Текст книги "Кто я без тебя? (СИ)"

Автор книги: Marina Viktoryja

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 65 страниц)

– Куда ты поедешь?

– В Нью-Йорк. – без колебаний ответил он. – Там живёт моя мать.

«И Суде», – добавил мысленно.

– Желаю тебе удачи.

– Спасибо. Это не конец моей жизни. Я поднимусь на ноги. Как честный бизнесмен.

– Я не сомневаюсь в этом. – Впервые Омер смотрел на вчерашнего врага с уважением. – Надеюсь в следующий раз мы встретимся и будем конкурировать, как коллеги, без интриг и подлости.

– Будем, – уверенно согласился Трамба. – Я приложу для этого все усилия.

Омер вышел за ворота следственного изолятора и глубоко вдохнул воздух, наполняя им свои лёгкие. Солнечная с утра погода к обеду сменилась плотной облачностью и мелкой изморосью. Омер запрокинул голову, подставляя лицо этой живительной влаге. И отпуская мысли о превратностях человеческой судьбы, подумал о самом дорогом и любимом – о Дефне. Как она? Успокоилась уже, или продолжает злится на него. Ей и маленькому Эмиру противопоказаны негативные эмоции, и он не будет потакать её обидам. Сейчас украдёт её, увезёт в спокойное, тихое место и заставит выслушать его. Омер достал телефон и позвонил своей упрямице. Но она не отвечала. Длинные гудки сменились переадресацией на голосовую почту. Раздосадованный мужчина набрал номер Ханде. Дождавшись её ответа, нетерпеливо спросил:

– Ханде, Дефне вернулась с производства?

На той стороне связи на несколько секунд воцарилась тишина, а потом удивлённый голос помощницы Дефне произнёс:

– Господин Омер, вы забыли? У Дефне сегодня в половине двенадцатого приём у доктора Лидии.

Омер крепко зажмурил глаза и с силой припечатал ладонь ко лбу. Приём у доктора! Вот идиот! Как он мог забыть? Поспешно попрощавшись с Ханде, Омер посмотрел на время. Двадцать минут двенадцатого. Нужно спешить. Он оглянулся по сторонам в поиске такси.

– Что случилось? – Обеспокоенно спросил подошедший Синан.

– У Дефне приём у доктора, а я со всеми этими… Подвезёшь меня к госпиталю?

– Что за вопрос? Давай быстрее в машину!

Все трое поспешно заняли свои места в автомобиле и Синан сорвал его с места. Омер сидел на переднем сидении рядом с другом и нервно постукивал пальцами по передней панели. Он проклинал свою забывчивость, немалое расстояние до госпиталя и стамбульские пробки, в которые то и дело попадал движущейся автомобиль. Когда Синан остановил машину возле клиники, часы показывали начало первого. Чертыхаясь, Омер осмотрелся вокруг. Мятная конфетка Дефне стояла на стоянке. Значит она ещё у доктора. Мужчина широкими шагами поспешил внутрь, на ходу подбирая слова извинения, которые скажет сейчас своей девочке. В холле за стойкой регистрации сидела хорошенькая девушка. Она подняла на него вопрошающий взгляд.

– Добрый день! Госпожа Дефне Иппликчи ещё на приёме? – спокойно спросил он девушку, а сердце неистово колотилось в груди.

– Нет, – ответила она. – Госпожа Дефне вышла двадцать минут назад.

«Где же ты?» – мысленно вскричал Омер.

И словно в ответ на его мысли девушка ответила:

– Она ушла в кафе. С доктором Селимом.

– С кем?! – Омер, который после первой фразы уже направился в сторону кафе, остановился и повернул к девушке голову. В чёрных глазах зажглось тёмное пламя.

– С доктором Селимом, – испуганно повторила девушка.

Омер сорвался с места. Он шагал по длинным больничным коридорам широкими шагами и пытался усмирить дикую ревность, которая бушевала в душе и грозилась вырваться на волю всплеском неистовой ярости. Почему? Почему Дефне поступает так? Она ведь знает, что он звереет от одного только упоминания имени этого докторишки. Или это месть за Из? Омер резко пресёк эту мысль. Дефне не такая! Она никогда не станет мстить. Не только ему. Никому. Тогда что?

Стеклянная дверь кафетерия отъехала в сторону, пропуская его во внутрь. Он увидел их сразу. Оба сидели за столиком в углу и о чём-то негромко разговаривали. Тарелки обоих были практически пусты. Омер разозлился. Он чувствует себя виноватым, мучится и страдает, а она как ни в чём не бывало, преспокойно обедает с бывшем парнем! И плевать ей на их ссору! А этот хлыщ ещё смотрит на неё, словно хочет съесть глазами! Смельчак нашёлся…Решительно сжав кулаки, Омер направился к мирно обедающей паре. Остановился за спиной жены и позвал её, словно выпустил с пистолета пулю:

– Дефне!

Каан Орджиноглу, скалясь в безумной улыбке, сидел в кабинете отцовской усадьбы. Он на воле. Сумел взять себя в руки, спрятать своих демонов и прикинуться кроткой овечкой. Ему поверили. Сначала лечащий врач, затем психиатрическая комиссия. И отпустили домой под присмотр семьи. Наивные придурки. Поверили, что его маниакальная страсть к Дефне утихла. Словно такое возможно. Манию нельзя вылечить. Он знал это, как и то, что он маньяк. Жестокий, зацикленный, умный. Он лгал другим, но никогда – себе. Отдавал отчёт своим действиям и признавал свою безумную одержимость. Однажды она уже владела им. Много лет назад, когда он только-только вышел с подросткового возраста и влюбился в красавицу Лару, дочь их поварихи. Рыжеволосую колдунью с бездонными глазами и манящей улыбкой… Каан вцепился себе в волосы, кусая губы и пытаясь сдержать рвущееся с горла рычание-стон… Её больше нет. Но есть Дефне. И она заплатит…

====== Ты – моя жизнь ======

– Дефне!

Она подумала, что это галлюцинация. Желание видеть его или хотя бы услышать голос было таким сильным, что он пригрезился ей. Но если это галлюцинация, почему голос такой сердитый? Дефне подняла голову. Омер, собственной персоной, из плоти и крови, стоял возле их с Селимом столика. Кулаки сжаты, челюсти стиснуты, глаза мечут молнии, грозясь сжечь к чёртовой матери всё вокруг. Дефне тяжело вздохнула. Ну вот! Появился и включил собственника. Зачем? И что дальше? Скандал? Драка с Селимом? А гори всё огнём! Пусть делает, что хочет! А она уходит!

Дефне встала из-за стола, закинула через плечо ремешок сумочки и перебросила через руку сложенный плащ. Улыбнулась поднявшемуся на ноги Селиму и попрощалась:

– Спасибо за обед. Рада была повидать тебя. Увидимся.

Не глядя на Омера, она направилась к выходу из кафе.

Увидимся? Она сказала – увидимся?! Его ярость достигла пика. Он дёрнулся вслед за женой, но был остановлен твёрдой рукой. Селим удерживал его предплечье и смотрел прямо в глаза.

– Господин Омер, вы осознаёте своё счастье?

Странный вопрос ошарашил. Омер перевёл на доктора удивлённый взгляд. А Селим продолжал:

– Осознаёте, сколько людей хотели бы быть на вашем месте? Дефне любит вас. Любит! Как умеет только она – всем сердцем. Не замечая никого и ничего вокруг. А что делаете вы? Изводите её ревностью? Она не заслужила её. Дефне – самый чистый и верный человек из всех, кого мне приходилось встречать. Не оскорбляйте её своим недоверием. Не ломайте.

Ярость схлынула так же стремительно, как возникла. Омер смотрел в лицо своего кошмара и медленно переваривал сказанное им минуту назад.

– А вы? – спросил.

– Что – я? – не понял вопроса Селим.

– Вы мечтаете о Дефне? – не то вопросительно, не то утвердительно уточнил Омер.

– Мечтаю, – честно ответил Селим. – Уже много лет Дефне живёт в моих мыслях и сердце. Но это не важно. Это мои чувства и только мои. Потому, что в мыслях и сердце Дефне живёте вы. Цените это. Всего доброго.

Селим ушёл, а Омер стоял, как громом поражённый. Искренние слова соперника набатом стучали в его голове, заставляя посмотреть на ситуацию совсем другими глазами.

– Господин, вы что-то желаете? – спросил его молоденький официант.

– А? – Омер перевёл на него отрешённый взгляд. – Нет. Спасибо. Я уже ухожу.

Он вышел на улицу. Моросил дождь. Машины Дефне на стоянке не было.

«А чего ты хотел? – набросился на него внутренний голос. – Ведёшь себя, как последний дурак!»

«Что же ты молчал, когда я был в ярости?» – огрызнулся Омер и достал из кармана телефон. Умом понимая, что Дефне сейчас не захочет с ним говорить, он всё же с робкой надеждой в сердце, набрал её номер. Она сбросила вызов. На пару секунд прикрыв глаза и тяжело вздохнув, Омер позвонил Шукрю и попросил забрать его от госпиталя. Сам же пошёл в парк. Свинцовое небо низко нависло над городом и роняло на землю мелкие, словно пропущенные через частое сито, капли. Мокрые дорожки тёмными лентами вились между теряющих жёлтые листья деревьев. Детская площадка была пустынна. На душе тоже было пусто, серо и холодно. Он присел на укрытую прозрачным пластиковым козырьком, скамейку и задумался. Селим прав. Его чувства к Дефне не имеют значения. Это только его боль и его бремя, которое он стойко несёт по жизни. И при этом трезво смотрит на ситуацию и понимает, что надежды нет. Дефне никогда не ответит на них. Потому, что любит другого. А этот другой, ревнивый идиот, слетает с катушек, когда видит её рядом с бывшим. Стоп! Он удержал в голове последнюю мысль. Рядом с бывшим… А что чувствует Дефне, когда видит его рядом с Из? Неужели её ревность такая же жгучая, горькая и болезненная, как его? И откуда в её светлой головке взялись мысли, что он до сих пор испытывает чувства к Из? Ведь это полная чушь. Но если они, эти мысли, есть, то должна быть и причина их возникновения. И он найдёт эту причину. Как сорняк вырвет с корнем и залечит рану.

Зазвонил телефон. Шукрю известил босса, что машина ожидает его на больничной стоянке. Коротко поблагодарив, Омер решительным шагом направился к автомобилю. Сейчас он отправится в Шанс, спрячет Дефне в своих объятиях и не отпустит пока она всё ему не расскажет.

Но в Шансе Омера снова ждал облом. Неуловимая госпожа Иппликчи уехала подписывать таможенные соглашения и предупредила, что в офис сегодня уже не вернётся. Досада и разочарование снова волной поднимались в груди, но Омер не пошёл у них на поводу. Он наберётся терпения, поднимется в Пассионис, быстро решит все рабочие вопросы и поедет домой. Там в спокойной обстановке, вечером, уложив Лали спать, он усадит Дефне себе на колени, обнимет и задаст свои, в конец измучившие его вопросы. И внимательно выслушает каждый ответ. И поймёт наконец, почему Дефне сомневается в нём.

И снова планам Омера не суждено было сбыться. Вечером, подъехав к дому, он застал у ворот скорую. Вне себя от страха, в несколько шагов преодолев пространство до входной двери, он ворвался в дом и наткнулся на Зехру. Она, видя близкое к панике состояние хозяина, без вопросов объяснила:

– У Лали поднялась температура и госпожа Дефне вызвала скорую.

– Как давно? – отрывисто уточнил Омер.

– Полтора часа назад Лали пожаловалась, что у неё болят глазки. Айше позвонила госпоже Дефне. Она как раз ехала домой. Госпожа приказала измерить температуру. Пока мы измеряли, Дефне добралась домой. Градусник показывал 39,2. Госпожа Дефне вызвала скорую. Врач сейчас осматривает малышку в её комнате.

– Почему не сообщили мне?

Женщина виновато опустила глаза и ответила:

– Ваш мобильный не отвечал. Дефне позвонила в офис, и Дерье сказала, что вы уже уехали. Она решила не тратить время на звонки и не беспокоить вас.

Зехра короткими фразами рассказывала о случившемся, а Омер сгорал от тревоги о дочери и обиды, что он последний узнаёт о её болезни. Оставив Зехру внизу, он опрометью бросился в детскую. Лали с раскрасневшимися щёчками и остекленевшими глазками лежала на своей кроватке, а средних лет доктор внимательно вслушивалась в стетоскоп, который прикладывала к её груди. Дефне стояла рядом и не сводила с малышки встревоженного взгляда. Завидев в дверях обезумевшего от страха мужа, она приложила указательный палец к своим губам, призывая его вести себя тихо и не мешать врачу. Омер остановился у порога. Послушав девочку, доктор попросила её показать горлышко. Лали послушно открыла ротик. Осмотрев горло, доктор повернулась к родителям и произнесла:

– В лёгких чисто, животик мягкий, горлышко не красное. Причин для паники нет. Это вирус. Сейчас многие дети им болеют. К счастью, он проходит так же быстро, как и начинается. Я сделаю укол и выпишу лекарство. Будете давать его дважды в день, утром и вечером, на протяжении трёх дней, а потом покажете детскому врачу. Если температура в течении часа не упадёт – везите в больницу. Давайте ей много пить. Чай с лимоном, сок, фруктовые отвары. Кушать не заставляйте, только если попросит.

Оба родителя смотрели на неё испуганными глазами и, дружно кивая, запоминали каждое слово.

Доктор встала и открыла чемоданчик, отыскивая там нужное лекарство и шприц. Умирая от мысли, что его ребёнку сейчас сделают больно, Омер вошёл в комнату. Лали, заметив отца, протянула к нему ручки и жалобно позвала:

– Папочка…

Подхватив её на руки, он прижался губами к горячему лбу. Лали склонила поникшую головку ему на грудь и закрыла глазки. Отцовское сердце сжалось от любви и сострадания. Больше всего на свете он хотел сейчас забрать себе дочкину болезнь и избавить её от страданий.

Доктор набрала в шприц лекарство и обернулась к родителям. Поняв её без слов, Омер зашептал на маленькое ушко:

– Милая, чтобы ты выздоровела, доктор должна сделать тебе укол. Это немножко больно, но ведь ты у нас храбрая девочка правда?

Лали согласно закивала головкой. Да, она храбрая девочка! Но когда иголка больно впилась в кожу, малышка не выдержала и громко заплакала. Дефне, поглаживая тёмные кудряшки, плакала вместе с нею. Омер видел слёзы своих любимых девочек и сердце обливалось кровью.

Сделав укол, доктор выписала рецепт и ушла. Омер, положив Лали на кровать и успокаивающе погладив щеку жены, умчался в аптеку, прежде попросив Зехру приготовить чай с лимоном и апельсиновый сок и отнести наверх в детскую. Домработница, искренне переживая за малышку, приготовила всё, что попросил господин и отнесла поднос наверх. Дефне с Лали на руках, тихонько покачиваясь сидела на её кровати. Малышка, закрыв глазки, прислонилась к маминой груди и время от времени тихонько всхлипывала. Зехра поставила поднос на столик и обратилась к испуганной маме:

– Дефне, не убивайся так. С помощью Аллаха всё пройдёт и завтра малышка будет здорова.

– Это я виновата. Я недосмотрела её, – Дефне снова заплакала.

– Глупости, – одёрнула её мудрая женщина. – Все дети болеют. Вирусы, простуды, животы – это тот набор болезней, через который проходит каждый ребёнок и твоей вины здесь нет абсолютно. А вот такие мысли и твои страдания вредят другому ребёнку. Не забывай об этом.

Дефне с благодарностью улыбнулась сквозь слёзы и кивнула. Отпустив обеих, и Зехру и Айше домой, она склонилась над доченькой, поглаживая мягкие локоны и прижимаясь губами к выпуклому лобику. Он явно стал прохладнее. Ободрённая этим обстоятельством мама спросила крошку:

– Солнышко, хочешь пить? Тётя Зехра сделала чай и сок.

– Хочу сок, – тоненьким голосочком ответила Лали.

Дефне поднесла к её губам чашку и малышка принялась жадно пить кисло-сладкую, ярко-оранжевую жидкость. Опустевшая чашка опустилась на поднос. Лали снова начала тоненько всхлипывать. Дефне прижимая её головку к своей груди начала укачивать её и тихонько напевать любимую дочкину песенку. Лали, слушая мамин голос затихла. В комнату с лекарством в руках вошёл Омер. Он успел переодеться и умыться, и сейчас глядя на деловую одежду Дефне, которую она, напуганная состоянием Лали, так и не сменила, предложил:

– Давай мне её. А ты прими душ и переоденься. И поешь что-нибудь.

– Я не хочу есть, – передавая ему малышку, ответила она.

– Дефне! – голос Омера прозвучал строго. – Есть ещё Эмир! Не забывай об этом. Ты сейчас примешь душ, переоденешься, спустишься на кухню и поужинаешь.

– Хорошо, – не стала спорить с мужем она. – Я мигом.

Дефне честно выполнила всё, что велел Омер. Быстро приняла душ, переоделась в мягкую пижаму и наскоро перехватила в кухне тефтелькой с хлебом. С чувством выполненного долга поспешила на верх, в детскую. Омер с Лали на руках ходил по комнате и тихонечко что-то шептал на маленькое ушко. Малышка, уцепившись ручками за его шею, положила головку на плечо и слушала бархатный папин голос. Омер умолк. Остановился и прикрыв глаза прижался губами к нежному лобику. У Дефне задрожало в груди. Любовь Омера к Лали была такой… осязаемой. Как огонь, к которому тянешь озябшие руки, и он согревает их теплом. Как вкус кристально-чистой воды. Как запах бархатцев – горьковатый и родной. И она отчётливо поняла – что бы не чувствовал Омер к Из или любой другой женщине, любовь к детям будет у него на первом месте. А значит, он никогда не отпустит их. А она сама не сможет уйти без своих малышей. Они её сердце. Она не сможет жить без них. Никогда!

«А без Омера сможешь?» – спросило второе «я».

Дефне промолчала. Только глаза наполнились слезами.

Этот взгляд, до дрожи печальный, тоскливый, наполненный горечью и увидел Омер, когда открыл глаза. И ошибочно решил, что Дефне переживает из-за дочкиной болезни.

– Душа моя, не волнуйся, – ласково попросил он её. – Лобик уже прохладный.

– Давай измерим температуру, – стряхивая с себя горькие мысли, произнесла Дефне и взяла в руки градусник.

Температура действительно спала, но Лали оставалась вялой и капризной. Она ни на шаг не отпускала от себя родителей, требуя, чтобы папа носил её на ручках, а мама пела. Оба подчинялись. Омер, прижав к груди тёплое тельце, мерил шагами комнату, а Дефне, присев на подоконник, тихо напевала грустные мелодии.

– Дефне, – позвал Омер жену. – Лали вспотела. Кофточка влажная. Может искупаем её? Думаю, тёплая водичка не навредит.

– Не навредит, – согласилась она.

После тёплого душа Лали стало лучше. Глазки повеселели и на личике появилась ещё жалобная, но такая драгоценная улыбка. Папа уложил её в кроватку и прикрыл одеяльцем.

– И мама пусть ляжет со мной, – закапризничала малышка.

– Конечно, душа моя, – Дефне прилегла рядом.

– Ты тоже ложись, – потянула Лали папу за руку.

– Ложусь, моё сокровище.

Омер погасил свет и лёг по другую сторону от дочки, легонько поглаживая большой ладонью узенькую спинку.

– Вы не уйдёте? Будете со мной? – раздался в темноте испуганный шёпот.

– Нет, милая. Мы всю ночь будем с тобой, – пообещала Дефне, целуя уже совсем прохладный лобик и тихонечко принялась напевать колыбельную.

Омер прикрыл глаза. Голос Дефне сладким нектаром разливался в груди, успокаивал душу, прогонял все терзания и страхи. Как в детстве, когда мама пела маленькому Омеру колыбельную. Минувшая бессонная ночь, родной запах ребёнка, нежный голос жены сделали своё дело. Омер вздохнул полной грудью и провалился в глубокий сон.

Дефне не спалось. Она прислушивалась к ровному дыханию Омера и тихому посапыванию Лали и думала, думала… Прокручивала в голове события последних недель, мучительно пытаясь вспомнить момент, когда всё изменилось и их безоблачное счастье начало меркнуть и растворятся в осеннем тумане. Когда она снова почувствовала себя рядом с Омером недостойной его? Девчонкой с района. Ведь было время, когда она чувствовала себя равной ему. Королевой достойной короля. И она думала, что её неуверенность, чувство неполноценности исчезли навсегда.

«Потому, что Омер любил тебя. – шепнул внутренний голос. – Его любовь была крыльями за твоей спиной и короной на твоей голове».

«Всё верно, – сглатывая горький комок в горле, согласилась Дефне. – Стоило ему охладеть ко мне – как слетели крылья и растаяла корона. И я снова стала той, кем всегда была. Недалёкой простушкой из махали. Из только подтвердила это. Сдёрнула все вуали заблуждений и показала мне кто я есть на самом деле».

Слёзы заструились по щекам. Она не мешала им. Не вытирала. Не сдерживала. Тихо лежала с закрытыми глазами позволяя солёным каплям падать на подушку.

– Мамочка! Папочка! Просыпайтесь!

Лали тормошила спящих родителей. Дёргала мамины волосы и папино ухо. Ёрзала маленькой попкой между ними и нетерпеливо звала обоих. Они зашевелились, открывая сонные глаза и не сразу понимая, где находятся. Но вот Дефне, вспомнив события прошлого вечера резко села в постели и потянулась губами к дочкиному лбу. Слава Всевышнему! Холодный. Омер последовал её примеру. Поцеловал маленький лобик и осознав, что жара нет, облегчённо улыбнулся и посмотрел на Дефне. Но она не смотрела на него. Прятала взгляд за утренней суетой. Поднималась с кровати, искала тапочки, поила Лали водичкой. И только его, Омера не замечала, словно он невидимка. Это задевало. Очень сильно. Но он не даст злости завладеть его мыслями. У него впереди два дня выходных, которые они проведут только втроём. И он найдёт момент прижать Дефне к стеночке и потребовать объяснений. И объясниться самому. И поцеловать. Приняв такое решение, он одним гибким движением вскочил с кровати. Девочки уже ушли в ванную. Ну что же, он воспользуется второй и пойдёт готовить им завтрак.

За столом главенствовала Лали. Словно и не лежала вчера с высокой температурой, сегодня утром она была такой, как обычно – весёлой, смешливой болтушкой. Веселила родителей своими фразами и здоровым видом. Переволновавшись вечером, утром, видя, что с ребёнком всё в порядке, они отпустили тревоги и радовались вместе с ней. Омер, поддразнивая Лали и наслаждаясь её ответным смехом, раз за разом бросал на Дефне испытующие взгляды. Но она, такая спокойная и безмятежная, смотрела куда угодно: на Лали, в свою тарелку, в окно, но только не на него. А он до дрожи хотел её взгляда, предназначенной ему одному тёплой улыбки, невесомого прикосновения, от которого мурашки бегут по телу. Хотел, чтобы они снова были в порядке…

– Папочка, а почему ты больше не целуешь маму? – сверкая любопытными глазёнками, спросила Лали. Родители потеряли дар речи и оба уставились на свою проницательную умницу. Не дождавшись ответа, малышка продолжила. – Раньше ты часто целовал мамочку.

Дефне посмотрела на него. Испуганно и растерянно. Не совсем то, что он хотел, но сойдёт и это!

– Почему же не целую? Целую!

Омер подхватился со своего места и подошёл к Дефне. Положив ладони на стол по обе стороны от неё, он поймал жену в кольцо своих рук и наклонился, глубоко вдыхая нежный запах огненных волос. Дефне окаменела. Она сидела, не двигаясь и, кажется, не дыша. Омер склонился ближе и прижался горячими губами к гладкой, как атлас, щеке. Сердце билось в горле. Невинный поцелуй вызвал в нём такой шквал эмоций, что потемнело в глазах. На ватных ногах он вернулся на своё место и, подмигнув Лали, посмотрел на Дефне. Она сидела бледная, как полотно и смотрела в свою тарелку… И Омер испугался. Впервые с момента их размолвки, испугался до жути. Именно в этот момент он понял, что обиды Дефне – это не банальная ревность и заблуждения, а что-то более глубокое и сильное. То, что разрушает её. Крадёт счастье… Что же делать?

А Дефне умирала. Медленно и мучительно. Этот поцелуй в щёчку, такой обыденный, показал ей степень её беззащитности перед Омером. Она не сможет без него… И с ним не сможет. Попробовав пьянящий вкус страсти и сумасшедшей любви не сможет довольствоваться суррогатом и каждую минуту бояться того, что неистовый огонь Омера обжигает другую, красивую, раскованную, достойную его любви… Что же делать?

– Папочка, я хочу к морю, – потребовала Лали, переводя настороженный взгляд с одного родителя на другого.

Омер встрепенулся. Отвёл от Дефне мрачный взгляд и посмотрел на дочь, пытаясь улыбнуться ей, но изображали улыбку только губы, глаза оставались встревоженными. Но голос звучал ласково:

– Всё, что пожелаешь, котёнок. На море, наверное, большие волны. Осенний шторм – очень красивое зрелище.

– Хочу! Хочу! – возбуждённо потребовала Лали. – Хочу увидеть шторм.

– Тогда доедайте быстрее, – бросая на молчаливую Дефне обеспокоенные взгляды, велел Омер. Протянув через стол руку, он взял её за подбородок и повернул к себе отрешённое лицо заставляя посмотреть на него. – Поедем на наше место у Мраморного моря.

Наше место… У Дефне защемило в груди. Дикий пляж, пустынный и гордый, нетронутый человеческой рукой. Место, где судьба подарила ей минуты абсолютного счастья. Как он встретит её сегодня?

Вид осеннего, бурного моря действительно поражал воображение. Безбрежное. Дикое и буйное. Глубокого тёмно-синего цвета с белыми барашками пены на вздымающихся волнах. Они, подгоняемые ветром, набирали скорость и неслись к берегу обрушиваясь своей мощью на скалы и прибрежный песок. Рассыпались миллионами брызг, которые ловили лучи осеннего солнца и возвращались в море чтобы через мгновение снова ударится об шершавый бок прибрежных камней. Небо низко нависало над морем. Пронзительно голубое и глубокое, оно казалось тревожным из-за свинцовых туч, которые стремительно неслись по этой бездонной синеве навстречу ветру. Три человека стояли на краю поросшего выгоревшей травой обрыва и смотрели на необузданную, безудержную мощь моря. Лали, крепко держа за руки папу и маму, не сводила восхищённого взгляда с такого пугающего, иного для неё, моря. Она знала его спокойным и ласковым, сверкающим солнечными бликами, тёплым и ластящимся, как котёнок. А оказывается, оно может быть другим – сердитым и холодным, но всё равно любимым.

– Папа, мы спустимся вниз? – подняв вверх любопытное личико, спросила малышка отца.

– Нет, солнышко, – с сожалением ответил он. – Видишь, какие большие волны. Они заливают весь пляж, и мы промочим ноги. Будем играть здесь.

– Тогда побежали играть! – Лали отпустила мамину руку и потянула отца от края обрыва.

Тот, смеясь повиновался. Подхватил дочь на руки и высоко поднял её над головой, кружа вокруг своей оси. Лали подставляла лицо солёному ветру и звонко смеялась, наслаждаясь бескрайними просторами и свободой. Дефне присела на гладкий, выбеленный ветром и нагретый солнцем, большой валун и повернула лицо к мужу и дочери. Лали, раскинув в стороны ручки, бегала по пожухшей траве. Такая милая и радостная. В подаренных папой оранжевых ботиночках, рыжей курточке и красном беретике на тёмных кудрях, она была похожа на яркий цветочек и звенела милым голосочком, как звонкий колокольчик. Дефне улыбнулась, трепетно и немного грустно. Пусть она сейчас переживает не лучшие дни своей жизни, но этот момент останется в памяти, как картинка, раскрашенная красками радости и счастья. Под сердцем послышался лёгкий толчок. Дефне замерла, затаив дыхание посмотрела на свой живот и прижала к нему узенькую ладонь. Ещё один. Светлая, трепетно-нежная улыбка озарила её лицо.

Лали заметила ползущего по стебельку жука и, позабыв про папу и море, прикипела к нему взглядом. Омер, посмеиваясь такому интересу, отвёл взгляд от дочери и посмотрел на жену. Она сидела на валуне сложив на животе руки и прислушивалась к чему-то невидимому, но прекрасному. Волшебному. На её озарённом внутренним светом лице, сияла такая улыбка, что у него замерло сердце. Словно Мадонна из старинных фресок в римских соборах. Омер сердцем почувствовал причину и не слыша под собой ног побежал к жене. Опустившись на колени, он положил на живот дрожащую руку и замер, ожидая чуда. Но под ладонью было тихо.

– Ну же! Сыночек! – сдавленно-хриплым голосом попросил он.

И услышал. Ладонью. Сердцем. Всем своим существом. Словно птенец встрепенулся под туго натянутой кожей. Омер поднял сияющие, переполненные восторгом, нежностью и любовью, глаза на Дефне. Она ответила светлым взглядом, глубоким и тёплым и положила свою прохладную руку на его. В горячем порыве он поцеловал эту руку и прижался щекой к животу, обеими руками обнимая хрупкое тело жены. Солнце выглянуло из-за набежавшей тучи о осветило золотистым светом две, застывшие в молчаливом объятии, фигуры на краю обрыва у самого моря…

– Мамочка, – Лали подёргала Дефне за полу кардигана. – Я хочу есть.

Омер отпустил жену и повернулся к дочке. Дефне, выбравшись со сладкого оцепенения уже хлопотала возле крошки. Поправляла беретик, отряхивала курточку и штанишки и нежно ворковала:

– Сейчас, солнышко. Мы сядем в машину и поедем в рыбный ресторанчик. Он совсем не далеко. И закажем твою любимую рыбку.

Счастливый Омер помог жене подняться на ноги и поспешил к автомобилю. Он открыл дверцы и усадил в кресло, вприпрыжку подбежавшую к нему, Лали. Затем быстро обошёл машину и придержал за локоть Дефне, помогая ей разместится в салоне автомобиля. Его движения были осторожными, а забота такой искренней, что у Дефне снова заныло в груди. Как бы она наслаждалась ею если бы Омер испытывал к ней прежние чувства. А так – только душевная боль и безрадостные мысли.

Весь последующий день Дефне старалась не показывать свою печаль. Она поддерживала разговор, улыбалась шуткам Омера, смеялась и играла вместе с Лали. Вот только уединения и телесного контакта с мужем пыталась избегать, ускользая каждый раз, когда он тянулся обнять её или взять за руку. А он не оставлял попыток, преследуя её по пятам. Омер был настроен прояснить все вопросы и помириться. Снова жить полной жизнью. И намерен был сделать для этого всё возможное и невозможное. Он с нетерпением ожидал вечера, когда Лали уснёт и Дефне, не имея возможности прятаться за дочь, будет вынуждена поговорить с ним.

Дефне понимала его намерения. Он хочет, чтобы она не нервничала и этим не вредила ребёнку. Да и мир в семье для него намного комфортнее, чем холодный конфликт. Она понимала, но панически боялась этого разговора. Боялась, что не выдержит, расплачется и выложит ему все свои непростые чувства и мысли о своей ненужности и о том, что недостойна его и принимает это. И понимает его изменившееся отношение к ней. Но вот жалости принять не может. Если больше нет любви, то ничего другого ей не надо. Она видела перед глазами эту унизительную картинку – плачущую себя и жалостливый взгляд Омера и медлила. Лежала рядом с уснувшей Лали и до ужаса боялась подняться на ноги и пройти мимо их с Омером спальни в гостевую комнату.

А Омер ждал её. Лежал в их огромной кровати и ждал, что она войдёт в комнату, такая любимая и желанная и улыбнётся ему своей милой улыбкой.

«Ну что же ты так долго?» – мысленно позвал он её.

В коридоре послышались шаги. Омер замер в предвкушении. Но тёмный силуэт прошмыгнул мимо двери и звук шагов смолк в соседней комнате. Растерянный, он резко сел в постели. Почему? Ведь лёд тронулся! Она говорила с ним и улыбалась. Тогда почему не хочет спать в одной постели? К чёрту! Он хочет!

Сорвавшись с кровати Омер устремился в гостевую комнату. Дефне босиком, в голубенькой шёлковой сорочке, взявшись за край одеяла, стояла возле кровати. В доли секунды он обхватил её и прижал к стене, мёртвой хваткой удерживая у головы запястья. Всматриваясь в растерянные янтарные глаза своими, тёмными и жгучими, он требовательно спросил:

– Почему ты отказываешься спать в нашей постели?

Она молчала. Опустив глаза отвернула в сторону голову и не произносила ни звука.

– Посмотри на меня! – хрипло попросил Омер.