Текст книги "Хищная книга"
Автор книги: Мариус Брилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)
Вертикаль страсти
Теория заговора
Мы можем даже наблюдать кастовую систему, выстроенную на этой психологии подавления собственного «я»; иерархию жертв и хищников. «Мы» – пролетариат, романтические массы, и «они» – победители, подлинные правители нашего общества, сильные мира сего. «Они» – это те, кто выше любви, кто вне нее, кому она не нужна в своем личностном, интимном аспекте. У «них» нет времени и желания заниматься любовью, разве что в том смысле, чтобы стряпать ее для нас и продавать.
У политиков, генералов промышленности, кинозвезд, этих икон нашего общества, которые так обворожительно нам улыбаются со страниц иллюстрированных журналов, что у всех них общего? Общее у них обилие денег, власти, иногда того и другого, неколебимая вера в свою ценность. Их «я» невредимо. Они не знают самоотречения ради других, они сохраняют себя для своего онанистического нарциссизма. Их самомнение, размером уже с Солнечную систему, разбухает за счет надежд, грез и вдохновения миллионов несчастных влюбленных. Они берут любовь, не отдавая ее, и на каждой фотографии их ухоженных домов, их замороженных объятий и ледяных улыбок эти чудовища эгоизма постоянно рекламируют тем или иным образом главный элемент своей системы, этот губящий душу, подсаживающий на иглу, затуманивающий разум галлюциногенный наркотик, который держит нас, мечтателей, в коме и параличе, свой базовый товар: любовь.
В таком угнетенном любовью обществе эгоисты процветают, находят путь к богатству, власти, а может быть, и к счастью, тогда как большинство из нас, убежденных, что нам предстоит обрести рай благодаря романтической любви, согласны делать то, что нам говорят, отречься от самих себя, и все только ради того, чтобы в итоге оказаться раздавленными эгоизмом этих бессердечных, пустых и мелочных себялюбцев.
Финансовые и романтические достижения выглядят внутренне несовместимыми. Финансы не поют романсы. В пословице «не везет в картах – повезет в любви» карты, о которых идет речь, – это Visa, Accessи American Express.
И может быть, именно религиозный аспект любви яснее всего раскрывает существование ее политической подоплеки, хорошо скрытых истинных целей.
В наше просвещенное время мы отдалились от религии и ее суеверий, чувствуем себя в сигах взглянуть на нее объективным, критическим оком. Мы готовы прислушаться к лозунгу Маркса: «Религия… есть опиум для народа». Многие из нас сегодня считают неоспоримым тот довод, что религия может стать инструментом в руках Государства и богачей, инструментом для подчинения неимущих, необразованных и доверчивых масс. В большинстве религий очень туманно говорится о награде, ждущей нас лишь в каких-то иных существованиях, например в загробной жизни, или грозят вечными муками там, чтобы добиться надлежащего поведения здесь. От верующих требуется послушание и служение Это довольно полезно, если вам захочется управлять этими верующими. Не слишком невероятной тогда выглядит догадка, что религия может использоваться – теми, у кого власти побольше, а легковерия поменьше, – в качестве снотворного, наркотика, чтобы усыплять и подчинять себе массы.
Любовь – транквилизатор для живущего в каждом из нас идеалиста, и опасный наркотик для многих, для тех, кто, не беспокойся они так о своей внешности, о своем имидже в глазах своих возлюбленных, могли бы сотрясти самые устои Государства в попытке построить на его месте новое, «идеальное».
Государство – мое, ваше, любое – по самой своей сущности сосредоточено на самозащите, самосохранении и собаку съело в сокрытии истинной природы своей власти. Идеалисты, молодые, энергичные, наделенные пылким воображением – вот постоянная угроза для существования любого стремящегося к самосохранению государства.
Представьте себе, что Государство – это вы. Если вы ошибочно разыграете комбинацию с мечтателями, свои садовые орудия они сменят на осадные, розы и грезы променяют на угрозы и грозы, они приставят свои карьерные лестницы к вашей цитадели, разрушат ваши стены и застенки. Но дайте им мечту, дайте им недостижимую цель, дайте им ложную надежду, пустые иллюзии, дайте им любовь, небесную или земную, – и реальный мир останется вашим, их кровь, пот и жилы окажутся золотой жилой для вас.
Если мы в силах представить себе, что у любой религии может быть циничная политическая подоплека, то мы должны прийти к выводу, что она возможна и у любви.
29
Сикораксы
ПОЛАГАЮ, У НАС ВОЗНИКЛА НЕБОЛЬШАЯ ЛОГИЧЕСКАЯ ошибка в духе «Бульвара Сансет»; примерно как в том случае, когда история рассказывается от лица плавающего в бассейне трупа. Если я было в хижине и сгорело вместе с Мирандой, как я могу теперь быть здесь, с вами? Не исключено, однако, что Фердинанд в качестве меры предосторожности мог прятать меня в каком-то тайнике, чтобы использовать как козырь в переговорах, если их все-таки схватят. Не исключено. Что там произошло на самом деле, я честно вам расскажу, но простите мне, если я немного повременю с разгадкой. Мне теперь нужно думать о голливудских продюсерах. История моей любви окончена, я вышел из треугольника, и все оставшееся по отношению к нам с вами – просто повествование. Правдивое, но, как и все повествования, не более чем интрига, напряженная струна от того, что читателю уже известно, к тому, что ему предстоит узнать.
* * *
Опечаленный Фердинанд меланхолически помог Флирту в общем молчании довести гондолу до берега. Умы у всех были заняты теми вопросами без ответа, которые всегда задает смерть; лица застыли, как окаменевшие маски, словно не в силах выразить такое потрясающее горе, горе за пределами слез.
Вздорные чайки, следя за коптящими остатками рыбацкой хижины в безумной надежде все-таки высмотреть немного копченой рыбы, уселись вдоль низенькой каменной стенки, отделяющей от лагуны неухоженную, заросшую тростниками землю Пеллестрины. Мореплавателей они попытались отпугнуть зловещими криками и угрожающим хлопаньем крыльев. Когда гондола коснулась стенки, они с ужасным шумом поднялись всей стаей и начали метать фантастически пахучие экскременты на вторгшееся судно. Путешественники взобрались наверх, на тропу и, все еще не в состоянии задуматься, что им делать дальше, уселись, как и чайки, на стену у высокой травы и слушали птичью свару.
Постепенно, однако, проснулась потребность освободиться от чувства вины и найти виноватых.
– Как это случилось? – Мерсия повернулась к Фердинанду. Тот сидел, качая головой, глядя на дым, вдыхая прах, словно это мог быть прах Миранды, и тем самым они смогли бы навеки соединиться.
– Она подожгла хижину, – глухо сказал он.
– Зачем? Зачем она это сделала?
– Потому что я ей сказал поджечь.
– Что? – Мерсия не могла этому поверить. – Вы сказали ей? Сказали ей сделать это? – она показала рукой на дым.
– Да. Нет. Не сжигать себя. Поджечь хижину, сесть в лодку и плыть оттуда.
– Зачем? Зачем ей это было делать?
Флирт, уже знакомый со взрывоопасным характером Мерсии, попытался внести примиряющую оптимистическую нотку.
– Она могла добраться до берега вплавь, разве нет?
Фердинанд его игнорировал.
– Чтобы они не схватили ее, если схватят меня.
– Они? – выпалила Мерсия. – Они? Это проклятое шпионское начальство? Жалкие мастера подлых игр, полоумные хозяева секретных застенков? Это и есть «они»?
Фердинанд пожал плечами.
– Что за хренью она здесь занималась? – кричала Мерсия. – Почему именно она? Почему вы не отправили ее назад в Лондон? В безопасное место? Как вы посмели навязать ей свою грязную жизнь? Какое вы имели право так ею манипулировать?
Фердинанд оглянулся на нее, но не ответил.
– Вот дерьмо! – начала ругаться Мерсия. – Какое гребанное гадство! Как только мы вернемся в какое-нибудь цивилизованное место, я тебя, приятель, сдам. Ты или поганый псих, или самый главный преступник во всем мире. Ты не повернешь дело так, что мы ее убили. Меня на это не купишь. Ты велел ей поджечь дом. Она мертва только из-за того, что ты ей сказал, и с тобой то же самое будет, вот увидишь.
– Думаешь, я не в обезьяньей заднице видел твои угрозы? – заорал в ответ Фердинанд, налившийся кровью, сорвавшийся со всех катушек. – Думаешь, для меня это хоть что-то значит сейчас, когда ее нет? Думаешь, я не сделал бы то же самое для нее? Не занял бы ее место? Думаешь, ты одна имеешь право на ее любовь? – И уже спокойнее навстречу несущему дым ветру: – И даже хуже того. Всю свою жизнь я так ошибался, я думал, что только сумасшедшие могут всем жертвовать ради любви. Всю свою жизнь, а теперь я понял, что я сам один из этих сумасшедших. Я бы сделал в точности то же самое. Если бы только…
– Ты член моржовый. Онанист хренов. Ты убийца, душегуб и ослиная жопа.
– Послушайте, – начал Флирт.
– Да пошел ты! – бушевала Мерсия. – Я в свое время почистила пару нужников, но такого дерьма нигде не видывала! Ты сгниешь в той же преисподней, где гниет твоя совесть!
– Нет, я правда думаю, что это может быть что-то важное, – опять начал Флирт.
– Ценю ваши усилия, но они ни к чему, – пробормотал Фердинанд. – Меня уже ничто не заставит почувствовать себя большим дерьмом.
– Принимай мои обвинения как мужчина! Ты не можешь остановиться только на своей ненависти к себе, я хочу, чтобы ты и мою почувствовал. Всю мою ненависть, ты, кусок дерьма!
– Похоже на дождевую тучу, – Флирт показал на другую сторону лагуны. И Мерсия, и Фердинанд посмотрели туда. На севере, в направлении Венеции, в небо поднималась какая-то густая черная туча. Вглядываясь, они одновременно услышали отдаленное глухое жужжание, приближающееся вместе с тучей, как будто это был огромный рой насекомых, за много километров устремившийся на них.
Фердинанд спрыгнул в лодку и вынул из кормового ящичка тяжелый плотный смокинг. С приближением роя стали различимы отдельные насекомые в нем, а жужжание превратилось в мощный гул, становившийся все громче. Фердинанд надел смокинг и снова выбрался на берег, поглядывая на черную зловещую тучу, с шумом несущую им какое-то откровение, словно из пророчества о всадниках апокалипсиса [61]61
Отк. 9:1–19.
[Закрыть]. Чувствуя облегчение оттого, что предстоит заняться реальным делом, а не погружаться больше в гибельные глубины собственного сердца, Фердинанд твердо посмотрел на рой жутких насекомых и еле слышно произнес только одно слово: «Сикораксы» [62]62
Ср.: фирма «Сикорски» и Сикоракса – злая волшебница (мать Калибана) из «Бури» У. Шекспира.
[Закрыть].
* * *
Он знал, что они появятся, он представлял это себе, видел во сне, рассчитал время, скорость, направление. Они возникали в мыслях Фердинанда как вестники судьбы, и теперь наяву пришли свершать свое возмездие. Вертолеты «Сикоракс», излюбленная десантная машина у спецназа средиземноморских сил НАТО. Они охотятся стаями и наводят ужас на всех, кто их видит, они летят низко и быстро, выставив с обоих боков кошмарными клешнями – в точности как у жуков – ракеты на наружной подвеске. В каждом находится восемь человек, вооруженных до зубов и хорошо обученных стремительно действовать по принципу «прилетаем, побеждаем, улетаем», прежде чем кто-нибудь, особенно массмедиа, успеют хоть глазом моргнуть. Откуда-то они узнали, что он здесь. Могли Мерсия и Флирт все же оказаться агентами? Взглянув на них, Фердинанд увидел застывший на их лицах ужас.
– Бежим! – заорал он.
– Мне подпрыгивать? – спросил Флирт.
– Сюда. – Фердинанд помог Флирту подняться, и, словно не в меру ретивые родители на школьных соревнованиях по парному бегу на трех ногах, они бодро поскакали в сторону деревни. Все мысли о том, чтобы сдать Фердинанда, у запаниковавшей Мерсии разом куда-то испарились. Эти стремительно приближающиеся, на лету зловеще посверкивая чем-то страшным, огромные насекомые, безусловно, были машинами типа «сначала стреляй, потом разберемся». Повернувшись к Флирту и Фердинанду, Мерсия помчалась за ними вдогонку.
Они бежали вдоль берега, а рокот ужасных черных машин становился все громче, все оглушительнее. Они хромали и спотыкались уже у прибрежных домов, когда рой над лагуной разделился на три части. Две группы вертолетов охватили деревню с боков, а третья нацелилась точно в центр. Фердинанд взвалил на себя Флирта и со всех ног кинулся в деревню. Мерсия, сорвав с себя туфли на высоких каблуках, босиком старалась догнать его.
San Pietro in Volta – деревушка обычно очень сонная. Военные действия она последний раз видела в 1944 году, когда силы союзников высадились здесь в ходе освобождения Северной Италии. Вышеупомянутые действия свелись к тому, что один матрос спрыгнул с лодки и спросил на забавно исковерканном итальянском языке, где тут Венеция. В центре деревушки находится Г-образная площадь: часть ее выходит к лагуне, а на других двух сторонах стоят белые домики, небольшой банк и кафе с полустершимися буквами Da Nanaнад полосатым бело-зеленым навесом. По вторникам рядом с площадью причаливает лодка с фруктами и овощами, по четвергам появляется торговец рыбой, и на этом, пожалуй, вся деловая активность в деревушке исчерпывается. Время от времени для одного из редких здесь подростков покупается новый мопед, с которого, по обычаю всех континентальных европейцев, сразу снимают глушитель, чтобы, разъезжая по трехсотметровой деревенской улице, потрясать ее в несколько раз усиленным шумом самой настоящей газонокосилки. Тот день, однако, приходился на воскресенье, и все три часа обеденного перерыва кругом было пустынно. Из трубки фонтана брызгала водичка, по пустой площади несло ветром обертки мороженого, да женщина в темных очках и блестящем черном платье пила из стакана чай с лимоном за одним из столиков во дворе кафе.
Шум двигателей превратился теперь в басистый рокот, заполнивший всю деревню; «сикораксы» остановились и зависли в нескольких сотнях метров над лагуной, перемалывая винтами воздух с неумолчной монотонной угрозой. Едва не прихрамывая от напряжения, Фердинанд вбежал на площадь деревушки и огляделся, где бы спрятаться. Пока он стоял, выбирая, он оказался в перекрестии доброго десятка прицелов.
Мерсия догнала Фердинанда, они одновременно посмотрели на кафе, переглянулись и побежали к его дверям. Женщина в черном, оторвав взгляд от вертолетов, обнаружила бегущих на нее людей с отпечатком угрюмой решительности на лицах. Ее стакан с чаем упал и разбился.
– Мерси! – вскричала она. – Боже!
– Миранда? – пытаясь на бегу перевести взгляд с двери кафе на женщину в черных очках, Мерсия споткнулась. Она шлепнулась задницей на камни, подняв тучу пыли. Фердинанд помог ей подняться, продолжая тащить Флирта. Женщина в черном сняла темные очки, и на мгновенье вертолеты исчезли, время и движение застыли, физика спасовала перед психологией. То была Миранда.
– Миранда? – эхом откликнулся Фердинанд, изумленный, потрясенный, счастливый, недоумевающий, ужаснувшийся, не верящий глазам, я мог бы продолжать, но не хочу припутывать сюда мое личное мнение. Затем его наполнила жуткая непреклонность: теперь он категорически обязан остаться в живых и защитить ее, обязан перед ней. Из горла его сама собой вырвалась громкая жесткая команда.
– Миранда! – приказал он. – Внутрь! Быстро!
Едва они вчетвером протиснулись в дверь кафе, как с боков каждого из вертолетов свесились веревки. Фердинанд схватил столик и поставил его перед дверью. Обогнул стойку бара в поисках другого выхода. Бармен уже снимал все свои драгоценные бутылки виски с полок за стойкой, как всегда делали в его любимых вестернах.
Снаружи послышалось громогласное объявление из мегафона на центральном вертолете – предостережение для местных жителей, естественно, на забавно исковерканном итальянском, не выходить из домов. Производится задержание опасного преступника. Операция скоро закончится. Затем капитан Ремингтон-Вилкинсон-Жиллетт очень отчетливо сказал по-английски:
– Это первое и последнее предупреждение. У вас ровно одна минута на то, чтобы выйти из здания, держа руки на затылке. Неподчинение будет рассматриваться как акт агрессии, на который последует немедленный вооруженный ответ сухопутных сил НАТО. Вы меня поняли?
Пока эхо отражалось от стен домов, с вертолетов были сброшены черные мешки, по пути вниз превратившиеся в надувные лодки. Фердинанд вытащил свое личное оружие, большой черный пистолет, а другие наблюдали в окно, как спецназовцы в черных масках, увешанные разнообразным вооружением, посыпались из «сикораксов» и заскользили по тросам к поджидающим их на воде лодкам.
Мерсия и Миранда посмотрели друг на друга.
– Боже мой, – сказала Мерсия.
– Как ты здесь очутилась? – спросила Миранда не менее потрясенным тоном.
– Ты мне позвонила. Ты попала в беду. Миранда, я поверить не могу, ты жива, – сказала Мерсия, хватаясь за Миранду, за ее руки, лицо, ноги, просто чтобы удостовериться.
Миранда посмотрела на Флирта и кивнула ему.
– Привет, ты выглядишь… – Она попыталась подобрать слово для характеристики человека, который со времени последней встречи едва ли не уполовинился; слово «иначе» казалось единственным не слишком обидным вариантом. И повернулась к Фердинанду. Он поднял голову, их взгляды встретились. Она улыбалась: – Так что случилось? Это ведь не из-за моей ошибки? Я смотрела, смотрела, но его там не было.
Брови Фердинанда рассекла умоляющая морщинка. Мерсия заволновалась:
– Не было? Чего там не было?
– Красного ковра, – ответила Миранда.
Мерсия посмотрела на Фердинанда и поняла, как все было.
– Так это он? Это он был сигналом? Ковер? – Она повернулась к Миранде. – Черт. Я взяла его, чтобы сидеть. Эти деревянные сиденья слишком твердые для моей задницы и…
Фердинанд выглядел смущенным.
Миранда подошла к Фердинанду и наградила его долгим поцелуем.
– Как хорошо, что все мы здесь, что все мы живы, – умолкнув, она качала головой и улыбалась.
– Скоро будем не все, – вмешался Флирт, показывая в окно.
Коммандос, которые уже высадились, бегом занимали свои позиции, укрываясь в тактически важных пунктах и выставляя оружие в сторону кафе. Другие неторопливо гребли к берегу, лавируя, пригибаясь к бортам, прячась, в любой момент готовые начать бой.
– Откуда они узнали? – пробормотал Фердинанд, в основном самому себе. – Кто или что навело их на след?
У Мерсии не было времени рассортировать в уме вопросы, так что они сыпались из нее вперемешку.
– Как ты оказалась здесь? Мы думали, что ты в хижине.
– Я хотела остаться. И осталась. Я облила стены бензином и подожгла, и все охватило пламенем. Оно было такое горячее, Мерсия. И я подумала, черт, я не смогу. К тому времени лодка уже горела. Я просто прыгнула в воду и поплыла.
– Что нам теперь всем нужно, так это немножко побольше оружия, – сказал Фердинанд, хлопая себя по карманам смокинга. Миранда подняла прозрачный пластиковый пакет с застежкой, лежавший у ее ног. Там был пистолет, который дал ей Фердинанд, избранные цитаты из косметички, ее электронная карточка, бинокль и, самое главное, я. Взяв пистолет, она выложила его на стол.
Глаза Мерсии широко раскрылись. Миранда выглядела как Миранда, она разговаривала как Миранда, но ее застенчивая подруга, бесспорно, сбросила с себя защитную оболочку, если не две. Начать с того, как небрежно она обращалась с этим металлическим членом, предназначенным для снятия всех вопросов о членстве, с пистолетом. А потом, ее платье. Мисс Не-хочу-показывать-свои-формы сидела в черном платьице – умереть не встать – влажно липнущем к ее телу, как если бы она была куколкой доктора Нет. Она положила своего «делателя вдов» с уверенностью крутого профессионала. Ей хватило хладнокровия ожидать атаку спецназа, попивая чаек в кафе. И если это была новая Миранда, осталось ли что-нибудь, чему Мерсия может научить ее?
Фердинанд опять поцеловал Миранду и забрал пистолет. Она смотрела на него с обожанием. О, да, ее еще учить и учить, подумала Мерсия.
– Только ты могла вляпаться в такую историю, – сказала она, – и всем нам теперь придется повертеться.
Но все мы сидели молча. Слова казались нам пустыми, только чувства имели значение. Только чувства.
Мегафон снова лязгнул.
– Вы не выполнили наши требования, – режущим как бритва голосом сказал кто-то. – Вы окружены. Немедленно выходите, иначе мы применим к вам все имеющиеся в нашем распоряжении средства.
Мерсия, Флирт и Миранда повернулись к Фердинанду. Он закрепил на своем пистолете лазерный прицел и через окно целился им в один из вертолетов. Прищуриваясь, он сказал:
– Слушайте меня, вот наш план. Через полминуты, увидев, что мы не вышли, он начнет обратный отсчет. Я хочу, чтобы вы все прошли на кухню. Когда он досчитает до трех, открывайте дверь и все положите руки на затылок. Сзади есть переулок, одним концом он выходит к лагуне, другим – в деревню. В нем будет два, может быть, три человека, и они будут в вас целиться. Вы услышите паузу в отсчете, а потом грохот. Стрелки отвернутся в ту сторону и, если повезет, побегут туда. В этот момент вы должны пойти на прорыв, они побегут направо, а вы бегите влево. Бегите по переулку до конца деревни. Там увидите прибрежную стену, перелезайте ее по одному из проходов и у воды найдете достаточно валунов и скал, чтобы спрятаться. Они не будут вас преследовать.
– Почему не будут? – спросил Флирт.
Фердинанд коротко глянул на него.
– Потому что будут думать, что нас разорвало на кусочки, даже хоронить нечего. – Фердинанд расстегнул свой смокинг, на подкладку были нашиты ленты, удерживающие колбаски взрывчатки.
– Ты не собираешься… – При виде взрывчатки у Миранды перехватило горло.
Фердинанд отрицательно помотал головой:
– Нет, если получится.
– Тогда обещай, что придешь к нам, – настаивала Миранда.
За окном вновь послышался голос:
– Так как вы не подчиняетесь нашим приказам, мы даем вам последние десять секунд на то, чтобы покинуть здание. Десять. – Процедура была стандартная, но капитан Ремингтон-Вилкинсон-Жиллетт считал медленно, растягивая удовольствие, понимая, какой панический ужас нагнетает внутри кафе. Ультра составит какой-нибудь идиотский план, будет строить из себя героя и даст капитану все основания его уничтожить. Он улыбнулся. – Девять.
Мерсия и Флирт потащились на кухню.
– Обещаешь? – просила Миранда.
– Иди. Иди же.
– Восемь.
– Не уйду, пока не обещаешь.
Фердинанд закусил губу, он не может лгать ей, в этом он поклялся.
– Семь.
– Пожалуйста, Фердинанд, ты обязан прийти к нам.
– Иди. Пожалуйста.
– Шесть.
– Я без тебя не уйду.
– Пять.
Миранда все говорила:
– Я тебя один раз уже потеряла. Я думала, они тебя схватили, но не могла себя заставить убить себя. Теперь у меня есть еще один шанс.
– Четыре.
Фердинанд повернулся к ней.
– Я тебя люблю. Не умирай, живи. Достаточно меня одного – живи, Миранда, и иди.
– Три.
Исполнительные Мерсия и Флирт открыли заднюю дверь, шагнули, держа ладони на затылках, навстречу людям в масках. Миранда пробежала на кухню и тоже положила ладони на затылок. Один из спецназовцев, настороженно оглядываясь, помахал рукой, подал сигнал человеку в конце переулка у лагуны. Тот, в свою очередь, подал сигнал на «сикораксы». Один из вертолетов подлетел поближе, наблюдать за эвакуацией. Когда он повернул, чтобы облететь кафе кругом, Фердинанду представился один-единственный шанс изменить ситуацию. Открытый кокпит был виден в лазерном прицеле, в центре находилось плечо пилота. Фердинанд спустил курок, и плечо разнесло в клочья. Внезапно потерявший управление вертолет бросило в одну сторону, потом в другую. А потом он врезался в еще один вертолет, и оба они рухнули в море, что сопровождалось серией мощных взрывов.
Спецназовцы с задней стороны кафе кинулись к лагуне смотреть, что случилось. Миранда побежала. Мерсия помогала Флирту скакать на костыле. Оглянувшись, Миранда увидела ее мучения. Побежала назад помогать.
– Беги, Миранда! – закричала Мерсия. – Беги! Мы им не нужны. Только ты и он, а с нами ничего не будет.
Миранда смотрела на подругу, понимая, что та права. Неожиданно Мерсия притянула к себе Миранду свободной рукой и крепко, нежно, страстно поцеловала ее в губы.
– Беги, – шепнула она.
Миранда побежала по переулку.
Мерсия с Флиртом спешили за нею, но спецназовцы уже обернулись. В переулке прогрохотали оглушительные выстрелы, и Флирт упал.
– Нога, моя нога, они прострелили мне проклятую ногу, – стонал Флирт. Мерсия остановилась и на коленях склонилась над ним. Спецназовцы приближались, выставив оружие и командуя:
– Лечь! Лечь на землю! Лечь на землю лицом вниз, руки на затылок!
Мерсия подчинилась, и Флирт, как (и чем) мог, последовал ее примеру.
Миранда бежала изо всех сил, на бегу она то и дело пригибалась, бросалась в сторону, на мгновенья останавливалась перевести дух в укрытиях, и наконец рокот вертолетов стал слабеть. Дома вдруг кончились, и на просторе ее приветствовали высокие тростниковые заросли. По песчаной тропинке пробралась к прибрежной стене, вышла на идущую вдоль нее дорожку. Быстро поднялась по крутым бетонным ступенькам, которые вели на верх стены.
Наверху ветер растрепал ей волосы, а перед глазами открылась панорама накатывающих из-за горизонта нескончаемых водяных валов, пенные буруны обрушивались на берег. Влево и вправо тянулись длинные цепочки массивных белых валунов и бетонных блоков, сваленных здесь, чтобы укрепить защиту острова от моря. Прежде чем устремиться вниз, в укрытие меж валунами, Миранда бросила прощальный взгляд на деревню. Увидела нависшие над ней вертолеты, и тут в середине деревни стало всплывать огромное дымное облако, вскоре дополненное мощным звуковым ударом от сильнейшего взрыва.
– Фердинанд! – закричала она на ветру. Потом горестно спустилась по ступенькам, чтобы найти укрытие среди покрытых водорослями камней.
* * *
Пока Миранда прокладывала себе путь к свободе, а Мерсию и Флирта волокли к берегу лагуны, где швырнули в моторную лодку, Фердинанд подготавливал свой следующий ход с невозмутимым спокойствием лунатика, хотя и смертельно опасного. На кухне он нашел рулон серебристой фольги, затем походкой танцора прошелся вдоль всех плит и духовок, включая их на полную мощность, раскочегарил печь для пиццы, а когда жара стала невыносимой, ушел, оставив взрывчатку из своего смокинга на столе посередине.
В зале он заглянул под стойку бара, где сидел и молился спрятавшийся владелец кафе и велел ему выходить.
Тот испуганно выбрался наружу. Сложив ему руки на затылке, Фердинанд провел его к входной двери и вытолкнул на улицу. Проследил, как он подбежал к спецназовцам, которые опрокинули его на землю и начали пинками проверять, нет ли у него оружия. Тем временем Фердинанд переключил свое внимание на стоявший у входа десертный холодильник со стеклянной дверцей. Включил режим размораживания, и из воздушных клапанов пошел холодный воздух. Фердинанд стал вытаскивать полки; фруктовые торты и тирамису сыпались на пол. Опустошив холодильник, Фердинанд обмотал себя фольгой, прихватил с пола одно пирожное и забрался внутрь.
Мускулы на небритой челюсти капитана Ремингтона-Вилкинсона-Жиллетта пульсировали от напряжения. Пулеметы своего вертолета он нацелил на кафе, большой палец не отрывал от красной кнопки пуска ракет на рукоятке управления. Он косил глазом через пуленепробиваемое стекло в сторону кафе, но больше смотрел на экран инфракрасного монитора. Мгновением раньше было видно, что внутри кафе есть еще один живой человек, а теперь он исчез. Ремингтон-Вилкинсон-Жиллетт предпочел бы сам ворваться внутрь и лично разделаться с этим наглым ублюдком. Но сейчас он не может рисковать тем, что Ультра улизнет. Теперь этого нельзя делать, после потери двух «сикораксов», что и так достаточно трудно будет объяснить в рапорте.
– Ты можешь прятаться, но тебе оттуда не убежать, – процедил сквозь зубы капитан и с силой надавил на кнопку. Две ракеты с инфракрасными головками, рванувшись вперед от левого и правого борта вертолета, прочертили длинные полосы и ударили в кафе. Они прошли насквозь стену здания и разбили аквариум, освободив лобстера, двух зевающих рыб и краба. Фердинанд увидел, как они обогнули его холодильник, крутясь вокруг друг друга, свернули прямо в палящий жар кухни со всеми ее горящими печами. В следующее мгновенье кухня взорвалась, наполнив все пламенем, которое вырвалось наружу из дверей и обожгло холодильник. Начали рушиться перекрытия – первый этаж осел и превратился в груду развалин. Густой дым наполнил воздух, а Фердинанд спокойно сидел в своем прохладном убежище, ел тирамису и любовался фейерверком. В конце концов на руинах кафе остались только несколько наиболее прочных предметов кухонного оборудования, коллекция бутылок виски, спрятанная под стойкой бара, и большой холодильник.
Пока дым, постепенно разгоняемый вертолетными лопастями, был еще слишком густым, чтобы спецназовцы сунулись на разведку; Фердинанд выскреб свой десерт до дна, вдохнул побольше воздуха, выскочил из холодильника и побежал. Он промчался сквозь дым по тому же самому переулку, по которому убежала Миранда, и выскочил в чистое поле. Добрался до дороги и взлетел по лестнице, примыкающей к прибрежной стене, и ринулся вниз по ступенькам с громким шепотом:
– Миранда, где ты, Миранда?
* * *
Так мы все трое снова собрались вместе. Не в грозу с громом, молнией и дождем, а в маленькой пещере, образованной гигантскими валунами. Фердинанд и Миранда смеялись, целовались, в общем, вели себя как дети с повышенной возбудимостью. Я стоически переносил это, пока они, наконец, не огляделись кругом и не начали говорить дело.
– Мерсия и Флирт?
– Живы. Схвачены. Но с ними все будет хорошо; теперь им нужен только я. И, может быть, ты, если они знают, что ты для меня значишь.
– И что теперь?
– Скоро они за нами придут.
– И куда же мы направимся?
– Ну, логично было бы пойти направо и двигаться к южной оконечности острова. Найти там лодку, доплыть до материка. Мы могли бы просто затеряться в Италии.
– Тогда пошли.
– Но, – сказал Фердинанд, не двигаясь с места, – они знают, что с нашей стороны было бы логично поступить так, поэтому они будут нас там ждать. Поэтому мы пойдем туда, – Фердинанд показал налево. – В сторону Лидо. Там сядем на паром.
Фердинанд взял Миранду за руку и спустился с ней к воде. Сняв обувь, они босиком побежали по песчаному мелководью; холодная вода плескалась у них под ногами. Бежали они до самого мола с маяком и залезли на откос.
Мол был длиною метров семьсот. Он представлял собой уходящую под прямым углом в море узкую каменную насыпь с бетонной дорожкой наверху. По сторонам от него в море тоже виднелись валуны. Волны пенились, разбиваясь о белые камни и перекатываясь через них, вдоль всего пути до раскрашенной в красную и белую полоску башни на дальнем конце мола. Прибрежная стена, подходящая к молу на этом обрывалась. Дальше на север был пролив, достаточный для прохода не слишком крупных судов, а за проливом – берег острова Лидо.
