Текст книги "Принцип "Земля" (СИ)"

Автор книги: Максим Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 42 страниц)

   – Этот как всегда! – заверещала тонким голосом Тамилка, пока остальные смеялись. – С тобой как обычно слишком большой расход запивона. В курсе?

   – Да, в курсе, – с легкой досадой ответил Вадик.

   – Это же просто случайная досадность, – вступилась Лизон.

   – Сам страдаю! – добавил Вадик.

   – Мало того, что он много пьет, еще больше разливает, он к тому же и ест за двоих! Одни убытки! – развил тему Авдей. – А Вы, Семеныч, говорите, мы ничего не знаем друг о друге!

   – Ну, есть ему нужно. Он же спортсмен, наращивает белую мускулатуру! – подобрал обоснование Егор. – Ну-к, Вадим, напряги свою широчайшую мышцу.

   Вадик, демонстративно шевеля плечами, как всамделишний бодибилдер, набрал побольше воздуха в легкие, потом отвел плечи назад, выпятил живот и надул его, сорвав тем самым даже аплодисменты. В его движениях сохранилось что-то детское. Он словно немного косолапил, но не ногами, а руками. Как только шум рукоплесканий затих, он пожаловался, пытаясь просушить футболку:

   – Вам-то смешно, а мне сыро. А так хочется ощущения сухости и комфорта?

   – Ну, по поводу сухости есть как минимум два способа, – подхватил Егор повод для продолжения стеба.

   – Памперсы не в счет! – мигом ввел ограничение Вадик.

   – Да. Памперсы не комильфо! – поддержала Лизон.

   – Тогда вам же хуже, – ответил Егор. – Остался один способ. Даже выбрать не из чего. Пол-литра водки плюс пол-полтора-литра пива с вечера, желательно вперемешку, и ощущения сухости на утро гарантировано!

   – Нет, нет, нет! Утро нас встретит штыковыми лопатами, – запротестовал Семеныч. – Такая сухость нам не подходит. Лучше пусть спит так!

  ***

   На третье утро Тамилка тоже собралась вовремя.

   – Тамила!? – с улыбкой посмотрел на нее Семеныч, протягивая ее имя, когда она присоединилась к завтраку, пускай и в числе последних.

   – Семеныч, – зажмурила Тамилка глаза, понимая, чему так улыбается Семеныч. Тамила была уверена, что от этих приколов ей рано или поздно не удастся увернуться. То, что все обошлось вчера, ее даже удивило. Но желание выспаться легко справилось с желанием краситься. – Вы гений или пророк, или не знаю, кто еще. Одним словом...

   – Не напрягайся. И не расстраивайся. Нам же еще возвращаться обратно. Так что где-нибудь на подъездах к дому...

   – Ладно. Буду жить надеждой! – улыбнулась в ответ Тамилка.

   – Семеныч, пять утра – это почти смертельная доза утра для нашей Тамилы, – подключился Вадим, кивая на Тамилу с последней надеждой на пощаду. – Вы же видите, что творится с ребенком! – Глядя на Вадима в этот момент, можно было разрыдаться от жалости. – Может, все-таки шесть?

   Семеныч озабоченно взглянул на часы.

   – Да. У Вас осталось всего шесть минут на завтрак. Нет. Уже пять. Вот видите, Вадим, – Семеныч поднял голову, – все-таки пять! Ничего не поделаешь!

   Вадим понял, что его жалобливость против категоричности Семеныча хоть и держалась достойно, но сдала матч всего в двух сетах шесть-ноль в обоих.

  ***

   А на вокзале, по возвращении из экспедиции, Тамила была, конечно, при полном параде. Как и ожидалось, было много встречающих.

   – Ну, дорвалась! Соскучилась! – одобрительно сказал ей Семеныч.

   – Дорогой Семеныч, – ответила она. – Я так рада, что мы дома. Такое Вам прям спасибо, что мы вернулись.

   – А ты сомневалась что ли?

   – Нет, конечно. Ну, все-таки мало ли?

   – Никаких мало ли! А вот я в тебе ничуть не сомневался. Был уверен, что эти свои городские штучки ты забудешь. Ты помнишь, с каким азартом ты обрезала себе ногти после второго дня работ? Я помню тебя. В глазах не было ни тени сожаления.

   – Серьезно? Я выглядела именно так?

   – Именно так!

   – Признаюсь Вам по секрету, – с улыбкой на ухо шепнула она Семенычу. – Больнее было с ними работать, чем их обрезать.

   – Как бы там ни было, ты предпочла работать, а не уехать с ногтями, – ответил Семеныч.

   Ребята, – обратился Семеныч ко всем. – Натан Саныч возвращается со своей экспедиции в конце недели, Селиван Николаевич уже вернулся, судя по тому, что Нонна уже здесь. – Он улыбнулся Ноннке, висящей на шее у Ярика. – Пережила разлуку? – Довольная Ноннка только кивнула в ответ. – В понедельник в три часа дня в университете мы все встречаемся. Начало будет более-менее официальным "О проделанной работе", так сказать, а потом продолжим в свободной форме. Так что ваше присутствие не обсуждается, приводите кого хотите.

   – В понедельник? – удивленно и возмущенно воскликнул Ярик. – Да мы не доживем до понедельника. Сегодня вечером все у меня! – заявил он. – Егор, не забудь! – Ярик подмигнул Егору. – Сам знаешь.

   – Как я забуду, если я тебе сейчас отдам? – улыбнулся Егор.

   – Малаца! Ну, давай!

   – Семеныч, Вы тоже.

   – Как бы меня не арестовали, – с легкой досадой ответил Семеныч.

   – Супругу с собой! Партизанская 40, 23, – ответил Ярик.

   – Хорошо, посмотрим, – улыбнулся Семеныч.

  2.

   Ярик снимал комнату в коммуналке в не самом новом доме с еще деревянными и уже местами прогнившими полами. Хозяин очень радовался, когда все-таки уговорил Ярика на эту жилплощадь.

   "Дорого-то не возьму, – заговаривал он, – не за что здесь, а мне две комнаты не нужны, а вот хоть немного деньжат к пенсии добавить, не помешает".

   Ярика очень устраивала финансовая часть предложения, поэтому бытовую часть он счел приемлемой. Тем более в сравнении. Не на много лучшее качество ему предлагали и в несколько раз дороже. Кроме того хозяин в разговоре был вполне социализированным, образованным человеком и на самом деле не выглядел настолько безнадежно голодным и запущенным, чтобы побояться такого соседства.

   Зато комната большая. Достаточная, чтобы можно было зависнуть с компанией. И даже частично меблированная. Знатный диван и стол с кучей пошарпанных табуреток стояли в углу вдали от окна. Ближе к окну небольшое приспособление в виде стола для компьютера. Остальное пространство не было нагружено смыслом, хотя нагружено оно было. Оно легко при необходимости превращалось в пустоту. Как, например, сегодня.

   Начал подтягиваться народ. Ноннка с Лизкой, Авдей с Маришкой, Василий. Маришка не училась со всеми в археологическом. Они с Авдеем дружили еще со школы, и она давно стала в компании своим человеком. Она с интересом рассматривала фотографии из походов и экспедиций, обо всем расспрашивала, еще больше рассказывала. Василий был сокурсником, но в другой группе, интересовался больше историей Европы, при этом его расстраивало то, что Европа уже изучена и вдоль, и вглубь, и вкривь. Однако променять ее на что-то другое он не желал.

   Народ весь опытный. Кто-то пришел с сосисками, кто-то с чипсами, кто-то с рыбой... Между разговорами будет что укусить! Пока Ноннка высыпала пакеты на стол, Маришка отправилась налаживать на компьютере музыку. Ярик собрал в комнате все табуреты. Василий придиванился.

   – Во, рыба на столе уже, пива вот пока нету, – окинул Ярик беглым взглядом поляну. – Так что, Василий, пей пока без рыбы!

   – Где уже наша музыка? – поинтересовалась Ноннка. – Лиз, помоги ей что ли.

   Так за будущей музыкой пропали обе. Ни у той, ни у другой дома не было компьютера, поэтому секреты яриковской шайтан-машины открывались им медленно. Музыка так и не появилась, но появились хи-хи. Наконец, к ним подошли Ярик и Ноннка, она как раз разобралась со столом.

   – Красавица-ди-джейша! Что-то тиховато. Вы не находите? – обратилась Ноннка к Маришке.

   – Да вот, уже сейчас, почти, и все скоро будет, – не сдерживая смеха, ответила та.

   – У нее это "уже сейчас" уже двадцать с лишним минут, – добавила Лизон.

   – Все с вами, девочки, ясно. Правило чайника, я вижу, никто не применял.

   – Это о том, как вскипятить пустой, а потом полный чайник? – уточнил Ярик.

   – Нет. Это задача чайника, дорогой. А я говорю про правило чайника.

   – Я не знаю ни того, ни другого, – призналась Маришка. – Все исключительно на интуиции!

   – Как так не знаешь? Как же ты пользуешься чайником? – переигрывая ужас, закипишилась Ноннка. – Правило чайника! Его же всем нужно знать.

   – Я так понимаю, тебе не терпится его рассказать! Диктуй! Я, типа, записываю, – отрезала Маришка. – Надеюсь, оно простое.

   – Такое же простое, как и сам чайник.

   Заметив, что вся активность сместилась к окну и там обсуждается что-то потенциально интересное, Василий оставил диван и втиснулся в круг у компьютера.

   – Про какие это вы тут правила? – бодренько вставился он.

   – Его же нужно просто включить или зажечь? – попыталась угадать Лизон.

   – Может и просто. Но... – Ноннка сделала многозначительную паузу. – Маришка пиши: если воду в чайник не налить, то она в нем и не вскипит. Собственно и все правило!

   – У меня какое-то странное чувство, – медленно полушепотом проговорила Маришка, – что это почти очевидно! – при этом она усиленно делала вид, что услышанное для нее, это какая-то новая великая тайна.

   – То-то и оно-то, что музыки-то нету? – закончила Ноннка

   – Да мы вон включаем одну песню, другую, а она молчит. Даже громкость уже нашли.

   – Подсказка: чайник закипит быстрее, если его включить в розетку. Это для частного, конечно, случая электрического чайника.

   – Ты у нас, конечно, умная. Даже вон правило чайника знаешь, -ответила Маришка.

   – Что поделать, есть немного, – кокетливо сказала Ноннка. – А кнопочку вон ту на колонке все-таки нажмите.

   Заорала музыка.

   – Вот, вот видишь, я же говорила, я правильно громкость нашла, – перекрикивая, музыку голосила Маришка. Она была искренне рада тому, что она хотя бы что-то нашла сама, но совершенно забыла, что они вдвоем с Лизкой не догадались просто включить колонки.

   – Давай рули ее обратно, – зашумел Ярик, – сейчас соседи сбегутся.

   Пока Лизон с Маришкой выхватывали друг у друга мышку, чтоб убавить громкость, Нонна отрубила колонки обратно.

   – Лиз, ну я еще могу понять, что у Маришки мозги замерзли, она не сообразила. Ну, ты-то, подумала бы логически? – улыбнулась Ноннка Лизке.

   – А я не успела. Она мне то одно расскажет, то другое, – ответила Лизон. – Было над чем подумать.

   – Тогда понятно, почему вы так долго, – улыбнулась Ноннка. – Громкость они искали, – с иронией произнесла она.

   – Эй, алле, – возмутилась Маришка на Ноннкин выпад, – че это у меня мозги-то замерзли?

   – Как че? Ветер же дует, – ответила Ноннка, и они с Лизкой засмеялись. – Ну не обижайся, Мариш. Зато свежий воздух!

   – Я не обижаюсь, – отвела она в сторону глаза.

   – Ты же у нас не обидчивая? – проникнув в поле зрения Маришки, поинтересовалась Нонна.

   – Конечно, нет! Я отходчивая, – брызнула Маришка.

   – Ох, и тонкое это дело, не обижаться, а потом еще и отходить! – выдохнула Ноннка.

   Теперь брызнули все трое, но теперь смехом.

   – О, блаженны слышащие! – возгласил Авдей, войдя в комнату. Он ходил встречать остальных. – Включите же эти чудные звуки обратно!

   Он всплеснул руками присущими только ему угловато-пластичными жестами. По его неповторимым движениям его всегда легко можно было узнать даже со спины, даже просто по манере ходить.

   "Новенькие" ввалились в комнату. В том числе Таша, Тамилка, Киоск. Последнего на самом деле звали Матвеем; кличку он получил из-за того, что всегда приходил в универ как минимум с одной газетой. Через несколько минут, справившись с двойными входными дверями и собрав рассыпавшийся пакет, вошел и Егор. Как всегда последний, но с самыми большими мешками.

   – Не, главное с улицы и на лестнице их было слышно с берушами в ушах, а когда мы здесь, они все заглушили. Ну, как знаете. Тогда мы идем обратно. – При этом Егор поднял руку с полупрозрачным пакетом.

   – Ого, Егор! Не, не, не. Сюда! Щас все будет!

   Ярик кинулся отбирать сумки у Егора. Он увидел у Матвея в руке сверток газет.

   – Авдей, смари, Киоск, блин! Без газет не может! – подцепил Ярик Матвея и похлопав его по плечу добавил:

   – Сегодня же нету лекций! Тебе некогда будет их читать!

   – Сегодня я газеты по назначению применил. Нужно смотреть не то, что в них написано, а то, что в них завернуто! – Отшутился Матвей.

   Пришли не все. У одних не получилось, других так и не смогли вызвонить. Но едва ли это отразилось на запланированном мероприятии: чешуя летела, сухосъедобности хрустели, пиво шипело, музыка орала...

   Прооралась.

   Ярик, Авдей и Маришка пошли курнуть. Киоск включил Таше Интернет и тоже пошел курить, Егор разогревал гитару с подсевшим рядом Василием. Остальные оказались, где получилось. Лизон с Тамилкой и Ноннкой слегка разгребали на столе, перешептываясь по ходу дела.

   – Тамил, а мне показалось или как? Ты с Митькой что ли закружилась? – спросила Ноннка.

   – Я чет не поняла, девочки, вопроса. У вас какой-то практический интерес?

   – Что ты? Исключительно женское любопытство, – хихикая, шепотом ответила Лизка.

   – Вы мне-то про женское любопытство не рассказывайте. Я не понаслышке о нем знаю. Предупреждаю сразу, волосы повырываю с глазами, – вроде тоже шутя, но на полном серьезе призналась Тамилка.

   – Ааа. Ну, вот и раскололась, – обрадовалась результативному расследованию Лизка. – И давно вы уже?

   – Да как давно? Всего-то немного.

   – Че, еще даже ни ни?

   – Дура что ли? – чуть понизила голос Тамилка. – Лишний сволок в хате!

   Лизка сначала исказилась лицом, потом сообразила, что имеет в виду Тамилка. Она покосилась на диван. Егор был в глубокой нирване, прикрыв слегка глаза, что-то перебирал паукообразной манерой по струнам, периодически хватался за колки, со стороны могло бы показаться, что просто, чтобы подержаться, и возвращался к легко узнаваемым мелодиям.

   Ноннка и Лизон изобразили сообразительность. Все трое переглянулись и с мешками кульков и рыбьей чешуи отправились на кухню.

  *

   На кухне стоял хохот:

   – Маришка, ты своими рассказами о вреде курения только подогреваешь кайф.

   – От ты ж елки! – досадовала Маришка, а Авдей с Яриком ржали.

   – Вот те и елки. А ты все: атмосферу загрязняем, глобальное потепление, – продолжил Ярик.

   – Кстати, на счет потепления. Чет походу эт вообще реально. Кликуши кричат, мол, уже на два градуса средняя по планете поднялась, – доложил Киоск.

   – Это из свежей ли газеты? – спросил Ярик.

   – Обижаешь. Сам вчера печатал.

   Подошли на кухню Лизон и Ноннка с мешком мусора.

   – Да чухня это. Не будет потепления, – опротестовал Авдей.

   – Конечно, в какой-то момент из-за влажности просто наступит оледенение, – продолжила Ноннка.

   – Это она кино насмотрелась, – заметил Киоск.

   – Только по-любому от этого не легче, – снова прорвалась Маришка. – А еще, уже доказано, что магнитные полюсы смещаются. И это тоже происходит, потому что мы...

   – Короче! – сделала заключение Лизон, перебив Маришку. – Мы накануне эпохи, когда археологам снова будет что открывать. Слушайте, а ведь не плохо!

   Услышав разгорающийся хохот, присоединился Василий.

   – А то сейчас все неглубоко закопанное уже раскопали, – добавил Авдей, – трудновато становится быть археологом.

   – Еще не все. Африку по большому счету только начали копать, – ответил Ярик.

   – Тебе бы все в Африку. Два года тебя знаю, два года ты ей грезишь, – сказала Ноннка.

   – Это он про Бармалея в детстве наслушался, – вставил Киоск.

   – Ой, ну, прям, хахачу, резинка рвется, – ответил Ярик. – Хотя, Матвей, как ни смешно, а ты где-то прав.

   – Где-то! Не где-то, а тута! – ответила Ноннка.

   – Тута? Тута Ларсен! – схохмила Маришка.

   – Тута Ларсен? Где? Здеся? – взлюбопытствовал Матвей.

   – Расслабься, Киоск, – успокоила его Лизон. – Никого здесь нет. Ну, ты, Маришка додумалась, что сказать. На него ж это как заклинание действует. Ты б еще сказала Дженнифер Лопез.

   – Где? – раздался Киоск еще громче.

   – Ой. Тихо, тихо, – ржала Лизка.

   – Тихо, – еле сдерживая смех, успокаивал его Авдей. – Это тебе показалось. Пойдем, там Егор уже, наверное, распарился, а не только разогрелся.

   Попили песни, допевали пиво. Зашел в гости сосед Ванька Бублов, что сдавал эту комнату Ярику. Мужик нормальный, не пьющий без большого праздника, без дела не сидит никогда, что-то делает, суетится, несмотря на годы, конструирует, приходит по вечерам показать, посоветоваться. А иногда приходит: "Ярик, хлебца кусочек не найдется? А то так бежать в магазин не хочется".

   "Все понятно, – думал Ярик и отвечал. – Да, да, Вань, конечно. Заходи, садись. Сейчас будем ужинать".

   А когда у Ярика собиралось больше двух человек, Ванька всегда заходил.

   "А что не зайти, если хорошая компания? И чего ж не выпить, если хорошие люди наливают? – говорил он и добавлял, как бы перекладывая вину на ребят: – Если все равно разбудили уже".

   К нему все уже привыкли. Так и звали Ванькой, как он сам представлялся. Хотя мужик уже давно на пенсии был. С другой стороны, Ванька всегда заходил как бы по делу, сказать какую-то новость. Так и в этот раз. Он отвел Ярика к окну.

   – Вот блин спасибо, Ваня, за известие. Спать буду крепче, – не в полной мере, конечно, осознав информацию, сказал Ярик.

   – Тут уж крепче или как... Я вот и раньше не спал, а теперь и вовсе.

   – Ну, пойди, расслабься. Ребята тебе пивка добавят. Глядишь, сегодня-то уснешь, – ответил Ярик.

   – Ток, эт это, пока. Говорят только. Не железно! – добавил Ванька, усаживаясь за стол.

   Ярик повернулся к окну, задумался. Потом стал перебирать фотографии, привезенные из экспедиции. В общем-то, через пару мгновений и ушел в них. Песни и разговоры ему не сильно мешали. Чуть спустя он подкрался к Авдею и Киоску.

   – Слушайте, сейчас снова смотрел фотографии. Эти таблички, что мы нашли на раскопках... Я вам говорю, это вещь!

   – На свете есть на самом деле две вещи: это вот та, о которой говоришь ты, и вот эта рыба. Поверь мне, она тоже вещь! – сморозил Киоск.

   – Я вам серьезно говорю. Это сенсация! Это не просто случайные рисунки. Это письменность. Причем не европейская и не восточная. Вообще не понятно пока чья.

   – Ооо, – затянул Авдей. – Ну, если ты подозреваешь, что это африканская, то тебя, я чувствую, сейчас накроет. Ну, ладно, берем Киоска, пойдем, посмотрим.

   Они вернулись к окну, стали разглядывать, о чем-то даже спорить. А за столом всех развлекал Ванька очередными историями, собранными по окрестным переулкам. Кто не пел песни, вынужден был слушать радио "Ваня". Справедливости ради стоит отметить, отнюдь не скучное радио, и даже с полезной информацией.

   – Да это случайная мазня, Ярик, – доказывал Авдей.

   – Кто тебе будет делать случайную мазню на глиняной доске? – защищался Ярик. – Причем обрати внимание на то, как сделана эта глиняная доска, и доской-то не назовешь. Лист! Причем идеально прямоугольный с обработанными краями. Плитку керамическую, сделанную с такой аккуратностью, в магазине не найдешь! И обрати внимание на прочность!

   – Это детская разукрашка, – последовала очередная гипотеза.

   На звуки активного разговора с экспрессивной жестикуляцией слетелся Василий.

   – Блин, посмотри внимательнее. Что нужно сделать с детьми, чтобы они так разукрасили?

   – Состарить лет на двадцать, – брякнул Матвей. – Не меньше!

   – Вообще, конечно, не тривиально разукрашено, – задумался Авдей.

   – Да, уж. Офигеть разукрашка. Ножом разукрашенная, – медленно выдавил Матвей, пытаясь придумать другое объяснение, но явно без значимых успехов.

   – Может, и не ножом, но инструмент не простой, судя по всему, – добавил Авдей.

   – Киоск правильно подметил, – добавил Ярик. – Кстати обрати внимание, материал на вид не свойственен региону, в котором его нашли. Это еще экспертизой будем проверять, конечно.

   Ярик говорил быстро, так как был уверен в том, что он говорит, явно много передумав уже на эту тему. А вот его собеседники неохотно, но все-таки сменили свой искрометный антагонизм на вдумчивое сомнение.

   – Ага, – смиряясь, но с сарказмом сказал Авдей, – и все объясняется опять, снова, как всегда и обычно шелковым путем.

   Словно не слыша своих оппонентов, Ярик продолжал доказывать.

   – Я тебе больше скажу. Мне кажется, я где-то что-то похожее уже видел. Не вспомню никак, где. В смысле, подобные находки уже были. Эт ладно. Вспомнится.

   – Вспомнится, вспомнится. С твоей-то памятью. Пока всю перешерстишь. Это тебе не электронная библиотека: запрос – ответ, – подбодрил его Киоск.

   – Точно! Завтра пойду в библиотеку! – загорелся Ярик.

   – В инете посмотри. Кто щас ходит в библиотеки? – посоветовал Киоск.

  *

   Лизон – ранняя на сборы – начала было потихоньку собираться. Под это намекливое оживление остальные тоже решили разойтись, мол, Лизон соображает в этикете, хотя всего-то дело близилось к часу ночи.

   – Ага, как обычно, – заметил Ярик, – стоит одному сняться с якоря, как все за ним.

   Все, конечно, повозмущались, что приходится так рано срываться, покивали на Лизу, не прошло и часа, как все-таки бар-хата была покинута.

   На улицу вышли все: кто по домам, кто провожать. На обратном пути Ярик с Ноннкой долго не могли найти дорогу домой. Даже каким-то "случайным" образом оказались в ночнике в совсем другом районе города.

  3.

   Постепенно, секунда за секундой преображался в информацию, просто в очередную туманность воспоминаний асан. В окно, едва пробившись локтями из-за разрезанного рельефом горизонта, уже проникал свет шикарного найвонового оттенка, переходящего в лилово-голубоватый. Свет словно исподлобья угловато попадал на потолок, где необыкновенно играл в сложной текстуре разнообразных мелких листьев, укрывавших редкие горизонтальные и поперечные балки и устилавших неглубокие ниши между ними. Цветки одних растений торжественно стягивались в бутоны, прячась от потоков света, становящихся все ярче. Бутоны иных напротив, почувствовав лиловое дыхание, насыщавшее пространство, жеманно просыпались и приветливо начинали распушаться в веера, зонты, амфоры и прочую причудливость, прекрасно понимая, что когда они раскроются, их уже никто не увидит, и в тишине и покое они будут дожидаться нового асана.

   – Оо..., приветствую, Деш! Тебя ли я вижу?! – отвлекаясь от приготовления вечернего таойи, радостно воскликнул Сайкон, увидев влетевшего к нему в кабинет Деша.

   – Мое Вам почтение, имилот! – улыбнулся Деш.

   – Ты как всегда, насколько я понимаю, – прищурился Сайкон, – откуда-то куда-то спешишь, Деш! Ну, если забежал, присаживайся,  – гостеприимно предложил он, нетерпеливо похлопав по краю стола у ближайшего к себе стула, приглашая Деша поближе. – Ах, погоди секундочку. Побеспокою тебя. Дотянись, пожалуйста, пару вот тех листочков достань. Для аромата! – попросил Сайкон.

   – Сегодня уже просто откуда-то! Но к Вам! Спешить куда-то уже поздно, – ответил Деш, передавая Сайкону горстку листьев и потянувшись, чтобы достать еще немного других.

   – Да, да. Вот тех с самого верха, что посветлее. Высоко! – понимающе заметил Сайкон, глядя на Деша. – Еще не успели отрасти, как следует, после последнего набега нашего садовника. Поэтому тебя и прошу.

   – Ничего. Мне не сложно.

   – Не видел, кажется, тебя с тех самых пор, как ты блестяще выдержал отчет за годы обучения. Только звонки, звонки... А забежать и лично выразить свое почтение почтенному имилоту... – переходя в легкий смех, продолжил Сайкон, подчеркивая специальность нагромождения слов.

   Деш тоже засмеялся, и ответил:

   – Целиком и безраздельно на проекте.

   – Именно! Сколько тебя знаю, ты все время в каком-то проекте. Как раз по этому поводу я тебя и позвал, Деш. Уже, знаешь, как-то хочется узнать подробности из первых рук. Могу я, как самый почтенный из твоих имилотов, иметь такую привилегию? – заговорщицки улыбнувшись, поинтересовался Сайкон.

   – Безусловно! – в том же духе ответил Деш.

   – Расскажи-ка мне о принципах, с которыми ты сейчас работаешь? Как я помню их два. Второй ты все-таки запустил?

   – Да, имилот. С двумя. Наиболее близки к результатам мы сейчас с химио-электрическим.

   – Угу, угу, этот я вроде хорошо помню, еще с тех пор, как ты его запускал. И не только я помню! Благодаря обнародованию, о нем знают уже весьма многие. О нем я хочу поговорить особенно детально. Давай-ка сначала вкратце о втором?

   – Второй? Второй – это только концепт. Пока интересен чисто с фундаментальной точки зрения, хотя может оказаться на самом деле феноменальным. Возможности реального применения в чистом виде не однозначны, однако есть кое-какие идеи. Основное предполагаемое использование в будущих более сложных принципах, возможно, как модуль или даже часть модуля.

   – У нас было много любопытнейших фундаментальных разработок, которые мы на протяжении всего проекта не знали, возможно ли будет их применение. Да и потом так никто и не смог придумать, что с ними делать. А в твоем случае... Если уже есть такие предположения, значит, на самом деле его можно будет использовать много шире. Не сомневайся!

   – Возможно.

   – Так все-таки вкратце об основных идеях принципа... – еще раз Сайкон предложил перейти ближе к вопросу.

   – Мы изучаем христалиты. Давно не секрет, что в наших условиях, в которых мы существуем, а это известные притяжение, атмосфера, давление, температура, химический состав, магнитный, электрический, – продолжал скороговоркой Деш, – информационный, стирадный, радиационный фоны, христалиты на самом деле уже являются мертвыми телами. Но они были живы, когда росли и формировались. В тех своих условиях. Условия различны для разных видов и, как правило, в природе кратковременны. Относительно, конечно.

   Сейчас мы выращиваем несколько популяций. На одном носителе, прошу заметить! Да. Некоторые могут существовать при одних условиях. Уже более трехсот поколений. Они растут, борются за выживание, за территорию. Предварительное заключение пока можно выразить формулировкой, что они, более того, общаются.

   – Общаются? Значит, передают информацию. Наверное, и накапливают!?

   – Вот именно! Поэтому то, что мы используем христалиты как носители информации, то есть используем их свойство хранить данные, не случайно. Но получается, что технология хранения информации может быть другой, не только такой, как сегодня.

   – Естественной для христалитов, ты хочешь сказать! А наша сегодняшняя, получается, противоестественная.

   – Точно так, имилот. Но еще интереснее то, что объемом хранимой информации можно управлять, так как христалит может продолжить расти. Нужно только создать условия. Понимаете, что получается? Если мы встроим эту технологию в принцип, то экземпляр самостоятельно сможет наращивать объем своей памяти. Это практически неограниченный искусственный интеллект.

   Имилот Сайкон напряг седину. Ведь проблемы эффективной памяти уже давно стоят перед учеными. Но большей сложностью всегда была именно ее ограниченность.

   В легкой задумчивости Сайкон продолжил.

   – Тогда придется иметь на борту экземпляра запас исходного сырья для наращивания памяти.

   – Не обязательно. Экземпляр сможет и сам найти себе его. Если, конечно, он подвижен. В противном случае, ему можно помочь.

   – Насколько я понимаю, эти данные пока не обнародовались, – заговорщицки поинтересовался Сайкон.

   – Пока нет, – подтвердил Деш.

   – Очень любопытно. Очень! – задумчиво протянул Сайкон, после чего внезапно изменил ход мысли: – Лучше бы мы вместо десятка различных способов хранения данных разработали эффективный тоновый модуль.

   – Мечта многих поколений! – поддержал имилота Деш. -Информация в тоне отпечатывается сама. В него лишь нужно вникнуть.

   – А мы никак не можем сымитировать даже частично собственные способности! – почти даже возмутился Сайкон из-за бессилия науки. – А хотелось бы их превзойти!

   – Может, кто-то уже и на пороге такого открытия, имилот. Только пока не обнародовали данные. Мы ведь тоже работаем над таким модулем. Результаты пока только скромные.

   – Ладно. Мы отвлеклись, – закруглил мысль Сайкон. – Мы обязательно поговорим еще об этом и о твоем принципе. Позже. Сейчас вернемся, пожалуй, к первому. Он очевидно более перспективный. Хотя..., – задумался Сайкон. – Ну, как минимум, слышал, экспериментальная часть первого ближе к финалу. Правильно? Давай о них. Что там с близкими результатами?

   – Да, имилот, это так. Еще несколько обиоров и можно будет делать предварительные выводы.

   – Вот уже как? Любопытно. Я правильно помню, ты начал всего пару сиклонов назад? И буквально полсиклона назад ты был полон скепсиса по поводу перспектив?

   – Это немного странно, имилот, но несколько обиоров подряд я наблюдаю скачкообразное развитие, особенно последний обиор. Просто невероятно!

   – Хм. Такое редко бывает. И когда ты ожидаешь собрать данные?

   – Через два, три обиора, полагаю, уже можно будет говорить даже о промышленном потенциале этого принципа. Однако, больше всего меня волнует другое. Появились признаки возможного авторазрушения. Оно тоже уже может случиться даже через пару обиоров.

   – Проблемы с носителем или с принципом?

   – Нет, носитель довольно устойчив. Да и у него достаточный запас прочности. Даже в случае появления дисбаланса, или даже в случае схода с режима, носитель способен стабилизировать себя самостоятельно. Хотя возможно и в несколько другом соотношении. Но для сохранения принципа это не страшно. Он тоже способен восстановиться. Это может всего лишь временно затормозить развитие. Волнует больше поведение самого принципа.

   – Но, полагаю, ты пока не вмешиваешься? И твои коллеги поступают так же?

   – Конечно, нет. Возможности управления мы отладили на малых носителях. Здесь же интереснее выяснить предел. Нам всем интересно именно это.

   – Ну, и замечательно. Даже если авторазрушение случится, тебе уже будет достаточно данных, для того, чтобы сделать все необходимые выводы.

   Тут вот, кстати, – вспомнил Сайкон, – есть еще одно дельце. Приблизительно через четыре обиора планируется созыв нового лигата. Тебе там обязательно нужно будет выступить с новым обнародованием. Так что предварительные результаты появятся как раз кстати.

   – Отлично! Уверен, будет, о чем рассказать!

   – Отлично – не то слово, Деш! Я тебе скажу больше. Тебя ждет широкий выбор. Если твоя квалификационная работа тянет на внедрение, то за тебя будут драться ведущие глобатиаты всех линий. Я чувствую, что университетским стенам ты не достанешься. Разве, что только в качестве приглашенного имилота.

   – Вы, как обычно, все преувеличиваете. Только глобатиатам возможно и не придется поучаствовать во внедрении этого принципа.

   – Вон оно что!? Снова удивляешь! Любишь ты это делать!