Текст книги "Хищная книга"
Автор книги: Мариус Брилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 37 страниц)
Вертикаль страсти
Теория заговора
Глава пятая
ЗВЕЗДНЫЙ СТРАХ
Для тебя не страшен зной,
Вьюги зимние и снег,
Ты окончил путь земной
И обрел покой навек.
Дева с пламенем в очах
Или трубочист – все прах.
Все прошло – тиранов гнет,
Притеснения владык.
Больше нет ярма забот,
Равен дубу стал тростник.
Царь, ученый, врач, монах
После смерти – все лишь прах.
Не страшись ни молний ты…
Ни раскатов громовых…
Ни уколов клеветы.
Радость, скорбь – не стало их.
Кто любовь таил в сердцах,
Все, как ты, уйдут во прах.
НИКТО НЕ МОЖЕТ ЛЮБИТЬ БЕЗ СТРАХА СТРАХ – НЕОТЪЕМЛЕМАЯ часть безумия любви.
В детстве меня всегда пугало, когда на ночь выключали свет. В моей спальне стоял шкаф, который плохо закрывался, и в зловещих тенях от бледной луны мне виделся силуэт сумасшедшего с топором, который днем скрывался в шкафу. Вцепившись в одеяло и натянув его на себя до самого носа, я широко раскрытыми глазами вглядывался в темноту и уже почти слышал, как этот сумасшедший со скрежетом точит свой ужасный топор. Я был убежден, что, едва я засну, он выскользнет из шкафа, поблескивая во мраке лезвием топора. Он высоко занесет свой топор надо мной, крепко спящим, и с безумным смехом опустит, глубоко вонзив его в мою нежную юную шею, чтобы купаться в фонтанах крови из моих артерий, упиваясь бешенством жертвоприношения.
Конечно, этого так и не произошло. То была лишь детская фантазия. В действительности он был весьма приятным человеком, а его квартирная плата приходилась моим родителям в трудные времена очень кстати. Он много рассказывал мне о природе и содержал шкаф в безукоризненной чистоте. Собственно, я очень жалел, когда ему пришлось уйти, но мои родители считали, что так будет лучше. А что касается того эпизода с близнецами Филлипсами, то он даже принес свои извинения, и у них все-таки остались на двоих три неплохо функционирующие конечности.
С тех пор я вырос и уже не боюсь теней и темноты. Теперь я, как и все взрослые, уверен, что всегда можно найти рациональные объяснения и тогда непонятное перестанет меня пугать. Природа, Общество и Культура больше не скрыты от меня сумеречной дымкой, они поддаются количественному анализу, и я, если и не властен над ними, могу свести их к их определениям и удовлетвориться своим знанием о пределах их власти надо мной. В наш век все на свете получает свое объяснение.
В обшитой дубовыми панелями старой библиотеке Скоун-колледжа горделиво расположилась астролябия эпохи Ренессанса, бронзовая сфера из сверкающих золотом экваториальных кругов для расчетов движения звезд и планет, вечного танца Вселенной. В этом элегантном инструменте отражена не только вся красота космических сфер, но и вся гордость его создателя, уверенного, что он, простой смертный, ухватил самую суть мироздания. Галактики в ловушке человеческого разума.
В бесконечности ее кругов мне видится вечность, и все же эта ювелирно сделанная сфера – мавзолей, сияющий солнечными бликами предвестник смерти. На ее полированных бронзовых кольцах выгравированы имена богов, многозначительные напоминания о тех давно минувших временах, когда мир получал объяснение через высшие силы. Эти письмена не взывают к их могуществу, это скорбные надписи на их надгробном камне. Во вселенной «материи» и «гравитации» нет места для их пантеона. Боги давно умерли. Олимп пуст, миазмы из выхлопных труб пожирают белый мрамор храмов в Афинах. Затянутая паутиной Вальхалла рассыпается в пыль. Именно эти холодные металлические кольца сегодня, как и в течение уже нескольких столетий, объясняют, почему бывают затмения Солнца и почему отныне «не страшусь ни молний я, ни раскатов громовых», почему я могу не опасаться, что боги разгневаются на меня.
16
Если вас не затруднит
ЭТО БЫЛО КАК РОЖДЕСТВО. РОЖДЕСТВО, НОВЫЙ ГОД и день рождения одновременно. Словно бы день, когда он явственно увидел НЛО, когда инопланетяне высадились на Землю, когда Великие Магистры иллюминатов сняли свои маски. Представьте, что вы влюблены в девушку, живущую по соседству. Вы не осмеливаетесь даже сказать ей об этом. И тут она просто звонит вам в дверь и просится переночевать. Тони с трудом заставлял себя не оборачиваться, не смотреть на нее. Но почему именно сейчас? Почему она пришла именно сейчас? До нее добрались Великие Магистры? Приказали ей проникнуть внутрь? Она будет шпионить для них? Полистироловые коробочки прекрасно защищают от направленных микрофонов и микроволн, но она увидит все своими глазами. С тех пор как он написал «ВСЕ 1.1» и ушел из корпорации «Диджитал», он знал, что рано или поздно они его достанут. В конце концов, он до сих пор хакерски использовал их суперкомпьютер «Крей». И он был слишком для них опасен, чтобы оставить его безнаказанным.
Набрав на клавиатуре команду, он открыл каталог с архивами. Нашел в оглавлении папку «Миранда», и с экрана засияло ее лицо. Каждые две секунды картинка менялась. Миранда была настоящей красавицей. Тони большую часть ночи сидел за монитором, смотрел и думал. Перебирал возможные варианты.
А как насчет того, что кто-то побывал в ее комнате? Если это были они, то Миранда, по всей видимости, чиста. Они, вероятно, поставили прослушивающие устройства, передатчики. Что-нибудь такое. Тони тихонько прошел из своей квартиры в квартиру Миранды. Зажег свет. Она была права; такой чистоты он никогда здесь не видел. На минуту он предположил, что Миранда сама навела порядок, чтобы подтвердить свой рассказ, но засомневался, что она действительно стала бы столько возиться; столько, сколько тот, кто это сделал. Они. А если они уже так близко, понятно, что нужно бежать. Как можно скорее. Осесть где-нибудь в другом месте. И Миранды там уже не будет. Тони ощутил гнетущую тяжесть в животе. Но его дело важнее, чем он сам. Он должен его продолжать. Он должен довести «ВСЕ 1.1» до конца.
Может быть. Может быть, она последует за ним. Если он расскажет ей все. Может быть, она не расстанется с ним и…
Компьютер взвыл, едва Тони открыл дверь своей квартиры. Он забыл отключить охранную сигнализацию. Тони бросился к компьютеру, чтобы вырубить сирену, но Миранда уже вскинулась и тут же застыла на кровати. Она во все глаза смотрела на экран. Она видела саму себя.
* * *
С потрясающим упорством запоздалые поезда на сортировочном узле Клапхем грохотали под окном Мерсии. Стекла дребезжали в раме. Мерсии стало ясно, что постель ее желанна для всех, кроме одного. И этот один был сон. Он никак не шел к ней. Она лежала и слушала шум поездов. Изредка комнату озарял сноп электрических искр. Обычно ничто из этого не мешало ей заснуть. И дело не в Миранде. Мерсия успела успокоить свою совесть на этот счет, пока тащилась всю дорогу домой с Голдхоук-роуд. Понятно, что у Миранды просто паршивое настроение и завтра, скорее всего, оно переменится. Дело не в совести. И дело не в переживаниях из-за психа с пистолетом или даже целой толпы их там, в баре. И дело не в тошнотворном запахе больницы Дело не в старой душевной ране, не в том ублюдке. Дело не в ее прошлом, хотя с ним пора бы и разобраться. Дело не в этом. Постой-ка. Дело во Флирте.
Теперь, когда Мерсия об этом задумалась, она поняла, что вела себя абсолютно вопреки своей натуре. Или тому, что считала своей второй натурой. Она помогла Флирту, мужчине, она отвезла его в больницу, она разыгрывала жалостливую сестру милосердия Флоренс Найтингейл и довела свою подругу, женщину, до истерического приступа ревности. Нет, это была не Мерсия. Но он нуждался в помощи, а больше никому не было до него дела. Что случилось с людоедкой Мерсией? Может быть, все дело в том, что он был таким трогательным. Может быть, в той честности, с которой он признал, что принадлежит к слабому полу. Может быть, в том, что он такой очаровательный. Это надолго. Надолго.
* * *
Барри тоже было трудно уснуть. Ему пришлось красться по прихожей, потому что мамаша опять спала на канапе; смесь алкоголя и кебаба в желудке бунтовала, и революционное брожение отдавалось в мозгах. Столько всего произошло, и Барри, который никогда не был быстр умом, требовалось время, чтобы во всем разобраться.
Сегодня он познакомился кое с кем из крутых парней. Из людей, которые носят пистолет и не дрогнув из него целятся. Не просто целятся, а целятся в женщин. И не просто в каких-то там женщин, а в эту сучку Мерсию. Барри искренне считал, что в ту минуту ничто не доставило бы ему большего наслаждения, чем возможность увидеть ее развороченную пулей голову. Ну, разве что возможность заняться с ней сексом. В той видеоигре, которую вел до странности монохромный, черно-белый разум Барри, секс и насилие уживались вполне мирно.
* * *
Заснуть в постели маньяка, который регулярно примеряет ее платья, – возможно, не самое благоразумное, что может сделать девушка. С другой стороны, жены политиков, например, умеют как-то с этим мириться. Взглянем на это с точки зрения Миранды. Она знала, что Тони – человек со странностями, но ведь и человек со странностями может быть душкой, если держаться от него на должном расстоянии. Тони Изсоседей не представлял такой уж большой опасности, слишком он был неуклюжим, чтобы быть опасным, и слишком нерешительным.
Но сейчас Миранда видела себя такой, какой никогда раньше не видела. Какой никогда не была. Картинки были похожи на нее, но это была не она. Может быть, это была другая Миранда, которая так добросовестно прибирала у себя в комнате. Миранда не верила глазам – она видела изображения какой-то девушки, очень похожей на нее, но все-таки другой. На некоторых картинках она была голой, причем с такой грудью, с такими ногами и бедрами, какими природа Миранду не одарила. Иногда она была одета в платья, которых у Миранды никогда не было. Одни девушки были больше похожи на нее, другие меньше. Но это была она. Может быть, ее накачали наркотиками и заставили все это проделать. Тони, ринувшись к компьютеру, попытался выключить его, но она кулаком отбросила его руку от клавиатуры. Теперь Миранда целиком погрузилась в быстро сменяющие друг друга картинки. Она не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь в жизни принимала такие позы. Она недоумевала, что произошло, как долго она спала, в Шепердз-Буше ли она вообще находится? Она посмотрела на заставленные коробочками стены. Определенно, это квартирка Тони.
Наконец она спросила:
– Это я?
Тони прикусил губу, раздумывая, что ей ответить. В конце концов он сказал:
– Нет. Это не ты, это просто изображения, которые очень на тебя похожи.
– Изображения? Типа, это ты их нарисовал? Или сфотографировал?
– Нет, не я. Их рассчитал компьютер.
Миранда ткнула пальцем в его компьютер:
– Вот эта штука?
– Да нет, – ответил Тони. – Суперкомпьютер корпорации «Диджитал».
– Это фирма, в которой ты работал?
– Да.
– А зачем компьютер рисует… э-э, рассчитывает мои изображения? Знаешь, они не такие уж точные.
– Просто это не ты. Здесь все подряд. Я только сохранил некоторые, показавшиеся мне похожими на тебя.
Миранда, в сущности, не понимала, о чем идет речь. Тони явно неровно на нее дышал, но она и представить себе не могла, что дошло до такого. Она торопливо проверила, полностью ли одета. На ней все еще был пиджак Фердинанда.
– По-моему, это может быть одна из причин, почему они приходили к тебе домой.
– Кто-кто ко мне приходил?
– Ну, это могли быть люди из «Диджитал» или из «Сикрет сервис», или какие-то агенты Великих Магистров. Не могу сказать точно.
Все это было чересчур странно. Мелькнула Миранда, играющая на рояле.
– Великие Магистры? Это что, рэп-группа или…
– Нет, их две с половиной сотни, тех, кто на самом деле правит нашей страной, всем миром. Это заговор. Я о нем узнал, потому что прочитал об этом. Прочитал здесь, – Тони показал на экран, на котором Миранда как раз делала мостик. – Я прочитал так много об их тайнах, что теперь они хотят избавиться от нас.
Миранда кивнула, стараясь сохранять серьезное выражение лица.
– За-а-агово-о-ор, – протянула она, – а-а-а, – отнеся Тони наконец-то к категории безобидных психов.
– Ты умеешь хранить тайны?
– Да, думаю, да, – ответила Миранда, стараясь убрать из голоса всякую снисходительность. Ее беспокоило только одно – как бы успеть отсюда выбраться, прежде чем Тони начнет рассказывать, что все масоны в действительности пришельцы из другого мира.
– Эти изображения, то есть как они получены… я как бы поэтому и ушел из «Диджитал».
Миранда кивнула и улыбнулась, прекрасно зная – что бы там ни собирался объяснять Тони, до нее не дойдет ни единое слово.
– Это программа, которую я написал, когда там работал, – оседлав своего конька, Тони вдруг заговорил решительно и членораздельно. – Я назвал ее «ВСЕ 1.0». Небольшая программка, которая один раз загружается и начинает считать себе и считать, в двоичной системе. И на каждую единицу в массиве она выводит на экран черную точку, а на каждый ноль – белую. И так постепенно она пройдет через все варианты от совершенно белого экрана до совершенно черного. Ты уже поняла, что это значит.
Миранда смотрела намеренно пустым взглядом.
– Это значит, что все, что только может быть нарисовано точками на плоскости черно-белого экрана, появится на нем где-то в промежутке от сплошь белого экрана до сплошь черного. Все, что только может появиться на экране, рано или поздно на нем появится. Все-все.
– Вот почему ты назвал ее «ВСЕ», – отважилась Миранда, вроде бы что-то понимая.
– Ну да. Представь себе все что хочешь. Это может быть поверхность далеких планет, голые знаменитости, любая страница, когда-либо написанная и даже еще не написанная.
– Как те обезьянки за пишущими машинками.
– Точно, только здесь не бесконечная последовательность. Программа покажет каждую страницу «Гамлета», и каждую страницу «Гамлета-2: Он вернулся», и всех пьес, которые Шекспир забыл написать. Но хотя число не бесконечное, оно очень-очень большое. Количество вариантов от белого экрана до сплошь черного составляет… словом, если ты его напишешь, нули будут идти отсюда до Луны и обратно.
Миранда опять почувствовала, что теряет нить.
– Проблема была в том, чтобы рассортировать все эти изображения; большую часть времени на экране будет просто «снег», помехи, поэтому я написал «ВСЕ 1.1», которая сохраняет изображения, только если черным или белым покрыто больше десяти процентов площади и соблюдается диапазон допусков для смежных пикселов.
– Диапазон допусков для смежных пикселов, – повторила Миранда.
– Различимые силуэты, достаточно большие, чтобы быть объектами.
– И я тоже в числе объектов?
– В их числе все. Я просто отобрал часть из них, которые похожи на тебя. Понимаешь, у меня каждый день уйма этих изображений, которые надо рассортировать. Вот поэтому я и не могу надолго отрываться от компьютера. Вдруг я что-нибудь пропущу? Я все время тут сижу и сортирую все, что он сюда вываливает. Так я узнал о Великих Магистрах. Я прочел это здесь. – Оба они посмотрели на экран, где компьютерная Миранда проделывала нечто весьма любопытное с чем-то вроде золотой рыбки. Тони продолжал: – Потом они меня вышвырнули за невыполнение служебных обязанностей, но «ВСЕ» по-любому важнее, чем эта работа. Я должен обеспечивать процесс вычислений.
– Они еще не кончены?
– О нет. И близко нет. Это действительно огромное число. Понимаешь, когда программа дойдет до конца, я буду знать всю правду. Я увижу каждый факт, каждое изображение. Я увижу все. Поэтому мне и нужно, чтобы суперкомпьютер корпорации «Диджитал» работал на меня.
– Но они же тебя уволили.
– Я оставил хакерскую программку и питаюсь за счет их президента. Я съедаю двадцать процентов их машинного времени, а они даже не догадываются. Но после вчерашнего я уже не так уверен. Может быть, они уже въехали.
– Они. Те, кто шарил в моей комнате?
– Да. И если они подбираются ко мне, я должен куда-нибудь переехать.
– Правильно.
Миранда про себя удивилась, почему эти картинки как-то не особенно ее и оскорбляют. Может быть, просто потому, что они, как часть программы «ВСЕ», не есть что-то конкретное; может быть, потому, что фактически это не она, а может быть, потому, что она здесь выглядела довольно привлекательной. Гораздо лучше, чем настоящая Миранда, которая тоже должна быть где-то здесь, только Тони ее, наверное, не узнал. Даже с такой программой правдой будет лишь то, что ты хочешь увидеть.
Миранда посмотрела на пневматический вариант своей фигуры и подумала, что это выглядит как среднее геометрическое между ней и Мерсией. Оглянувшись на дверь, вспомнила о своей комнате. Если там действительно побывали секретные агенты, или кто там еще рылся в ее вещах, то чем скорее чудаковатый Тони уедет, тем лучше.
– Миранда, могу я тебя попросить об одной вещи, которая может тебя немного удивить?
Миранда не успела сказать «нет».
– Просто ты мне очень нравишься, и я… Ну, мне придется уехать. Скрыться. И. Не сможешь ли ты…
Миранда страстно желала, чтобы три точки означали «присмотреть за моей золотой рыбкой», «получать за меня почту», но только не «уехать вместе со мной». Пожалуйста, не «уехать вместе со мной».
– Э-э, – тянул Тони, – уехать вместе со мной?
О боже.
– Мы могли бы отправиться куда угодно. У меня есть один чистый счет в Ситибанке, я его набил под завязку.
– Послушай, Тони, – сказала Миранда. – Ты очень милый, но…
* * *
Рассвет вежливо выпроваживал ночные тени, когда Миранда покинула квартиру Тони. Лучше уж, подумала она, провести несколько часов в собственной кровати, в своей квартире, которая теперь выглядела гораздо менее странной, чем полистироловая крепость Тони. Солнце вставало также над Воксхоллом, коснувшись своими лучами спутниковых антенн и прочих ультрасовременных технических наворотов на стенах и крышах гигантской, шикарной, постмодернистской штаб-квартиры отделения МИ-6. Только вылизав это здание из песчаника до сияющего золотистого цвета, попыталось оно проникнуть в унылые пыльные окна прозаического викторианского строения, где размещаются офисы МИ-5.
Нам сейчас необходимо снова поинтересоваться этими офисами, в частности, тем из них, который мог – или не мог – находиться на шестом этаже здания. В нем происходило очень раннее утреннее совещание, имевшее самые пагубные последствия для Миранды и нашего с ней совместного существования.
Начнем с тех, кто присутствовал на совещании. Вероятно, патриотов порадует известие о том, что в национальной секретной службе работает множество высококвалифицированных специалистов. В самом деле, у большинства из них после фамилии можно указать длинную череду степеней и званий. Однако в шпионских кругах из всех титулов самым желанным и ценным считается коротенькое уточнение «он же». Такой довесок означает, что вы действительно участвуете в темных делах, а не просто просиживаете штаны, архивируя базы данных, заполняя статистические формы и прочее. На интересующем нас совещании этих «он же» хватало с лихвой, правда, я приведу только благоразумно измененные мной псевдонимы. Итак, присутствовали: Ультра ван Дик, он же Фердинанд Ксавьер, он же Дятел; Питер Перегноуз, он же Ляпис Лазурь, он же Лев Троцкий; Крапп Маррена, он же Куратор, он же Гнусавый (но только для мем-сагиб). Они снова собрались с тем, чтобы обсудить возникшие в операции «Рабы любви» проблемы и участь некоей Миранды Браун, она же «Червонный интерес», она же моя первая любовь.
К сожалению, я сознаю, что мне придется опять закамуфлировать интерьер офиса, чтобы не выдать государственные секреты и ненароком не обременить вас сведениями, которые могли бы поставить вашу жизнь, любовь моя, под угрозу. Тот офис в джунглях был, возможно, лишь отвлекающим маневром, хотя, надеюсь, помог вам составить представление об истинной атмосфере, царящей в этих местах. Чтобы вы ощутили все богатство букета, на этот раз, думаю, будет кстати фарс в стиле Уайтхолла. Итак, секретаршу, которая проводила Перегноуза на сцену с декорациями гостиной, можно было бы назвать только очаровательной куколкой. Она провела его через дверь и мило улыбнулась, когда та захлопнулась за ней, благополучно прищемив ей подол юбки. Питер потихоньку направился к креслу, заставив секретаршу вдруг рвануться, чтобы не дать ему сесть на испуганно зашипевшую кошку. При этом юбка ее совершенно разорвалась, обнажив длинные ноги в чулках с подвязками. Зрители громко засмеялись, а она, надув губки, плотно сжала коленки и попыталась закрыть наиболее существенные элементы пейзажа руками. Она проскользнула к Краппу Маррене, сидящему на диване, на подлокотнике которого разместился серебряный поднос со стаканом бренди. Она вытянула поднос из-под стакана, чтобы прикрыть промежность, как раз в тот момент, когда Крапп с идеальной синхронностью взял стакан в руку, невзначай спасая его от падения. Послышался новый взрыв смеха со стороны четвертой стены, которую не было видно из-за ярких огней рампы. Секретарша, прикрываясь подносом, стала пробираться к двери. В последний момент она вздрогнула и застыла, услышав громкий мужской голос из-за кулис:
– Бренди? Бренди!
– Боже, – охнула секретарша. – Это мой друг. Сэр, нельзя, чтобы он застал меня в таком виде. Не говорите ему, где я! – И она выбежала через дверь в противоположной стороне сцены.
– Рад, что вам это удалось, Ляпис, – сказал Крапп, сделав глоток и пытаясь поставить стакан обратно на поднос, исчезновение коего ввергло его в полное изумление. Пара смешков в зале. – Не слишком рано для вас?
Питер, помотав головой, опустился в кресло. Оно издало громкий и крайне неприличный звук. Кто-то хихикнул, но хохота, на который рассчитывали бутафоры, это не вызвало.
Крапп наградил Питера в меру испепеляющим взглядом, которым ставил на место все свои «поленья».
Фердинанд, одетый в белую форму теннисиста, вошел через балконную дверь с ракеткой в руках; шорты у него были настолько обтягивающими, что не только демонстрировали его религию, но грозили изменить ее.
– Кто-нибудь видит мои шарики? – жизнерадостно воскликнул он, вызвав громовой раскат хохота.
– Садитесь, Ультра, – сказал Крапп, указывая на диван рядом с собой. Ультра акробатически прыгнул через спинку, приземлившись на диван рядом с пирожным, которое, подскочив от удара, попало ему прямо в рот. Аплодисменты.
– Итак, сначала я хотел бы выслушать вас, Ляпис. – Крапп предусмотрительно хотел услышать невнятный и, скорее всего, совершенно не относящийся к делу доклад от «полена», прежде чем получить действительно ценную информацию от Ультры.
– Ефть, фэ. Я быв ф бае ф…
– Послушайте, простите, что я вас перебиваю, – сказал Крапп, – но я не разобрал ни слова из того, что вы сказали. – Он глянул на Ультру: – Вы что-нибудь поняли?
Тот покачал головой.
– Пфофтите, фэ, – сказал Питер. – Я ффефа фжег фебе яжык.
– Что? – переспросил Крапп, слегка краснея.
– Я – ффефа – фжег – фебе – яжык.
Ультра подался вперед:
– Сэр, кажется, я знаю этот диалект. – И с серьезным видом спросил Питера: – Как фаш яжык? Фможете гофоить?
Тот с отчаянием посмотрел на мостик машиниста сцены и кивнул.
– Он вчера сжег себе язык, сэр, – сказал Ультра с самодовольной улыбкой. Питеру хотелось его убить.
– Я фъев кебаб.
– Замечательно. Сочувствую вам, Ляпис. Надеюсь, это пройдет.
Мужчина в блейзере, кремовых брюках и парусиновых туфлях вошел через дверь приемной:
– Бренди?
Крапп приподнял свой стакан:
– Если вас не затруднит.
– Нет, сэр, не бренди, а Бренди. Моя девушка. Ваша секретарша. Вы ее не видели?
– Э-э, нет. Нет, не видел. Мне очень жаль.
– Шерри, – позвал молодой человек.
– Если вас не затруднит, – откликнулся Фердинанд, потянувшись за своим стаканом.
– Шерри, – крикнул мужчина чуть громче, – здесь мы в безопасности.
Озираясь по сторонам, вошла высокая рыжеволосая девица. Мужчина обхватил ее за талию и принялся страстно целовать.
– Так, – сказал Крапп, поворачиваясь к Фердинанду, – а что у вас, Ультра? Докладывайте.
– Сим-салабим, сэр. Вчера установлен контакт с Червонным интересом по месту ее работы. Под видом стандартного персонажа, бизнесмена из Сити.
– Имя?
– Ну, парни из отдела документов придумали Фердинанда.
– Что, как быка?
– Э-э, нет, сэр. Это действующее лицо в пьесе Шекспира. В «Буре». Они рассудили, что у нее тоже имя из «Бури» и она, вероятно, читала пьесу, так что для привлекательного представителя противоположного пола вполне уместно имя любовника шекспировской Миранды.
– Прекратите меня поучать, Ультра.
– Ни в коем случае, сэр. Ляпис помог мне войти в повторный контакт в метро, когда она ехала домой после работы. Мы отправились ужинать.
– Что, все трое?
– Нет, только я и она. Я отрядил Ляписа прикрывать ее местожительство на случай, если я утрачу контакт.
– Я быв ф бае.
– Больно это слышать, Ляпис.
Рыжеволосая ухитрилась выскользнуть из объятий молодого человека и попыталась отдышаться:
– Но как же Бренди?
– Если вас не затруднит, – в унисон сказали Крапп и Фердинанд. Смешки в партере.
– Она никогда не узнает, – ответил молодой человек, намереваясь снова поцеловать девушку.
– Но ты должен ей сказать. Мне больно, что я у тебя вторым номером. А если ты с ней объяснишься, мне это будет как бальзам…
– Если вас не затруднит, – снова сказали Крапп и Фердинанд. На этот раз зрители им вторили.
– …на душу.
– Хорошо, хорошо. Я ей скажу, как только ее увижу, – с этими словами мужчина заключил рыжеволосую в объятья и возобновил поцелуй.
Крапп взглянул на часы:
– Продолжим совещание. У меня еще товарищеский матч по гандболу с парнями из Управления и вообще много работы. Какой вывод, Ультра?
– Похоже, она читала книгу, сэр, – ответил Фердинанд. – Но у меня сложилось впечатление, что ей, при всех ее достоинствах, не хватит решительности для серьезных дел. Она не из тех, к чьим словам прислушиваются. И у нее присутствует интерес к любви. Правда, я не смог пока определить, личный или чисто теоретический. Эмоциональный или рассудочный. Я спросил ее, верит ли она в любовь с первого взгляда, а она ответила что-то насчет любви с первой ночи. Я понял, что эта идея взята прямиком из той книги. Нужно еще разобраться, почему она вообще выбрала ту книгу. Не то чтобы она хотела влюбиться, возможно, ей просто интересно, почему другие влюбляются. Само по себе это для нас ничуть не опасно. Я попытался осуществить элементарное соблазнение на первом уровне.
– Кофе у нее дома, – с улыбкой вспомнил Крапп.
– Она не поддалась.
– Я нашев паня, котоый фпав ф ней.
Они повернулись к Питеру.
– По-моему, он говорит, что нашел парня, который спал с ней.
– Продолжайте, Ляпис.
– Она оказавафь офень ховодной, не хотева теять говофу. Не хотева эмоционавных фзаимоотношений.
Крапп начал понимать этот «язык чили». Ультра казался удивленным. Впервые в его голосе появилась нотка сомнения.
– Даже если так. Я считаю ее недостаточно харизматичной, чтобы распространять это дальше. Думаю, она ищет в жизни совсем другое. По моему мнению, нам больше не стоит тратить на нее усилий. Не думаю, что книга произведет опасное для нас впечатление. Нам следует просто изъять у нее ту книгу и забыть о ней.
– Вы знаете, что наши чистильщики искали книгу у нее дома?
– Книгу она носит с собой.
– И все же вы считаете, что она не придает книге большого значения.
– Даже если книга для нее что-то значит, не думаю, что у нее много друзей, чтобы распространить информацию. За стены ее квартиры ничего не выйдет. Это просто одинокая и застенчивая юная девушка. Лидерские качества у нее на троечку.
Перегноуз чуть не выпрыгнул из своего кресла.
– Нет же, нет. Фы ошибаетефь.
– Вот как?
– Прошвым фечером в бае. Там быва едфа ви не фотня чевофек. Когда она пояфивафь, ффе фмотреви товько на нее. Ффе ф ней повдоофавифь и утощави ее напитками.
Крапп нахмурил свои впечатляюще мохнатые брови:
– Вы уверены?
Питер энергично закивал и сел. Как участник фарса, он чувствовал, что пуговицы у него на штанах нетерпеливо потрескивают, стремясь оторваться.
Крапп смотрел на Фердинанда:
– Что-то не сходится.
– Сэр, я могу только рассказать вам о впечатлении, которое у меня сложилось. Она действительно не стоит таких усилий.
– Мы не можем рисковать. Надо ее ликвидировать, пока информация не расползлась. Если бы мы аккуратней провели зачистку, когда отделались от Пеннигроша, мы бы вообще не столкнулись с этой проблемой. Уберите ее, Ультра.
– При всем моем уважении, сэр, – сразу сказал Фердинанд, понимая, что, чем быстрее оспоришь решение, тем больше шансов его изменить, – если Ляпис прав и у нее столько друзей, то на подготовку правдоподобного несчастного случая уйдет несколько дней, а к тому времени она может инспирировать целую бурю слухов, которые необходимо будет пресекать и изолировать.
– Все правильно. Мы не можем ее засадить. По крайней мере, не здесь. Но мы должны срочно ее изолировать. Боюсь, Ультра, вам придется стать сладкой приманкой. И сегодня к вечеру необходимо изъять ее из ее окружения. И увезти подальше.
В этот момент снова вошла Бренди, с полотенцем вокруг талии.
– Сэр, думаю, лучше напомнить вам, что уже восемь тридцать.
Молодой человек быстро затолкал Шерри за диван и повернулся к Бренди с измазанным помадой лицом.
– Бренди! – воскликнул он с деланным удивлением.
– Если вас не затруднит, – прозвучала в ответ мантра.
Бренди холодно взглянула на него:
– Ты с кем-то целовался.
– Нет, что ты.
Бренди молча показала на следы помады.
– А. Я порезался, когда брился.
– Кто она? – закричала Бренди. – Скажи мне, кто. Мадера?
– Если вас не затруднит, – хором произнесли все. Даже Перегноуз подключился.
Молодой человек покачал головой.
– Только не говори мне, что это была Амаретта.
– Если вас не затруднит.
И тут Шерри встала из-за дивана.
– Кто такая Мадера? – воскликнула она.
– Если вас…
– Шерри, – не веря своим глазам, сказала Бренди.
– Если вас…
– Бренди, – произнесла Шерри.
– Если вас…
Обе девушки подошли к молодому человеку и залепили ему по увесистой оплеухе. Отшатнувшись, он упал. Девушки улыбнулись друг другу и ушли. Крапп помахал своим стаканом поднимающемуся молодому человеку.
– Я вроде бы вас знаю. Разве вы не Джек Дэниэлс?
Общий хохот.
– Нет, сэр. Меня зовут Гленн.
– А-а, – отозвался Крапп, хмуро глядя в свой стакан.
– Гленн Ливетт, сэр.
Свист и улюлюканье сопровождали рефрен «если вас не затруднит».
Крапп кивнул и встал. Обернулся к Фердинанду:
– Я хочу только одного, чтобы это прекратилось. Понимаете? Проявляйте инициативу. – Он взглянул на часы. – Что бы ни произошло, вы должны закончить дело до наступления нового финансового года.
– К шефтому апьевя? – спросил Перегноуз.
– Нет, к первому числу. Начнется новый финансовый год.
– Но, сэр, – сказал Фердинанд, – это же послезавтра.
Крапп кивнул.
– На этом все. Удачи. Ультра. Ляпис.
