Текст книги "Искалеченная судьба (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

27

ВАЛЕНТИНА

Время, кажется, замедляется, когда Кейн протягивает мне пистолет. Я беру его и направляю на Константина. Моё сердце разрывается на части, когда я вижу его выражение лица и понимаю, что какая-то его часть задаётся вопросом, нажму ли я на курок. Готова ли я заплатить его жизнью за свою.

Пистолет поблёскивает в лучах восходящего солнца, проникающих сквозь стеклянные стены и освещающих комнату вокруг нас. Мои запястья пульсируют от боли в местах, где застёжки-молнии оставили ободранную кожу, а тело напоминает о наказаниях Кейна. Но сейчас всё это не имеет значения.

Единственное, что имеет значение, это то, что каким-то образом мы оба сможем выбраться из этой ситуации живыми.

Взгляд Константина по-прежнему прикован к моим глазам, непоколебимый и принимающий. Он не закрывает их, не отводит взгляд. Даже сейчас, перед лицом смерти от моих рук, он видит меня. Он хочет меня. Даже после всего этого. Возможно, именно поэтому. Возможно, потому что после всех этих лживых поступков, если мы всё же решим выбрать друг друга, это будет истиной в последней инстанции.

– Прости, – шепчу я так тихо, что только он может услышать. Я надеюсь, он понимает, что я имею в виду.

Я сожалею о том, что солгала ему. О том, что когда-то думала, что смогу убить его. О том, какой риск я готова принять, и о том, что всё дошло до этого.

Я действую быстрее, чем ожидают Кейн или его люди. Моё тело протестует, когда я отвожу пистолет от Константина и направляю его на Кейна. Я успеваю сделать один точный выстрел, прежде чем начинается настоящий хаос.

Кейн отшатывается назад, на его белоснежной рубашке проступает кровь, а на лице появляется выражение крайнего шока. Он не мёртв, пуля попала ему в плечо, а не в сердце, как я надеялась, но он ранен и теряет равновесие.

Гаррет делает шаг в мою сторону, но Константин уже в движении, с силой отталкивая охранника, который его держал. Один из людей Константина, воспользовавшись моментом, наносит удар головой ближайшему охраннику и выхватывает его оружие, когда тот падает.

В стеклянной комнате царит хаос: стрельба, крики, тошнотворный звук сталкивающихся тел. Никогда ещё я не была так рада, что она пуленепробиваемая, иначе мы все были бы мертвы. Я продолжаю двигаться, не желая становиться лёгкой мишенью, и снова стреляю в Кейна, который пытается спрятаться. Но в этой комнате больше ничего нет. Это этаж для убийств, и я хочу, чтобы мы с Константином смогли выбраться отсюда живыми.

Кажется, что у многих его людей есть оружие, и они все отчаянно сражаются за свои жизни. Двое из людей Кейна, вероятно, думают, что теперь я более лёгкая мишень. Но они ошибаются. Хотя я и ранена, я всё ещё оружие, созданное Кейном. Я сбиваю первого выстрелом в колено, а затем, когда второй бросается на меня, я вонзаю локоть ему в горло. Он падает, задыхаясь, и я забираю его оружие, теперь вооружённая двумя пистолетами.

На другом конце комнаты Константин сражается словно демон, разъярённый хищник, выпущенный на свободу. На его лице застыла маска гнева, и каждое его движение свидетельствует о великолепной тренированности. Он прекрасен в своей ярости, и на мгновение я замираю при виде него – человека, который пришёл за мной и рисковал всем ради меня.

Пуля разбивается о стеклянную стену всего в нескольких дюймах от моей головы, возвращая меня к реальности. Пол под нами зловеще дрожит. Стекло пуленепробиваемое, но при таком интенсивном огне оно скоро не выдержит.

– Нам нужно уходить! – Кричит Константин, перекрывая шум. – Это место может рухнуть в любой момент!

Мой пульс учащается, болезненно отдаваясь в горле. Я вижу, как под нашими ногами появляются трещины, похожие на паутину, которые расходятся в разные стороны от ударов пуль. Если пол провалится, мы пронесёмся сотни футов и разобьёмся о камни внизу.

Я осматриваю комнату в поисках Кейна и нахожу его возле двери. Он сжимает кровоточащее плечо, пытаясь выбраться из разрушающегося здания. Моя пуля замедлила его, но не остановила.

– Кейн уходит! – Кричу я Константину, который сражается с Гарретом. Двое мужчин сцепились в жестокой борьбе за оружие Гаррета.

– Вперёд! – Кричит Константин. – Я разберусь с этим! – Он делает знак своим людям, и они окружают меня, блокируя остальных охранников. Я бросаюсь к Кейну в тот момент, когда он хлопает ладонью по сканеру, и дверь со свистом открывается.

Не колеблясь, я решаю, что Константин справится сам, и устремляюсь за Кейном. Я врываюсь в дверь вслед за ним, не обращая внимания на пронзительную боль в рёбрах и протестующие мышцы моего избитого тела. Моя цель – поймать его и покончить с этим раз и навсегда. Все мысли о том, чтобы затянуть это или подвергнуть его медленной пытке, теперь исчезли.

Я просто хочу, чтобы он умер.

Коридор снаружи превратился в арену битвы. Оставшиеся в живых люди Константина отчаянно сражаются с охраной Кейна, звуки стрельбы и крики эхом отражаются от мраморных полов и высоких потолков. На бегу я мельком замечаю поле боя: люди Константина, хотя и в меньшинстве, сражаются с отчаянной яростью тех, кто знает, что отступление не является вариантом. Они пришли сюда с Константином, готовые умереть за него и за меня, женщину, которую они едва знают, но считают его женой. Если бы я не знала, что за человек Константин, такая преданность могла бы показаться удивительной.

Я следую по кровавому следу, оставленному Кейном, через огромный дом к тому, что, по-видимому, является его личным крылом. Двери здесь требуют биометрического доступа, но в спешке Кейн оставил их открытыми, направляясь, как я предполагаю, к своему личному пути отступления. Он бежит к вертолёту, надеясь, что его люди прикончат нас с Константином.

Я догоняю его в спальне, огромном помещении, в котором преобладает стена с окнами, выходящими на океан. Он стоит у скрытой панели в стене, его окровавленная рука прижата к сканеру. Часть стены отодвигается, открывая узкий проход за ней.

– Остановись, – мой голос звучит холодно, и я почти не узнаю себя, когда направляю на него оба своих оружия. Кейн замирает, затем медленно поворачивается, и на его лице появляется расчётливое выражение, которое я видела тысячу раз прежде. Этому выражению и я научилась у него – всегда оценивать, всегда манипулировать.

Я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу избавиться от этого. Но сейчас это может быть моим единственным спасением.

– Валентина, – в его голосе слышится разочарование, словно карикатура на патернализм. – Ты так низко пала. Подумай о том, что ты делаешь. Какая неблагодарность. Как...

– Заткнись, – огрызаюсь я. – Я думала об этом несколько дней. С тех пор как узнала, что ты сделал, ты, чёрт возьми... – Я с трудом сглатываю, стиснув зубы. – Ты убил мою семью. Ты солгал мне. Ты заставил меня поверить, что ты – единственная семья, которая у меня осталась...

– Потому что я таким и был! – Кейн повышает голос. – Я дал тебе больше, чем когда-либо мог дать твой жалкий папаша...

Я нажимаю на курок, и пуля попадает ему в колено. Он падает на землю, и я подхожу к нему.

– Думай, прежде чем говорить, – рычу я, и Кейн поднимает взгляд, на его лице застывает маска ярости.

– Я спас тебя, Валентина. Я подарил тебе жизнь, когда она была разрушена. Я сделал тебя сильной, особенной, исключительной. – Его глаза впились в мои, губы приоткрылись, обнажая зубы, как у загнанного в угол зверя. Когда-то я представляла его именно таким. – Всё, чем ты являешься, это благодаря мне, – говорит он.

И вот она – истина, которая определяла моё существование с самого детства. Кейн – центр моей вселенной. Кейн – создатель убийцы, которой я стала. Кейн – мой отец, учитель и творец.

Но больше нет.

– Ты прав, – признаю я, и мой голос звучит решительно. – Ты создал меня такой, какая я есть. Ты взял травмированного ребёнка и превратил его в убийцу. – Я подхожу ближе, всё ещё держа один пистолет направленным ему в сердце. – Но это не всё, что я из себя представляю. Это не всё, кем я могу быть. Ты также сделал меня лгуньей, потому что это всё, чем ты являешься. Ты лжец, и ничто из этого никогда не было настоящим.

Впервые в его глазах я замечаю что-то похожее на сожаление… что-то искреннее.

– Нас было бы не остановить, – выдыхает он. – Ты была моей единственной дочерью, Валентина. Я бы никогда не отпустил тебя.

Я слышу, как бешено бьётся мой пульс в ушах.

– Я не твоя дочь, – шепчу я. – И ты никогда не был моим отцом, Николас.

Я нажимаю на курок. Когда мой палец опускается вниз, и смотрю ему в глаза видя, как он осознает, что всё кончено и спасения нет. Он понимает, что оружие, которое он создал, вернулось, чтобы отомстить ему. Монстр восстал против своего создателя.

Пуля пронзает его лоб. Он вздрагивает, и на долю секунды на его лице отражается шок. Кровь окрашивает стену позади него, когда он падает на пол, кремовый ковёр пропитывается красным от того, что осталось от его жизни.

Он умирает, глядя на меня.

Я ожидаю, что меня охватит чувство сожаления, потери или горя. Но ничего подобного не происходит. Единственное, что я ощущаю, это облегчение, которое нарастает с каждой секундой. Ощущение завершённости.

Это то, к чему я стремилась всю свою жизнь – отомстить человеку, ответственному за смерть моей семьи. И вот теперь это у меня, прямо передо мной.

Всё кончено.

Я слышу шаги за спиной и оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Константин стремительно входит в комнату. Как только я замечаю его, то опускаю оружие, но продолжаю держать его наготове. Его тело в крови и синяках, а на лице читается нетерпение.

– Он мёртв? – Спрашивает он, и я киваю, всё ещё не доверяя своему голосу. – Хорошо, – говорит он, приближаясь ко мне. Расстояние между нами сокращается в два быстрых шага, и его рука обхватывает меня за шею сзади, когда он притягивает меня к себе для горячего, страстного поцелуя. Я чувствую вкус крови на его губах, и его зубы царапают мою губу, прежде чем он, тяжело дыша, отпускает меня.

– Нам нужно уходить, – говорит он, пристально вглядываясь в моё лицо, пытаясь уловить малейшие признаки эмоций. – Мы справились с людьми Кейна, но они собираются с силами, и если они вызовут подкрепление, то мы окажемся в меньшинстве. Нам необходимо добраться до вертолёта.

Я киваю, обращая внимание на щель в стене, где Кейн открыл панель.

– Дай им знать, чтобы они шли сюда. Мы можем пройти через это отверстие.

Я откидываю тело Кейна в сторону, пока Константин вызывает по рации своих людей. В этот момент я слышу звук приближающихся шагов. В комнату врываются пятеро мужчин, они следуют за Константином и мной, когда мы направляемся в небольшое помещение, ведущее к секретному проходу, который ведёт к вертолётной площадке. Мы с Константином появляемся одновременно, действуя как единое целое, прикрывая друг друга в поисках приближающихся угроз. Вскоре Константин даёт нам знак двигаться вперёд.

Я отшатываюсь от взрыва, и Константин ухмыляется.

– Мы установили заряды, – говорит он, жестом подзывая людей. – Пошли! Отвлекающий манёвр должен прикрыть нас.

Вертолёт садится, сверкая в лучах утреннего солнца, и я бросаю взгляд на Константина.

– Ты можешь управлять этой штукой?

Он ухмыляется.

– Я нет, но Алексей может.

Мы находились в двадцати футах от вертолёта, когда первые пули начали свистеть вокруг нас. Охрана Кейна обнаружила нас, их почти дюжина человек, которые приближались к вертолётной площадке с разных сторон. Мы быстро укрываемся за топливным баком и открываем ответный огонь, насколько это было возможно с нашими ограниченными боеприпасами. Я жестом приказала им двигаться, с ужасом ожидая, что в любой момент пуля может попасть в бак, и тогда нас всех сметёт огненный шар.

– Мы не доберёмся до вертолёта! – Крикнула я, перекрывая выстрелы, когда мы меняли позиции. – Нам нужно что-то ещё!

Я заметила, как Константин оценил ситуацию, его взгляд скользнул по местности, оценивая наши варианты. Я прикрыла его, выстрелив несколько раз, прежде чем оглянуться на него, а затем на скалу за ним. Я увидела, что он думает о том же.

– Это наш единственный шанс, – сказал он, и я кивнула.

Он был прав. Мы были в меньшинстве, без оружия, и не имели выбора. Скала, с которой мы стояли, обрывалась, по меньшей мере, на сто футов до воды. Это было опасно, но мы могли бы выжить, если бы оттолкнулись достаточно сильно и приземлились в воду.

– Пошли, – сказал он, и я встретила его взгляд. Он кивнул, и мы бросились вперёд, его люди прикрывали нас. Мы стреляли слева направо, пока бежали к краю обрыва, и пули ударялись о землю и деревья вокруг нас. Падение будет головокружительным, и мой желудок переворачивается, когда я смотрю вниз, прикидывая, как далеко нужно прыгнуть, чтобы не разбиться о камни.

Люди Константина окружили нас, спрыгивая с обрыва один за другим. Я посмотрела на Константина, и он протянул руку, притягивая меня к себе, чтобы крепко поцеловать.

– Я люблю тебя, – прошептал он мне в губы… и прыгнул.

Пуля вонзается в землю рядом с моей ногой, и я поворачиваюсь, стреляя в том направлении, откуда она прилетела. Затем я отталкиваюсь и прыгаю в воду вслед за Константином. Падение вызывает головокружение, все чувства смешиваются, когда я слышу, как пули свистят над моей головой, а вода вздымается, словно приветствуя меня.

Я закрываю глаза, ощущая, как она окутывает меня. Удар настолько болезненный, что перехватывает дыхание, когда я погружаюсь на глубину. Холод, после тропической жары острова, становится для меня шоком и на мгновение дезориентирует, когда я оказываюсь под водой. Мои лёгкие горят, и каждая клеточка моего тела кричит от боли, но я упорно пробиваюсь обратно к свету и воздуху.

Задыхаясь, я всплываю на поверхность и оглядываюсь в воде, пытаясь найти Константина. На мгновение меня охватывает паника, когда я не сразу его вижу. Затем его голова появляется в нескольких ярдах от меня, выныривая из воды, волосы зачёсаны назад.

Облегчение охватывает меня с такой силой, что оно почти болезненно. Он жив! Мы оба живы!

– Плыви! – Кричит он, указывая на небольшую бухту, скрытую за изгибом острова. – Уходим от комплекса!

Я киваю и начинаю плыть, преодолевая боль и сосредоточившись лишь на том, чтобы увеличить расстояние между нами и людьми Кейна. Позади нас из комплекса доносится стрельба, сопровождаемая теперь чёткими звуками взрывов. Черный дым поднимается в небо, когда что-то, возможно, главный дом, загорается.

Заплыв кажется бесконечным, с каждым гребком моё тело становится всё тяжелее, а адреналин, который поддерживал меня в борьбе, постепенно улетучивается, оставляя лишь усталость и боль. Но я продолжаю плыть, стараясь не отставать от Константина, и мы направляемся к укрытию в бухте.

Наконец-то мои ноги касаются песка. Я с трудом продвигаюсь вперёд по мелководью и падаю на небольшой пляж, скрытый от основного комплекса выступающим утёсом. Константин выныривает рядом со мной и опускается на колени на песок. Его грудь тяжело вздымается от напряжения.

Долгое время мы оба не двигаемся. Мы тяжело дышим, грудь вздымается, а пальцы впиваются в песок, пока мы смотрим на поднимающийся в воздух дым. Звуки боя становятся всё более редкими. Я оглядываюсь, но не вижу никого вокруг.

– А как же остальные? – Спрашиваю я, и Константин качает головой.

– У Алексея был приказ на случай, если мы разделимся. Они встретятся с лодкой на другой стороне острова. Как только мы будем готовы, я свяжусь с ними по радио, – говорит он. Затем он поворачивается и пристально смотрит на меня. – Ты ранена? – Спрашивает он.

Я почти смеюсь. У меня так много ран, что я не знаю, с чего начать. Но я жива. Мы оба живы. И это всё, что имеет значение.

– Ничего такого, что не могло бы затянуться, – уверяю я его. – По большому счёту, со мной всё в порядке.

Он не выглядит убеждённым, его пристальный взгляд блуждает по мне, отмечая каждый видимый синяк и травму с растущим гневом. – Кейн сделал это с тобой, – говорит он низким и опасным голосом.

– Кейн мёртв, – тихо говорю я. – Всё кончено. Я исцелюсь.

Смысл этих слов двоякий, и я знаю, что Константин понимает это. Я вижу это в его глазах.

Константин приближается ко мне и протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки. Я бездумно откликаюсь на его прикосновение, чувствуя благодарность за это. За то, что мы оба каким-то образом живы.

– Для тебя всё кончено? – Тихо спрашивает он. – Неужели это возможно?

Я понимаю, о чём он спрашивает. Он спрашивает, смогу ли я оставить всё позади и найти будущее, которое будет не таким, с этой версией меня, а таким, где я могла бы стать другой. Проблема в том, что я не знаю, кем я могла бы стать. Я не могу быть только его женой. Мне тоже нужно быть кем-то особенным, но я никогда не существовала отдельно от того, чего хотел от меня Кейн.

– Я не знаю, – шепчу я. – Но я знаю, что тоже люблю тебя.

В тот же миг, когда я осознаю, что происходит, он оказывается рядом со мной. Только что мы сидели бок о бок на песке, а в следующее мгновение его губы уже впиваются в мои с неистовой страстью, не похожей ни на один поцелуй, который я когда-либо испытывала. Его губы, словно созданные для меня, наполнены вкусом соли, воды и крови... и это ощущение словно ты дома.

Я никогда не захочу отпускать его.

Его руки, словно магниты, притягиваются к моим волосам, погружаясь в их влажные, солёные пряди. Он запрокидывает мою голову назад, в то время как его губы исследуют каждый миллиметр моего тела, опускаясь к моему горлу и поднимаясь обратно, чтобы снова найти мои губы. Он толкает меня на песок, его руки пытаются расстегнуть мои джинсы, а я неистово отвечаю тем же, и ни один из нас не может раздеться достаточно быстро.

В прошлый раз, когда мы были на пляже, я беспокоилась о песке. Теперь мне было всё равно.

– Я люблю тебя, – шепчу я ему в губы, ощущая привкус крови. Он рычит, углубляя поцелуй, и стаскивает с меня джинсы. В тот момент, когда я освобождаю его толстый и твёрдый член, он отталкивает мою руку, раздвигает мои бедра, наклоняется вниз и входит в меня.

В этом нет ничего медленного или романтичного, но, тем не менее, ничто никогда не было так похоже на занятие любовью. Константин трахает меня жёстко, входя в меня снова и снова с отчаянием мужчины, который думал, что потерял меня. Но с каждым его движением я чувствую, как много, это значит для него.

Как он боялся потерять меня, и как он уверен, что не сможет потерять меня снова.

Он нежно шепчет моё имя, погружаясь в меня, и трение его тела о моё усиливает наслаждение. Я достигаю пика, когда его язык переплетается с моим, и он стонет «Я люблю тебя» мне в рот. Его бедра покачиваются напротив моих, и я чувствую, как он изливается в меня.

Я вскрикиваю от захлёстывающего меня оргазма, всё моё тело сжимается вокруг него, когда я прижимаюсь к нему. Крики морских птиц над нами сливаются с моим криком удовольствия, когда мы достигаем кульминации вместе. Константин стонет моё имя, его тело пульсирует внутри меня, и он продолжает двигаться, оттягивая каждый момент нашей кульминации так долго, как только может.

Он смотрит на меня сверху вниз, наши тела всё ещё соединены, его взгляд прикован к моему.

– Это реально, – бормочет он. – Для меня это всегда было реальностью.

Я смотрю на него снизу вверх, мои пальцы путаются во влажных волосах у основания его шеи.

– Для меня это тоже всегда было реально, – шепчу я. – Эта часть… то, что я чувствовала, когда ты был внутри меня, как сильно я хотела тебя. И это превратилось во что-то иное.

Взгляд Константина становится мрачным, он не отрывает от меня глаз.

– Я люблю тебя такой, какая ты есть, волчица, – бормочет он. – Я люблю каждую частичку тебя. Я хочу от тебя только правды, и ничего больше. Если ты захочешь уйти, я не стану тебя останавливать. Но тебе не нужно становиться кем-то другим, чтобы быть со мной. Твоя мрачность меня не пугает. Она лишь зовёт к моей.

Он наклоняется и снова целует меня, крепко, страстно и настойчиво. Я чувствую, как он твердеет внутри меня, как двигаются его бёдра, когда он прижимается ко мне, не стремясь к очередному оргазму, а просто наслаждаясь ощущением, что наши тела всё ещё соединены.

– Ты можешь быть убийцей, – говорит он мягко. – Ты тоже можешь быть монстром. Ты можешь быть кем захочешь, Валентина. Пока ты моя жена.

Это обещание захлёстывает меня, словно волна, словно солнце, встающее прямо над нами, возвещая о новом дне, когда я буду свободна. Где я могу быть его и одновременно самой собой, и единственный мужчина, которого я когда-либо любила, хочет меня такой, какая я есть.

– Это и есть твоя свадебная клятва? – Шепчу я, переплетая свои пальцы с его. – Я могу быть самой собой и твоей женой?

– Ты обещаешь то же самое для меня? – Шепчет он, и я киваю, переполненная любовью, желанием, всем тем, что я чувствую к этому мужчине. Я и представить себе не могла, что такое возможно.

– Я обещаю, – шепчу я, и он прижимается ко мне, пока вода плещется о берег и его губы снова находят мои.

– Я обещаю, – шепчет он, и мы шепчем эти слова снова и снова, словно давая клятву друг другу, в свете утра, которое, я не была уверена, кто-нибудь из нас когда-либо увидит.

Мы живы.

Мы принадлежим друг другу.

Это единственная истина, которая когда-либо снова будет иметь для меня значение.