Текст книги "Долгая дорога. Зов Вора (СИ)"
Автор книги: Маргарита Дюжева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 42 страниц)
Вот теперь он повернулся и волчьим взглядом уставился на меня, а я, голосом, дрожащим от волнения и жгучей обиды, продолжала:
– Как это здорово было, навязать мне банальную до зубовного скрежета мысль. " А, почему бы мне не украсть Стража ". Чем дурнее, тем лучше, не так ли? Эта бестолочь ведь никогда не сможет отличить насажденную мысль, от своих собственных. И плевать, что до этого обещал, что больше никаких заклинаний. Это ведь было просто так! Чего только не пообещаешь, лишь бы она не путалась под ногами и не усложняла жизнь. Дальше дело оставалось за малым. Проследить, чтобы я не забыла прихватить камни, и заранее настроенный на тебя компас. Даже не поленился спуститься вниз, чтобы убедиться, что я ушла, галантно оставив для меня дверь открытой. Все правильно, Саш? Я пока ничего не пропустила? Ты если что поправляй, не стесняйся!
Он стоял молча, как каменное изваяние, а его взгляд с каждым моим горьким словом становился все тяжелее.
– А, дальше уже совсем все просто. Пудрить Вике мозги, делая вид, что разыскиваешь меня, и ждать когда я доберусь до Стража, и полог скроет нас от чужих глаз, и вот уже тогда можно изо всех сил включать маяк и тянуть меня обратно, не давая ни шагу ступить в сторону. Что ж поздравляю, твой план удался. Страж твой, можешь радоваться своей очередной победе.
–Оль,– начал было он,– ты хоть сама себя слышишь....
– Господи, ну не начинай ты опять свои игры! – я сорвалась на крик,– просто признай, что я права! Что, не дрогнув, ты отправил меня одну в этот жуткий поход! Что не давал Зову, ни на миг утихнуть, опасаясь, что здравый смысл остановит меня? Что тебе настолько плевать на меня, что ты без колебаний решил мной пожертвовать, ради достижения своих целей! Опять скажешь, что я неправа?
– Ни черта ты не права! Мне не было плевать,– прорычал Александр в ответ и в два шага оказался рядом,– если тебя это интересует, то все это время я метался, как тигр в клетке от своего бессилия, и не возможности быть рядом!
–Бедняга,– с деланным сочувствием проговорила я и опять направилась в сторону двери. К черту все, если я сейчас не уйду отсюда, то завою от тоски прямо у него на глазах.
– Неужели ты думаешь, что я бы отпустил тебя совершенно без защиты,– холодно бросил он мне в спину,– да, на тебе такой полог защитный был, что ни один зверь не приблизился бы к тебе на километр! Да, что там зверь, ни один комар за все это время на тебя не сел!
От его слов я остановилась как вкопанная, а потом, сжав кулаки так, что ногти до крови впились в ладони, вернулась обратно, встала, чуть ли не вплотную к нему, и подняла взгляд на его мрачное лицо:
– Спасибо тебе, благодетель,– постаралась вложить в голос, всю издевку, на которую только была способна,– а вот скажи-ка мне, заботливый ты мой, могли твой полог защитить меня от голода? От сероводородных ядовитых паров? От хлюпающих зловонных болот? Или может, он защищал меня от изнуряющего бега, когда я, не сознавая, что делаю, покрывала километр за километром, а потом просто падала на месте? От всего этого я была защищена?
Его взгляд потемнел, а дыхание стало тяжелым, прерывистым.
– Ответь мне Саш, все это ты тоже предусмотрел? Или это такие мелочи, которые по твоей гениальной задумке, я должна была преодолеть играючи? Знаешь, я думала, что смирилась с тем, что ты такой...гад, но теперь...,– чувствую, что еще немного и опять разревусь, -теперь, я поняла, что твой талант на этом поприще поистине безграничен.
Не дав ему ничего ответить, резко развернулась и бросилась бегом из кабинета. Блин, как же больно внутри, словно воткнули тысячу ножей и теперь медленно их поворачивают. Все это время, он держал меня при себе с определенной целью, а я, идиотка наивная, расслабилась, позволила себе успокоиться и поверить в то, что он может измениться! Дура!
Залетев в свою комнату, выскочила на балкон, чувствуя, что мне катастрофически не хватает воздуха, и я просто задыхаюсь от боли, тоски, отчаяния. Вцепившись в резные перила, стояла, запрокинув голову, зажмурившись и пытаясь себя убедить, что все это не по-настоящему. Что сейчас я проснусь и этот нелепый, жестокий кошмар закончится.
За спиной раздался злой хлопок дверью, я даже оборачиваться не стала, и так прекрасно зная, кто ворвался в мою комнату. Хромов рывком развернул меня к себе и схватил за подбородок, не давая отвернуться.
– Да, мне нужен страж, и я не буду здесь что-либо отрицать или оправдываться. Я никогда не скрывал ни своих целей, ни амбиций. Возможно, мой план был не идеален, и многое не было учтено. Но на тебя мне не было плевать! И ни в какую жертву, ради своих целей, я не собирался тебя приносить! Да, возможно, путешествие и оказалось сложнее, чем я думал,– при этих словах я с негодованием зашипела, мечтая залепить ему пощечину. Изо всех сил, так чтобы руку отбить, но он держал меня настолько крепко, что даже дышать было затруднительно,– но я был уверен в твоей безопасности. Зов защищал тебя от людей, а я от всего остального! К сожалению, сейчас выяснилось, что не от всего. Да, в этом мой крупный просчет. Вот только не надо обвинять меня в том, что мне было плевать на то где ты, и что с тобой! Ты вообще ничего недолжна была узнать. Не знаю, как у тебя это получается, каким образом ты обнаруживаешь на себе заклятия...
– Да, как ты вообще мог со мной так поступить? -перебила я его словесный поток,– зачем надо было разыгрывать этот фарс? Ведь ты мог бы просто попросить меня об этом!
– Серьезно? Ты бы добровольно согласилась на такую авантюру?
– Ради тебя, да!– эти слова я выплюнула ему в лицо.
– Мне кажется, ты переоцениваешь свою преданность,– холодно возразил он.
–Да, что ты вообще знаешь о преданности?– взвилась я, опять переходя на крик,– удобно было держать меня под боком? Конечно, удобно! Пока моя способность слышать Зов была бесполезной, ты мне другое применение придумал. Все правильно, не пропадать же добру!
– Заткнись,– прорычал он.
– И не подумаю! Ты использовал меня все это время!
– Нет... то есть да, но...твою ж мать, как с тобой сложно говорить.
– Да, ты не мучайся, не говори. Вложи в мою дырявую наивную башку какую-нибудь блажь и отправь подальше, с глаз долой, чтобы нервы не мотала,– глумливо подсказала вариант действий.
Александр сердито меня встряхнул, так что зубы клацнули, вынуждая замолчать. Потом несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.
– Оль, давай просто сядем и все спокойно обсудим,– наконец миролюбиво произнес он, хотя было видно, что еле сдерживается,– я тебе попробую объяснить всю ситуацию со своей точки зрения.
– Катись ты подальше со своими объяснениями! Они мне не нужны! Потому что это будут просто очередные, ничего незначащие слова. Знаешь, что имеет значение? Поступки, Саша, только поступки! У тебя они красноречивее самых искусных речей!
Самое смешное в этой ситуации, что я молилась, чтобы в его глазах появилась хотя бы тень сожаления, раскаяния в своем поступке. Чтоб он просто сказал "прости". И ведь бы простила, не смотря на пульсирующую боль внутри, не смотря на горькое разочарование. Пережила бы, переревела, проглотила бы свою обиду и простила. Как всегда.
Вот только он не сожалел, не раскаивался. Он был убежден в правоте своих действий, как всегда, а слова "прости", похоже, вообще не существовало в его словарном запасе. Оно было безжалостно выкинуто, за ненадобностью.
–Отпусти меня,– я попыталась его оттолкнуть, но это все равно, что со стеной бороться,– убери от меня свои руки! Ты мне противен!
Взгляд льдистых глаз потемнел, а на скулах заходили желваки, но он по-прежнему удерживал меня, не давая отстраниться.
– Мне противны твои прикосновения, твое присутствие в моей комнате!– прошипела я, тяжело дыша,– отпусти меня и больше никогда, ни при каких условиях, не смей дотрагиваться!
– Я сейчас уезжаю,– наконец произнес он, сквозь стиснутые зубы, отпустив меня так резко, что я пошатнулась и еле удержалась на ногах,– мне надо переправить Стража в ваш мир. Надеюсь, к тому времени как я вернусь, ты успокоишься, и мы сумеем нормально поговорить!
Александр порывисто развернулся, и быстрым шагом направился к выходу, словно боясь передумать и наговорить чего-то лишнего. У самых дверей, он все-таки притормозил, и, не оборачиваясь, бросил мне:
– Постараюсь вернуться побыстрее.
– Можешь не торопиться,– уже со слезами в голосе крикнула ему вслед,– мне теперь плевать!
Хромов на миг замер, а потом покинул мою комнату, хлопнув дверью так, что дребезжание оконных стекол еще долго висело в воздухе.
Дальше все окончательно пошло под откос. Стремительно и неудержимо срываясь в бездонную пропасть.
Александра не было почти неделю. За это время я не только не успокоилась, но старательно разжигала в себе яростное пламя. Всплыли все прошлые обиды. Они накладывались одна на другую, сплетались воедино, образуя гремучую смесь, заставляющую просыпаться по ночам в холодном поту, с криком рвущимся, казалось из самой души.
После возвращения Хромов действительно пытался со мной поговорить, но все его попытки с треском проваливались, натыкаясь на стену, которую я с упоением воздвигала между нами. Я не слышала и не слушала его, превратившись в мелкую, злобную истеричную хамку. Я игнорировала его, скандалила с ним, откровенно нарываясь, скрывалась в своей комнате, устраивая забастовки или наплевав на все запреты уходила в город, одна, раз за разом испытывая его терпение и доводя до бешенства. И он тоже срывался, бросал мне обидные слова, а я с каким-то упоением, в очередной раз доказывала себе, что он сволочь, испытывая от осознания своей правоты ненормальное удовлетворение.
И Александр, привыкший к тому, что его слово-это закон, отступил, отказался от попыток спокойно поговорить, вновь став тем самым Хромовым, которого я ненавидела. Надменным, холодным, жестоким.
Те отношения, которые сложились между нами после его возвращения, можно было охарактеризовать, как холодную войну. Не было больше совместных завтраков, обедов ужинов. Ничего не было. Мы даже в одном помещении не могли находиться, разбегаясь в разные стороны. Вернее убегала всегда я, а он, с невозмутимым видом, продолжал заниматься своими делами.
Первой забила тревогу Виктория. Трезво оценив ситуацию, она пыталась урезонить меня, достучаться до Саши, но бессильно опускала руки, раз за разом натыкаясь на ледяную стену отчуждения с его стороны, и огненный смерч с моей.
Подруга пыталась донести до меня, что я играю в опасные игры. Саша не тот человек, с которым можно безнаказанно себя так вести. Но что мне ее слова? Все мимо ушей. И снова скандалы и стычки с ним, вспыхивающие не смотря на то, что мы уже практически не виделись. Стоило нам только оказаться в одной комнате, как проскакивала искра, неизменно приводившая к взрыву пороховой бочки. Если честно, то пару раз мне показалось, что Саша готов прибить меня, развеять по ветру, как надоедливую муху. Не знаю, как, но он все-таки сдерживался, сжимал кулаки и молча, не оборачиваясь, уходил, оставляя меня полыхать от злости.
Между нами теперь пролегала такая пропасть, что великий каньон по сравнению с ней казался убогой колдобиной на грунтовой дороге, оставленной покосившейся от времени, скрипучей телегой. В этот сложный период, для меня существовала только одна мечта. Вернуться домой и забыть, все, произошедшее со мной, как страшный сон.
Глава 14. Часть 1
Первый бал
Сегодняшнее утро не обещало ничего необычного. Просто начало очередного дня, когда я открывала глаза, механически поднималась с постели, шла в душ, потом долго сидела у зеркала, рассматривая свою угрюмую физиономию, причесывая и заплетая в косу длинные волосы. Планов на день не было. Разве что схорониться где-нибудь подальше от посторонних глаз. Занятия? Да, плевать я на них хотела! Не смотря на все увещевания подруги, о том, что жизнь продолжается и нельзя снова замыкаться на своей боли, что надо двигаться вперед, отвлекать себя чем-то от тяжких дум, я целиком и полностью забросила всю учебу.
К Ванклифу мне было неприятно ходить. Я понимала, что он ни в чем не виноват, что у него был прямой приказ хозяина, да и не мог он знать, к каким последствиям приведет та злосчастная лекция, но ничего не могла поделать с ощущением, будто он тоже предал меня.
Верховая езда? Хватит с меня, накаталась уже по самые уши. Если Хромов захочет меня принудить к этим занятиям – пожалуйста, флаг в руки, он же сильный, ему все можно. Сама же я больше не собиралась себя этим терзать.
Занятия по самозащите с Хасаном? Тоже пусть катятся ко всем чертям. Мне еще только не хватает оплеух и трехчасовых забегов по двору. Это моя жизнь и мои решения.
Собравшись, я направилась на кухню, что бы перехватить на ходу что-нибудь съестное, а еще лучше урвать еды и отнести ее в свою комнату, что бы в тишине заедать горе.
Слуги при моем приближении замирали и, подозрительно косясь, старались скрыться. Дело в том, что я, устав от их взглядов исподтишка и перешептываний за спиной, устроила разбор полетов одной из не в меру любопытных горничных, пойманной за подслушиванием нашего очередного скандала с Александром. Бедняга чуть не поседела, когда я выплеснула на нее всю ту желчь, что скопилась внутри меня. Слухи по замку распространялись с молниеносной скоростью, и вскоре каждая собака знала, что Ольга Лаврова озверела и бросается на ни в чем не повинных людей.
На это мне тоже, кстати плевать.
Подходя к малой столовой, я услыхала сердитые голоса. Прислушавшись, поняла, что это Виктория и Александр, и они о чем-то спорят. Повинуясь порыву, подкралась к двери и, приложив к ее поверхности ухо, стала бессовестно подслушивать. А, что такого? Всем можно, а мне нельзя?
– Мне все равно, как ты это сделаешь! Но что бы завтра она была на приеме, и в адекватном состоянии.
– Да, не пойдет она никуда!– сокрушенно воскликнула подруга,– ты же сам видел ее состояние! О каком адеквате может идти речь? Хочешь публичного скандала?
– Мне все равно, в каком она там состоянии. На приеме она будет и точка,– рявкнул Хромов.
– Не смей повышать на меня голос,– звенящим от негодования голосом, осадила его Вика. Молодец она все-таки, я бы вот так никогда не смогла, у меня чуть что визги, крики, слезы, а она всегда с чувством собственного достоинства,– не я сделала из нее злобную ведьму! И не пытайся переложить на меня ответственность за свои поступки! Да и какая тебе разница, будет она на балу или нет? Пусть сидит у себя, если ей этого захочется, нервы у всех целее будут. И у тебя в том числе!
Саша с минуту молчал, наверное, опешив от Викиных слов, а потом ответил спокойно и бесконечно надменно:
– Она придет на прием по одной простой причине. Я должен держать ее на виду, перед своими глазами, потому что не знаю, что может придти ей в голову, и какое, очередное безумие она может сотворить. И если ты не уговоришь ее, то я все сделаю сам. Приволоку в зал, свяжу и поставлю в углу, на всеобщее обозрение.
– Ты этого не сделаешь!
– Хочешь проверить?– в его голосе сквозила неприкрытая насмешка,– давай, только потом не говори, что я не предупреждал. Я, надеюсь, понятно выразился, и смысл моих слов дошел до всех?
При этих словах дверь, за которой я пряталась, распахнулась, громко ударив по стене, а меня саму, скрючившуюся в непотребной позе скорбного разведчика, воздушной волной подтащило к столу. Виктория удивленно смотрела на меня:
– Не знала что ты здесь.
Я лишь отрешенно пожала плечами, упорно избегая взгляда Александра.
– Раз уж ты тут и все прекрасно слышала,– невозмутимо произнес он, поднимаясь из-за стола,– я надеюсь, хотя это глупо, на то, что сделаешь как надо. В противном случае ты знаешь, что тебя ждет. Я шутить не умею.
И он ушел, оставив меня как всегда в состоянии крайнего бешенства.
– Завтра ты идешь на этот хр*нов прием,– с мрачной уверенность заметила Вика, -и если он не свяжет тебя, то это сделаю я. Хватит уже всего этого д*рьма. Ты сделаешь, как он хочет, ничего с тобой не станет.
– Я не буду этого делать,– упрямо сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на подругу. Та спокойно выдержала мой яростный взгляд:
– Неужели ты не видишь, что балансируешь на острие ножа? Сколько еще твоих выходок Хромов спустит просто так, на тормозах?
– Ты за него что ли?
– Нет, я за благополучное разрешение конфликта. Да, он поступил по-скотски и прощения ему быть не может, хотя я уверена, что рано или поздно ты найдешь повод оправдать его для самой себя, но твои нынешние действия бессмысленны! Надо включить мозг, продумать линию своего поведения, а не как ты, с шашкой наголо и головой об стену. От твоих действий все становится только хуже, неужели не понимаешь этого? Даже если у него в начале и были зачатки раскаяния, то теперь они безвозвратно растворились. Он злится и с каждым днем все сильнее, и я даже боюсь представить, во что его злость может вылиться, к каким последствиям, в первую очередь для тебя, может привести. Включай голову Оль, призывай на помощь хитрость женскую, в общем, делай что угодно, но прекрати быть истеричной идиоткой, раз за разом пробующей его нервы на прочность. Поверь, если он сорвется, то нынешняя ситуация покажется тебе веселыми каникулами!
С этими словами Вика тоже поднялась из-за стола и покинула кухню, оставив меня в гордом одиночестве:
– Ну и пожалуйста,– обиженно фыркнула я, некрасиво плюхнувшись на стул,– мне и одной не плохо.
Вынырнувший с кухни слуга, с опаской подошел ко мне и поинтересовался, что бы мне хотелось:
– Еды,– рявкнула я на него, закрепляя образ злобной стервы, – и повкуснее!
Бедняга вздрогнул и, сломя голову, бросился на кухню, выполнять мой приказ, а я в ожидании своего завтрака, снова погрузилась в тяжелые мысли.
Значит завтра уже этот дурацкий бал? Господи, как быстро летит время. Казалось бы, еще совсем недавно была весна, а, не успела оглянуться и на носу середина августа. Когда Саша мне впервые сказал о приеме в День Северного Ветра, я отмахнулась как от чего-то неимоверно далекого, и вот он уже завтра.
Не хочу я туда идти, вот хоть ты тресни. Что я там забыла? Быть как бельмо на глазу? Терпеть нескончаемые любопытные взгляды, ощущать, как все вокруг перемывают кости, гадая, что нас связывает с хозяином. Большинство и так решит, что я очередная постельная грелка, скрашивающая его скучные вечера. Нет уж, увольте, обойдусь без этого сомнительного удовольствия. В памяти всплыли слова о том, что он меня свяжет, если я добровольно не приду на этот печальный сабантуй. Черт, может ведь, назло мне, что бы выставить перед всеми в еще более унизительном свете.
Слуга принес завтрак, торопливо поставил его передо мной и скрылся на кухни. Правильно, вали подальше, нечего мне глаза мозолить.
Задумчиво ковыряясь в каше, рисуя на ее поверхности глупые рожицы, я размышляла о своей незавидной участи. Наверное, Вика все-таки права, и придется мне завтра затолкать свой норов куда подальше и присутствовать на этом мероприятии, тихо вздыхая в уголке, предаваясь тоскливому унынию.
Стоп! А, почему, собственного говоря, я должна тосковать? Кто мне мешает завтра накраситься, одеть самое сексуальное платье, из имеющихся в наличии, и отлично провести время? Пусть этот гад увидит, что мне хорошо, весело и абсолютно плевать на него.
– Ха,– злорадно усмехнулась вслух,– хочешь моего присутствия на этом приеме? Ты его получишь!
После такого решения сразу и настроение как-то в гору пошло, и жизнь не такой уж беспросветной показалась. Я неторопливо закончила свой одинокий завтрак, даже получив какое-то удовлетворение от вкуса пищи, заглянула на кухню, и разжилась корзинкой свежих ароматных яблок. Не знаю, что из них собирались готовить, но мне они нужнее.
Весь день я бессовестно бездельничала. Расстелила на балконе одеяло, поставила рядом добычу, в виде благоухающих фруктов, и загорала, без малейшего сожаления пропустив время обеда.
То ли большая доза витамина D, поступившего благодаря солнечным ваннам, то ли осознание того, что завтра я смогу хоть как-то утереть Саше нос, привело к тому, что под вечер мое настроение все так же было приподнятым.
Перемены естественно не прошли незамеченными для Виктории. Подруга, спустившись к ужину, ни мало удивилась, обнаружив меня в столовой, ведь последнее время предпочитала принимать пищу у себя. А тут сижу, бодро поглощаю картофельные оладьи, в глазах блеск лихорадочный.
– Как дела?– поинтересовалась она, подозрительно поглядывая в мою сторону.
– Неплохо,– я пожала плечами, запихивая в рот очередной оладышек.
– Да? – Ее взгляд наполнился сомнением,– интересно, с чего такие изменения?
– Просто так.
Вика по-прежнему продолжала гипнотизировать меня своим взглядом, а я по-прежнему продолжала есть, не обращая на нее никакого внимания.
– Знаешь, чего я боюсь больше твоих затяжных депрессий?– наконец спросила он, нахмурив брови.
– Понятия не имею.
– Твоих внезапных смен настроения.
– С моим настроением все в полном порядке.
– Вот как раз это меня и пугает, – всплеснула руками подруга, -исходя из имеющегося опыта, в голову закрадывается нехорошие подозрения, что тебя посетила какая-нибудь "гениальная" мысль.
– Нет у меня никаких гениальных мыслей, все как всегда.
– Надеюсь, ты не собираешься, каким-нибудь образом избежать завтрашнего приема? Хромов тогда тебя точно...
– Вик, я пойду на этот прием, успокойся.
Виктория опять подозрительно уставилась на меня:
– Это с чего такая кардинальная смена решения?
– Просто так,– усмехнулась я, – почему бы и не сходить. Тем более, когда еще в жизни удастся побывать на таком мероприятии.
– То есть, вот так, сама, без принуждения пойдешь?– не унималась она.
–Да. Мне даже самой хочется этого.
Подруга подперла щеку рукой и с безграничной тоской покосилась в мою сторону:
– И почему у меня такое чувство, что все это может плохо закончиться?
– Наверное, потому что ты пессимистка,– хмыкнула я, наконец, отодвигая от себя тарелку. Оладьи очень вкусные, но если я съем еще хоть один, то завтра в нарядное платье точно не влезу. Кстати, а где мое платье? Что-то я не припомню, чтобы я при разборке сезонного чемодана, доставала какой-нибудь праздничный наряд. Забыла что ли? Да не может этого быть!
– Вика, у тебя в чемодане нет случайно моего выходного платья,– обеспокоено поинтересовалась у подруги, осознав, что мои грандиозные планы относительно завтрашнего веселья оказались под угрозой срыва. Не идти же в обычном сарафане!
– Что-то было. Пакет, по-моему, какой-то лежит,– ответила она, после некоторого раздумья,– после ужина пойдем ко мне, посмотрим.
Я согласилась и, медленно потягивая обжигающе-горячий чай, стала ждать, пока подруга не закончит с трапезой.
Оказавшись в Викиной комнате, я устало растянулась на кровати. Вот, от чего, собственно говоря, устала? От ничего не делания? Нет, так дело не пойдет, с завтрашнего дня начну бегать по утрам, а то совсем обленилась.
При мыслях о беге, невольно поморщилась, опять вспомнив свое недавнее путешествие. Пожалуй, с бегом по утрам я погорячилась, лучше йогой займусь. Точно! Именно так и поступлю!
Вика тем временем извлекла из недр шкафа плотно завязанный яркий пакет, поверх которого маркером было написано "Ольгино". Попыталась его развязать, но в конечном итоге сдалась, и просто проковыряла отверстие. Заглянув внутрь, она красиво, заковыристо выругалась. Мне даже завидно стало:
– Ты чего?– спросила у нее, с интересом приподнявшись на одном локте.
–Знаешь, что такое ирония судьбы? Это когда прячешь какую-нибудь вещь подальше, как говориться с глаз долой из сердца вон, а потом она всплывает на поверхность в самый удачный момент.
– Ты о чем?– я ничего не поняла из ее расплывчатой речи.
Викуля обреченно вздохнула, и, запустив руку в пакет, извлекла оттуда платье. Мое платье. Мое чертово изумрудное платье. То самое, в котором я когда-то давным-давно, еще в прошлой жизни, будучи простым фитнесс-тренером и по совместительству воровкой, отправилась вместо нее на чудесную выставку, под названием «Современное искусство в контексте мировых событий». На ту самую выставку, где я смогла лицезреть шедевры в виде "изумрудной кошки" и "звездного водопада", где я бездарно скучала, и где произошла та самая, роковая встреча, пустившая под откос всю мою жизнь.
–Вика, какого черта? Я же просила тебя выкинуть его!– голос предательски дрогнул, при взгляде на эту тряпку,– ты, вроде как клялась, что именно так и поступила!
Подруга немного смущенно почесала макушку, а потом промямлила:
– У меня рука не поднялась. Тут ткань такая, что восторг от одного прикосновения, и на тебе оно сидит шикарно. К тому же, ты знаешь, я свою работу ценю, и вот так просто взять и выкинуть свое детище, тем более такое, не побоюсь этого слова великолепное, у меня не получилось. Я припрятала его в сезонный чемодан, наверное, потому, что не особа верила в то, что он нам когда-нибудь пригодится, а потом и вовсе забыла. Извини.
Да уж, ирония судьбы, ничего не скажешь! Я как завороженная смотрела на таинственно мерцающую в ее руках вещь. Нет, это не ирония, это самая настоящая издевка! В тот момент я сомневалась, хватит ли мне духу его надеть. Да и стоит ли? Не будет ли это выглядеть как банальный, нелепый ход с моей стороны.
Вику, похоже, одолевали подобные мысли, потому что она, немного помолчав, предложила:
– Хочешь, я тебе отдам свое алое платье? Сама что-нибудь другое надену.
– Интересно что?– усмехнулась я,– джинсы? Костюм для верховой езды? Или может платье повседневное в горошек?
Она пожала плечами:
– Что-нибудь придумаю. Или, если хочешь, можем просто поменяться. Я тебе красное, ты мне зеленое.
– Не стоит!– отмахнулась и забрала платье у нее из рук. Что ж я за трусиха такая? Клочка ткани испугалась? Вот возьму и пойду в нем, и плевать на все!
– Оль, ты уверена, что это хорошая идея,– от сомнений Вика начала кусать губы,– не воспримет ли это Александр как...
– Как?
– Как-нибудь не так?
– Вика, очнись. Ему все рано. Это я помню, что это за платье, потому что та встреча стала для меня самой главной в жизни. Это ты помнишь, потому что сама шила его, и вообще мне кажется, спроси у тебя, и ты назовешь, что было надето на тебе и мне на все наши новогодние праздники, вплоть до яслей. А для Хромова это просто тряпка. Так, что не буду усложнять никому жизнь, своими сомнениями и метаниями по этому поводу, и пойду в нем.
– Не нравится мне эта идея. Как-то все не правильно,– Виктория еще раз посмотрела на сверкающее миллионом крошечный искр платье и отвернулась, поправляя вещи в шкафу,– ты подумай все-таки, может другой вариант найдется.
Я ничего не ответила, рассеяно перебирая пальцами мерцающую ткань.
Следующий день начался в сумасшедшем ритме. Проснувшись как всегда ни свет, ни заря, я вышла на балкон, что бы, как планировалась накануне, заняться йогой, наслаждаясь тишиной и утренним покоем, но вместо этого обнаружила, что двор бурлит, словно растревоженный улей.
Всюду носились слуги, наводили порядок, садовник, как неутомимый терминатор, облагораживал кусты, добавляя последние штрихи в зеленую композицию. Через центральные ворота заезжали телеги со всевозможными продуктами.
Вместо планируемой йоги я простояла не меньше часа, облокотившись на перила и с увлечением наблюдая за человеческим муравейником, раскинувшимся перед моим взором.
В конце концов это занятие стало меня утомлять, и я предпочла вернуться в свою комнату, где было гораздо тише. Кое-как размялась и растянулась, стоя на цветном ковре, потом привела себя в порядок и выскользнула из комнаты, снедаемая любопытством. Уж очень захотелось посмотреть, что это такое "подготовка замка к балу".
А в коридорах творился самый настоящий бедлам. И тут, и там кто-то что-то тер, мыл, чистил, драил, поправлял. Я и не догадывалась, что в Нерлише сто-о-олько прислуги. Теперь, когда они все разом выбрались из своих укрытий, из них можно было собрать целую армию.
Я бродила мимо них, с интересом наблюдая за работой, особенно если при этом использовалась магия. Слуги недовольно косились на меня, но учтиво молчали, склоняя головы при моем появлении.
Среди них носился управляющий, отчаянно вопя и раздавая во все стороны указания и затрещины.
Пару раз я чуть не была сбита с ног, спешащим по каким-то важным делам лакеем в отглаженной парадной форме. Спустившись вниз, обнаружила, что тут основные работы выполнены. Пол блестит, везде ни пылинки. Даже как-то неудобно слало идти на кухню через такое великолепие.
Кухня – это вообще отдельный разговор. Сегодня тут всем, абсолютно всем было плевать на все, кроме предстоящего праздничного ужина. Поэтому никто не обратил внимания на мое появление, и мне пришлось довольствоваться стаканом свежего молока и большим куском ароматного пшеничного хлеба.
Против воли, стала ощущать, как поддаюсь общему настроению, и начинаю в нетерпении пританцовывать, а внутри все затрепетало, словно у маленькой девочки, которую впервые выводили в Высший Свет.
Вернувшись к себе, наметила план действий и приступила к его немедленному воплощению в жизнь. Сначала отмокнуть в ванне, потом намазать себя благоухающим кремом, что бы кожа стала нежной, как у младенца. Хорошенько поспать днем, что бы вечер встретить бодрой, без синяков под глазами. Затем сами сборы: макияж, прическа, туалет. Как всегда позову Вику на помощь. Думаю, подруга будет рада, она уже очень давно не колдовала над моей внешностью, все повода не было.
Мысленно набросав этот не хитрый план, я с особым рвением принялась за его реализацию. Прием назначен на пять часов вечера, так что времени у меня предостаточно.
Времени нет совсем! А все почему? А все потому, что кто-то непередаваемо мудрый не просто отдохнул днем, а бездарно все проспал.
Из теплого уютного сна меня выдернул громкий стук в дверь. Спросонья встрепенулась и села на кровати, даже не понимая, где нахожусь.
Стук настойчиво повторялся раз за разом, заставляя досадливо морщиться. Кое-как встала на ноги и, мотаясь из стороны в сторону, пошла открывать. На пороге стаяла Виктория. Уже накрашенная, причесанная, в красивом струящемся красном платье. Только обувь еще была повседневная, босоножки на высоких каблуках подруга держала в одной руке.
Увидев мою сонную, помятую физиономию, она начала хватать воздух, как рыба, не в силах выдавить из себя ни слова, а потом просто ворвалась внутрь моей комнаты, за руку подтащила меня к стульчику перед дамским столиком и принудительно усадила на него:
– Времени осталось меньше часа! Там уже гости вовсю начали прибывать, а ты как медведица из берлоги: лохматая, с расплывшейся после сна физиономией, не одетая! А, если бы я сейчас не зашла, что бы узнать как твои дела, ты бы так и спала дальше?
