Текст книги "Кто я без тебя? (СИ)"

Автор книги: Marina Viktoryja

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 65 страниц)

Дефне шутила, что её возвращение из Рима благотворно повлияло на всю женскую половину семьи. Года не прошло, а три одинокие души нашли своё счастье. На что Омер ехидно отвечал, что она лишила маму, бабушку и саму себя как минимум года, а то и двух, этого самого счастья. Вернулась бы пораньше, а ещё лучше совсем не уезжала, и они бы сейчас праздновали годовщины, а не сами свадьбы. На что умница Эсра резонно заметила, что если бы Дефне не уехала в Рим, то не познакомилась бы с Лукой и господином Лоренцо, а значит мамино счастье было бы под большим вопросом. Омер, поразмыслив, вынужден был согласиться с железной логикой девушки. О чём ей и сказал, не позабыв с притворной обидой посмотреть на смеющуюся жену. Она послала ему воздушный поцелуй и на красивом лице мгновенно растаяло недовольное выражение, сменившись широкой, добродушной улыбкой.

Пелин выглядела прелестно в элегантном платье-футляре цвета слоновой кости и изящном жакете в тон. Рыжие волосы, собранные на затылке, изысканная шляпка, изумительные (подарок зятя) туфельки… Её образ был таким утончённо-скромным и нежным, что счастливый жених не мог оторвать от неё глаз. Вопреки сложившейся традиции он сам забрал с рук регистратора свидетельство о браке и победно поднял его над головой. А потом поцеловал невесту. В губы. Горячо и страстно. Как мужчина, который сгорает от нетерпения. Весь вечер после регистрации он не отходил от жены ни на шаг, с гордостью демонстрируя всем своё счастье.

Итальянские родственники Караваджо проигнорировали такой, по их мнению, мезальянс. Но Лоренцо, как, впрочем, и его сыновьям, было всё равно.

«Не в первый раз, – иронично прокомментировал эту новость жених. – Мои действия всегда вызывали их недовольство. Так что – традиция не нарушена».

Зато друзья из профессорской среды, как римские, так и стамбульские, с радостью почтили мероприятие, и сама свадьба являла собой очень даже забавное зрелище. Учёные мужи и дамы, хваткие бизнесмены и обычные жители спальных районов Стамбула и Манисы вначале держались отдельными островками и взирали друг на друга с неловкостью и опасением. Но спустя час островки плавно утратили свои границы и перемешались.

Ректор Ибрахим Донмез вместе с Сердаром и Исо лихо отплясывал халай, Коллега Лоренцо из Ла Сапиенца мило болтала с бабушкой Тюркян. И тот факт, что одна говорила по-итальянски, а вторая по-турецки совершенно не мешал общению.

Госпожа Эндер всё ещё опиралась на трость, но выглядела уверенной и преисполненной достоинства. Она беседовала с господином Холюси и этот разговор явно доставлял ей удовольствие. Её младший сын сидел на качелях вместе с Эсрой и его красивые серьёзные глаза горели внутренним светом. А старшая дочь держала под руку статного, уверенного в себе и своём счастье мужчину. Свою судьбу. Их свадьба совсем скоро. Через месяц. И строгий профессор филологии по ночам молила Аллаха быть милосердным к её дочери и невзначай не разрушить её счастье.

Печальный итальянец – профессор кафедры изобразительного искусства, онемел от тициановской красоты Дефне и её точеной фигурки в платье, цвет которого в точности повторял небесную зарю на закате. И когда наконец обрёл дар речи, осмелился подойти к прекрасной сеньоре. Его утончённые комплименты вгоняли её в краску, но вместе с тем и льстили. Её ответная улыбка галантному кавалеру была моментально замечена Омером. Он как раз демонстрировал подросшего сына Синану и Луке, когда заметил огненно-печальный взгляд итальянца, обращённый на Дефне и её, ну просто сияющий довольством, вид.

В господине Ипплекчи проснулся огнедышащий дракон. Челюсти сжались, а глаза налились кровью. Сунув опешившему Синану Эмира, он, элегантный в своём чёрном смокинге и умопомрачительно красивый в гневе, широкими шагами направился к мило беседующей парочке. Смерив нахала взглядом, от которого у того холодок пробежал по спине и мелко задрожали колени, Омер властно взял жену под локоть.

– Любовь моя, звучит наша песня. Будет просто преступлением сейчас нам с тобой не потанцевать.

Ладонь скользнула к тонкому запястью и решительно сжала изящную кисть. Пылая от ревности, он, увлекая за собой Дефне, направился к танцевальной площадке. Гнев клокотал в груди, а эта строптивица ещё осмелилась оглянуться и послать поникшему несчастному Пьеро извиняющийся взгляд!

Оказавшись в кругу танцующих пар, Омер резко притянул к себе жену, впечатывая её тело в своё и крепко обнимая за талию. Дефне не оставалось ничего другого, как ухватиться за его плечи.

– И с каких пор эта музыка стала нашей? – Насмешливо спросила она. – Мы никогда под неё не танцевали.

– Значит потанцуем и сделаем нашей, – отрезал он сильными ладонями, словно тисками, сжимая тонкий стан. – Дефне, что это за поощрения?

– Поощрения? – Переспросила она, не совсем понимая смысл его вопроса.

Он вёл её, автоматически переставляя ноги в такт мелодии. В голове шумело. Она что, правда не понимает его вопроса?

– Он смотрел на тебя глазами несчастного влюблённого, а ты этим просто наслаждалась!

– Любимый, – одна её рука скользнула по окаменевшей шее к затылку, а вторая прикоснулась к потемневшему лицу. – Ты преувеличиваешь. Это был интерес к моей внешности, которая так часто встречается на полотнах, обожаемых им Тициана и Боттичелли. И только. Ко мне он не имеет никакого отношения.

– Но тебе понравился этот интерес! – Омер так сжал зубы, что они заскрипели. Дефне нежно погладила скулу и напряжённое лицо едва заметно расслабилось под прохладными пальчиками.

– Конечно, понравился! – Спокойно ответила она. – Каждой женщине льстит, когда её внешность считают красивой. Тем более если это оценка художника.

– Пусть оценивает молча и издалека, – голос мужа звучал всё ещё раздражённо, но в нём уже слышались примирительные нотки. – А не то он рискует на себе испытать, описанную многими классиками, ревность восточных мужчин. Его кругозор расширится до невероятных размеров… правда увидеть что-либо заплывшим глазом будет проблематично.

Дефне весело рассмеялась. Ревнующий Омер был таким по-мальчишески забавным, что её сердце растаяло и испытанные ранее неловкость и раздражение его поведением исчезли без следа. Она привстала на цыпочки и легко чмокнула его в губы. Он поймал поцелуй и, не обращая внимания на окружающую их толпу, ответил горячим и утверждающим свои права. У Дефне закружилась голова и ноги сбились с ритма. Оступившись, она слегка покачнулась, но Омер мгновенно сильнее сжал ладони, удерживая её в своих руках и не давая упасть. И это его движение трепетом отозвалось в её груди. Осознание, ясное и чёткое, вспышкой озарило мозг: ей больше не страшны ошибки и падения. Даже если они будут – Омер удержит. Не разомкнёт рук.

Дефне оглянулась вокруг. Лали, похожая на ангела в своём нежно-розовом платьице и накинутом поверх него белом атласном плаще-накидке с наброшенным на изящную головку капюшоном, танцевала на руках Марко Караваджо. Точнее он стремительно кружился, а она, раскинув в стороны пухлые ручки, звонко смеялась, заражая своим весельем всех вокруг. Дефне улыбнулась и поискала глазами сына.

– А где ты подевал Эмира? – Спросила она мужа.

– Отдал подержать Синану. Пусть практикуется.

– Ах, какие мы бессовестные! Раздали детей в чужие руки, а сами балдеем. – Дефне говорила шутливо, но виноватые нотки отчётливо слышались в её голосе

Омер склонился к улыбающемуся лицу и прижался к губам коротким поцелуем.

– Побалдеем… Десять минут…

Омер спешил домой. Пол дня в душном офисе измотали его нервы и довели до белого каления. Он так спешил завершить все дела и уехать домой, но сотрудники двигались, как сонные улитки и соображали соответствующе. Он выходил из себя, кричал и требовал проснуться и в конце концов заняться работой, чтобы злой босс наконец увидел результат и со спокойным сердцем уехал домой.

Он терпеть не мог надолго оставлять Дефне и детей одних. Пусть в доме Зехра и няня, но его присутствие и помощь никто не заменит. В этом он был совершенно уверен. К тому же сегодня Эмиру месяц. Его сын растёт и меняется день ото дня. Бордово-красный лягушонок с большим ртом и безвольной головкой, превратился в хорошенького младенца с розово-кремовой кожей, перетяжками на пухлых ручках и ножках, и любопытными глазками. Они смотрели на мир осмысленно, внимательно рассматривая каждую деталь. И головка уверенней держалась на трогательной шейке. Её ещё нужно было поддерживать, когда Эмир находился на руках, но, когда Дефне или он сам переворачивали сына на животик, он, кряхтя, настойчиво тянул её вверх, только иногда смешно тыкаясь лобиком в накрывающее пеленальный столик мягкое покрывальце.

А неделю назад он впервые улыбнулся. Это было так неожиданно. Сын внимательно рассматривал смеющееся папино лицо, хмурил бровки, вытягивал трубочкой губы и казался очень даже серьёзным. А в следующий момент лицо разгладилось и широкая, беззубая улыбка, преображая его на глазах, заиграла на сладком личике. У Омера в груди образовался воздушный шар, наполненный эйфорией…

Дефне расстроилась, что пропустила первую улыбку сына, но Омер справедливо заметил, что ей посчастливилось наблюдать её у Лали, а он тогда упустил эту радость. Но сейчас Всевышний был к нему милостив и подарил чудо. Другого слова чтобы описать то, что он почувствовал в ту минуту, у него не было.

Омер отдавал себе отчёт – в отношении грудного ребёнка он оказался сумасшедшим папочкой. Ему казалось, никто, ни Зехра, ни няня, ни даже Дефне, не сможет так ловко, как он управляться с сыном, не успокоит так быстро, не поймёт почему малыш плачет. И он первый подхватывал его не руки при первом же хныканье, сам купал и переодевал. Вот только кормить грудью не мог по вполне понятным физиологическим причинам. Зато, когда это делала Дефне – он не уставал наблюдать за лучшей в мире картиной и при этом таять от умиления и счастья.

Дефне тоже изменилась за прошедший месяц. Послеоперационный шов зажил и больше её не беспокоил. Ушла прозрачная бледность с лица и к нему вернулись краски. Волосы снова стали блестящими и живыми. А ещё она немного округлилась в некоторых местах и эти округлости сводили его с ума. Руки так и тянулись потрогать, погладить, легонько сжать чувствительную грудь или круглую ягодицу.

Омер сгорал от желания.

Вынужденное воздержание, да ещё когда объект страсти постоянно рядом и выглядит так соблазнительно, как сейчас Дефне, сводило его с ума. Он пытался отвлечься и держать себя в руках, но иногда срывался. Ловил Дефне в укромном уголочке и, прижав к стене всем телом, целовал её горячо и долго, пока оба не начинали дрожать и плавиться…

Каждый такой срыв заканчивался холодным душем и уговорами к самому себе потерпеть ещё немного. Вчера после планового осмотра он задал этот вопрос доктору Лидии и получил ответ – через две недели. И теперь, рисуя в мыслях жаркие картины, считал дни, совершенно ясно понимая, что первую ночь совсем не даст Дефне уснуть.

Омер глубоко вздохнул. Уверенно удерживая одной рукой руль, второй почесал бороду и тут же улыбнулся. Он знал за собой эту привычку – когда его что-то волновало, удивляло или тревожило, он чесал бороду или затылок. Сейчас же волнение до краёв заполнило его всего. И у этого нервного мандража было имя – Дефне. Красивый соблазн и его неукротимое желание. Он потянулся к телефону и, не глядя на экран парой быстрых движений большим пальцем позвонил жене. Она ответила после первого же гудка традиционным: «Слушаю любимый!» Сердце запело.

– Душа моя, я еду домой. Как вы?

– Всё хорошо. Эмир спит, Лали рисует совершенно потрясающее платье для принцессы.

– А ты?

– А я рисую к платью сумочку.

Омер весело рассмеялся. Его деликатная, великодушная жена. Как же он любит её!

– Тебя везёт Шюкрю? – спрашивала между тем Дефне.

– Нет, он отлучился по делам, а я не захотел ждать его возвращения. Взял автомобиль компании и еду на нём.

– Надеюсь не ту красную стильную малышку?

– Именно её!

Теперь заливисто смеялась Дефне. И Омер мог её понять. Зрелище было ещё то! Но ему плевать. Главное – он едет домой!

– Дорогой, отключайся. Не надо говорить по телефону за рулём. Мы ждём тебя.

– А где «Целую» потеряла? Или забыла?

– Не забыла, – сладко завибрировал в телефоне голос Дефне. – Он ждёт тебя дома.

В телефоне воцарилась тишина и Омер, не глядя, бросил его на соседнее сидение. Глупая улыбка расцвела на его лице. Поцелуй. Дома. Эта чертовка не могла взволновать его сильнее и заставить умирать от нетерпения. Скорее бы вырваться из города и нажать на газ… Уже скоро. Деловая часть города уступила место жилым районам и за окном мелькали небольшие дома и палисадники. Скоро он будет дома. Поцелует Дефне, проведёт жадными ладонями по её телу… Яркое пятно выдернуло его из сладких грёз. Красный резиновый мячик, подпрыгивая катился поперек дороги. Омер инстинктивно нажал на тормоза и, со всей силы выворачивая влево руль, закричал от ужаса.

====== Война с самим собой ======

Ярко-красный малютка автомобиль, взвизгнув шинами по асфальту, заюлил и ударился правым, пассажирским боком в дерево. Омера бросило вперёд, ремень безопасности удержал голову от удара об лобовое стекло, но грудь справа обожгло огнём – руль ударил рёбра.

Он не чувствовал боли. Точнее, её чувствовало тело, но мозг, парализованный ужасом, отказывался воспринимать. Отстегнув ремень безопасности, Омер нажал на дверную ручку. Она поддалась, выпуская его из покорёженного авто на улицу. Сделав шаг, он посмотрел на землю и со стоном закрыл лицо руками. Но сознание, которому хватило доли секунды, безжалостно воспроизводило перед мысленным взором увиденное – маленького мальчика лет пяти, лежащего на дороге с закрытыми глазам, подломленными ногами и раскинутыми в стороны ручками. А вокруг его головы расплывается тёмным пятном лужа крови. Вокруг стоял гул – люди спешили к месту аварии и окружали её плотным кольцом. Омер рывком отнял от лица руки и чужим, высоким голосом закричал:

– Скорую! Вызовите скорую!

Он опустился перед малышом на колени и прижал руку к беззащитно-тонкой шее. Под пальцами послышались приглушенные, но всё же слышимые удары. Жив! От облегчения закружилась голова.

Истошный крик разорвал воздух. Омер инстинктивно поднял на него голову. Кричала женщина. Наверное, молодая. Но отчаяние и страх исказили её лицо, мгновенно состарив его и лишив возраста.

– Мустафа!!! Сыночек!!!

Она упала на колени и принялась ощупывать мальчику руки и ноги. Но когда пальцы коснулись головы, Омер удержал её руку.

– Не трогайте! Пока не приедут медики, его нельзя двигать.

Она подняла к нему залитое слезами, искажённое ужасом лицо. Глаза обежали его фигуру и догадка, как удар молнии, зажгла их яростью.

– Вы! Это вы убили моего ребёнка!

– Он жив, – попытался успокоить её Омер.

Но женщина не слышала его слов. Она продолжала истошно кричать:

– Почему?!!! Где вы взялись на нашу голову со своей дорогой машиной?!!!

– Я не хотел… Он выбежал на дорогу из-за дерева… Неожиданно… Бежал за мячом… – Омер отрывисто бросал фразы, всей сущностью понимая – это не оправдание. Просто слова, которые описывают происшествие, но ничего не меняют ни для этой женщины, ни внутри него самого. Его душа уже вынесла вердикт – оправдания нет.

Вой сирен усилил напряжение в воздухе и сделал тревогу осязаемой. Две скорые и несколько полицейских машин окружили место аварии. Мужчины в чёрной форме оттащили от ребёнка убитую горем мать. Омер отошёл сам. Медики занялись мальчиком, фиксируя ему шею, проверяя реакции организма и проделывая другие, необходимые в данный момент, манипуляции. Один из врачей подошёл к Омеру. Внимательно оглядев его, он попросил его пройти к машине скорой помощи.

– Я в порядке, – отрывисто ответил тот.

– Возможно и так, но осмотреть вас всё равно нужно. Отсутствие боли от травмы может быть результатом шока.

– Хорошо, я только возьму телефон.

Омер оглянулся на свою, припечатанную к дереву, машину. Возле неё, а также на дороге, устанавливая причину аварии, работали полицейские. Один из них, одетый в штатское, отошёл от автомобиля и приблизился к Омеру.

– Комиссар Дойгу, – представился он. – Господин Ипплекчи, я должен взять у вас показания.

– Я к вашим услугам, господин офицер. – Твёрдо ответил Омер.

Возле кареты скорой помощи послышался крик. Это несчастная мама пыталась попасть внутрь машины, но санитары категорично отказали ей, заявив, что она будет только мешать работе бригады. Понимая, что сейчас чувствует женщина, Омер попросил полицейского:

– Комиссар, пожалуйста, распорядитесь чтобы госпожу отвезли в больницу. Не надо усугублять её страданий.

Офицер кивнул и дал знак одному из сотрудников. Тот, не мешкая, усадил женщину в полицейскую машину, и направил её вслед за скорой. Омер повернулся к офицеру.

– Спасибо. Я готов ответить на все ваши вопросы. Но… ещё одна просьба. Я могу сделать телефонный звонок.

– Можете. – Комиссар протянул Омеру его телефон. – Мы извлекли его из вашей машины. Он работает. В общем картина ясна. Наши сотрудники останутся чтобы завершить все формальности, а мы с вами проедем в участок.

– Только после осмотра! – Вмешался в разговор врач.

Офицер кивком дал разрешение.

В карете скорой помощи врач, попросив Омера раздеться до пояса, ощупал его живот и грудную клетку. При надавливании на рёбра справа, он покорёжился от боли. Врач немедленно включил переносной рентген-аппарат и сделал снимок.

– Так я и думал. Трещина в ребре. Лёгкие не повреждены. Я наложу вам тугую повязку. С ней вы меньше будете чувствовать боль.

Омер молча кивнул. Какая разница болит или нет тело. Душа корчилась в муках – это гораздо страшнее. Лучше бы он сломал себе все кости, но ребёнок остался невредим.

Выйдя с машины скорой помощи, Омер остановился в нерешительности. Нужно позвонить Дефне. Она ждёт и волнуется. Но он не мог. Не мог. Знал, что стоит ему услышать родной голос и маска ледяного спокойствия слетит, обнажая его настоящие чувства – беспомощность и безысходное отчаянье. Боялся, что начнёт кричать и не сможет остановиться…

Он позвонил Синану. Коротко описав ситуацию, попросил друга осторожно и деликатно рассказать всё Дефне, а потом вместе с адвокатом подъехать в полицейский участок. Завершив звонок, он с решительным видом направился к комиссару.

У Дефне было тревожно на душе. Она не понимала почему. Ведь всё хорошо. Все родные счастливы. Дети здоровы. Омер едет домой и совсем скоро она поцелует его прямо на пороге. Тогда что?

Спустя час тревога усилилась. И у неё теперь была серьёзная причина. Омер не приехал и его телефон молчал. Успокаивая себя мыслью, что муж, наверное, снова решил порадовать её очередным сюрпризом, она терпеливо ждала. Но паника в груди нарастала с каждой минутой. Она уже всецело захватила сознание, когда телефон отозвался мелодичной трелью входного звонка. Но звонил не Омер. Синан.

– Что? – Выдохнула она в трубку.

– Привет, Дефне… – начал друг неправдоподобно бодрым тоном.

– Синан, говори прямо! – прерывая его на полуслове, приказала Дефне. – Омер?

– Он жив, – тон голоса изменился. Стал обеспокоенным. Тревожным. Её сердце ухнуло в пятки. Она вслушивалась в дальнейшие слова Синана и холодела душой. Авария. Пострадал ребёнок. Омер в даный момент находится в участке. Адвокат уже там. О, Аллах! Что же сейчас чувствует её муж?

Руки дрожали и дыхание застревало в горле, но мозг, отдавая чёткие команды, работал трезво и хладнокровно.

Позвонить Шюкрю.

Пальцы молниеносно двигались по экрану телефона.

В пути? Через пять минут будешь у дома? Хорошо. Поторопись!

Дальше мама.

Да она присмотрит за малышами и через пару минут вместе с Эсрой будет у дочери дома. Езжай и не думай ни о чём.

Переодеться.

Дефне стремглав помчала в гардеробную. Выхватывая с полок первые попавшие джинсы и свитер, она в мгновение ока натянула их на себя и, на ходу отдавая приказания испуганным Зехре и Айше, поспешила вниз.

Автомобиль уже ждал её у ворот. Дефне проскользнула на заднее сидение и отрывисто продиктовала Шюкрю куда ехать. Сжав его плечо, она попросила:

– Брат Шюкрю, езжай быстро, но предельно аккуратно.

Он молча кивнул и тронул автомобиль с места.

Уже два часа, целых два часа Омер, в присутствии адвоката, отвечал на вопросы комиссара полиции. Чётко и предельно честно. На бесконечные, повторяющиеся, дотошные вопросы. Несколько раз в кабинет входили сотрудники полиции и передавали боссу данные расследования. И вопросы повторялись сначала. Омер устал. Морально и физически. Он переживал и сгорал от неизвестности. Больше всего на свете хотел бы сейчас поехать в больницу и выяснить что с мальчиком. Предложить свою помощь. Сделать хоть что-то… Узнать, как чувствуют себя дети и Дефне. Она, наверное, сошла с ума от волнения.

– Господин Омер, вопросов больше нет. Вы можете быть свободны. – Наконец завершил допрос комиссар.

– Свободен? – Почему-то удивился Омер.

– Свободны. Показания очевидцев, записи с видеорегистратора и камер видеонаблюдения, осмотр тормозного пути и места аварии, подтверждают ваши слова и свидетельствуют, что вашей вины в аварии нет. Вы ехали с допустимой скоростью, не нарушая правил движения. Ребёнок выбежал на проезжую часть в запрещённом месте. Вы сделали всё возможное чтобы избежать наезда. Это – несчастный случай, а не преступная неосторожность.

Омер молчал. Слова. Снова поток слов, который ничего не может изменить внутри него самого. Ничего… Вины нет?! Скажите это пылающей адским огнём душе. Она рассмеётся в лицо.

Омер вышел за дверь и остановился. После яркого, искусственного освещения кабинета, коридор казался мрачным и тёмным. Вышедший следом адвокат протянул ему руку.

– До свидания, господин Омер. Я буду отслеживать это дело и информировать вас в случае необходимости. Но пока причин для тревоги нет. Ваша невиновность подтверждена документально и вряд ли что-то сможет измениться. Так что – живите спокойно, а все формальности оставьте мне.

Омер молча ответил на рукопожатие. Невиновность подтверждена… живите спокойно… Какой бред! Неужели он и правда думает, что это возможно?

Звуки шагов эхом разнеслись по пустому коридору. Лёгкие и частые, с быстрого шага они сорвались на бег. Дефне налетела на него, прижалась к его груди и обняла за плечи, молча утешая и всем сердцем желая забрать себе его проблемы. Её неосторожное движение отдалось острой болью в рёбрах. Омер едва заметно поморщился и придержал жену руками. Этот жест не укрылся от Дефне. Она испуганно отстранилась и встревоженным взглядом осмотрела высокую фигуру мужа.

– Что? Где болит? Ты ранен? Почему ты не в больнице? – она засыпала его вопросами, а дрожащие руки ощупывали его грудь и плечи.

– Я в порядке, душа моя. Не волнуйся. Просто ушиб. – Удержал он её руки и сжал в своих.

– Ты лжёшь! – Не отводя от него испытующих глаз, уверенно заявила она.

– Хорошо. Не ушиб. Трещина в ребре. Но я в порядке. Правда.

Маленькая ладошка освободилась с его руки и легонько прижалась к больному месту. Боль утихла. Омер сглотнул ком в горле и спросил:

– С кем дети?

– С мамой, – хрипло ответила Дефне и отступила на шаг. – Едем домой?

– Нет. Ты езжай. Синан отвезёт тебя.

– А ты? – Испугалась жена.

– Я приеду позже. – Он успокаивающе погладил бледную щеку. – Сначала заеду в больницу.

Дефне без объяснений поняла в какую больницу и зачем едет Омер. Она взяла его за руку и решительно заявила:

– Я с тобой.

Омер не стал спорить. Крепче сжал её хрупкую ладошку и повёл на улицу. Синан ждал их на крыльце. Он стоял, ссутулившись, и нервно курил. У Дефне глаза полезли на лоб. Она посмотрела на Омера, но на его лице не было даже тени удивления. Он подошёл к другу, взял с его рук сигарету и затянулся. Дефне обмерла и с ужасом поняла – душевное состояние мужа хуже, чем она предполагала.

– Я говорил с адвокатом, – нарушил молчание Синан. – Омер, не казни себя. Твоей вины в произошедшем нет. Это случайность. Трагическая случайность.

Омер сделал ещё одну глубокую затяжку и щелчком отправил сигарету в урну для мусора. Он протянул другу руку и произнёс:

– Спасибо, брат. Езжай домой. Тебя ждёт семья.

– А вы? – Машинально пожимая протянутую руку, спросил тот.

– Мы поедем в больницу. Потом домой. Давай. Увидимся.

Омер похлопал друга по плечу и направился к Гелендвагену. Дефне измученно улыбнувшись на прощание Синану, кивнула, и пошла в след за мужем. Он, проигнорировал открытую водителем заднюю дверь и остановился у водительской. – Шюкрю, я поведу. Садись сзади.

Дефне встревожено возразила:

– Любимый, может не стоит?

Омер молча сел на сидение и завёл машину. Дефне открыла переднюю дверцу и устроилась рядом.

«Стоит. Иначе я никогда больше не смогу сесть за руль», – мысленно ответил он на заданный женой вопрос.

Синан растеряно смотрел вслед удаляющемуся автомобилю. Собранный, холодный, уверенный Омер. Не показывающий никаких эмоций. Такой, каким он был долгие годы после смерти родителей. С этого состояния его выдернула Дефне. Научила снова улыбаться и радоваться каждому дню. Жить. А сейчас? Сможет ли она помочь ему сейчас?

В кабинете доктора-травматолога горели лампы дневного света. Их холодный, белый свет придавал лицам посетителей и самого хозяина кабинета призрачную, зеленоватую бледность. Омер не сводил с доктора пристального, взгляда. Дефне сидела рядом с ним на жёстком диванчике и кожей чувствовала бурю эмоций, которые бурлили под нарочитой сдержанностью мужа.

– Ситуация следующая, – между тем говорил врач. – У мальчика сильное сотрясение мозга и множественные переломы, к счастью, без разрывов внутренних органов. Есть ушиб лёгких и риск возникновения пневмонии, но мы проводим соответствующую терапию. Состояние средней тяжести. Он пришёл в себя, но испытывал очень сильные боли и нам пришлось ввести его в состояние искусственной комы.

– Надолго? – у Омера чуть заметно напряглись скулы.

– Несколько дней. Мальчику жизненно важно сейчас не испытывать стресс от боли. Медикаментозная кома даст организму возможность избежать этого и эффективнее восстановится.

– А что потом?

– Потом? – Доктор задумался. – Как минимум полгода гипс и полная обездвиженность, а далее, с вероятностью 60-70 процентов – инвалидность.

Мускулы предплечья, к которому прикасалась своим плечом Дефне стали каменными. Она сама резко выдохнула и прикрыла рот рукой.

– Гипс? Разве нет альтернативы?

– Есть. Оперативное вмешательство и наложение на места переломов титановых пластин и штифтов.

– Тогда почему вы не делаете операцию? – В голосе Омера зазвучал металл.

– Видите ли, господин Омер, у мамы мальчика отсутствует медицинская страховка. Совсем. Первая помощь предоставляется бесплатно. Что мы и сделали. Операция же и сами пластины стоят огромных денег. У семьи мальчика их нет.

– У меня есть. Я оплачу лечение полностью. Делайте всё, что необходимо для полного выздоровления ребёнка.

– Господин Омер, – недоверчиво глядя на мужчину, уточнил доктор, – это очень большие деньги. Вы отдаёте отчёт своим действиям?

– Я похож на недееспособного? – Омер посмотрел на доктора таким взглядом, что тот стушевался. – Я отдаю отчёт своим словам, и у меня будет только одно требование – не терять ни минуты.

– Хорошо, тогда подпишите обязательство, – он вынул с ящика стола бланк и вместе с ручкой, подал Омеру. Тот, бегло просмотрев договор, поставил внизу размашистую подпись.

– Доктор, я могу обращаться к вам за информацией о состоянии мальчика?

– Безусловно! В любое время.

– Спасибо.

Омер встал с дивана. Дефне поднялась в след за ним. Он пожал руку доктору и подошёл к двери. Открыв её, пропустил вперёд Дефне и на пороге оглянулся.

– Ещё один вопрос. Какие шансы у мальчика будут в том случае, если сделать операцию?

– В случае удачной операции полное выздоровление более вероятно, – честно ответил доктор. – К тому же полная, длительная неподвижность будет не нужна и Мустафа через пару недель начнёт двигаться.

– Что значит «удачной»? Исход может быть иным?

– Господин Омер, в любой операции есть скрытые риски, которые невозможно предусмотреть. Но мы сделаем всё возможное.

– И когда можно будет оперировать?

– Через неделю. Не раньше. Может даже через две.

Омер кивнул. Две недели ада. Для ребёнка, для его матери… и для него самого.

Дефне ждала за дверью. Молча взяла его за руку и крепко обхватила большую ладонь тонкими пальчиками.

«Ты не один. – Говорил этот жест. – Я с тобой. Всегда».

Он сжал узкую ладошку. Сильно. До хруста. Словно хотел удержаться за что-то настоящее и незыблемое. То, что при любых бедах и несчастьях останется с ним его воздухом и солнечным светом. За любовь Дефне.

В холле они нос к носу столкнулись с убитой горем женщиной. Она смотрела на Омера, а в глазах горело пламя такой ненависти, что Дефне невольно сделала шаг вперёд закрывая собой мужа. Он мягко остановил её и молча принял на себя яростный огонь обезумевшей от страха матери.

– Вы? Что вам здесь нужно? Пришли посмеяться над нашей бедой? Мой мальчик страдает, а вы целы и невредимы! Почему? Почему так? Почему не наоборот? Лучше бы вы разбились!!!

Ни один мускул не дрогнул на красивом, застывшем лице. Омер ответил тихо и твёрдо. Но в этой твёрдости Дефне услышала обречённость, которая сотнями игл пронзила её сердце.

– Вы правы. Я хотел бы этого всей душой.

Омер уступил Шюкрю водительское место, а сам сел на заднее сидение рядом с Дефне. Он молчал на протяжении всего пути к дому. Только мёртвой хваткой сжимал руку Дефне. Её пальцы впечатались друг в друга и онемели, но она не отнимала свою ладонь и не жаловалась. Лишь тесно прижималась плечом, без слов умоляя мужа отдать ей частицу своей боли.

Дом был окутан тишиной и полумраком. Только в столовой горел свет. Дефне и Омер прошли прямо туда. За столом над нетронутыми армудами с чаем сидели Пелин и Лоренцо. Молодые Ипплекчи молча присели рядом. Пеллин, так же молча поднялась и пошла на кухню за чаем для них. Когда фигурные стаканчики из тонкого стекла с янтарной жидкостью внутри опустились на стол, а мама Дефне заняла своё прежнее место, Дефне, нарушая гнетущую тишину, спросила:

– Дети спят?

– Спят, – ответила Пелин. – Мы покормили их и искупали. Лали капризничала. Не хотела ложиться спать. Требовала маму и папу, но Лоренцо успокоил её и уговорил на сказку.

Дефне с благодарностью посмотрела на отчима. Тот только пожал плечами и ободряюще улыбнулся.

– А что у вас? – Спросила Пелин.

Дефне коротко рассказала последние новости. Омер грел руки об армуду с чаем и молчал. После горькой фразы в больнице он не проронил ни слова и Дефне сходила с ума от тревоги и сострадания. Пелин уловила состояние зятя и правильно расценила причину. Склонив голову, она заглянула ему в лицо и попросила: