Текст книги "Долгая дорога. Зов Вора (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дюжева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 42 страниц)

– Магии не бывает!

– Правда?– опять снисходительная улыбка с его стороны.

– Да! – сама не замечаю, как перехожу на повышенный тон,– нет никакой дурацкой магии в нашем мире!

– А вот, это следующий вопрос, который нам надо обсудить, – взгляд Саши становится бесконечно ледяным и серьезным,– в вашем мире действительно нет никакой магии, зато в этом мире ее полно.

– Что, прости?– мне показалось, что я ослышалась, – ты что-то сказал про другой мир?

 Перевела недоуменный взгляд на подругу. Вика сидела с широко распахнутыми глазами, зажав рот обеими руками. Она верила, безоговорочно и полностью. Я же этого сделать просто не могла

–Не бывает других миров!

– Так же как и магии?– он внимательно следил за моей реакцией.

–Да!

– Ты посмотри вокруг и покажи мне хотя бы пять вещей своего мира.

–Сколько угодно: столы, стулья, кружки, ложки!

– Я не об этом.

– А о чем?

– Не торопись, посмотри, что тебя окружает.

Я замолчала и сердитым взглядом обвела зал.

Обычная забегаловка в забытом Богом месте. Чего он от меня хочет? Что я должна увидеть?

Еще раз присмотрелась. Все деревянное. Ну и что, захолустье ведь!

Одежда на мужиках какая-то... не современная что ли? Ну, так ведь опять глубинкой можно объяснить.

Хромов снял защитный полог.

Речь русская. Прислушалась. Обычные слова.

Александр выжидающе смотрел на меня.

Я все больше хмурилась. Ну не понимаю, чего он ждет от меня. Сумрак еще как назло в помещении. Хоть бы свет включили, может, тогда что-нибудь замечу.

Так, а осветительные приборы-то где? Еще раз смотрю вокруг, нет ни люстры, ни настенных светильников. Только свечи и масляные лампы.

Это что прошлый век? Даже в такой глуши можно было бы установить нормальный генератор!

"Или нет тут никаких генераторов?"– нашептывал внутренний голос.

Дальше пошло по нарастающей. Глаз выхватывал все больше мелочей не свойственных нашему миру.

Нет никакой техники, люди без телефонов, планшетов и прочих гаджетов. Бросаю взгляд на дверь, ведущую в кухню. Повар как раз ставит чугунок в печь, орудуя, мать его, ухватом.  Даже посуда не такая, хотя сначала внимания не обратила. Кружки деревянные, перехваченные металлическим ободком, тарелки глубокие жестяные.

Да, глупости все это!

Просто очень отсталое захолустье, куда не добрались все блага человечества.

Снова замечаю арбалет, смотрю на его обладателя и обнаруживаю колчан за плечами.

Перевожу взор на стену и вижу хищную голову. Только вот что это за хищник, определить не могу. Вроде похож на волка, только морда уже и длиннее, а в распахнутой пасти раздвоенный язык и острые зубы в три ряда.

Смотрю в глаза мертвого зверя, выставленного на потеху людям, и меня настигает понимание.

Саша не врет! Ни про магию, ни про другой мир. Это невероятно, но это правда.

Это словно удар коленкой в солнечное сплетение. Хватаюсь за край стола, так что пальцы белеют, и пытаюсь перебороть панику. Что теперь с нами будет?

Александр уловил изменения во мне и вернул полог на место

– Ну что можем продолжать, или еще разок осмотритесь?

Я отрицательно киваю головой. Не хочу я ничего осматривать. Я домой хочу! В домик наш уютный, где света много, телевизор есть, компьютер и Интернет. Туда где можно ездить с комфортом на Васятке зелененьком, а не трястись на лошадях по лесным дорогам.

–Отлично. Рад, что до вас дошло.

– Зачем ты нас сюда притащил?– смотрю на него во все глаза, словно первый раз вижу.

– Это отдельный разговор. Мы его отложим на потом. Все что хотел, я вам уже сообщил.

– Отправь нас домой?! -то ли умоляю, то ли требую, глядя на него широко распахнутыми глазами.

– Нет,– прозвучал холодный, твердый ответ, – я предупреждал вас. Вы ослушались. Теперь дороги обратно нет.

– Как нет, ты же можешь туда-сюда перемещаться,– промямлила Вика.

– Могу,– согласился он, – только вас это больше не касается.

Мы замолчали, переваривая услышанное. Он нас забрал в другой мир, вот так по своей прихоти, одним жестоким жестом, перечеркнув все, что было в нашей жизни.

Просто раз и все. И теперь нас только двое. Некуда идти, не к кому идти. Мы ничего здесь не знаем, и единственный человек, который в курсе наших проблем это Александр.

– Сразу хочу сказать, что бы вы не тешили себя напрасными надеждами. Никто не сможет вас вернуть назад, проход скрыт. О его месте знаю только я. Может когда-нибудь потом, я вас отпущу, а пока вы мне нужны.,– при этих словах он весьма выразительно посмотрел в мою сторону

–Для чего?

Он лишь пренебрежительно повел плечами, отмахиваясь от Викиного вопроса.

В этот момент нас прервали. Из кухни вышла девица. Высокая, статная, в длинном сарафане поверх белой рубашки. Красивая, но красота какая-то грубая. Впечатление портят губы, сложенные в пренебрежительную полуулыбку– полуухмылку и глаза наглые, бесстыдные.

У нас такие обычно на рынках семечками торгуют. Девица обвела зал взглядом, и тут заметила нас. Хотя нет, на нас она как раз внимания не обратила, а вот Хромов ее очень заинтересовал.

Она моментально изменилась. Выпрямила спину, втянула и без того плоский живот, выпячивая вперед полную, аппетитную грудь и походкой от бедра направилась в нашу сторону. Я сверлила ее гневным взглядом. Какова нахалка, мы тут сидим, а она к Александру собирается подкатывать!

Почувствовала, как Вика с силой ущипнула меня за коленку под столом. Бросила на нее раздраженный взгляд. Подруга только отрицательно покачала головой, пытаясь предотвратить мои необдуманные действия.

Блин, она права. Кто я такая, чтобы выражать свое недовольство в такой ситуации? Я не с ним, он не со мной. Вот и все, конец истории.

Она тем временем подошла к Хромову, бесцеремонно уселась к нему на колени, обвила шею руками и поцеловала:

– Алекс, дорогой, как долго тебя не было! Я так скучала.

В глазах потемнело, от ярости и безумной ревности. Они, оказывается, очень даже знакомы! Воображение тут же нарисовало кучу откровенных сцен с их участием.

Она все продолжала сидеть у него на руках, нежно перебирая волосы на голове и не обращая на нас внимания.

Я замерла, словно каменное изваяние, уставившись на кружку стоящую передо мной.

Так, спокойнее Лаврова, спокойнее. Нельзя ему показывать свое состояние. Пусть хоть с кем угодно обжимается, это больше не твое дело. У тебя своя личная жизнь, а у него своя, которая тебя не касается.

Только бы сдержать крупную нервную дрожь. Чувствую, как Вика опять кладет руку мне на колено и ободряюще сжимает. Я бросила ей благодарный взгляд, получив в ответ сочувствующую улыбку. Хорошо, что мы вместе сюда попали, без нее я бы не справилась.

Силой воли заставляю себя перестать дрожать, выравниваю дыхание и равнодушно поворачиваюсь в зал. Лучше уж рассматривать голову мертвого странного зверя, чем-то, как к любимому мужчине, на которого нет никаких прав, ластится другая женщина.

Что же мне повезло влюбиться в такого ветреного мужика? Что не встреча с ним, так знакомство с новой пассией!

Хромов тем временем убрал ее руки от своей головы:

– Здравствуй, Амаль. Помнится в прошлый раз, ты хвасталась тем, что в скором времени покинешь это захудалое заведение? Я думал, что ты укатила отсюда в поисках лучшей жизни.

Она на миг замялась, а потом проворковала грудным голосом:

– Я передумала. Здесь тихо и спокойно, а еще тут можно встретить тебя.

– Так и скажи, что твоя попытка вырваться отсюда провалилась, никто в большом городе не воспылал к тебе страстной любовью, и пришлось возвращаться – холодно заметил он, еще раз останавливая ее руки, пытающиеся обвить плечи.

Легонько подтолкнув, он заставил ее слезть с колен.

Я ликовала. Он не стал с ней миловаться, вести светские беседы, вспоминать сладострастное прошлое. Нет, он разговаривал с ней холодно, отстраненно, пренебрежительно.

Еле сдерживаю дурацкую улыбку. Так ей и надо, нечего на чужих мужиков рот разевать! Хотя, в том, что он ее отшил, нет ничего странного. Девица выглядела как дешевая шлюха. Такой только пару раз попользоваться, для поднятия настроения, и забыть. Хромов себя любит, и не будет размениваться на таких. Не понятно, на что она рассчитывала, вот так вальяжно усаживаясь к нему на колени. На то, что он воспылает страстью при виде ее не очень чистых волос? Или платья, местами покрытого сальными пятнами? Или может тонкий аромат не слишком свежего тела сведет его с ума?

Ревность улеглась, уступая место брезгливости. Как вообще Хромов, с его тягой к красивым, ухоженным женщинам, память услужливо подкинула образ шикарной Катерины, мог позариться на это недоразумение?

–Дорогой, ты говоришь жестокие вещи, – она обиженно надула алые губы и бросила на него томный взгляд из под ресниц,– разве ты не помнишь как нам было хорошо вместе? Я не против повторить.

Судя по сузившимся глазам и желвакам, играющим на скулах, Саша разозлился.

– Я не нуждаюсь в твоих услугах, можешь идти.

Амаль явно ожидала более приятного завершения вечера, и теперь растерянно замерла, растеряв всю свою наигранную томность и сексуальность.

Казалось, только сейчас она заметила нас с Викой. В тот же миг у девушки от злости выступили на щеках некрасивые красные пятна. Она посмотрела на меня, потом на Вику, а затем снова вернулась ко мне. В ее взгляде зажглась такая ненависть, что стало не по себе. Впрочем, это не помешало мне ответить ей насмешливым взглядом и пренебрежительно поднятой бровью.

 Несколько секунд она еще постояла перед нашей пестрой компанией, а потом со словами:"все понятно", резко повернулась на каблуках, так что взметнулись юбки, и умчалась прочь.

Мы с подругой вопросительно уставились на Александра. Мне кажется, он смутился, каким-то мальчишеским жестом потер шею и промямлил:

– Я был пьян, – потом помедлил и добавил, – оооочень пьян.

Я смерила его равнодушным взглядом и отвернулась, желая показать, что мне никакого дела до его похождений.

– Я так поняла, что ты нас сюда перенес скорее для наказания, чем для дела,– опять завела разговор Виктория.

– И то, и другое,  – спокойно ответил он.

– Про дело пока нам рассказывать не собираешься?

Саша лишь кивнул.

– Тогда переходим к наказанию. Что теперь с нами будет? Заставишь нас работать на рудниках? Быть прислугой? Продашь?

Он рассмеялся от ее предположений:

– Я подумаю над этими вариантами, а, пока, уверяю, само осознание невозможности вернуться домой, будет суровым наказанием. Сейчас вы еще не до конца это прочувствовали, со временем тоска по родным местам станет не выносимой.

–Ты сам не собираешься туда возвращаться?– опять спросила подруга.

–Нет.

– Почему?

– Я вернулся домой, после очень долгого отсутствия.

– Так ты из этого мира?– удивленно спрашиваю я, с интересом рассматриваю сидящего напротив мужчину.

Хромов кивнул.

– Что ж ты у нас забыл?

– Вот это вас пока не касается,– с усмешкой ответил он, поднимаясь из-за стола,– нам завтра рано выезжать, поэтому пора спать. Если нужно за домом есть отхожее место и родник, я пока лошадей в порядок приведу.

Он неторопливо направился к выходу, а мы с Викой остались сидеть на своих местах, удивленно глядя друг на друга.

Глава 5. Часть 2

Решив, что умыться перед сном действительно не помешает, уныло побрели на улицу.

Как и сказал Хромов, за домом обнаружился небольшой родничок, обложенный камнем и узкая тропинка к отхожему месту.

– Давай по очереди,– шепотом предложила подруга,– ты первая иди, а я пока на страже постою.

Киваю и осторожно направляюсь по тропке за кусты. Оглядываюсь, вижу Викин силуэт в еле заметном свете масляной лампы, которую мы предусмотрительно захватили с собой.

Она переминается с ноги на ногу и тревожно оглядывается по сторонам.

Быстренько сделала все свои дела и вернулась к ней. Подруга передала мне лампу и сама направилась за кустики.

Я пока решила умыться в роднике. Только нагнулась, чтобы зачерпнуть ладонями воды, как сзади на меня кто-то налетел и со словами "все из-за тебя, сука" вцепился в волосы.

Дальше включаются рефлексы. Изворачиваюсь и бью нападающую по лицу, с удовольствием отмечая характерный звук ломающегося носа. Хватка ослабевает, давая мне возможность избавиться от ее рук, развернуться и ударить в живот, а потом с силой пнуть под колено.

Только после этого отскакиваю на несколько шагов, чтобы рассмотреть, кто же на меня нападал.

Это оказалась Амаль. Она пыталась подняться с земли, зажимая окровавленный нос одной рукой.

– Дрянь,– в этот момент она растеряла всю свою красоту. Лицо перекосилось от ненависти, глаза словно у полоумной,– если бы не ты, сегодняшнюю ночь я бы провела с ним!

Мне оставалось лишь гадать, как она смогла определить, что именно меня с Сашей что-то связывало, а не подругу.

Тут, наконец, из кустов выскочила Виктория, и замерла от представшей перед ее взором картины. Окровавленная Амаль, с трудом поднимающаяся на ноги, взлохмаченная я, в позе боевого петуха.

Неудачливая забияка, трезво оценила сила силы и, решив, что с ними двумя ей точно не справиться, позорно сбежала прочь, бросив на последок ядовитое:

– Ты за это заплатишь.

Вика подошла ко мне, с тревогой заглянула в лицо:

–Ты как?

– Все нормально, она на меня сзади набросилась, вцепилась в волосы, наверное целый клок вырвала,– проворчала я, потирая голову,– а потом, я дала ей отпор.

Викуля покачала головой:

– Ни на минуту нельзя оставить одну, обязательно вляпаешься во что-нибудь.

– Я то тут причем? Она сама на меня напала!

Подруга лишь обреченно махнула рукой и подошла к роднику.

Хромов уже ждал нас возле стойки, облокотившись на нее одной рукой. Мы подошли к нему, не зная, что делать дальше. Мужчина смерил нас внимательным взглядом, лишь на миг, задержавшись на моей растрепанной шевелюре:

– Все нормально?– холодно спросил он.

– Да,– ответила за нас обоих Виктория,– если так можно сказать про ночное ползанье по кустам, там можно было и без глаз остаться.

Про инцидент с Амалью решили ему не рассказывать. Не зачем жаловаться и сами справились.

Александр лишь пожал плечами, дескать, а я что могу сделать.

– Спать пошли.

– Где наши чемоданы?– спросила Вика, оглядываясь вокруг.

– Я их уже отнес,– ответил он и направился к лестнице, даже не сомневаясь, что мы последуем за ним.

Ну, мы и последовали, а что еще оставалось делать?

Скрипучая лестница издавала заунывные трели при каждом нашем шаге, ступени пружинили и норовили треснуть под тяжестью веса.

Второй этаж был не лучше первого. Темные коридоры, освещаемые только лампой, предусмотрительно захваченной нашим молчаливым похитителем.

Он подвел нас к неказистой двери, толкнул ее, широко распахивая, и зашел внутрь.

Мы тихонько следовали за ним. Саша, поставил лампу на покосившуюся тумбочку и подошел к окну.

Мы с подругой тем временем осматривались. Комната маленькая, почти квадратная. Из мебели шкаф с провисшими дверцами, та самая тумбочка, пара стульев и огромная кровать, на которой человек пять вполне могли комфортно поместиться.

– Предвидя ваши вопросы, сразу говорю, – мрачно заметил он,– свободных комнат больше нет.  Да, мы ночуем вместе, и нет, я не собираюсь спать на полу, дабы не смущать ваши нежные девичьи души.

Я возблагодарила сумрак, царивший в комнате, скрывающий мои малиновые щеки от его проницаемого взгляда. Он ведь не серьезно?

Мелькнула мысль достать спальный мешок, но здесь было так мало места, что его даже не развернуть на полную длину.

Хромов тем временем, скинул обувь и прямо в одежде улегся.

Мы с Викой смущенно смотрели на него.

– Я устал как черт, -спокойно заметил он,– переход отнимает много сил, тем более в этот раз я с балластом, в вашем лице, поэтому собираюсь хорошенько выспаться перед дорогой. Если вы пока не хотите, то можете спуститься вниз. Вас там никто не тронет, все знают, что вы со мной. Можете заказать все что хотите, трактирщик запишет на мой счет.

Вика отрицательно покачала головой, не желая никуда идти, потом направилась к кровати, разулась и, устроившись на противоположном конце, отвернулась на бок. А я все так же стояла в нерешительности. Место теперь оставалось только посередине, между ними. Пусть кровать была на столько широкой, что даже при желании не дотянешься до противоположного края, но сама мысль о том, что придется спать с ним рядом, приводила меня в панику. Я не могу этого сделать! И не хочу!

– Давай быстрее, глаза действительно слипаются, – буркнула Вика,– и свет не забудь потушить.

Еще немного постояла в нерешительности, потом, признавшись самой себе, что еле стою на ногах, с тяжелым вздохом погасила лампу и забралась на царское ложе, придвинувшись как можно ближе к Виктории.

Через десять минут слева доносилось спокойное дыхание подруги, справа не менее спокойное Хромова, а в центре, выпучив глаза, лежала я, растрепанная, красная, с трепещущим в груди сердце.

Вот могла ли я вчера вечером, воруя Бакса из его дома, подумать о том, что сегодня буду ночевать с ним в одной кровати. Пусть не так, как было раньше, не так, как бы мне хотелось, но все равно вместе.

Ощущение того, что он рядом, его дыхание, его запах это было очень волнительно. На столько волнительно, что я начала задыхаться, сердце гулко билось в груди. Разнузданное воображение, подкидывало весьма откровенные эпизоды из нашего недолгого совместного прошлого, заставляя кровь еще быстрее бежать по венам.

Внизу живота скручивался тугой узел, заставляя ворочаться и сердито пыхтеть. Ну, вот за что мне это? Почему он на меня так действует? Ведь лежу мокрая как мышь, трусики можно отжимать. Да, что там белье! С такими темпами я простынь прожгу, вместе с жестким, бугристым матрасом. И все потому, что он рядом.

Хотелось выть от нелепости ситуации, старых обид и безумного желания, сжигающего меня дотла.

Еще раз повернулась на другой бок, сердито поправила подушку и попыталась устроиться поудобнее. Ни черта не выходит.

– Если ты сейчас же не угомонишься,– в темноте раздался его спокойный голос, заставив меня вздрогнуть, – я тебя усыплю, как в машине, честное слово.

Я замерла, пытаясь прикинуться ветошью и успокоить дыхание. Блин, я думала, он спит уже во всю! Лежу тут, пыхчу, ворочаюсь, фантазиям эротическим предаюсь! Надеюсь, он не догадывается о причинах моей бессонницы, а то стыда не оберешься потом.

– Усыпляй,– подала голос Виктория,– так и будет всю ночь барахтаться!

Она, оказывается, тоже не спит! Предательница! Подлая, мерзкая предательница, переметнувшаяся в стан врага!

Хромов тяжко вздохнул, а на меня навалилась смертельная усталость, глаза начали слипаться, и не было сил с этим справиться.

 Не надо мне никаких заклятий! Нет, нет, не...

Утром я проснулась, словно от толчка, подскочила как ужаленная и осмотрелась. Вика еще спала, разметавшись по кровати словно морская звезда. Александра в комнате не было, а я перекочевала на его конец кровати. Надеюсь, это произошло уже после того, как он ушел. А то ведь ненароком могла ночью приползти ему под бочок.

Тяжело опустилась на подушки и зажмурилась, почувствовав его запах. Снова скрутило все внутренности оттого, что он теперь так близко. Плохо, очень плохо. Думала, что переборола свою одержимость им, а все оказалось наоборот. Если я буду так сходить с ума изо дня в день, то рано или поздно наброшусь на него в прямом смысле этого слова.

Самое смешное в этой ситуации, что мысли об Александре и его влиянии на меня, казались более важными, по сравнению с мыслями о другом мире и нашей судьбе в нем. Видать мой мозг, тогда еще не до конца верил в происходящее, отказываясь принимать в серьез настолько невероятное положение вещей.

Вскоре в комнату заглянул Александр, бросил суровое "подъем, пора ехать" и снова удалился.

Я бодро вскочила на ноги и потянулась. Благодаря Сашиной помощи не просто спала как убитая, но и выспалась хорошенько. Голова, правда, немного болела, скорее всего, это последствие от заклятия.

Хотела причесаться, но не обнаружила в комнате наших сезонных чемоданов. Наверное, он их уже унес. Кое-как разобрала пальцами спутанные волосы, поправила одежду, растолкала подругу, на которую с утра напало ворчливое настроение.

– Вставай,– я бесцеремонно трясла ее за ногу, а она что-то мычала и пыталась отбиться от меня подушкой.

Моя настойчивость была в скором времени вознаграждена. Вика выбралась из постели, обозвав меня надоедливой мелкой рогатой скотинкой.

Мы спустились вниз. Хромова было не видно, трактирщик нам подсказал, что Александр велел нас накормить, а сам занимается лошадьми.

Надо же какой заботливый! Перед завтраком мы отправились к роднику, освежиться. Памятуя о вчерашней потасовке с Амалью, решили все делать вместе.

Выйдя на улицу, замерли, оглядываясь по сторонам.

Стояло раннее-раннее утро, наверное, часов пять, не больше. Роса густо покрывала траву, по земле стелился густой туман. В воздухе стоял непередаваемый запах влажного леса. И тишина, никакого даже самого отдаленного шума машин. Я стояла с закрытыми глазами и не могла надышаться свежим воздухом, наслаждаясь каждым вздохом. Душа наполнилась первобытным ликованием. Как же мне не хватало близости природы.

– Хорошо то как,– благоговейно прошептала Виктория

Я ограничилась кивком, казалось преступлением нарушать такую первозданную тишину.

После завтрака вышли на крыльцо.

Вчера, при блуждании в потемках по лесу, мы не заметили, что находимся у горного подножья.  Пять гордых пиков, покрытых темными лесами, подпирали низкий, хмурый небосвод. Красиво, аж дух захватывает.

Из-под навеса вышел Хромов, ведя под уздцы великолепного, черного как ночь, жеребца. Горячая кровь бежала по венам, заставляя животное гарцевать и норовисто похрапывать. Восхитительный конь, красивый, гордый, статный. Идеально подходит своему хозяину.

Я невольно залюбовалась широкими плечами, обтянутыми темно-коричневой рубашкой, узкими бедрами, гордой осанкой. Он быстро, но без суеты, проверял упряжь, словно всю жизнь только этим и занимался. Совсем другой человек, не тот, к которому я привыкла в нашем мире. Не вероятно, но сейчас,  без дорогих костюмов, он выглядел серьезней, мужественней, уверенней.

Именно в этот момент, я поняла, что совсем его не знаю. Ни его интересов, ни целей. Кто он, откуда он, чем занимается. Ничего, пустота. Как так вышло, что он может сказать про меня многое, а я про него ничего?

– Хватит на него пялиться, – прошипела Вика, подойдя ко мне со спины, -ты сейчас слюнями все крыльцо зальешь.

–Да плевала я на него!

– Ага, я так и поняла сегодня ночью. Не усыпи он тебя, ты бы всю ночь пыхтела, придаваясь сексуальным фантазиям с его участием.

Я сердито на нее уставилась, а она лишь вопросительно изогнула бровь и демонстративно сложила руки на груди. Не знаю, сколько мы с ней так стояли. Я злилась на нее за то, что она так хорошо меня знает и понимает без слов.

– Что вы там опять делите?– недовольно спросил Саша. Он уже закончил с лошадьми, и теперь хмуро наблюдал за нами.

– Тебе лучше не знать, – усмехнулась вредная подруга и, показав мне язык, направилась к своей буланой кобылице.

Я вскинула глаза к небесам, прося терпения, спокойствия и стальных нервов.

Эх, и тяжело мне придется из-за его близкого присутствия. Тяжело. Да еще Вика со своими насмешками. Не любит она его. Вот Чижова любила, а этого нет... и правильно делает.

Тут до меня доходит, что сегодняшний день, и возможно не только сегодняшний, придется провести в седле.

О, нет! Моя филейная часть такого не выдержит! Обреченно повесив голову, бреду к Савраске. Она встречает меня насмешливым ржанием. Сучка! Мохноногая тоже ржет. Еще одна сучка.

Буланая промолчала, а Сашин жеребец только покосился на меня темным проницательным взглядом.

Хромов исподлобья наблюдал за тем, как я забираюсь на спину лошади, устраиваюсь в седле, тоскливо вздыхаю, вцепившись в поводья.

–Можем ехать,– печально изрекаю, окидывая туманный лес грустным взглядом. Ну что тут скажешь? Терпи, жопочка, терпи. Каждый шаг кобылы, иглой впивался в мой мозг, усиливая и без того нарастающую боль.

Наша маленькая процессия покинула постоялый двор, направившись по лесной дороге в сторону горной гряды.

Разговор не клеился. Мы с Викой периодически перешептывались, Хромов ехал чуть впереди, не обращая на нас ровным счетом  никакого внимания.

Казалось, он полностью погружен в свои мысли, отгородившись от всего мира.

Все попытки его разговорить, наталкивались на ледяную стену отчуждения. Он лишь отмахивался от нас, как от надоедливых мух.

 Единственное, что нам удалось узнать, что сейчас едем через Сизый Лес, названный так из за постоянных туманов и дождей.

Я выудила из своего чемодана пачку сигарет, зажигалку и с удовольствием затянулась. Блаженство.

А, вот это мое действие не осталось незамеченным. Хромов придержал своего жеребца и развернувшись ко мне вполоборота, смерил тяжелым взглядом:

– Меня бесит эта твоя привычка.

– Знаю, ты говорил мне это раньше,– пожимаю плечами и выпускаю в его сторону тонкую струйку дыма,– я это как-нибудь переживу.

Он раздраженно скрипнул зубами и, отвернувшись, пришпорил коня.

Мы с Викулей насмешливо переглянулись. Мало ли что ему не нравится. Мы тоже не в восторге от нашего перемещения, но он ведь ничего не собирается исправлять, значит, и мы не будем меняться. Пусть побесится. Знаю, что это детская месть, но на душе все рано становится чуточку приятнее.

Ближе к полудню сделали небольшой привал. Не знаю как у остальных, а у меня все просто разламывалось от боли. И задница, и спина, и голова.

 Причем голова беспокоила все больше и больше.

Боль накатывала волнами, вызывая горечь во рту и мельтешение мушек в глазах.

Пожаловалась подруге на свое состояние. Мы углубились в чемоданы, в поисках лекарств, а Хромов мрачно рассматривал карту.

Александру я не стала ничего говорить. Не хочется, чтобы он считал меня изнеженной девчонкой, раскисающей при первых же трудностях. Справлюсь как-нибудь, перетерплю.

Первую половину дня, дорога плутала по Сизому Лесу, то забегая в мрачную чащу, то выскакивая на поляну, словно ковром укрытую маленькими пестрыми цветами.

Пару раз делали большой крюк, проходя по краю глубоких оврагов. Ближе к вечеру вышли на берег узкой, веселой, речушки, спускающей с горных склонов.

Преодолели ее через брод. Лошадь осторожно ступала по каменистому дну, иногда спотыкалась, и мне приходилось изо всех сил цепляться за поводья, чтобы не свалиться в воду.

После брода Александр разрешил сделать еще один десятиминутный привал.

Путь продолжали весь день, и в легких сумерках дорога плавно пошла вверх. Мы, наконец, добрались до гор. По мере подъема лиственные деревья постепенно исчезали, уступая место коренастым, кряжистым соснам и елям. Воздух становился все свежее, насыщаясь запахом смолы и горной свежестью.

Подъем не вызывал у животных никакого затруднения. Хорошо укатанная, расчищенная дорога, поднималась, плавно петляя между огромными булыжниками.

– Ночевать мы среди камней будем, – ворчливо поинтересовалась подруга,– скоро совсем стемнеет.

– Нет, мы почти добрались до безопасного места.

– Ты всегда по горам в потемках бродишь?

– Обычно засветло добираюсь до ночлежки, если поздно выезжаю. А если начинать путь с утра, то успеваю преодолеть Черный Перевал и покинуть Приграничье. Это с вами особо не разогнаться, – он бросил насмешливый взгляд в мою сторону.

Где-то через полчаса Саша направил Торбана с дороги на узкую тропочку, теряющуюся среди еловой поросли.

Тропинка несколько раз резко поворачивала, обтекая опасные места, а потом вывела нас на широкую каменистую площадку.

С одной стороны отвесный обрыв, уходящий вниз, с другой темный зев пещеры. Саша уверенно зашел внутрь и разжег огонь в аккуратном кострище, приготовленном, чьей то заботливой рукой.

 Я с интересом осмотрелась. Пещера напоминала по форме голову Чебурашки. Центральная, практически круглая часть, в центре которой сложен костер, а по бокам узкие проходы в соседние каменные залы. В правом зале с потолка текла пресная вода, образуя чистое прозрачное озерцо со студеной водой. Своды высокие, приходится задирать голову, чтобы их рассмотреть.

Саша дал лошадям напиться, а потом привязал к металлическому штырю, вбитому в стену, насыпал им зерна.

Мы в Викой тем временем готовили ужин, разогревая в котелке мясо с овощами, прихваченное из корчмы.

Ужин прошел в полной тишине. Мне кусок в горло не лез, становилось все хуже, спать бы поскорее лечь, глаза просто слипаются.

Печально смотрю на звезды, загорающиеся на небосводе, кусочек которого виден из прохода в пещеру. Чужие звезды, холодные, ни одного знакомого созвездия.

Мысли возвращаются к родному дому. Неужели все? Никогда я не вернемся? Не сяду за руль Васятки, не выкурю утреннюю сигарету, сидя на любимом крылечке?

Почему, я так спокойно думаю про это? Ведь должна скандалить, требовать, чтобы он отправил домой, а вместо этого я послушно плетусь за ним, даже не пытаясь возмутиться.

Ненормально это. Прислушиваюсь к своему внутреннему миру и обнаруживаю островок аномального инородного спокойствия, словно чья-то чужая воля успокаивает, заставляет смириться.

И я знаю, чья эта воля!

– Саш,– обращаюсь к нему, старательно отводя глаза в сторону, чтобы он не заметил в них все нарастающей боли,– ты наложил заклятие спокойствия или что-то типа того?

Хромов отвлекся от своих дел, заинтересованно посмотрел на меня:

–  Что ты имеешь в виду?

– Я чувствую это. Словно заноза сидит в груди, подавляя эмоции, заставляя спокойно смотреть на происходящее, отводя мысли в другое русло.

Вика, нахмурившись, посмотрела на меня:

– Нет ничего такого.

– Есть, – упрямо повторяю, – правда ведь, Саш?

Он несколько минут рассматривает меня, потом кивает.

– Зачем ты это сделал?

– Мне не нужны истерики

– Не было бы никаких истерик.

–Правда?– он вопросительно поднял одну бровь, – а я уверен в обратном. Вы бы сейчас бились в рыданьях, и мы даже с места не сдвинулись, так и торчали бы в той берлоге.

Злюсь так, что в глазах темнеет.

– Это наше право, биться в истерике или рыдать! А так, мы послушно бредем за тобой, словно овцы за пастухом!

– Не переживай, сниму со временем я с вас это спокойствие, а пока у меня нет лишнего времени, чтоб тратить его на ваши обиды.

– Может мы сбежали бы вообще от тебя,– сердито бубню себе под нос.

– Сбежали бы говоришь,– от его взгляда стало холодно,– вперед. Куда только побежите? В горы Арсарада? -он махнул рукой в сторону.– скатертью дорога! Только учтите, что сарад это хищник, чью голову вы так увлеченно рассматривали в таверне, а приставка  "ар" означает великое множество. Это их исконные земли. А, может, вернетесь в Сизый Лес?– махнул в другую сторону.– Удачи. Это заброшенные земли, там один человек на пять квадратных километров. Кроме корчмы, в которой мы останавливались, ничего больше нет. Чем вы там займетесь? Или, может, на ядовитые болота подадитесь?