Текст книги "Коллекция (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 54 страниц)

Вот, отличный совет, хоть и дал его человек, не далее, как сегодня утром заявивший, что ее новые духи просто ужасны, отдают ладаном и наводят на мысль о панихиде. Был бы он помоложе, Кира с удовольствием бы залепила ему пощечину. Хотя, дело тут скорее не в возрасте, а в том, что, все-таки, не годится охаживать по физиономии своего спасителя.

А то возьмет и не спасет в следующий раз.

Только дай бог, чтобы следующего раза не было.

Да, конечно, загадки тебе не нужны. А к тете ты пришла из родственных чувств и чайку попить, да?

Поморщившись, Кира придушила ехидный голосок и вышла из подъезда. Прищурившись, надела солнечные очки и пошла запутанными дворами, которые были почти голыми – высаженные здесь и еще молоденькие по древесным меркам клены и альбиции выглядели чахлыми и росли плохо. Это был относительно новый район, и никто в здравом уме не назвал бы его красивым, а отсутствие высоких и густых деревьев, которые хоть как-то ретушировали бы общий вид, только добавляло ему непривлекательности. Беспорядочно громоздящиеся однотипные девятиэтажки, уже облупившиеся и потрескавшиеся, походили на игровую площадку дитяти-великана, понастроившего из кубиков дома как придется, не думая об эстетичности и не рисуя никаких планов. Безликие здания-близнецы выглядели неприветливо и неуютно, и здесь всегда гулял ветер.

Пройдя через последнюю арку, Кира миновала ряд гаражей, хлопающие на ветру потертые покрывала, висящие на проволоке между ржавыми покосившимися столбами, и направилась к остановке. Неподалеку располагалось приземистое здание исполкома, и она невольно замедлила шаг, с любопытством разглядывая свадебную процессию, фотографирующуюся на ступеньках после торжественной церемонии. Невесты было почти не видно из-за огромного букета роз, жених имел ошеломленный вид, словно все еще не понял, что произошло, свидетельница хихикала с подругой, причем обе уже явно были изрядно навеселе, и стоявший рядом свидетель корчил им страшные рожи, призывая к порядку, хотя было видно, что и ему очень смешно, и бутылка шампанского, которую он никак не мог открыть, угрожающе раскачивалась в его руках. Кира отвернулась, и тотчас же за ее спиной бабахнуло, и раздался восторженно-испуганный женский визг. Внезапно ей стало завидно, и она пошла быстрее, потом побежала, завидев подъезжающий троллейбус.

Стоя на задней площадке и рассеянно разглядывая машины, Кира попыталась придумать новую аромолампу, но вместо этого в голову лезли разные глупости, и она бросила эту затею. Неподалеку кондукторша ругалась со стайкой мальчишек, которые весело ныли, что им нужно проехать всего одну остановку. Какой-то человек рядом раздраженно кричал в свой сотовый:

– Пусть отзывают! Никакой налички! Скажи спасибо Юле с ее дебильным указом! Да, пусть сам и едет!

На ближайшем сидении две пожилые женщины вели оживленные дебаты на политическую тему. Совсем рядом с их ногами в полу троллейбуса зияла приличная дыра, и была видна покачивающаяся ось машины и стремительно летящий асфальт. На окошке большими кривыми буквами было написано:

Мясо – это труп!

Чуть пониже красовалось:

All skinheads must be dead!

Итог этому подводило незатейливое и широко распространенное слово из трех букв. Скользнув по нему взглядом, Кира снова вернулась к созерцанию машин за окном, подумав, не это ли имел в виду Стас, говоря о серой обыденности?

Первым, кого она увидела возле здания КБ, был Егор, который с унылым видом сидел на перилах и курил, стряхивая пепел себе на джинсы. Он был в совершенной прострации, и Кире пришлось несколько раз его окликнуть, а потом и встряхнуть за плечо, прежде чем ярко-голубые глаза Михеева, наполненные собачьей тоской, обратились в ее сторону, и в них появилось некое подобие осмысленности.

– А?

– Что случилось? Ты похож на обломок кораблекрушения.

– Да понимаешь, как странно вышло… – Егор нахмурился. – Натаха Семакова все жаловалась, что муж на нее мало внимания обращает, в последнее время редко бывает дома… ну я и посоветовал ей почаще сказываться больной, ходить с несчастным видом, изображать страдания, ну и все такое. Чтоб муж встревожился и им овладели угрызения совести, и он окружил бы жену вниманием.

– Надеюсь, у нее хватило ума твоим советом не воспользоваться? – мрачно спросила Кира, глядя, как пальцы Егора мнут сигарету. Михеев посмотрел на нее с негодованием.

– Это был хороший совет! Откуда мне было знать, что так выйдет?!

– И что же вышло? – она облокотилась о перила, исполненная самых нехороших предчувствий. Наверняка, как минимум, грядет развод. Наташа Семакова была милой девушкой, но малейшие семейные неурядицы ввергали ее в черную меланхолию. Если же дело дойдет до развода, то последствия могут быть самыми печальными.

– Ну… оказывается на самом деле ее мужу подвернулась хорошая халтура, и все это время он работал. Купил на годовщину свадьбы для них обоих поездку на Кипр. А теперь он все отменил, сдал билеты и собирается отправить Наташку на платное обследование, и она теперь со мной не разговаривает.

– Где она?

– Ревет в бухгалтерии.

– Ты просто молодец! – холодно сказала Кира, производя руками уничижающие жесты, отчего серебряные кольца на ее пальцах сердито взблеснули. – Я восхищена твоим холодным, расчетливым умом!

Михеев с несчастным видом пожал плечами.

– Я хотел помочь… Что же теперь делать?

– Что бы ни пришлось делать – делать мы это будем без тебя! Постарайся на некоторое время сделать вид, что тебя тут вообще нет!

– Хорошо, – кротко отозвался Егор и уронил сигарету. – А может быть…

– Нет!

Глядя на него, она невольно покачала головой. Видно было, что программист глубоко переживает случившееся. Интересно, кто больше виноват – он со своими нелепыми советами или люди, которые безоглядно им следуют? Кира потерла кончик носа и хлопнула пакетом Михеева по ноге.

– Кстати, не хочешь ли стать моим партнером по танцам? Там советы не нужны.

– Кем-кем? – переспросил Егор, доставая новую сигарету.

– Партнером. Я собираюсь пойти на бальные танцы. Танцы – понимаешь, кружения, покачивания бедрами, вальсы, прочие ламбады…

– Ой, нет! – сказал Егор почти испуганно. – Танцы? Нет-нет. Я не умею.

– Да я тоже не умею. Для того и иду. Чтобы научиться. И приглашаю тебя в партнеры. Ты еще не оценил всю соблазнительность этого предложения?

– Да нет… но я… – Михеев задумчиво посмотрел на ее ноги, и в его взгляде появилось сожаление. – Нет.

– Ну, как хочешь. Второй раз не предложу!

– Кир, пожалуйста, не обижайся! – горячо произнес Егор. – Я для тебя все сделаю… но я и танцы… Нет. Это совершенно невозможно.

– Ладно. Сиди здесь и… А как твое новое приобретение?

– Приобретение?

– Ангелина. Мадемуазель паспортистка с четвертым размером…

– А-а, – вяло протянул Егор. – Видишь ли, мы больше не встречаемся.

Кира подбоченилась.

– Что ты еще натворил?!

– Совершенно ничего. Просто у нее там возникли кой-какие нелады с другой паспортисткой, и я ей посоветовал…

– Не продолжай! – оборвала его Кира и захлопнула за собой дверь.

* * *

Сидя на стуле, Кира закинула ногу на ногу, с любопытством оглядывая большой зал, сцену, к которой вели широкие рассохшиеся ступени, темно-синий занавес за ней, пространство за которым, как она уже успела узнать, использовалось вместо раздевалки и посередине было разделено грудой наваленных друг на друга стульев. Предполагалось, что за этой баррикадой мужская и женская половина переодевающихся друг друга видеть не будет. Паркет, покрывавший пол зала, был вытерт до блеска бесчисленным количеством ног и оказался невероятно скользким, отчего Кира, идя к одному свободному стулу, дважды чуть не растянулась на полу на обозрение всем собравшимся.

Собравшихся, к ее удивлению, оказалось довольно много, причем хватало и лиц мужского пола возрастом от шестнадцати до пятидесяти, правда, в количественном отношении они все-таки отставали от дам, которые уже окидывали их цепкими оценивающими взглядами, присматривая будущих партнеров. У стола, пристроенного возле двери, приглушенно разговаривали мужчина и женщина, перебирая компакт-диски. У обоих была великолепная осанка и мускулистые подтянутые фигуры, короткая косая юбка женщины демонстрировала длинные сильные ноги танцовщицы. Ее темно-каштановые волосы были высоко зачесаны и закручены в узел, что придавало ей немного надменный вид. Мужчина, светловолосый и светлоусый, напротив казался на редкость добродушным и то и дело ласково оглядывал будущих танцоров, терпеливо выжидающих на выставленных полукругом стульях.

– Они муж и жена, – шепотом сказала сидящая рядом девушка с копной коротко постриженных русых волос. Кира уже успела перекинуться с ней несколькими словами и знала, что девушку зовут Оксана, что она учится в филиале Питерского гуманитарного университета профсоюзов по специальности искусствоведение и забыла дома сигареты. – Мой знакомый у них занимался. Говорит, неплохо преподают, хотя Павел Викторович, бывает, объясняет сумбурно, а Тоня, его жена, больше любит заниматься латинской программой, чем стандартом. А ты на классику или на современные танцы?

– Сначала туда, потом сюда… а может и одновременно, если время будет. Поглядим… А ты? – поинтересовалась Кира, глядя на стайку нарядно одетых детишек, сгрудившихся возле стола.

– Думаю. Я без партнера… а вот на современных партнер не нужен…

В сумочке Оксаны отчаянно запиликал телефон, исполняя мелодию Глюкозы, отчего Кира поморщилась. Оксана схватила трубку, немного послушала и веско сказала: «Дурак!» – после чего бросила телефон обратно. Кира фыркнула, и в этот момент кто-то наступил ей на ногу, и она ойкнула.

– Простите, – пробормотал этот кто-то, усаживаясь на пустующий по соседству стул. – Не хотел. Честное слово!

Кира повернула голову и критически оглядела неуклюжего индивидуума мужского пола. На вид он был старше ее года на два-три, глаза цвета бутылочного стекла смотрели на нее чуть виновато и вместе с тем изучающе. Его лицо было чуть грубоватым, но обаятельным – о таких обычно говорят «он очень милый». Пшеничные волосы коротко острижены, одет хорошо и не без элегантности – было очевидно, что он следит за своим гардеробом. Индивидуум не вызвал у Киры ничего, кроме раздражения, и она сразу же отвернулась.

– Знаете, – неожиданно заговорщическим голосом произнес он, наклоняясь к ее уху, – а у них здесь нет душа. Я узнавал.

– И что? – Кира отодвинулась. – Вы хотели искупаться?

– А как же? – удивился он. – Обязательно будет нужен душ после энергичных движений… освежиться. Это же танцы.

– Да ну?! – изумилась Кира. – А я думала, это собрание парапсихологов. Во не повезло!

– А вы язва – да? – отметил он укоризненно.

– Присутствует. Впрочем, вас это не касается.

Светловолосый хотел было еще что-то сказать, но в этот момент Павел Викторович выступил вперед и сделал широкий обнимающий жест.

– Я рад приветствовать всех, кто пришел к нам в этот вечер и пожертвовал своим драгоценным временем, чтобы послушать, как я буду расписывать все достоинства нашего клуба. Но, думаю, это ни к чему. Лучше слов об этом скажет сам танец, и наши лучшие пары сейчас продемонстрируют вам, чему вы сможете научиться, посещая наши занятия всего лишь три раза в неделю. Программа европейского танца будет чередоваться с программой латинского танца – через урок. Итак, европейская программа. Виктор Лагутин и Анна Кориненко, прошу. Медленный вальс.

На свободное пространство перед зрителями вышли мальчик и девочка лет двенадцати и под неспешную музыку начали двигаться в округлом величавом танце с множеством сложных неторопливых поворотов. Кира восхищенно наблюдала за ними – смотреть бальный танец вживую оказалось совсем иначе, чем по телевизору. Она уже почти представила себя в этом танце и едва слышно бормотала:

– Так и я смогу… и так смогу… и так… ой, нет, так не смогу… а как это?… если очень медленно…

Краем глаза она видела, что сидящий рядом парень посмеивается, но ей на это было наплевать. Оксана чуть подалась вперед, и ее губы приоткрылись в полуулыбке.

Вальс сменился фокстротом, потом танго, потом венским вальсом, и когда по паркету отшуршали последние па, Оксана немного капризно сказала:

– Я тоже так хочу!

Кира улыбнулась. В принципе, Оксана вполне связно озвучила ее собственную мысль. Она уже почти решила, что запишется.

– Латинская программа! – провозгласил Павел Викторович и подмигнул будущим ученикам. – Думаю, будет неплохо посмотреть сразу несколько пар, в том числе и самих преподавателей. Начнем с ча-ча-ча. Антонина Григорьевна, сделайте нам музыку!

Женщина поставила старую песенку Мануэля Ортеги, Павел Викторович скороговоркой представил две вышедшие пары студенческого возраста, и они начали танцевать, ритмично вращая бедрами и руками и делая стремительные и совершенно головокружительные повороты и провороты. Партнеры в обеих парах были одеты в строго черных тонах, зато партнерши щеголяли яркими майками и короткими юбками – собственно не юбками, а косо завязанными поясами с длинной бахромой, которая колыхалась, взлетала и хлопала их по быстро переступающим длинным ногам. Все пары танцевали разные композиции – одна сложнее другой, и Кира удивлялась, как они не налетают друг на друга на таком небольшом пространстве. Па привели ее почти в священный ужас, ей казалось, что она никогда не сможет такого проделать, а когда одна из девушек, лихо трижды крутанувшись, откинулась назад, забросив ногу на бедро партнеру и удерживаемая только одной его рукой, Кира едва сдержалась, чтобы не закрыть глаза. Лица танцующих притягивали ее, как магнит – на них был ритм, сила и страсть, казалось, разум их растворился в танце полностью, они смотрели друг на друга горящими взглядами, и в их улыбках был огонь. До сих пор ей казалось, что такие лица бывают у людей только когда они занимаются сексом. Впрочем, для них, наверное, это и был секс – на некоем особом уровне.

– Я думаю, это не так уж сложно, если заниматься каждый день, – пробормотал сидящий рядом с ней, и Кира раздраженно покосилась на него.

– Говорите про себя. Вы мешаете мне смотреть!

– Извините, – сказал он и замолчал. Кира отвернулась, восхищенно глядя на изгибающиеся фигуры.

После ча-ча-ча, пары станцевали румбу и пасадобль, и Павел Викторович объявил, что на этом пока художественная программа закончена. Пошли технические подробности – оплата, время, дни занятий, желательная одежда, желательная обувь. Затем присутствующим раздали небольшие анкетки, и они принялись их заполнять. Оксана, кусая кончик ручки, с серьезным видом спросила у Киры:

– Если я пишу полностью имя и фамилию, то зачем мне еще нужно указывать свой пол?

– На всякий случай, – сказал Кирин сосед. – Есть фамилии без окончаний женского рода и двузначные имена.

– Как у вас? – поинтересовалась Кира.

– Нет, почему же, – он, почему-то, слегка обиделся. – Меня зовут Сергей.

– Тем хуже для вас, – заметила Кира, старательно вписывая в анкету свой адрес. Какая-то девушка позади нее тоном профессионала сказала:

– Советую на занятия брать с собой кусок парафина или стеарина и ножик.

– Зачем? – обернулась Оксана.

– Крошить на пол. Пол очень скользкий. Мы всегда так делаем.

Кира представила себя в классическом бальном платье, настругивающей на паркет свечу, и ей стало смешно, отчего ее рука соскочила, и собственная изящная роспись стала похожа на раздавленного комара.

Постепенно собравшиеся поднимались и шли к выходу, складывая анкеты стопкой на столе. Павел Викторович приветливо кивал каждому и сообщал, что ждет в понедельник на первое занятие. Кира, на ходу застегивая куртку, начала спускаться по лестнице, болтая с Оксаной, рядом же, как-то незатейливо, само собой пристроился сидевший рядом с ней парень, изредка вставляя в разговор дополнения, но когда они вышли на улицу, он постепенно отстал и разговорился с группкой шедших позади молодых людей, и вскоре оттуда начали доноситься разнообразные реплики компьютерного содержания. Едва он исчез из вида, как Кира сразу же забыла о нем. Распрощавшись на остановке с Оксаной, которой нужно было ехать в другую сторону, она запрыгнула в подъехавший «топик» и села возле окна, прокручивая в голове яркую танцевальную картину. Ей хотелось, чтобы поскорее наступил вечер понедельника. Такие занятия – отличное средство от всяких глупых загадок.

Но тетя Аня… что такое было с тетей Аней?

Выйдя на своей остановке, Кира повернула направо, к проезжей дороге. Вот уже несколько дней она давала большой крюк, обходя парк стороной – отчего-то ей совсем не хотелось там проходить. Прохожих не было видно, и она, восстановив в памяти одно из танцевальных па, попыталась его проделать, но ее сразу же занесло куда-то вбок, и она налетела на внезапно вышедшего из-за угла человека, ойкнула, что-то шлепнулось на асфальт, хлопнуло с сочным звуком, и человек выругался голосом Вадима Ивановича.

– Ой, простите, – сказала она виновато. – Бога ради, простите, я вас не заметила.

Они стояли и смотрели, как по асфальту с какой-то чарующей быстротой расползается атласная молочная лужа, кажущаяся в полумраке призрачной в своей белизне. Потом «майор» присел, двумя пальцами, словно дохлую крысу, поднял разорвавшийся пакет и отбросил его в кусты.

– Что это вы тут сейчас делали? – спросил он, выпрямляясь.

– Я просто… вы простите, я вам сейчас другое куплю! Подождите, я быстро!

– Это совершенно не…

Но она, не слушая, отвернулась и побежала через дорогу – туда, где светилась витрина круглосуточного магазина. Уже перепрыгнув через бордюр на противоположной стороне, Кира обернулась. Позади была пустая улица – «майор» ушел. Пожав плечами, она толкнула дверь и зашла в магазин.

Выйдя спустя минуту с пакетом молока, она посмотрела на другую сторону улицы. На углу дома по-прежнему никого не было.

– Вот ведь вредный тип! – пробормотала она, подождала, пока проедет машина, перешла улицу и остановилась возле молочного пятна, уже начавшего бледнеть, посмотрела на темные холмы кустов вдоль пустынной дороги и пожала плечами, с раздражением подумав, что этот жест, похоже, входит у нее в привычку. Сделала несколько шагов вперед, но тотчас же остановилась и резко обернулась. В затылке тонко покалывало знакомое ощущение безразлично наблюдающего взгляда. Она отвернулась и снова пошла вперед, и на ее третьем шаге в кустах что-то легко хрустнуло. Кира вздрогнула и ускорила шаг, и в следующее мгновение едва сдержала крик, когда чья-то рука схватила ее за плечо.

– Можете отдать мне молоко, – сказал Вадим Иванович, забирая у нее пакет. – Вижу, вам уже надоело его держать.

– Черт, вы меня напугали! – зло сказала она и стукнула каблуком по асфальту. – Где вы были?! Я думала, вы ушли!

– Нет, – лаконично сказал «майор», зажал трость подмышкой и извлек из кармана перочинный нож, раскрыл его, и нож сухо щелкнул, отчего Кира снова вздрогнула, не понимая, почему стоит тут и смотрит на все это, а не идет домой. – Чего вы так уставились? Думаете, собираюсь отпилить вам голову?

– Вам когда-нибудь говорили, что вы хам? – поинтересовалась она.

– Много раз. А что? – он ловко взрезал краешек пакета, запрокинул голову и сделал несколько больших глотков, потом с удовольствием облизнул губы. – Хотите?

– Нет, спасибо. А вы что, не могли подождать до дома?

– Зачем ждать до дома, если мне захотелось молока сейчас?

– Воспитанные люди обычно пьют из стакана.

– Воспитанные люди обычно не налетают на других людей, даже если те, другие, невоспитанные, – он отпил еще немного молока. – Вы на улице растанцовываетесь, я пью молоко. И в чем тут разница? Всего лишь безобидные непосредственные действия – не более того.

– Вы могли бы и поблагодарить, – сердито сказала она.

– За что? За то, что вы чуть не уронили меня на асфальт? Спасибо.

Кира резко развернулась и зашагала было к дому, но Вадим Иванович окликнул ее:

– Кстати, Кира.

– Да? – сказала она, остановившись, предельно ледяным тоном.

– Я хотел бы извиниться перед вами – на днях я наговорил вам черт знает чего.

Она удивленно обернулась.

– Вы про духи?

– Вовсе нет, уж насчет этого кошмарного запаха я остаюсь при своем мнении. Попробуйте что-нибудь естественное. Легкий жасмин, например.

– Может, вы меня еще поучите, как красить глаза?!

– А нужно?

– За что вы хотели извиниться? – холодно спросила Кира, с трудом сдерживаясь, чтобы чем-нибудь в него не запустить.

– То, что я сказал вам про вашу бабушку… забудьте. Я погорячился, да и чувствовал себя неважно. Все-таки, она ваша близкая родственница. Да и на самом деле… все совсем не так уж…

– Почему вы вдруг изменили свое мнение?

– Я его не менял, – сказал он неожиданно угрюмо.

– Тогда почему вы хотите, чтобы я его изменила?

– Потому что вам это пойдет только на пользу. Еще больше вам пойдет на пользу, если у вас вообще не будет мнения по этому поводу. Спокойной ночи.

Кира недоуменным взглядом проводила его удаляющуюся прихрамывающую фигуру и направилась к дому, но тотчас же ее окликнули, и она снова обернулась, глядя, как по дорожке спешит к ней темная фигура, позвавшая ее голосом Стаса.

– Кто это был? – спросил он, подойдя, и Кира удивилась нервозности в его голосе.

– Вадим Иванович.

– Кто-кто?

– Ну, из двенадцатого дома. Который все время с тростью ходит.

– А-а, этот дедок… А что он хотел?

– Ничего. Так, перекинулись парой слов.

– Ну-ну, – сказал Стас, придерживая странно топырящуюся на груди куртку. – Решил на старости лет поволочиться за молоденькой красоткой? Еще не зазывал на чашечку чая, не угощал конфетами?

– Только молоком. Не говори ерунды, Стас! – рассердилась она. – Что ты там прячешь под курткой?

– А-а, да тут Вика кое-что тебе передала… Вернее, кое-кого, – Стас потянул вниз замок «молнии», и на Киру глянули два испуганных круглых глаза, после чего из-за пазухи Стаса громко негодующе мяукнули.

– Ой! – Кира хотела было тут же вытащить котенка, но Стас увернулся, снова застегивая куртку.

– Давай сначала придем, ладно? А то еще удерет… По-моему, он голодный. И я, кстати, тоже.

– В холодильнике здоровенный казан плова и молоко. Пошли.

Зайдя в прихожую, Стас расстегнул куртку и выпустил на пол пушистого рыже-черно-белого котенка с большими, словно у летучей мыши, ушами, и раздраженными желтыми глазами. Котенок сразу же начал настороженно нюхать линолеум, по-стариковски покачивая маленькой головой с длинными белыми усами.

– Ой, какая прелесть! – воскликнула Кира, садясь на корточки. Котенок шарахнулся от ее протянутой руки, потом начал осторожно обнюхивать ее пальцы, чуть сгорбившись и готовый в любой момент пуститься наутек. – Это кот или кошка?

– Кошка, – сказал Стас, опускаясь рядом. – Говорят, трехцветные кошки приносят удачу.

– А деньги они приносят?

– Ну, наверное, должны.

Кира погладила зверька, и он, очевидно решив, что с ее стороны ему ничего не угрожает, начал тереться об ее ладонь, поставив хвост трубой и тихо мурлыча. Большие желтые глаза мягко мигали.

– Признал, – Стас поднялся. Кира тоже выпрямилась и, сделав несколько шагов к столовой, поманила кошечку за собой, но та осталась на месте, глядя на нее с подозрением благовоспитанной особы, которую незнакомец приглашает прокатиться. Тогда она взяла его на руки и вошла в комнату. Но едва Кира переступила порог, как котенок громко зашипел и вонзил острые когти ей в запястье. Невольно вскрикнув, она выронила его, и котенок мягко шмякнулся на палас. Стас, вошедший следом, удивленно спросил:

– Что это с ним?

Поведение животного резко изменилось. От настороженного дружелюбия не осталось и следа. Выгнув спину, оно застыло посреди комнаты, бешено сверкая по сторонам горящими глазами и издавая протяжные гортанные звуки:

– Маоу-у! Маоу-у!

– Чего ты испугалась? – Кира сделала движение, собираясь схватить котенка, но тот резко отпрыгнул назад и пригнулся, вжимаясь в палас и испуганно шипя. Потом заметался по комнате, налетая на стулья и вспшикивая так, словно кто-то от души плевал на раскаленный утюг, попытался вспрыгнуть на шкаф, сорвался и унесся в гостиную. Кира вбежала в нее как раз вовремя, чтобы увидеть, как котенок, раздирая занавески, лезет наверх.

– Подожди, сейчас я ее сниму! – крикнул Стас, подтаскивая к окну стул, и в тот же момент котенок совершил головокружительный прыжок, приземлившись далеко позади него, и помчался прочь из гостиной, завывая на ходу, пролетел через столовую и выскочил в коридор. Кира погналась за ним в свою спальню и растерянно остановилась, глядя, как котенок мечется по комнате, словно закрытый в банке мотылек. С грохотом он промчался по трюмо, разметав флакончики, расчески и косметику, брызнул под кровать, тут же выскочил оттуда и взмыл на штору. Кира подскочила к ней, но котенок тут же спрыгнул, пронесся через комнату наискосок, по пути налетев на стул. В коридоре Стас попытался его поймать, но его пальцы лишь впустую схватили воздух, а котенок, цветной молнией промелькнув мимо, вспрыгнул на кухонный стол, повалил солонку и баночки со специями, одним прыжком оказался в открытой форточке, с грохотом обрушился на железный подоконник по другую сторону и исчез в ночи.

– Сейчас поймаю! – Стас развернулся и хотел было выскочить из кухни, но Кира успела ухватить его за руку.

– Куда?! Как ты его ночью найдешь?!

Он остановился и посмотрел на темное окно.

– Да… Чего это он? Чего он так взбесился?

– Не знаю, – расстроено сказала Кира, отпуская его. – В коридоре же он себя нормально вел.

– Может, он какой-нибудь буйнопомешанный?

– По-моему, он был совершенно нормальным. Его что-то напугало… Может, ему не нравятся квартиры?

– Еще скажи, что у него клаустрофобия! – Стас опустился на табуретку, по-прежнему глядя в окно. Кира вздохнула и принялась сметать со стола рассыпанную соль. Глубокие царапины на ее запястье горели огнем, в ушах все еще звучал испуганный кошачий вой.

– Никогда не видела, чтобы кошки так себя вели.

Стас почесал затылок и задумчиво произнес:

– Говорят, что кошки очень хорошо чувствуют нечистую силу…

– Стас, ты же здравомыслящий человек! – негодующе перебила его Кира, ссыпая соль в раковину. – Придумай нормальное объяснение!

– Может, бабка держала собаку, и остался запах…

– Чтобы так напугать кошку, тут должен был остаться запах не меньше, чем тридцати собак! Кроме того, никакой собаки у нее не было!

– Откуда тебе знать?

– Соседи сказали. Соседи всегда знают, кто и у кого есть. Кроме того…

– Больше слушай всяких дебилов! – резко перебил ее Стас, встал и направился к холодильнику. – Небось, этот хромоногий?!

– Чего ты на него так взъелся? – Кира с насмешливым удивлением посмотрела на его согнутую спину. Стас вынырнул из холодильника с казаном в руках и сердито грохнул его на стол.

– Потому что мне не нравится, что какой-то старый хрен клеится к моей сестре! Уже не в первый раз вижу, как он вокруг тебя круги нарезает!

– Перестань молоть чушь! Мы с ним просто иногда разговариваем. Его бывает интересно послушать… Кроме того, если он и вздумает позволить себе что-нибудь этакое, я с этим разберусь сама! Тебя это вообще не касается!

– Не касается?! – Стас хлопнул дверцей холодильника, и стоявшая на нем расписная хлебница подпрыгнула. – Я твой…

– Стас, из-за чего ты, собственно, поднимаешь бурю? – Кира зажгла газ и поставила казан на плиту. – Ты хоть знаешь, сколько ему лет?! Да вздумай я перед ним оголиться, он тут же скончается от сердечного приступа!

Стас снова уселся на табуретку, надувшись, как ребенок. Потом сказал:

– Поищу котенка завтра утром. Не найду – попрошу Вичку достать другого.

– Знаешь, лучше пока не стоит, – Кира открыла шкаф и начала доставать тарелки. – А вдруг и он взбесится? Может, и впрямь все дело в запахах? Не в собачьих… Ты чувствуешь, что в комнатах все время гнильцой попахивает – до сих пор…

– Кошки не боятся дохлых мышей! – отрезал Стас. – Разве что призраков дохлых мышей. Ты, кстати, была на своих танцах?

– Да, – Кира села напротив него, подперев подбородок ладонями.

– Ну и как?

– Ничего. Но сегодня был только общий сбор – первое занятие в понедельник.

– Уже с кем-нибудь познакомилась?

– Так, ничего особенного, тем более на пары еще не разбивались… Был там один, рядом сидел, болтал всякую ерунду… На вид вроде ничего, но болван болваном. Да еще и Сережа. Терпеть не могу это имя!

– Ну, имя еще ни о чем не говорит, – заметил Стас. – Значит, он на тебя реагировал?

– Реагировал или нет – это его личные трудности. Он занудный и неуклюжий тип!

– Первое впечатление бывает обманчивым! – заявил Стас, с поклоном подавая ей пустую тарелку. Кира покачала головой, взяла тарелку и повернулась к плите.