Текст книги "В тебе моя жизнь..."
Автор книги: Марина Струк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 81 страниц)
Глава 14
Случившееся поутру вызвало в Марине такой спутанный клубок эмоций, что она сама не понимала, что она испытывает – злость, разочарование, возбуждение от того, что Загорский там открыто говорил о своих чувствах к ней, а может, даже досаду, что открылась ему сама. Все эти чувства подгоняли ее на охоте, заставляя скакать впереди, наравне с мужчинами, что не могло не вызвать косых взглядов. Чтобы хоть как-то поддержать подругу, Юленька пыталась не отставать от нее, но она была не столь опытной наездницей да и не любила особо верховую езду, что спустя какое-то время сдалась и ехала позади среди остальных дам. Затем дамы вообще остановились на окраине небольшого леска, где для них слуги постелили покрывало и доставали из коробов легкие закуски и прохладительные напитки. Марина же предпочла остаться, сославшись на то, что не устала.
– Вы прямо-таки сама Диана, – улыбнулся ей восторженно один из гостей, а Марина только улыбнулась тому в ответ, подстегнула лошадь и ускакала прочь, вспомнив похожую реплику, произнесенную когда-то на балу.
«… – Откуда вы взялись, прекрасная Диана? Клянусь, я впервые вижу такую девушку, как вы. Не смотрите на меня так возмущенно, это комплимент от чистого сердца. Вы очаровательны, юное создание…».
И поцелуй, последовавший за ней.
Марина посмотрела исподтишка на Загорского, который легко скакал во главе их небольшой кавалькады. Помнит ли он их встречу так же ясно, как и она? Будет ли в его памяти она в дальнейшем, когда их пути разойдутся навеки?
Спустя время лисы стали заслуженной добычей охотников. Часть из них, правда, не досталась охотникам – доезжачий не подоспел вовремя, и гончие в пылу охотничьей ярости разорвали пару несчастных на куски. Эти две несчастные отчаянно уводили собак в сторону от своей норы, но и она впоследствии была обнаружена вместе с их маленьким потомством – шестью лисятами.
Марина в ужасе вскрикнула, когда первый лисенок был вытащен из норы мощными собачьими челюстями и в мгновение ока лишился жизни.
– Прошу вас, стойте, – вырвалось помимо ее воли. – Отзовите собак.
Охотники посмотрели на нее недоуменно, Арсеньев с любопытством, а Загорский вообще отвел взгляд в сторону, заметив ее подозрительно заблестевшие глаза, и поднял руку, подавая сигнал придержать собак.
– Марина Александровна, при всем моем уважении к вам, – начал было Арсеньев, но потом покачал головой.
– Что происходит, господа? – громко возмутился один из охотников. – Это те же лисы, только маленькие. Подрастут и будут также душить птиц в птичниках. Павел Григорьевич, давайте же сигнал!
– Вот когда подрастут, тогда мы опять соберемся в Киреевке всей нашей компанией на очередной гон, – задорно улыбнувшись, произнес Загорский. – А то перебьем всех лис, и на кого гон будем устраивать? Лисы такие проворные существа, что устраивают нам хорошую, скажу я вам, гонку.
Мужчины засмеялись и дружно загалдели. Доезжачий по знаку Арсеньева убрал взмыленных собак.
– А вы знаете, господа, в Англии вывели особую породу собак для охоты на лис, – смеясь, развернул лошадь Загорский. Остальные дружно последовали за ним на поляну, где предполагался завтрак для участвующих в гоне. – Они настолько малы, что могут пролезть в какую угодно нору и достать лису. Не выписать ли вам таких собачек, Павел Григорьевич? Это внесет определенное разнообразие в наш быт – вне гона она сможет быть тихим домашним любимцем. Подумайте, какая находчивость – собака и для дам, и для кавалеров.
Дружный хохот мужчин был ему ответом. Было видно, что все расслабились и забыли тот неприятный инцидент несколько минут назад. Только стареющий предводитель уездного дворянства Кочергин раздраженно пробормотал себе под нос:
– Не место бабе на охоте! Пущай дома сидит, горемычная.
Марина сделала вид, что не слышала его бормотания. Тронутая до глубины души, поступком князя, напрасно ловила она его взгляд, чтобы выразить улыбкой свою признательность ему. Он не смотрел на нее, даже не оглянулся, чтобы посмотреть едет ли она вообще в арьергарде их кавалькады. Лишь Арсеньев поехал рядом с ней.
– Как вам охота, Марина Александровна?
– Все было очень увлекательно, благодарю вас.
– Сей инцидент не испортил ваше впечатление?
– Отнюдь. Я хотела бы поблагодарить вас за проявленную милость к тем несчастным животным.
– О нет, благодарность вы адресуете не по адресу. Не я первый принял решение сохранить им жизнь, – Арсеньев взглянул на Загорского, ведущего оживленную беседу с окружающими его участниками гона.
Марина тоже взглянула на князя и слегка покраснела. Затем перевела взгляд на Арсеньева и улыбнулась тому.
– Но все же только ваше решение было окончательным, ведь вы хозяин гона. За это и благодарю вас.
Арсеньев коротко кивнул в ответ и улыбнулся, увидев впереди машущую рукой жену.
– Э-ге-гей, охотники! – кричала она.
– Э-ге-гей! – крикнул в ответ Арсеньев и с улыбкой повернулся к Марине. – По-моемому, моей супруге напекло голову – я еще не видел ее такой возбужденной и счастливой.
– Это все ваша предстоящая поездка, – сказала Марина. – Она так ждет ее, с такими надежами считает дни.
– Поверьте, Марина Александровна, я тоже. В последнее время Жюли была так подавлена. Я ведь отнюдь не слепой и глухой, вижу, что ей несладко сейчас живется. Да и maman вносит свою лепту. Предстоящее путешествие словно вдохнуло в нее радость жизни, и я готов увезти ее куда угодно, даже если это принесет ожидаемого результата. Только бы Жюли улыбалась так, как сейчас. С вашего позволения, – он вежливо кивнул ей и, пришпорив коня, поскакал навстречу супруге, которая ждала его у края поляны.
Марина улыбнулась, видя, как Арсеньев одним махом соскочил с седла и, притянув к себе за талию Жюли, нежно прижался губами к ее руке. Они так влюблены друг в друга. Какое счастье, что сговор их родителей о браке принес им только счастье и любовь. Следует признать, что далеко не каждый союз похож на их. Может, Загорский прав, и не стоит пытаться объединить чувства и долг, брачные обязательства?
Девушка тихим шагом доехала до поляны и спешилась с помощью берейтора.
– Как охота? Я наслышана уже о malentendu insignifiant [53]53
маленькое недоразумение (фр.)
[Закрыть].
– Да, я позволила себе испытать жалость, что вызвало недопонимание мужчин, – Марина стянула с ладоней кожаные перчатки для езды и, бросив их на траву, с удовольствием подставила легкому ветерку слегка вспотевшие за время охоты ладони, пользуясь тем, что они с Жюли стояли несколько в сторонке от остальных. – Но твой супруг поступил благородно и пошел навстречу пожеланиям дамы.
– Мой супруг? А почему ты умалчиваешь о князе? – Жюли не отрывала взгляда от лица Марины и сразу же заметила перемену ее настроения при упоминании Загорского. – Он же первый принял решение, Paul только поддержал его.
Марина промолчала в ответ, сделав вид, что занята, и ей не до разговоров – она натягивала на руки кружевные митенки.
– Честь и хвала человеку, придумавшему митенки, – улыбнулась она. – Я бы просто умерла, если бы сейчас была вынуждена надеть перчатки.
– Что между вами произошло? – не унималась Жюли. – Там, у оврага. Вы выяснили?
– Выяснили, – зло бросила Марина. – Князь признался мне в любви. Я ответила ему тем же.
– Ты призналась? Хотя к чему были слова, все было видно и без них, – Юленька предпочла проигнорировать убийственный взгляд подруги. – Прости мне мое любопытство, но я просто схожу с ума при мысли, что самый холостяк и волокита Петербурга попался на крючок.
– Не радуйся ранее, чем следует. Ни какой крючок не способен удержать Загорского.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась подруга. – Не хочешь ли ты сказать, что он осмелился…
– Разумеется, нет. Я же все-таки барышня, – горько рассмеялась Марина. – Он любит, но не желает сейчас говорить о браке. Просит время, чтобы все обдумать. Боится расставаться с привычной жизнью, страшится резких перемен.
– Помолвка? Он предложил длительную помолвку?
– Нет! – резче, чем следовало, ответила Марина. – О помолвке не было и речи. Просто время, в течение которого я не должна, видимо, принимать ухаживания других, а уж тем паче, предложения, в ожидании, когда он решится на этот шаг. Мы оба свободны в своих действиях и желаниях, но я – лишь формально. Подождать… Неужели он не понимает, что я не могу ждать?! Ситуация в моей семье осложнилась уже настолько…
– Если дело исключительно в денежном вопросе, ты же знаешь, – проговорила Юленька. Марина не дала той договорить, положив свою руку на ее ладонь.
– Знаю, ma cherie. Я очень благодарна тебе за помощь, но принять от вас с Павлом Григорьевичем в долг не могу, не смею… К тому же, как я могу быть уверена, что не пройдет время, и Сергей Кириллович не увлечется другой? Я не переживу этого опять. Не хочу обмануться. Уж лучше оставить все, как есть. Скажи мне лучше, приехал ли Анатоль Михайлович? Я писала ему, просила сегодня быть на гоне. Он передал через Агнешку, что непременно прибудет. Но уж полдень минул, а его все нет. Уж не нездоров ли часом?
– Нет, не прибыл покамест. Но он вчера прислал записку, что будет у нас сегодня, так что мы его ждем. Ты знаешь, cherie, служба. Он же человек своего рода подневольный. Но, тем не менее, человек чести – раз обещался, значит, будет, – Жюли взяла подругу под руку, и они вместе направились медленным шагом к остальным гостям. – Зачем тебе вдруг понадобился Анатоль Михайлович? Заскучала по поклоннику?
– Просто вдруг подумала, что, погнавшись за журавлем, я упустила синицу, – улыбнулась Марина. – Маменька этого не переживет.
– А ты, ma bonne? Что думаешь ты?
Некоторое время подруги шли, молча, лишь почти подойдя к месту пикника, Марина остановилась и, взглянув в ясное голубое небо, улыбнулась.
– Я тоже буду переживать. За последние полгода я очень привязалась к нему. Анатоль – очень хороший человек, и я буду благодарна, если он сделает мне предложение.
– Благодарна, но не счастлива? – грустно спросила Юленька.
– Ах, Жюли, счастье – такая переменчивая вещь…
Отличное французское вино в жаркий солнечный день слегка разморило мужчин и развязало им языки. То и дело в рассказываемых ими историях об охоте или анекдотах они немного выходили за рамки приличий, что заставляло дам краснеть и жеманно хихикать в ответ на их извинения. Марину забавляло это. Она сидела на покрывале, подставив лицо ласковому солнышку, совсем не пряча его, как остальные женщины, под зонтиком или широкополой шляпой. Легкий загар был всегда ей к лицу, удачно оттеняя светлый цвет ее волос. Хотя взбучка от маменьки «за неподобающий барышне вид» девушке была обеспечена.
Марина повернула голову в сторону гостей, вдруг поймав себя на мысли, что давно не слышала голоса Загорского.
Его не было.
Она еще раз внимательно огляделась по сторонам, но наткнулась только на ожидающий взгляд обслуживающего их компанию лакея. Куда делся князь? Только она слышала его голос, рассказывающий анекдот, и вот его уже нет.
Марина наклонилась к уху Юленьки и прошептала:
– Я не вижу Загорского.
– Верно, он же получил записку из полка с требованием срочно прибыть, вот и уехал, – Юленька с улыбкой покачала головой. – Замечталась совсем. Он же прощался, а ты даже головы не повернула, словно не желаешь, даже видеть его. Все обратили на этот факт внимание и уже успели обсудить, перешептываясь, а ты все в облаках витаешь. Я-то думала, что так и было тобой задумано – холодная неприступность, знаешь ли, иногда творит чудеса.
– Только не в этом случае, – буркнула Марина, расстроившись. И тут же разозлилась на себя за подобный упадок духом – ей совсем не по душе, что ее настроение зависит от присутствия Загорского.
– Кстати, лакей еще одну записку принес, – проговорила Юленька. – От графа Воронина. Он извиняется за свое отсутствие и пишет, что будет нынче вечером.
– Господа, господа! – воскликнул один из гостей, возвращаясь от лакея с бокалом вина. – Недалече показался цыганский табор. Видимо, кочует в здешних местах. Предлагаю разнообразить наш вечер цыганским развлечением.
Мужчины ответили дружным согласием, женщины же только переглянулись слегка укоризненно – мужчины, что с них возьмешь? Разве им известно, что не стоит пускать цыган в дом? Они знают цыган только по ресторациям, а там совсем другие люди. Эти же, кочующие и славящиеся своими воровскими наклонностями, опасны для любого места.
– Ну, же Поль, соглашайтесь, – уговаривали сомневающегося хозяина гости. – Возьмем с барона слово, что за право остановиться в вашей деревне они обязуются быть примерными гостями и вести себя подобающе. Подумайте, какая музыка, какие романсы…
Арсеньев повернулся к супруге, прищурив от солнечного света глаза.
– Что скажешь, милая?
– Решай сам, mon cher. Я же не против при условии, что в доме принимать их не будем, а слуги будут следить за нашими случайными гостями. Можно устроить в саду отличный вечер.
– Отличнейшая идея, Юлия Алексеевна, – откликнулся один из гостей на ее слова. – Нынче стоит преотличнейшая погода, поэтому что может быть лучше вечера на воздухе?
– Единственный минус всей нашей затеи, – возразил ему другой. – Только один – мошкара да мухи.
– Ах, вечно вы брюзжите, ваше сиятельство, – шутливо толкнул его в бок третий гость. Все дружно рассмеялись над этой репликой.
Послали человека в табор, а другого предупредить домашних слуг о намечавшемся вечере. Затем потихоньку стали собираться возвращаться в имение – в такой жаркий день просто необходим был дневной отдых в тиши дома.
По приезду Марина сменила платье для верховой езды на более легкое, батистовое. В отличие от большинства гостей она ничуть не устала от гона и жаркой погоды, поэтому отдыхать ей вовсе не хотелось. Она было думала пойти в диванную и поиграть на фортепьяно, но поняла, что нарушит тем самым покой остальных и загрустила. Читать ей не хотелось, а без какого-либо занятия в голову постоянно лезли разные мысли.
Может, она поступает неверно, отвергая Загорского? Может, это действительно ее единственный шанс на счастье с любимым человеком? Марина присела к окну диванной и стала в задумчивости наблюдать за мухой, пытавшейся попасть в дом сквозь легкие занавеси. Насекомое то и дело тыкалось в ткань, словно недоумевая, что за препятствие у нее на пути, затем меняла путь и снова натыкалась на преграду.
Вот так же и она, улыбнулась Марина. Какой бы путь не выбрала, конец всегда один – тупик, из которого она не ведает выхода. Ждать Загорского? Сколько? Год, два, десять? Этак и жизнь пройдет в девках, а ей этого ой как не хотелось. Она где-то в глубине своей души все же таила грех тщеславия – ей непременно хотелось (хоть чуть-чуть, но все-таки) выйти замуж за достойного, знатного, состоятельного. Чтобы все те, кто когда-то не дал ей возможность получить место фрейлины, поняли, что она может добиться удачной партии и без помощи шифра.
Раздался резкий стук в дверь, заставший Марину вздрогнуть от неожиданности.
– Entrez, – произнесла она, ожидая увидеть кого-то из дворни.
Дверь открылась, и в комнату ступил Воронин. Раскрасневшиеся от жары скулы, его сбившееся дыхание говорили о том, он выдержал хорошую скачку, и видимо, скачку от самого Петербурга.
– Анатоль Михайлович, – растерянно произнесла Марина. Она была удивлена его неожиданным появлением и непривычным для него, вечно застегнутого на все пуговицы, видом.
Он несмело шагнул в ее сторону, но резко остановился на полпути, сжимая в руках головной убор.
– Марина Александровна, простите меня великодушно за то, что обманул ваши надежды, и не был на гоне. Я… – он замялся, не зная, как продолжить разговор. – Я не нахожу себе оправдания. Вы просили меня, я обещался, и … Мои причины неуважительны, недостойны, чтобы упоминать их в разговоре с вами… О Боже!
Он окончательно сбился и в раздражении запустил пятерню в свои волосы, словно этим движением старался поправить мысли в головы.
– Я вас люблю, – вдруг сказал Анатоль, резко вскинув голову и посмотрев прямо Марине в глаза. – Я полюбил вас сразу же, как увидел, и так же без раздумий решил, что хочу видеть вас своей супругой. Хочу пройти с вами через все жизненные невзгоды и радости, разделить с вами счастье и беды. Хочу иметь детей с вашими глазами и улыбкой. Хочу встретить бок о бок старость, если судьба будет столь благосклонна к нам. Я прошу вас быть моей супругой, матерью моих детей, моих другом и моей возлюбленной до конца моих дней.
Он замолчал. Молчала и Марина. Ее так тронуло это маленькое, но в тоже время такое огромное признание мужчины, что она не находила слов для ответа ему. Она смотрела в его карие глаза, которые с такой надеждой глядели на нее, и чувствовала, как замирает ее сердце. Признание Анатоля столь отличалось от слов любви Загорского, было так нежно и трогательно. В нем ясно чувствовалось, как нужна ему Марина, здесь и сейчас, несмотря на обстоятельства и чужие мнения.
– Я согласна, – тихо произнесла Марина и протянула мужчине руки. Тот с каким-то странным полувскриком-полустоном выронил головной убор из рук и бросился перед ней на колени. Он обхватил ее ноги руками в цепком объятии и уткнулся головой в ее юбки. Марина легонько гладила его по волосам нежными движениями и с улыбкой думала о том, как трогателен этот большой мужчина, которого лишь одна короткая фраза способна поставить на колени.
Воронин поднял голову и посмотрел Марине в глаза.
– Я клянусь вам, вы никогда не пожалеете о своем решении. Отныне моя жизнь будет посвящена только вам. Вам и вашему счастью.
Марина промолчала. Она просто напросто не знала, что ей сказать. Она смотрела в глаза Воронина и повторяла про себя: «Mon époux Анатоль Михайлович, mon époux…», словно стараясь убедить себя в правильности принятого решения.
Анатоль быстро поднялся с колен и достал из извлеченного из-за обшлага мундира платка некий предмет. Затем взял в ладонь правую руку Марины и одел ей на безымянный палец кольцо.
– Это наше фамильное кольцо Ворониных, которое по традиции жених преподносит невесте в день заключения помолвки. Я бы хотел дать вам его в знак моей безграничной любви к вам и моей преданности.
Кольцо было довольно крупным, но очень красивым и явно старинным. Мерцающее серебро, ярко блестевшие синие камни, выложенные в форме цветка с серебристыми лепестками.
Марина почувствовала тяжесть кольца на своем пальце и внезапно осознала, что теперь уже почти принадлежит этому человеку напротив нее, который со счастливой улыбкой на губах целовал ее руки. Ее сердце тревожно сжалось. Не натворила ли она беды, поддавшись эмоциям и согласившись на брак? Ведь она руководствовалась в этот момент лишь трогательностью момента, радостью осознания, что она столь любима Анатолем, злостью на Загорского.
Графиня Воронина Марина Александровна.
Душа ее похолодела от тревоги и какого-то неясного чувства беды.
Ради моей семьи… Я должна.
Глава 15
Первым делом о помолвке сообщили чете Арсеньевых. Жюли выглядела после оглашения этой новости слегка обескуражено, а ее супруг лишь задумчиво кивнул обрученным.
– Поздравляю вас, Марина Александровна, поздравляю, Анатоль, – обнял он друга и его невесту.
– Как это неожиданно! – воскликнула Юленька. – Конечно же, я тоже поздравляю вас обоих.
Она подбежала к подруге и расцеловала ее в обе щеки. Затем обратилась к Воронину:
– Вам, видимо, стоит немедля написать родителям Марины о свершившимся. Негоже им узнать после наших гостей. Вы ведь объявите нынче вечером или отложите оглашение?
– Родители Марины знали о моих намерениях и дали свое благословение, – ответил Анатоль. – Я был у них нынче утром и просил руки моей нареченной по всем правилам.
Марина горько улыбнулась. Как, видимо, счастлива маменька! Она ведь так ратовала за этот брак.
Своим поступком Воронин словно отрезал ей любой путь назад – маменька ни за что на свете не упустит возможности сделать свою дочь графиней.
– Когда вы планируете назначить дату венчания? – спросил Арсеньев.
– О, мы пока не задумывались об этом, – улыбнулся Воронин ему в ответ. – Сколько обычно длится помолвка по правилам? Год, полгода?
– О, какие правила! Мне кажется, их уже никто и не блюдет в этом вопросе, – рассмеялась Юленька. – Вы и только вы должны определиться с датой.
– Когда бы ты хотела назначить дату, ma cherie? – обратился Анатоль к своей растерянной невесте. Та, очнувшись от глубокого раздумья, в которое была погружена во время этого короткого разговора, неловко улыбнулась в ответ:
– Признаться честно, я еще не загадывала так далеко. У меня до сих пор голова идет кругом от произошедшего.
Ее признание вызвало дружеский смех у мужчин, и только Юленька не улыбнулась. Марина видела, что ее подруга недоумевает столь резкой перемене в ее предпочтениях, и не понимает спешности принятия этого неожиданного предложения руки и сердца. Хотя какое же оно неожиданное – весь свет следил за развязкой длительного ухаживания графа за ней.
Постепенно диванная наполнялась гостями, собирающимися к ужину, столы для которого уже вынесли в сад и расставили в тени деревьев. Слегка в отдалении поставили стол и несколько кресел для предполагавшегося среди прочих развлечений гадания по руке – как заявил цыганский барон, его старая мать прекрасно читает линии, начертанные при рождении на ладони самим Богом. Дамы были слегка взбудоражены возможностью узнать свою судьбу и взволнованно обсуждали известные им случаи гадания, сбывшиеся и несбывшиеся. Мужчины же шутили над их верой в «шарлатанство» и предвкушали весьма нескучный вечер под цыганские напевы.
Наконец пригласили всех к накрытому столу. Попарно гости выходили из диванной сквозь распахнутые французские окна в сад и рассаживались по местам. Марина вышла под руку с Ворониным и с ним же сидела рядом за ужином. Гости были осведомлены еще в диванной об их помолвке, и несколько раз за столом поднимались бокалы и звучали здравицы в их честь и тосты за предстоящее торжество.
– Лучше всего венчаться в июне, – говорила одна гостья. – Так красиво доцветают деревья в эту пору. Да и на украшения залы для обеда можно сэкономить – оранжерейные цветы нынче так дороги.
– Ах, вы уже решили, Марина Александровна, где платье пошьете для торжества? – спрашивала другая через стол. – Непременно должна быть хорошая портниха, непременно. Ведь более сотни глаз будут смотреть на вас и только на вас.
– Сотня? – перехватило у Марины дыхание от представленного количества гостей. – Почему сотня?
– А как же иначе? – изумилась ее соседка по столу. – Ведь его сиятельство – адъютант Его Императорского Величества. Тот всенепременно посетит ваше венчание, а может быть и обед. Разумеется, многие захотят получить приглашение на это торжество.
Марина побледнела. Раньше ей казалось происходящее с ней каким-то сном, зато теперь она осознала, что все это происходит наяву. Внезапно на ее ладонь легла рука Анатоля.
– Не пугайтесь, – нежно прошептал он в ухо, склонившись, – Это не так страшно, как кажется. И потом – мы всегда можем устроить не такой большой прием, как вам расписали. Пусть нас не поймут в свете. Мне совсем не важно, как мы обвенчаемся, и какой обед будет после. Главное для меня – само таинство.
– И вы будете согласны устроить скоромную свадьбу ради меня? – тихо спросила Марина, повернув к нему свое лицо.
– Поверьте, я готов и на большее ради вас, – произнес он, и по его глазам Марина прочитала, как сильно его чувство к ней.
У нее перехватило дыхание от внезапно кольнувшей ее сердце боли. Анатоль совсем не заслуживает такой невесты, как она – идущей под венец без любви, без сердечного трепета…
Внезапно раздались звуки музыки и веселых цыганских напевов. Медленно к Арсеньевым и их гостям приближались приглашенные на вечер цыгане. Женщины в ярких одеждах, позвякивая широкими ожерельями-монистами, закружились вкруг стола в каком-то быстром танце, постепенно убыстряя темп танца вслед музыке, которая словно стремилась обогнать танцующих. Быстрее, быстрее, быстрее… Вокруг сидящих за столом мелькали яркие цвета юбок и блузок, смуглая кожа глубоких вырезов, золото украшений, белые улыбки. Гости возбужденно загалдели и хлопали танцующим в такт музыке.
Лишь Марина и Анатоль не обратили внимания на происходящее рядом с ними. Они словно не могли оторвать друг от друга взгляды, по-прежнему сохраняя зрительный контакт.
– Я боюсь, что не смогу сделать вас столь счастливым, сколь вы того заслуживаете, – прошептала Марина, не надеясь, что он ее услышит сквозь эти безумные звуки гитар и скрипки.
Но он услышал.
Анатоль медленно улыбнулся и поднес ее ладонь к своим губам. Долго, слишком долго для вежливого поцелуя не отрывал он их от ее руки. Потом он нежно улыбнулся ей и произнес:
– Ты себе не представляешь, каким счастливым ты делаешь меня, просто находясь рядом. Будь со мной – это все, что нужно мне для счастия, только это.
Тут их разговор прервали – цыгане закончили свое вступление и, сопровождаемые аплодисментами благодарных слушателей и зрителей, кланялись. Марине пришлось отнять свою руку у Воронина и тоже присоединиться к остальным в рукоплескании артистам.
Арсеньев дал знак, и гости медленно стали подниматься из-за стола, направляясь к небольшой площадке в саду, окруженной стульями для гостей. Именно там и предполагалось слушать романсы приглашенных цыган. Некоторые женщины сразу же отделились и направились к старой цыганке, занявшей предназначенное место за небольшим столиком.
– Вы желаете пойти туда? – кивнул в сторону гадалки Воронин. – Или послушаем цыган?
– Я бы хотела послушать. Признаться, я их никогда ранее так близко не видела, – смущенно улыбнулась Марина. – На улицах лакей всегда отгоняет их прочь. А папенька не разрешал никогда останавливаться на своей земле.
– По сути своей, он совершенно прав, – согласился Воронин. – Говорят, что цыгане не только воры и конокрады, но еще и слуги дьявола.
– Вы шутите? – взглянула на него испуганно Марина.
– Так действительно говорят, Марина Александровна, но я в это не верю. Они такие же люди, как и мы с вами. Только с кожей другого цвета, другим наречием и верованием.
За разговором они приблизились к стульям, и Воронин помог невесте присесть. Затем он встал рядом с ней, облокотившись плечом о яблоню, растущую рядом.
– Я уже сомневаюсь в благоразумии этой затеи, – тихо призналась Юленька подруге, занимая место рядом с ней. – Надо будет приказать слугам убрать столовое серебро в буфет и зорко следить за ним в оба глаза.
– Ты говоришь, как моя маменька, – рассмеялась Марина, и Жюли улыбнулась ей в ответ.
– Иногда она удивительно права. Как и в случае с выбором жениха. Что такое произошло в твоей голове, что ты, сломя голову, приняла предложение Воронина?
– Тсс, – шикнула Марина. – Они начинают. Я хочу послушать.
Сначала представление увлекло Марину. Быстрые танцы, веселая музыка разгорячили ее кровь. Ее ноги под длинными юбками сами пустились в пляс незаметно для окружающих, не в силах противиться зажигательным мелодиям. Как же ей хотелось сейчас встать со стула и влиться в этот вихрь танца! Как же она сейчас слегка завидовала свободным цыганкам!
Но затем настроение Марины резко пошло на спад. В центр площадки ступила молодая красивая и статная женщина и, сложив руки на груди, начала петь своим проникновенным голосом под плач скрипки и гитар романс.
х, зачем эта ночь...
Так была хороша!
Не болела бы грудь,
Не страдала б душа.
Полюбил я ее,
Полюбил горячо,
А она на любовь
Смотрит так холодно.
Не понравился ей
Моей жизни конец,
И с постылым назло
Мне пошла под венец.
От слов, звучавших в этой вечерней тиши, девушке стало так горько. Слезы навернулись на глаза, и она изо всех сил сдерживалась, чтобы не пролить их прямо здесь, у всех на глазах.
Ей казалось, что она уже отстрадала свое решение забыть обо всем, что могло связывать их с Загорским, но этот простой романс, слышанный ей не раз, снова заставил боль в груди развернуться во всю силу. Нет, нелегко вычеркнуть из памяти его слова, его клятвы и заверения в любви, невозможно заставить глупое сердце перестать тихо ныть при любом намеке на их возможный l’amour.
– Я бы хотела сходить к гадалке, – вдруг поднялась с места Юленька. Она повернулась к подруге и взяла ее за руку. – Пойдем со мной, Мари. Я немного опасаюсь одна услышать то, что она скажет.
– С вашего позволения, господа, – поднялась Марина, едва взглянув на окружающих ее гостей. Она была весьма благодарна Юленьке за неожиданную поддержку.
– Боже, зачем ты это сделала? – воскликнула Жюли, едва они удалились подальше. – Раз уж решилась, милочка, на этот брак, то следует держать себя в руках. Видела бы ты лицо Анатоля, когда она заметил слезы на твоих глазах!
– Все заметили? – ужаснулась Марина.
– Нет, не все. Но он заметил. Ах, Мари, он так тебя любит! Но ежели у тебя нет таких чувств к нему, ежели не сможешь забыть князя, то не стоит даже пытаться заставить свое сердце принять этот брак. Ты сделаешь несчастными трех людей, и прежде всего, себя. Как ты сможешь видеть Загорского в свете и не выдать себя при этом?
– Я смогу, я должна, – ответила ей Марина.
– Может, тебе назначить венчание как можно дальше по времени, – предложила Юленька. – Скажем, через год-полтора. За это время, глядишь, и князь одумается. Вдруг он тоже решится на предложение?
– Ах, Жюли, твои слова да Богу в уши! – воскликнула Марина. – Все равно, что будет скандал, все равно, что будет презрение графа да непонимание света. Я бы тотчас… тотчас…
Не в силах сдерживаться более, Марина дала волю чувствам и разрыдалась. Подруга привлекла ее к себе и обняла.
– Ах, милая, милая, – прошептала она. – Я и не ведала, что ты так любишь его. И пусть я считаю, что он все же недостоин твоей любви, но против задуманного Богом разве пойдешь? Успокойся, ma cherie, за год может многое измениться. Кто знает, вдруг и ты переменишь свое решение. И князь…
Спустя некоторое время слезы высохли. Коротко вздохнув, Марина вытерла лицо платком и пощипала себя за щеки, стараясь вернуть румянец.
– Не слишком красные глаза? Не заметят ли, что я плакала? – спросила она у Юленьки.
– Отнюдь, ma cherie. Они у тебя сейчас так блестят, что все решат, в саду ты была не со мной и не плакала, а…
Марина подхватила подругу под руку, не давая договорить, и увлекла за собой в направлении столика гадалки.
– Пойдем же уже…
Гадалка сидела за столиком одна. Основной поток дам, желающих узнать свое будущее, уже схлынул, поэтому она просто сидела и курила трубку.
Марине при виде этой старой женщины в ярком цветастом платье стало вдруг не по себе. Она не была суеверна, но в гадания верила. Обычно, как и все девушки, она принимала участие в рождественских ворожбах, но на картах или по руке она еще ни разу не гадала, поэтому вдруг оробела от серьезного взгляда старухи из-под густых бровей, направленного, казалось, в самую душу.
