Текст книги "Коллекция (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 54 страниц)

– Ты тоже?! – вдруг изумленно воскликнул один из толпящихся за его спиной людей, но Сан Саныч не повернул головы. На несколько секунд наступила напряженная, злая тишина. Из ореховой рощицы устало разбредались псы, возвращаясь к своим хозяевам, оставив в сухой траве несколько трупов своих собратьев. Там же валялись две бесформенные груды шерсти и мяса, некогда бывшие грозными стражами, а неподалеку лежал истоптанный бульдог-переросток, убитый Вадимом, тускло глядя в небо остекленевшими вишневыми глазами. Шел, пошатываясь, во двор Лорд, прихрамывая на заднюю лапу и строго глядя перед собой, и рядом с ним тяжело семенила Буся со слипшейся от вражеской крови шерстью, сверкая заплывшими глазками, из которых еще не исчез боевой задор. Среди деревьев остались стоять несколько рослых дворняг, кавказец с обрывком цепи на шее, американский бульдог с кровавым росчерком клыка на белой шкуре и две немецкие овчарки без ошейников.

– Саша, я тебе сейчас все объясню… – начала было Софья Семеновна, делая в сторону Вадима и Киры осторожный шажок, но чей-то женский голос вдруг громко закричал:

– Что объяснять – мы все видели!.. Он один из тех, кто меня туда затащил… кто там нас… мучил!.. Убей это чудовище – чего ты ждешь?! И ведьму эту заодно!

– Менты приедут и ничего сделать не дадут! Давай живее… а то опять превратится!.. – поддержал ее кто-то.

– А что это было? – ошарашено спросил еще чей-то мужской голос.

– Подумать только… мы же с тобой столько раз пивко попивали!.. – Сан Саныч сплюнул, и ствол ружья чуть дернулся. Кира передвинулась в сторону, закрывая Вадима, но он тотчас оттолкнул ее и тихо сказал:

– Беги… пока он перезарядит… успеешь…

– Нет! – звонко и четко ответила она и чуть наклонила голову, и угасавшее уже пламя в ее зрачках начало было разгораться с новой силой, и со стороны рощи долетел глухой рык, но Вадим схватил ее за плечо и отвернулся от смотревших на них десятков глаз.

– Хватит, прекрати!.. Ты что – натравишь их на людей?!

– На людей?! – внезапно истерично взвизгнула она. – А где тут люди – покажи! Кто из них?!..

– Егоров! – долетел громкий крик со стороны рощи. – Брось ружье! Обалдел что ли?!

Кира, намертво вцепившись в него и чувствуя, что ее руки стали совершенно мокрыми от его крови, обернулась и увидела Дашкевича, который рысью несся через двор, и даже с такого расстояния было видно, какое ошарашенное у него лицо. Следом за ним летела маленькая фигурка, что-то крепко прижимавшая к груди. Сан Саныч коротко глянул в ту же сторону, потом его палец на спусковом крючке дрогнул, и в тот же момент стоявший рядом один из нардистов с бутылкой пива в руке, ловко подбил локтем ствол ружья. Дула дернулись вверх, из них оглушительно грохнуло, и с акации посыпались листья. Вместе с листьями с дерева с истошным мяуканьем свалился облезлый кот и унесся в темноту. Кто-то истерично засмеялся. Сан Саныч с размаху сел на землю, сжимая ружье трясущимися руками, и сказал:

– Ва-ва-ва…

Нардист вынул ружье из его податливо разжавшихся пальцев, а вместо них сунул бутылку пива, и незадачливый стрелок жадно присосался к горлышку, страшно вращая глазами.

– Что ж вы стоите?! – неожиданно воскликнула одна из соседок, трагически всплескивая руками. – Человек же кровью истечет!..

– Обязательно… – с хриплой, болезненной усмешкой отозвался Вадим. Его голова вдруг мотнулась в сторону и вниз, и он повалился на землю, тяжестью своего тела увлекая за собой и Киру, которая так его и не отпустила. Софья Семеновна метнулась к ним, а следом за ней, ломая настороженный и враждебный полукруг, неожиданно потянулись остальные – кто наклонялся, кто присаживался рядом на корточки, и мало кто остался стоять на прежнем месте. Из подъезда вдруг выскочила Антонина Павловна, держа в руках целый выдернутый из шкафа ящик, и Буся, увидев ее, кинулась навстречу и запрыгала вокруг, извиваясь всем телом.

– Ах ты моя хорошая!.. – запричитала та, проталкиваясь сквозь толпу. – Пустите!.. Моя храбрая… не потрепали тебя?!.. Мамочка все видела… Кира, пусти, дай посмотреть…

Антонина Павловна грохнула ящик на землю. Он оказался набит лекарствами и бинтами – не имея времени что-то выискивать, тетя Тоня поступила самым простым образом. Кира, чуть отодвинувшись, ошарашено посмотрела на нее, потом на остальных. Кто-то из оставшихся стоять в стороне крикнул:

– Да вы что?.. Рехнулись что ли?!.. Леха, ну ты-то!.. Ты что – не видел?!..

– И чего? – с философским спокойствием отозвался нардист, передавая ружье подбежавшему Дашкевичу. – Ну видел… Мужик за бабу свою сцепился – нормальное явление. Потом уж… разберемся, выясним… как очухается… морды набьем… друг другу… хлопнем по маленькой… Что – не знаешь, как это бывает? Давай подмогнем пока… Ну, чего ты стоишь – что – нерусский?..

Оппонента эта бесхитростная логика сразила наповал и он потянулся к остальным. Дашкевич, всполошено проверив, не осталось ли в стволе ружья патрона, пробился сквозь толпу, отмахиваясь от обрушившихся на него вопросов и комментариев такой же лавиной суетливых вскриков:

– Уйди!.. что это тут сейчас было?!.. чертовы псы – все что ли взбесились?!.. Егоров, я тебя так закатаю!.. да всех я вызвал!.. Всем молчать!.. хватит орать!.. откуда я знаю?!.. да какие войска?!.. как дети, ей богу!.. Кира, вы можете объяснить?!.. что у вас такое с глазами?!.. что это – мода такая?!.. прекратите сейчас же!.. не знаю я, что я видел!..

– Максим, не мельтешите – вы мне мешаете!.. да знаю я, что делать!.. я может и на пенсии… но как хирург на хорошем счету была…

– … он не умрет?!.. скажите, он ведь не умрет?!..

– … да разойдитесь… дайте место…

– … сюда посветите…

– … нельзя „Скорую“ – увезут… а там…

– … так пусть заштопают и сразу обратно…

– … здорово порвали…

– … он ведь не умрет?!.. пожалуйста… он ведь ни в чем…

– … Кирушка, милая… убери руки… успокойся…

– … а классно он – да?.. а в кино совсем не так показывают…

– …мне бы так – никто б не докопался…

– … Саныч, от тебя все равно никакого толку – хоть за пивом сгоняй!..

– … а тот-то – видал?!.. и сам… так еще и с собой образин приволок!.. представляю, что там сейчас творится…

– … так это они Владку, выходит?..

– … да, это не Вадик… ну что мне сделать, чтобы вы…

– … тихо, тихо…

– … ну видишь, а ты говоришь – где тут люди…

Голоса, окружавшие Киру, вдруг стали стремительно утончаться до комариного писка, и она начала проваливаться в липкий, душный туман, а когда пришла в себя, обнаружила, что стоит на коленях и плачет, уткнувшись Софье Семеновне в сухонькое плечо, и та обнимает ее, гладит по слипшимся от крови Вадима волосам, а присевшая рядом Мила, держа за руку, встревожено повторяет ее имя. Повернув голову, Кира увидела, что рядом стоит машина „Скорой“ и соседи вместе с врачом как раз помогают загрузить внутрь каталку с безжизненным телом Князева, и вскочила, в ужасе закричав:

– Нет! Ему нельзя!..

– Кира! – Софья Семеновна успела ухватить ее за руку. – Успокойся. Они сделают, что нужно, и мы сразу же его заберем. Тоня договорится… ее там многие знают… Отвезем к нему, присмотрим… и ты тоже… Ничего с ним не будет.

– Кто сопровождает? – сонно спросил врач через плечо. – Полезайте… времени нет…

– Иди, – Софья Семеновна легко подтолкнула ее, но Кира вдруг покачала головой.

– Нет. Езжайте вы… и тетя Тоня. Мне нужно туда, – она кивнула на темные окна своей квартиры. – Я должна… я сделаю так, чтобы она больше никого не смогла держать… И его тоже!

– Кира, но ты…

– Езжайте! Только если… в любом случае, не говорите ему, куда я пошла. Если что… скажете, что я уехала… как мы и договорились.

Софья Семеновна пронзительно посмотрела на нее, коротко кивнула и начала забираться в машину.

– Тогда и я поеду… вечно там разгружать некому… – пробормотал Леха-нардист, помог влезть в машину обеим женщинам и запрыгнул следом. Дверца захлопнулась, машина дрогнула и покатила к выезду со двора. Кира, сжав кулаки и стуча зубами, смотрела на нее, пока та не скрылась за поворотом, потом медленно повернулась и наткнулась на взгляды обитателей двора. Лица некоторых были ошеломленными, но уже по-другому – казалось, они мысленно спрашивают себя – что и почему они только что сделали? Кто-то тронул ее за руку, и Кира опустила глаза на Настю, которая протягивала ей ее сумочку.

– Тетя Кира, ты потеряла.

Она машинально взяла ее и прижала ладонь к груди, чувствуя себя совершенно опустошенной. Больше всего хотелось повалиться прямо здесь на землю и заснуть – и спать долго – до тех пор, пока все не решится само собой.

– Я никого не приводила, – глухо сказала Кира, обводя взглядом стоящих перед ней людей. – Думайте, что хотите, но я никого не приводила…

– Ты про что? – негромко спросил кто-то. Дашкевич подошел к ней и положил ладонь ей на плечо.

– Кира, вы…

Она вывернулась из-под его руки и обернулась.

– Я узнаю, как разрушить ловушку, и все будут свободны. Ни цепей, ни страха… Я узнаю… только… пусть он живет, как и жил…

– Как ты узнаешь?! – вяло спросил Сан Саныч, все еще сидевший на земле и крепко сжимавший в пальцах пустую пивную бутылку.

– Она мне скажет, – Кира криво, недобро улыбнулась, отступая к подъезду. – Сегодня новолуние. Сегодня день открытых дверей.

– Кира, вы уж извините, но я должен… – Дашкевич шагнул было к ней, но несколько человек вдруг сомкнулись перед ним, загораживая дорогу, и даже Сан Саныч, уронив бутылку, вскочил и встал рядом с ними.

– Нет, пусть идет, – тихо произнесла Таня. – Максим Михайлович, вы же сами видели… Вы не понимаете, насколько для нас…

– Вот сейчас и объясните – и мне, и… – что-то мягкое коснулось его ноги, и Дашкевич отшатнулся в сторону. Стоявшие перед подъездом люди поспешно расступились, и между ними неспешно прошествовали остававшиеся в роще псы, возглавляемые прихрамывающим Лордом. Собаки чинно уселись перед подъездом, и устремили на людей неподвижные взгляды. Американский бульдог нарочито лениво и широко зевнул, продемонстрировав великолепный набор клыков, и Максим поспешно отступил подальше. Кира бледно улыбнулась ему из подъезда, ее зрачки на мгновение вспыхнули золотом, тотчас погасли, и ее лицо медленно исчезло в подъездном мраке, словно погружаясь в темные воды бездонного омута.

VI

Кира осторожно прикрыла за собой дверь и прислушалась. В квартире была тьма и тишина – глубокая, густая, холодная. Электросчетчик не издавал свои обычные трескучие звуки, молчал холодильник и не было слышно привычного тиканья часов из столовой, словно квартира затаилась в ожидании. Она протянула руку и включила свет. Тусклая лампочка озарила ее отражение в зеркале, посеревшее измученное лицо, встрепанные свалявшиеся волосы и всюду разводы подсыхающей крови – на руках, на лице, на шее, на одежде. Его крови. И ее было так много… Она наклонилась ближе к серебристой поверхности, медленно поднося руку к щеке и заглядывая в собственные глаза – темные, тусклые. Почему Дашкевич спросил, что у нее с глазами? Почему все люди – даже Вадим – так странно на нее смотрели? Что они увидели в ее глазах?

Кира погасила свет и, осторожно ступая, прошла в гостиную, безошибочно ориентируясь в темноте и ни разу ничего ни задев. Странно, что когда-то она была здесь такой неуклюжей и не могла пройти во мраке и метра, чтоб на что-нибудь не налететь. Теперь она знала квартиру так же хорошо, как и собственное тело.

Кира включила люстру и застыла посередине комнаты, глядя на стену и прислушиваясь к себе. Но не звучали в мозгу ничьи бесплотные голоса, не приходило понимание и боль в груди исчезла бесследно, зато настойчиво теперь напоминала о себе вывернутая беглецом рука, стремясь заполнить пульсирующей болью все сознание. Она пообещала – да, пообещала, но как выполнить это обещание? Зажечь свечи? Спросить у теней? Да откуда им знать… Или выключить свет и сидеть во мраке… до тринадцати минут первого? Ждать, пока что-то произойдет? А если ничего не произойдет? Если Вадим ошибся, и это действительно всего лишь совпадение? Не было никакой таинственности, никакого предчувствия чего-то ужасного, и в колыхании штор перед открытым окном не чудилось ничего зловещего. И вокруг нее, и в ней была привычная, безыскусная реальность. Болела рука. Кожу на лице неприятно стягивало от подсыхающей крови. Хотелось под прохладный душ. Хотелось копченой ставриды и холодного пива. На большом пальце назойливо саднил содранный заусенец, и его хотелось оторвать совсем. Если что-то и было в ее груди, сейчас оно ничем не давало о себе знать. Разве что уверенностью в том, что псы все еще охраняют вход в подъезд – Кира чувствовала это, словно от нее к их шеям тянулись невидимые поводки.

Она подошла к окну, собираясь закрыть его, отодвинула штору, и в ней внезапно вспыхнула тревога. Вначале Кира даже не поняла, в чем дело, выглянула в пустой палисадник, потом снова перевела взгляд на подоконник и застыла. На подоконнике стояли два новеньких белых цветочных горшка, доверху наполненные землей.

Кира стремительно обернулась, и тотчас к ее губам прижалась твердая, пахнущая мылом и табаком ладонь, деликатно прерывая уже готовый вырваться изумленный возглас.

– Не надо громких звуков, а то у меня опять разболится голова, – тихо произнес Стас, обхватывая ее свободной рукой за плечи. – И в любом случае, ты же понимаешь, что кричать бессмысленно? Сюда никто не придет… Кира, да не делай ты такие глаза – уж меня-то бояться… Ничего я тебе не сделаю. Ни сейчас, ни впредь… Я могу убрать руку?

Кира утвердительно дернула головой, и ладонь исчезла с ее губ. Стас, чуть прихрамывая, подвел ее к стулу и нажал на плечи, заставляя сесть, потом с ловкостью фокусника выхватил откуда-то моток веревки и несколькими быстрыми движениями притянул Киру к спинке стула, пропустив веревку у нее под грудью.

– А это зачем? – озадаченно спросила она, даже не попытавшись сопротивляться, и Стас слабо улыбнулся, опускаясь рядом на пол. Его левая рука все еще была перевязана, а лицо испещряло множество мелких шрамов.

– Лишь затем, чтобы ты сидела смирно – ты же у нас девушка эксцентричная. А ты думала, пытать начну страшным образом? С последующим убиванием?

– Но ведь ты же… ты же…

– Я же. Ты насчет больницы? – его верхняя губа на мгновение слегка вздернулась, словно у недобро ухмыляющегося волка. – Так я уж неделю, как в себя пришел… отлежал себе все на свете, ходить пришлось заново учиться… Специально просил тебе не сообщать – все ждал, ждал… когда же сестра ко мне придет… Но ты так и не пришла, – глаза Стаса зло сверкнули. – Ты меня бросила, Кира! Просто бросила! После того, как я чуть не отправился на тот свет из-за твоего истеричного выбрыка, ты меня бросила!

– Стас, я просто…

– Мне не нужны оправдания, – ровно сказал Стас, внезапно успокоившись и осторожно потирая затылок. – Это произошло – и все. Черт, у меня до сих пор такие дикие головные боли… и проклятое ребро срослось кое-как…

– Ты еще смеешь меня в чем-то упрекать?! – вспылила Кира, сжимая пальцы в кулаки. – После всего, что ты здесь натворил?! Да, я не хотела к тебе приходить, потому что мне было жутко видеть тебя… жутко сознавать, что такое является моим братом! Да, бросила… хотя мне следовало тебя убить, сволочь! Как ты убил всех тех людей! Как ты убил… Вику! – она зажмурилась, и Стас легко погладил ее по сжатым пальцам.

– Ну, ну… Не стоит впустую тратить столько громких слов. К тому же, я никогда никого не убивал.

– Ты приказал их забрать! Это одно и то же!

– Ой, да кого?! – он сунул в рот сигарету. – Если не считать Вики, все это были сплошь бомжи да алкашня, они и так уже давно не живут – они существуют, они и без моего вмешательства были как тени. Они хуже животных…черт! – Стас усмехнулся, закуривая. – Начинаю говорить, как свихнувшийся злой профессор из страшных фильмов. Это плохо.

– Ты мне еще про спартанский метод оздоровления нации напомни!.. – прошипела Кира, глядя на него суженными от злости глазами. Стас фыркнул.

– А смысл? То физиология, а нам всем не тела оздоровлять надо. Нам надо начинать с души. Нам надо заново учиться смотреть на мир… мы ведь уже давно не смотрим на него. Что же касается квартиры… Вера… ушла… и охрана была снята, а потом пришли мы и, пригласив друг друга, вернули все на свои места – уж она-то за этим проследила. Да, это я… кормил стражей.

– Но Вика… – глухо сказала она, и по лицу Стаса пробежала болезненная судорога, разом сбив весь насмешливый цинизм.

– Была бы хоть малейшая возможность, я бы этого не сделал. Вика была для меня одной из прекраснейших историй… но эта история закончилась. Она могла все разрушить… а я не хотел снова потерять сестру, я не мог этого допустить.

– Я сейчас разрыдаюсь! – Кира картинно шмыгнула носом. – Да не меня ты боялся потерять, а эту дикую квартиру!

– Вас обеих.

– Это и есть твоя власть, Стас?! Этого ты так хотел?! Это…

– Нет, конечно, – он повел вокруг рукой с дымящейся сигаретой, оставив в воздухе дымную спираль. – Это все ерунда, это лишь прихожая того места, что существует на самом деле. Я хотел другого, и мне это обещали. А ты поможешь мне это получить. Я все тебе объясню… но, Кира, даже не пытайся отказать мне… даже мыслей об этом не допускай! Я уже слишком дорого заплатил.

– Ты научился приносить жертвы, – негромко заметила Кира, и Стас кивнул.

– Да. И ты тоже. Забавно – к сегодняшней ночи ты обязана была отменить приглашение хотя бы одному человеку, и я все никак не мог придумать, как тебя заставить это сделать… А ты – надо же! Сама управилась. Мне уже все известно… не свезло бедняге Михееву… Ты просто умница. Недаром выбрали именно тебя… я уверен, что не только в крови тут дело.

– Это вышло случайно! – в отчаянье воскликнула она.

– Нет случайностей, Кира. Все вокруг связано невидимыми нитями, которые определяют события, и ты эти нити чувствуешь. Совершенно не случайно ты привела сюда именно его – человека, который когда-то в этой квартире совершил убийство. Отдав его, ты открыла свой счет и в то же время совершила правосудие. Знаешь, тьма всегда нравилась мне больше света – мне всегда казалось, что в ней гораздо больше справедливости. Тьма решительна, а свет больше любит болтать и разливаться слезами милосердия.

– Ты демагог! – Кира пошевелилась, но веревка держала крепко. Впрочем, куда торопиться? Все уже подходит само собой, и почему-то она внезапно почувствовала, что рада этому. Стас рассеянно пожал плечами.

– Может быть…

– Сергей погиб, – прошептала она, и Стас покачал головой.

– Я видел… Но это было только тело… а сам Серега там, – он махнул рукой на одну из стен. – Сегодня ты увидишь и его. И как же я проглядел… Я ведь отменил ему приглашение всего на несколько секунд, потому что Серега начал зарываться. Просто хотел припугнуть. Ладно… он всегда был болваном, с самого детства.

– Ты давно его знаешь?

– Еще бы! Кира, я ведь черт знает сколько готовился к сегодняшнему дню. Серега переехал сюда еще год назад, и мне стоило большого труда его уломать. Я рассчитывал, что его обаяние будет долгими вечерами держать тебя подальше отсюда, потому что мне нужно было работать… и в то же время рядом с тобой я мог держать только человека посвященного… практически посвященного. Случайные приятели никак не подходили. А он повел себя, как идиот!..

– Значит, он твой друг? – Кира криво усмехнулась. – Какая предусмотрительность.

– Он мой сводный брат. Ты забыла, что мать снова вышла замуж?.. Господи, Кира, ни к чему так таращить глаза – ведь никакого инцеста же не было. Он тебе никто.

Кира срывающимся от ярости голосом произнесла короткую речь. Будь Вика жива, она восхитилась бы яркостью оборотов, заметив бы, впрочем, что даже невоспитанные девушки так не выражаются. Но Вики не было. Щеки Стаса чуть порозовели, потом он тихо засмеялся.

– Да, это от души… Но, извини, таких действий я не могу совершить даже при всем своем желании… Анатомией не вышел.

– А ты не боишься, что я тебе отменю приглашение?! – зло спросила она. – Что будет?

– Меня заберут, – спокойно ответил Стас. – С некоторых пор твое слово значит гораздо больше, ты ведь понимаешь? Поэтому меня заберут, как и остальных. Получишь большое удовольствие. Ну, валяй!

С минуту они молча смотрели друг на друга, потом Кира отвела взгляд и склонила голову, так что волосы ссыпались ей на лицо. Стас воткнул сигарету в пепельницу, встал, подошел к ней и отбросил назад спутанные пряди, бережно огладил их, после чего подцепил указательным пальцем ее подбородок, глядя ей в глаза без страха, но с сочувствием и какой-то странной грустью.

– Ты такая красивая, Кира. Первое время я даже жалел, что ты моя сестра. И я знаю, что был момент, когда ты тоже об этом пожалела. Я это почувствовал. Вот что бывает, когда брат и сестра растут вдали друг от друга… К счастью, теперь уже ничего нет… теперь есть только знание крови… Слушай, – он вдруг засмеялся, убирая руку, – ну и веселуху вы устроили во дворе! Хорошо хоть, что это произошло сегодня, а не раньше, иначе у всех нас были бы неприятности. С кухни неважно было видно, но я разглядел достаточно… Стражи-то, сволочи, ишь чего захотели! Чуть не испортили все… кстати, сегодня остальные похоже получили славную взбучку, им теперь долго не захочется бунтовать! А Князев-то – ну не ожидал! Зря я на него взъелся, оказывается. Спас мою сестру… и все мои мечты. Отличный парень… если, конечно, его можно так назвать. Жаль, что он умрет… а коли выживет, они все равно его убьют. Их сегодняшнее сострадание краткосрочно – можешь мне поверить…

– Он не умрет! – мгновенно вскинулась Кира. – И не смей о нем говорить! Он…

– Он страж, Кира. И страж трусливый, к тому же. Он так боялся снова потерять свою жизнь, что ни о чем тебе не рассказал… и стой он сейчас там, за окном, он бы не вошел сюда, даже если б я принялся тебя убивать… Хорошо хоть под конец себя проявил… И каково это путаться со стражем – а, сестренка?

– Заткнись!

– Ладно, ладно… – Стас развел ладонями. – Похоже, с тобой приключился большой амор… Вы, женщины, иногда очень странным образом строите свои сердечные чувства.

Он развернулся и вышел из комнаты. Кира опустила голову, зло кусая губы, потом взглянула на стоящие на подоконнике цветочные горшки. Чего хочет Стас? Что такого ему обещали? Неужели он хочет сделать то же, что и Вера Леонидовна? И что с ней самой происходит?

Через несколько минут Стас вернулся. В его руках были Кирина расческа, небольшой, но кажущийся тяжелым пакет и ковшик с водой, в которой плавала губка. Он поставил ковшик на журнальный столик, положил туда же расческу и встряхнул пакет, в котором что-то звякнуло.

– Так сложно было все совмещать, – с некоторым недовольством произнес он. – А она играла со мной в игры – в разные дни ходила и устраивала тайнички, а я должен был искать… Только один из тайничков – самый главный – ты нашла первой, и я, честно говоря, до сих пор так и не понял – радоваться мне этому или нет…

Он запустил руку в пакет и вытащил пригоршню золотых украшений – колец, цепочек, браслетов. Драгоценные камни вспыхнули под светом ламп, и сминаемое плетеное золото тихо шелестнуло.

– Смотри-ка, – нарочито дурашливым голосом сказал Стас и перевернул пакет, высыпая его содержимое на протертый палас, тут же ставший казаться еще более протертым и грязным. – Здесь не на один десяток тысяч… Мы богаты, Кира!..

Она взглянула на сияющую груду драгоценностей, и внезапно ее разобрал смех. Запрокинув голову, Кира захохотала громко и от души, и Стас засмеялся тоже.

– Да, ты права. После всего это действительно вызывает только смех. Это такая… мелочь!..

– А ремонт? Для чего она запретила делать ремонт?

– Это очень хрупкое место, Кира. Это очень старый дом.

Он вытащил из ковшика губку, отжал ее и принялся аккуратно стирать кровь с ее лица. Кира дернула головой.

– Я могу и сама!

– Нет уж, позволь мне, – Стас подмигнул ей. – Сама ты сделаешь другое. Сегодня у тебя великий день, Кира. Сегодня ты не просто именинница, но в любом случае, ты должна хорошо выглядеть – ведь сегодня праздник в твою честь.

– Праздник? – недоуменно переспросила она.

– Да. Тебе приготовили потрясающее торжество, и моя скудная фантазия не сможет описать тебе всего его размаха. И тебе приготовили подарок. И скоро тебя начнут ожидать. Ты ведь пригласишь брата на свой день рождения, правда?

– Стас, я не понимаю… Ты… – она вдруг широко раскрыла глаза. – Ты говоришь о том мире? Куда всех забирали? Там меня будут ожидать?

– Уже знаешь про тот мир? – Стас хмыкнул, водя губкой по ее шее. – Князев поведал? Ну, оно и к лучшему – сэкономит мне время.

– Что со мной происходит, Стас?! Почему я делаю такие странные вещи? Почему беглец сказал, что тот камень, который я нашла, у меня в груди?

– Потому что это правда, – Стас присел на корточки, тщательно оттирая губкой ее окровавленные ладони. – А насчет странных вещей – это твои способности – новые способности, которые ты получила от него, и они проявились, как только камень почувствовал тебя полностью и начал близиться час темной луны. По счастью ты пока слишком быстро выдыхаешься, иначе б уже натворила дел. Хотя собак ты держишь до сих пор…

– Я всего лишь посмотрела на одного человека, и он сошел с ума!

– Да, так же, как и она, ты теперь можешь насылать безумие и кошмары. Многие из живущих на земле существ, беспрекословно исполнят твою волю, как бы далеко они ни были… Но это все ерунда, Кира. Скоро ты научишься более серьезным вещам.

– Я не хочу!

– Да неужели?! – он тонко улыбнулся, и Кира отвернулась. – Ты ведь дала им обещание, я слышал… Ты обещала им свободу. Жаль, но, мне кажется, скоро тебе не захочется выполнять это обещание.

– Что это за камень?

– Занятная вещь, – Стас взял расческу и принялся осторожно расчесывать ее спутанные пряди. – Одна из любимых игрушек Темной Девы, часть ее сути. К сожалению, я не могу дать тебе исключительно точной информации, но этот камень может созидать и может хранить.

– Что именно?! Дурацкий концлагерь для теней?!

– Вот сегодня ты и узнаешь, что он создал. Видишь ли, Кира, каждому он может дать что-то свое – и мало этого просто хотеть. В это нужно верить. А ты знаешь, как сильно с верой сплетена наша фантазия? Он может созидать, может хранить, может открывать пути, он может даже чувствовать. А еще он может отдать хранящуюся в нем суть тому, чье тело примет его и чье тело примет он.

– И чем же мне так посчастливилось? – хрипло спросила она, пытаясь удержать в голове все сразу, но оно расползалось, разваливалось.

– Ну, во-первых, ты женщина. Темная Дева на то и дева, и она никогда не подарит часть себя мужчине. А во-вторых, так получилось, что в тебе смешалась кровь обеих владелиц этого камня. Ведь его подарили сразу двум женщинам, Кира, – Стас помахал перед ней торчащими средним и указательным пальцами, жестко усмехнулся и снова превратился в заботливого парикмахера. – И каждая из них отдала бы все, даже своих детей за то, чтобы камень принял именно ее. Но он их не принял. Ему захотелось тебя. Поэтому бабуля так тебя ненавидела… до определенного времени, пока не поняла, что из любой ситуации есть выход.

– И она тоже там будет?

– Она еще как там будет. Ведь она и готовит для тебя этот праздник, Кира.

– Что-то мне не хочется на него идти.

– Извини, Кира, – Стас положил расческу и прижал ладони к ее щекам, пристально глядя в глаза, – но от твоих желаний уже ничего не зависит. Впрочем, скоро ты поймешь, какими глупыми были эти желания. Кроме того, на твой день рождения приглашена особая гостья – та, которой не отказывают.

Кира отдернула голову и хрипло сказала:

– Я хочу, чтобы из меня это вытащили!

– Это невозможно, Кира. Бабка писала… что ни живой и не мертвый не могут этого сделать, если камень уже внутри. Его можно забрать, только убив тебя… но такой способ ведь не подходит, верно?

– Стражи говорили, что сегодня я могу его отдать!

– Больше слушай всяких глупых псов! Они вообразили, что что-то узнали… И как это бабка за ними не уследила?

– Этот камень… он принадлежит… не Гекате ли? Той, из греческой мифологии? Ведь и собаки, и… все соответствует…

– Уже успела начитаться? – Стас усмехнулся и убрал руки. – А тебе так важно имя, Кира? Ведь когда кого-то призывают, то призывают не имя. Призывают суть. Важно в кого ты веришь. Каждый верит во что-то свое, каждый обращается к чему-то своему… и иногда его могут услышать.

– Стас, это бред! – внезапно разозлилась она. – Это все сказки! Страшные сказки, которые каждый народ, живший на этой планете, рассказывал по-своему! Ее не существует, как и всех прочих!..

– Будь поосторожней сегодня с подобными высказываниями, – посоветовал Стас очень серьезно. – Иначе она может решить, что не существуешь ты. У каждого из них есть свой день и час, и знаешь, сколько из них исчезли бесследно, потому что в них перестали верить? Я могу назвать тебе сотни имен, и они тебе ничего не скажут, потому что суть тех, кто носил эти имена, давно забыта. Их помнят только старые книги – и то меньшую их часть.

Стас взглянул на часы, опустился на пол и снова закурил, бледно глядя куда-то мимо Киры, и она заметила в его глазах ожидание и что-то очень похожее на страх.

– А хочешь, я расскажу тебе одну историю, Кира? – рассеянно спросил он. – Это очень странная история, я знаю ее лишь из строчек, написанных рукой мертвеца… и я не верил в нее до тех пор, пока не приехал сюда. То, что случилось в детстве, я помню очень смутно, а ты не помнишь вообще, и это хорошо. Но дело сейчас не в этом, а в том, что когда-то ни здесь, ни вообще в этом городе не было ничего – ни камня в золотых листьях плюща, ни стражей, ни забранных, ни отпущенных, ни странного мира… Не было ничего, кроме двух маленьких девочек – Веры Нефедовой и Таси Ксегорати.

В ее памяти сразу же отчетливо всплыла фотография, которую она держала в руках так давно… Две малышки в смешных пышных платьицах на фоне фонтана, крепко держащиеся за руки и очень серьезные – слишком серьезные для своих лет.

– Поскольку удивления на твоем лице пока не наблюдается, значит, вторая фамилия тебе ни о чем не говорит, – заметил Стас, крутя в пальцах сигарету. – Похоже, ты была так занята своим будущим, что никогда не интересовалась прошлым. Даже отец тебе не говорил? Очень стыдно, Кира, не знать имя и девичью фамилию своей прабабки с отцовской стороны.

– А? – Кира озадаченно сдвинула брови. – Но…

В голове что-то зашевелилось – редкие, почти забытые рассказы отца… да, ведь иногда в них проскакивало „баба Тася, баба Тася…“, но это не имело для нее совершенно никакого значения. Бабушку и дедушку она знала, но они давно умерли. К тому же они жили в Новгороде, и Кира видела их всего лишь несколько раз в жизни.