Текст книги "Долгая дорога. Зов Вора (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дюжева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 42 страниц)
Он стоял совсем близко и напряженно всматривался в мое лицо. Что он там хотел найти? Или настолько хреново выгляжу, что смотрит и думает, как вообще мог со мной иметь что-то общее? Нервный смешок удержать не удалось.
Хромов вопросительно изогнул бровь, в ответ я только отчаянно покачала головой и отступила на шаг. Рядом с ним мне было тяжело дышать, в поисках спасения опять перевела взгляд на коня. Мысли о любимом мужчине тот час сменились мыслями о том, где же расположены оставшиеся камеры видео-наблюдения, и как бы их обойти. Да что ж за напасть такая!
– Эк, тебя плющит то,– с легкой усмешкой заметил Хромов.
– Что, прости?– с трудом оторвалась от лошадки и перевела взгляд на него. Это он о чем? О моих чаяниях украсть проклятую лошадь он знать не может. Неужели понял, что я все еще с ума по нему схожу? Стыдоба-то какая.
– Говорю, вид у тебя болезненный,– все так же усмехаясь, ответил он.
–Да?– глупо переспросила я, ища пути к отступлению.
– Простыла что ли?
– Что? А, да-да, есть немного,– отчаянно ухватилась за эту спасительную соломинку,– знобит сильно, до тряски.
– Вижу. Что ж дома то не сиделось? Или тяга к прекрасному победила?
– Угу, – промычала я, пятясь от него, молясь только о том, чтобы трясущиеся ноги не подогнулись, иначе я тут перед ним растянусь, вот смеху то будет.
Хромов стоял, покачиваясь с пятки на носок, и уже не просто усмехался, а нагло улыбался в весть рот:
– Это хорошо, а то я уж подумал, что ты следила и сюда как хвостик за мной пробралась.
– Как хвостик?!– я моментально взвилась до самых небес. Ярость, затопившая душу, вытеснила оттуда мысли и о краже и том, что у меня к Хромову еще что-то осталось... И сразу стало как-то легче дышать и в голове прояснилось. Наваждение, окружавшее меня с двух сторон, нехотя отступило перед моим негодованием. Я даже на миг почувствовала прилив благодарности к Александру, за то, что он вывел меня из тяжелого душевного состояния. Правда только на миг, затем благодарность испарилась и я прошипела,– мне глубоко плевать, где ты бродишь, и здесь я, что бы выставку посмотреть. Знала бы, что ты притащишься, перенесла бы свой визит на другое время.
Хромов явно не ожидал от меня такой тирады, он ведь привык, что я смущенно блею в его присутствии, трепетно ловлю каждое слово и смотрю влюбленными глазами. Он удивленно уставился на меня, а потом рассмеялся. Гад.
– Что смешного я сказала?– напустила в голос вечной мерзлоты. Не проникся, ржет дальше.
– Кто-то решил стать стервозиной?– вкрадчиво поинтересовался он.
– Я всегда ей была, только маскировалась хорошо,– отвечаю ему с наглой улыбкой.
– Теперь надоело маскироваться?
– Теперь в этом нет никакого смысла.
– Со своим спасителем можно было бы и помягче разговаривать,– вальяжно заметил Саша.
– Спасителем?
– Да,– он самодовольно хмыкнул,– если бы не я, сидела бы твоя подруга в местах не столь отдаленных, а ты бы ей сухари сушила.
Ах, ты паразит! Так и знала, что аукнется мне его помощь.
– О, спасибо тебе, царь батюшка, за то, что спас задницы наши холопские от кары неминуемой!– заискивающе произнесла я и низко поклонилась, надеясь, что не рассмотрит он в моих глазах искорки измученной ненависти и страха,– дай Бог тебе здоровья богатырского и удали молодецкой.
Александр с усмешкой наблюдал за моим паясничеством, потом лениво произнес:
– Чувство юмора у тебя так себе.
– Куда уж нам грешным, до гуру юмористической стези, так сказать до Петросяна, местного разлива,– все остановиться я уже не могла.
– Заканчивай со своим словесным поносом, это явно не твой конек – хмыкнул Саша, на лице все еще усмешка, но в глазах уже появляется предупреждающий огонек. Не любит дядька, когда над ним насмехаются, ох не любит. Он с хамоватым видом пробежался взглядом по моей фигуре, заставив кровь прилить к щекам, и недвусмысленно хмыкнул,– лучше бы занялась тем, что у тебя действительно хорошо выходит.
– Да, пошел ты к черту Хромов,– с этими словами я бросила последний взгляд на статуэтку, гордо подняла голову и удалилась, чувствуя между лопаток его тяжелый взгляд. Ох, как бы мне не аукнулась последняя фраза, брошенная в запале.
А вообще-то плевать!
Плевать на него с высокой колокольни, он мне никто и звать его никак! Хватит, и так полгода на грани безумия из-за него проходила, больше на зомби похожая, чем на человека. Снова вытирать об меня ноги не позволю!
Через три минуты я уже выходила из здания музея, а в кармашке лежат телефон с фотографиями плана эвакуации в случае возникновения пожара…
Александр хмыкнул, и устало потер шею рукой. Мда, она изменилась. Злючка мелкая выставила все свои иголки, стоило ее задеть за больное. Ничего пусть злится, бесится, хамит. Пусть. Главное, что сумел вытянуть и, похоже, в самый последний момент. С зовом Вора надо уметь жить, иначе он безжалостно сомнет сознание, сведет с ума, раздавит. На это и рассчитано. Хитрый Салимар все продумал, защищая Стража. Надо понимать и принимать Зов, что бы жить с ним в мире. Ольга не могла ни понять, ни принять, да она даже понятия не имела о нем. Все, что девушка осознавала, так это то, что хочет украсть Стража, а остальное не имело для нее значения.
Он видел, как ее бьет крупная дрожь, видел отблески безумия, зарождающиеся в глубине чайных глаз. Потребовалось несколько секунд, чтобы определить стратегию действий. Он выбрал ее привязанность. Да жестоко, да грубо, но зато как эффективно. Всего одна фраза и Ольга уже походила на разъяренную кошку, и было видно, как Зов отступает, прячется в глубине сознания. Надолго ли?
Скорей бы уж она созрела и вытащила отсюда Стража, ведь чем дольше мечется, тем сильнее Зов Вора ломает ее. В следующий раз его может не оказаться рядом, кто ж ее тогда злить будет. Только на Вику слабая надежда…
Ладно, свою миссию он здесь выполнил пора возвращаться домой, там ведь еще талмуд лежит, посвященный Стражу и написанный на древнем, практически умершем языке, будь этот поганец Салимар неладен. Столько палок в колеса мог насовать только этот сумасшедший старик.
Глава 2. Часть 4
До дома я домчалась минут за пятнадцать, несколько раз нарушив правила дорожного движения и пролетев на красный свет. Внутри бушевал такой ураган, что казалось, будто еще чуть-чуть и пар из ушей пойдет.
Сукин сын! Гад! Сволочь! Ненавижу!!!
Нет, ну надо же было встретить его в этом дурацком музее. Из всех дней и часов выбрать именно тот, в который он оказался там. Что ж за судьба то у меня такая несчастная? Где я так в прошлой жизни накосячила, что мне в наказание был послан Хромов?
«Лучше бы занялась тем, что у тебя действительно получается!». Ну не скотина ли? И глазами своими ледяными как по мне мазнул, аж волосы на загривке дыбом встали.
От бессилия и переполнявших эмоций я зарычала, и с чувством стукнула кулаками по рулю, машина в ответ жалобно крякнула клаксоном, испугав пробегающую неподалеку Жучку.
Дома выяснилось, что Викуля все еще дрыхнет. Наверное, романтический вечер получился насыщенным, раз она никак до сих пор не проспится.
Пусть спит. Мне надо успокоиться, посидеть одной, выпить кофе и выкурить пару сигареток.
Сделав себе чашечку ароматного напитка, и прихватив пачку никотиновой радости, я вышла на крыльцо. Весенний денек встретил меня ласковыми теплыми лучами и легким ветерком. Красота, да и только.
Крыльцо в нашем доме было таким большим, что здесь уместился плетеный столик и пара плетеных кресел. На одном из них я и устроилась, скинув обувь и подобрав под себя босые ноги.
За соседским забором скрипнула дверь, я присмотрелась и увидела Ваньку, выходящего из дома. Черт! Не хочу, чтобы он сейчас меня заметил, еще одно выяснение отношений за одно утро я не переживу. Резко пригнулась, спрятавшись за стол, и притворилась ветошью. Хоть бы не заметил, хоть бы не заметил. Парень немного поковырялся во дворе, переставляя какие-то ведра, инструменты и железные листы, а потом направился к калитке. Я мысленно вспомнила его график работы. Так сегодня у него вечерняя смена, а завтра выходной. Значит, сейчас он уходит на заработки и долго торчать во дворе не будет. Так и вышло. Он по хозяйски проверил все ли в порядке и вышел на улицу. Я облегченно выдохнула, но одновременно почувствовала себя последней гадиной. Чем я лучше Хромова? Да ничем! Ведь использовала парня в качестве утешительной жилетки, поиграла с ним в жестокую игру под названием «Я люблю тебя», а потом ручкой помахала и на отдых отправила. Видела, что он то меня любит по настоящему и планы у него самые что ни на есть серьезные, а все равно продолжала гнуть свою линию, давая ему напрасную надежду. Стыдно-то как. Может, надо было не так резко с ним расставаться? Ну, провести там подготовительную беседу или что-то типа того.
Дура! Это тебе бы было так спокойнее и комфортнее, и совесть бы не так мучила, а ему только хуже. Все правильно я сделала, резко обрубив концы, вот только затянула зря, позволив ему поверить в то, что я его судьба, единственная и незаменимая. Эгоистка. Тьфу, блин, даже противно от самой себя.
Пришлось выкурить подряд две сигареты, пока, наконец, не удалось немножко придти в себя. Все, Лаврова, выкинь из головы всех этих мужиков и посмотри как прекрасно на улице. Небо ведь голубое – голубое, облака белые-белые, трава зеленая-зеленая. Гидрометцентр обещает еще три дня такой погоды, а потом придут дожди.
Дожди то придут, а вот лошадь то уйдет.
Ну вот, снова я вернулась к этой статуэтке. Устало откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Скажите на милость, что мы будем с ней делать, если украдем? Да первый же обыск в доме выявит наличие у нас ценного экспоната и обеспечит долгое и сытое существование за решеткой.
Прятать его где-то по сейфам, сберегательным ячейкам? А смысл? Зачем воровать милую сердцу вещичку, если потом она будет запрятана по темным углам, вместо того чтобы радовать взор.
Тем временем мысли плавно перекочевали от вопроса «зачем нам это надо» к вопросу «как же это все-таки сделать».
Итак, в запасе три дня, в наличии 25 камер. Шесть уличных, пять в главных залах, по одной на каждом этаже в коридоре. Где могут быть еще две? Скорее всего, в хранилище, в закрытой части музея, потом одна наверняка снимает вестибюль. Я досадливо поморщилась, если бы не Хромов со своим внезапным появлением, мне бы удалось все камеры найти, а так приходится гадать. Еще раз в музей идти нельзя, на меня могут обратить внимание. Хватило уже сегодня того, что свидетелем наших с Александром пререканий стал грозный страж порядка Зинаида Степановна Василькова. Значит, придется Вике идти и выяснять, где оставшиеся камеры спрятались.
Вот только проблема в том, что подруга еще не знает о моем желании выкрасть конягу, а когда узнает, то, скорее всего, откажется участвовать в таком мероприятии и мне не даст, сбагрит в дурдом, и дело с концом.
Словно в подтверждение моих мыслей дверь распахнулась и на крыльцо выползла Вика в персиковом мохнатом халате и с чашечкой кофе в руках.
–Привет,– немного охрипшим с утра голосом произнесла она, устраиваясь на соседнем кресле.
Я присмотрелась к подруге. Видок помятый, но вроде бы довольный. Новый кавалер, по-видимому, смог развеять грусть-тоску после расставания с Темкой. Подружкины щечки зарозовели, и в глазках блеск появился.
– Долго спишь,– с улыбкой подметила я,– как прошел вечер?
– Неплохо,– кивнула Вика и протянула руку к пачке, чтобы взять сигарету. Закурила, выпустила тоненькую струйку дыми,– Андрей конечно не Ален Делон, но, по крайней мере, с ним весело. Мы с ним за ночь 7 заведений посетили, наелись, напились, натанцевались.
– А это…самое,– я многозначительно повела бровями.
– Лаврова! Ты ж знаешь, на первом свидании никакого разврата!
Я рассмеялась.
–Сама-то давно встала?– поинтересовалась Виктория.
– Да,– кивнула головой, и нерешительно почесала затылок, не зная как завести такой деликатный разговор,– в девять утра.
– Работала?
– Нет,– во рту от чего-то пересохло, – я в музей ходила.
Вика замерла, остановив на полпути руку с чашкой:
– Мать моя, ты не заболела случаем? Мы ж недавно были с тобой, ты еще на клячу металлическую пялилась. И вот опять. Что-то я не замечала за тобой раньше такой тяги к искусству.
Я лишь неопределенно повела плечами, хотя очень хотелось сказать, что это не металлическая кляча, а прекрасный жеребец, но во время прикусила язык.
– В какой хоть музей на этот раз ходила?– не унималась подруга.
– В тот же самый,– смущенно буркнула я.
В этот момент Вика поставила чашку на стол и нагнулась ко мне. Приложила к моему лбу прохладную ладонь, и удивленно поцокала языком:
– Странно, лоб холодный, а я думала у тебя жестокий жар.
Мне ничего не оставалось делать, кроме как обиженно пожать губы.
– И смотрела ты, наверное, опять на ту же статуэтку?– мрачно предположила Вика
– Да, – не было смысла отпираться
Викуля недовольно покачала головой:
– Расскажешь, чем тебя так привлекает этот кусок железа?
– Не знаю,– я сдержанно пожала плечами,– но когда я смотрю на него, словно теряется связь с окружающей действительностью. Есть только я и он, а все остальное становится ничего незначащей ерундой.
Вика раздраженно хмыкнула:
– Надо тебе было увидеть этот металлолом, когда с Хромовым расставалась, глядишь, и не было бы всех этих слез– соплей.
Я поперхнулась и посмотрела на подругу подозрительным взглядом.
– Что?– не поняла она.
– Тебя случайно утром в музее не было?– язвительно поинтересовалась у нее и опять потянулась к сигаретам.
– Нет,– просто ответила она, и с непониманием воззрилась на меня.
– Я утром там наткнулась на него.
– Как?– ее глаза стали как блюдца,– В смысле наткнулась?
– В прямом! Этот ... человек пришел коллекцию посмотреть,– горько усмехнулась я, выпуская колечки дыми,– меня чуть удар не хватил, когда я зашла в зал и обнаружила его, стоящего возле коня.
– А ты случайно не следила за ним?– подозрительно поинтересовалась Виктория
– Чего?
– Я говорю, может, ты за ним следила, и специально в музей потащилась, зная, что он там будет?
– Нет, вы, что сговорились что ли?– рявкнула я и с силой затянулась, пытаясь успокоиться,– сначала он заявил, что я за ним хвостом хожу, теперь вот ты, такие же идеи выдвигаешь. Вы меня за идиотку с мазохистскими наклонностями, что ли держите?
– Ты чего буянишь?– не поняла Вика,– чего он тебе там наговорил?
Я коротко пересказала ей нашу теплую беседу. Вика молча выслушала, а потом с усмешкой добавила:
– Хорошо, что хоть не разревелась и не набросилась на него с телячьими нежностями!
– На долю секунды мне этого захотелось, но потом как-то передумала. Знаешь ли, вспомнила, что передо мной самый большой гад на свете, и это охладило мой любовный пыл.
Вика метнула на меня странный, непонятный взгляд и совершенно серьезно произнесла:
– Хамить Саше конечно дело опасное, но я горжусь тобой, что смогла дать ему хоть какой– то отпор.
– Спасибо,– горький вздох против воли вырвался из груди,– сама собой горжусь, прямо сейчас пойду медальку куплю и грамоту за храбрость выпишу.
– Ладно, не ворчи,– примирительно промурлыкала подруга,– значит, ему тоже коняга приглянулась?
– Фик его знает,
– Может, просто так пришел? От нечего делать?
– Может,– пожимаю плечами и отстраненно наблюдаю за пестрой бабочкой, присевшей на наш столик. Как же мне с ней разговор начать на животрепещущую тему? С места в карьер? Или постепенно?
– Оль,– Вика пристально посмотрела на меня, – ты только не обижайся, но у меня такое чувство, что ты на этого пони смотришь с каким-то нездоровым интересом. Меня даже посетила мысль, что ты хочешь ее выкрасть, но это ведь конечно глупость, да?
В этот момент я чуть было не бросилась к ней и не расцеловала. Подружка моя любимая, знает меня как облупленную. Викуля моя родная, спасибо, что задачу мою облегчила и сама такой разговор завела.
– Да, хочу,– просто ответила я, решив, что разводить балаган смысла нет, раз уж она меня видит насквозь.
Она посмотрела на меня исподлобья, откинула назад светлую прядь, выбившуюся из высокого хвоста, затянутого цветастой резинкой, взяла новую сигарету и, глубоко затянувшись, выпустила тонкую струйку сизого дыма.
– Ну, давай, скажи, что я больная…
– Ты больная
– Что я сумасшедшая…
– Ты сумасшедшая.
– Что меня надо выпороть, дабы мысли дурацкие в голову не лезли.
– Надо,– опять согласилась она, задумчиво рассматривая голубое небо.
– И?
–Что и? – подруга даже бровью не повела
– Ну, давай начинай орать на меня.
– В этом есть какой-то смысл? – подозрительно меланхолично поинтересовалась Вика, переводя на меня спокойный взгляд.
Я лишь пожала плечами и отвернулась, чувствуя себя, по крайней мере, глупо.
– Ну и скажи мне, как же ты хочешь это сделать? Ворваться туда с полоумным криком? Или замаскироваться под парня? Или, может, в ниндзя переоденешься?
–Да не знаю я,– огрызнулась и почувствовала, что краснею. Желание украсть было, а вот плана, даже самого завалящего нет.
Она лишь насмешливо хмыкнула, выведя меня тем самым из себя:
– Все что мне известно, так это то, что там 25 камер, включая уличные. Днем охрана вообще никакая: старушка – божий одуванчик и старичок радикулитный. В залах я насчитала пять камер, возможно больше. На этажах по камере. Пол скрипит ближе к центру, ключи старые сувальдного типа. Дверей с кодовыми замками не заметила, кроме черного выхода. Еще у меня есть планы пожарной эвакуации с точным обозначением всех помещений. Пока что все. – Я это выпалила на одном дыхании, пусть не думает, что только сижу и мечтаю, не предпринимая никаких шагов,– если бы не Хромов, выбивший меня из колеи своим появлением, я бы и остальные камеры нашла.
Вика опять уставилась на облака, не проронив больше ни слова. Я нахохлилась как индюшка и тоже молчала
Минуты через три Виктория выудила из кармана халата телефон, нажала на экран, набирая чей-то номер:
– Андрей, привет,– проворковала она грудным голосом, – ну как ты? Я тоже уже соскучилась… Нет, не приеду, хитрый какой… Может кофе вместе выпьем? ... Или погуляем? ... Ты не против? ... Может, в музей сходим? Говорят, там не плохая выставка…Хорошо… Жду… Целую тебя.
Я подозрительно уставилась на подругу
– Тебя-то с чего в музей потянуло?
Вика, не говоря ни слова, затушила сигарету, а потом посмотрела на меня и абсолютно серьезно произнесла:
– Надо найти остальные камеры, узнать насчет ночной охраны, да и вообще осмотреться хорошо, возможно ты пропустила что-нибудь важное.
Я во все глаза уставилась на подругу:
– То есть ты меня поддерживаешь?
–Да,– она ответила мне твердым, уверенным взглядом,– я хочу украсть эту железную клячу.
– Она на тебя произвела такое же впечатление как на меня? – спросила я, пытаясь побороть недоумение. Вся эта ситуация вообще не вязалась с Викторией в моем понимании.
– Нет,– мотнула головой Вика,– Мне плевать на нее.
– Тогда что?
Она немного помолчала, а потом как бы нехотя заговорила:
– Знаешь, мы, конечно, живем безбедно, но вся эта мышиная возня, уже не доставляет никакого удовольствия. Нет драйва, нет адреналина. Я уже давным-давно мечтаю украсть что-нибудь значимое, а не только мелочь из богатых карманов.
– Боюсь, у этой лошадки нет никакой значимости, да и стоит она не много.
– Плевать. Мне хочется забрать что-то важное, о чем узнает не только хозяин, но и другие люди, что бы об этом говорили. И сам процесс должен быть запоминающимся, таким, чтоб сердце из груди хотело выпрыгнуть, чтобы на грани лезвия ножа пройти, чтобы волосы дыбом вставали.
Та-а-ак, похоже, кому-то не дает покоя слава Винченцо Перуджа. Ах, ты девочка моя светлоокая, авантюристочка моя златовласая. С трудом удерживаюсь, чтобы не броситься ей на шею с телячьими нежностями.
– Ты иди, напечатай план эвакуации, посмотри, как можно проникнуть в здание, где укрыться. Проверь нашу коллекцию отмычек и попытайся придумать хоть какой-то план, а я пошла в музей, так сказать приобщаться к прекрасному,– распределила роли Виктория,– Все работаем. Времени впритык.
Вечером того же дня мы сидели на кухне и наперебой предлагали версии того, как нам поступить. Были варианты залезть через окно в подсобке, подняться на крышу по пожарной лестнице и проникнуть в здание через люк и еще много всего.
Все упиралось в эти несносные камеры. Вика выяснила, где располагались остальные. Они снимали главный и запасной выходы, подсобную часть, и в главном зале их было не 5, а семь.
Как ни крути, попадешь в их поле видимости.
С охраной дело тоже обстояло не очень радужно. Вике удалось заглянуть в журнал сдачи-приемки дежурств. Днем на посту сидели два чахлых пенсионера, а вот ночью приезжали три охранника из ЧОП Сокол. По одному здоровому мужику на каждый этаж. Допустим, один из них должен постоянно сидеть на пульте видеонаблюдения, а двое то других ходить будут, периодически...
Как их обойти? Непонятно. Сказывалось то, что у нас с Викулей не было никакого опыта в кражах из культурных мест. Да мы могли обчистить счет в банке, увести кошелек, сумку, машину, провернуть электронную махинацию, забраться в чей-то дом. А вот именно несанкционированного проникновения в общественно-значимые места у нас еще не было.
Идей рождалось много, но все они тотчас отметались по причине того, что были либо фантастическими, либо заведомо провальными, либо откровенно идиотскими.
К часу ночи, после безрезультатного мозгового штурма, мы окончательно измучились и уже были готовы выбросить всю эту идею из дурных голов:
– Все, я спать,– проворчала Вика,– завтра продолжим.
– Ты уверена,– с некоторым сомнение в голосе произнесла я, устало потирая шею,– может ну его на фик…
– Ага, сейчас,– перебила она,– что я, зря по музею сегодня лазила? Нет, уж дорогая моя, хотела украсть эту клячу, вот, и будешь красть!
С этими словами подруга удалилась с кухни, и я бессовестно зевая, последовала за ней. Сил не осталось даже на душ. Я зашла в комнату и сразу рухнула на кровать, только тапочки скинула.
Странно, сегодня весь день я так была занята коняжкой, что совсем не думала про Хромова…
Следующий день прошел относительно спокойно. Викуля опять работала дома, кроила какое-то золотистое платье со шлейфом из баснословно дорогой итальянской ткани, мерцающей цветными переливами, а я полдня провела в фитнесс-клубе. Там заболела одна из тренеров, попросили заменить, и я не стала отказываться, несмотря на то, что две недели отпуска, взятые мной, еще не прошли. Просто захотелось размяться, подвигаться под музыку, сбросить напряжение, скопившееся за последнюю неделю, да и занять себя, чем-то, чтобы мысли не возвращались к Хромову или лошадке.
Мне досталась группа с женщинами за 40. Я любила такие занятия. Эти дамы отличались уверенность в себе, четко поставленными целями и наплевательским отношением к мнению окружающих. Они уже повидали многое и знали, что им нужно.
Они приходили на тренировки в удобной одежде и обуви, заколов волосы в тугие прически, чтобы ничего не мешало занятиям. Их не надо было собирать по залу, как молодых пигалиц, самозабвенно пытающихся очаровать тренеров и других мужчин в тренажерном зале. Они не дефилировали межу тренажерами, покачивая бедрами и напуская на себя томно-сосредоточенный вид. Нет. Эти женщины приходили за пять минут до начала, дружно обсуждали рецепт борща, покупку новых труселей для мужа и успехи детей в школе.
На тренировках они выкладывались на полную катушку, не обращая внимания на других представительниц женского пола в зале, и не считая их конкурентками. Они не смотрели на меня с кривыми губами, оценивая внешние данные.
Они приходили сюда расслабиться после долгого нудного рудового дня, поддержать свои начавшие угасать тела в достойной форме, пообщаться. С ними было комфортно.
Вот и в этот раз в зале присутствовало всего семь женщин. Они пыхтели, потели, краснели, повторяя за мной упражнения на степ-платформе. Ну и что из того, что у большинства из них откровенно ничего не получалось? Им все нравилось.
В самом первом ряду, прямо передо мной увлеченно прыгала мадам, которую можно было охарактеризовать как «сто двадцать килограмм легкого аллюра». Не высокая, мягко говоря, полная, она так легко и непринужденно скакала вокруг доски, что я ее даже зауважала. Женщина совершенно не стеснялась своей комплекции, ее глаза просто сияли, а объемистые телеса задорно подскакивали в такт музыки. Молодец. Не многие так могут.
Час пролетел не заметно. Я попрощалась с группой и через 10 минут приступила к новому занятию.
В этот раз не повезло. Пришел молодняк. Двадцатилетние девахи, чуть младше меня, в обтягивающих леггинсах, маечках, оголяющих животы и большую часть декольте, и, конечно же, навороченных кроссовках. У каждой наращённые ногти, нарисованные брови, приклеенные ресницы.
Они смотри на меня, поджав свои накрашенные губешки, в виде куричьих обветренных попок и хмурили широкие татуажные бровки. Пытались состроить снисходительные лица и пренебрежительные взгляды.
Э-э-э, красоточки мои синтетические, не по размеру берете. Вам до меня идти и идти, темным лесом в лунную ночь. У меня за плечами и художественная гимнастика с пяти лет, и тренажерные залы с фитнессом с шестнадцати. А уж брови, ресницы и губы ни в какой коррекции не нуждаются. Спасибо матушке природе.
Может с сиськами не очень повезло, зато все остальное на высоте.
В голове почему-то яркой вспышкой промелькнул образ Катерины, заставляя сжимать зубы и злиться.
Со своими группами мы этот этап уже давным-давно прошли. Девки привыкли ко мне и слушались как миленькие, мы даже подружились. А вот с новыми, чужими группами все обстояло сложнее. Надо опять заново что-то доказывать.
Хотя стоит ли? Замена то всего пару занятий, а потом группа вернется к своему тренеру.
Придя к такому выводу, я злорадно усмехнулась. Ну что, кобылки, поскакали?
Сначала девахи пытались выполнять упражнения так, словно они секс-дивы на показе. Сказывалось то, что стены у зала прозрачные, а за этими самыми стенами располагался тренажерный зал, в котором занимались несколько потных, накаченных самцов, не скрывающих своего интереса к юным прелестницам.
Я чуть ускорила ритм, потом еще немного, а потом еще и утяжеляющие элементы в виде гантелей ввела.
Мамзельки перестали улыбаться, перестали глазеть по сторонам и томно выгибаться. Все на что их хватало, так это на наблюдение за мной, и попытки не потерять ритм.
Чувствуя, что они на пределе, я провела релаксацию и перешла к стретчингу. Мои подопечным уже было откровенно плевать на то, что происходило вокруг них, они все были в тренировке. Собственно говоря, я этого и добивалась. Строить глазки и крутить задницами перед мужиками они могут и в другое время, а сейчас пришли тренироваться, так что будьте добры работайте и не отлынивайте!
Наконец-таки закончилось и это занятие. Девушки устало поднимались с ковриков, бросали на меня взгляды, не имевшие ничего общего с началом занятий. Теперь в них сквозило легкое недоумение и зависть. Они были, как выжатые лимоны, а я сиятельно улыбалась и находилась в прекрасном расположении духа.
Домой я приехала ближе к вечеру. Вика меня встретила на кухне. Она задумчиво помешивала что-то ароматное в кастрюльке. Облизнувшись, я поскакала в свою комнату переодеваться.
Ужин прошел в полной тишине, а потом мы снова перешли к обсуждению планов. Оставалось всего два дня, а у нас не было никаких стоящих идей, как украсть статуэтку. Зато мы ей, вернее ему имя придумали: Бакс. Коротко и звучно.
Мы сидели в гостиной и угрюмо созерцали, окружающий нас бардак.
Здесь была книга про музей, журнал, украденный у Александра, брошюрки, календари с изображением лошадки. Распечатанные и склеенные планы эвакуации в случае возникновения пожара. Связка отмычек, черные спортивные костюмы с перчатками, масками и удобными заплечными сумками, и куча исписанных листов.
Было все… кроме плана.
Спать мы опять отправились ни с чем.
