Текст книги "Долгая дорога. Зов Вора (СИ)"

Автор книги: Маргарита Дюжева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 42 страниц)

Глава 22

Дом, милый дом!

-Молодец, твой Саша, – с мрачной усмешкой произнесла Вика,– Всех перехитрил. Всех поимел. И Совет, и Двор, и даже меня, а уж тебя и Влада вообще по полной программе.

– Он не мой, Вика, и никогда моим не был, -горько прошептала я. -Ты была права, всегда. Я должна была тебя послушать.

Подруга убрала прядь волос, упавших на мое лицо:

– Ты умница, если поняла это.

– Поняла, только слишком поздно.

– Что теперь?

Я лишь неопределенно пожала плечами, хотя прекрасно знала, что должна сделать, причем давным-давно. Наверное, пора уже начинать все заново, прекратив строить воздушные замки.

Двери Храма с громким скрипом распахнулись. Хромов грузно выпал из них на ступени. Мужчину всего трясло, тяжелое дыхание вырывалось из легких, сопровождаясь сипами и хрипами. Всю его фигуру покрывало легкое фиолетовое свечение.

Он с трудом поднялся с живота на четвереньки и пополз к ступеням. Руки дрожали от напряжения, было видно, как тугие мышцы перекатываются под кожей.

Со ступенек он буквально скатился, растянувшись на земле с протяжным стоном. Отдышался и заставил себя опять подняться на колени .

Мы с Викой молча наблюдали за его мученьями, почему-то опасаясь привлекать к себе внимание.

Александр замер, стоя на коленях, поднял лицо к небу и обхватив голову руками. Вокруг него то клубилось темное облако с лиловыми всполохами  внутри, то образовывались завихрения, черными щупальцами впивающиеся в окружающее пространства.

У меня закружилась голова от окружающей энергии, и я, наверное, упала бы, если бы и так не лежала на земле безвольным кульком.

Наконец мгла вокруг него начала успокаиваться. Непокорная сила стала потихоньку уступать воле нового хозяина.

Вскоре все визуальные проявления борьбы пропали. Саша убрал руки от головы, судорожно вздохнул и осмотрелся.

Красные, воспаленные глаза остановили свой взгляд на мне, заставляя шевелиться волосы на затылке.

Он, все так же на четвереньках, направился в нашу сторону. Там где его ладони прикасались к земле, трава обугливалась. Заметив это, Саша остановился и удивленно обернулся на свой выжженный след:

–Ну, ни х*ра себе!

Опять остановился, несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, потом продолжил свой путь. Теперь трава при его прикосновении искрилась, но не вспыхивала.

Через несколько метров ему это надоело, и он нашел в себе силы встать на ноги, выпрямиться. Немного постояв, шатающейся походкой побрел к нам.

 Я отрешенно наблюдала за его приближающейся фигурой. Белая дымка опять возвращалась, грозя снова унести меня в бессознательный провал.

Хромов тяжело опустился рядом со мной, с некоторым сомнением посмотрел на свою руку, а потом осторожно положил ее мне на живот. Стало нестерпимо горячо, я попыталась отодвинуться, но в этот момент белая пелена стремительно налетела на меня со всех сторон, закрывая и Вику, и Хромова, и все вокруг.

Я была легкая, как перышко. Меня окружала молочно– белая мгла, и больше ничего. Ни дуновения ветра, ни звуков, ни запахов. Стерильная пустота. Внутри разлилось необъяснимое спокойствие и уверенность, что все так, как должно быть. Я совершенно не чувствовала своего тела, каково же было мое удивление, когда бросив взгляд туда, где у меня раньше был живот, руки, ноги не обнаружила вообще ничего. Я была словно бесплотный призрак, эфирное создание.

Стало грустно, ноги у меня были красивые: длинные, ровные, гладкие.

Впрочем, грусть быстро растворилась во всеобъемлющем спокойствии. Раз нет тела, значит, и болеть нечему. То же плюс.

–Иди ко мне,– раздался тихий шепот то ли в моей голове, то ли вокруг. В такой обстановке было трудно разобрать. Голос странный, одновременно и женский, и мужской, и детский, и не человеческий Я покрутила головой, и тут же задумалась. А есть ли у меня эта самая голова?

Моргнула. Так, глаза точно есть, с веками. Провела языком по зубам. Рот и все, что к нему прилагается то же на месте. Не понятно, а где все же остальное?

–Иди ко мне,– снова раздался шепот.

Он манил, звал, рождая трепетную дрожь в душе. Я почувствовала, что больше всего на свете хочу знать, кому он принадлежит.

Хотя...Все равно. Опять накатило умиротворение. Тут так тихо, спокойно, можно подумать о вечном...

Сколько времени провела в таком состоянии не знаю. Может минуту, а может час. Голос больше не возвращался. Жалко, так хотелось узнать, кто же это такой, или такая, или такое.

Зачесался нос, и я его почесала.

Стоп. Чем это я его могла почесать? Рук-то нет. Или есть? Прислушалась к ощущениям и внезапно поняла, что чувствую свое тело. Ура, тушка моя родненькая на месте. Поднесла руку к лицу и опять ничего не увидела. По-прежнему пустота. Странно. Тело как бы есть, но его как бы нет. Чудеса.

– Иди ко мне,– голос отвлек меня от размышлений на бренную тему.

С возвращение чувства тела, вернулось ощущение положения в пространстве.

Я поняла что дрейфую, лежа на спине.

Да, да. Именно дрейфую, двигаюсь, а не парю на одном месте, как мне это показалось сначала. Потоки воздуха плавно обтекали мое тело, покачивали, убаюкивали. Я приняла вертикальное положение, желая осмотреться, что же меня все-таки окружает.

Я летела высоко в белом туманном небе, а далеко, в нескольких сотнях метров, подо мной, на сколько хватало глаз, простирался темный, свинцово-серый океан. Ни озеро, ни море. Нет. Именно океан, бескрайний, мудрый, древний, видавший начало мироздания. Его воды, словно живые, двигались, перекатывались, ворочались, вздыхали. Зрелище завораживало, мне захотелось спуститься ниже, что бы получше рассмотреть темную гладь воды.

 Стоило только об этом подумать, как я начала тихонько спускаться. Интересно.

Бросила еще один взгляд на свое тело и обнаружила на его месте легкое марево, словно дрожащий мираж среди пустыни. Все страньше и страньше, все чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса.

– Иди ко мне,– опять шепот прозвучал, заполняя все вокруг.

– Да, куда идти-то?– пробурчала себе под нос.

– Ко мне.

Океан подо мной начал волноваться. На поверхности возникали буруны, пузыри, словно в гигантской кастрюле закипал суп.

Пузыри разрывались, рождая волны, а их место тот час же занимали новые.

Вода вспенилась и пришла в движение. Сначала медленно, словно не хотя, закружилась, образую маленькую воронку, а затем быстрее и быстрее. Вскоре прямо у меня на глазах появился огромный, больше сотни метров в поперечнике водоворот. Он становился все сильнее, глубже, набирая колоссальную мощь. Картина завораживала, вызывая благоговейный ужас и восхищение.

Я по-прежнему медленно спускалась, сантиметр за сантиметром сокращая расстояние до воды. Это происходило так медленно, что я с досадой скрипнула зубами. Мне надо туда, вниз, срочно, а у меня скорость как у улитки-инвалидки.

В центре водоворота что-то появилось, выступая из воды. Я вытягивала шею и щурила глаза, пытаясь увидеть, что же это такое, но пока расстояние было слишком большим.

Подняла перед собой руку и с удивлением обнаружила, что вижу мерцающие контуры. Словно бензиновые разводы на лужах, они то пропадали, то переливались всеми цветами радуги. Опустила взгляд ниже и убедилась, что такая ситуация не только с руками, но и с остальным телом. Так, уже лучше. Может если подождать, то и все проявится в полном объеме?

Между тем в центре водоворота сначала образовался небольшой бугор. Он рос, все больше выгибался, двигался. Спустя какое то время я смогла рассмотреть, что он не монолитный, а состоит из множества отдельных перекатывающихся, скользящих частей. Змеи?

Присмотрелась изо всех сил, до слез, пытаясь разобрать что это.

Черные, влажные, блестящие тела извивались внизу. Некоторые толстые, словно стволы вековых баобабов, другие гораздо тоньше. Нет не змеи. Щупальца. Периодически, то тут, то там они поворачивались брюхом к верху, и тогда моему взору открывались белые, трепещущие присоски.

Как ни странно отвращения не возникло. Картина показалась мне жуткой, но восхитительно красивой.

В центре клубка из щупалец начал появляться еще один холм меньшего диаметра. Он походил на яйцо доисторического ящера: буро-зеленая, дрожащая поверхность, покрытая крупной ребристой чешуей.

Яйцо выдвинулось вперед, завибрировало и раскрылось. Это оказался глаз. Гигантский круглый глаз. Его радужка была словно сложена из отдельных кусочков, меняющих свой цвет от ярко-желтого по краям, к неоново-зеленому рядом со зрачком. На ее поверхности образовывались завихрения, водовороты, проносились волны с белыми шапками пены. Ужасно, красиво, пугающе и чарующе.

Круглый зрачок непрестанно метался из стороны в сторону, дико вращался и дрожал. Взгляд ни разу не остановился на мне, и я поняла – меня не видят.

Еще раз осмотрела свое тело. Картина снова изменилась. Теперь туловище, руки ноги, были видны абсолютно четко, но когда я попыталась пощупать себя, то опять наткнулась на пустоту.

Глаз нетерпеливо искал меня, но не находил. Я помахала ему рукой, в надежде привлечь к себе внимание, но безрезультатно. Испытав легкое раздражение, решила спуститься пониже.

В этот момент за спиной раздался властный, смутно знакомый  голос:

–Стой.

От неожиданности замерла, потом оглянулась через плечо. Никого. Но кто-то же меня звал, или это бред воспаленного мозга? Рассеянно пожала плечами и продолжила свой спуск к неописуемо привлекательному глазу

– Иди ко мне, – настойчиво звал он, и я с восторгом устремилась вперед.

Тут чьи-то наглые руки, обхватили меня за талию и дернули в обратном направлении.

Попытки вырваться не увенчались успехом. Меня держали крепко, настырно. Хотела скинуть чужие лапы, но с удивлением заметила, что, не смотря на ощущения на моем теле, не видно ни чьих рук.

– Куда собралась? Я тебя не отпускал!

Каков наглец! Опять пытаюсь обернуться, в надежде увидеть того, кто мешает мне добраться до глаза, но вижу лишь пустоту.

–Пусти,– шиплю разгневанной змеей.

 – Идем обратно, – давление в области талии усилилось, меня бесцеремонно поволокли прочь.

Тут память услужливо подкинула мне образ высокого, красивого, светлоглазого мужчины.

Хромов! Ну, точно, как я сразу не догадалась! Кто еще мог вот так, наплевав на мое мнение, тащить меня куда-либо!

Изворачиваюсь и вырываюсь изо всех сил. Все бесполезно. Он все дальше отволакивал меня от желанной цели.

Внезапно из извивающегося внизу черного клубка в нашу сторону взметнулось одно из щупалец. Он стремительно нагоняло, а я при этом испытала почти детский восторг

Ненароком задела себя по ноге и обнаружила, что тело стало материальным. Наконец таки, а то образ блеклого облака далеко не предел моих мечтаний.

Вот если еще Александр отцепился, было бы вообще здорово.

Щупальце почти достигло нас. Теперь я могла рассмотреть его.

Черное, сально– блестящее, с нижней стороны присоски. Чем ближе ко мне оно подбиралось, тем шире распахивались мои глаза, ибо теперь я увидела то, что не заметно на расстоянии. Из каждой присоски торчал или острый коготь, или чья-то полуразложившаяся рука с хищно скрюченными пальцами, или, еще хуже, человеческая голова с разодранным ртом, спадающим на бок синюшным вздутым языком и глазницами, заполненными белесой жижей.

Прежний восторг уступил место отвращению и зарождающемуся ужасу. Словно переключатель в голове сработал. Что красивого я здесь находила? Вокруг туман, внизу колоссальная толща воды, в которой живет глаз со щупальцами!

Теперь я не мешала Хромову, а помогала, стремясь всем своим естеством вверх, молясь о том, чтобы он меня не отпускал.

Щупальце стремительно сокращало расстояние, все ближе и ближе подбираясь к моим ногам.

Когда между нами и мерзким отростком осталось всего лишь несколько метров, хватка на моей талии ослабла, и из-за спины вырвался громадный темно-фиолетовый сгусток энергии. Он столкнулся со щупальцем и то, издав истошный визг всеми своими головами в присосках, метнулось в сторону. Хищно изогнувшись, оно следовало за нами на почтительном расстоянии, но приближаться не решалось.

Я с непередаваемым облегчением заметила, что окружающая мгла стала постепенно отступать, редеть, растворяться.

И тут бешено вращающийся круглый зрачок замер, сфокусировавшись на мне.

Жуть, которую я испытала, оказавшись под этим ужасным немигающим взглядом не передать словами, словно с души сдирали кожу, бесцеремонно заглядывали в самые укромные уголки, топча все хорошее.

Глаз пристально смотрел и, мне казалось, что он усмехается.

Мы поднимались все выше, пелена становилась все прозрачнее, и тут снова раздался голос, показавшийся в этот раз мне замогильным:

–Теперь я вижу тебя.

Столько в этом шепоте было мрачного обещания, предвкушения, голода, что я отшатнулась, пытаясь прижаться к тому, кто так настойчиво уносил меня из этого страшного места.

За миг до того, как пелена совсем отступила, глаз сделал то, от чего все внутри меня перевернулось.

Он подмигнул, многообещающе, медленно и со вкусом.

С тихим всхлипом я распахнула глаза и обнаружила себя, все так же безвольно лежащей на изуродованной поляне возле открытого Храма. Надо мной склонялся Хромов, вокруг нас обгорелая трава, и Вика прыгает метрах в пяти, хлопками пытаясь потушить местами тлеющую одежду.

– Жива?– сиплым голосом спросил Саша, с тревогой всматриваясь в мое лицо.

–Да, – отвечаю чуть слышно.

 -Жива, -повторил он уже с утвердительной интонацией и, схватив о охапку, прижал к себе.

Вика хмуро посмотрела на нас и спросила:

– Ты уже снял с нее все заклятия?

– Нет.

– Но вы же зависли минут на сорок, я думала она уже без всей этой гадости!– всплеснула руками подруга

– Было дело поважнее, – он отрицательно мотнул головой и обратился ко мне,– я не могу расплести весь клубок заклятий. Это долго, у нас нет времени, ты в любой момент опять можешь провалиться туда.

 – И как быть?

– Уровень силы сейчас совсем другой, так что я просто выдеру из тебя все старые заклятия. Это быстро, но будет больно...очень больно.

Я испуганно посмотрела на него, надеясь, что он предложит еще какие-нибудь варианты, но Александр смотрел на меня, храня молчание, и в глазах светилась непреклонность. Он уже все решил.

– На счет три. Готова?

–Нет!– отчаянно замотала головой.

– Один, два,– начал отсчитывать он, не обращая внимания на мой яростный протест, -три!

Каждую клеточку моего тела пронзила обжигающая боль, словно раздирают на части, живьем снимают кожу, ломают кости. И я завизжала во весь голос. Тело выгнулось дугой под его руками, непослушные пальцы впились в траву, вырывая ее клочьями из земли.

Бедные птицы, только вернувшиеся в свои гнезда после воплей Влада, снова взвились в ночное небо. Я кричала, просила его остановиться и оставить меня в покое. Хромов был неумолим. Со всего моего тела, к его рукам стягивались тонкие зеленые нити и скручивались в тугой клубок, нехотя отделяясь от меня.

Внезапно все закончилось.

Тяжело дыша, я отрешенно наблюдала за тем, как все зеленые нити собрались у него на ладони. Он вытянул одну из них, и от его прикосновения цвет сменился с зеленого на фиолетовый. Потом нить опять вернулась ко мне:

– Курить и материться по-прежнему не сможешь,– безапелляционно заявил он, потом просто сжал кулак, и все остальные нити с легкой вспышкой пропали. Тот час по телу разлилась приятная истома, словно я пахала весь день и вот теперь прилегла отдохнуть. Я ощутила, как кровь быстрее побежала по венам, насыщая ткани кислородом. Не прошло и минуты, а у меня уже получилась пошевелить кончиками пальцев ног. Самочувствие стремительно улучшалось.

Хромов передал меня Виктории, а сам отошел на несколько шагов и устало потер глаза.

 -Спасибо, – тихо произнесла я, обращаясь к нему.

–Не благодари, – хмуро ответил Саша,– я только исправлял то, что натворил сам.

 – Без тебя я бы осталась там навсегда, – с содроганием вспомнила глаз и его последнее движение.

–Оль, давай на чистоту, если бы не я, ты бы там и не оказалась.

На это возразить было нечего. Сам загнал меня туда, сам и достал. Все правильно.

–Саш, – нерешительно обратилась к нему подруга, -помнишь, что ты мне обещал?

Он долго смотрел на нее с непонятным выражением, а потом кивнул.

Так, что я пропустила? О чем эти двое успели договориться в минуты моего беспамятства?

Пока они играли в гляделки, не обращая на меня никакого внимания, я поднялась на ноги, с удивлением обнаружив, что организм бодр и полон сил.

–Эй, Лаврова! – крикнула Вика, заметившая мои телодвижения,– Ты это чего удумала? Тебе отдыхать надо.

– Вик, со мной все хорошо. Так что там за обещание?– я выжидающе смотрела то на одного, то на другую.

Вика обреченно вздохнула, и пряча глаза, ответила:

– Он обещал отправить нас домой, как только все закончится.

Под ложечкой засосало. Изнутри поднималась обида, на то, что они тут все без меня решили. Викуля в обход меня вытребовала это обещание, и Хромов получивший то, что хотел, и теперь ему не до чего не было дела

И никто не поинтересовался моего мнения. Я уже открыла рот, что бы разразиться гневной тирадой, но остановилась.

Какой смысл оставаться здесь, в этом мире? У меня здесь ничего и никого нет. Саша? Держаться ради него? Какой в этом резон? Ведь, не врала Виктории, когда говорила, что он не мой, никогда моим не был и вряд ли будет.

Ни я ли пришла к выводу, что надо начинать новую жизнь, а не держаться за призрачную мечту? Ну, останусь здесь рядом с ним. И что? Умирать раз за разом, когда что-то пойдет не так? Да и кто вообще сказал, что это ему надо?

Давай, Лаврова, учись принимать взрослые решения.

Захлопнула рот и просто махнула рукой, дескать, делайте что хотите. Вика удивленно подняла брови, не ожидая такой покладистости. Александр цепким взглядом впился в мое лицо, подозрительно прищурившись.

Сердце ускорило свой бег, но решение уже было принято:

– Когда отправляемся в дорогу?– спросила осипшим от волнения голосом

Саша все так же молча рассматривал меня, и в его глазах на какой то миг промелькнуло что-то, чему я не смогла дать определения. Или мне показалось и это просто отблески факелов, закрепленных при входе в Храм?

– Может, передохнем сначала?– подала голос Виктория, не ожидавшая от меня такой прыти.

– В чем дело?– спросила грубее, чем нужно,– ты хотела, что бы он нас отправил домой, я согласна. Зачем чего-то ждать? Как говориться раньше сядем, раньше выйдем. Сил у меня достаточно, так что можем отправляться. До портала долгий путь, так что давайте не будем терять времени.

Опять повисла тишина, и две пары глаз подозрительно уставились на меня. Такого поворота событий ни один из них не ожидал.

А чего же они тогда хотели от меня?  Скандала? Мольбы остаться еще хоть на чуть-чуть? Нет, родные мои, хватит. Идем домой.

– Не надо никуда ехать, – тихо сказал Саша,– я прямо отсюда проход открою.

– Так же нельзя,– всполошилась Виктория.

– Теперь можно,– Он метнул на меня быстрый взгляд, и на каком-то подсознательном уровне пришло осознание того, что Александр все понял. Он знал, что я собираюсь сделать.

На поляне замерцала серебристо-фиолетовая плоскость прохода, и мы молча, один за другим прошли сквозь нее, оказавшись на нашем уютном крылечке. Все здесь было на своих местах: плетеная мебель, Васятка под навесом, весь пыльный, заваленный сухой листвой, ветками и прочим мусором. Сердце наполнилось теплом. Дом, милый дом.

Вика растерянно переводила взгляд то на меня, то на Хромова, а мы с ним смотрели в разные стороны.

– Ну что ж,– я легонько прокашлялась, пытаясь справить с непослушным голосом,– вот и закончились наши приключения. Давайте, что ли прощаться...

– Вика, оставь нас, пожалуйста, одних,– перебил меня Александр, обращаясь к подруге.

– Но...– начала было она.

– Пожалуйста,– еще раз с нажимом повторил мужчина. Даже глухой сообразил бы, что это далеко не просьба.

Подруга обиженно поджала губы и направилась к входу. Выковырнула из тайного места в обшивке дома запасные ключи, отперла замок, который, застоявшись за время нашего отсутствия, издал неприятный скрип, от которого мурашки по коже побежали. На пороге она обернулась и сдавленным голосом произнесла:

– Саш, до свидания.

Хромов кивнул ей в ответ, даже не обернувшись.

Викуля постояла в дверях еще пару секунд, прежде чем скрылась в глубине дома, как тень.

Мы остались вдвоем. Я молчала. Он молчал. Но каждый знал, что сейчас произойдет. Во рту пересохло, и я никак не могла заставить себя говорить. Ведь если начать этот разговор, то пути обратно уже не будет. Мы, наверное, простояли так целую жизнь. Вроде и рядом, но в то же время бесконечно далеко друг от друга.

– Саш, спасибо, что вытянул меня, – наконец решилась, и направилась к двери, обхватив себя руками и стараясь не смотреть на него. Больно, но по-другому нельзя, – это было сложное, но интересное путешествие. Я...я узнала много нового, того, во что даже не верила до встречи с тобой. Это было... познавательно. Спасибо...

–Оль, – перебил меня Хромов

Остановилась, так и не найдя в себе сил повернуться к нему лицом.

–Посмотри на меня, – голос напряженный, хриплый, тихий. От такого еще сложнее сделать то, что должна.

Я повернулась и подняла на него взгляд. Бледный, под глазами темные круги, руки сцеплены на груди, видно, что борется с новой силой, пытаясь ее обуздать. Справится, даже не сомневаюсь в этом. В его глазах тревога, в моих застыли слезы. Мы молча смотрели друг на друга минуту, вторую, третью.

– Оль, не надо, не так, – наконец чуть слышно произнес он

– А как?– отступать нельзя, даже не смотря на то  что хочется вырвать язык самой себе, – наша история зашла в тупик, и ты сам это знаешь. То, что у нас осталось, это просто агония, растягивать которую нет смысла.

Серые глаза заволокла пелена боли, он отрывисто вздохнул, послышался легкий треск, и по деревянным перилам в мою сторону побежала трещина. Я отрешенно смотрела на нее, продолжив бесцветным голосом:

– Не ломай мой дом, пожалуйста.

– Извини, тяжело держать себя в руках.

– Понимаю, -кивнула, пожав губы,– ты справишься, ты сильный. Я тебя люблю, Саш, но это ничего не меняет, и ты сам это знаешь, – голос бездарно дрожал, выдавая мою внутреннюю боль, но мне плевать, пусть видит, я устала быть сильной,– мы, с тобой из тех нелепых пар, что не могут быть вместе. Я не та, которая тебе нужна...

–Та...

– Нет, Саш. Я не могу во время заткнуться, закрыть глаза, сделать так, как ты хочешь. Это выше меня. Тебе действительно надо искать себе тихую жену, серой мышкой, сидящую в углу. Или ту, которая сможет тебе что-то противопоставить. А я...– только пожала плечами, словно расписываясь в собственной беспомощности.

–Я не смогу тебя отпустить, я уже пытался сделать это, много раз.

–Теперь получится, – горько проговорила, и пожелала самой себе помереть в адских мученьях, – я не буду больше бороться и мешать тебе.

– Твою ж мать, Оль, не делай этого,– он сгреб меня в охапку и прижал к себе. Я уткнулась носом в любимое плечо и не в силах выдержать этого, зажмурилась.

– Не делать чего?– слезы уже не сдержать, они струятся из глаз, оставляя соленые влажные дорожки на щеках

– Не отворачивайся от меня, от нас. Все что у нас было, каждый новый виток, шанс, все это только благодаря тебе. Я как идиот, раз за разом все ломал, а ты спасала. Не отказывайся от всего сейчас, не надо.

– А что поменялось сейчас? -мне все-таки удалось высвободиться из его рук и посмотреть ему в глаза,– что?

–Я не знаю,– прошептал он.

Грустно улыбнулась, протянула руку и коснулась его небритой щеки, он накрыл мою руку своей и сжал ее. В этом жесте сквозило такое отчаянье, что мне опять захотелось броситься к нему на шею, уткнуться носом в плечо и забыть обо всем:

– Ничего не изменилось, Саш. Люди не меняются. Ты когда-то сказал, что тебе не нужно спокойное времяпровождение, выводок детей и мои котлеты. Ты будешь всегда идти вперед, по головам, ломая мир вокруг под себя, свои интересы. Это твоя сущность, ее не переделать. А я... я выгорела изнутри. Не представляю, как буду жить без тебя, но постараюсь быть счастливой. Надеюсь, и дети будут, и котлеты и муж в трениках у телевизора.

Он резко от меня отвернулся, и в тот же миг трава на полянке вспыхнула фиолетовым огнем, моментально обуглившись:

– Черт, – он выругался и потер глаза руками.

Воздух вокруг него искрился, я чувствовала кожей порывы энергии, чувствовала, как замерли воздух, земля, даже осунувшаяся листва, на стоящей за забором липе. Все вокруг словно притихло, опасаясь привлечь к себе его внимание. Он, наверное, сейчас был в силах сровнять весь город с землей. Но я не боялась, я его любила его, не смотря ни на что.

– Я столько раз пытался тебя оттолкнуть, а теперь слышу то же самое от тебя. Это действительно больно, – с горькой усмешкой сказал он.

 – Ну что ж, считай, что теперь мы будем теперь квиты, – ответила в тон ему.

Я опять сделала бесполезную попытку уйти, но Александр снова не позволил этого сделать. Он прижал меня к стене, скалой нависая надо мной:

– Если ты это делаешь только для того чтобы отомстить, – начал, было, он, и в его голосе явно прослушивался звериный рык, – то...

–Нет, – смело смотрю в глаза своему мучителю, – я это делаю, чтобы спасти себя.

Хромов отшатнулся от меня, услышав эти слова.

– Если это не прекратить, то рано или поздно ты меня окончательно раздавишь. Ты сильный, сильнее всех кого я знаю. А я глупая маленькая идиотка, решившая поиграть с огнем. Я не смогу сидеть дома и ждать когда же ты оторвешься от своих супер важных дел и обратишь на меня свое драгоценное внимание. Я хочу быть любимой, быть на первом месте для своего мужчины, а не просто красивой игрушкой, которую можно достать из шкафа, немного поиграть и убрать обратно, что бы не мешала. Может я эгоистка, но мне плевать. Я хочу идти рука об руку с тобой, хочу поддерживать во всем, делить радости и переживания, но тебе не нужна моя поддержка. Я хочу быть счастливой, а с тобой этого не получается.

–В этот раз будет по-другому.

–Правда? Мы прямо сейчас можем приступить к налаживанию отношений? Давай съездим куда-нибудь? Пошлем к чертям собачьим весь остальной мир, прямо сейчас? Ты готов к этому?

–Да, только вот с Королем дела улажу...

Я вскинула взгляд к потолку и нервно рассмеялась. Громко, фальшиво, с натягом.

Саша замолчал, нахмурился, осознав, что он только что сказал.

– Мы ходим кругами, – горько произнесла я, с трудом переборов свой истеричный смех, – хотел Стража– получил Стража, хотел победить Влада– победил. Совет весь по твоей указке  переломан. Сейчас Королевский Двор решил перетрясти, потом новую цель найдешь. А я так и буду на обочине твоей жизни, боясь даже в сторону ступить. Ты будешь то подзывать, то прогонять меня как собачонку шелудивую, до тех пор, пока от моего самоуважения ничего не останется, а там уже и сам интерес потеряешь...

– Бл*, Оль– выругался он.

– Разве я ошибаюсь? Нет. И ты это знаешь. Ты никогда не променяешь свою цель, власть, силу на какую-то бабу. Заметь это цитата из твоей самозабвенной речи.

Хромов громко втянул воздух, а потом медленно выдохнул, пытаясь успокоиться, взять себя в руки.

–Дай мне месяц, – мрачно попросил он, -я разберусь со всем и вернусь к тебе.

– Какой в этом смысл? Через месяц мы точно так же поговорим, и ты попросишь еще месяц, или два, а лучше полгода, а еще лучше будешь появляться время от времени, пудрить мне мозги и спокойно идти дальше.

Саша досадливо мотнул головой и отвернулся.

Знаю, что стоит сделать шаг ему на встречу и все начнется сначала... и закончится, так же как и раньше. Я с трудом собираю в кулак всю свою волю, пытаюсь выровнять сбившееся дыхание, шарю на задворках сознания, стараясь найти оставшиеся крохи гордости и самоуважения. Держаться, не сдаваться. Хвосты надо обрубать резко, потому что по чуть-чуть еще больнее будет. Нельзя умирать постепенно, лучше сразу, и плевать, что чувство такое, будто грудная клетка распадается с каждым вдохом, а осколки ребер впиваются в изодранное в клочья сердце.

Хромов, стоял ко мне спиной, уперевшись руками в перила. Спина напряжена, костяшки пальцев побелели. На пару минут повисла тяжелая, удушающая тишина.

–Месяц, – наконец повторил он, – Оль, дай мне месяц. Я о большем не прошу.

Я опять развернулась к двери, что бы уйти, говорить не было сил, и в тот же миг почувствовала, кик сильные руки, обхватывают меня за плечи и прижимают к широкой груди.

–Саш, не надо, – попытка высвободиться вышла слабой и жалкой.

Он молча уткнулся лицом в мои волосы и замер. Я тоже стояла не шевелясь, наслаждаясь последними моментами нашей близости, последними прикосновениями. Как я буду жить без его дыхания, стука его сердца, светлых серых глаз? Ответ простой – как тень. самой себя. Придется строить новую Ольгу Лаврову на осколках прошлого, придется заново учиться дышать, радоваться весеннему солнцу, верить и любить. Справлюсь ли я? Не знаю, но попробую

–Я тебя люблю, – прошептал он, и от этого сердце просто захлебнулось кровью. Пришлось много раз моргнуть и сильно зажмуриться, чтобы перебороть новый поток слез.

–И я тебя, но это ничего не меняет, и ты сам это знаешь, – кажется, я повторяюсь.

Начался мелкий тоскливый дождик, еще больше усугубляя ситуацию. Хотелось выть, скулить, визжать, лишь бы избавиться от этой боли, но вместо этого я прошептала:

– Я отпускаю тебя.

"Ни за что!!!!"– завопил внутренний голос, сердце сделало кульбит, пропустило несколько ударов и понеслось вскачь.

– Отпускаю,– упрямо повторила, скорее для самой себя, чем для него. И стало безумно страшно, что он сейчас развернется со словами "Как хочешь", и исчезнет навсегда.

Саша порывисто развернул меня к себе лицом и напряженно взглянул в глаза:

 – Я решу свои проблемы. И с советом, и со Двором, и силу новую обуздаю. Дождись меня, я прошу. Всего тридцать дней. Я успею, обещаю.

Не в силах противиться ему я прикрыла глаза, из-под ресниц опять катились крупные, горькие слезы. Я слабая, я не могу ему ничего противопоставить и ненавижу себя за это. За то, что вместо того, чтобы уйти с высокоподнятой головой я захлебываюсь своей болью, и уступаю ему... опять. Ведь так хочется надеяться на чудо. Дура неисправимая, наивная дура.

– Хорошо, месяц, ровно. И после этого я начну жить так, как будто никогда тебя и не знала,– страх остаться без него опять победил, я сдалась, сама себе продлевая агонию.

– Спасибо, -прошептал Александр, провел пальцами по моей щеке, вытирая слезы, легонько коснулся моих искусанных губ. По коже пробежал мороз, порыв ветра взметнул прядь волос. Я распахнула глаза и обнаружила, что стою на крыльце одна. Хромов исчез. Несколько минут я с тоской смотрела на серое сентябрьское небо, прислушиваясь к необычной пустоте внутри себя. Что ж так сердце-то  в груди мечется?