Текст книги "В тебе моя жизнь..."
Автор книги: Марина Струк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 81 страниц)
Более сильная, чем младшенькая, Лиза вырвала тем временем из рук той книгу.
– Да угомонись, ты, оглашенная! Сейчас гляну кое-что и верну тебе.
– Верни! Верни сейчас же! Маменька! – голосила пронзительно Оленька, призывая мать вступиться за нее перед сестрой. – Маменька!!!
Анна Степановна, недовольно вздохнув, поднялась было с кресла, но ее опередила Марина, отложившая в сторону работу и быстро подошедшая к спорщицам.
– Отдай! – резко сказала она, протянув руку за книгой.
– Оui, bien sûr, – иронично ответила той Лиза. – Она мне пока нужна.
Лиза быстро открыла книгу и, прочитав несколько строк, довольно заулыбалась.
– Иногда бывает не вредно узнать, что приготовила тебе судьба, верно? Ах да, ты же у нас не веришь во все гадания. Ты же у нас ученая! Может, все-таки глянешь?
– Я знаю, что уготовано мне. Более знать не надо, – отрезала Марина.
– Но все же? – настаивала Лиза. – Мне вот, например, любовь суждена. Послушай только.
Любовь, как роза, роза красная,
Цветет в моем саду.
Любовь моя – как песенка,
С которой в путь иду.
Сильнее красоты твоей
Моя любовь одна.
Она с тобой, пока моря
Не высохнут до дна.
Лиза прочитала вслух эти строки и протянула книгу сестре, насмешливо улыбаясь:
– Рискнешь? Или все же боишься? А вдруг тебе суждено что-то страшное? А? Вдруг твой жених увлечется другой? Помолвка расстроится. Или вдруг он будет тебя поколачивать в браке, как своенравную супругу?
Марина с силой выхватила из рук сестры книгу и, глядя прямо в той глаза, раскрыла ее прямо на середине.
– Первый стих? – спросила она у Лизы и сама себе же ответила. – Пусть будет первый. Первые два четверостишия. Все по-честному.
Она опустила глаза в книгу, и Анна Степановна даже со своего места в небольшом отдалении от окна, у которого стояли сестры, увидела, как моментально побледнела Марина. Лишь ставшими изумрудными глаза темными пятнами выделялись на ее лице.
Женщина поспешила подойти к сестрам и аккуратно взяла из рук старшей дочери книгу, стараясь пальцем заложить нужную ей страницу.
– Что раскудахтались, как куры? Брысь отсюда все! – Анна Степановна слегка подтолкнула Марину, приводя ее в чувство. – Марина, не стой столбом! Вернись к работе. Кто будет приданое готовить за тебя? К сроку не уложишься.
Прогнав дочерей к работе, женщина украдкой заглянула в книгу, желая знать, что вызывало столь странную реакцию Марины.
Поцелуй – и до могилы
Мы простимся, друг мой милый.
Ропот сердца отовсюду
Посылать к тебе я буду.
В ком надежды искра тлеет,
На судьбу роптать не смеет.
Но ни зги передо мною.
Окружен я тьмой ночною.
– И это читает мое дитя? – рассердилась Анна Степановна. – Оленька, подойди сюда. Пошли в вашу спальню и сейчас же покажешь мне все книги, что ты читаешь. Все, слышишь! До одной. А это, – женщина показала книгу дочери. – Это я забираю. Мала еще про любовь читать. И что за нравы нынче – еще молоко на губах не высохло, а все туда же! Любовь, любовь!
– Маменька, но это же Бернс, – начала было Оленька, но резкий жест матери заставил ее прерваться. – Да, маменька.
Уходя, Анна Степановна обернулась в дверях и взглянула на дочерей, занятых рукоделием – Софи вышивала небольшую картину, а старшие готовили постельное белье в приданое Марине, нанося на него инициалы молодоженов.
Но сейчас лишь средние дочери были заняты вышивкой. Марина же сидела неестественно прямо, устремив взгляд в никуда. Она выглядела такой печальной, такой опустошенной, что у женщины на мгновение сжалось сердце. Как и предполагала Анна Степановна, глупая влюбленность ее дочери в Загорского приносила той только боль и тоску.
Мечты мечтами, а реальная жизнь совсем иная, и чем быстрее поймет это ее дочь, тем лучше. Не всегда мы получаем желаемое, а если и получаем, то не всегда желаемое идет нам на пользу.
Анна Степановна вдруг вспомнила о тайной переписке Марины и рассердилась. Не играй со мной, деточка, подумалось ей. Я легко переиграю тебя, чтобы ты ни придумала. Молода еще интриговать.
Ты моя дочь, а значит, должна поступать так, как я хочу, как будет лучше для всех. И я, как твоя мать, направлю тебя на этот верный путь, любыми средствами, даже обманом и интригами, ах, прости Господи меня, грешную.
Анна Степановна украдкой перекрестилась и вышла из диванной.
Тем же вечером Марина, перешагнув едва порог своей спальни, упала в угол перед образами на колени и принялась неистово молиться, шепча еле слышно слова молитвы. Агнешка, готовившая в то время постель, покачала головой. Ей было очень жаль свою касаточку, она вся испереживалась в последнее время. Вона, какие круги под глазами! А как похудела!
Шепот Марины становился все громче, то и дело перерываемый всхлипами, и Агнешка поняла, что конец молитвам близок. Он всегда был один – девушка сейчас захлебнется в тихих рыданиях, а она сама с трудом опустится рядом с ней на пол и будет успокаивать ее.
Вот уж негодник! Оставил ее сердэнько одну-одинешеньку и ускакал на край света. А Марише тут и остается только сидеть у окошка да думу думать, как сделать так, чтобы и всех обмануть, и ей покойно при этом чтоб было. Да только не бывает так!
До уха Агнешки донеслись умоляющие слова Марины:
– … прошу, разреши эту странную ситуацию… прошу, помоги мне… устала… устала лгать. Хоть как, но разреши… помоги… защити его… защити…
После, когда Марина уже лежала в постели, нянечка подошла к кровати и присела на краешек.
– Негоже так просить Господа. «Хоть как»… Ты понимаешь, сколько путей можно найти? Да не все они хороши будут.
– Мне все едино теперь, – устало проговорила Марина в ответ. – Поскорей бы уже все открылось. Сил нет более.
– Ах, милая, – погладила ее по плечу нянечка. – Раз уж пошла на это, то иди до самого конца. Тут на полпути не свернешь да обратно не воротишь. Это твой крест теперь, касатка моя, и нести тебе еще долго.
– Устала я, – снова проговорила Марина. – Устала… Все теперь готова принять, лишь бы скорее разрешилось все.
Агнешка промолчала в ответ, только перекрестилась. Упаси Господи ее от того, что желает. Неисповедимы ведь пути Господни! Как бы не стало только горше от того…
Глава 22
Сергей откинул перо и потянулся, расслабляя затекшие от долгого сидения за столом члены. Потом он поднялся со стула и прошел к открытому небольшому оконцу, пропускавшего столь мало прохладного и свежего воздуха в комнату, что мужчине захотелось выйти на улицу, в эту кавказскую темноту ночи. Он переступил с ноги на ногу и замер, когда под его весом протяжно скрипнула половица.
Загорский тут же бросил взгляд в другой конец комнаты, где чуть ли не нос к носу спали два офицера, его сослуживцы. Один лишь приоткрыл глаз и косо взглянул на князя, другой лишь перевернулся на другой бок. Счастливцы, спят так безмятежно, так сладко!
Сергею же нынче не спалось, как впрочем, и в пару последних ночей. Толи его томила эта тишина, толи не давали успокоиться блуждающие в голове тревожные мысли. Он чувствовал себя еще неспокойно из-за отсутствия его верного Степана. Денщику пришлось отстать от хозяина во время этой безудержной спешки, чтобы по бумагам у Загорского не было опоздания. На своих лошадях так быстро не ускачешь. Вот и отстал Степан с вороным Загорского, да так сильно, что до сих пор не догнал своего барина.
Сергей накинул китель на плечи и вышел из этого небольшого домика, где он расквартировался, на свежий воздух.
Стояла тихая безветренная ночь. На темном небе неярко тускнел полумесяц. Были слышны лишь редкие перекрикивания часовых на дежурстве да где-то изредка брехала собака.
Сергей присел на ступеньки крыльца и закурил. Только здесь, на Кавказе, вдали от родного дома и проявляются чувства тоски по отчему дому и непреодолимого одиночества. Только здесь он мог не играть своей роли шалопая и заводилы, а сбросить свою маску. Здесь это было ни к чему, совсем не к чему…
Загорский был в ужасе, когда приехав в Пятигорск, узнал, что тут, в городе, находится Натали. Ему сообщил об этом генерал-лейтенант Вельяминов, командующий войсками Кавказской линии, который находился в это время в Пятигорске и к которому Загорский поспешил сразу же по приезде. Князю было необходимо переговорить с Алексеем Александровичем, которого он знал, как однополчанина отца по турецкой войне 1810 года, по весьма деликатному делу, а кроме того, получить бумаги на его распределение на Кавказе.
Сначала Загорский не поверил своим ушам. Потом разозлился безумно на Натали за этот необдуманный шаг. О чем она только думала, пускаясь в этот путь вслед за ним? Как отреагирует ее супруг на ее путешествие? Что об этом говорят в Петербурге, и известно ли там о цели путешествия Натали?
Генерал был очень недоволен слухами, которые сразу же пустились по городу по приезде графини, о чем не преминул сообщить Загорскому за их беседой после официального приема, за обедом.
– Я наслышан о вашей истории, prince, не буду таиться, – говорил он. – Дозвольте быть мне откровенным с вами, как с сыном моего друга. Сея ситуасьон повредит вашему положению всенепременно. Вам следует уговорить графиню остаться здесь, на водах, куда (я ведь правильно предполагаю?) она приехала поправить свое здоровье. Я надеюсь, ее путь не ляжет в Тифлис после вашего отъезда?
Загорский заверил его, что графиня (sans doute! [108]108
никаких сомнений! (фр.)
[Закрыть]) приехала на воды, и их встреча в Пятигорске приятная неожиданность. Разумеется, она не продолжит путь в Тифлис, ибо, как он предполагает, именно горячие источники цель ее путешествия. Тем более, у генерала не должно быть никаких сомнений на его счет после того, о чем он имел честь сообщить ему, подавая прошение и т.д., и т.п.
Загорский не стал после визита к Вельяминову искать Натали в городе, как бы ни хотелось ему свернуть ей ее длинную шею. Он справедливо рассудил, что его непременно будет ждать записка в меблированных комнатах, где он остановился на постой. И верно – едва он вернулся от генерала, как хозяйка комнат передала ему конверт.
«Venez près de moi ce soir après neuf heures [109]109
Приезжайте ко мне нынче вечером около девяти (фр.)
[Закрыть]. N.»
Сергею не надо было объяснять, кто был адресатом этого послания. Хозяйка передала ему также устные инструкции, как найти необходимый дом. Туда и направился вечером Загорский, планируя после посетить офицерский кружок, куда пригласил его адъютант Алексея Александровича. Ему хотелось немного развеяться – выпить, поиграть в карты, узнать situation de fait [110]110
фактическое положение дел (фр.)
[Закрыть]в крае. Давненько он не бывал в обществе, да и в столь спешном его путешествии сюда ему не удалось даже вечера провести за столом с приятными собеседниками и бокалом вина.
Натали заняла весь второй этаж в небольшом доме с маленьким садиком недалеко от центра города. У калитки Сергея уже ждала одна из горничных Натали. Она провела его черным ходом (опять черный ход!) в апартаменты, снимаемые ее хозяйкой.
Натали ждала его в небольшой гостиной, одетая совсем по-домашнему в легкое платье и неаккуратно заколотыми волосами. Она улыбнулась и протянула ему руки, спешно проговорив:
– C'est ma faute, je reconnais [111]111
Я виновата, признаюсь (фр.)
[Закрыть]. Но не казни меня сразу, позволь оправдаться, а также подать тебе токайского, – она сделала знак горничной, и та мигом шмыгнула за дверь.
Сергей подошел к Натали и поцеловал протянутые ему руки. Затем легко коснулся губами ее лба.
– И это все? – скривилась Натали.
– Мне кажется, мы обо всем договорились еще в Петербурге, – холодно произнес Загорский. – К чему все это?
– Ты, верно, думаешь, что я приехала за тобой? Mais non! [112]112
А вот и нет! (фр.)
[Закрыть]Хотя должна признать подобная мысль приходила мне в голову. Быть может, вдали мерцание твоей звезды все же поблекнет для тебя… – видя выражение его лица, Натали не стала продолжать, а пожала плечами и прошла к креслу у ярко горящего камина. Она опустилась в него и задумчиво уставилась в огонь. – Знаешь, мне надоело изображать из себя верную и преданную супругу. Только не для него. Даже его вид вызывает во мне теперь отвращение. Я не могу находиться с ним не только в одном доме, но и одном городе!
Сергей принял из рук горничной бокал вина и, бросив на ковер диванную подушку рядом с креслом Натали, опустился на нее у очага. Он глотнул вина и только потом проговорил:
– Ты сейчас не думаешь, что говоришь. Как всегда импульсивна. Почему уехала сюда? Почему не в одно из имений? Ты разве не знаешь, что сейчас говорят о твоем отъезде в столице?
– C’est égal! [113]113
Мне все равно! (фр.)
[Закрыть]Я давно решила, что меня не прельщает более вся эта кутерьма, еще во время путешествия по Европе. Кроме того, мне нечего терять в столице – я уж не первая красавица Петербурга, m-m Пушкина давно забрала этот титул себе. Пусть так и будет. А что касается того, почему приехала именно сюда… Мне нужно было увидеть тебя, поговорить с тобой. Да просто побыть рядом. Ближе тебя у меня никого нет. Ведь ты когда-то сказал, что останешься моим другом. Надеюсь, ты не переменил своего решения?
Загорский перевел взгляд на Натали. В отблесках огня она смотрелась странно – неестественно бледная кожа, острые скулы, темные, почти черные глаза. На мгновение князю показалось, что он видит пред собой мертвую принцессу из старой немецкой сказки, что читал ему учитель.
Он встряхнул головой. Подумается же такое!
Загорский поймал руку Натали и, слегка поглаживая ее, проговорил:
– Как истинный твой друг тебе говорю, – подобное начало и его тон заставили Натали замереть напряженно, ожидая продолжения его речи. – Бросай ты пить уксус по утрам. Право слово, Натали, скоро твоя кожа будет уж transparente [114]114
прозрачная (фр.)
[Закрыть], как оконное стекло.
Женщина в шутливой злости вырвала свою руку из его ладони и запустила в гриву его волос, слегка потянув их на себя.
– Ах, мало тебе драли твои вихры в детстве, Серж! Тебе бы только s'amuser [115]115
шутки шутить (фр.)
[Закрыть]. Я тебе душу открываю, совета жду, а ты…
– Какого совета ты ждешь от меня? Ты прекрасно знаешь, что не можешь уйти от мужа – он имеет право вернуть тебя даже силой. Кто может помешать ему в этом, если на его стороне закон? – Загорский отхлебнул вина из бокала и продолжил. – Тебе бы следовало поговорить со своим супругом. Быть может, сейчас, когда он узнал о… обо всем, он согласился бы на раздельное проживание.
– К сожалению, граф против этого, – ответила ему Натали, гладя его по волосам, пропуская пряди между своих длинных тонких пальцев. Она знала, как Сергею нравится это, как это расслабляет его, заставляет забыть обо всех невзгодах. – Я предложила ему раздельное проживание перед тем, как покинуть столицу, но он отверг мое предложение. Что ж, теперь у него нет выхода после этого скандала, что, скорее всего, случился после моего отъезда – только развод.
– Развод? И ты пойдешь даже на это? – едва слышно проговорил Сергей. Он откинул голову назад и оперся на подлокотник ее кресла.
– Мне следовало сделать это еще раньше, – задумчиво сказала Натали. – Быть может, я не потеряла бы тебя тогда. Теперь же я хочу этой свободы для себя. У меня есть немного денег. Уеду заграницу, во Францию или, быть может, Италию. Буду жить на берегу моря уединенно, но зато в гармонии с собой. Когда-нибудь ты навестишь меня в моем уютном гнездышке.
– Уединенно? Ты? Ах, Натали, твоя красота никогда не позволит тебе жить уединенно!
Натали в ответ слегка потянула его за волосы с легким смехом:
– Льстец! – потом она посерьезнела и добавила тихо. – Из всех гостей, что я буду ждать в своем доме, ты всегда будешь самым желанным для меня. Всегда.
– Я тебе уже говорил, что смогу быть отныне для тебя только другом, – так же тихо проговорил Сергей, глядя в ярко пылающий огонь. – Те чувства, что были…. они уже давно не те.
– Я понимаю, – отвечала ему Натали. – Но когда-нибудь… кто знает.
Сергей покачал головой, а затем рассказал ей все. Толи он разомлел от вина и обжигающего щеки тепла камина, толи от ее ласковых рук, гладящих его волосы, но он открыл ей все свои мысли и поступки, рассказал обо всем, что произошло с ним за последнее время, что они провели в разлуке.
Натали сначала молчала, когда Загорский закончил свой рассказ, только ее руки по-прежнему ласкали его волосы. И это молчание вдруг подействовало ему на нервы.
– Ты шокирована? – резко спросил он женщину. – Что молчишь?
– Тебе нужно мое мнение? – переспросила она его в ответ. – Ну, что ж, ты прав, я немного шокирована. Хотя нет, не шокирована. Растеряна и обескуражена, вот верные слова для описания моего состояния. Я отнюдь не ожидала от тебя подобного поступка. Решиться на такое… подумать только! И что будет теперь? Когда я уезжала, ходили толки, что они с Ворониным все же обручились.
– Пусть ходят. И даже больше того – я уверен, что будет официальное обручение, от этого уж никуда не деться.
– Неплохо ты устроился – ткнул палкой в осиное гнездо и оставил ее наедине с ним, – усмехнулась Натали. Сергей резко выпрямился, и она переменила свой тон на более мягкий. – Да, я все понимаю, что у тебя не было иного пути, не смотри на меня так оскорбленно. Но все же… Бедная девочка! Теперь мне в пору только жалеть ее. А ведь ее предупреждали…!
– Оставь этот тон, – Сергей поднялся на ноги и принялся оправлять мундир. – Тебе он вовсе не к лицу. Я не люблю, когда ты становишься такой злой.
– А ты у нас, mon cher, само благодушие! – огрызнулась Натали.
Сергей вздохнул. Его встречи с Натали всегда происходили одинаково: сначала тишь да гладь, а потом чуть ли не искры летели в разные стороны от их словесных столкновений, начинавшихся с, казалось бы, невинной реплики.
– Не буду с тобой спорить, – тихо сказал он. – Тут ты права – я виноват кругом. Перед Анатолем. Пред ней.
– Ах нет же, mon ami, – вскочила на ноги Натали и обняла его сзади за плечи. – Не козни только себя. Она тоже знала, на что идет. Ее вина в том, что она от того, кому обещалась, пришла к тебе. И это-то при твоей-то репутации… Совсем задурил девочке голову, mon cher. Да и потом, как говорят крестьяне, сучка …
Сергей резко развернулся и приложил ладонь к ее губам, своим жестом прерывая ее речь.
– Cela me paraît rude! [116]116
Это мне кажется уж слишком! (фр.)
[Закрыть]– бросил он ей в лицо. – Что с тобой? Ты столь изменилась за последние несколько месяцев.
Натали резко дернула головой, освобождая рот от его руки.
– Ты – причина моего изменения! Ты и никто другой! – она вдруг расплакалась, отстраняясь от него. – Разве ты не понимаешь, что я люблю тебя? Твое безразличие разрывает мне душу, а твои откровения… Нет, я не могу пока стать твоим другом, не могу. Я опустошена. Во мне ничего не осталось – ни мыслей, ни чувств. Ничего, только пустота да боль. Я сама не понимаю, чего хочу сейчас, куда мне ехать, как поступить. Ты был всем для меня. Так для чего мне жить теперь, скажи мне.
– Это пройдет, – сказал ей в ответ Сергей. – Все проходит со временем.
Натали резко повернула к нему свое заплаканное лицо. На нем явственно прочитывалась растерянность, словно она не ожидала услышать таких слов от него.
– Когда-нибудь, Загорский, и тебе скажут в ответ на твои слезы, на твою боль «Пустое, пройдет…», – она устало опустилась в кресло и вытерла ладонью слезы с лица. – Когда-нибудь ты прочувствуешь сполна, что это значит – быть отвергнутым.
– Если я причинил тебе сейчас боль…, – начал Загорский, но потом замолчал. Да и что он мог сказать ей сейчас? Он с самого начала знал, что именно этим и закончится их встреча нынче вечером – ее обвинениями да слезами. Он виноват и перед ней за то, что она страдает сейчас. Видимо, самим провидением ему суждено причинять боль тем, кто ему близок.
Загорский вдохнул и сказал:
– Я должен идти, Натали. Меня нынче ждут.
– Карты, вино и настоящее мужское общество? – с иронией проговорила в ответ та. Загорский проигнорировал эту реплику.
– Я завтра утром уезжаю в Тифлис. Когда ты намерена воротиться в Петербург? Или ты будешь ждать проездных не в столице?
Натали лишь пожала плечами в ответ.
– Il est possible [117]117
Возможно (фр.)
[Закрыть]. Я не уверена пока, что готова к сельской жизни. Ничего не могу сказать.
– Если ты заедешь в Петербург, то puis-je vous demander [118]118
могу я попросить тебя? (фр.)
[Закрыть]…, – Загорский достал из мундира несколько конвертов. – Тут некоторые письма. Моему деду, Воронину.
– А что не почтой? – спросила Натали, принимая письма. – Боишься, затеряются?
– Боюсь, – честно признался Сергей. – От этих писем многое зависит, Натали. В них вся моя судьба. Это касается моего дела…
– Да-да, – прервала его женщина. Она мельком глянула на адресатов, а потом подняла глаза на Загорского. – А ей письма не будет?
– А ты передашь? – слегка иронично спросил князь. Натали подняла одну бровь в ответ.
– Не доверяешь? Зря. К чему мне терять твое расположение? Все меняется, как ты сказал, со временем, и кто знает, в какую сторону повернет твою жизнь опять. Я хочу быть рядом при этих переменах.
Загорский достал белый конверт и медленно, словно колеблясь, передал его Натали. Та быстро сложила письма стопкой и положила на столик рядом.
– Позвони, – попросил Загорский. – Мне пора идти.
Он подошел к креслу и присел рядом на корточки. Потом взял руки Натали в свои ладони.
– Не раздумывай долго. Поправь на водах здоровье и телесное, и душевное и воротись в Петербург. Мой тебе совет: попытайся se séparer paisiblement [119]119
мирно разойтись (фр.)
[Закрыть]с Ланским. Не к чему тебе развод пока, не к чему скандал. Попытайся уговорить его дать тебе время на раздумье. Этим сможешь выиграть несколько месяцев раздельного проживания. Будет совсем невмоготу даже в одном городе быть с ним, просись в путешествие за границу. Он любит тебя по-своему, отпустит. Но в любом случае, что бы ты ни решила, знай – я всегда поддержу тебя и всегда помогу, чем смогу.
– Спасибо, – Натали подалась ему навстречу, и ему ничего другого не оставалось, как обнять ее. Он гладил ее по спине и думал о том, как он невольно сломал спокойную и равномерно протекающую жизнь Натали, пусть даже сам и не хотел этого. Может, он и, правда, проклят и обречен разрушать судьбы близких ему людей?
Вошла горничная, и Загорский разомкнул объятия. Он поднялся на ноги, принял из рук девушки фуражку. У самой двери он обернулся к Натали:
– Прошу тебя передай письма. У тебя в руках моя жизнь.
Он вышел, не прощаясь. Быстро спустился по лестнице черного хода и прошел за калитку на улицу. Уже за калиткой Загорский слегка помедлил, пытаясь определить в сумерках вечера, в какую сторону ему следует двинуться, и это мгновение сказалось на его дальнейшей судьбе.
Наконец определившись с направлением, Загорский резко развернулся в верную сторону и неожиданно для самого себя столкнулся с неким человеком. Мгновенно сообразив, что ему не должно быть застигнутым у калитки черного хода дома, где занимала комнаты графиня Ланская, он надвинул фуражку на глаза и поспешил ретироваться, бросив на ходу:
– Прошу прощения, сударь.
Загорский быстрым шагом удалился прочь, довольно скоро достигнув точки своего назначения – дом, в котором собирались обычно офицеры полков, расквартированных в Пятигорске. Это был типичный офицерский вечер – как выразилась там Натали? – вино, карты и мужское общество. Только здесь можно было без лишних слов и манерности провести свободное время без особой оглядки на правила приличия. Только здесь можно было расслабиться и забыть на время о тех насущных проблемах, что не оставляли Загорского в последнее время даже ночью, лишая сна.
И так получилось, но ровно до того момента, когда произошла смена партнеров по игре в фараон, и в комнате не появились новые лица. Сергей лишь мельком оглядел вошедших и снова погрузился в игру. На кону теперь стоял почти все его месячное жалованье, которое он в пылу азарта поставил на кон. Ему везло сегодня, как впрочем, в большинстве случаев, потому он не сомневался в выигрыше и на этот раз. Баловень судьбы, называли его в свете и неспроста. Вот и сейчас при раздаче Загорскому пришли довольно неплохие карты.
– Когда вы уезжаете? – спросил его капитан, сидевший от него по правую руку. Он крутил усы, и по этому признаку, выдавшему волнение того с головой, Сергей определил, что тот ему не соперник в этой партии.
– Завтра поутру. Надеюсь, застать полковника Безобразова [120]120
Серге́й Дми́триевич Безобра́зов(1809—1879) – в декабре 1835 г. назначен командиром Нижегородского драгунского полка. В 1836г. Безобразов исполнял обязанности начальника Лезгинской линии.
[Закрыть]в Тифлисе, – ответил Сергей. – Каковы мои шансы?
– О, Сергей Дмитриевич постоянно в разъездах, – ответил ему адъютант генерала Вельяминова. – В Тифлисе он бывает постоем ненадолго, все объезжает ключевые точки на линии. Так что, видимо, вам придется подождать несколько дней, чтобы представиться ему.
Сергей вдруг, переводя взгляд, столкнулся глазами с молоденьким корнетом, который, судя по всему, недавно вошел в комнату, т.к. до этого он не замечал того здесь. Тот смотрел на него возмущенным взглядом, и Сергей невольно задался вопросом, чем он успел ему насолить. От его размышлений его отвлекло упоминание имени Натали.
– Очаровательная женщина, – продолжал тем временем капитан. – Я имел удовольствие быть представленным ей нынче у источника. Не зря ходила о ней молва, как об одной из красивейших женщин столицы, весьма не зря.
Сергей предпочел промолчать, прямо-таки кожей ощущая на себе взгляды тех, кто был посвящен в историю их отношений с графиней Ланской. Он был удивлен, что капитан не осведомлен до сих пор обо всей подноготной, потому как в таких небольших городах новоприбывшего обычно обсуждали от и до, вытаскивая на свет Божий все тайны и сплетни.
Внезапно ему стало душно в этой небольшой прокуренной комнате, захотелось выйти на улицу, на свежий воздух, и Сергей поспешил закончить партию и встать из-за стола, ссылаясь на то, что ему предстоит поутру ранний подъем. Уходя из-за стола, он невольно опять натолкнулся на того самого корнета, который как черт из табакерки выскочил у него на пути.
Сергей поспешил обойти его, но тот опять загородил ему дорогу. Загорский посмотрел на него в упор, взглядом давая понять, что лучше бы ему убраться с его пути. Молодой (от силы лет двадцать от роду) корнет, видимо, был по юности лет горяч нравом, так как он тут же произнес в лицо Загорскому:
– Не хотели бы вы извиниться, сударь? Или у вас входит в привычку наталкиваться на людей и без извинений удаляться прочь?
Загорский коротко вздохнул. Он вовсе не имел никаких намерений вступать в диалог подобного вида с этим юнцом, которому некуда было девать свою прыть и удаль. Поэтому он лишь кивнул тому:
– Прошу простить меня за то, что толкнул вас тотчас.
– Тотчас? – не унимался корнет. Загорский про себя начал считать до десяти, пытаясь обуздать злость, рвущуюся наружу – он ненавидел, когда ему что-то ставили в вину перед многочисленными свидетелями, а уж необоснованно тем паче. – А как насчет нашей невольной встречи на Васильевской?
Короткая фраза, но она заставила всех находившихся в комнате устремить взоры на Загорского, потому как всем им было прекрасно известно, кто снимал комнаты в доме на Васильевской улице. Сергей же холодно бросил корнету:
– Вы ошибаетесь, сударь, я прибыл нынче днем и вовсе не был в том месте, о котором вы упомянули. Прошу извинить меня, – он попытался было обойти настырного юнца, но тот опять заступил ему путь из комнаты.
– Вы хотите сказать, что я лгу? – прямо-таки взвился тот. К нему подошел один из офицеров, присутствовавших в комнате, и положил руку на его плечо, призывая не горячиться, но он лишь раздраженно сбросил ее и продолжил. – Сударь, вы оскорбляете меня!
«... – Государь и так гневается на вас, поручик. Не испытывайте судьбу более. Служите без нареканий, и я уверен, по прошествии полугода вы сможете подать прошение о пересмотре срока вашего пребывания в Нижегородском полку….»
Слова командира Преображенского всплыли в голове Загорского, мгновенно остужая его злость и раздражение. Сергею необходимо было вернуться в Петербург, как можно скорее, и никакие разбирательства с малолетними корнетами в его планы входить никак не должно.
– Я не имел намерения оскорблять вас, упаси Господи. Лишь указал на тот факт, что вы ошиблись, – пытался он свести на нет накал ситуации. Он прекрасно видел, что корнет так и выводит его на то, чтобы их словесная дуэль перешла на иной уровень, со слов к делу (правда, непонятно зачем), и всеми силами стремился избежать ее. Ему оставалось лишь это – признать факт своего нахождения на Васильевской, означало вбить лишний гвоздь в гроб репутации Натали. – Все мы под Богом ходим, всем свойственно ошибаться. А теперь прошу прощения, – он обогнул корнета, удерживаемого на месте крепкого рукой товарища, и направился к двери, где его догнали брошенные ему в спину слова:
– Вы трус, сударь!
О Боже, засмеялся про себя Загорский, хотя сейчас ему было вовсе не смешно. Одно из двух – либо корнет устал жить на этом свете, либо попросту не знает, кто перед ним. Он медленно обернулся к молодому человеку. Его встретили умоляющим хором голосов, твердящими, что корнет не имел ничего дурного в виду, что он молод и горяч, и т.п., и т.д. Корнет же пытался перекричать этот нестройный гул:
– Не имею ни малейшего намерения приносить свои извинения! Ни малейшего!
К Загорскому быстро тем временем подошел адъютант генерала Вельяминова и тихо, но скоро начал говорить тому:
– Юнец не ведает, что творит, князь. Вы сами видите – он молод и горяч, и к тому же влюблен, – Загорский удивленно взглянул на него, и он кивнул ему в ответ. – Да-да, именно. Графиня на многих произвела впечатление, прибыв несколько дней назад в Пятигорск. Видимо, он решил, затеяв с вами ссору, восстановить задетое самолюбие, потому как видел вас… ну, или слухи до него дошли… Не трогайте юнца, не берите грех на душу. Мы принудим его принести вам извинения, и дело с концом.
– Нет! – тем временем выкрикнул корнет, вырывая свою руку из удерживающих его рук, и подошел к ним. – Я принесу свои извинения только, когда ад замерзнет!
– Опомнитесь, корнет, – осадил его адъютант. – Вы и понятия не имеете, от кого пытаетесь получить сатисфакцию. Это его сиятельство князь Сергей Кириллович Загорский собственной персоной. Теперь вы понимаете, кто перед вами?
Сергей видел, что корнет понял. В его глазах сначала промелькнула волна узнавания, затем мимолетного страха, сменившаяся каким-то странным выражением. Он знает, слышал, понял князь, и если корнет схож нравом с ним самим в его годы, то теперь он ни за что не отступит, даже перед страхом быть убитым. Что и подтвердил корнет:
– Я готов повторить свои слова и сейчас – князь трус, раз не может достойно чести дворянина ответить мне, – упрямо вздернул подбородок тот, стараясь изо всех сил сдержать дрожание губ.
– Что ж, – пожал плечами Загорский. – Такова жизнь. Мы будем стреляться, как вы того добивались весь последний час. Я вызываю вас, корнет, извините, не знаю вашего имени-отчества. На рассвете. Пистолеты. Вы поможете мне в решении этого вопроса? Будете моим секундантом? – обратил он к адъютанту, не рассчитывая при этом на положительный ответ. К его удивлению, тот согласился.
