Текст книги "Увидеть лицо (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 39 страниц)

– Ловушка… – прошептала Кристина. – Снова ловушка…

– Нет, это сделали руками, – дрожащим голосом произнес Жора, не сводя глаз с Харченко. Полоска кожи под задравшейся кофточкой отчего-то притягивала его взгляд, как магнит. Хотелось прикоснуться к ней – теплая ли она или уже начинает холодеть. Он вспомнил, как совсем недавно в бассейне Ольга жадно прижималась губами к его губам… сейчас они были в крови и уже остывали. Желудок его судорожно сжался, и Жора подумал, что теперь он очень хорошо понимает тот истерический приступ, накрывший Бориса в холле. Жаль, что ювелир мертв, и он не может сказать ему об этом. Вершинин сглотнул и снова заговорил – большей частью для того, чтобы отвлечь собственный желудок: – Воткнули точно в сонную артерию и сразу же повернули, чтобы рана не закрылась – это видно. Я думаю, она умерла очень быстро. Наверное, даже не проснулась… даже не поняла, что умирает.

– Она много выпила, – глухо сказал Виталий, глядя на рукоятку ножа. – Она просто вырубилась.

– Но мы же должны были заметить! – взвыл Олег. – Мы же должны были что-то услышать хотя бы…

– Мы были очень заняты, – Виталий повернул голову в сторону Марины и в упор посмотрел на нее. – Тут же паук бегал – забыли, какой был переполох. Все носились, орали… что тут можно было услышать?!

Марина втянула голову в плечи.

– А чего ты на меня так смотришь?! Думаешь, это я?! Спрятала это чудовище, а потом посадила себе на руку?! А потом…

– Она сразу же залезла на шкаф, – неожиданно пришла ей на помощь Алина. – Все это видели. У нее просто не было бы времени.

– Зато оно было у всех остальных! – зло сказал Жора. – Смотрели-то на насекомое, а не друг на друга. Кто-то просто, пробегая мимо дивана, воткнул нож ей в горло, и подключился к общему бедламу, как ни в чем не бывало! Господи, мы паука убивали, а она там… умирала…

Алина сжала губы и потерла ладонью щеку. Щека почему-то оказалась мокрой, и это было странно – жалко теперь было только себя.

– Хватайся второй!.. Быстрее! Уцепись за что-нибудь! Я не могу!..

Она взглянула на белое лицо Ольги, на тонкую бровь, теперь кажущуюся особенно черной, и отвернулась.

По комнате растеклась тишина – тяжелая, страшная. Все застыли – никто, казалось, даже не дышал. Рваные взгляды, лихорадочные мысли, стук собственного сердца, как никогда громкий и как никогда родной, холод, бегущий по изгибу позвоночника, прижатого к твердой стене. У кого-то дрогнул палец, у кого-то дернулась на виске жилка. Раздувающиеся ноздри, подрагивание ресниц, язык, скользнувший по губе, чуть повернувшаяся голова, чуть изменившийся отблеск света в глазах – все замечалось, все заносилось в реестр, – мельчайшие штрихи сливались в единое целое. Антология подозрений. Антология опасности. Антология страха, очерченная восьмиугольником, в каждой из вершин которого был человек. Воздух в комнате словно утратил прозрачность и легкость, вставал комом в легких, будто вместо воздуха комната вдруг наполнилась мутной студенистой жидкостью, в которой сгущалось что-то жуткое. Они смотрели друг на друга, и за чьими-то глазами притаилась смерть с ухмылкой, лишенной плоти, – большая шутница, чьи шутки понять способны лишь те, кто открывают для нее дверь и приглашают войти.

Начали раздаваться монотонные, едва слышные звуки – со сдвинутого, промокшего одеяла очень медленно зашлепали на ковер тяжелые густые капли. В пепельнице на столике рядом дотлевала чья-то сигарета, и тонкая струйка дыма по прямой выматывалась к потолку, постепенно становясь все тоньше и тоньше, пока сигарета не погасла, превратившись в хрупкий столбик пепла. Тишина стала невыносимой, взгляды прыгали все быстрее и быстрее, сталкивались, летели по кругу – безостановочная, безумная карусель. Вздернувшаяся бровь, капля пота на лбу, вдох, выдох, удар сердца, дрогнувший кадык, сжавшиеся пальцы… кто?! кто?! кто?!..

– Кто?! – взвыла вдруг Кристина, расколов тишину. Ее взгляд продолжал прыгать по лицам остальных, но теперь в нем было очень мало осмысленности и очень много беспредельной животной мольбы. – Не убивайте меня! Я все вам отдам! Если вы меня убьете, то ничего не сможете получить! Кто ты?! Я все сделаю!.. только пожалуйста не убивайте меня!.. Да, я воровала, но это было давно! Я больше ничего не делала! Я не хотела обедать в твоей столовой! Это все Светка! Светка! Мамочкаа-а!

По ее лицу текли слезы, капая с подбородка, пальцы судорожно сжимали болтающиеся на шее кресты и амулеты. Черно-красные волосы Кристины как-то сразу потускнели, поникшая фигура казалась сломленной, жалкой, и каждый брошенный на нее взгляд словно добивал ее, пригибая все ниже и ниже к полу, и смотреть на нее перестали – сейчас Кристина была зеркалом, в котором, мог отразиться кто угодно из них.

– Ты принесла что-нибудь с собой? То, о чем хотела рассказать?

Виталий уже не стоял возле стены, а медленно шел на середину комнаты, чуть пригнувшись. Движения его были плавными, осторожными, словно у хищника, подкрадывающегося к добыче. Он смотрел в пол, и остальные не сразу поняли, кому он задал этот вопрос, – они поняли это только тогда, когда в гостиной прозвучал другой голос.

– Сейчас это не важно.

– Что ты принесла с собой? – повторил Виталий, остановившись на пересечении взглядов и по-прежнему не поднимая глаз от пола, словно ему было больно двигать шеей.

Алина вытащила руку из кармана, и на ковер просыпались увядшие цветы, пронзенные спичками, – жалкие, поникшие, побуревшие, еще на лету теряющие свои лепестки, – словно маленькие мертвые человечки, так и не попавшие на свой великий цветочный бал. Скомканный парашютик одуванчика зацепился за ее ноготь, словно не желая с ней расставаться. Она тряхнула рукой, потом сжала пальцы в кулак.

– Господи, что это? – прошептала Марина, царапнув стену длинными ногтями. – Что это за гадость?

Ей никто не ответил. Алина облокотилась на кресло, глядя на увядшие цветы, потом улыбнулась, если можно было назвать улыбкой механически поддернувшиеся вверх уголки рта.

– Завяли. Они были свежими, когда я увидела их в первый раз, хотя пролежали там почти весь день. А потом начали вянуть… Что ж, они хотя бы пытаются соблюдать законы природы.

– Какие законы? – Жора украдкой посмотрел на Ольгу. Ему очень хотелось, чтобы кто-нибудь подошел и закрыл ее одеялом, чтобы не было видно ни обнажившейся полоски живота, ни окровавленных губ. Сам он сделать это не решался. – Аля, что ты несешь?! Нас убивают – какая, черт подери, теперь разница, где да почему?!

– Да она просто спятила! – Алексей, очень внимательно и слегка растерянно смотревший на ручку ножа, потрогал засохшую корку на переносице. – Я давно это…

– У тебя один диагноз! – перебил его Олег, засунув руки в карманы и перекатываясь с пятки на носок и обратно. – Между прочим, теперь, когда очевидно, что пацан тут ни при чем и что его, скорее всего, тоже… ты на главном подозрении!

– Он тоже, – указательный палец Евсигнеева распрямился в сторону Виталия. Но тот не заметил этого жеста – он даже не услышал разговора, он смотрел на склоненную голову Алины, на медный локон, свесившийся ей на глаза.

– Но ведь это не все, не так ли?

Алина резко вскинула голову.

– Что значит, не все?!

– Минутку! – Марина качнулась вперед, но тут же снова прижалась к стене, будто та давала ей силы, как земля – титану Антею. – Ты ведь единственная, кто ничего не рассказал! Что ты сделала?!

– Действительно, – поддержал ее Олег, хотя по выражению его лица было ясно, что находиться с Мариной по одну сторону ему было вовсе не по душе. Потом он осторожно подошел к дивану и остановился на расстоянии полутора метров от него, внимательно разглядывая рукоять ножа. – Кстати, этой дряни на оружейной стене не было. Уж это я точно знаю.

– Так что? – Виталий сделал еще один шаг и остановился возле лампычаши на длинной тонкой серебристой ножке. – В этом ящике с цветами было что-то еще? Не так ли? Ты принесла это тоже? Или сегодня там этой вещи уже не было?

Глаза Алины сузились, превратившись в две щелочки, в которых опасно поблескивал холодный изумрудный огонь.

– Ты рылся в моих вещах?!

– Значит, ты признаешь, что…

– Ты рылся в моих вещах!

– Это вышло случайно, но сейчас…

– Как ты посмел лазить по моим ящикам?!

– Да не важно, как!!! – заорал Виталий, и стоявший неподалеку Петр отскочил за телевизор. – Важно то, что это твой нож торчит у нее из горла, и я хочу знать, когда он пропал и пропадал ли вообще?!!

Алина застыла. Сейчас на ее лице жили только глаза, затравленные, злые, в которых билось что-то агонизирующее, тонущее – то ли остатки самообладания, то ли останки разума.

– Что?! – изумленно переспросил Жора и двинулся вперед. – Аля, это правда?

– Это она! – Марина вытянула вперед руку с растопыренными пальцами. – Я знала, что это она! Видно же, что она сумасшедшая!

– Не может быть! – неуверенно произнес Олег, переводя взгляд с ножа на окаменевшее лицо Алины и обратно. – Она же нам все объясняла, она же нам во многом помогла! Ее же саму чуть не убили!

Марина жестко, не по-женски хохотнула.

– Не убили?! Спектакль! Что стоит самой сигануть из окна в нужный момент?!

– Если бы я ее не поймал, она бы насадилась на прутья, как бабочка на иглу, – ровным голосом сказал Виталий. – Хорош спектакль! Откуда ей было знать, что я там буду?! Откуда ей было знать, что я ее поймаю?! Такое обеление своей персоны в глазах остальных равноценно самоубийству!

– Подожди, – на лице Марины появилось огорченное недоумение, – но ведь ты только что…

Виталий отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи.

– Ты ответишь на мой вопрос?

Алина молча, холодно смотрела на него.

– Аля, пойми, ты себе только хуже делаешь!

Смешок.

– Это твой нож?

– Нет.

– Но это твоя вещь?

– Допустим.

– Когда она пропала?

– Сегодня днем.

– Да врет она все! – Алексей ударил кулаком по стенке шкафчика с видеокассетами. – Сама принесла его сюда, сама и зарезала эту!..

– Антилогика, – с улыбкой напомнила Марина. – Забыли? Что с того, что она вам помогала?! Ты такой наивный, Олег. Лучше признайся, что веришь ей только потому, что тебе приглянулась ее мордашка!

– Да уж поболе, чем твоя! – вспылил Кривцов. – Да она еще черт знает когда про деревья нам сказала… Она… Нет, я не верю! Кто угодно мог свистнуть у нее этот нож! И она ничего нам не рассказала про него просто потому, что не успела! Ты ж тогда заорала, когда на тебя паук прыгнул, потом и вовсе бардак был!

– Тогда пусть расскажет сейчас, – аметистовый и изумрудный взгляды сшиблись друг с другом, точно тяжелые клинки, и казалось удивительным, что в воздухе не брызнули искры. – Кого ты зарезала этим ножичком?!

– Заткнись! – Жора зло посмотрел на нее. – Хватит! Аля, может, и в самом деле все расскажешь по быстрому, чтобы между нами уже никаких непоняток не было? А?

– Я ничего не буду рассказывать! – отрезала Алина. Жора огорченно покачал головой.

– Аля, тебе придется. Уж не знаю, что ты там натворила в своем прошлом… нож и цветы… хм-м… но мы-то все вывалили, и, как видишь, ангелов здесь нет. Ольга так вообще… хотя о покойниках плохо нельзя…

– Я ничего не буду рассказывать!

– Аля, это не только нечестно, но и подозрительно. Ты ведь этим прямо подписываешься под убийствами!

Снова смешок – жесткий, стылый, словно удар железа по железу на сильном морозе.

– Ну так заприте меня! Вы уже запирали одного! Сильно вам это помогло?!

– А-а, значит уже «вам»? – протянул Виталий, внимательно глядя, как ее правая рука медленно, почти неуловимо плывет вниз. Зарождалось какое-то движение, мысленно он уже почти видел, как она разворачивает бедра вправо, в чуть опустившихся плечах и легкой сгорбленности угадывался будущий наклон вниз – скорее всего с сильным сгибанием коленей. Зарождался какой-то поступок. Что она хочет сделать? – Себя уже отграничиваешь?

– Разумеется. Потому что я-то точно знаю, что убийца кто-то из вас!

– Тебе лучше все рассказать.

– Нет!

– Так мы тебе поможем! – рявкнул Алексей, устремляясь вперед, следом неуверенно, точно оживший баобаб, качнулся Жора, потом кинулись остальные.

Дальше все произошло очень быстро и суматошно.

Алина стремительно наклонилась, и ее рука скользнула под ковер за креслом. Виталий, вроде бы бросившийся к ней вместе со всеми, вдруг слегка развернулся, и теперь было непонятно, хочет ли он схватить Алину или Алексея.

Рука Алины вынырнула из-под ковра, и следом за ней серебристой лентой вытянулся пропавший кэн. Клинок со свистом рассек воздух перед самым лицом Евсигнеева, уже тянувшего к ней свои руки, и Алексей тотчас же дернулся назад и заорал, прижимая окровавленную ладонь к носу, с кончика которого лезвие с хирургической точностью срезало кожу. В тот же момент подоспели все остальные, кроме Кристины, которая с неожиданным проворством метнулась в угол.

Алина стремительно и легко, словно ртутная капля, проскользнула сквозь набежавших товарищей по несчастью. Движения ее были воздушными, почти неуловимыми, отмеченными лишь серебристыми вспышками меча, полосующего воздух, то взлетая, то ныряя куда-то вниз, послушно подчиняясь держащей его руке. Все заняло не больше десяти секунд – десять секунд мелькающих тел, серебристых взблесков, свиста воздуха, треска ткани, удивленных вздохов и болезненных возгласов.

На середине комнаты она остановилась, крутанувшись назад, и теперь стояла боком к двери, дорогу к которой преграждал неизвестно откуда там взявшийся Воробьев, державший наперевес тонкую стальную ножку торшера с обрывком провода. Острие меча в вытянутой и чуть приподнятой руке Алины указывало на балконную дверь, левая, согнутая в локте рука чуть подрагивала в воздухе. На лице дрожали напряжение и хищный азарт.

Все замерли, потрясенные и толком не понявшие, что произошло, и толь-ко Алексей выл, прижимая ладонь к лицу.

– Нос!.. эта сука отрезала мне нос!

– Если б я хотела тебе отрезать нос, то отрезала бы, кретин! Твой нос на месте! А если что и стоит тебе отрезать, так совсем другую часть тела! – хрипло сказала Алина, потом, не поворачивая головы, произнесла: – Отойди от двери!

– Ни хрена себе?! – Жора потянул вниз футболку, ошеломленно глядя на аккуратный разрез поперек груди, совершенно не задевший кожу. – Вот вам и тихие омуты!

– Что ты делаешь, психопатка?!! – закричала Марина, глядя на лежащую на ковре прядь собственных волос. Петр, испуганно хлопавший себя по груди, не досчитался трех пуговиц на рубашке, кроме того, у него был вспорот рукав. Укоризненней же всех смотрел на Алину Олег, лишившийся пуговицы на ширинке.

– Положи железку! – негромко сказал Виталий. – Что ты творишь?!

– Вот, значит, кто меч украл, – печально произнес Олег. – Аля, значит, и все остальное тоже ты?

– Нет. Остальное ищите у себя! Я взяла только меч!

– Мне следовало догадаться, – в голосе Виталия послышалась досада и он шагнул было вперед, но острие меча качнулось в его сторону, и он снова застыл. – Любимое оружие писателей-фэнтазистов. А я-то думал, чего ты так побледнела, когда мы о ловушке с алебардой рассуждали. Значит в три часа ночи ловушки еще не было, так?

– Значит… – начал было Жора, но Алина тут же перебила его.

– Я не ставила никаких ловушек! В третьем часу я просто зашла в залу, взяла меч и ушла. Вот и все! Впрочем, теперь вам бесполезно что-то доказывать!

– Что же ты хочешь после такого представления?! Слушай, перестань валять дурака! – Жора качнулся вперед, и Алина тотчас же ловко прокрутила «мельницу», после чего меч легко и даже как-то игриво скользнул в сторону Вершинина, и гигант поспешно отступил назад.

– Никому не подходить! – меч очертил в воздухе полувосьмерку, и Виталий, пойманный на начале движения, снова остановился. – Отрежу руку каждому, кто ко мне ее протянет! Играйте дальше в свои паучьи игры без меня! Хватит! Дай мне пройти!

Виталий покачал головой.

– Положи меч. Зачем ты все портишь?

– Порчу?! Я защищаю свою жизнь! – Алина начала отступать к стене, в то же время боком плавно продвигаясь к двери, водя глазами по сторонам. – Один из вас – маньяк, а может и не один! Вы затыкаете мне рот, не даете сказать то, что надо сказать, но требуете рассказать вам то, что к делу совершенно не относится. Я ничего вам не скажу! Я не сказала этого даже единственному человеку, которому доверяю безгранично – я не сказала этого своей матери! Вы пытались применить ко мне силу, так теперь не жалуйтесь!

– Аля, мы просто… – начал было Олег, но Алина, чуть оскалившись, повела рукой, и меч с издевательским свистом полоснул воздух.

– Назад! Вместо того, чтобы выбивать из меня признания, вам следовало бы довести все размышления до конца! То, о чем мы говорили, пока не… Есть кое-что… ничуть не лучше убийств… может, и хуже…

– Что может быть хуже?! – пальцы Марины торопливо ощупывали голову, перебирали волосы – не срезаны ли еще пряди? – Гадюка! В этом доме…

– Вы сами создали этот дом, идиоты! – рявкнула Алина и, развернувшись, прыгнула к двери, Виталий метнулся ей наперерез, и взлетевший меч со звоном выбил искры из подставленного стального стержня торшера. Кристина, сжавшаяся в углу, завизжала и закрыла лицо ладонями, Алексей же, напротив, убрал руку от лица. Его нос и подбородок были залиты кровью. Жора кинулся было к дерущимся, но Виталий, краем глаза уловив движение, заорал:

– Не подходите!

Жора остановился, недоуменно моргая и пытаясь понять смысл брошенных Алиной слов. Алексей тоже рванулся вперед, жаждая отомстить за в очередной раз испорченную внешность, но Жора поймал его за плечо и толкнул назад.

– Не надо. Елки, и где она только так научилась?! Никогда бы не подумал…

Алина пыталась пробиться к двери с почти маниакальным упорством. Левое плечо болезненно пульсировало, глаза застилала алая пелена, но правая рука хорошо знала, что ей делать, ее движения опережали секунды, острие меча ткало в воздухе немыслимые узоры, и Виталий едва успевал отбивать выпады, а времени, чтобы придумать что-то свое, замысловатое, и вовсе не оставалось. В какой-то момент она даже начала теснить его, он вжался спиной в косяк, но тут же метнулся в сторону, а меч полоснул по дереву, выбив щепки, в том месте, где за доли секунды до того была его голова. По лицу Виталия растеклось неподдельное изумление.

– Испугался? – Алина усмехнулась – вроде бы снисходительно, но в усмешке было что-то жалкое, почти умоляющее, а пальцы левой руки уже проворно крутили ручку замка. – Я же сказала – не лезть ко мне!

Она рванула на себя дверь и выскочила в коридор. Виталий отшвырнул торшер, с грохотом ударившийся о шкаф, и метнулся следом, прокричав на ходу:

– Из комнаты никому не выходить!

– Как же! Я этой бляди матку вырежу!.. сука драная!.. – Алексей бросился через комнату к креслу, загораживавшему дверь в залу, схватил его за подлокотники и дернул, ножки жалобно скрежетнули по полу, а потом вдруг какая-то неведомая сила приподняла его в воздух, развернула и отшвырнула назад. Алексей покатился по ковру и въехал головой в диван, от сотрясения лежащее на нем тело Ольги дернулось, переброшенная через бедро рука упала и, свесившись вниз, мазнула холодными пальцами Алексея по лицу. Заорав, он отшвырнул от себя руку, хлопнувшую по кожаной обивке, оттолкнулся от пола ногами, повернулся и шлепнулся на пол, почти уткнувшись лицом в останки им же самим раздавленного паука, заорал снова, вскочил на ноги и, тяжело дыша, прижался к стене.

– Тебе же сказали – не выходить из комнаты, – лицо Жоры было почти ласковым, но пальцы правой руки угрожающе сжались в кулак, размером почти с голову Евсигнеева. Он посмотрел на остальных. – Пусть сами разбираются. Им, похоже, виднее.

– Шестеришь, сука?! – прошипел Алексей, пригнувшись. – Думаешь, испугал?!

– Думаю, да, – Вершинин улыбнулся, по-акульи показав все зубы. Зубы у него были отличные – эталон для рекламы зубной пасты и чудес стоматологии. – Дернешься еще раз – я тебе твою башку в твою же жопу запихну, по личной инициативе! Убийца ты или нет, но ты мне, мерзоид, с самого начала не нравился!

– При чем тут он – убийца эта психованная официантка, – Марина судорожно заплетала свои волосы, почти со слезами глядя на срезанную прядь, кольцом свернувшуюся на серебристом ворсе. – Господи, она нас чуть не убила!

– Хотела бы – убила, судя по тому, как лихо она с мечом управляется, – Олег покачал головой – на его лице было откровенное восхищение. – Черт, знал бы раньше – взял бы пару уроков. Эх, не ту я бабу выбрал! Эй, звезда, подымайся, а то, не ровен час, попку простудишь, а из лекарств в доме толь-ко водка.

Кристина мрачно посмотрела на него из угла и начала медленно подниматься, опираясь ладонями о стены. Ее глаза и лицо покраснели от слез, нос слегка припух.

– А вдруг они друг друга убьют?

– Это решит многие проблемы, – заметила Марина. Логвинова посмотрела на приоткрытую дверь.

– Мне надо в свою комнату.

– По дяде Коке соскучилась? – с усмешкой спросил Олег. Кристина яростно посмотрела на него и ничего не ответила. Петр, осторожно ступая, подошел к дивану, бросив косой взгляд на Алексея, подхватил свисающий край одеяла и накрыл им мертвое умиротворенное лицо Ольги.

– Унести ее надо, – тихо сказал он. – Вот ведь как, а… Уволить меня грозилась, а теперь… вот ведь как… Судьба… В одеяле, может, ее, а?

– Это мое одеяло, – подал голос бизнесмен, отклеиваясь от стены.

– Заткнись! – мрачно сказал Олег. – Да, наверное.

– Виталий сказал, не выходить, – нерешительно произнес Жора. Марина насмешливо посмотрела на него.

– Он твой папа, что ли? Петя прав, надо унести ее отсюда. Господи, в доме скоро мест не останется, где сидеть можно! Кругом все…

– Сука, – негромко, но отчетливо произнес Кривцов. Марина осеклась и выпустила из рук почти заплетенную косу.

– Что?!

– Ты слышала, – Олег отвернулся и посмотрел на диван. – Ну, что, мужики, давайте-ка… – не договорив, он махнул рукой. – Пойдем все вместе. Все будем друг у друга на виду. Здесь никто не останется.

– Только прихватим какую-нибудь простыню из… что тут рядом… из Лифмановской комнаты, – добавил Петр хозяйственным тоном. Кристина непонимающе посмотрела на него.

– Разве одеяла мало?

– Кровь, – пояснил водитель, кивая на запачканное сидение. – Слишком много ее, застоялась даже. Вытереть надо хоть как-то. А то здесь очень тепло… затухнет.

Кристина сглотнула и уставилась в окно. Все происходящее слишком напоминало кошмарный сон. Такого просто не могло случиться с ней, известной процветающей певицей. Не могло! Самой большой катастрофой был сломавшийся мобильник, а теперь… Нелепо, невозможно, немыслимо! Она зажмурилась. Сколько крови нужно деревянным идолам в столовой, чтобы напиться досыта? Неужели все должны умереть, чтобы хоть немного подобрел их взгляд?! Бывший муж смеялся над ее увлечениями религией, интересно, смеялся бы он здесь? Проклятый дом – как он мог казаться ей уютным?! Теперь она чувствовала себя здесь, словно в брюхе у чудовища.

– Я только не знаю… может, все-таки стоит поискать их… узнать, как там… – задумчиво пробормотал Жора. – Не вмешиваться, а просто… – он нерешительно пожал плечами. Олег бодро мотнул головой.

– Да ну, брось! Виталя – мальчик не хилый.

– А вдруг наоборот он…

– Нет, – Олег хрустнул суставами пальцев, глядя на мокрое оконное стекло. – Думаю, все миром решится.

– Почему ты так в этом уверен?

Олег подмигнул ему, сразу же превратившись в того самого балагура, упорно и успешно смешившего мчащийся в неизвестность сквозь дождь испуганный автобус.

– Потому что я, Жорж, очень наблюдательный человек!

* * *

Она захлопнула за собой дверь, но Виталий сразу же врезался в нее плечом, не дав закрыть замок. Дверь распахнулась, ударившись о косяк, Алина отпрыгнула к кровати и застыла. Двигалась только ее рука, и острие меча упреждающе покачивалось из стороны в сторону, словно голова готовящейся к нападению кобры.

– Не подходи!

Виталий усмехнулся, показывая ей развернутые пустые ладони.

– А если нет, что – убьешь? Безоружного?

– Это ты-то безоружный?! – она тоже усмехнулась. – У тебя же руки, а у меня – всего-навсего кан.

– Кэн, – поправил ее Виталий, вздернув бровь. Алина кивнула.

– Верно. Я не знаю правильного названия. Ты удивишься, как многого я не знаю!

– Так, может, поболтаем?

– Это как в штатовских фильмах? – ее усмешка стала кривой. – Давайте поговорим об этом? Что с тобой?! Да вот, только что ноги взрывом оторвало. Ты в порядке? Ага. Хочешь поговорить об этом?

Виталий перешагнул через порог, закрыл дверь и запер ее. Алина наблюдала за его действиями, не двигаясь с места.

– Зачем?

Он повернулся и сделал шаг вперед. Меч угрожающе вздернулся, указывая острием ему в грудь.

– Брось, Алька! Какой из тебя убийца?! Думаешь, я поверил, что ты вот так вот запросто можешь человеку горло перерезать?!

Ее левая рука дрогнула и потянулась к собственному горлу.

– Я никого не убивала! Но если ты сейчас же не выйдешь, то, пожалуй, придется начать!

Виталий сделал еще один шаг ей навстречу, и Алина чуть отступила, уперевшись ногами в кровать. Дальше отступать было некуда. Дернись она в сторону – и Виталий без труда ее перехватит.

– То есть, ты считаешь, что убийца я?! Ты все еще уверена, что видела меня? Аля, меня там не было и быть не могло! Я…

– Ты всегда носишь эту цепь?

– Что? – недоуменно переспросил Виталий и дотронулся пальцами до серебряных звеньев.

– Цепь.

– Да. Ну, разве что иногда снимаю, чтобы почистить.

– На тебе ее не было.

– Не было?

– Я видела тебя – я уверена в этом, но цепи на тебе не было. И этой майки тоже. Это нелепо.

– Слушай…

– Не подходи! – острие качнулось вперед и одновременно с ним Виталий качнулся назад, снова поднимая раскрытые ладони.

– Ты утверждал – тогда, в первую ночь, что видел меня на первом этаже, помнишь? Когда Света и Ольга утверждали то же самое. Якобы я свет в столовой…

– Помню.

– Ты действительно меня видел?

– Да. Аля, ты знаешь, этот меч тебе совершенно не идет…

– Замолчи! Было ли во мне что-нибудь необычное?

– Необычное? – Виталий улыбнулся, но улыбка сразу же исчезла с его лица. – Твой халат. Зеленый… светло-зеленый, но тогда мне показалось, что он намного темнее… в тот момент. Темно-зеленый халат. А когда ты спустилась вместе с Харченко, то снова была в светло-зеленом. Но, наверное, мне показалось, освещение виновато.

– У меня в комнате не было темно-зеленых халатов, Виталий. И меня тогда не было на первом этаже. И говорить ты со мной тогда не мог!

– Ну а меня не было на третьем. И из окна я тебя не выбрасывал!

Разговор, начавшийся в ключе истерического надрыва, стал приобретать вид детской перепалки, и Алина, почувствовав, что контроль над ситуацией переходит в чужие руки, сделала полшага вперед, и Виталий невольно качнулся назад.

– Довольно! Выйди из моей комнаты!

– А почему ты взяла именно кэн? – с искренним любопытством спросил Воробьев. – Насколько мне известно, это больше религиозный меч, в бою его использовали редко, и, по-моему, на него тебя не учили. Конечно, катана для тебя тяжеловата, но могла бы взять вакидзаси – он там тоже был. Вернее, сето.

– Я уже говорила, что не разбираюсь в оружии.

– Но, тем не менее, разбираешься в его применении, – он усмехнулся. – Знаешь, пророк Мухаммед сказал, что меч – это ключ к Небесам и Аду. Куда собралась ты?

– Не заговаривай мне зубы!

– У тебя занятная техника, просто какой-то винегрет. Вроде бы система яйджитсу, но очень плоха точность исполнения. Хотя, с другой стороны, ближе к чхонме – мало блоков, много уходов с линии атаки с одновременным нанесением удара, красивые круговые движения… а отсутствие тычковых ударов могу отнести в пользу твоей гуманности. А так – принцип воды – все движения – одно целое, каждое перетекает в следующее. Но тебя учили неправильно – сразу обучили мягким видам, но очень мало дали жестких способов боя, а начинать надо именно с них. Твой стиль красив, но он более хорош для кино, чем для боя. Будь на моем месте более-менее обученный человек, то тебе бы не поздоровилось. Ты хорошо танцуешь с мечом, но ты плохо танцуешь с противником. Нужно многому учиться, хотя, – Виталий нахмурился, – с другой стороны, ты срезала мечом у Маринки прядь волос, а такое могут только мастера.

По мере того, как он говорил, лицо Алины становилось мучительно задумчивым, и под конец его слов, она смотрела на него, словно старушка из русской глубинки, которой пытаются объяснить принцип работы и преимущества новейшего компьютерного процессора.

– Я ни слова не понимаю из того, что ты говоришь! – наконец вскричала она. – Какая техника?! Какие блоки?! Я делаю это автоматом, я это просто умею, как плавать или прыгать через скакалку! Кажется, в детстве я куда-то там ходила… в какую-то школу, но это было очень давно, я даже и не помню этого… почти. Я это просто умею!

Виталий изумился.

– Невозможно! Для того, что ты продемонстрировала, нужно долгое обучение, систематические тренировки…

– Нет! Ни обучения, ни тренировок нет! – обоюдоострый меч в ее руке слегка дрогнул. – И не так уж много я и умею! И не нужно на меня так смотреть! Вы сами меня на это вынудили! Что мне было делать?! Устраивать с тобой поединок сердец, а остальные бы тем временем…

Виталий засмеялся.

– Так, все-таки, ты что-то знаешь?

– Просто читала где-то… – Алина мотнула головой. – Зачем ты сказал им про нож?! Если тебе так уж надо было знать, спросил бы потом… тихо… Не так давно ты утверждал, что мы союзники, а союзников не подставляют! Или это месть за то, что я тебя, якобы, оклеветала?!

– Глупости! Просто я не ожидал от тебя такой реакции. Если бы ты спокойно ответила, я думал…

– Ты думал?! – ее верхняя губа по-волчьи вздернулась. – Да ты полон сюрпризов, Виталий! После того, как…

Она осеклась, заметив, что Виталий ее не слушает, а смотрит в сторону шкафа, и по его лицу расползается некое ехидное понимание, адресованное почему-то не ей.

– В чем дело?

– Знаешь, я уже ничему не удивляюсь, – сказал он и подошел к шкафу, сопровождаемый настороженно перемещающимся острием меча. Засунул руку в щель между стеной и шкафом и вытащил несколько скомканных грязных зеленых тряпок. Алина широко раскрыла глаза и хрипло выдохнула.

Это были пропавшие чехлы с автобусных кресел.

– Отличный способ, чтобы, придя с дождя, не оставлять в доме мокрых следов! – Виталий пнул грязную груду материи, но тут же резко развернулся к Алине, по лицу которой начало расползаться очень нехорошее выражение, и упреждающе-успокаивающе вытянул вперед руку. – Эй, тихо, тихо, я же не говорю, что это ты. Это же очевидная подстава! Пальто, чехлы, нож, игры со светом… тебя даже убить пытались вне расписания, а ведь у этой сволочи явно установлена для нас очередность – один за одним, а сразу двое – не интересно…