уже ближе, и в нем она отчетливо разобрала свое имя и обрадованно остановилась. Вскоре вдалеке мелькнуло белое пятно, пропало, появилось снова, а через какое-то время уже приобрело четкие очертания пробирающейся к ней сквозь заросли человеческой фигуры. Алина опустила руки, стараясь дышать ровно.

Когда Виталий выломился из зарослей, лицо его было спокойным – настолько спокойным, что это пугало, и Алина невольно сделала шаг назад.

– Разве я здесь сказал тебе стоять?! – ворчливо осведомился он, потом удивленно посмотрел на импровизированное оружие в ее руках. – Зачем тебе это дубье?

– Почему ты не отвечал? – сердито спросила Алина, проигнорировав оба вопроса. – И почему ты вернулся? Что-то увидел?

– Увидел… – мрачно ответил Виталий, еще раз взглянул на дубинку, и на мгновение по его губам вдруг скользнула странная, почти умиленная улыбка, которая тут же пропала, и лицо Воробьева стало еще более спокойным, даже уже скорее безжизненным. – Увидел я рыжик, чертову дорогу, а еще дальше, в пятнадцати метрах от нее увидел затылок Евсигнеева, которого оставил первым маяком.

– Как? – ошарашенно произнесла Алина.

– Так. Случилось то, чего я и опасался. Мы сделали круг. Мы шли по прямой, но сделали круг. Ничего не вышло. И, не хотелось бы, конечно тебя пугать, скорее всего не выйдет. Похоже, мы застряли тут, рыжик. И застряли надолго.

* * *

Все повторялось, все вращалось по кругу, как не видимое за низкими тучами солнце, спускающееся навстречу вечеру, как стрелки часов, небрежно сбрасывающие в прошлое минуту за минутой, как стеклянные цветы в одной из пустых комнат, бросающие на стены и потолок призрачные колыхающиеся тени, – все повторялось, и опять в подвале гудел возвращенный к жизни генератор, и они опять сидели в гостиной среди извивающихся спиралей сигаретного дыма, и снова на них была чужая одежда, и волосы их были влажными, а лица хмурыми и сосредоточенными на том, что каждый старательно скрывал за рассеянностью глаз и полоской сжатых губ, но теперь в гостиной, невзирая на жарко пылающий камин, витал холод, и в изгибах тел сидящих чувствовались растерянность и страх.

Жора, положив перед собой лист бумаги, что-то чертил на нем, бормотал: «Нет, так не получается…» – зачеркивал и снова принимался чертить. Олег, сидевший рядом, заглядывал ему через плечо, вкусно похрустывая маринованными огурчиками, которые извлекал пальцами прямо из банки. Банка уже была наполовину пустой, когда он, спохватившись, спросил:

– Кто-нибудь хочет?

Никто не хотел. Только Марина осуждающе сказала:

– Как можно вот так есть, когда…

– Очень просто можно есть! – буркнул Олег, уничтожая очередной огурчик. – От голодания ситуация не улучшится, кроме того, на сытый желудок думается гораздо… – он глубокомысленно покрутил в воздухе огрызком и засунул его в рот. Марину передернуло.

– Такое впечатление, что ты получаешь удовольствие от того, что происходит.

– Во-первых, я не мазохист, – кротко заметил Кривцов. – А во-вторых, что происходит? Ты можешь объяснить конкретно, что происходит? Я не могу. Но я знаю одно, что пока я жив-здоров, поэтому не собираюсь сидеть, как на собственных похоронах.

– Я не понимаю, – задумчиво пробормотал Жора, выводя на листке очередную закорючку. – Почему, идя прямо, мы все время делаем круг. Где бы мы не начинали идти, делаем круг и возвращаемся точнехонько туда, откуда начинали?! Ну один раз, ну два, но не все же время! Может, все-таки, попробовать еще раз?

– Мы и так убили на это целый день, – мрачно сказал Алексей, сминая в пальцах сигарету. – Кроме того, уже темнеет. И дождь не кончается. Мы все простудимся, а девчонки и подавно.

– Я лучше простужусь, чем останусь тут навечно! – подала голос Ольга, забравшаяся с ногами на диван. – Я не понимаю, почему у нас не получалось идти через лес прямо. Кто заставляет нас поворачивать и как такое вообще возможно сделать?! Только не надо мне снова впаривать про гипноз!

– Возможно, этот дом… – тихонько начала Кристина, но Харченко сердито махнула на нее рукой.

– Только не ты! У тебя в голове одна мистика!

– А у вас уже одна фантастика! – Марина поежилась и натянула на голые колени подол халата.

– Лучше уж фантастика, – заявила Алина, чья голова была замотана полотенцем. – Фантастика, все же, ближе к реальности, чем мистика! Между прочим, самолеты тоже когда-то были фантастикой.

– Неудачный пример! – заметил Виталий. – То машины, а это пространство.

– А если кто-то научился мутить с пространством? – Жора оторвал длинную полоску от своего листка и теперь задумчиво крутил его в пальцах. – Поставил нам ловушку, мы в нее приехали, и он ее захлопнул. И сидим мы теперь в отдельном мирке, где есть только лес, дорога и этот дом!

– Это невозможно! – тут же отреагировала Марина. Жора хмыкнул.

– С недавних пор слово «невозможно» мне начинает казаться довольно смешным. Я могу тебе сказать, что действительно невозможно. Невозможно нарисовать эту дорогу в плоскости. Такой фигуры не существует. Это не круг, не кривая, пересекающая сама себя. У нее нет пересечений. Это спираль, у которой конец совершенно непонятным образом вдруг становится началом. И мы так и не поняли, где у нее середина. Но конца у нее нет вообще.

– Куда же он девался?! – спросил Петр обвиняющим тоном, словно это были проделки самого Жоры. – Если это не круг, то должен быть конец! У всего он есть!

Вершинин невесело усмехнулся, потом взял полоску бумаги, повернул один ее конец на сто восемьдесят градусов, после чего прижал его к другому концу.

– Так же можно сказать, что все имеет не меньше, чем две стороны. Но вот это, – он покачал в воздухе странной бумажной фигурой, – называется кольцом Мебиуса. И если ты посмотришь внимательно, даже нет – проведешь пальцем для большей наглядности, то обнаружишь, что у него только одна сторона.

Петр подошел к нему и, примостившись рядом на ручке кресла, выполнил указание, после чего глубокомысленно сказал:

– М-да.

– И черт его знает, – вдохновенно продолжил Жора, – возможно конец нашей дороги делся туда же, куда и пропавшая сторона полоски Мебиуса.

– Ты хочешь сказать, что она имеет вот такую же закорючистую форму? – спросил Петр, мучительно морща лоб. Жора покачал головой.

– Нет, вот с точки зрения формы пример не совсем удачен, ведь это кольцо. Хотя, кто знает…

– Жора, я не знаю, кто был этот твой Мебиус, но у него бы тут точно крыша поехала – и без всяких колец!.. – перебил его Олег, внимательно разглядывая исчерканный лист бумаги. Виталий, рассеянно сминавший в руке пустую папиросную пачку, размахнулся и запустил бумажным комком Олегу в висок. Кривцов ойкнул и укоризненно посмотрел на него.

– Пусть вещает – не мешай. Потом выскажешься. Жор, если это не кольцевая дорога, то где же она поворачивает так, что…

– Я не сказал окончательно, что она не кольцо, – Жора поднял указательный палец. – Где-то она поворачивает и где-то пересекается… только мы этого не видим. Возможно, идя по ней, мы поворачиваем не только в пространстве, но и во времени.

– Приехали! – сказал Алексей и откинулся на спинку кресла. Виталий поднял брови.

– Я тебя правильно понял? Твоя теория заключается в том, что дорога проходит через два измерения? Наше и…

– Я ничего не утверждаю! – Жора тут же занял оборонительную позицию. – Но это бы могло все объяснить. Раньше эти измерения накладывались одно на другое, теперь они разошлись… Поэтому мы сюда смогли приехать вчера и не можем уехать сегодня. Такая вот природная аномалия!

– Ни хрена себе аномалия! – возмутился Олег. – У меня сейчас мозги закипят! Погоди, – он поспешно сунул в рот огурчик и, хрустя им, продолжил говорить. – А то, что этот дом оказался настолько занятным, тоже природная аномалия?! Ведь здесь есть такие вещи…

Олег запоздало замолчал, но было поздно – он мгновенно оказался на перехлесте пристальных, обжигающих своим вниманием взглядов, и в некоторых из них был страх.

– Какие вещи? – негромко спросил Виталий. Олег облизнул губы и бросил короткий взгляд на Алину.

– Какие?.. Которые нам нравятся… которые мы бы хотели, которые должны были быть нашими! Ну, чего не признаетесь?! Чего, думаете совпадения, у всех совпадения?! Я нашел эту коллекцию, ювелир – часы, Аля – подвеску, ты – этот чудной диванчик!.. Светка, почему именно ты была ночью на кухне?! Готовила?! Ты именно такую кухню всегда хотела?!

Прежде, чем ошеломленная Светлана успела что-то ответить, он отвернулся от нее и снова уставился на Жору.

– А ты?! А ты, Кристина?! Леха?! Ну, никто не хочет признаться?! Ну и черт с вами!

Алина внимательно посмотрела на него. Она заметила тот короткий взгляд, который Олег бросил в ее сторону, наверняка вспомнив вопрос, который она задала ему тогда ночью. Может, сейчас он ждал, что она повторит этот вопрос. Но она этого делать не собиралась. Ведь тогда и ей придется отвечать на такой же вопрос.

А ведь он нашел. И нашел он отнюдь не коллекцию оружия. И другие то-же нашли, иначе почему тогда на лицах многих такое явное облегчение? Потому что Олег только коснулся опасной темы, но не развил ее. Найти вещь, которую тебе бы хотелось, ерунда, по сравнению с вещью, которую тебе никогда не хотелось бы найти.

– Чудесно, – сказал Алексей. – Значит, Жора, мы попали в пространственно-временную ловушку – я тебя правильно понял?! Чудно! Ну, знаешь… кольцо Мобиуса!..

– Мебиуса, – деликатно поправил его Жора. Алексей отмахнулся.

– Да один хрен! А ты откуда… Ты это специально изучал? Геометрию? Или тоже у кого-то вычитал?! Тоже у Саймака?!

– У Гаррисона, – немного смущенно ответил Вершинин. – Правда, там речь шла о другом… А что касается свертывания пространства… «День свершений». Там в ходе эксперимента сотни километров пространства свернули в бесконечно малую точку…

– Что за глупости, никто не сворачивал нас в бесконечно малую точку! – раздраженно произнес Олег, ставя на пол пустую банку. – Теории у вас!.. Скорее всего, все это объясняется гораздо проще!

– Как? – поинтересовался Вершинин.

– Не знаю.

– Ну вы и наворотили, – Ольга потянулась и воткнула недокуренную сигарету в пепельницу. – Если уж теоретизируете, так придумайте что-нибудь не такое страшное и более понятное. Светка сейчас опять разревется.

– Неправда! – буркнула Светлана, губы у которой уже подозрительно подрагивали. – Просто я устала. Целый день по лесу… под дождем…

Виталий никак не отреагировал на ее укоризненный взгляд – он о чем-то напряженно думал, пристально разглядывая свою правую руку.

– Между прочим, если бы не это, то мы бы сейчас ничего не знали, – заметила Алина. Светлана криво улыбнулась.

– Уж лучше бы не знали.

– Послушайте, – вдруг вскинулся Жора, швыряя бумажную полоску на столик, – я могу и не рассуждать вслух, если вам это не надо. Не хотите думать – на здоровье! Если вам гораздо проще сидеть и уныло бубнить: «Этого не может быть!» – пожалуйста! Реалисты хреновы! Я так не могу! Я хочу понять!

– А зачем? – негромко спросил Борис, потирая бровь. – Зачем пытаться понять? Все уже произошло. Для чего тебе это – для общего развития? Ты все равно ничего не сможешь сделать. Остается только ждать.

– Ну вы уж вообще!.. – возмущенно начала было Алина, но Виталий резко махнул рукой, останавливая ее.

– Что касается реализма, то тут все дело лишь в том, под каким углом на него посмотреть. Может, под каким углом заставляют смотреть нас… А тупо сидеть и ждать – это, извините, для коров! Другое дело, что ты, Жора, пытаешься найти ответ не совсем на тот вопрос. Вернее, ты пытаешься найти ответ только на один из главных вопросов. На вопрос «как?». А как насчет вопроса «зачем?» Возможно, узнав, зачем, мы сможем понять как.

Петр, пытавшийся сложить бумажную полоску так, как это делал Жора, глубокомысленно хмыкнул.

– Значит, ты все же считаешь, что этот дом ждал именно нас? – Алексей закурил, не сразу попав концом сигареты в пламя зажигалки. Виталий кивнул.

– Во всяком случае, я могу сказать это в отношении себя. И, думаю, каждый из вас тоже может это сказать… по некой причине. По той причине, из-за которой вам не спалось этой ночью. Я не сомневаюсь, что никто из вас не признается, потому что о таком, обычно, никому не рассказывают. Но все вы кое-что узнали, и возможно, кое-кто из вас до сих пор не может в это поверить, и считает это ошибкой…

Олег решительно вздохнул, словно перед прыжком с большой высоты, потом негромко сказал:

– Ты прав. Я не могу сказать за остальных, но я… я кое-что нашел. Я не могу сказать, что – это очень личное… кроме того…

– Ну же, говори, не стесняйся, – приободрила его Марина. – Говори: я никого из вас не знаю и никому из вас не верю. Я говорила это еще вчера!

– Знаешь, Маринка, ты красивая баба, но я в тебя сейчас чем-нибудь брошу! – раздраженно буркнул Олег и отвернулся. Виталий рассеянно посмотрел в окно, за которым все так же лил дождь.

– Короче, я не спрашиваю вас об этом очень личном. Но у кого-то из вас могли появиться предположения о принадлежности этого дома. Подозрения. Фамилии. Конкретные люди, которые, по вашему, могут иметь к этому отношение. Подумайте.

Неописуемое молчание. Алина вычитала эту фразу в какой-то книге и все время пыталась представить себе, что же такое неописуемое молчание. Не получалось. Но сейчас она ощутила, что молчание, воцарившееся в комнате, было действительно неописуемым. Светлана вжалась в спинку кресла, словно пыталась спрятаться в ней, рука Алексея с зажатой в пальцах сигаретой застыла в воздухе, и дым серпантином выматывался из быстро растущего столбика пепла. Жора, уставился в пол, очень тщательно рассматривая ворсинки ковра. Маринин взгляд бегал по комнате, как спугнутый паучок, всполошенно ищущий щелку, где мог бы укрыться. Ольга, сжав губы, рассматривала свои ногти.

Алексей вдруг расхохотался. Его рука с сигаретой дрогнула, и столбик пепла упал на серебристый ковер. Молчание разбилось вдребезги, но осколки его были длинными и острыми.

– Да брось ты! Что за ерунда?! Какие фамилии?! Какие люди?! Что за…

Продолжая хохотать, он затянулся сигаретой и закашлялся. Остальные продолжали молчать, терпеливо дожидаясь, когда он замолчит. Откашлявшись, Алексей вытер губы тыльной стороной ладони и прошептал:

– Проклятая погода!

– Я не знаю… – задумчиво пробормотал Жора. – Люди… Я могу подумать на одного человека… Конечно, ко всему происходящему он не имеет отношения, просто… ну, во всяком случае… он мог кое-что обо мне рассказать. Это сойдет?

Виталий кивнул.

– Даже это.

Алина, чей взгляд бегал от лица к лицу, заметила, как некоторые слегка расслабились, но это ее почему-то напугало. Что – все они подсознательно ждут наказания за что-то? Их всех подбирали по их грехам, что ли?

– Тогда это Николай Степанович Вершинин, – мрачно сказал Жора и тут же добавил, упредив чей-то вопрос: – Мой дражайший папашка.

Судя по тону, особой сыновней любви к Николаю Степановичу Вершинину Жора не питал. Алексей криво улыбнулся, похрустывая суставами пальцев. Ольга внимательно посмотрела на него, потом вскинула голову навстречу вопросительному взгляду Виталия.

– Татьяна Дердюк! Либо все, кто имеет к ней отношение – родственники или друзья.

– Только как рассказчики, или…

– Или! – холодно ответила Ольга и отвернулась. Светлана облизнула губы и неуверенно пробормотала:

– Я, конечно, не знаю… имеет ли значение… это всего лишь…

– Все имеет значение, если ты об этом здесь вспомнила. Говори, – подбодрил ее Виталий. Светлана поежилась и стянула на груди халат. Виталий заметил, что на ней по-прежнему тот же занятный серебряный медальон.

– Женщина. Я не знаю ее фамилии… Ей, наверное, лет пятьдесят… Или мужчины. Двое… лет, наверное, по двадцать семь… где-то… Не знаю.

– Что, Светик, прикокнула какую-то старушку?! – весело спросила Ольга. Светлану передернуло.

– С ума сошла?! Да я… Это вот ты, наверное, прикокнула эту Дердюк!

– А условие было – о личном не спрашивать! – Ольга вытянула ноги и откинулась на спинку дивана. В ее глазах, вопреки веселому тону, была настороженность.

– Я уверена, что это проделки Норматовой! – зло сказала Марина. – Вернее, она имеет к этому отношение. Сама она слишком глупа, чтобы такое делать!

Выпалив это, она тут же съежилась в кресле, запоздало жалея о сказанном. Кристина потянулась за сигаретой, вырез ее халата провис, отчего выражение лица сидевшего напротив Олега стало еще более задумчивым.

– Мне на ум приходит только Танька Алексеева, – пробормотала она, – но это было бы слишком нелепо. Мы тогда совсем малые были… начальная школа. Конечно, учитывая мое нынешнее положение, она бы, наверное совсем не против с меня бабок срубить… – дальнейшие слова Кристины утонули в бессвязном бормотании. Олег еще раз взглянул на ее декольте, потом тихо произнес:

– Моя мать. Любовь Андреевна Кривцова.

– Господи! – вырвалось у Светланы. Олег раздраженно взглянул на нее.

– Что «господи»?! Я, между прочим, не говорю, что она имеет отношение ко всему этому дурдому! Просто, о том, что случилось, никто кроме нее не знает. Бабка знала, но она давно умерла.

– У меня есть одно предположение, но я об этом человеке ничего сказать не могу, – с несчастным видом сказал Петр. – Я не знаю, кто он был. Я даже не знаю, как его звали.

Глагол прошедшего времени заставил Алину поежиться. Неужели… да нет, Петр не выглядел, как человек, способный кого-то убить. Он даже не выглядел, как человек, способный дать пинка надоедливой кошке. Изумительно, что он решился дать по физиономии Харченко – это, уже наверное, в беспредельном состоянии аффекта. Но потом она вспомнила, кто он.

Водитель.

– А ты? – Ольга повернулась к ней. Вопрос застал ее врасплох, и Алина вздрогнула, чуть не уронив сигарету. – Подозреваешь кого-нибудь? Кто на ум приходит?

Кто-то приходит. Но у них нет ни фамилий, ни лиц, ни возраста… Только голоса и смех… а еще запах… этот не похожий ни на что запах…

Тебе ведь пять было, Аля? Пять?

– Мне некого подозревать, кроме себя самой, – ответила она, натянуто улыбаясь, и заметила, как Виталий покачал головой, и на его лице появилась досада. Кончики Ольгиных бровей-усиков взлетели ко лбу.

– Вот это, я понимаю, откровенность! Алька, ну признайся, ведь это ты все устроила, а? Ну признайся!..

– Фиг тебе! Можете приступать к пыткам. Но я вам ничего не скажу! Как Коля Герасимов!

Олег фыркнул, и после этого наступила пауза, тянувшаяся до тех пор, пока Алексей не заметил ехидно:

– Ну, что, теперь список весь зачитан?! И чего вы добились? Только забили себе головы еще больше! Подозреваемые… Прямо «Десять негритят»! Ждете расплаты за что-то? Мести? Грешки старые мучат?! Кого-нибудь замочили втихую?! А певичка вообще еще в школе начала, так получается?! Бросьте! Не стоят ваши грешки такого представления! Что касается меня, так я вас разочарну! Никого я не подозреваю! Потому что не в чем! Да, я кое-что нашел, но это к грехам вообще никакого отношения не имеет!

– Это смотря для кого, – возразил до сих пор молчавший Борис. – Ты, может, и значения этого слова не знаешь. Кто вчера чуть девушку не прибил только за то, что она на его несчастный телефон водичкой брызнула?!

– А это вообще не твое дело! – Алексей вскочил. – Мы с Алиной уже все это выяснили. Все срываются…

– Все. Только ты это делаешь чаще, чем остальные! Водителя кто пытался избить?! И вообще на всех кидался постоянно! Я таких, как ты, знаю! Убьете – и не заметите! – Борис неожиданно тоже взвился с кресла, выпрямляясь перед бизнесменом во весь рост. Рядом с плотным Евсигнеевым он казался хрупким и аристократически изящным.

– А ты сам-то кто, чтобы меня совестить?! – Алексей чуть не задохнулся от злости. – Тихоня! Ждет, пока другие все сделают, а потом на их горбу… Тащишь, небось к себе все без разбора, жируешь, а ювелиры твои гроши получают! Небось для них даже на воздухе экономишь! Да вся ваша нация такая – тишком, на чужих спинах!..

– Расист! – вдруг тонко взвизгнула Кристина. Алексей, побагровев, повернулся к ней.

– Что ты сказала?!

– Хватит! – рявкнул Виталий, тоже вскакивая. – Сейчас всем по морде надаю, если не заткнетесь! Будете все одинаковые!

– Вы будете бить женщину?! – с благородным негодованием сверкнул глазами Борис и Виталий яростно посмотрел на него.

– Тебе первому в ухо дам! Нашли время и место для разборок! Хотите выставлять себя кретинами – валите на улицу, там и хлопайте крыльями! Неу-жели так сложно хотя бы иногда не думать исключительно о своей персоне?!

– Что за народ – им уже член отрезают, а они все о Гондурасе! – высказался Петр с видом маститого философа, изрекающего очередной афоризм. Ольга засмеялась, качая головой с легкой укоризной, а Олег поморщился, словно от зубной боли, очевидно, представив себе этот процесс.

В процессе перепалки ни участники, ни зрители не обратили внимания на Жору, который встал одновременно с Виталием, – не обратили даже невзирая на его внушительные габариты. Жора не производил никаких действий и ничего не говорил, поэтому превратился в карлика-невидимку. Его лицо было подернуто легкой умудренной печалью, словно у мудреца, размышляющего о тщете всего сущего. Он терпеливо ждал, пока свара сойдет на нет. Казалось, он может ждать вечность.

Ворча и погромыхивая, как передумавший извергаться вулкан, сел на свое место Алексей, тут же потянувшийся за новой сигаретой. Борис, уничтожающе посмотрев на Виталия, отошел к окну и принялся с нарочитым вниманием изучать дождевые капли на стекле. Утихла Кристина, бросая то на Алексея, то на Виталия инфернальные взгляды, сел и сам Виталий, устало сгорбившись и свесив кисти рук между коленями, и тут Жора неожиданно перестал быть невидимкой, и все вздрогнули, внезапно обнаружив его стоящим. Жора убедился, что теперь внимание остальных приковано к нему, поднял указательный палец и направил его на то место, где только что стояли Борис, Алексей и Виталий. Направил так, словно нажал некую невидимую кнопку.

– Вот, – значительно сказал он. Указательный палец поднялся вверх и глубокомысленно покачался из стороны в сторону.

В обращенных на него взглядах появился вопрос, который Петр не замедлил озвучить.

– Чего вот?

– Вот, – повторил Жора. Его палец снова покачался, но теперь в этом жесте было нечто угрожающее. – Вам интересно, зачем мы здесь? Вот для этого, – указательный палец опять нажал невидимую кнопку. Борис отвернулся от окна и хмуро посмотрел на Вершинина.

– Жора, не тот момент, чтобы играть в шарады, – мрачно сказал Виталий. – Ты или говори или…

– У нас в детстве была одна забава… – Жора задумчиво посмотрел вдаль, на видимое только одному ему прошлое. – Мы ловили тарантулов на пластилин. Наверное знаете… пластилин на ниточке опускаешь в норку, потом вытаскиваешь, а на пластилине висит такой волосатый… Очень занятно было выловить несколько штук, а потом посадить их всех в одну банку. Там такое начинало твориться, у-у! Как они сцеплялись!.. А мы смотрели, смотрели… и ждали, чем все закончится. Очень интересное было зрелище.

– Ты хочешь сказать… – медленно произнесла Алина и замолчала. Жора кивнул.

– Я не знаю, как. Я не знаю, кто. Я не знаю, по какому принципу нас выбирали. Я знаю только одно – вот этот чудесный особняк и есть банка. А мы – тарантулы. Лес и путанная дорога, и этот ливень – это крышка, чтобы тарантулы не разбежались из банки. А кто-то с интересом смотрит в эту банку и ждет, когда тарантулы сцепятся. И он дождется. Они уже начали сцепляться. Я думаю, он уже очень доволен, что ему попались такие резвые экземпляры.

Светлана хрипло выдохнула и сжалась в комок. Алексей смял сигарету в пальцах и швырнул ее на стол.

– Твою мать! – негромко сказал он.

– Хочешь сказать, что с нами проводят некий психологический эксперимент?! – насмешливо спросил Олег, но улыбки в его глазах не было. Жора кивнул.

– Да. Я так думаю. Для того и эти вещи… вещи в комнатах, сами комнаты… Это нас уже подкосило. Люди ведь все разные и могут весьма оригинально сходить с ума. И так интересно наблюдать за этим процессом. Что они будут делать? И что они сделают друг с другом? – помолчав, Жора очень тихо добавил. – В наших банках тарантулы друг друга убивали.

– Это какое-то телешоу, – слабо произнесла Марина. – Их сейчас так много…

Виталий покачал головой.

– Боюсь, это не телешоу. Это нечто гораздо худшее.

– Отчего же, название-то можно оставить, – возразила Ольга. – Только это не те шоу, которые показывают по телевизору. Подожди, но если все подготовлено для нас… – она взглянула на Алину. – Помнишь, ты ведь говорила об этом. Одиннадцать комнат. Получается, на Лешку здесь действительно не рассчитывали. Он здесь оказался случайно. Куда же он…

Она замолчала. Молчали и остальные, и Светлана, уловив в этом молчании худший ответ, испуганно спросила:

– Господи, вы думаете, они его…

– Зачем же так сразу?! – Олег покачал головой. – Они его просто убрали… то есть, забрали… Черт! Но, Жорка, это… черт!.. Блин, да какой на мне психологический эксперимент?! Я простой автослесарь?! Я ничего такого из себя не представляю, психических отклонений не имею! На мне кандидатскую не защитить.

– Не бывают люди простыми, Олег, – хмуро сказала Алина. – Не бывают. И поведенческая психология – вещь настолько…

– Я не собираюсь быть подопытной крысой! – рявкнул Алексей и вскочил, но тут же сел обратно. Жора ласково посмотрел на него.

– А что ты сделаешь? Что? Мы ведь, между прочим, когда тарантулов ловили, их мнение не спрашивали.

– Как они посмели?! – прошептала Кристина. – Да меня вся страна знает! Да их…

– Только вот я, в отличие от страны, почему-то не знаю, – заметила Ольга насмешливо. – И они тоже не знают.

– Это не имеет значения! – в голосе Кристины начали появляться истеричные нотки. Жора усмехнулся, глядя на нее. Усмешка была мертвенной и бессмысленной, как глаза сумасшедшего.

– Я же говорю – тарантулы, – так же ласково сказал он и сел на свое место. Светлана, склонившись, закрыла лицо ладонями. Алексей, закусив губу, ерошил свои волосы. Виталий сгорбился еще больше, его глаза зловеще поблескивали из-под полузакрытых век. Алина застыла, сидя очень прямо. Петр схватил со стола изрисованный закорючками лист и принялся методично сминать его в комок.

– Я хочу домой, – жалобно произнесла Бережная сквозь пальцы. – Я не хочу участвовать ни в каких дурацких экспериментах. Я обычная. Я скучная. Объясните им кто-нибудь… Пусть меня отпустят домой.

Ольга открыла было рот, но Олег показал ей кулак, потом быстро пересел на диван к Светлане, приобнял ее за плечи и встряхнул.

– Спокуха, Светка, все будет в шоколаде! Не разводи сырость, этого добра и на улице хватает! Прорвемся!

Пальцы Светланы сползли вниз, приоткрыв жалобно-испуганное лицо.

– Как?

– А вот так! – Олег вскочил и вызывающе посмотрел на остальных. – Вот так! Прорвемся! И знаете, что в первую очередь для этого надо?!

Виталий поднял голову и спокойно посмотрел на него.

– Не быть тарантулами.

– Во! – Олег подскочил к нему, схватил за правую ладонь и восторженно ее затряс. – Я всегда говорил, что с башкой у тебя полный порядок! Мы сделаем все наоборот!

– Это как понимать? – Борис прислонился спиной к подоконнику. Олег ухмыльнулся.

– А так! Раз этот дом – банка, то нечего больше оглядываться на якобы хозяев! Все в этом доме – наше! Никакой экономии, никакой осторожности – хватит! Будем делать, что хотим. И в первую очередь, гулять! Светик, ты ведь, кажется, спец по готовке?

Светлана кивнула, и ее лицо начало постепенно озаряться.

– Вот и отлично. Продуктов на кухне навалом! Закатим шикарный ужин, с музыкой, с танцами! Елки! Девчонки, выберите в своих комнатах самые отпадные платья! Мы им покажем эксперимент!

Алина покачала головой, но этого никто не заметил. Кристина улыбнулась.

– Правильно! Они увидят, что мы, вместо того, чтобы грызться, отлично проводим время! Им надоест, и они нас отпустят!

– А это мысль, – пробормотал Петр. – А что, давайте. Обживем этот шалашик как следует!

Олег смотрел на всех сияющими глазами.

– Ну! Давайте, вставайте, шевелитесь! Посмотрите на все другими глазами! Такая шикарная халаява обламывается! Чего плесневеть?! Срубим им бюджет! Виталя, скажи.

Но Виталий, задумчиво наблюдавший за всеобщим оживлением, так ничего и не сказал.

* * *

Они были приставлены к Светлане в качестве ассистенток по готовке, вернее приставились почти добровольно, но все их участие в этом процессе заключалось в изумленных возгласах, задавании вопросов, розыске требуемых ингредиентов и переправлении блюд в столовую. Участвовать же в процессе наравне со Светланой было невозможно. Пока они очищали по одной картофелине, Светлана успевала очистить десять. Пока они отмеряли муку, Светлана уже месила тесто. Пока они размышляли над составом блюда, Светлана уже заканчивала его готовить. Она передвигалась по кухне стремительно и ловко, ни одно движение не было лишним, ничего не падало на пол и не летело мимо мисок, и угнаться за ней было совершенно невозможно. Быстро поняв это, Кристина и Алина скромно довольствовались четверостепенными ролями – после продуктов и посуды, и старались находиться там, где Светлана не натыкалась бы на них ежеминутно. Кухня была наполнена аппетитными запахами, стуком ножа, серебристым звоном посуды, шипением масла и девичьими голосами.

– Не понимаю, почему когда я тру свеклу, она всегда летит в разные стороны, а у тебя нет!..

– Разве в курицу кладут ананасы?..

– Как можно жарить мороженое?!..

– А как это ты так быстро режешь?!..

– Зачем ты кипятишь пиво?! Господи, а сырто туда зачем?!..

– Что это ты вытворяешь с апельсинами?!..

– А это туда или сюда?!

Светлана поглядывала на них не очень-то довольно. Откровенно говоря, она бы предпочла, чтобы их здесь вообще не было. Она привыкла находиться на кухне одна, а от Кристины и Алины было слишком много шума – и вообще они путались под ногами и всячески мешали ей создавать свои неповторимые кулинарные шедевры. Но, с другой стороны, ей бы было не по себе здесь одной. И они захотели помочь – пусть их, только бы не мешали. Нельзя с ними ссориться. Ни с кем нельзя ссориться.

Нельзя быть тарантулом.

То и дело дверь в кухню приоткрывалась и в щель просовывалась чья-то голова. Чаще всего она принадлежала Олегу. За головой в щель просовывался и ее обладатель и предпринимал попытки тишком прокрасться к столу и стянуть что-нибудь съестное, но каждый раз бывал атакован кухонной утварью и возмущенными воплями, развернут на сто восемьдесят градусов и в четыре ассистентских руки вытолкан за дверь.

– Извергши! – возмущался изгнанный. – Дайте же человеку поесть! Я не могу ждать так долго!