Текст книги "Принцип "Земля" (СИ)"

Автор книги: Максим Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 42 страниц)

   Мы не будем просто верить,

   Что планета расцветет.

   Мы посадим рощи, скверы

   ...

   "Да. Не без популизма, конечно, – подумала Виолетта. – Но это все более становится похожим на правду. Отчасти это может быть результатом этих песен?"

   Последнюю строчку припева Эвелина не расслышала, так как ее отвлекла Пелагея.

   – Смотри! Смотри, – шумела она. – Вот оно, самое главное! Ты только посмотри!

   В воздухе плыл огромный надувной шар, расписанный под Землю. На нем были изображены все материки и океаны. Дети завороженные рассматривали и махали руками людям, которые были в корзинке под шаром.

   "Как все-таки хорошо, что появился этот праздник!" – думала Виолетта.

   Для детей этот праздник был новым. Но поколение Виолетты и старше еще помнило подобные мероприятия. Она быстро мысленно провела параллель между прошлым и настоящим.

   "Он заменил собой прежние, в которых половина не понимала смысла, а другая не принимала его!" – заключила она.

   – Ну, вот, девочки. С праздником Матери-Земли Вас, – вернулась от своих мыслей Виолетта.

   Она так же поздравила тех, кто стоял рядом с ней. Они в ответ поздравили ее и детей.

   – Мама, а зеленые называются материки? – спросила Эвелина, показывая на шар.

   – Материки, – ответила Пелагея. – А синие – это океаны.

   – А почему они зеленые? – снова поинтересовалась Эви.

   – Потому что там растет много, много деревьев. Деревья все зеленые. И материки зеленые.

   – А океаны синие, потому что там деревья не растут?

   – Конечно. Как они могут расти в воде? – засмеялась Пелагея, испытывая детское легкое чувство превосходства над младшей сестрой. – Океаны синие, потому что... – разогналась, но не смогла объяснить этого Пела.

   – Потому что они чистые, – продолжила Виолетта и грустно выдохнула, подумав: "Потому что они должны быть чистыми", и добавила: – Синий свет символизирует чистоту.

   – А зеленый? – не унималась с вопросами Эви.

   – А зеленый символизирует жизнь!

   – Ой, смотрите! Вон еще! – восторженно запищала Эвелина, увидев второй воздушный шар.

   В их поле зрения появился огромный, еще больше первого, весь желтый воздушный шар.

   – Вот и Солнце! – сказала Виолетта.

   В этот момент колонна остановилась, рассматривая парящие в небе шары, и напротив Эви оказался мальчик, который был на демонстрации так же с мамой, как и сама Эви.

   – Привет! С праздником! – и Эви помахала ему рукой. В другой руке у нее были цветы.

   В ответ мальчик тоже помахал ей рукой, правда, сделал это не очень весело, и ответил что-то на своем языке.

   – Что он сказал? – спросила Эви у Виолетты.

   – Он тоже поприветствовал тебя, и поздравил, – ответила Виолетта. – На своем языке. – Эти слова не требовали специального перевода, Виолетта понимала их без труда, большинство из них были очень похожи на родные. – Видишь, как много разных людей отмечают этот день. Когда мы все, все, все станем отмечать этот праздник, тогда на Земле, наконец, будет мир, чистый воздух, прозрачная вода, веселые птицы...

  *

   – Мама, а что она сказала, – спросил мальчик у своей мамы.

   – Она поздравила тебя с праздником. А ты от чего сегодня такой не приветливый? Улыбнись и ты ей, – ответила мать сыну.

   Но разогнать тучи детского настроения одними словами не просто.

   – Поздравляем и вас, – добавила женщина в ответ на приятное поздравление в свой адрес.

  *

   – А почему он такой грустный? – спросила Эви.

   – Разве он грустный? – Виолетта посмотрела на мальчика. – Смотри-ка, он улыбнулся тебе. Ты его поздравила, и ему стало хорошо. Давай подарим ему цветы!

   Эвелина протянула ему свой небольшой букетик примул.

   – Поздравляю! Меня зовут Эвелина. А тебя как?

   Мальчик взял цветы, поблагодарил и добавил что-то еще.

   Колонна начала медленно двигаться дальше. И когда они в последний раз встретились взглядом, они помахали друг другу руками.

  *

   – Мама, смотри, что мне подарили!

   – Эти цветы особенные. Это примулы. Они стали символом этого праздника, потому что они одними их первых расцветают весной, как раз к празднику. Они растут почти повсеместно, и они бывают очень разными, так же как и люди. И они показывают нам пример, как можно быть такими простыми, скромными и разными, но украшать свою планету, а не наоборот. А так же в знак надежды... Но ты пока этого не поймешь, – добавила она.

   Свою фразу она закончила мысленно: "... надежды, что когда-нибудь эффект примулы перестанет быть главным для людей".

   – А ты запомнил, как зовут ту девочку? – поинтересовалась женщина. – Она же тебе назвала свое имя?

   – Эвелина, – ответил мальчишка.

   Имя показалось ему очень необычным.

  *

   Эвелине же имя мальчишки не запомнилось.

  25.

   Прошли годы. Очень много, как думали бы Авдей и Ярик, заканчивая учебу и мечтая о научных открытиях. Но не так уж и много, если оглядываться назад и не округлять до десятков. Возможно, потому что мечта все еще была впереди, а возможно, просто потому, что после определенного рубежа время чудовищно ускоряется, и начинаешь его болезненно не замечать.

   Иногда в разговорах они все еще пытались убедить друг друга:

   – Вся-таки я не жалею, что сделал выбор в пользу детей.

   – А я не жалею, что ты ушел из прикладных профессий и вернулся в науку.

   – Пора нам брать под свое руководство серьезные экспедиции. Как считаешь, Яр?

   – А они сейчас есть? – усмехнулся Ярик.

   – Согласен. Финансирование жмотское! Хватает только на самые скромные проекты.

   – Но мы же с тобой поедем в Африку? Я уже могу решиться. У старшего отметил совершеннолетие.

   – Глеба уже можно оставлять за старшего в семье? – подначил Авдей.

   – Конечно, можно. Жду, вот теперь, когда ты поставишь на ноги своего, – улыбнулся в ответ Ярик.

   Вместе решили отложить поездку еще на три года. Как бы ни много это было, но они уже ждали ее пятнадцать лет. Три года, казалось, роли не сыграют. А за эти пятнадцать лет изменилось слишком много.

   Состояться долгожданная экспедиция теперь могла почти полностью за счет средств энтузиастов, так как открыть такое направление силами университета теперь стало в принципе невозможно сразу по двум причинам. С одной стороны, деньги, хотя и поменяли название, но в реальном количественном выражении остались те же. Археология так и не стала почетной областью науки, в отличие от других направлений. И их не могло хватить на довольно дорогую экспедицию. С другой стороны, университет теперь вообще не выбирал направления исследований, они полностью диктовались сверху, академией Земной археологии, входящей в Академиат – жесткую структуру из десятков подобных академий по своим направлениям.

   Ярик и Авдей, возможно, решились бы перейти в другой университет, если бы академия где-то открыла направление в Африку в интересующий их район для исследований по старому, но не забытому, вопросу о странной цивилизации. Но этого не происходило, несмотря на то, что несколько университетов предоставляли доклады таких же самообеспечиваемых энтузиастов о направлении и просили об открытии больших исследований. К их числу относились лаборатории, которые с начала века занимались этой проблемой: собственно университет, где трудились Авдей и Ярик и южноамериканские. Сама Африка долгое время отсутствовала в процессе, и только в последние годы стала немного активнее, видимо, поборов свое суеверие. Но к ним подключились североамериканские коллеги, по необъяснимым причинам долгое время игнорировавшие факты, словно они находились под запретом.

   Из данных, собранных всеми университетами, напрашивался невероятный вывод. Ни один из видов анализов на возраст не показал древности или хотя бы старости находок. Напротив, все указывало на современность их происхождения.

   Анализ письменности привел к выводам, что в ней нет ничего принципиально отличного от тех систем, которые существуют или существовали на Земле. Она так же систематична, и в ней так же, как и при разгадке известных систем, можно было выделять закономерности. Однако, ее отличали куда большая абстрактность и меньшая примитивность, дополняемые разнообразием, превосходящим привычные диалекты. В частности, например, символы солнышка, воды, человечков и тому подобное, что встречалось во множестве обнаруженных ранее систем письменности, здесь отсутствовали. Еще одной особенностью этой письменности была исключительная, словно машинная, точность в деталях при нанесении символов и, как предполагаемое следствие, однозначность.

   Пока еще все эти характеристики не были доказаны и объяснены. Это были всего лишь статистические наблюдения и основанные на них попытки интерпретации. И, конечно же, полной загадкой оставалась фонетика. Однако полагали, что если она есть у этого языка, то она должна насчитывать весьма значительное количество звуков, ввиду богатства символьных примитивов. Пока ученые могли лишь предполагать, что это количество сравнимо с общим количеством звуков, изобретенных человечеством в процессе развития своего речевого аппарата.

   Несмотря на все эти выводы, направление оказывалось, словно под негласным табу. Бороться с Академией и Академиатом было сложно. Сам же Академиат подчинялся напрямую единому правительству, которое появилось после того, как сыграли последнюю революцию.

   Революции первого десятилетия большинству казались событиями, из ряда вон выходящими, и в них многие склонны были увидеть их негласного хозяина. А с тех пор, как политику полностью вытеснили политические технологии, все последующие волнения, захватившие в том числе и привыкшие считать себя благополучными страны, проходившие с разной степенью громкости, объяснялись с бо?льшим трудом. Но, однако, это уже казалось делом весьма обычным, просто демократическим процессом – широко внедренным в сознания покрывалом, укрывавшим собой многие жизни и реальные поводы.

   Пока множество мнений об общей причине революций возникали и тонули в общемировой полемике политологов, на "ура", наконец, прошла старинная идея создания общего Земного правительства. Ничего, однако, с его появлением, не изменилось, хотя многие ожидали разительных перемен. Одни ожидали, другие боялись. Но наступило время стабильного равновесия. Даже стало создаваться ощущение мирового застоя, обещавшего затянуться. А по сути, изменились только вывеска и невидимый вектор воли, люди же и бюджеты остались прежними.

   Поэтому, как только сын Авдея достиг совершеннолетия, они с Яриком мобилизовались и осуществили свою мечту. В африканском походе к ним смогли присоединиться коллеги из других университетов.

   На анализ накопанных материалов ушло больше года. Поскольку границы государств теперь были стерты, работать с коллегами из других университетов стало гораздо проще. Да и обмен информацией, несмотря на колоссальный рост ее объемов, перестал быть задачей, требующей временных или каких-либо иных существенных затрат.

   Общими усилиями, на основании данных, найденных во всех известных экспедициях, удалось расшифровать, ну, или прийти к некоему единому мнению о значении, часть текстов и надписей. Ни Ярику, ни Авдею не хотелось верить, что таблички, найденные ими в первых экспедициях, были всего лишь указателями. Но они вынуждены были согласиться с этим выводом, так как тексты на них большей частью повторялись. Плюс сопоставление аналогичных находок в других регионах с непосредственными данными расположения табличек на местности говорило именно об этом.

   Однако, детальное изучение африканских раскопов и сопоставление их с родным привело друзей главному выводу: необходимо организовывать новые более оснащенные экспедиции. Причем не только в Африку, но и на старое место. Так же хотелось попасть в Южную Америку. Но это было еще сложнее. Оставалось довольствоваться результатами работы коллег. А связь этих районов уже давно стала очевидной. Теперь ученые пришли к единому мнению, что ключевым звеном среди них, включая и Южную Америку, все-таки была именно Африка. И что именно там нужно искать ключи к разгадке.

   На оборудование новых поколений они возлагали большие надежды. Это оборудование, не успев появиться, на самом деле сильно изменило археологию. Лопаты, совки, шпатели, напильники и кисти никуда не ушли, но они перестали быть инструментом поиска, став только средством извлечения.

   В приобретении нужных приборов, да собственно и в поиске средств на две экспедиции помогли старые связи Ярика с Яном Константиновичем, сумевшим пройти через стройные ряды конкурентов. Так же пригодились сохраненные, умно сохраненные и преумноженные, деньги Ваньки Бублова. Ярик еще тогда сразу решил, что ни на какие мелочи и глупости он их тратить не будет. Они должны будут послужить более высоким целям. И вот теперь он обращался к ним в третий раз.

   Однако, академия археологии отказывалась в этот раз санкционировать исследования, несмотря даже на их полную независимость от своего бюджета. Тем не менее, препятствовать независимым энтузиастам, ведущим работы не под эгидой академии и университетов, они не могли. Точнее могли лишь тем, что запрещали участие студентов в таких поездках. Теперь, однако, уговаривать пришлось даже Натана Саныча. А потом еще и Савелия Ильича. Ни тот, ни другой не хотели рисковать и ссориться с академией, поэтому студентов брать не разрешили.

   Но на помощь пришли верные друзья. Из прежней гвардии в науке остались еще не многие. Но по старой памяти, теплившейся или горевшей, они могли бросить все и позволить себе уехать в края чая с песком и обветренных губ. Пусть не на весь срок экспедиции, а только на часть! Но вернуться к тем годам, к той атмосфере... Хотя не многие жалели, что променяли романтику на спокойную и в чем-то более скучную жизнь, но каждого из них все-таки манила эта бесшабашная воля. А Ярик и Авдей в свою очередь были им рады еще и потому, что им они доверяли уже много лет. Слова Семеныча, который и по сей день был в строю, приравнявшего разведку и археологическую экспедицию, оказались доказанными еще и обычной гражданской жизнью.

   Почти все, кого они решили пригласить, с радостью согласились. Энтузиазм, конечно, был не тот, что во времена студенческой окрыленности, но еще не нуждался в форе. В команду влились также не менее проверенные желающие с других выпусков.

   Началась подготовка.

   – Ярик, я не могу в это поверить, – восторженно заливалась Лизон. – Ты наконец-то через столько лет, лет ведь двадцать где-то, если не ошибаюсь...

   – Девятнадцать! – поправил ее Ярик.

   – ...И ты все-таки собираешь эту экспедицию?! – продолжала Лизон.

   – Вообще-то это уже вторая экспедиция. И я не один, не сам. Мы с Авдеем вместе.

   – Но я слышала, что сейчас это направление открыть было практически невозможно!

   – Оказывается, возможно! – улыбнулся Ярик.

   – Это все его долгое нудное упорство! – добавил Авдей, желая подчеркнуть заслуги Ярика.

   – Или долгое упорное занудство! – подхватил на лету разговор Митек, с полминуты назад присоединившийся к компании.

   – Вот, спасибо, вам честнейшие друзья, за "нудное занудство", – заметил им Ярик.

   – Ладно, назовем это целеустремленностью и настойчивостью, – поправился Митек.

   – Это вы и впрямь загнули. Ярику занудство не свойственно! – включила адвоката Тамилка.

   Ярик почему-то поймал себя на мысли, что ни Тамила, ни Митек не чувствуют себя скованно в присутствии друг друга и даже спокойно участвуют в общем разговоре. Ему даже захотелось поговорить об этом с Митькой.

   – Да ладно, Тамил, – успокоил ее Ярик. – А если на чистоту, – добавил он, – то, пожалуй, наверное, так и есть. Вместе эти две "добродетели", – Ярик подмигнул Тамилке, – сделали возможной, в том числе, и нашу встречу. Когда бы мы еще собрались таким составом?

   – Не хватает только Егора! – заметила Лизон.

   – Я ему звонил. Он отказался, – пояснил Ярик.

   – Как это отказался?! – возмутился Митек.

   – Сказал, что не сможет, – Ярик тоже всплеснул непониманием.

   – Д что значит, не может?! – Митек даже не успевал произносить все звуки. – Даже просто сюда прийти не смог?

   – Откуда я, блин, знаю?! Я сам чуть телефон не уронил далеко, далеко, – ответил Ярик. – Пришлось его вычеркнуть.

   – Как это он отказался? Красавчик такой! Вчеркивай его, давай, обратно! Теперь еще я ему позвоню. И он согласится! Не сомневайся! – уверил Митек.

   На первом сборе составили списки. Записав имена всех участников, прикинув возможности каждого, Ярик решил продемонстрировать новые карты соответствующих регионов. Взяв за концы свою ручку, он растянул ее до длины обычного журнала и повернул концы в разные стороны вокруг оси. При этом в пространстве спроецировались экран и клавиатура. Ярик отрегулировал удобный угол между ними и положил ручку на стол, развернув ее экраном ко всем.

   – Это еще что за вычурина? – первая отошла от удивления Тамила и спросила Ярика.

   – У Ярика как всегда полно каких-нибудь новых крутых штучек, – как бы пожаловалась и одновременно восхитилась и позавидовала Лизон.

   – Да это очередная кетайская всеводнойка, – между делом пояснил Ярик. – Ручка с проекционным ноутбуком. Они любят все в одно запихивать. Но сюда они вложили вдохновения, не пожалели. Шустро ворочается.

   – И все сети поддерживает? – уточнил Митек.

   – Шутишь? Все, что угодно, держит!

   – Только мелковато больно, – прищурилась Лизон. – Глаза-то уже, немного, не те!

   – Поправим! – ответил Ярик.

   Он просто, взяв ручку за концы, растянул ее сильнее. При этом экран пропорционально увеличился.

   – Сложная, наверное, штука! – фыркнула Тамилка.

   – Ну, она, может, и сложная. Это чтобы нам проще было! – подбодрил ее Яр.

   – Ой, да чем больше нам облегчают жизнь, тем сложнее она становится, – Тамилку переубедить было не просто.

   Расположив удивившее многих устройство на столе, он начал водить рукой по экрану, поясняя особенности местности. Тамила аж всплакнула, увидев снова тот самый расчерченный квадратами полигон. Ярик уменьшил масштаб, и вокруг тех знакомых квадратов прорисовались другие.

   – Да! Вот так! – пояснил он. – Теперь это выглядит таким образом. Пока нам академия перекрывает воздух, а сами мы не можем выбраться по разным причинам, другие там поработали очень ударно. Мы, конечно, знакомы с результатами их работ. Отсюда вопрос. А стоит ли нам ехать туда теперь? Есть как минимум несколько соображений по этому поводу.

   Тут Ярику позвонили. Нехотя, но он вынужден был отобрать у всех карту. Он развернул ноутбук к себе и принял вызов. На экране высветился абонент.

   – Виолетт, привет! Видео не обязательно? Поговорим так? – обратился Ярик к собеседнику. – Отлично.

   – Я расскажу пока, чего мы насоображали, – понимающе перехватил инициативу Авдей.

   – Я на минутку, – с извиняющимся видом засуетился Ярик.

   Он свернул свою технику обратно в ручку и приложил ее к уху.

   – А она еще и телефон! – подчеркнуто не удивившись, прокомментировала Лизон.

   – Ну, конечно, – улыбнулся в ответ Ярик и вышел.

  *

   В конце встречи Ярику удалось поймать Митька на пару слов о давно забытом. Но на самом деле Ярику еще было важно понять их нынешние отношения, чтобы исключить риски такого рода в экспедиции.

   – А вы, я смотрю, с Тамилой общаетесь вполне свободно, – начал Ярик.

   – Да, конечно, – вполне легко ответил Митек, нисколько не смутившись затронутой теме.

   – Жаль. Мне кажется, вы были бы отличной парой.

   Одной фразой Ярик опрокинул на Митьку все воспоминания разом. Митька даже стал в несколько раз медленнее говорить.

   – Да сложно сказать, как было бы. Может. А может, и не может, – все-таки сознательно запутывал разговор Митек.

   – Тебе ведь было без нее плохо? Ну, признайся, хоть сейчас, – улыбался Ярик.

   – Наверное.

   – А ей без тебя?

   – Не знаю, – показал удивление Митек.

   – Ты же знаешь! – опротестовал Ярик. – И тогда знал.

   – Не знаю, – медленно повторил Митек, перебирая в голове остатки мысленных круговоротов тех времен.

   – Ты же так и не пробовал с ней тогда помириться? Я тогда настаивал, чтобы ты поговорил с Тамилой.

   – Нет. Не пробовал, – фраза прозвучала довольно сухо.

   – А вы вообще виделись тогда?

   – Ты знаешь, – припомнил Митек. – Мы тогда поругались и месяца два не встречались. А потом за неделю как-то случайно пересеклись аж два раза.

   – Ну! И что?

   – Случайно? – Митек подозрительно посмотрел на Ярика.

   – Я не знаю, – непонятливо ответил тот и поспешно вернул разговор в прежнее русло. – Ну, так что? Встречались...

   – Да ничего, собственно.

   – Ты не разговаривал с ней?

   – Нет, – отрезал Митек.

   – Не жалеешь?

   – Тогда я не верил, что возможно вообще начать что-то сначала, – уклончиво ответил Митек.

   – А теперь веришь, что возможно все?

   Теперь в разгаре такого пристрастного разговора Митек понял, что те встречи с Тамилой не были случайностью. Зная ее характер, он понимал, что она сама не стала бы подстраивать такие встречи и делать вид, что случайно оказалась там, где и я.

   "Значит, и для нее они были случайными, но на самом деле случайными не были, – рассуждал он, пока Ярик ждал от него продолжения разговора. – Но если бы их устраивала она, то она должна была ждать, что я сделаю шаг, и сама не делала. А если встречи – это дело рук Ярика... Она тоже могла бы... Но не стала. Не хотела? Считала, что я должен... что я виноват..."

   Прервал его мысли Ярик, желая все-таки узнать развязку той истории.

   – А ты смог понять, что между вами произошло? – спросил уже прямо в лоб Ярик.

   – В смысле?

   – Ну, что вдруг между вами стало не так? Что вы не так делали? Кто, в чем виноват? С позиции-то времени оно уже виднее теперь.

   – Ты, знаешь... В молодости мы все хотим быть сами собой. Требуем, чтобы нас приняли такими, какие мы есть. А фишечка-то в другом. Людям, к сожалению, нужно предлагать то, что им нужно, а не то, что имеется.

   – Мдааа. Ты случайно не подрабатывал где-нибудь в отделе маркетинга? – впечатлился Ярик.

   – Нет. Случайно не подрабатывал, – улыбнулся Митек.

   – А верю, что всегда можно начать сначала. Возможно многое! Если хочешь! Нужно только не ждать, а действовать.

   Но Митьку удалось с головой погрузиться в ощущения тех лет, так что отвечать было не просто.

   – Ты знаешь, Ярик, ведь накопилось столько, что казалось, отравлено все, – вдруг начал он. – А оказалось да. Со временем я узнал это. Простой открытый разговор и два слова "прости" могут обнулить целую кучу лишних глупостей. И создать ощущение чистого листа.

   – Это, наверное, как исповедь, – сравнил Ярик.

   – Ты исповедался когда-нибудь? – поинтересовался Митек.

   – В церкви?

   – Угу.

   – Я нет.

   – Я тоже. Но, наверное, ты прав. Смысл один и тот же.

   – Если искренне, – добавил Ярик.

   – Да, пожалуй, это важный фактор.

  ***

   Экспедицию в Африку повел Ярик.

   На старое место неделей раньше поехал более сильный состав во главе с неизменным Семенычем, уже весьма престарелым, но еще сохранившим дух и запал. Как старший по возрасту, он был назначен официальным руководителем. Хотя идейно здесь уже заправлял Авдей, представитель повзрослевшего и сформировавшего свои интересы нового поколения.

   Обе группы постоянно поддерживали связь между собой, сообщая друг другу о своих достижениях. Ярик был чрезвычайно доволен своим компактным полевым офисом, который оказался сразу всем: картой, записной книжкой, переговорным пунктом, аналитической лабораторией, центром досуга. Больше всего Ярик оценил по достоинству его автономность – несколько недель без подзарядки при круглосуточной нагрузке.

   Но неожиданно вдруг Ярику пришло сообщение, что Семеныч прервал экспедицию и возвращается. Причины ему не сообщались из соображений, как позже выяснилось, чтобы не нагнетать обстановку на втором фронте. Ярик попытался узнать новости у жены, но Нонна тоже отделывалась общими спокойными формулировками. Тревога, вытесняемая азартом работ, у Ярика понемногу улеглась.

   Ярик находил все новые и новые следы, которые не приближали его к финалу, не сужали круг работ, а к огорчению или, может, наоборот, к радости, раздвигали границы шире и заставляли переоценивать масштабы. С каждым часом, с каждой лопатой он убеждался все больше в правоте своей интуиции. Ведь ни на каком другом полигоне никто еще не находил таких территорий и строений.

   Ярик со своей группой пытались высветить общие черты и различия. Объединяло все полигоны то, что они все были словно засыпаны грунтом, как будто кто-то нарочно хотел просто захоронить следы своего пребывания. Под этими курганами они находили множество очень схематичных построек со скудным количеством быта. Африканский же полигон наряду с коробками вскрыл множество художественных сооружений. Причем они не представляли собой какую-то свою культуру. Они повторяли мотивы, традиции множества разных известных народов, а где-то просто копировали существующие памятники истории или достижения современности.

  *

   Наконец, команда Ярика снялась с места. Они спокойно возвращались домой. Ярик был готов ворваться в аналитическую работу. Самые важные свои догадки он приберег, не стал сообщать заранее. Во-первых хотелось рассказать это лично, во-вторых хотелось в более спокойной обстановке более тщательно проверить еще некоторые моменты. Но уже сейчас он знал, что как никогда близок. Это ощущение, однако, не конкретизировало оставшегося расстояния, ведь он не знал общего. Единственное о чем он жалел, что срок экспедиции закончился. Впрочем, необходимо было еще как минимум столько же времени, а не просто несколько дней, чтобы добраться до того, что казалось самым интересным на данный момент. Никто не мог утверждать, что возможны и более головокружительные находки.

   Их самолет в аэропорту встречала целая делегация из родственников. Нонна здесь уже, конечно, не смогла уклончиво отвечать на вопросы Ярика об экспедиции Семеныча. Однако, Ярик не много понял из ее объяснений. Она говорила эмоционально, что было, вообще говоря, не в ее стиле, и такими небылицами, в которые было трудно поверить.

   Главной новостью было то, что Авдей не вернулся из экспедиции. Это был факт, в который трудно было не верить. Ведь человек либо есть, либо его нет. Ошибиться в этом трудно. И если бы Авдей был, он бы встречал его. А вот с причинами... У Ярика осталось много вопросов. Он даже сам осознавал, что его голова тупо прокручивает, не в состоянии соединить объективную реальность с привычной и желаемой.

  ***

   – Натан Саныч! День добрый! – ожидаемым, но все-таки неожиданным гостем ворвался Ярик в кабинет своего руководителя.

   – Ярослав! Эка тебя Африка-то поджарила! Ну, рассказывай скорее!

   Они поднялись на кафедру. Ярик привез профессору в качестве сувенира финики, которые тут же пошли в дело "под чаёк".

   – Эти аборигены... – начал было что-то рассказывать Ярик, но вспомнил, что хотел сначала расспросить про Авдея. – Так, а что там с экспедицией Семеныча? Давайте начнем с этого. Мне Нонна что-то невнятное рассказала. Вроде как Авдей не вернулся со всеми. Ну, все остальное, что она говорила, звучало еще менее суразно. Впрочем, это обычно для информации из третьих рук. Не очень правдоподобно. Поэтому...

   – Может и не очень, – перебил Натан Саныч, резко изменившись в лице после смены темы. – Может и то, что я скажу, так же не очень. – Он выдохнул, собираясь с мыслями. – Группу водил Семеныч, как ты знаешь. В смысле Анатолий Семенович. Ну, да что там, вы его тоже всегда просто Семенычем зовете. Он, конечно уже не в студенческом возрасте, но...

   – ... Подозрений не вызывает! – продолжил Ярик, глядя в глаза Натану Санычу.

   – Именно. Именно этот факт больше всего и не дает покоя. В принципе показания всех участников сходятся. Хотя там показаний-то... В общем... Они уже достигли цели. Собственно, поставлен был стационарный лагерь. Песчаный берег у начала косы на извилине речки. С одной стороны лес. Думаю, ты представляешь, где это и как это. Был там. В этом лагере они собирались жить все время экспедиции. Это была третья неделя. Спать легли поздно, бурно обсуждали результаты дня и с их учетом строили график работ. И то, если бы не начал моросить легкий дождь, спать бы легли позже. Все надеялись, что дождь несерьезный и не испортит следующий день. Моросящий дождь, однако, шел почти всю ночь, на рассвете прекратился, – пересказывал Натан Саныч события того утра со слов Семеныча, который утверждал, что каждый раз, как вспоминает тот день, все события пролетают у него в голове с точностью до писка комара.

   А Семеныч рассказывал, что утро оказалось довольно загадочным:

   Проснулся он, слышит голос Лизон.

   – Семеныч, это Вы проснулись?

   – Похоже на то. А ты как догадалась?

   – Да храпеть перестали, – засмеялась Лизон.

   – Ну, ты, блин, Агата Кристи!

   – Ага! Еще и Золя Матьяра одновременно.

   – А эт еще кто такое?

   – Это легенда африканской фемиды! – слегка даже обиженно сказала Лизон. – Храпите там в своем спальнике и ничего-то вы не знаете вокруг.

   – Хм! А это еще как знать! Вот вопрос тебе, только, чур, из палатки не высовываться. Был ли ночью дождь?

   – Да мы б обмерзлись, если б был.

   – Эх, блин, Чоля Мадьняра. А он ведь был. Можешь вылезть и проверить.

   – Какая Чоля Мадьняра? Золя Матьяра! – продекламировала Лизон. – Известная личность, между прочим.

   – В узких кругах, видимо! – засмеялся Семеныч.

   – Блин. Придется вылезать, проверять Вас на дождь. Может тогда, Семеныч, сразу по чаю?

   – Ну, ты, Лизон, знаешь, что я чай не пропускаю. Придется тоже вылезать. Только ты варишь!

   – Была б кирка. А чай мы сварим!

   Они одновременно высыпались из палаток.

   – Привет утренним кукушкам, – потягивающимся голосом промычал Егор и передернулся от набежавшей зябкости. – Ух, ну и холодрища же!

   – О! Привет, Егор! И Егору после дождя не спится. Не только нам, – ответила Лизон.

   – Мне не спится? Это вам не спится? А я жертва вашей бессонницы. Что делать совам прикажете? Ладно, че путное бы рассказали. А то какая-то Зойка Мутяра.

   – Золя Матьяра! – продекламировала снова Лизон. – Никакая ты не сова. Натуральный и полный глухарь! И прекращай уже зевать. Проснулся – выковыривайся наружу.

   – Выковыриваюсь, – передразнил Егор грамотную Лизон. – В качестве компенсации тоже требую чаю.

   – Будет тебе чай. С глухарями, как ты любишь!

   В кабинет вошел Селиван Николаевич, прервав беседу.

   – Вот те и неолит! Я значит, его посылаю в Африку, а он обо всем интересном сначала докладывается этому, простите, Натану Санычу! – взбодрившись от встречи с Яриком, радостно закричал Селиван Николаевич.