Текст книги "Увидеть лицо (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 39 страниц)

– Он мертв? – спросил Петр, хотя и так уже это понял. Он задал вопрос исключительно для того, чтобы услышать хотя бы свой голос. Мертвая тишина была невыносима.

– Смотрите – кукла! – шепнула Алина, вытягивая в сторону рояля дрожащую руку. – Та самая.

– Ее не было, когда мы уходили, – сказал Жора и шагнул внутрь комнаты, наблюдая, как Виталий, склонившись, рассматривает что-то на полу. – И этой штуки тоже не было, – он кивнул на торчащее из спины ювелира длинное древко.

– Была, – Виталий разогнулся, держа в руках нитяной обрывок. – Она была прикреплена вон там, над дверным проемом, среди драпировок и насторожена. Видите эту нитку. Очевидно, бедняга налетел на нее, она порвалась, тем самым сорвав сторожок и крепления, и алебарда, – он очертил ладонью в воздухе дугу. – Места для размаха навалом, и сила удара была очень приличной. Кто-то поставил Борису ловушку, и он в нее попался. Наверное, бросился к этой проклятой кукле!

– Кто-то! – хрипло воскликнула Марина, цепляясь за косяк дрожащими пальцами, и ее ключи испуганно звякнули. – Хочешь сказать, это не ты?! А ведь только что с таким знанием дела все рассказал!

– Это ни о чем не говорит! – отрезал Олег и обошел висящее тело кругом, стараясь, все же держаться от него подальше. – Элементарный принцип, тут любой догадается, тем более, что сейчас все отлично видно. Бедный Борька, а мы-то на него валили!..

– Меня не устраивает такой способ оправдания, – Ольга не сводила глаз с тела, покачивающегося все реже и реже. – Он точно умер?

– Думаю, почти сразу, – Олег не выдержав, отвернулся. – Это нидерландская алебарда – у нее самое длинное «перо». Страшная штука.

Он горестно покачал головой, и тут же настороженно обвел взглядом остальных, уловив перемену в их молчании.

– А чего вы на меня так смотрите?!

– Это ведь ты фанатик оружия, – Петр сделал шаг назад, но Жора поймал его и толкнул обратно. – Это ведь ты классно в нем разбираешься!

– И что с того?! – вскинулся Олег. – Для того, чтобы проткнуть кого-то ножом или алебардой, совершенно необязательно в них разбираться! Берешь и протыкаешь – и всего делов!.. господи… – он поспешно отошел подальше от убитого, считая кощунственным вести рядом с ним такие разговоры – на его взгляд это было слишком уж цинично. Виталий, продолжавший осторожно бродить по зале, все осматривая, покосился на него. – К тому же, она не такая уж и легенькая… а потолки здесь видали какие высокие. Чтобы ее правильно поставить… нужна сила и хороший рост, а я, если говорить откровенно, не особенно…

Марина медленно повернула голову и взглянула на Жору, потом попятилась, скользя спиной по стене.

– Обалдела?! – воскликнул Жора. Теперь обвиняющие взгляды были направлены на него, и ему сразу же стало отчаянно не по себе, насколько это было еще возможно после лицезрения Бориса, безжалостно насаженного на полуметровое острие, точно бабочка на булавку. А ведь не более пятнадцати минут назад ювелир был живым и здоровым, сидел за столом, возле своих обожаемых часов. – Да вы что же – на меня думаете?! Да я…я бы такого…

– Это мог сделать кто угодно, – произнес Виталий, снова разглядывая веревки. – Если правильно применять силу, ее вовсе не должно быть много. Это могла бы сделать даже женщина. Мебели здесь достаточно. Другое дело, что мне с трудом представляется женщина, которая могла бы такое придумать.

– Нет, отчего же, зачем же ущемлять женский пол! – поспешно сказал Олег, и Ольга метнула на него яростный взгляд. – Другое дело, что мы отсутствовали от силы минут пятнадцать-двадцать. Разве можно было соорудить такое за это время… тем более, что мы так или иначе друг друга видели…

– Нет, – Виталий покачал головой, растирая растянутую руку. – Ее поставили ночью. Этой ночью, иначе ловушка бы сработала во время танцев прошлым вечером. Но она уже была здесь, когда мы оставили Бориса в гостиной, – его голос дрогнул. Алина, внимательно слушавшая его, вдруг побелела и отвернулась. – К сожалению, мы не так уж часто смотрим на потолки… Олег, ты не заметил, алебарда была на месте вечером?

Кривцов судорожно дернул головой.

– Да. А сегодня я не смотрел… по понятным причинам. Не до того было. Слушай, но тогда получается… Евсигнеев вполне мог ее поставить? До того, как Алина треснула его по башке.

– Я пойду посмотрю, действительно ли он заперт, – пробормотала Марина и попятилась к выходу, но Жора загородил ей дорогу, и она отскочила назад, словно увидела змею.

– Он действительно заперт! – зло сказал Вершинин и с грохотом захлопнул дверь залы. Алина, почувствовав внезапную слабость, опустилась на стул, на котором недавно сидел Лифман. – Никто не выйдет из этой комнаты, пока мы со всем не разберемся!

– Я не хочу здесь сидеть… я не буду здесь сидеть, пока он тут… – Кристина села на пол и, закрыв лицо руками, разрыдалась. – Уберите же его! Снимите!

Стоявшая рядом Ольга пихнула ее ногой в бок. Кристина отползла в сторону и прижалась боком к стене, продолжая плакать отчаянными испуганными слезами.

– То, что ты сейчас сделал, было очень глупо, Жора, – сказал Виталий. Тот непонимающе посмотрел на него.

– Почему?

– Тебе интересно мое мнение? Значит, ты больше не считаешь, что я выбрасываю девушек из окон?

– Аля?…

– Отстаньте от меня! – глухо ответила Алина, внимательно глядя то на часы, то на пустующую теперь полку и стараясь не смотреть туда, где все так же нелепо и жутко стоял на коленях мертвый Лифман. – Я видела то, что видела! Если вы думаете, что у меня со страху приключились видения, то пожалуйста! Перестань на меня смотреть! – истерично крикнула она Виталию. – Я бы не стала придумывать такого про тебя после того, что ты…

– Кроме алебарды и того, что ты забирал, можешь сказать чего еще не хватает? – спросил Виталий у Олега, отвернувшись от Алины. Тот пробежал глазами по нестройным сверкающим сталью рядам и покачал головой.

– Я всего не запомнил… прорех много, но не только по моей вине… точно не скажу… Ясное дело, одна из алебард, – он, не поворачиваясь, махнул в сторону торчащего древка, – и точно не хватает моргенштерна и французского арбалета. Кэна нет – японского меча… Остального не знаю.

– Ну, вот ты и ответил на его вопрос.

– Черт! – вскрикнул Жора и, отшатнувшись от двери, уставился на нее дикими глазами. – Хочешь сказать, есть еще ловушки?!

Остальные закрутили головами, Ольга резко развернулась, подняв руки с растопыренными пальцами, точно собралась сдаваться в плен. Кристина, сидевшая на полу, сжалась, закрыв голову руками, словно на нее вот-вот должен был обрушиться потолок.

– Здесь, похоже, нет, – сказал Виталий, выглядывая из ниши и раздвигая золотистую занавесь, – но они могут быть где-то в доме… в том месте, где вы не были сегодня… хотя, кто-то из вас, возможно, был, но знает, как там нужно ходить.

Марина отодвинулась от остальных в угол и села в полукресло, но тотчас вскочила и испуганно посмотрела по сторонам. Виталий подошел к роялю и наклонился, разглядывая куклу.

– Не трогай ее! – вскрикнул Петр. Алина дернулась, стукнувшись локтями о стол.

– Ловушки два раза не срабатывают! – мрачно сказал Олег, глядя на оружейную стену и мучительно пытаясь вспомнить, чего еще не хватает. Слава богу, то, что он забрал, целехонько, лежит себе спокойно в его комнате. Хорошо, что он забрал полутораручный меч. Получить таким в живот было бы очень неприятно.

– Кто-то оставил ее, когда мы разошлись по комнатам. Ловушка уже была насторожена, оставалось только оставить приманку, – сказал Виталий, выпрямляясь. – Кто последним уходил из гостиной?

– Ну я! – с вызовом ответил Жора. – Только это ни о чем не говорит! Кто угодно мог вернуться! Мы же не видели друг друга!

– Ну, так ему это и было проще всего – он же был на втором этаже! – Марина ткнула пальцем в сторону Виталия, и Олег вдруг рассмеялся дребезжащим старческим смехом.

– Тебе это тоже было несложно, дорогуша!

– Но вы же знаете, что он вышвырнул Альку из окна! – лицо Марины стало ошеломленным – она не ожидала, что обвиняющий перст может указать и в ее сторону.

– Тогда не успел бы. В зале идти надо было тихо-тихо, медленно-медленно, чтоб расстроенный ювелир головы случайно не поднял, – Кривцов нехорошо ухмыльнулся. – А так… Тебя ведь тоже никто не видел.

– Но мнето зачем… если…

– Ты же сама сказала, – Олег снова ухмыльнулся, хотя в этот раз ухмылка получилась довольно жалкой. – Мы не знаем друг друга. Убийца вовсе не обязательно должен быть один. Может, мы тут все ненормальные!

– Нет! Меня видели! – Марина прикусила губу, потом зло глянула на Виталия. – Он меня видел!

– Значит, он сказал правду?

– Да! – рявкнула Марина и отвернулась. Алина закрыла лицо ладонями и затрясла головой. Виталий засмеялся.

– Убийца один человек. Иначе не было бы смысла ставить ловушку. В тот момент, когда Борис должен был умереть, убийце позарез надо было быть в другом месте, – он взглянул на Алину. – С другой стороны, откуда ему было знать, что ее понесет в Светкину комнату? Это, как раз, не выглядит продуманно.

– Господи, да снимите же вы его! – воскликнула Кристина, убирая руки с головы и вскакивая. – Вы так все это обсуждаете… как будто ничего…а он тут… Да как вы можете?!.. Да вы все психи! Или снимите его, или выйдите хотя бы в гостиную! Рассуждаете тут!.. Вы бы видели свои лица!.. – ее голос надломился, и она ударила вывернутыми ладонями о стену. – Видели бы свои лица!.. лица!.. детективы хреновы… вы ничего не понимаете!.. это деревянные боги в столовой… это они… а вы тут про ловушки!..

Закинув голову, она захохотала, глядя на сорванную драпировку, громко и с придыханием, оскалив зубы и продолжая методично хлопать ладонями по стене, словно аккомпанируя своему хохоту. Стоявший ближе всех Жора наотмашь ударил ее по лицу, Кристина стукнулась затылком о стену и затихла, изумленно раскрыв глаза и округлив рот.

– Я всегда считал, что все эти звезды шизанутые! – буркнул Кривцов и отвернулся. – Между прочим, мы как-то про нее забыли, а если…

– Перестань, – Виталий посмотрел на тело, уже висевшее неподвижно. – Она, между прочим, права. Надо его снять…

– А если это тоже ловушка? – Петр со страхом посмотрел на тянущиеся вверх веревки. – Тронете его, она и сработает. Помните, как чеченцы наших убитых минировали? Тронет кто-нибудь тело и… – он выразительно взмахнул рукой.

Виталий застыл, глядя на него остекленевшими глазами. Его левая рука судорожно комкала запястье правой, лицо окаменело, а мозг словно разрывался на части.

…как чеченцы… тронет кто-нибудь тело…

…мертвые лежат иначе…Он точно это знал.

…опасность он всегда чувствовал так же безошибочно, как и смерть, этому быстро учились… где?! где?!

…руки в крови… мои руки в крови…

…ничего, пацан, с первым всегда тяжело… нака, глотни лучше…

… да что ж вы, суки, по своим…

… мертвые лежат иначе…

Что с твоей рукой?! Что с ней?!

Он резко развернулся и направился к оружейной стене. Олег недоуменно посмотрел ему вслед. Петр покачал головой, потом выразительно крутанул пальцем у виска.

– А ведь это он сказал, чтобы все разошлись за своими вещами, – негромко заметил он. Жора ответил ему мрачным взглядом.

– Это ни о чем не говорит. Если бы он не сказал, это бы сделал я!

– Часы остановились, – вдруг раздался тихий голос Алины, и все обернулись к ней. – Борис умер и часы остановились… – она прижала ладонь к губам.

– Они шли, когда я заходил сюда, – Жора наклонился, глядя на миниатюрный Реймский собор. – Двенадцать… Странно, – он взглянул на свои наручные часы. – Сейчас начало второго. Но вчера они шли правильно. Сломались, наверное…

– Это Борис переставил их с полки? – спросила Алина сквозь пальцы, пристально вглядываясь в циферблат.

– Когда мы пришли, часы, кажется, уже стояли на столе… хотя я не уверен… – Жора выпрямился и посмотрел на безносую куклу на рояле. – А Борис ведь сегодня встал очень поздно… позже всех…

– Это часть ловушки, – Алина запустила пальцы здоровой руки в свои мокрые волосы. Ей было плохо, очень плохо. Перед глазами до сих пор стояли мокрые железные острия, так и не дождавшиеся ее внизу, среди роз… Сработала ли ловушка именно в тот момент, когда она падала… или несколькими минутами позже? Возможно, если бы ее не выбросили из окна, она бы успела добежать до залы и увидеть куклу… и Лифман был бы жив. Она подняла голову и наткнулась на взгляд Виталия. К ее удивлению, в нем было сочувствие. Он кивнул ей, и внезапно она поняла, что он догадался о ее мыслях. Потом он отвернулся к развешанному на стене оружию. – Вы же помните, как он млел от этих часов. Одна из его вещей. Ему ведь так нравилось слушать их – смотреть и слушать… Ему было плохо, и он пришел к часам… Если бы они отбили час, возможно, он бы только слушал, но они били долго, и он не мог не посмотреть… – она вытянула руку поверх часов, и ее пальцы указали точно на сидящую на рояле игрушку. – Он не мог ее не увидеть. А увидев, не мог не… – Алина замолчала, кусая губы. Олег вздрогнул.

– Господи, какая извращенная фантазия! Но ведь он мог и не посмотреть. Или не пойти.

– Нет, – она слабо улыбнулась. – Не мог. Убийца нас уже хорошо изучил. У него было много времени. Важно понять другое – знал ли он о наших вещах то, что знаем мы, или он сам по себе, а эксперимент с домом сам по себе.

– По мне лучший подозреваемый – это Евсигнеев, но он был заперт, когда тебя… – Олег запустил указательный палец за вырез футболки и оттянул ее, точно ему стало душно. – Значит, кто-то все-таки в дом забрался… может, кто-то похожий на Виталия.

– Мы вывернули дом наизнанку! – заявил Петр, почесывая заросшую светлой щетиной щеку. – Мы не нашли никаких потайных дверей! Где он спрятался, интересно?! В кастрюле?!

– А окна?!

– Тогда бы где-нибудь были мокрые следы! Видал, как поливает?! Или он с зонтиком и в галошах лез?!

– Я вижу, тебе очень хочется, чтобы убийца был кто-то из нас! Интересно, почему?

– Ты на что намекаешь?! – Петр с исказившимся лицом шагнул вперед, но Жора оттолкнул его обратно.

– Нашли место!

Виталий тем временем подошел к висящему Борису и остановился. В руке у него была турецкая сабля. Он попробовал пальцем лезвие, потом посмотрел на остальных.

– Мне нужна помощь. Кто-нибудь подержите его.

– Нет. Это может быть ловушка, – Петр замотал головой. – Пусть лучше висит. Закроем сюда дверь – и все. Ее ведь все равно придется закрыть. Здесь оружие.

– Не дури, Виталя. Вдруг он прав, – поддержал его Вершинин. Виталий постоял немного в наступившей тишине, разглядывая обращенные к нему лица, потом криво улыбнулся.

– Ну, тогда это будет первое убийство, которое пойдет не по плану. Если очередность уже установлена.

Крепко сжав обеими руками черен сабли, он резко развернулся, клинок веселой ожившей молнией сверкнул в воздухе и прошел сквозь натянутые веревки, и они безжизненно повисли. Лифман со стуком повалился на пол лицом вниз, и древко алебарды, торчавшее из его спины, чуть качнувшись, уставилось в потолок. Теперь ювелир походил на воина, павшего на средне-вековом поле сражения.

– А я наорал на него, – вдруг прошептал Олег в полной тишине и медленно повел ладонь от лба к затылку, надавливая с такой силой, будто хотел вдавить волосы прямо в мозг. Казалось, он только сейчас окончательно понял, что Борис мертв. – И раньше орал. Он так меня бесил… так бесил…

– Из-за тебя он остался тут один! – прошипела Ольга. – Если б ты не заставил его Светку заворачивать, он бы не дошел до такого состояния.

– Да, надо было заставить тебя! – зло ответил Кривцов. – Жаль я…

– Тарантулы, – жестко произнес Виталий, и Олег осекся. – Ты был прав, Жора. Тарантулы из нас получились что надо!

Отвернувшись, он положил саблю, крепко взялся за древко алебарды и рванул, но тело приподнялось вместе с острием, точно Борис, спохватившись, пытался встать. Тогда, закусив губу, Виталий прижал ногой плечо Лифмана, снова рванул, и «перо» вынырнуло с сырым чавкающим звуком. Все невольно вздрогнули, а потом в испуганной тишине вдруг громко и безнадежно заплакала Алина, уронив голову на стол и вцепившись пальцами в волосы. Виталий взглянул на длинное, испачканное темной кровью «перо», а потом вдруг размахнулся и с силой всадил его в узорчатый паркет. В разные стороны полетели щепки, одна плитка выскочила и Воробьев ногой отшвырнул ее. Сейчас ярость была даже в блеске его серебряной цепи. Он с улыбкой посмотрел на остальных, но улыбка была темной, и каждый зрачок был как дно глубочайшего колодца, до которого можно падать вечность.

– Не плачь по нему, глупая, – размеренно сказал он. – Плачь по себе. Они вряд ли это для тебя сделают. Мало ли – вдруг от слез тоже сработает какая-нибудь ловушка.

Развернувшись, он направился к двери, оставив алебарду торчать в полу. Сейчас указывающее в потолок древко почему-то изумительно напоминало оскорбительно отогнутый средний палец.

Никто не загородил ему дорогу, никто не двинулся с места – все безмолвно смотрели мимо него, на торчащую алебарду и на мертвое тело рядом с ней. И только Алина так и не подняла головы, продолжая взахлеб рыдать перед умолкшими часами, стрелки которых застыли на двенадцати, словно время в этой комнате остановилось навсегда.

* * *

В остальных комнатах время подходило к четырем часам.

Второй длинный простынный сверток лег на пол морозильной камеры рядом с первым, и в этом было что-то жутковато-привычное, обыденное, как будто под аккуратно завернутой тканью были вовсе не люди, которые не так давно сидели с ними за одним столом и смеялись чьим-то шуткам. Это почувствовали все без исключения, и на этот раз, опустив тело на пол, вылетели из морозильной камеры так стремительно, словно за ними гналась стая волков. Когда дверь камеры захлопнулась, у Кристины снова началась истерика, но на этот раз куда более масштабная. Она глубоко, со слезами, задышала, попятившись прочь от остальных к раковине, потом вцепилась себе с горло, точно у нее был приступ удушья, страшно вытаращив налившиеся кровью глаза, потом вдруг заверещала на удивительно высокой ноте и ее руки замелькали, одну за другой хватая стоявшие рядом с раковиной грязные тарелки и чашки и с силой швыряя их куда придется – на пол, в стены, в проем полуоткрытой двери, подняв на кухне целую метель осколков.

– Не хочу!.. – визжала Кристина с каждым броском, перемежая крики с каким-то совиным уханьем. – Не хочу!..

Жора попытался поймать ее, но Логвинова с изумительным проворством проскочила у него под локтем, запустила в Вершинина кружкой и попала, отчего на лбу у Жоры начала зловеще наливаться здоровенная шишка.

Они поймали ее в столовой, где Кристина, повалившись на колени перед выкрашенным в черный цвет деревянным идолом, держащим жезл и топорик, яростно сдирала с пальцев кольца и швыряла в него.

– На! – вопила она. – Подавись! Мало тебе?!.. Мало?!.. Ах-ха-ха!..

Жора схватил ее сзади за руки и, пока держал, Виталий сбегал на кухню, вернулся с большой кастрюлей ледяной воды, и когда Жора поспешно отскочил, выплеснул ее на певицу. Кристина на несколько секунд застыла с раскрытым ртом и нелепо моргающими глазами, потом с размаху села на пол и залилась слезами, отчаянно хлюпая носом.

– Мне страшно, – всхлипывала она. – Я хочу домой. Мне нужно на гастроли. Я все отдам, только отпустите меня домой. У меня этих бабок как грязи! Меня вся Москва знает!

Успокоить ее стоило огромного труда.

Потом они, разбившись на две группы, снова прочесали дом, и долгое время по особняку разлетались громкие удары захлопывающихся дверей. Везде, невзирая на день, ярко горел свет, и они запирали комнату за комнатой, уменьшая и уменьшая неконтролируемое пространство дома. Жора, спустившийся проверить подвал, позвал снизу Виталия и молча показал ему на бутыли с кислотой, снова мирно стоявшие на прежнем месте. Осторожно проверив их, они убедились, что там действительно кислота.

– Ничего не понимаю, – растерянно сказал Виталий. – А уровень ты не запомнил?

– Да вроде бы такой же, – неуверенно пробормотал Жора. – Но все равно надо сказать остальным.

Чердак обыскивали все, кроме Марины, наблюдавшей за их действиями с безопасного расстояния, стоя возле люка. Свое нежелание принять участие в поисках она объяснила боязнью пауков, которыми, как правило, чердаки кишмя кишат. Но обыскивать, собственно, здесь было нечего – огромное пустое пространство и больше ничего. Никакого хлама, никаких старых вещей, никакой паутины. Здесь не было даже пыли.

– Хотел бы я познакомится с их уборщицей, – почти мечтательно произнес Олег, стоя посереди чердака. – Будто языком вылизано! Ну что – дом кончился – ни маньяков, ни ловушек! – он прижал ладонь к груди и тяжело вздохнул. – Господи, мне это стоило нескольких лет жизни! Ну, так что, ребята, может кто-то из нас хочет чистосердечно раскаяться?

– Твой юмор, Кривцов, переходит всякие границы, – Ольга тряхнула головой, отчего ее черные волосы, завязанные в высокий хвост, мотнулись из стороны в сторону. Брови-усики неодобрительно съехались над переносицей. – Нездоровый, прямо сказать, юмор. Очень близкий к психическому расстройству.

– Мы тут все очень близки к психическому расстройству, – мрачно заметил Жора и скрестил руки на груди, отчего под его бронзовой кожей перекатились крепкие мускулы.

– Главное, чтоб это был не ты, – Олег посмотрел на него с наигранной надеждой. – В роли маньяка ты будешь просто ужасен.

– Я смотрю, вам до сих пор весело, – Алексей, временно выпущенный, но отнюдь не прощенный, извлек из кармана пачку «Капитана Блэка» и щелчком выбил из нее сигарету. – Может еще не дошло, что кто-то решил поиграть с нами в «Десять негритят»?! Что кто-то из стоящих здесь прямо сейчас только что замочил ювелира и разглядывает свою следующую жертву! Ну, народ, вы оптимисты!

– Думаю, нам лучше вернуться в гостиную, – сказал Петр, делая вид, что не слышал слов Алексея. – Или еще куда-нибудь… Здесь холодно. Посторонних мы не нашли, ловушек не нашли…

– То, что мы не нашли ловушек, еще не значит что их нет!

Олег несколько раз попрыгал, проверяя пол на прочность. Марина презрительно фыркнула, заглянула в люк, потом начала заплетать в косу свои роскошные волосы. Она переоделась, и теперь на ней был элегантный кремовый брючный костюм, на чердаке смотревшийся достаточно нелепо.

– Кто-нибудь мог бы ко мне подойти? – вдруг раздался тихий голос Алины. Она уже несколько минут стояла у одного из слуховых окон и внимательно смотрела на что-то внизу. Прочесть что-то по ее лицу было невозможно. Пальцы левой руки бережно поглаживали холодный компресс на пострадавшем плече, высохшие рыжие кудри торчали в совершенном беспорядке, веснушки побледнели и, казалось, вот-вот совсем исчезнут – бледная тень той девушки, которая смотрела сквозь мокрое автобусное стекло на летящие мимо деревья. И обернувшемуся на ее голос Жоре на мгновение показалось, что никто не спас Суханову несколько часов назад – на самом деле она упала вниз, на ограду, погибла, а здесь рядом с ними на чердаке стоит привидение.

– Что случилось, Аля? Что-то нашла?

– Ничего страшного. Просто хочу, чтобы еще кто-нибудь это увидел.

Ольга, засунув руки в карманы брюк, подошла к ней и вопросительно дернула головой. Алина отвернулась и пальцем показала нужное направление.

– Вон там. Что ты видишь?

Ольга нахмурилась, пристально вглядываясь в ярко-зеленый ковер газона, мокрые кирпично-красные дорожки, аккуратно постриженные кусты вейгелы и барбариса, усыпанного красными, едва различимыми отсюда точками ягод.

– Да ничего.

– Кусты, – подсказала Алина странно обреченным голосом. – Посмотри на кусты. Ты видишь то же, что и я? Или у меня снова видения?

– Кусты? – недоуменно переспросила Ольга и чуть прищурилась. – Фигурные кусты и что… как будто буквы, – она немного повернула голову, пытаясь смотреть одновременно и на Алину, и на улицу. – Аля. Кустами написано «АЛЯ». Твое имя.

– Хорошо, – в голосе Алины появилось вялое облегчение. – А то я уж подумала – померещилось. Жаль, я ни разу не посмотрела в ту сторону раньше… с высоты. Я ведь гуляла среди них и ничего не заметила.

– Что это значит? – подошедший сзади Олег вытянул шею, пытаясь заглянуть Ольге через плечо. – Хм, действительно «АЛЯ». Елки, как подпись… под этим чертовым домом!

Пальцы Марины, заплетавшие косу, застыли, зарывшись в волосы.

– Почему здесь твое имя?

– Мой дед всегда много возился на своей даче, – Алина потерла висок здоровой рукой, и ее глаза чуть затуманились. – Он души не чаял во всяких растениях… так любил деревья, цветы, живые изгороди… Он много раз говорил мне, что когда-нибудь подберет какие-нибудь кустарники и высадит их так, чтобы они образовывали мое имя. Никто не знал об этом, только мы двое – я и дед. Но он умер много лет назад… он так и не успел посадить для меня мое имя… – она отвернулась от окна и взглянула на остальных. – Похоже, я толь-ко что нашла еще один кусок самой себя. Если бы это случилось хотя бы на день раньше!

– Почему? – спросила Ольга. Алина неопределенно покачала головой.

– Тогда бы, возможно, я смогла оценить эту находку. Могла бы даже почувствовать и радость. А сейчас мне просто страшно.

– Как такое возможно? – прошептала Кристина. – Если никто не знал, это ведь невозможно! Какое-то колдовство…

– Хватит! – рявкнул Виталий почти рядом с ее ухом, и Кристина, ахнув, отпрыгнула от него. – Не валите все в одну кучу. Спустимся и поговорим спокойно. Никакого колдовства здесь нет! Есть только люди, которые каким-то образом про нас все узнали! И убивают нас люди!

– Хорошо, Аля, что твой дедушка обещал тебе всего лишь красивый цветничок, а не, например, танк или ракетную установку, – хмуро пошутил Кривцов, все еще глядя в слуховое окошко. – Кусты – это совсем не больно.

* * *

Если они снова начнут рассуждать обо всем, я сойду с ума… если уже не сошла. Я ведь могла умереть сегодня… я ведь могла умереть сегодня дважды…Совсем недавно в этом доме для меня было особенное очарование, а теперь он наполнен кошмаром… может и сам он – кошмар, бесконечный кошмар, от которого не суждено пробудиться… Кто из нас встретит наступление новой ночи, чьи шаги уже слышны сквозь дождь, а кто совершит последнее путешествие на наших руках, завернутый в простыню с собственной кровати. Я не хочу умирать! Господи, как я не хочу умирать!

Алина обнаружила, что снова держится за собственную шею, поспешно убрала руку и взяла сигарету, чтобы хоть чем-то ее занять, и сразу же почувствовала, как несколько взглядов проследили ее движение от начала и до конца. За ней наблюдали – столь же оскорбительно неприкрыто, сколь она наблюдала за остальными: как Ольга, устроившаяся на диване, наливает себе в стакан минеральную воду, как Алексей поглядывает в убывающий день за окном и похрустывает пальцами, как Виталий, прислонившись к балконной двери, курит папиросу за папиросой, как Жора осторожно разводит огонь в камине, садится рядом и принимается рассеянно смотреть на танцующие языки пламени, как Кристина, сидя в кресле и закинув ноги на подлокотник, разглядывает свои оставшиеся кольца и что-то бормочет, как Олег роется в шкафу с видеокассетами, как Марина, морща нос от дыма, бродит от стены к стене, очерчивая шагами странный волнистый периметр комнаты, и звенит надетым на палец кольцом с ключами и брелоками, как Петр листает какой-то найденный в библиотеке детективчик, явно пытаясь использовать его в качестве учебника. Дверь в залу была плотно закрыта и забаррикадирована креслами, после того как Олег весьма неохотно вошел в нее и пристроил обратно на стену все оружие, которое унес к себе в комнату позапрошлой ночью. Алебарда так и осталась торчать в полу рядом с небольшой размазанной по паркету лужей подсохшей крови, и Алине иногда казалось, что она видит ее даже сквозь закрытую дверь.

Плачь по себе. Они вряд ли это для тебя сделают.

Бросьте. Во-первых, девушка извинилась…

Глупо, конечно, спрашивать, но никто не везет с собой лед?

Люди ушли, и я даже ничего не успела о них узнать. Слабые? Истеричные? Пусть так. Но люди – и люди неплохие. Я могла бы узнать о них больше хорошего. А на их грехи мне наплевать.

Кто из вас? Господи, кто из вас… из нас?!

У тебя были странные ощущения?..

Лицо в зеркале… что с лицом в зеркале?..

Я ведь видел тебя здесь, на первом этаже, возле комнаты отдыха, когда вернулся из подвала с фонарем. Я даже говорил с тобой. Я верю своим глазам…

Ты слишком много думаешь, рыжик, и слишком часто смотришь по сторонам…

…вот ты бы могла все это придумать…

Если убивает кто-то из нас, то он должен был начать с тебя…

Я выживу, если не буду смотреть по сторонам, если не буду думать…

– …вяжется, – ворвался в ее сознание голос Олега, и она подняла голову. Кривцов разглядывал какую-то видеокассету, как-то обиженно сдвинув брови. – Почему Лифман? Кто угодно мог попасть в ловушку! Прошел бы до конца залы – и!.. Ольке могло бы вздуматься на рояле поиграть, чтобы отвлечься! Она ведь говорила, что всегда о таком мечтала! Разве нет? Разве это не одна из твоих вещей?

– Да, – Ольга заметно побледнела. Судя по всему, такая мысль у нее действительно возникала. – Но ведь часы переставили на стол до того, как мы сюда пришли! А оружие?! Узнав об убийстве, мы могли бы начать хватать оружие… мы и начали, если б не ты!.. – она сверкнула глазами в сторону Виталия, тут же сделавшего вид, что речь идет вовсе не о нем.

– В дальней части залы только мечи и алебарды, никто бы за ними не сунулся, а ножи, кинжалы – все это в начале стены, – резонно заметил он. – Думаю, ловушку поставили на кого-то из них двоих, ждали подходящего момента. Ольга ушла, и тогда принесли куклу и перевели часы. Борис-то сидел головы не поднимая, а часы переводятся совершенно бесшумно. Я проверил.

Дрожащая рука Харченко потянула из пачки сигарету. Олег вытащил кассету из коробки и присел на корточки возле видеомагнитофона, задумчиво покачивая кассетой в воздухе.

– А как же кукла? – спросил он. – Ее должны были принести ночью… или утром. Потом-то мы дверь закрыли. А Лифман нам только недавно про нее… значит, эта сука действительно все про нас знает, как и те, кто затеял эту штуку с домом и дорогой.

В глазах Жоры, который в связи с последними событиями напрочь забыл свою замечательную теорию о пространственно-временных поворотах, появилось оживление, но он ничего не сказал.

– Вовсе не обязательно! – буркнул Алексей. – Ювелир еще в автобусе сказал про куклу, просто не так определенно. Алька спросила – что, мол, за кукла висит на заборе… он и заявил, что это он выкинул. Так что можно было сориентироваться.

– Черт знает что! – подытожил Олег, вставил кассету в видеомагнитофон, включил его и начал перематывать фильм вперед на воспроизведении. В его сторону никто не смотрел, только Марина негодующе скривила губы – ничего не скажешь, самое подходящее время для фильмов!