Текст книги "Принцип "Земля" (СИ)"

Автор книги: Максим Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 42 страниц)

   На лице Ярика вытянулась кривоватая улыбка. Он вспомнил, как вышел в залитый Солнцем и заполненный какими-то разнообразными постройками двор. Он, конечно, предполагал увидеть здесь кого-то, но все равно испугался, что оказался на виду у всех. Стараясь не привлекать к себе внимание, он скрылся за башней, напоминавшей водонапорную из далекого детства. Но наблюдать с этой позиции было плохо, потому что далеко.

   Ярик перебежал от башни к деревьям, чуть позже к какой-то длинной, очевидно, хозяйственной постройке, вся конструкция которой держалась на четырех массивных колоннах по углам с утопленными стенами. Попытка обойти эту бытовку столкнулась с проблемой. С одной стороны из-под постройки выходила глубокая шахта несколько метров шириной, судя по всему пересекавшая весь двор. Ярик преодолел ее, осторожно пробравшись чаплиным по цоколю вдоль стены, и заглянул за угол.

   Он вспомнил, что именно тут он совершил ошибку. Пройдя вдоль стены вперед, он решил тогда перебежать к кустам. Из них спокойного наблюдательного пункта уже не получилось.

   Оказавшись не просто на виду, а, как на ладони, он попытался бежать, хотя, наверное, стоило бы спокойно встать и пойти. Тогда бы его, возможно, не заметили. Но сразу несколько пародистов бросили свое занятие и кинулись в его сторону. А он еще и поскользнулся на этом недавнем кусте.

   Сейчас, вспомнив этот момент, он показался Ярику странным. Они кинулись к нему одновременно, без заминки на оценку ситуации, словно по команде.

   Ну как бы там ни было, скрываясь от преследования, перебежав через небольшое открытое пространство, он вбежал в дверь одного из бараков, стоявших параллельно друг другу. С трудом сориентировавшись внутри, он пробежал немного вдоль по коридору, а потом свернул в комнату и выпрыгнул в окно. Быстро пересек дворик и снова вбежал в следующий барак, который так же покинул через окно. На втором дворе было не так пустынно, как на первом. Соображая в режиме погони, он не ощутил недоверия к местной растительности и нырнул в очередные кусты. А еще через секунду куст собрался в клетку вокруг него.

   "Да, да, вообще взрыв мозгов, – вспоминал Ярик, – клетка-то сначала была эластичной, я пытался трясти прутья, а прутья гнулись. Но потом они стали жесткими. А эти двое потом подошли и открыли двери в клетке. Только все стенки клетки были без дверей. Я же пытался найти их. Да и парочка была странной. У них еще руки были ледяными. Как у бесноватого в самолете! – осенило Ярика. – А на вид обычные, даже не страшные, не как зомби в кино. Но странноватые. Только непонятно, от чего именно. То ли лица железные, то ли глаза... – Ярик прикрыл свои, пытаясь вспомнить те. – Темные. Слишком темные! В них не было бликов, которые делают глаза живыми, – рассуждал Ярик. – Наверное!"

   Громыхнула дверь, в бункер вошел мужчина.

   – Ярослав Дмитриевич, – обратился он, усевшись с противоположного края стола, что было довольно далеко и не располагало к душевной беседе. Впрочем, и к пристрастной тоже. Это немного успокоило Ярика. – Вас же предупреждали, что это не то место, где Вам стоит проходить ваше время.

   – Проводить, Вы имели в виду? – уже не ощущая страха от странностей и нелепостей, Ярик позволил себе беспечно поправить вошедшего верзилу.

   – Мы имели проводить? Нет. У нас не было проводить, – замысловато ответил собеседник.

   Ярик не слишком это заметил.

   – А, простите, мое имя Вам как-то известно, а я с кем имею честь?

   – А с кем бы вы хотели ее иметь?

   – Мне просто хотелось бы знать, кто Вы, как Вас зовут?

   – A, по-вашему, меня могут как-то звать?

   Теперь Ярику показалось, что его собеседник немного странно ведет беседу. С одной стороны, он уклоняется от ответов, что по ситуации в его положении могло бы быть нормальным. С другой стороны его ответы какие-то кривые, как будто он говорит не на родном языке. Последнюю фразу, судя по контексту и интонации, Ярик сказал бы скорее "А, по-вашему, как меня могут звать?".

   – Ну, мне Вас плохо видно, Вы сидите далеко, но мне кажется, Вас могли бы звать, скажем, Порфирием.

   – Пусть на этом и остановимся. Мое имя Порфирием.

   – Порфирий, тогда уж, – снисходительно поправил Ярик.

   – Да, я Вас слушаю. Вы что-то хотели спросить?

   – Да, нет. Я просто хотел сказать, что... – Ярик не стал договаривать, в половину мимолетной мысли сообразив, что, хотя он сам это просто ощущает как должное, вряд ли сможет доходчиво объяснить падежные окончания иностранцу.

   Ярик при этом отметил, что незнакомец говорил криво, но без акцента.

   – Я Вас не понял. Все-таки "да" или "нет"? – цеплялся к каждой фразе Ярика косноязычный кадр.

   – Что, что?

   – Вы сказали "да нет". Вы хотели что-то спросить?

   "Елки! Стажер что ли какой-то? У меня, конечно, много вопросов. Но стоит ли их задавать такому..., – подумал Ярик. – А может он специально так говорит, чтобы вывести меня?"

   – Да, нет. Я что-то передумал, – нехотя выдавил Ярик. – Есть вот хочется уже.

   – Что у Вас есть? – переспросил согласившийся называться Порфирием.

   – У меня есть желание есть! Перекусил бы я, короче, чего-нибудь. – Последней фразы Ярик даже сам испугался. Во-первых, как ее может понять этот магистр филологии, неизвестно. Во-вторых, перекусить – это мало. Неплохо было бы плотно отобедать. – Кушать! Кушать я хочу! – наконец, Ярик подобрал однозначное слово.

   – Да, конечно, кушать. Я сейчас передам Вашу просьбу. А пока заполните эту анкету, – попросил Порфирий, достав из нагрудного кармана пиджака несколько листов бумаги и карандаш.

   Порфирий вышел.

   – Интересно, что он передаст? Не запутался ли он со словом "есть"? – скептически проговорил Ярик. – И такой красавец, главное! Не мог анкету сюда принести, положил на своем краю стола. Это мне что ли туда переться надо? Она мне что ли нужна, эта анкета?

   Но любопытство, проев мозги, потащило Ярика вперед.

   На этот раз Ярику повезло. Всего через несколько минут принесли еду, которая перебила и без нее отсутствовавшее желание заполнять анкету. Но бумагу Ярик внимательно рассмотрел. Даже надорвал один лист у края. Вышло вполне натурально.

   "Но, однако, листы не измяты. Ни одного изгиба, – обратил внимание Ярик. – Он вытащил их из нагрудного кармана. Он, конечно, крупногабаритный малый, но такие нагрудные карманы только на спине поместятся".

   Легкая жуть пробежалась вдоль позвоночника Ярика, выдергивая в мурашки прозрачные волоски. Их быстро разгладило тепло сытого желудка. Однако, разгладив мурашки снаружи, они словно стали колоться внутри, сделав пульс более отчетливым.

   После трапезы Порфирий не вернулся. Да и, судя по окнам у потолка и собственной усталости, уже было поздно. Выбирать не приходилось, Ярик уснул, сидя за столом.

  *

   – Ну, что ж, продолжим, Ярослав Дмитриевич, – сказал Порфирий, как только Ярик открыл глаза.

   Ярик даже не успел навести резкость, как дородная фигура начала сыпать вопросами.

   – Чем занимаетесь здесь в мое отсутствие?

   – Хм, – поперхнулся смехом Ярик, понимая, что он все время тупо проспал. – Чем? Так, сижу, боюсь, стучу зубами!

   – Зачем?

   – Что зачем?

   – Стучите зачем.

   – Ну, чтобы..., – Ярик так и не удосужился продолжить свою фразу.

   Это, однако, не создало неудобства для Порфирия.

   – И так, все-таки, продолжим. А Вы вчера крепко устали, раз проспали всю ночь в такой неудобной позе. Хорошо отдохнули?

   У Ярика сложилось впечатление, что собеседник ждал здесь его пробуждения уже долго.

   – Что продолжим? – неохотно отозвался Ярик.

   – Вчерашнюю беседу. Скажите, ведь Вас предупреждали, что Вам не стоит проводить время здесь?

   – А почему здесь так душно? – пронудил Ярик, сперва пытаясь разобраться со своими ощущениями.

   – Если не ошибаюсь, у вас считается дурным тоном, отвечать вопросом на вопрос?

   – В общем, да, – чуть повременив, небрежно кинул Ярик и осмотрелся, пытаясь восстановить в голове последние события.

   Порфирия как будто подменили, отметил Ярик уже после этих нескольких фраз. Он и держаться стал иначе, более раскованно, и речь вроде более грамотной стала. Не иначе тоже отоспался.

   – Тогда почему Вы ведете себя дурно?

   Возразить было нечего, тем более, что Порфирий сделался более суровым на вид и по интонации.

   – Да. Кажется, припоминаю, говорили, – Ярику не хотелось подавать вида, что он обратил внимание на изменившийся тон Порфирия, он отвечал медленно, и несколько вальяжно.

   – Спасибо. Отвечу теперь на Ваш вопрос. Здесь душно, потому что не проветривается.

   "Ага, значит, отвечать на вопросы у вас здесь принято очень точно? – подумал Ярик. – Ну, ладно, посмотрим! Может, и нам пригодится такое правило".

   – Тогда почему Вы оказались там, где Вам было не положено находиться?

   – Мне вообще в этом городе не положено находиться. Сейчас я должен был бы быть со своей группой на раскопках.

   – Это я знаю. Но Вы снова почему-то вошли в наше здание и даже вышли во внутренний двор. Что Вы здесь ищете?

   – Выход! Я просто хочу понять, что это за дыра такая, и как выбраться отсюда?

   Пока эхо последней фразы обломками рассыпалось по бункеру, оба собеседника пытались понять реакцию друг друга.

   У Ярика от неожиданно нахлынувших эмоций проступил пот. Он протер лоб рукой. Порфирий огляделся, как будто в поисках чего-то подходящего, потом остановил свой взгляд на стуле, который стоял сбоку стола. И, видимо, стул воспринял его взгляд как команду. Он вытянулся, трансформировавшись в вентилятор на очень тонкой изящной ножке. Лопасти вентилятора начали вращаться.

   "Совершенно бесшумно, – подумал Ярик, – не считая шума воздушного потока! Розеток и проводов я что-то не наблюдаю. Впрочем как и места для аккумулятора, а так же места для мотора, даже революционно компактного. Здесь тоже все из этого пластилина!? – удивился он. – Ну, после машины в дерево и куста в клетку это уже не впечатляет. Хоть приятно охлаждает!"

   – Зачем тогда Вы здесь оказались? – продолжил разговор Порфирий.

   – Я не знаю, – Ярик предварительно дал формальный ответ на вопрос, после чего перешел в наступление. – Что Вы имеете в виду под словом "здесь"? Этот бункер, это здание или этот город? Я не планировал и не хотел оказаться даже в этом городе! Не говоря уже о бункере!

   – Вы не стали отвечать на анкету? – неожиданно сказал Порфирий, поднявшись со стула и направившись к Ярику.

   Он так же взял с собой карандаш, который так и остался лежать на его стороне стола. Ярик напрягся.

   "Не думал, что это так обязательно", – подумал он, внимательно наблюдая за приближающимся Порфирием.

   Порфирий остановился, положил карандаш перед Яриком и, приблизившись лицом к лицу, посмотрел ему в глаза. Ярик не сдавался, упираясь взглядом в глаза Порфирия.

   – Поднимите удивленно брови, – попросил Порфирий.

   Ярику не пришлось заставлять себя это делать, так как просьба была достаточно удивительной, и это вышло само собой. Порфирий при этом изменился в лице. Оно как будто расслабилось, превратившись в лицо спящего человека. Взгляд стал сканирующим. Через секунду Ярик невольно затряс головой, как бы выводя себя из забытья.

   – Угу, левосторонний, – угукнул себе тихо Порфирий. – Ну, что ж, – добавил он громче, – вы сможете отсюда выйти. Но позже, – сказал он, продолжая прерванный разговор, и тем самым пресек попытку Ярика снова вернуться к вопросу о выходе.

   Потом он развернулся и направился к двери.

   – Нет! Вы не поняли! Я не отсюда хочу выйти. А вообще выбраться из этого чертового города! – крикнул Ярик ему вслед.

   Но реакции не последовало.

   – Отлично! Он просто взял и вышел! Зашибись! – наконец, спустил пар Ярик. – И еще смеет говорить о вежливости!

   Оставшись снова в одиночестве, Ярик уставился в стол, за которым сидел уже давно, но только сейчас он обратил внимание на то, что поверхность стола была шероховатой.

   "На вид деревянный. Но не отшлифованный? В качестве письменного стола он не годится, – подумал Ярик. Спохватившись, он посмотрел на свой стул. – Такой же. Не гладкий. Деревянный, судя по весу. Скорее дерево, а не деревянная плита, метал или пластик. Дерево вообще-то уже давно не используют для мебели. Такими же не гладкими были и поверхности в машине, на которой его везли сюда, хотя и не выглядели как дерево. Но та машина легко становилась деревом, креслом... Значит, здесь все пластилиновое. И в случае чего оно без труда станет клеткой".

   При этой мысли он вспомнил странные корпуса с окнами без стекол на внутреннем дворе того злополучного здания. Они тоже походили на клетки.

   "Хотя скорее они выглядели не как корпуса, – сравнивал он, – а как бараки. Двухэтажные, правда. Четыре, кажется, их было, по два в ряд. Или по три в ряд! Все происходило так быстро, когда я убегал от погони, что теперь уже трудно восстановить детали. И площадь между бараками, такая песчаная, кажется, но кое-где торчали оазисами предательские кусты".

   Ярик устал гонять по кругу недавние события. Но ничего более не происходило. Порфирий не возвращался.

   Тогда он взял два стула и оттащил их к стене. Стулья вели себя вполне типичным для стульев образом. Он притащил еще несколько и попытался сконструировать из них башню. Он даже попробовал вытянуть ножку одного стула.

   "Чем черт ни шутит, пластилиновые же!" – рассуждал Ярик.

   Но стул не поддавался ни рукам, ни взгляду Ярика.

   Взобравшись на свою башню, Ярик дотянулся до окна. Какой-то мальчишка подбрасывал мяч ногой вверх. Мяч падал, но не отскакивал, хотя на вид был тугим, накачанным, а все действо проходило на мощеной площадке. Так снова и снова. Мяч начал отскакивать. То слишком слабо, то напротив, неестественно сильно, или не в ту сторону. Но с каждым разом все правдоподобнее были и первый отскок, и последующие затухающие.

   "Это напоминает школу, – подумал Ярик, вспомнив недавние наблюдения. – Там учились подражать людям, копировать форму предметов, а здесь учат мяч прыгать".

   Спустившись на пол, Ярик осознал, что он по-прежнему не может срастить во что-то единое все увиденные нелепости. Данный факт иногда переполнял стек Ярика и уже не просто нервировал, а просто бесил его.

   Его башня развалилась у него за спиной.

   "Я же хотел попробовать открыть окно! Этот чертов мяч", – ругнулся он и со злости схватил стул и изо всех сил рубанул им об стол.

   Ножки стула погнулись.

   "Совершенно неожиданно для деревянного стула, – мелькнуло в мыслях у Ярика. – Что за искривления здесь происходят: безразмерные коридоры, гнущиеся деревянные стулья?"

   – Что здесь творится, в конце концов? Мне кто-нибудь объяснит? – крикнул Ярик. – Зачем меня здесь заперли?

   Эхо кругами ходило по бункеру.

   "Здесь хорошее эхо! – отметил он, потом подошел к стене и провел по ней рукой. – Гладкая. Не как стол. Иначе такого четкого эха, наверное, не было бы. И значит стены здесь нормальные".

   Он налетел с кулаками на дверь и снова крикнул.

   Сплюнув накопленный негатив словами или кулаками, ему иногда снова удавалось включить ироничное отношение ко всему. Так, казалось, немного легче.

   Лишь спустя, наверное, час объявился Порфирий и обратился к Ярику, удивленно рассматривающему погнутый стул:

   – Вы так внимательно изучаете стул?

   – Да, тут есть на что посмотреть, – равнодушно буркнул Ярик.

   – На что конкретно?

   – На то, что он погнулся! – ответил Ярик, недоумевая, что Порфирий не замечает этой странности.

   – А он не должен был погнуться? Ведь вы ударили им об стол. Стол обычно более крепкий предмет, выдерживает большие нагрузки. Поэтому погнулся стул.

   – Я не об этом. Стул ведь деревянный?

   – Да, – ответил, задумавшись, Порфирий.

   – Дерево не гнется! Точнее гнется немного, а потом выпрямляется.

   – Ну, попробуйте еще.

   – Что?

   – Ударьте стулом об стол.

   – Зачем?

   – Ну, просто попробуйте.

   Ярик снова замахнулся и со всего размаха саданул стулом. Его ножки согнулись, но потом выпрямились обратно.

   – Теперь так? – поинтересовался Порфирий.

   – Да вы не поняли! Дерево – упругий материал, – продолжил Ярик нравоучительным тоном. – Выпрямляется сразу, как только прекращается усилие. Причем, возможны колебания! Ну, вы чего, никогда линейку не сгибали? А ножка стула вообще не может так сильно согнуться, она бы сломалась.

   – Где?

   – Где! Я физик что ли? Наверное, в том месте, где максимальное усилие. Или где максимальное напряжение.

   – Попробуйте снова, – предложил Порфирий.

   На этот раз ножки стула действительно сломились. Ярик посмотрел на разлом и покачал головой.

   – А они что? Полые что ли? – удивился он.

   – Да, – в ответ удивился Порфирий, с видом, мол, разве что-то не так?

   – Обычно нет, – выдохнул Ярик, закатив глаза.

   – Сломались хорошо?

   – Хорошо. Но дерево так не ломается.

   – Что значит, дерево так не ломается? – полюбопытствовал Порфирий

   – Ну, как Вам объяснить! – Ярику определенно уже приходилось сдерживать себя, от такой тупости собеседника. – Древесина обычно не бывает полой, это раз. В ее структуре есть волокна... – начал было объяснять Ярик, но вдруг озадачился более глобальным вопросом. – А что это вообще такое? То ломается, то гнется. Это какая-то новая технология?

   Порфирий немного подумал, прежде чем ответить.

   – Для вас, наверное, да. Новая технология.

   – И вы учите ее правильно ломаться, гнуться, прыгать, – Ярик вспомнил про мяч.

   – Да. Мы изучаем поведение тел.

   Подозрительность Ярика нарастала экспоненциально.

   – Что значит, Вы изучаете поведение тел? Вы разве не знаете, по каким физическим законам прыгает мяч?

   – Сегодня уже знаем.

   – То есть, вчера еще не знали? – И тут Ярику в голову стрельнула еще одна мысль. – Постойте, в прошлый раз Вы сказали, мол, Вы знаете, что я должен быть сейчас на раскопках. Откуда Вам это стало известно. И вообще, почему здесь все знают мое имя?

   Ярик начинал заводиться.

   – Это все Ваши вопросы?

   – Нееет! Это не все мои вопросы. Только отвечать вопросом на вопрос, как Вы сами заметили, не прилично. У меня очень много вопросов. Если Вы знаете про раскопки, то Вы знаете и про то, зачем я туда ехал. Что с Авдеем?

   – Отвечать вопросом на вопрос не прилично у вас, – Порфирий акцентировал последнее слово.

   "В прошлый раз, говоря о приличиях, он тоже дистанцированно говорил о нас как не о себе, – подумал Ярик. – Кто бы это мог быть? Другие слои общества? Другое государство, нация, раса, спец. служба, вышедшая из-под контроля, секта? Секта технологичных интеллектуалов! Не знающих физику! – Ярику вспомнился первый Порфирий. – И быстро прогрессирующих маразматиков!"

   – Что с Авдеем? – повторил свой последний вопрос Ярик.

   – Кто такой Авдей, нам известно. Но о его исчезновении мы ничего не знаем.

   – А откуда вы тогда знаете, что он исчез?

   – Ну, мы же знаем Ваше имя!

   – Не морочьте мне голову! Что вы с ним сделали? Раз вы столько о нас знаете, подозреваю, что мое появление здесь тоже не случайно. Это для того, чтобы не состоялась экспедиция? Значит, мы на правильном пути и там мы найдем все ответы? Я требую, чтобы вы мне все объяснили. И как отсюда выбраться?!

   – Вы задаете слишком много вопросов подряд.

   – Так ответьте на все по порядку!

   – Вам нужно отдохнуть! Я распоряжусь, чтобы Вас сейчас же накормили.

   – Я еще не голоден! Давайте сначала поговорим! Мне же кусок в горло не полезет, зная, что я ничего не знаю, но знаете Вы, хотя и не сознаетесь, и знаете, что я хочу узнать все, что Вы знаете!

   – Слишком много знаете, – отрезал Порфирий и вышел.

   – Что Вы имеете в виду? – задумался Ярик. – Слишком много раз слово "знаете" или, что я уже и так слишком много знаю, и мне не светит отсюда выбраться?

   "Но, вообще-то, он говорил, – вспомнил Ярик, – что позже я смогу отсюда выйти. Опять же, что он имел в виду? Да. А есть я на самом деле уже чертовски хочу. Надеюсь, он не передумает".

   Сытый и уставший от сплошных загадок Ярик снова собрал пирамиду из стульев и попытался открыть окно. Это не составило труда. За окном был тот же внутренний двор, где на этот раз двое мужиков ломали о бревно стулья. У одного они ломались всегда по разному: в щепки, в крошки, по диагонали, но все более и более правильно... У другого напротив, весьма по-настоящему. Наверное, это и были настоящие. Как образцы. Но у первого и металлические на вид стулья теперь ломались как деревянные.

   "Идиоты", – заключил Ярик.

   Другим очевидным выводом было то, что вылезать на внутренний двор бессмысленно. Противоположные окна Ярику понравились больше. Они выходили вроде бы на улицу.

   "Только зачем убегать сейчас? – рассуждал он. – Мне, во-первых, нужно все узнать про Авдея, во-вторых, нужно выяснить, есть ли путь отсюда. Если есть путь сюда, должен быть и отсюда. То есть туда, как говорила булочница, или обратно. Какой-то из способов, в общем, ведет домой! А потом уже делать ноги".

   Ярик смотрел в окно и только теперь обратил внимание на статичные объекты, находившиеся в поле зрения. Он присмотрелся внимательнее. Кое-где были надписи. Они были сделаны на скрипте, который они обнаружили на табличках в своих первых походах. От неожиданности Ярик даже пошатнулся на своей башне и чуть не упал.

   Спустившись, он стал разглядывать пристально все предметы в помещении. Но нигде в бункере ничего не нашел.

  Глава 6

  28.

   На радио слегка прогоркло звучала легко узнаваемая песня из категории ретро годов двадцатых третьего тысячелетия. Песня, которая уже даже перестала быть назойливой. На ней уже успело вырасти два поколения. Но песня жила. Жила вместе с третий десяток лет устаревающим радио. Да и, пожалуй, только на нем.

   И его не заботило, что в своем существующем виде оно популярностью уже давно перестало пользоваться. Оно просто было, хотя на нем ничего интересного не было, и при этом оно совершенно не менялось. Одни удивлялись:

   –  Радио? Оно вообще еще до сих пор существует?

   Другие удивляли:

   – Радио? А как его послушать можно?

   Третьих оно вообще раздражало, так как оно, все-таки, требовало денег налогоплательщиков на свое содержание.

   А вообще это касалось не только радио. Удивительным образом ничего не менялось и нечего как будто не происходило, как в заледеневшей пещере.

   Нет, мир по-прежнему кипел, работал и зарабатывал, продолжая традиции последних столетий, черпал источники своих финансовых успехов исключительно в стабильной инфляции, но выдавал это за новые достижения. Старая технология, которая, как и любая другая, была придумана кем-то для обслуживания конкретных интересов! Таким образом создавалась иллюзия развития. Но заглянув глубже...

   Одни не хотели этого делать. Другие не знали, что существует что-то, помимо того, что они видят. Третьи не могли. Четвертые боялись смотреть, хотя знали, что все просто повязано густой финансовой централизованной паутиной, сложившейся еще больше чем полвека назад, не позволявшей ничему повернуться. Паутина замкнулась, благодаря мании перекрестных инвестиций, которые были призваны снизить риски, стабилизировать конфликты. И теперь нельзя было отрицать, что такое положение вещей было великолепным удерживающим фактором.

   Мир, с тех самых пор, как вошел в эпоху манипуляции массами, не менялся, хотя и раздражался заказными локальными конфликтами, словно очередной серией в сериале. Зрителю не давали передышки и возможности расслабиться. Таким образом в том числе оправдывалось существование армии при отсутствии необходимости охраны границ. И это было лишь частью придуманной технологии. Мир предлагал себе новые стили, течения, нравы, однако, все чаще это было лишь экстенсивно перефразированным старым или очередным экстравагантным купажем...

   Мир словно застыл в этом своем состоянии непрерывного цикличного бурления, которое никуда больше не вело и ни к чему не стремило. Но оно вот уже с полвека являло собой стабильность подчеркнутого равновесия.

   Так было до самого начала столкновения.

   Не знать имя человека, начавшего столкновение, уже через несколько месяцев было не возможно. Узнать, кто его на это подвиг, было так же просто. Стоило только воспользоваться любым источником информации: будь то телевизор или Интернет. Но как остановить столкновение пока не знал никто, поэтому ответа нельзя было услышать даже по радио, которое еще не знало о своем предстоящем повторном рождении.

   Телевизоры вещали на каждом углу: в любом магазине, офисе или учреждении. Поэтому информация просто выплеснулась в общество лавиной противоречий. Одновременно по всем каналам и страницам обсуждались сотни фактов, подтасовок, их интерпретаций и опровержений.

   Одна сторона пыталась связать воедино множество странных наблюдений и донести до всех понимание опасности, в которой находится мир. Другая сторона применяла испытанную тактику и пыталась рассеять внимание, выдвигая свои кандидатуры всеобщих врагов.

   Кем были эти стороны? Сколько их было? Среднему человеческому мозгу это понять было не возможно, даже если круглосуточно отслеживать все информационные потоки.

   Но как бы там ни было, десятки профессиональных и любительских видеозаписей сделанных на всемирном благотворительном концерте, мгновенно обойдя весь мир, буквально взорвали его. Они были многократно отсмотрены всеми, умеющими видеть, без исключения.

  *

   В эфире одной телепередачи собеседники, имитируя динамичную дискуссию, активно соглашались друг с другом в одном мнении:

   – Действительно, как мог один электротехник самостоятельно без чьей-то помощи сорвать концерт такого уровня?

   – Да. Вне сомнений, здесь действовала высокоорганизованная группа террористов. А рассыпавшиеся в порошок министр мировой культуры и половина звездного состава концерта – лишь дешевый спецэффект, цель которого шоковыми методами отвлечь внимание от главной проблемы.

   – Это неоспоримый факт, ведь министр культуры сегодня присутствует в нашей студии, поприветствуем его.

  *

   Другой телеканал докладывал об итогах своего расследования, где главным выводом было то, что видеозаписи, распространенные по всему миру – это просто качественный графический продукт. А никакого благотворительного турне и этого концерта вообще не было. Сообщалось, что это самая масштабная фальсификация со времен высадки американцев на Луне. Это не более, чем хорошо спланированная финансовая афера, в которой замешаны очень известные и высокопоставленные лица.

  *

   Третья версия была еще менее правдоподобной. В ней все произошедшее объяснялось тем, что мир уже давно находится под управлением внеземной цивилизации. Приводились ссылки на документы некого Семенского Я.Д. двадцатилетней давности, где впервые публиковались данные о захвате нашей планеты. Но эти сведения были впоследствии многократно перепечатаны с множеством дополнений, догадок и, как следствие, искажений, отчего потеряли к себе доверие, превратившись в слухи.

   Теперь же утверждалось, что это было сделано намеренно, в расчете на особенности психологии человека: чем больше противоречивых вариаций у одного утверждения, тем меньше оно кажется достоверным. Люди с большей охотой верят в мифы Древней Греции, поскольку они уже несколько веков перепечатываются слово в слово.

   Ярослава Дмитриевича сумели разыскать и пригласить на телепередачу. Будучи уже весьма престарелым и слабым здоровьем он пришел, пользуясь поддержкой сын. Он еще раз попытался подробно, насколько позволяла память, рассказать все, что ранее излагал в своей диссертации и многочисленных статьях, растиражированных в Интернете. Сам он, однако, смог говорить только минут пятнадцать, после чего ему стало не по себе, и он покинул беседу. Продолжил, в меру осведомленности, сын.

  *

   Параллельно на оппозиционных оппозиционным каналах всплыла информация, что Ярослав Дмитриевич Семенский в том же году, когда вышли его первые публикации, проходил психиатрическое освидетельствование. Умалчивалось, однако, что он был признан здоровым. Так же отмечалось, что свою диссертацию, законченную двумя годами позже, он так и не защитил, а своему сыну не позволил продолжить свои исследования.

  *

   С подтверждениями версии о внеземном контроле несколько раз в эксклюзивных интервью появлялся на экране и сам Джоска Кардаш, тот самый электротехник. Его безуспешно искала полиция. Но некоторым журналистам удавалось найти его и договариваться о встрече. Впрочем, возможности таких встреч, вероятно, искал он сам. Свое появление Джоска всегда сопровождал подтверждением своей подлинности, одновременно противопоставляя себя тем ненастоящим, против которых он ведет борьбу.

   – Я теперь всегда, появляясь на публике, прокалываю себе палец медицинским скарификатором и показываю, что у меня есть кровь, – говорил Джоска Кардаш. – Если я этого не сделал, значит, это перед вами не я, а моя копия, подобная копии рассыпавшегося министра. Не верьте ни чему, что будет говорить моя копия.

   – На что был направлен срыв этого концерта? – задал очередной вопрос журналист, ведущий программу.

   – Мы уже давно живем и не знаем, что все ключевые решения в мире принимаются не нами. Все первые лица не люди. И я всем это хотел показать. Кроме того, я показал всем способ, как с ними можно бороться.

   – Надо сказать, что способ весьма не прост. Неужели это единственный способ?

   – Для того чтобы определить, являются ли они людьми, достаточно просто нанести любую рану и убедиться, что у них нет крови. Обезвредить же намного труднее. Вы видели, что даже современные холодильные установки, почти мгновенно замораживающие воду, еле успели захватить рассыпавшиеся их тела.

   – Да. Мы все много раз видели этот момент в многочисленных роликах. Но позвольте Вас спросить. Вот Вы и в нашей беседе и в других все время говорите "их". О ком Вы говорите? Кто они?

   – Нам известно не многое.

   – Простите. Вы теперь сказали "нам". А кто такие мы?

   – Мы – это люди. Кто такие они, мы не знаем. Но мы – весь мир, все люди – теперь убедились в их существовании. Они существуют среди нас.

  *

   Как бы там ни было, жуткое ощущение окружающей небезопасности словно смогом легло над городами и поселками. Оно заползло в душу и глаза каждого, гнило в груди всякого человека, выедало силы бессонными ночами.

   В разных частях света стали появляться сообщения о случаях проверки на подлинность, имевших различные исходы. Сначала они были единичными. Их жертвами, к сожалению, стали обыкновенные люди. Но вскоре мания проверять заразила все человечество. Этот вирус распространялся не по путям миграции людей или других животным. Этот вирус распространился гораздо быстрее по венам цифровой эпохи.