Текст книги "Увидеть лицо (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)

– Чего делать-то будем? – поинтересовался Алексей не без иронии, поправляя повязку на голове. – Там дождь, тут маньяк со своими ловушками! Откроешь какой-нибудь шкафчик, а тебе стрела в глаз…

– А ты не открывай, – с такой же иронией посоветовал Виталий. – Кроме того, может он теперь снова тактику поменяет. Светку-то убили руками. Плохо, что не понять, какими принципами этот козел руководствуется! Есть очередность или нет? Может он убивает по парам…

– Нам с тобой повезло, – тут же сказал Петр Алексею, и тот скривил губы в гримасе, отдаленно напоминающей улыбку.

– … может по алфавиту, по цвету волос, по росту, по порядку автобусных кресел, по личной симпатии… Может убивает тех, кто что-то узнает. Может тех, кто остается один. Может тех, – он бросил на Марину короткий взгляд, – кто ломается. Может он убивает по времени. Может он убивает, когда ему вздумается.

– Я смотрю, ты в этом вопросе большой специалист, – ехидно сказала Марина. – И в оружии разбираешься, и в ловушках, и в медицине, и в психологии, и дерешься хорошо. Кто ты вообще такой? Секретный агент?

– Я уже говорил, кто я такой. Я рантье, – Виталий даже не повернул головы в ее сторону. – Просто очень разносторонний…

– Неужели никто не знает про этот дом? – прошептала Кристина. – Ведь должен же кто-то знать.

– Свинчивать надо из этого дома, – прервала его Ольга, держа сигарету прыгающими пальцами и глядя на свои сломанные ногти. Кристина повернула к ней покрасневшее и распухшее от слез лицо.

– Куда?!

– А может дорога уже появилась. Может, – Ольга со слабой надеждой посмотрела на Жору, – как ты там говорил… может измерения снова наложились одно на другое?

– Неужели ты веришь в эту лабуду? – Алексей фыркнул Жора пессимистично пожал плечами.

– Вряд ли. К тому же, это только теория.

– Но проверить-то можно!

– Намокнем опять – только и всего! – Петр захлопнул книгу. – А потом вернемся в дом, а тут еще пара сюрпризов. Не, я никуда отсюда не пойду. Тут, по крайней мере, тепло и еда есть.

– Еда обладает свойством заканчиваться – не знал?

– Да ее тут месяцев на пять! Нет, я думаю, надо подождать. К тому же, может в лесу теперь тоже везде ловушки.

– Но мы ведь можем хотя бы проехать по… – начала было Марина, но тут Петр плюнул на ладонь, после чего продемонстрировал Рощиной большую мозолистую фигу.

– Во! проехать… Пешочком, лапуля! Думаешь, я после всего залезу в этот автобус?! Как же! Заведу, а он шарахнет! А может даже всего-навсего дверь открою, а он как хер…

– Мы поняли! – поспешно перебил его Виталий. – Не продолжай. А дороги мы не найдем, – он обвел остальных выразительным взглядом. – Неужели вы сами этого не чувствуете? Не дадут нам ее найти. Не выпустят нас отсюда! Что-то должно произойти, чтобы мы могли уйти. И, мне кажется, это зависит только от нас.

– Но что? – Ольга воткнула сигарету в пепельницу и снова налила в стакан воды. – Что мы должны сделать?!

– Откуда мне знать?! – Виталий невесело усмехнулся. – Это ведь тоже только теория. Алина, а ты чего замолчала? Не отошла еще? Несмотря на то, что ты теперь считаешь главным мочильщиком меня, я бы с удовольствием послушал и твои версии. Или наблюдения. Они бывают весьма любопытны.

– Не отошла, – деревянным голосом ответила Алина и отвернулась. Ольга, держа стакан в ладонях, спросила с отдаленным сочувствием:

– Сильно болит?

– Угу. Ничего, жить пока буду.

– А! – вдруг торжествующе воскликнул пристроившийся на полу Олег, и все мгновенно повернулись к нему, а Кристина, не уловившая в крике торжества, испуганно вскочила, решив, что Олег угодил в очередную ловушку и уже бьется в агонии. – Я же говорил, что вспомню!

– Олег!.. ну ты!.. ну твою!.. – задыхаясь, выговорил Петр, держась за сердце. – Ты че орешь…так… я уж подумал…

– Нашел любимую порнуху? – поинтересовался Алексей, вытягивая шею, чтобы увидеть, что творится на экране, и, к своему изумлению, увидел Жору. Вершинин в черном плаще с капюшоном стоял среди допотопно одетых и вооруженных людей, рассевшихся вокруг костра, и со зверским выражением лица выяснял отношения с каким-то негром могучего телосложения.

– О, Жорка! – изумленно воскликнул Петр, вскакивая. – Откуда он там взялся?!

Они подошли к телевизору, наблюдая как Жора, уже без плаща, в каких-то кожаных доспехах, щедро увешанный оружием эпохи луков и мечей, все с таким же зверским лицом взбирается на белого верблюда.

– О, а я знаю этот фильм! – воскликнул Алексей. – Это же «Царь скорпионов».

Олег выбрал особо крупный план лица и нажал на паузу, довольно блестя глазами. Казалось он от восторга сейчас обнимет самого себя.

– Ты что – актер? – недоуменно спросила Кристина, несмотря на обстоятельства задетая за живое. Жора раздраженно мотнул головой. – Как же?! Вон же ты…

– Да не он это! – Виталий подошел поближе, внимательно глядя на экран. – Это Рок или… как его там еще… кажется Дуайт Джонсон – звезда американского реслинга, по совместительству актер… а может наоборот. Но похож офигенно! Елки, а я все пытался вспомнить – кого он мне так напоминает. Даже прическа такая же… Только Жорка посветлее будет.

– Но как похож! – Ольга недоуменно переводила глаза с лица Жоры на экран телевизора и обратно. – Прямо одно лицо… и одно телосложение. Бывает же!..

– И что с того?! – взвился Жора. – Разве это запрещено законом – быть на кого-то похожим?! Меня и так уже по жизни задолбали этой схожестью! Так надеялся, что никто из вас об этом не скажет… Спасибо, Олежа! – он отнял у Кривцова пульт и выключил видеомагнитофон. Лицо Жориного двойника исчезло с экрана, отчего Вершинин сразу же почувствовал себя гораздо спокойней – исчезло и охватившее его странное чувство растерянности и непонятного детского страха. Странное и очень знакомое. Такое было…

Такое было, когда он нашел ремень…

Жора сжал пальцы и удовлетворенно посмотрел на свой большой смуглый кулак. Все в порядке.

Олег, истолковавший жест в свой адрес, перешел из восторженного состояния в задумчиво-опасливое и, продолжая сидеть на корточках, по-лягушачьи перебрался в сторонку.

– Тебе заняться нечем, да?! Дитя-переросток! Лучше б думал, что нам делать! Два трупа уже в холодильнике! – Жора швырнул пульт на диван. – Так нет!.. Смотлите, на кого Жола похож!

– Чего ты взвился? – недоуменно спросил Олег и взял с пола коробку от кассеты с лицом то ли американского актера, то ли человека, который бушевал в нескольких шагах от него. – Я просто… хоть как-то отвлечься.

– Отвлекся! – буркнул, начиная остывать, Вершинин и отвернулся. Олег пожал плечами.

– Я думал, тебе приятно будет. Ладно тебе, Жорка. Ты лучше! Что тот штатовец – тьфу! Ты у нас фигура! Мне б такую!.. Тяжело небось по полдня в тренажерных залах торчать.

– Я не торчу в тренажерных залах! – сердито ответил Жора. – Мне некогда заниматься всякими глупостями!

Алина, уже вернувшаяся в кресло, удивленно посмотрела на него.

– Ты совсем не занимаешься спортом?

– Ну да. В детстве немного занимался… а так… – он пожал плечами. – Не люблю я. Да и некогда.

– Тогда как тебе удается оставаться в такой великолепной форме? – Виталий окинул могучую Жорину фигуру недоуменным взглядом.

– Ну, не знаю. Я всегда такой был.

– И ничего для этого не делал?

– Ну да, – сказал Жора недоуменно. – А что такого? Что вы прицепились?! На Рока похож, спортом не занимаюсь – значит убийца?!

– Никто не говорит, что ты убийца. Просто это… немного странно. А чего ты так психуешь из-за пустяков? – Алина сощурилась, испытывая огромное желание зажать себе рот, но рука была занята – баюкала пострадавшее плечо. – Или для тебя это не пустяк? Может, ты что-то почувствовал, Жора? Может, ты что-то понял? Скажи нам.

– Мне. Нечего. Сказать, – размеренно произнес Жора и сел на диван рядом с полулежащей Ольгой, которая подобрала ноги, давая ему место. – И хватит об этом! Я не Рок, не актер и не виноват в том, что получился немелким мальчиком!

– Это ты нарисовал картины, которые развешаны по всему дому? – вдруг неожиданно спросил Виталий.

Момент был выбран самый удачный. Потрясенный гигант повернулся к нему, разинув рот. Его обычно смуглое лицо побелело, глаза широко раскрылись. Он выглядел, как человек, который пнул собаку и услышал от нее в ответ отборную порцию мата.

– Откуда… – Жора осекся и замолчал. Впрочем, ему уже можно было и не отвечать. Виталий удовлетворенно кивнул и покосился на Алину. Та сидела, съежившись, и на ее лице было особое тонкое раздраженное напряжение, какое бывает у женщин, когда они долго что-то наощупь ищут в своих сумочках.

– Здесь висят твои картины? – полушепотом спросила Кристина. Жора ткнул в ее сторону указательным пальцем, и она дернулась назад, будто на нее глянул зрачок пистолетного дула.

– Только вот не надо опять делать свои дурацкие выводы! Я не имею ни-какого отношения ни к этому треклятому дому, ни к тому, что здесь происходит. Вы ведь уже говорили, что все нашли здесь свои, особенные вещи! Забыла?!

– Но мы их не делали!

– Нет, делали, – неохотно произнесла Алина. – Я, например, нашла в библиотеке свою книгу. Книгу, которую я придумала, но никогда не писала. Книгу, которая до сих пор существовала только в моей голове.

– Я читал ее, – небрежно добавил Виталий.

– Правда? – на лице Жоры появилась неподдельная радость. – Слава богу!

– Это как? – Кристина приняла предельно непонимающий вид.

– А так! – рявкнул Жора. – Кто-то залез к нам в головы и украл наши мысли! Здесь есть картины, которые я рисовал, но никому и никогда не показывал, они спрятаны у меня дома. Но здесь есть и картины, которые я до сих пор не нарисовал! Я их придумал, но еще не нарисовал! Понимаешь?! А они нарисованы! В точности так, как это собирался сделать я!

– Но это невозможно! – Кристина посмотрела на одну из картин на стене, на которой обнаженная девушка, стоявшая на заваленной трупами площади перед каким-то дворцом, отбивалась здоровенным мечом от летающей помеси ящерицы и человека с лицом, подозрительно похожим на Максима Галкина. – Я тебе не верю. Все это только слова, вы не сможете этого доказать! Вы не сможете доказать, что не создавали этого!

– Не сможем, – покладисто согласилась Алина. – Значит, мы с ним сообщники, да?

– Да!

– Блин, какие мы дурные сообщники – взяли и все рассказали! – ехидно сказал Жора, с лица которого еще не сошло потрясенное выражение. – Виталя, ты, кстати, не расслабляйся – ты тоже сообщник!

– А может это колдовство, – предположил Олег, все еще сидевший на корточках и покачивавшийся вперед-назад. Кристина метнула на него яростный взгляд.

– Тебе смешно?!!

– Очень.

– Прекратите балаган, – сонно сказала Ольга и потянула к себе одеяло Алексея, заматываясь в него. – Я им верю. Вещь, которую я нашла… об этом не знал никто, кроме меня.

– Та баночка? – Алексей хмыкнул, глядя на банку из-под маринованных огурчиков, стоящую на столе в отдалении от них. – Что в ней – твои анализы?

Он привстал, и Ольга тотчас предупредила.

– Не вздумай совать в нее пальцы, кретин! Там кислота.

Виталий и Жора переглянулись, потом Жора осторожно спросил:

– Серная?

– Азотная. А теперь отстаньте от меня – больше ничего не скажу. Вы хотели увидеть вещь – я ее принесла, но рассказывать о ней не обязана.

– А придется, – мрачно сказал Олег и поднялся. – Эти вещи… Нас ловят на них. Их как-то используют. Расписываются ими. Нам нужно все знать!

– Да, конечно. Вот сейчас ты убийце все и расскажешь, чтоб ему было легче все устроить!

– Наоборот, больше никто не попадется!

– А может, нас для этого и собрали? – Марина задумчиво посмотрела на свои ключи. – Чтобы мы признались в чем-то? Разве вы не нашли что-то, что связано для вас с каким-то неприятным воспоминанием? С каким-то вашим преступлением?

– Это не то преступление, которое карается законом, – заметил Олег, глядя на Алину, которая, отвернувшись, смотрела в пол. – С некоторой точки зрения это вообще не преступление.

– Ну точно прям как в «Десяти негритятах»! – с пугающей веселостью произнес Алексей и посмотрел на свое одеяло. – Только вот неувязочка – вещь, которую я нашел, никакого отношения не имеет даже к подобию преступления. Это всего лишь одеяло.

– И одеялом можно придушить, – Жора встал и подошел к двери гостиной. Подергал за ручку, проверяя, надежно ли заперто.

– Никого я им не душил! – огрызнулся Евсигнеев и украдкой глянул на Алину. Девчонка беспокоила его. И не потому, что, как она заявила, он ночью пытался ее изнасиловать. Врет, конечно! Не было такого!

Отпусти ее!.. Что ж ты делаешь, гад?!! Пусти ее, сейчас же пусти!!!..

А ты сидел что ли?..

Провалы памяти… провалы…

Окровавленный светлый затылок…

Да, Гамара, влетел ты капитально!..

Алексей нервно потер вспотевшие ладони и тоскливо взглянул в окно.

– Лучше расколись, Леха! – ласково посоветовал Олег. – Больше признаний – меньше подозрений. Или тебе снова бутылкой заехать?! Ты учти – я сам не буду, я дядю Жору попрошу – дядя Жора сейчас очень злой. И точно не на твоей стороне.

Вершинин улыбнулся уголком рта, потом мрачно, тяжело посмотрел на Алексея, давая понять, что он человек крайне отзывчивый.

– Да вы!.. – Алексей глубоко вздохнул, потом неожиданно жалобным голосом произнес: – А вы никому не скажете?

– Честное пионерское. Валяй, думаешь, одному тебе трудно рассказывать?!

– Ладно, – бизнесмен чуть покраснел. – Мне это одеяло мамка сшила. Я под ним от грозы прятался. Я грозы в детстве боялся жутко. Часами мог сидеть под этим проклятым одеялом. У меня фонарик был и я… – он сглотнул. – Вот. Это то самое одеяло. Думал, она его выкинула, а она… Я каждый лоскуток на нем знаю.

Олег хотел было что-то сказануть, но Жора показал ему кулак.

– Ты уверен?

– Да, – Алексей затравленно посмотрел в окно. – Я до сих пор иногда… нет, не боюсь, конечно, но… Я ненавижу дождь! А он никак не кончается! Как специально!

Алина еще больше съежилась в кресле. Она не будет говорить! Они ее не заставят!

– Ну, это вовсе не так уж страшно, – Олег отошел к столику, на котором стояла массивная пузатая ваза из цветного стекла с ручками в виде прыгающих лягушек. Протянул к ней руку, потом передумал и убрал руку в карман. – Смотрите, вот такая хреновина могла или может свалиться вам на голову. Единственный недостаток этой милой моему сердцу хреновины в том, что ее здесь быть не может.

– Это как с моими картинами? – спросил Жора, внимательно разглядывая вазу. Олег покачал головой.

– Нет, это как раз наоборот. Я не делал эту вазу. Я ее разбил. А вот же ж, стоит целехонькая, – он вздохнул, потом осторожно наклонил вазу, демонстрируя донышко. – Надпись видите?

Сидевший ближе всех Петр встал, подошел к нему и наклонился над вазой.

– Любочке, – громко прочитал он, потом вопросительно взглянул на Олега. Тот удрученно кивнул.

– Во-во. Любочка – это моя мама, – Олег вздохнул, помолчал. Видно было, что говорить ему очень неприятно. – В общем, эту вазу ей ее любовник подарил, дядя Костя, одноклассник отцовский… одноклассник и корефан. Он в стеклодувной мастерской работал. Сам сделал… для нее. Я не знал, вначале, что у них… через месяц узнал… отец до всего докопался, закатил… я слышал, как они друг на друга орали. Мне одиннадцать было. Ну… я взял и разбил ее. А потом узнал, что дядя Костя погиб… авария…У матери только эта ваза и оставалась от него… Очень сильно она его любила… – Олег исподлобья взглянул на одну из прыгающих лягушек. – Она все поняла… я слышал, как она бабке жаловалась… Она осталась с отцом, но… с тех пор она словно потухла… и, по-моему, была рада, когда я вырос и уехал от них. Мне кажется, она так меня и не простила.

Кривцов отвернулся от вазы и со злым вызовом посмотрел на остальных, пытаясь разглядеть, что сейчас скрывается за тихим блеском глаз каждого.

– Предупреждаю – кто станет комментировать, сразу в морду дам!

– Тогда, значит, не обидишься, если и ты получишь в морду за какой-то из своих комментариев? – чуть хрипловато произнес Виталий, и Олег взглянул на него с изумленной обидой. – Не бери к сердцу, это я на всякий случай. Ты не услышишь комментариев.

– А ты себя простил? – Алина внимательно смотрела на вазу, словно Феникс, возродившуюся из небытия. – Ты сам?

Олег пожал плечами.

– Это было давно, я был всего лишь глупым пацаном. Не знаю. Я давно не думал об этом. Понимаешь… это такое, о чем… о чем помнишь всегда, но никогда не вспоминаешь. Поэтому, когда я увидел ее… меня словно по голове шарахнули.

– Как и всех, – пробормотала Марина. Ключи сорвались с ее пальца и, тяжело звякнув, упали на пол. Она наклонилась было за ними, но передумала и откинулась обратно на спинку кресла.

– Ключи, – произнес Жора. Он не спрашивал – просто констатировал факт их существования. Марина покосилась на него, потом на ключи, и ее пальцы нервно заскользили среди волос, в который раз заплетая все время расплетающуюся косу. Она специально не закрепляла ее никаким шнурком, чтобы заплетать снова и снова – ощущение гладкости собственных волос, послушно подчиняющихся ее рукам, успокаивало.

– Не мои, – сказала она и закинула ногу за ногу. – Моей подруги по начальной школе… Дилярам… Дильки.

– Таджичка что ли? – поинтересовался Жора. Марина покачала головой.

– Узбечка.

– Начальная школа?.. – Олег хмыкнул и потер переносицу. – Так и вижу, как Маришка с косичками и портфельчиком, в белых гольфиках спешит на урок чтения…

– Заткнись! – отрезал Виталий. Олег чуть виновато кивнул.

– Ага. Это я так. На лирику просто потянуло.

– Но я ничего такого не сделала, – недовольно пробормотала Марина и ногой оттолкнула ключи подальше от себя. – Я всего-навсего…

– Мы же договорились! – Жора посмотрел на нее не без угрозы. – От твоего «всего-навсего» может многое зависеть – не забывай об этом.

– Ладно! – почти выкрикнула Рощина и забросила полузаплетенную косу за спину. – Я позвала ее в гости… мы всегда играли вместе после школы, но в этот раз она отказалась, потому что мать велела ей посидеть с больной теткой. А я очень хотела, чтобы она пошла ко мне… ну и украла у нее ключи. Она пошла ко мне позвонить… но мы заигрались, и она позвонила только через два часа. К тому времени я ей ключи уже обратно подбросила… ну, и в общем, дома ей никто не поверил… ей такое было!.. потому что в ее отсутствие тетке приспичило поесть, она потащилась на кухню… а по дороге с ней случился какой-то приступ… ну и она… умерла.

Олег открыл было рот, но тут же закрыл его и посмотрел на Алину, но та на этот раз ничего не спросила.

– А что же эта… Диля? – Ольга зевнула. Марина пожала плечами.

– Да ничего. Вряд ли она о чем-то догадалась. Да и, к тому же, после этого случая мы больше не дружили. Мать мне запретила. Сказала, что нельзя дружить с человеком, для которого наряжаться в чужие платья важнее, чем приглядывать за больными родственниками.

– И ты ничего не сказала?

– Разумеется, нет, – Марина взглянула на нее со снисходительным презрением. – Как и ты, как и все остальные. Чего? Мы ведь договаривались, что нравоучений не будет. Соблюдайте уговор! А ты сама?! Что ты сделала?!

– Ничего, – Ольга закрыла глаза. Ее губы чуть подрагивали.

– Что ты сделала этой кислотой?

– Ничего, – ее глаза открылись и насмешливо оглядели потенциальных слушателей. Брови-усики чуть приподнялись, придавая лицу выражение милого, бесхитростного недоумения. – Будете пытать?

– Возможно, – ответил Виталий без тени насмешки в голосе. Кривцов задумчиво сказал.

– Я в подвале видел пассатижи. Э, да чего там далеко ходить, когда в соседней комнате полно оружия! Знатоки средневековых пыток утверждали, что медленное и вдумчивое потрошение и шинкование делало людей необыкновенно разговорчивыми.

На этот раз брови-усики встали почти вертикально.

– Вы офонарели?!

– Если понадобится, я сама этим займусь! – прошипела Кристина из своего кресла. – Я не хочу, чтоб меня из-за тебя убили!

– Если мы отсюда выберемся, я позабочусь, чтобы ты, звезда херова, до конца жизни сортиры на вокзалах скребла! – Ольга, приподнявшись, выглянула из-за спинки дивана. – До конца жизни!

– Это мы еще поглядим! Ты не знаешь, какие у меня связи! Даже не представляешь!

– Скрести сортиры всяко лучше, чем лежать в холодильнике, – ободряюще заметил Олег. Жора неожиданно припечатал столешницу широкой ладонью, отчего подпрыгнула стоявшая на ней посуда, потом со столь же неожиданным для такого проявления эмоций спокойствием произнес, глядя на Ольгу.

– Продолжай.

– Ладно, – Ольга скривила губы. – Мне было восемнадцать, я работала в модельном бизнесе… Дальше надо объяснять? Или сами сообразите?

– Плеснула в личико красотке-конкурентке? – негромко спросил Виталий, глядя на баночку с кажущейся совершенно безобидной жидкостью. Лицо Харченко исказила гримаса то ли отвращения, то ли страха.

– Да. Таньке Дердюк. Редкостная была стерва… и мужика у меня увела денежного и перспективного… Постервозней меня была, даже…

– И что с ней стало? – потрясенно спросил Петр, ошеломленный что такое страшное происшествие обсуждают таким непринужденным тоном. Ольга покосилась на него с сонной иронией.

– Как что? Инвалидом она стала. Без зрения, речь потеряла, да и внешний вид ее значительно ухудшился. Моделью, понятно, она быть перестала… – Ольга криво улыбнулась, потом прикусила губу, и глаза ее вдруг стали невероятно старыми. – Вы не представляете, как быстро разбегаются все мужики, если женщина теряет привлекательность, более того, становится инвалидом. Любить из жалости умеют только бабы. Ну… – Ольга потянула к себе сигареты, – по крайней мере, она осталась жива. Одно время я даже хотела послать ей денег, но не знаю, где она сейчас и что с ней.

– То есть, хочешь сказать, ты раскаялась? – Жора хмуро посмотрел на нее.

– Я? С чего вдруг?! Если б я не сделала этого с ней, она сделала бы то же самое со мной. Но за любое удовольствие надо платить? Ты романтик, Жора, ты не поймешь.

– Удовольствие?!

Его передернуло. Сейчас он не понимал, как мог переспать с этой женщиной, из глаз которой во всей своей уродливости выглядывал редкостный и расчетливый цинизм. Несмотря на привлекательную внешность, Ольга теперь казалась омерзительной, словно кусок гниющего, нашпигованного опарышами мяса, небрежно завернутый в красивейший нежного цвета гипюр. Жора отвернулся и, глядя на разбивающиеся о стекло дождевые капли, с облегчением подумал – как хорошо, что он не имел глупости влюбиться в Ольгу, чья изобретательность в сексе его просто ошеломила. Как хорошо, что это осталось всего-навсего затейливым пьяным перепихоном!

– Да ты просто психопатка! – заявила Кристина, резко вскидывая голову, отчего черно-красные волосы веером взметнулись над ее плечами. – Это ты всех поубивала! Маньячка!

Ольга искренне расхохоталась, откинув голову на спинку дивана.

– Да уж лучше быть психопаткой, чем такой дурой, как ты! Ох!.. – она ладонью вытерла выступившие слезы. – Представляю себя подвешивающей алебарду к потолку! Господи! Весь «Вавилон» помер бы от смеха. А Альку я выкинула из окна и тут же кинулась втаскивать обратно для улучшения собственной репутации?! Или совесть во мне взыграла! – Ольга щелкнула зажигалкой, посмотрела на крошечный лепесток пламени и задула его. – А ты у нас, значит, прямо дева Мария! В незапятнанных белых одеждах! Тебе рассказать, какие интересные штуки народ под кайфом иногда вытворяет?! Думаешь, я не заметила, что ты вечно подпудренная?! Да и сейчас тоже!

– Ты принимаешь наркотики?! – воскликнул Петр с негодованием человека, ведущего предельно здоровый образ жизни. Алина, со страхом дожидавшаяся, когда очередь дойдет до нее, зажала себе рот ладонью, поймав уже готовый вырваться наружу истерический хохот, потом посмотрела на запертую дверь. Она уже заметила, что кто-нибудь смотрел на дверь постоянно.

Голова Логвиновой дернулась, будто ей влепили хорошую пощечину.

– Да я!.. Да это вообще не считается! Это ерунда! И я, между прочим, – она ткнула в Ольгу пальцем, – никого не уродовала. И то, что я в комнате нашла, – это вообще!.. Мелочь, всего навсего – безделушки, которые я у одноклассников воровала! Календарики, монетки, дешевые колечки… Из-за этого никто не пострадал!.. разве что девчонка, на которую я все это свалила, когда попалась, и ее из школы выжили… Но это все! Я никогда никого не убивала… и здесь все остальные, кроме тебя, нормальные и никого… – она замолчала, чтобы набрать воздуха, и Петр тут же простодушно сказал:

– Почему? Я убил.

Кристина так резко захлопнула рот, что прикусила себе язык и ойкнула. Глаза Виталия блеснули, но он ничего не сказал, сминая в пальцах папиросу. Жора бросил на водителя изумленный взгляд.

– Что?!

– Не, ну… не то, чтобы прям убил, – тут же поправился Петр, сообразив, что слова прозвучали неправильно и слишком не в его пользу. – Сбил. Несчастный случай. Синяк один прямо под колеса выскочил, да еще зимой. Насмерть, понятное дело… Но меня абсолютно оправдали, я виноват не был. Жалко конечно, мудака, молодой совсем… теперь постоянно по жизни в голову лезет… как… – Сливка загнул короткое сочувственное ругательство в адрес погибшего, после чего горестно вздохнул. – А я-то, между прочим, свою вещьто самым первым нашел. И совсем не в доме этом, чтоб ему…

Алина перебила его, не дав родиться новому шедевру неформальной лексики.

– Автобус?

– А ты и вправду быстро соображаешь, – Петр посмотрел на нее, как ей показалось, неодобрительно. – Да, он самый. Не просто похожий автобус, а тот самый. Поверьте, шофер свою машину ни с какой другой не спутает и сразу узнает – хоть бы с закрытыми глазами. Так что мне вполне простительно, что я так растерялся.

– А шар?

– Игрушка-то? – водитель улыбнулся. – Жена подарила. На приборной доске всегда стояла – на удачу.

– Светке от нее не посчастливилось, – заметила Ольга слегка заплетающимся языком и налила себе еще минеральной воды. Жора потянулся было к бутылке, но Харченко быстро отодвинула ее в сторону.

– Сам себе принеси!

– Тебе воды жалко?! – удивленно-обиженно спросил Жора, но руку убрал. Виталий, обернувшийся на его возглас, внимательно посмотрел на Ольгу, потом вдруг быстро подошел к дивану сзади, перегнулся через спинку и ловким движением схватил бутылку со стола прежде, чем Ольга успела ему помешать. Отвинтил крышку, понюхал содержимое и зло посмотрел на Харченко.

– Дура! Ты же вырубишься!

– Да я плеснула всего ничего, – Ольга величественным жестом протянула руку. – Отдай.

– Ничего?! Водка с газировкой… да тебя так накроет!

– Не накроет! Ты же сам сказал, что мы никуда не пойдем, так… – ее кисть повелительно дернулась. – Отдай! Раз уж приходится тут сидеть, то мне это нужно. Иначе у меня крыша поедет!

– А кто-то только что говорил о наркотиках! – ехидно заметила Кристина. Ольга посмотрела на нее с сонной снисходительностью.

– Наркотики – это одно, а маленький подогрев – совсем другое. К тому же, чего мне бояться в такой милой компании. Вы же все в один голос утверждаете, что такие белые и пушистые!..

– Ты можешь спокойно пить лишь в том случае, если знаешь, что убийца – ты сама, – сказал Алексей, осторожно трогая свой сломанный нос. Ольга фыркнула.

– Кто это говорит?! Тот, кто притащил из леса окровавленный плеер и спрятал его?! Впрочем, если хотите думать, что убийца я – думайте на здоровье! Может, еще и линчуете?! Отдай бутылку!

Виталий отвернулся, подошел к балконной двери, открыл ее и вышвырнул бутылку за перила. Через секунду снизу долетел глухой удар. Рот Ольги возмущенно приоткрылся.

– Ловко, – Олег несколько раз хлопнул в ладоши. – Если кто-то сидел там внизу, строя свои коварные планы, ему сейчас не поздоровилось! Я вот сейчас тоже кое-что сделаю.

Он схватил с другого стола баночку с кислотой, выбежал на балкон, осторожно отвинтил крышку и опрокинул баночку вниз, потом осторожно выглянул. Даже сквозь дождь было видно, что несколько прутьев ограды начали слабо дымиться.

– Гляди-ка – не соврала, – сказал Олег, отправил баночку вслед за ее содержимым и бегом вернулся в гостиную, точно за ним кто-то гнался. – Вот так. Теперь мне гораздо спокойней, когда я знаю, что никто не окатит меня этой дрянью!

– Этой дряни, – сказал Жора, вставая, – в подвале еще две бутыли здоровенных. И, между прочим, позапрошлой ночью они оттуда пропадали.

– Как так? – улыбка сползла с лица Олега.

– А вот так! Их забрали, а сегодня ночью поставили на место! И плохо, что мы не знаем – отлили оттуда кислоты или нет.

– Приятно слышать, – пробурчал Петр и с опаской посмотрел на потолок. – Это что теперь – заденешь что-нибудь или, – он передернул плечами, – не дай бог, глотнешь…

– А ты нюхай, прежде чем глотать, – посоветовал Жора. – У серной кислоты очень специфический запах.

– А почему вы нам ничего не сказали?

– А что бы от этого изменилось? – Виталий закрыл балконную дверь и прислонился к ней спиной. – К тому же, позавчера никому и в голову не приходило…

– Это она! – заявил Алексей, вытягивая руку в направлении Ольги и та захохотала совершенно искренне.

– Ну конечно! Стала бы я тогда вам все рассказывать! Господи, никогда мне еще не доводилось попадать на такое редкостное сборище кретинов! Как вы мне все надоели! Так и будете до следующего рассвета тыкать друг в друга пальцами и перетряхивать свое грязное белье! Разбудите, когда закончите!

Она замоталась в одеяло и, отвернувшись к спинке дивана, закрыла глаза. Алина уперла локоть в ручку кресла и уткнулась подбородком в согнутые пальцы. Она бы и сама с удовольствием поспала, если б знала, что это безопасно. Ольга была права. Позволить себе хоть немного расслабиться здесь теперь можно было только напившись.

– Я все хотел спросить, Жорка, – Олег плюхнулся на пол перед камином, вытянул вперед руки и пошевелил пальцами. – У тебя было такое выражение лица, когда ты увидел… свой ремень на Светке. Ты в усмерть перепугался. И мне кажется, не только потому, что это был ремень из твоей комнаты и все стрелки могли перевести на тебя.

Жора резко расправил плечи, и одна из пуговиц его рубашки, не выдержав такого напряжения, отскочила и покатилась по полу.

– Ты прав.

– Странно, – Виталий задумчиво посмотрел на него. – Несмотря на твою устрашающую внешность буйного гладиатора, ты кажешься на редкость добродушным парнем. Мне даже странно подумать, что и у тебя есть свой скелет в шкафу.

– У него, скорее, черепушка в тумбочке, – не преминул вклиниться в разговор Олег. Петр захохотал, потом сказал:

– Ну ты…

– Знаю, – Кривцов удрученно махнул рукой. – У меня нездоровое чувство юмора.

– По крайней мере, это лучше, чем напиваться или закатывать истерики, – сказала Алина. – И хоть как-то отвлекает остальных.

Олег послал ей воздушный поцелуй.

– Лапуля, я всегда говорил, что ты – женщина моей мечты! Искренне надеюсь, что маньяк – не ты, если, конечно, ты не развлекаешься тем, что периодически вываливаешься из окон! Глаза… боже мой, какие глаза!