Текст книги "Искалеченная судьба (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Гнев вспыхивает в моей груди не потому, что я хочу его, а потому, что это всё усложняет. Я не планировала убивать его сегодня вечером, но это должно было стать началом, первой ночью, которая снова и снова привела бы его в мою постель, пока в наш медовый месяц его бдительность не ослабла бы настолько, чтобы я смогла нанести удар.

Предполагалось, что это будет самая лёгкая часть. Предполагалось, что мне не придётся уговаривать своего мужа разделить со мной постель.

Он передумает во время медового месяца, говорю я себе. Но сейчас мой пульс бьётся где-то в горле по другой причине.

– А как же дети? – Спрашиваю я, хватаясь за аргумент, который привела бы настоящая жена. – Твой отец ждёт наследника.

Константин кивает, делая ещё один глоток из своего бокала:

– И когда придёт время, мы... сделаем это. Но не сегодня.

Я смотрю на него в искреннем недоумении. Большинство мужчин на его месте с радостью переспали бы с новой красивой женой. Особенно с той, кто, кажется, им нравится, как, очевидно, он нравится мне. Я увидела это в его глазах в первую ночь, когда мы встретились, почувствовала это по тому, как он двигался рядом со мной. Сегодня вечером он был холоден со мной, но я предположила, что это из-за возмущения, что его заставили жениться на мне. Я думала, что брачная ночь, это единственная часть всего испытания, которая вызовет у него энтузиазм.

Единственное утешение в том, что ему пришлось жениться на мне, по крайней мере, он мог меня трахнуть.

– У тебя есть... кто-то ещё? – Спрашиваю я, и мне приходит в голову новая идея. Возможно, у него есть любовница, женщина, которую он искренне любит. Но если бы это было так, Кейн, несомненно, узнал бы об этом. Такие вещи не могли бы остаться незамеченными для него.

Он издаёт короткий и безрадостный смешок.

– Нет. Больше никого.

– Тогда почему... – Я не могу понять, и я замечаю, как мой путь к цели становится всё более запутанным. Последнее, что мне нужно, – это чтобы эта миссия стала ещё сложнее.

Константин сжимает челюсти и делает ещё один глоток своего напитка.

– Потому что, София, – перебивает он, и его голос становится твёрже, – я не смешиваю приятное с полезным. И не сомневайся, этот брак – деловой. Мой отец выбрал тебя по каким-то своим причинам, возможно, из-за денег, или из-за связей, которые есть у твоего опекуна, или из-за желания контролировать меня, выбирая невесту. Какими бы ни были его мотивы, они служат его интересам, а не моим.

Он ставит свой бокал и приближается ко мне, а я всё ещё не в силах поверить в такой поворот событий. Его тело так близко, что я ощущаю тепло его кожи и лёгкий аромат рома, исходящий от его дыхания. Моё тело реагирует на его близость, по телу разливается тепло. Однако, несмотря на это, я испытываю лёгкое разочарование, понимая, что он не хочет меня. Прошло много времени с тех пор, как я была с кем-то, и никогда с мужчиной, который выглядит так, как Константин. Я, признаться, с нетерпением ждала момента, когда смогу получить хоть какое-то удовольствие от близости.

– Итак, мы будем играть наши роли, – продолжает он, понизив голос. – На публике мы будем счастливой супружеской парой, будущем «Братвы Абрамовых». Но наедине... – Он отстраняется, увеличивая расстояние между нами. – Наедине мы будем держаться на расстоянии. До тех пор, пока я не решу, что готов произвести на свет наследника.

– Понятно, – говорю я холодно. – И ты рассказываешь мне об этом только сейчас, после свадьбы, когда уже слишком поздно возражать?

Его глаза слегка прищуриваются.

– А ты бы возражала? Если бы я сказал тебе, что такова была договорённость?

Я колеблюсь, сбитая с толку этим прямым вопросом.

– Я... не знаю. – Конечно, нет. Но у меня было бы время придумать другой план. Я думала, что он такой же мужчина, как и любой другой, и его легко можно обмануть. Я считала, что всё, что мне нужно, это сделать его настолько зависимым от удовольствия, которое я могу ему доставить, чтобы он ослабил свою защиту.

Константин допивает остатки рома.

– А я думаю, что да, – говорит он ровным голосом. – Я думаю, ты бы согласилась на всё, о чём бы тебя ни попросили. Потому что именно так поступают такие женщины, как ты, не так ли, София? Ты всегда это делала.

Я встречаю его взгляд, который оказывается таким твёрдым и непреклонным, каким я никогда не видела у Кейна. В этот момент я не жена Константина Абрамова, а приёмная дочь Николаса Кейна. И я хочу рассказать Константину, что я за женщина.

Но я сдерживаюсь.

– Ты меня не знаешь, – огрызаюсь я, позволяя своему разочарованию проявиться так, чтобы он понял его, и это не вызвало подозрений.

– Нет, и не хочу, – соглашается он. – Мне это и не нужно. Всё, что мне нужно, это чтобы ты играла свою роль послушной жены мафиози на публике. Мне всё равно, что ты делаешь наедине, главное, чтобы ты была мне верна. Ты подаришь мне наследника, когда придёт время, и будешь играть роль матери в той мере, в какой пожелаешь. Я обеспечу тебе все удобства, какие ты пожелаешь, и мы оба будем довольны.

Я замечаю, что он не сказал «счастливы». Он выбрал слово «довольны».

– Я могла бы удовлетворить тебя сегодня вечером, – предлагаю я, и он приподнимает бровь и холодно усмехается.

– Я уверен, что получу огромное удовольствие, когда решу лечь с тобой в постель, София. Но это произойдёт только тогда, когда я сам этого захочу.

В этот момент я полностью осознаю, что всё это значит. Речь не о разделении бизнеса и удовольствия или, по крайней мере, не только об этом. Скорее, Константин пытается контролировать ситуацию, используя любую возможность. Ему приказали жениться на мне, и он не мог отказаться, не рассердив отца и не ослабив или, возможно, даже не потеряв своё положение. Однако он может контролировать себя, когда дело доходит до постели.

– Неужели никто не хочет увидеть окровавленные простыни утром? – Бросаю я вызов. – Разве это не традиция мафии?

Константин усмехается.

– Мой отец предложил это, но я отказываюсь следовать этой традиции. А что, София? – Его глаза сужаются, изучая моё лицо с такой внимательностью, что у меня по спине пробегают мурашки. – Ты хочешь сказать, что ты девственница?

Моё сердце бешено бьётся в груди.

– Ты мог бы узнать.

Он усмехается.

– Тебе меня не убедить, София. А теперь я устал и хотел бы отдохнуть. – Его тон твёрд и не оставляет места для возражений. Меня увольняют, и мне это совсем не нравится. Ни капли.

– Хорошо, – отвечаю я, вздёргивая подбородок. – Если ты этого хочешь, то, полагаю, не изменишь своего решения. Но не жди, что я буду этому рада.

Он приподнимает бровь.

– Я бы и не мечтал об этом.

Он указывает на соседнюю дверь.

– Твоя комната, София. Я пришлю кого-нибудь проведать тебя утром, может быть, тебе что-нибудь понадобится, прежде чем мы отправимся в наш медовый месяц.

Медовый месяц. Я испытываю облегчение от того, что он не меняет и этот план. Я вспоминаю, куда мы отправимся утром, проведём неделю на роскошном курорте в Серенгети, только мы вдвоём. Я не могу представить, чтобы он устроил нам там отдельные спальни. У меня будет масса возможностей соблазнить его там, где он будет менее осторожен и более уязвим для моих чар.

– Спасибо, – говорю я, направляясь к двери. Оглянувшись, я вижу, что он смотрит на меня с непроницаемым выражением лица. Его лицо ничего не выражает: ни сожаления о том, что он позволил мне уйти, ни мыслей о том, как он проведёт сегодняшний вечер, обхватив свой член рукой и представляя, как мог бы оказаться внутри меня вместо этого.

– Не стоит благодарности, – говорит Константин. – Спокойной ночи, София.

Я делаю глубокий вдох, стараясь сосредоточиться. Это не конец, это только начало. Да, есть проблемы, но я не из тех, кто не может с ними справиться. Это лишь первая ночь, и я умею адаптироваться.

Такой и должна быть убийца.

Улыбаясь ему, я держу руку на дверной ручке.

– Спокойной ночи, Константин.

5

КОНСТАНТИН

Я не мог перестать думать о своей жене всю ночь. Это было выше моих сил. Я никогда не встречал более очаровательной женщины, чем София, когда она шла ко мне по проходу в своём потрясающем платье. Она была словно видение в перламутровом шёлке, её тело словно создано для того, чтобы его исследовали мужские руки. Её длинные, изящные пальцы сжимали букет, а губы изгибались в нежной улыбке, когда она смотрела на меня.

Я мечтал о том, как её пальцы обхватывают мой член, как её губы дразнят его кончик, слизывая солёную предварительную сперму, а я стону и выгибаюсь под её прикосновениями. Я представлял, как её губы касаются моих, как её совершенное тело извивается на моих простынях, когда я вхожу в неё снова и снова, охваченный страстным желанием.

Именно так я просыпаюсь за час до рассвета, пот стекает по моей обнажённой груди, а простыни запутались вокруг ног. Мой член вырвался из боксеров и гордо торчит вверх, толстый и твёрдый, скользкий от возбуждения.

Я, не раздумывая, берусь за дело и издаю тихий стон от прикосновения плоти к плоти. В том, как я ласкаю себя, нет ничего медленного или дразнящего, лишь безумная потребность в освобождении, которое я так долго искал в своих снах. Я пытаюсь избавиться от образа Софии, её приоткрытого в стоне удовольствия рта, от её губ, которые нежно обхватывают головку моего члена, но не могу. И я слишком жажду оргазма, чтобы искать другие фантазии.

Я дрочу сильно и быстро, одной рукой вцепившись в край матраса. Моя голова откидывается на подушку, грудь вздымается, когда я стремлюсь к удовольствию, в котором так отчаянно нуждаюсь. Я поднимаю руку, моя ладонь становится скользкой от моей спермы, и я чувствую, как пульсирую на грани того, чего так жаждал.

Оргазм, когда он наступает, настолько силён, что я громко стону сквозь стиснутые зубы, выгибая спину, в то время как мой член пульсирует в руке. Сперма струится дугой от кончика, растекаясь по моему точёному животу и поднимаясь к груди горячими струями. От этого у меня поджимаются пальцы на ногах, а с губ срывается стон с каждым новым толчком.

– Блядь, – громко выдыхаю я, когда последние капли спермы стекают по моему слабеющему члену. Я отпускаю себя, со стоном медленно сажусь и, не потрудившись включить свет, направляюсь в ванную, чтобы принять душ. Я много раз дрочил, особенно за последние два года, когда моя постель была пуста, но никогда раньше я не просыпался от такого сна. Это было на уровне подсознания, и потребность, которую я испытывал, когда проснулся, была ещё более реальной, ещё более ощутимой.

Никогда в жизни мне так сильно не хотелось кончить.

– Ты мог бы просто взять её прошлой ночью, – бормочу я, проводя рукой по волосам, пока, спотыкаясь, иду в ванную и включаю горячую воду в душе. Не то чтобы у меня была какая-то веская причина не заниматься сексом со своей великолепной молодой женой, кроме моего собственного упрямства.

И вот в чём дело – в упрямстве. В желании контролировать хотя бы часть происходящего. Возможно, мой отец и выбрал мне жену, но я сам решаю, когда нам трахаться. Я могу не позволять своему желанию к ней управлять мной.

Я встаю под горячие струи воды, тщательно мою тело и голову, прежде чем выйти и вытереться, обернув полотенце вокруг талии. Через несколько часов мы отправляемся в свадебное путешествие, и мне следовало бы поспать прямо сейчас, наслаждаясь последними часами отдыха перед долгим, более чем пятнадцатичасовым перелётом на курорт в Серенгети, где мы остановимся.

Ещё одна вещь, с которой я был вынужден согласиться. Мой отец ясно дал понять, что я должен выполнить все формальности, связанные с этим новым браком, включая поездку с моей женой в роскошный медовый месяц. Я предполагаю, что он настаивал на этом по двум причинам: он надеется, что моя жена забеременеет на следующей неделе, что укрепит род Абрамовых, и это даст ему время побыть здесь одному и перекрыть пути, которые я мог бы использовать для продвижения своих идей.

Однако я не собираюсь делать так, чтобы моя жена забеременела на этой неделе. Я вообще не собираюсь спать с ней, хотя бы потому, что не хочу, чтобы меня заставляли заниматься сексом в чужие сроки. Меня заставили жениться, меня заставляют провести неделю вдали от того места, где я хочу и должен быть… Мне не будут говорить, когда я смогу потрахаться со своей женой.

Я должен быть здесь, чтобы сосредоточиться на бизнесе и наладить связи, которые помогут мне реализовать планы, которые я задумал, чтобы не зависеть от воли отца и привести нашу семью в новый век. Вместо этого я буду находиться в изоляции примерно в восьми тысячах миль отсюда.

Если она была разочарована прошлой ночью, то на следующей неделе её разочарование будет ещё больше. В голове звучат слова моего отца: «Все мужчины рано или поздно разочаровывают своих жён. Вопрос лишь в том, когда это случится».

Я вздыхаю, роняю полотенце на пол и иду одеваться. Полагаю, нет смысла откладывать это.

Частный самолёт Абрамова поражает даже меня своей роскошью: он отделан гладкой кожей и полированным деревом, оснащён спальней, душем и полностью укомплектованным баром. Когда мы поднимаемся на борт, глаза Софии слегка расширяются, и она с восхищением осматривает роскошную обстановку.

С тех пор как мы встретились за завтраком этим утром, я изо всех сил старался не смотреть на неё. На ней тёмные джинсовые шорты, которые подчёркивают её длинные, мускулистые загорелые ноги, и облегающий красный топ без рукавов, позволяющий мне любоваться каждым изгибом её тела. Я не могу избавиться от мысли, что она, возможно, специально оделась так, чтобы соблазнить меня и заставить нарушить правила, которые я сам для себя установил.

Обида, которая горит в моей груди, только усиливается. Конечно, она создана, чтобы соблазнять меня. Как будто мой отец выбрал именно ту женщину, которой мне было бы труднее всего отказать, а затем дал мне все основания держаться от неё на расстоянии вытянутой руки.

Или, возможно, это просто из-за жары. Я чувствую, как струйка пота стекает у меня по шее, когда мы поднимаемся на борт самолёта.

– Впечатляет, – бормочет она.

– Моему отцу нравится, когда его окружают самые лучшие вещи, – отвечаю я, жестом предлагая ей выбрать кресло из множества кожаных кресел. Она садится, скрещивая свои длинные ноги, и у меня пересыхает во рту. Я отвожу взгляд и направляюсь к бару, чтобы налить себе выпить. Хотя ещё только начало десятого утра, мне нужно чем-то занять свои руки и рот, чтобы не приставать к своей ослепительной жене.

– Хочешь чего-нибудь? – Спрашиваю я, протягивая ей бутылку рома со специями.

София тихо, мелодично хихикает.

– Рановато для меня. Хотя кофе был бы кстати, – отвечает она. Её голос звучит вежливо, но напряженно. Я могу сказать, что она ещё не оправилась от вчерашнего отказа.

Отлично. Это не моя проблема, как она к этому относится.

Я киваю, давая знак стюарду, который тихо стоит у двери в кабину пилотов. Он подходит, принимает у Софии заказ на кофе и снова исчезает, оставляя нас наедине в главном салоне.

Между нами повисает тишина, наполненная невысказанным напряжением. Я сажусь напротив неё, сохраняя безопасную дистанцию. Ром приятно обжигает, когда скользит по моему горлу, согревая меня изнутри.

– Сколько времени займёт перелёт? – Спрашивает София, нарушая молчание.

– Примерно пятнадцать часов, а затем, я думаю, ещё два на маленьком самолёте до самого курорта. – Говорю я и она удивлённо поднимает бровь, глядя на меня. – Уединённый – это далеко не полное описание этого места, хотя оно, по-видимому, очень роскошное.

– Я думаю, что «уединённый» – это именно то слово, которое ты ищешь, – говорит она, беря чашку кофе, которую приносит ей стюард. Она подносит её к губам, касаясь ими горячего края, и мой член сильно дёргается, когда мой сон возвращается в прошлое.

– Я бы предпочёл выбрать другое место для отдыха, – размышляю я, постукивая ногой по полу и делая ещё один глоток своего напитка. – Меня не радует, что на этом курорте нет собственной охраны. Ни одно место, каким бы тщательно оно ни контролировалось, не может быть по-настоящему безопасным для высокопоставленных гостей.

– Ты так беспокоишься? – София моргает, глядя на меня поверх своей чашки с кофе. – Конечно, в таком месте, как это... – В её голосе звучит нечто почти покровительственное, что сразу же вызывает у меня беспокойство.

Я хмурюсь, глядя на неё.

– Я забыл, что ты не росла в окружении мафиози. В моём положении безопасность – это всегда моя главная забота. Есть много людей, которые хотели бы видеть наследника Абрамова мёртвым.

На её лице промелькнуло выражение, которое я принял за беспокойство, но оно исчезло слишком быстро, чтобы быть уверенным. Я убеждён, что это было не беспокойство за мою личную безопасность, а скорее страх перед тем, что её новая, удобная жизнь может оказаться под угрозой. Я не сомневаюсь, что она находит меня таким же удобным, как оказалось, я был удобен для нужд моего отца.

– Это звучит утомительно, – говорит она наконец. – Всегда приходится оглядываться через плечо, словно кто-то или даже несколько человек, следуют за тобой по пятам.

– Это необходимо, – отвечаю я с лёгким пожатием плеч. – Хотя я способен защитить себя, если до этого дойдёт. Более чем способен.

– А меня? – Игриво хлопает ресницами София, глядя на меня. Я уверен, что её мгновенная смена позы должна застать меня врасплох, но всё равно чувствую странный толчок в груди. Не то чтобы я был не готов к флирту или поддразниваниям со стороны женщины, но есть что-то особенное в том, что эта женщина – моя жена.

Её губы нежно обхватывают край кофейной чашки, и я ощущаю, как нарастает моё возбуждение. Я делаю глоток рома, пытаясь подавить желание, которое становится всё труднее игнорировать.

– Конечно, – отвечаю я сухо. – Ты моя жена.

Она лишь кивает, осторожно потягивая кофе, и при виде того, как её губы прикасаются к чашке, мне кажется, что я вот-вот потеряю контроль над собой.

Оставшаяся часть полёта проходит в основном в тишине. Я пытаюсь сосредоточиться на работе, но в итоге сдаюсь и достаю планшет, чтобы почитать детективный роман, в который пытаюсь встроить то одну, то другую главу. София надевает наушники и достаёт свой планшет, практически отгородившись от меня на время полёта.

После ужина она задремала, прислонившись головой к окну, и её тёмные ресницы легли веером на щёки. Я смотрю на неё, не в силах отвести взгляд, несмотря на все свои лучшие намерения. Поскольку я настаиваю на раздельных спальнях, я никогда раньше не видел, чтобы она спала. Меня поражает, насколько настороженной она выглядит даже во сне. Она кажется напряженной, словно готова проснуться при малейшем беспокойстве. Это не сон того, кто чувствует себя в безопасности и доверяет своему окружению. Это сон того, кто всегда начеку, всегда готов к опасности.

Я наблюдаю за ней с лёгкой тревогой и пытаюсь понять, что мне ещё неизвестно о Софии Моретти. Какие тайны она скрывает, что заставляет её казаться такой уязвимой и беззащитной, словно она готова убежать в любой момент?

***

Уже темно, когда мы прибываем на курорт после пятнадцатичасового перелёта. Мы приземляемся на небольшой взлётно-посадочной полосе примерно в двадцати минутах езды от самого курорта, и, признаться, это был напряжённый опыт, мы с трудом удерживали в руках штурвал, так как самолёт был очень маленьким.

Во внутреннем дворе нас встречает камердинер и провожает к консьержу, в то время как другой сотрудник забирает наши сумки.

Сам курорт оказался ещё более впечатляющим, чем можно было представить по фотографиям. Роскошь здесь повсюду: в вестибюле, куда бы я ни посмотрел, всё сияет. Деревянные полы блестят, текстиль мягкий, а интерьер выполнен в пустынных тонах: красном, кремовом и тёмно-коричневом.

Стена за стойкой консьержа выполнена из необработанного камня, который выглядит по-деревенски, но в то же время привлекателен для высококлассных гостей, останавливающихся в подобных заведениях. Из больших окон, я уверен, открывается панорамный вид на луга и парк Серенгети в дневное время, а за одной из дверей я замечаю внутренний дворик, вероятно, место для завтрака на свежем воздухе.

– Это... просто невероятно, – бормочет София, оглядываясь по сторонам, пока менеджер регистрирует нас.

– Только самое лучшее для моей жены, – отвечаю я спокойно, изображая преданного мужа для нашей аудитории. София искоса смотрит на меня, в её глазах мелькает раздражение.

Она понимает, что это лишь игра, но подыгрывает мне, беря меня под руку и слегка прижимаясь ко мне. Я вновь чувствую сладкий аромат её фиалковых духов, и, несмотря на все усилия, мой пульс учащается, а тепло её тела, соприкасающееся с моим, посылает волну жара по моим венам.

– Два номера для вечеринки Абрамовых – королевские апартаменты с небольшим бассейном, личным консьержем и...

– Два номера? – Прерывает София, и я бросаю на неё острый взгляд. Я знал, что ей это не понравится, но не ожидал, что она будет возражать мне прямо на ресепшене. Однако, судя по выражению её глаз, она более чем расстроена.

Она выглядит достаточно разгневанной.

Администратор, темноволосая женщина с табличкой Элизабет на груди, переводит взгляд с одного на другого, чувствуя внезапное напряжение.

– Да, мистер Абрамов указал две спальни, когда бронировал номер. Какие-то проблемы?

– Не беспокойтесь, – спокойно говорю я. – Спасибо, Элизабет. Дальше мы сами справимся. – Я беру Софию за руку и увожу от стола, пока Элизабет заканчивает собирать наши ключи. София мгновенно отстраняется от меня, и её зелёные глаза вспыхивают гневом.

– Раздельные комнаты! – Она смеётся, и в этом смехе слышатся горечь и резкость. – У нас медовый месяц, Константин. Ты хоть представляешь, как это будет выглядеть в глазах персонала? Что, если твой отец начнёт задавать вопросы?

– Сотрудникам хорошо платят за их благоразумие, – спокойно отвечаю я. – И мой отец не собирается вмешиваться в мою личную жизнь во время медового месяца.

– Твою личную жизнь, – повторяет она, повышая голос. Я бросаю на неё предупреждающий взгляд, безмолвно напоминая, чтобы она говорила тише, но она игнорирует меня. – Теперь это наша жизнь, Константин. Наш брак. А ты выставляешь меня дурой – женой, муж которой даже не хочет разделить с ней постель во время их медового месяца.

Я сжимаю губы, стараясь сдержать свой гнев. Мне не нравится, когда мной пытаются манипулировать, а именно это, как я чувствую, происходит сейчас, и моя жена пытается склонить меня к близости.

– А чего ты ожидала, София? Что мы будем вести себя как семья? Что я забуду, что этот брак лишь политический шаг, предпринятый моим отцом и твоим опекуном? Я уже говорил тебе, что мы займёмся сексом, когда я захочу наследника, и пока я не заинтересован в том, чтобы ты забеременела.

Произнося эти слова вслух, я ощущаю прилив желания, что делает меня лжецом. Мой член начинает твердеть, угрожая стать твёрдым прямо здесь, в вестибюле этого роскошного курорта.

– Я ожидала элементарного уважения, – огрызается она. – Я не хочу, чтобы ко мне относились как к болезни, которую ты боишься подцепить.

Вопреки здравому смыслу, я подхожу к ней ближе, сокращая расстояние между нами. Она стоит на своём, вызывающе вздёрнув подбородок и сверкая глазами. Её вид лишь усиливает мои чувства, она становится ещё более прекрасной, когда злится, её глаза сверкают, а щёки пылают.

– Ты действительно так думаешь? – Спрашиваю я, понижая голос. – Что я тебя боюсь?

– Я думаю, ты боишься желать меня, – отвечает она более мягким, но не менее напряженным голосом. В её зелёных глазах читается явный вызов. – Я полагаю, ты организовал отдельные спальни, потому что не доверяешь себе быть рядом со мной, не поддавшись тому, что возникло между нами с момента нашей встречи.

Её слова попали точно в цель, вызывая во мне вспышку гнева.

– Ты очень высокого мнения о себе.

– Я узнаю желание, когда вижу его, Константин, – продолжает она, придвигаясь ближе, и я ощущаю жар её тела, мои чувства наполняются ароматом её фиалковых духов. – Я замечаю это каждый раз, когда ты смотришь на меня. Я знаю, что ты хочешь меня.

Моё сердце бешено колотится, желание борется с решимостью держаться на расстоянии. Она применила свой любимый приём, а я отказываюсь играть по её правилам.

– Это неуместно, – рычу я, отступая на шаг назад. – Этот брак, лишь деловое соглашение, не более того. И чем скорее ты это поймёшь, тем лучше будет для нас обоих.

Что-то мелькает в её глазах, возможно, обида или разочарование. Но они быстро сменяются гневом.

– Хорошо, – холодно говорит она. – Наслаждайся своим уединением в номере для новобрачных, Константин.

– Пожалуйста, говори тише, – резко предупреждаю я, поворачиваясь к администратору с приятной улыбкой на лице. Элизабет, администратор, сохраняет нейтральное выражение лица, как женщина, которая уже не раз видела, как ссорятся пары в её вестибюле. Она не намерена показывать никому из нас, о чём она думает. Она вручает нам ключи и велит следовать за нашим личным консьержем в апартаменты.

Этот номер просто великолепен! Он огромен, с блестящими деревянными полами и кремовой мебелью. В центре главной спальни лежит красно-кремовый ворсистый ковёр. Занавеска из ткани скрывает выход в просторный внутренний дворик. Когда служащий отодвигает её, я вижу небольшой бассейн и мебель, расставленную вокруг него. Кровать больше, чем та, что стоит в моём пентхаусе дома, с мягким постельным бельём кремового цвета и москитной сеткой вокруг. В номере также есть стол, бар, мягкие диваны и большой телевизор.

София стоит рядом со мной в дверях, пока служащий показывает нам смежную ванную комнату и дверь, соединяющую наши комнаты.

– Вы можете пройти туда, миссис Абрамова, – объясняет он, и я многозначительно смотрю на Софию. – Ваш багаж уже доставлен.

Я ощущаю, как София напрягается рядом со мной, но она не произносит ни слова. Лишь кивнув слуге, она разворачивается и направляется к двери, ведущей в её спальню. С силой захлопнув за собой дверь, она издаёт звук, от которого дребезжат оконные рамы на стенах.

– Прошу прощения, – выдавливаю я из себя сквозь стиснутые зубы, оставляя служащему щедрые чаевые, чтобы он не сплетничал об этом. Последнее, что мне нужно, несмотря на мои заверения Софии, что мой отец не собирается ставить под сомнение наш отпуск, это чтобы персонал сплетничал о нас.

Он кивает, берёт чаевые и уходит, а я смотрю на закрытую дверь, борясь с желанием пойти за ней. Я не уверен, что отдельные комнаты сильно облегчат задачу. Я прекрасно понимаю, что она по другую сторону этой двери, и до неё легко добраться, если я только…

Мой член снова начинает пульсировать, когда в моей голове проносятся все способы, которыми я мог бы приручить её. Прекрати, приказываю я себе, опуская руку и прижимая тыльную сторону ладони к моему твердеющему стволу. Я собираюсь положить этому конец, игнорируя истерики Софии, а не одним из тех восхитительных способов, которые я мог бы придумать, чтобы наказать её за острый язычок.

Я подхожу к мини-бару и наливаю себе напиток. Залпом выпиваю его, обжигая горло, и наливаю ещё. В тишине этого места я слышу отдалённые звуки дикой природы: трубное пение слонов и иногда рычание льва. Это место, с его дикой красотой и уединённостью, должно быть раем. Но вместо этого оно кажется мне испытанием воли, и я не уверен, что смогу его преодолеть.

Когда я наливаю себе очередной напиток, мне кажется, что я веду себя глупо. Я выхожу во внутренний дворик, наслаждаясь тёплым сухим воздухом, и замечаю движение слева от себя.

София выходит в свой внутренний дворик, который также соединён с моим низким забором с чёрной решёткой и воротами. Если бы я захотел, то легко мог бы преодолеть это препятствие. В одно мгновение, когда я вижу её, мой член твердеет, как камень, и начинает пульсировать от желания. Она словно воплощение совершенства: стройная, с красивыми мышцами и изгибами, которые так и манят к себе. Её грудь идеальной формы, словно упругая горсть на фоне кремовой кожи. Тёмные волосы собраны в пучок на затылке, открывая длинную изящную шею, и я не могу сдержать желание прикоснуться к ней губами.

Она заходит в воду, и я делаю глоток своего напитка. Боль не отвлекает меня от того, как вода нежно касается её икр, струится по бёдрам, поднимаясь, чтобы коснуться сокровенного местечка между ними. Я наблюдаю, как она скользит по её животу, рёбрам, под грудью, и каким-то образом с каждым прикосновением воды к её коже мой член становится твёрже, чем когда-либо за всю мою жизнь.

Она ныряет под воду, на мгновение исчезая из виду, и я наклоняюсь, чтобы привести себя в порядок. Я издаю шипение сквозь зубы, когда моя рука прижимается к ноющему члену.

Когда она выходит из воды, капли стекают по её коже в лунном свете, и мне требуется всё моё мужество, чтобы не открыть калитку и не подойти к ней. Я хватаюсь за перила одной рукой, костяшки пальцев белеют, когда я изо всех сил пытаюсь сдержать своё желание либо подойти к ней, либо засунуть свой член в кулак, дроча его, пока не получу столь необходимое облегчение.

Её образ, такой влажный, гибкий и до боли прекрасный, это видение, которое я никогда не смогу забыть. Я чувствую, как кровь стучит у меня в висках, и на мгновение закрываю глаза, допивая остатки своего напитка и стараясь взять себя в руки.

Когда я снова открываю глаза, София смотрит прямо на меня.

– Присоединяйся ко мне, – она легко плещет рукой по воде, и её взгляд невозможно прочесть в темноте. В её голосе звучит лёгкий вызов, который заставляет меня снова отказать ей, теперь, когда я так часто вижу её. – Вода здесь очень приятная.

– Я уверен, что это так, – мне приходится приложить усилия, чтобы мой голос звучал ровно, чтобы не выдать, насколько тонка ниточка моего самоконтроля прямо сейчас.

Кажется, она понимает, что я не собираюсь заглатывать наживку, и поворачивается, чтобы полюбоваться ночным пейзажем саванны.

– Здесь красиво, – говорит она наконец, нарушая молчание. – Спокойно.

Я киваю, проследив за её взглядом, устремлённым к звёздам.

– Хорошее место для размышлений.

Она бросает на меня быстрый взгляд.

– Это то, чем ты занимаешься? Думаешь?

– Всегда. – Мои губы печально изгибаются, и я рад, что она не может видеть моего лица.

София наклоняет голову, не желая отпускать эту тему.

– Твоя должность требует, чтобы ты всегда был начеку, Константин? Ты никогда не позволяешь себе ни минуты покоя, расслабления или времени, чтобы побыть собой, никогда?

– Я наследник братвы в Майами, – резко выпаливаю я. – У меня есть обязанности, София. Уверен, ты с этим не знакома. – Я делаю паузу, надеясь, что она обидится и оставит меня в покое.