Текст книги "Имена мертвых"
Автор книги: Людмила и Александр Белаш
Соавторы: Александр Белаш
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)
«Я с ним вчера каталась…»
«Ну, тебе везет! Вы там, беглые, все вместе, что ли?»
«Да, вроде того…»
«Он не говорил, как Врага обойти?»
«Нет, я не спрашивала… Может, „Отче наш“ или „Помилуй“ прочесть? Я могу».
«Пробовали уже, – покривился Касси, – Дохлый номер».
Машина Князя становилась все ближе, все ярче в свете фар «зендера»; Касси забирал левее, метясь обойти; Князь ехал ровно, как по нитке, и, казалось, не обращал внимания на маневры противника.
«Ты не молчи, ладно? – цедил Касси. – Я так не могу – молча».
«Я тебе не помешаю?»
«Ой, перестань… Когда мы еще встретимся?»
«Ты давно здесь?»
«С весны. Перед карнавалом навернулся…»
«А где в реанимации лежал?» – Марсель терялась – что спросить?
«В „неотложке“ за Озерным парком».
«Один ехал?»
«Нет, – помолчав, отозвался он. – С девчонкой. Ты ее не знаешь».
«И она – здесь?..»
Касси угрюмо кивнул:
«Не надо об этом, а?»
«Прости, не буду».
«Откобелился я, – бормотал он, напряженно шевеля большими пальцами на руле. – Ну, ладно, – машины поравнялись, и „зендер“ стал медленно выдвигаться вперед, – Делай!»
«Зендер» вильнул, фара лопнула, с треском смялось крыло, забрызгали искры; силуэт «бугатти» в окне исчез; Марсель поймала глазами зеркало – дымя покрышками, «бугатти» юзил боком вперед, его несло и разворачивало винтом, но, не сделав и пол-оборота, он опрокинулся и загромыхал кубарем по шоссе, рассыпая стекла и теряя лучистые колпаки колес.
«Есть! готов!» – воскликнула она.
«Один – ноль в нашу пользу, – хохотнул Касси. – Но ты не спеши радоваться – смотри вон…»
Покалеченное крыло шевелилось, корчилось, как живое, и – выровнялось как ни в чем не бывало; зажглась вновь и фара.
«Сейчас Он свои кости сгребет, встанет на колеса – тогда держись! Однако минуту-две мы выиграли…»
Черное небо сзади озарилось долгой вспышкой, и донесся гул; Касси на миг оглянулся, и в тающем белом свете зловещей зарницы Марсель успела разглядеть, что глаза его наполнились тоской.
«Это…»
«Они вырвались на трассу. Весь гараж идет за нами».
Они не говорили больше до Бальна; даже шум мотора не мог разогнать безмолвия ночи и давящего чувства одиночества – еще сильнее оно стало, когда за стеклами замелькал Бальн; видно было, как моргают в пустом городе светофоры, как фонари освещают неживые улицы и дома, в которых нет людей; молчание нарушилось, лишь когда впереди на обочине замаячила фигурка идущего человека – Марсель не хватило времени толком рассмотреть его, запомнился только спортивный костюм и рюкзак за плечами, и что вроде он махнул им рукой.
«А ты сказал…»
«Я правду сказал. Живых тут нет, а наших – сколько угодно. Его, наверное, сбили когда-то».
Напрасно Марсель пробовала отыскать в зеркале жалкую фигуру на обочине – кто это был? куда он бредет один сквозь ледяной ветер и пепел?..
Пронесся Бальн, и сгустившаяся мгла стала вновь просачиваться в тесное пространство салона; незримая, она гнетущим грузом ложилась на сердце, замедляла мысли и нашептывала утешительные, почти ласковые слова: «Все равно конец, все равно конец, и рваться нечего, куда спешить, отдохни, остановись и успокойся, всему приходит конец и надо ли бояться? Покой, покой, тебя ждет покой, покой камня, покой тяжелой воды, покой полной луны, покой нескончаемой ночи».
И зарево, встающее за спиной, не пугало – кто? а, люди из гаража спешат, вон показались огни, Он впереди, а за Ним плывет ковер горящих фар, потоком мрачно сверкающей стали льются по шоссе быстрые автомобили; здорово, должно быть, ехать за Ним, знать, что некуда спешить и волноваться нечего, жми на акселератор и оставь печаль ветру, жми и верь своему вождю, что цели нет и смысла нет, а есть одна великая свобода ночи, одно блаженство растворения во мчащейся на тебя ночи, в скорости, в полете дикой стаи металлических дьяволов с пылающими зрачками фар; небо отвергло нас, но приняла в объятия ночь, нам одним даны пустынные ночные шоссе, где гремит пир моторов и ликуем мы, затевая отчаянные игры. А! вон парень с рюкзаком! раздавим его для потехи, ему не впервой и нам не впервой, но как упоительно подсечь его бампером! вскинув руки, он летит через капот и попадает кому-то под колеса – «дави!» Вон впереди сцепились двое за место в строю, встали на дыбы, еще двое врезались в них – ага, машины на полном ходу сминаются, переворачиваются, рвется металл, дробится стекло – хорошо! Князь доволен, смеется, Он любит крутую игру! Он похвалит того, кто догонит и убьет «зендер» с беглецами!
Хорошо знакомый ЭБ-110 появился в зеркале заднего обзора – и приотстал, пропустив вперед атакующий клин лучших из лучших лихачей; они набросились на «зендер» с расчетливой яростью охотничьих собак – треснули стекла, машину швырнуло вбок, дорога вылетела из-под колес, и в лицо метнулись полосатые столбики ограждения – пламя плеснуло в салон…
Глава 2
…пламя трещало и завивалось над кучей пузырящихся смолой бревен, ветер трепал языки огня; жар от костров был так силен, что больно смотреть, а ветер морозил пальцы; Марсель присела, протянув руки к огню. Праздник бурлил кругом, оргия в ночи на вершине Сорока Мучеников, посреди Коронных гор, галдеж, пьяные крики и визг, гривастые парни что есть сил бьют в барабаны – БУМ-БУМ-БУРУ-БУМ! БУРУ-БУРУ-БУРУ-БУМ! – флейты играют, скрипочки выписывают какой-то цыганский переливчатый мотив; у подножья каменного креста страстно копошатся голой кучей человеческие и нечеловеческие тела; гогоча, лихой забавник льет на них шнапс из бутылки, другие швыряют пивными банками, пляшут вкруг костров, скачут, орут – пусть ветер, пусть ночь, но веселье все сильней, праздник все жарче, все гуще толпа, – то хлопнут Марсель по плечу, то дернут за руку: «Айда к нам! у нас классный музон! Цыпочка, пошли!»
«Отстаньте, уйдите», – отмахивается она. Ей давно надоел этот праздник и хочется уйти; Марсель понимает, что она здесь – чужая, но у костра тепло, а ночь вокруг так холодна и темна – лучше погреться, посидеть у огня…
Подскочила Аурика, чмокнула ее в щеку – обнаженная, хмельная, лицо измазано помадой. «Приветик! Здорово, что ты пришла – идем, повеселимся! да ты скинь эту пижаму, что ты, в самом деле…»
И вдруг оцепенение сошло, словно Марсель отогрелась, – почему я здесь? я должна быть в машине!
– Где Касси? – строго спросила Марсель, вставая.
«А! он там, катается… Ну, идем!»
То бочком, то толчком Марсель пробилась сквозь разгоряченную толпу к костру, где что-то жарилось на вертелах, и в котлах клокотало отдающее сивухой варево; она спотыкалась об упившихся, шарахалась от косматых нелюдей – и добралась-таки до центра ликования. Там Князь на роскошном лежбище из ковров и расшитых золотом подушек, в окружении динамиков квадрофонической системы миловался с двумя чернокожими и азиаткой вроде тайки; Его лакомили виноградом, а Он поощрял избранниц ласками; Он был без очков, и глаза Его мерцали слепыми бельмами.
«Падай к нам, – поманил Он Марсель, – поваляемся».
«Отправьте меня обратно, к Касси! – Ногой она отбросила с пути чеканный кувшин, и вино пролилось на ковры, затопляя окурки и расплеванные косточки фруктов. – Я хочу быть с ним».
«Побудь со мной!» – проблеял щуплый безносый парень; кругом заржали.
«До рассвета еще далеко, – не мигая, глядел на нее Князь. – Отдохни, девочка. Расслабься… ты успеешь посмотреть финал».
«Я хочу быть с ним», – твердила Марсель.
«Разве это обязательно? Он будет гнать и без тебя, ведь ставки сделаны».
«Я хочу быть с ним!»
«Она три раза сказала!» – прощебетала Аурика, воровато схватив с ковра сочный персик и тотчас сунув его в рот.
Какая-то тварь с кабаньей мордой рванула ее за бедро когтистой лапой:
«Много болтаешь!»
Аурика завыла, зажимая ладонями кровавую рану; сильный ветер закружился над Марсель, затрепыхались ковры, вспорхнули и завертелись в воздухе подушки; рыча и скалясь, фаворитки Князя прижимались к коврам и царапали их, чтобы не быть унесенными ветром; собравшаяся поглазеть на скандал толпа отступила, пригибаясь со стоном, закрывая глаза от вихря, – Марсель поняла, что поднимается над землей, но успела позвать: «Аурика Бундерлек, за мной! за мной! за мной!..»
«Э, Марсель! – Касси потрепал ей коленку. – Ты что, задремала?»
Марсель поморгала, приходя в себя; на западе, где предрассветное безоблачное небо было еще густо-синим, догорали последние пылинки звезд; серая лента шоссе уходила между темных силуэтов гор.
«Который час?»
«Двадцать минут восьмого… Да ты что, спишь?»
«Это обморок», – вздохнула сзади Аурика, слюня ладонь и затирая свежий шрам на бедре.
«О! а ты здесь откуда?!» – ошарашенно спросил Касси.
«Оттуда, – Аурика скорчила гримасу, высунула язык и опять занялась собой. – М-м-м… как располосовал, свинья…»
«Во подарок! – недоумевая, покрутил головой Касси. – Что, на горах тусовалась?»
«Угу. Еле ноги унесла… Соль, спасибо, что вытащила».
«Вы вместе были?.. – начал понимать он. – А я-то – говорю с тобой, говорю… и ты мне отвечала, а, Соль? ты же здесь сидела…»
«Это все Его штучки, – поплевав на шрам, Аурика отвалилась на спинку. – Радуйся, что тебя за рулем не заморочило».
«О чем мы говорили?» – злясь, что по милости Князя разговор с Касси выпал из памяти, Марсель надеялась хоть что-то восстановить.
«Да обо всем… о школе, кто где из наших после устроился… Ты что же, ничего не помнишь?!.»
Марсель сокрушенно кивнула.
«И как ехали – тоже по нулям?..»
«Ага».
«Вот же скотина Он!.. А, ладно, слушай – за Бальном нас зажали, потом в Лимане была ловушка, но я там в обход прошел, – оживленно докладывал Касси, – и до Гудлина шел с отрывом, а у поворота на Гальдис ЭБ-110 сел на хвост – сам решил за ту бортовку отквитаться; мы с ним оба под откос слетели. А я раньше успел на трассу выйти! Он теперь где-то сзади, но, похоже, поджимает. Немного осталось!»
«Соль, – пристала Аурика, – как у тебя дела? Извини, я с побегом забыла поздравить…»
«Не спеши поздравлять, – устало ответила Марсель. – Сама видишь… по ту сторону тоже тяжко. Ты не очень завидуй».
«Скажешь тоже!.. – фыркнула Аурика. – Имей в виду, что я за Него не играю…»
«Ты не обиделась, что я не тебя выбрала?»
«На что обижаться? – Аурика дернула плечиком. – Я не из гаража, да Он и не поставил бы две против одной… Соль, а как там этот гаденыш Люс? ползает еще?»
«Очень даже ползает, – ответил вместо Марсель Касси. – Что ты к ней липнешь? ты меня спроси – я ее на два года пережил и лучше знаю. Люс твой похандрил недельку и утешился с Эллис из D-класса».
«С этой клячей обсосанной?!»
«Да, а потом и ее отфутболил, а как кончил школу…» – весело болтал Касси, но Аурику уже зажгло.
«Я ему во сне явлюсь! пропуск выпрошу и в лучшем виде явлюсь, чтоб он мокрый проснулся! и не раз, а каждую ночь!..»
«Ага, чтобы крепче любил, – подзуживал Касси, – и на могилу с цветами бегал. Как же, дождешься!..»
«А ты вообще молчи, труп ходячий!»
«Что вы сцепились? – разняла их Марсель. – Смотрите, светает уже…»
«Где?!» – ахнули они, выглядывая наружу; Касси сплюнул: «Это не для нас светает, Соль. Это ты одна видишь».
«Это… знамение!.. – Аурика боялась спугнуть свет, увиденный Марсель, – Это знак тебе, Соль!»
«Цыц! – осек помрачневший Касси. – Пристегнись-ка лучше… вон оно – знамение…»
Шоссе пологой дугой спускалось из долины между скалистых холмов на равнину; там, вдали, поперек трассы темнела баррикада из сгрудившихся машин.
«Западло так делать…» – вяло вякнула Аурика.
Сбросив скорость, «зендер» зарыскал по трассе – Касси искал, где бы съехать, чтобы обойти заслон; место было отвратительное – откосы крутые, обледеневшие за ночь.
Баррикада – все ближе; тесно составленные ящики фургонов-морозильников, пара автокранов, лобастый самосвал-«магирус» с эмблемой фирмы гидротехнического строительства; перед стеной – строй молочных фургончиков, черно-синий банковский броневичок, легковушки – иные, пыхнув дымком на утреннем морозе, уже двинулись навстречу.
Ругнувшись, Касси притормозил и направил «зендер» вправо – непривычный к открытому грунту, тот царапнул днищем, что-то громко звякнуло внизу.
«Легче, Кас!» – взмолилась Аурика.
Урча, «зендер» довольно бодро шел ниже откоса, почти по дренажной канаве – но слишком, слишком медленно! к обочине подрулил банковский броневик, дверь его откатилась на роликах, спрыгнули трое инкассаторов, оправляя ремни касок, и без суеты, как на стрельбище, вскинули короткие автоматы; в сумраке из стволов запульсировало бледное пламя; ТР-Р-Р-Р-АХ! ТР-Р-Р-Р-Р-АХ! – стекла в дверцах «зендера» как ветром сдуло; задергался, выгибаясь, Касси, и на приборную доску брызнула кровь; отбросило к правой дверце Аурику – судорожно икая, она пыталась нашарить ручку, но вдруг обмякла; Марсель спрятала голову – сейчас! нет, выстрелы стихли, «зендер» встал.
«Спуститесь и дайте им еще». – «Слушаюсь, сьер!» – слышалось сверху. «Зейц, у вас есть гранаты?» – «Да, сьер». – «Взорвите их».
Господи, они идут!
Что делать?! Касси вздохнул со всхлипом, приоткрыл мутные глаза – нет, они будут здесь скорее, чем он примет нормальный вид… и он безоружен. Они опять его изрешетят. А уже половина восьмого! мы проиграли…
Здесь откликаются на тройной зов! надо попытаться… кого же звать? нет ни души, кто бы пришел. Разве лишь…
И, стараясь сложить слова покрепче, как для настоящего заклятия, Марсель начала выкликать подмогу: «Ты, кого Ана-Мария назвала Железным, – ты наш, ты – как я, у нас с тобой одна кровь; приди! На помощь, на помощь, на помощь!..»
Инкассаторы подходили к «зендеру»; наверху, вдоль бровки шоссе, сошлась веселая компания.
«Всыпь им, Зейц! бей в голову!»
«Смотри-ка, шевелятся, – криво улыбнулся ладный, красивый Зейц, поднимая автомат, – Кончена гонка. Приехали».
Вдруг взгляд его метнулся, лицо исказилось.
Впереди, метрах в пяти перед капотом, как из земли поднялся Железный, и рассветное сияние сверкнуло на доспехах истребителя, и загрохотал его «штурм-гевер».
Очередь вспучила, разорвала Зейцу лицо, снесла каску – и с ней полчерепа; ноги его подломились, и он рухнул на спину; второй инкассатор успел нажать спуск – но и его тотчас скосило огнем; Железный перевел взгляд и прицел на шоферов Князя, а когда те кинулись врассыпную, как последний аргумент влепил гранату в удобно стоящий броневичок. На шоссе суетливо забегали – но не все, некоторые остались валяться на обочине. Тут Касси, откашляв кровяные сгустки, пришел в себя, и Аурика застонала – значит, порядок.
Как хотелось Марсель выйти и хоть словом перекинуться с Железным! но тот сам отступил в сторону и показал рукой – вперед, время не терпит.
«Едем! скорее!»
«А это что за…»
«Да поехали! что ты копаешься?!»
На последнем этапе Касси гнал машину, как только можно гнать «зендер» факт 4 битурбо с адским пламенем в моторе. Возвышенность скрылась за горизонтом на юго-востоке, и вот мелькнул щит – «Баллер – 2 км, Дьенн – 35 км».
«Да кто это был-то?» – домогался Касси, а Аурика охала, щупая изрядно настрадавшееся в последние полчаса тело: «Ну, черт, я думала – умру сейчас!»
«А… Соль, ты его знаешь?»
«Знаю, что он из беглых, а в лицо – не знаю».
«Вовремя он подоспел!»
Все шире разливался рассвет, розовая дымка вставала над полями – черной иглой завиднелась впереди дьеннская телебашня.
«А разве гараж – в Дьенне?»
«Сегодня в Дьенне, а завтра – черт знает, где он будет».
«И где он?»
«У Арсенала».
«Кас, сзади! – Аурика заерзала туда-сюда, чтобы лучше примоститься для обзора, – Он догоняет!»
И действительно – задержка у баррикады грозила дорого обойтись «зендеру»; приближался ЭБ-110 – стремительно, неуклонно, все так же ровно, лишь вихри пепла за ним выдавали бешеную скорость и нетерпение Князя взять реванш на финишной прямой.
Примерно сто метров…
Примерно семьдесят…
Двадцать пять…
Почти плоский фонарь кабины ЭБ-110 был чернее ночи, и Марсель стало казаться, что Его нет в машине, что Он остался на горе Сорока Мучеников в объятиях пылких покойниц, а ЭБ-110 летит за ними сам по себе, на автопилоте, что за ветровым стеклом – пустой салон, а рулем дистанционно управляет нечистая сила.
«Прибавь, прибавь, Кас! – пищала Аурика. – Он прямо сзади!»
«Вот теперь молитесь, самое время…»
«Нашел когда шутить!»
Избегая удара, Касси отвел «зендер» с пути ЭБ-110, и тот даже не попытался толкнуть их бортом – просто просвистел вперед.
«Ну что ты делаешь?! зачем ты так?!»
«Соль, – серьезно посмотрел Касси, – ты должна понять, что можешь больше, чем мы… вспомни, как ты звала меня и своего друга – ну! поняла, наконец? ты не такая, как мы. Твой голос здесь что-то значит. Я бы сколько ни орал – никто не явится. Попробуй помешать Ему, Соль».
«Но… Он скажет, что правила…»
«Плюнь ты на эти правила! по Его правилам никто еще не выиграл! Он-то не постеснялся приказать, чтобы в нас стреляли; давай, Соль, Он не может заткнуть тебе рот!»
Машины – одна за другой – влетели в Дьенн; мимо понеслась с обеих сторон ограда зоопарка; ветер кружил по безлюдным улицам бумажный сор. Еще немного – и будет мост через Рубер, а там и Арсенал.
Что придумать? ремонт на улице? яму? нет, нет, не то…
«Кто-нибудь, кто слышит меня, помогите нам, пожалуйста. Остановите Его. Остановите Его. ОСТАНОВИТЕ ЕГО!»
«НЕ ДВИГАТЬСЯ. ЗАМРИТЕ ВСЕ», – пронесся над городом приказ Князя, но азарт погони не дал Ему своевременно собраться с мыслями, и приказ на какое-то мгновение опоздал; слова уже были сказаны – и услышаны.
Годы и годы ждал своей минуты танк, провалившийся в 1940-м сквозь настил понтонного моста при форсировании Мальды. Его подняли и вернули в строй железных колонн вермахта, но по ту сторону он продолжал лежать на дне, занесенный толстым слоем ила, проржавевший, и рыбы резвились среди останков экипажа.
Но когда, лязгая гусеницами и разворачивая на ходу башню, готовый к бою танк выехал к арке моста у завода Кальвина, он лоснился свежей краской, и германский крест на нем был виден издалека.
ЭБ-110 шел прямо на него, на дуло орудия, откуда снаряд целился в контур машины, пониже щелей воздухозаборника.
Был отличный выстрел.
Касси успел сбавить скорость и затормозить – черные полосы протерлись на мостовой, – но осколки не задели «зендер», и облако от взрыва еще колебалось на ветру, а он уже обошел то пылающее, во что превратился «бугатти», и направил машину к мосту.
«Герр гауптман, – обратился к командиру танка стрелок, – влетит нам по первое число».
«Уж это непременно».
Скоро ли оправился от прямого попадания ЭБ-110, и как выглядел его водитель – экипаж «зендера» не интересовало. Вот он – Арсенал, и никаких помех впереди; ворота раскрылись сами. На площади – никого.
«Солнце восходит, – Касси потянулся. – Ах-х-х… хорошо-то как!»
«Везет дуракам, – печально скривилась Аурика. – Э-э, ребята, остаюсь я тут одна… Ну что же – счастливо. Гуляйте».
«Так вышло, Аурика, – Марсель придержала ее за руку. – Извини нас…»
«А… Соль, может, еще заглянешь сюда… ну, у тебя рука счастливая… может, ты тогда… а? ведь везет до трех раз».
«Не могу обещать. Но если случай подвернется…» – жалко понапрасну обнадеживать старую знакомую, но Марсель не могла уйти, не сказав ничего – хоть и боязно было, как бы Он не прицепился к словам и не припомнил их. Вряд ли Он захочет в следующий раз сыграть по тем же самым правилам.
«Не забудь – звать надо трижды. Во имя Отца и Сына и Святого Духа».
«Что ты! как я забуду?»
«А с танком – это ты здорово придумала… – развеселясь, заговорила Аурика, но из ворот жестяным голосом прокаркал мегафон: „ОСУЖДЕННАЯ АУРИКА БУНДЕРЛЕК, НЕ ЗАДЕРЖИВАЙТЕСЬ! НЕМЕДЛЕННО ПРОЙДИТЕ В ЗДАНИЕ АРСЕНАЛА!“».
«У, зараза!» – Аурика показала голосу кулак и, поцеловав Марсель на прощание, уныло зашлепала босиком по брусчатке Арсеналь-плац к воротам, ведущим в бездну. Она странно выглядела у стен из стертого и потемневшего от времени камня – так, вспомнила вдруг Марсель, смотрелись на фотографиях времен войны женщины в концлагерях, раздетые перед отправкой «в газ».
«Так-так, – деловито заметил Касси, отстегивая ремни, – не думал я, что в этой конторе тоже волокита с бумажками. Что-то ангелы за мной не торопятся…»
«Так уж прямо и ангелы!» – Марсель в шутку толкнула его кулаком; они оба рассмеялись и пожали друг другу руки.
«Ты отлично вел, Кас».
«И у тебя неплохо получалось, Соль».
«Куда теперь?»
«Без понятия. Ездил я ночью, а теперь, похоже, буду днем шататься. Ну хоть не в гараже торчать по стойке „смирно“! и то ладно».
«С тобой более-менее ясно, а вот мне как отсюда выбраться?»
А высоко над Старым Городом, в голубом небе над Госпитальной церковью показалось вытянутое тело вертолета; воздушная машина приближалась, спускаясь к островерхим крышам, и солнце поблескивало на остеклении кабины; вот она, оглушительно клекоча, зависла над Арсеналь-плац – на хвосте, раскинув полосы, как крылья, светилась в круге белая звезда; мятущийся воздух врывался в «зендер»; посадочные лыжи «ирокеза» еще не коснулись площади, а дверь с надписью «U.S. ARMY» сдвинулась, какой-то человек в лобастом шлеме с поднятым зеркальным забралом, рукой в перчатке поманил к себе Касси – давай, парень, давай, торопись, вали сюда; этот, в шлеме, был там не один – из мелькающей тени лопастей выглядывали очень легко и очень сексапильно одетые девочки и махали Касси бутылками с вином; голый по пояс малый с гитарой сел, свесив ноги за борт, и что-то запел, заиграл, но его не было слышно.
«Ну, иди, Кас!»
«Что-то я не врублюсь, – приглядывался Касси, – с неба ли эта компашка?! я думал, там по-другому!..»
Человек в летном шлеме спрыгнул, подбежал:
«Хэлло, бой, долго тебя ждать?! мы не можем стопорить мотор! пошли! а то тут останешься!»
«Вы – наверх?»
Летчик захохотал: «Ну, чудак!..»
«Все, Соль, прощай, – обняв ее, Касси вылез из машины. – Спасибо!»
«Мисс! – нагнулся летчик, – если вы с нами – идемте!»
Улыбаясь, Марсель помотала головой – нет, летите, я остаюсь.
«Тогда закройте глаза – и все будет о’к!»
Они торопливо пошли к вертолету; Касси оглянулся раз, другой – и неожиданно остановился; летчик с нетерпением потянул его за собой, но Касси не сходил с места, с болью на лице глядя в сторону Арсенала. Аурика давно скрылась в темной пасти ворот – но теперь…
Марсель не могла рассмотреть лица стоящей в воротах девушки – белые брюки, распахнутая синяя куртка, неровно повязанный шарф и прямые длинные волосы, вот что было видно, а еще – стоящие по бокам от нее недоброй памяти инкассаторы; Зейц – да, кажется именно он – издевательски помахивал рукой, прощаясь.
Касси резко отпихнул летчика, махнул зовущим из вертолета милашкам – да ну вас! – и зашагал обратно, но не к машине – к воротам.
«Кас, вернись. Вернись. Вернись. Не ходи туда!»
Он задержал шаг, но – пересилил зов, зашагал дальше.
Зейц – заметила Марсель – харкнул себе под ноги и отступил во тьму; с ним и его приятели попятились, а девушка ждала Касси.
«Я не хотела, чтобы ты возвращался, – думала Марсель. – Ты все сделал, чтобы стать свободным. Зачем я звала вернуться? Сам решил, сам пошел – она оказалась здесь по его вине, он не смог уйти. Кас, смотри – они боятся тебя…»
Она закрыла глаза, чтобы не видеть – здесь не умирают, но она бы не вынесла, если бы Зейц и его сволочные дружки решили из подлости расстрелять Касси в нескольких шагах от подруги…
Глава 3
– Марсель, Марсель!.. – затормошила ее Ана-Мария.
– А? что? – вскинулась она.
– Завтракать пора.
– Сколько времени? – нервно зевнув, Марсель протерла глаза, села.
– Двадцать минут девятого. Прости, что я тебя разбудила – но ты так кричала… снилось что-нибудь?
– Да… – Марсель окинула глазами комнату – окна целы, потолок как потолок…
Лолита постучала в дверь:
– Девочки, подъем!..
– Да! с добрым утром, Лола! сейчас выйдем! – Марсель всунула ноги в тапочки, встала – «Всего лишь сон! и ничего больше!»
– Вот, я нашла для тебя, – протянула ей Ана-Мария зубную щетку в хрустящей упаковке, – а если подкраситься захочешь, вот моя косметичка, бери, пожалуйста. А… что ты так смотришь?
– Вспоминаю, – Марсель оторвалась от игрушек на полке, тех самых, что на ее глазах упали и разбились во сне. – Я такое видела… о-о, это фантастика-а…
– Расскажешь?
– «Ужасный демон, – таинственно заговорила Марсель, – приснился мне – весь черный, белоглазый. Он звал меня в свою тележку. В ней лежали мертвые – и лепетали ужасную, неведомую речь. Скажите мне…
Касси! ТАМ он был мертвый!
– …во сне ли это было? проехала ль телега?» – углубляясь в себя, тихо закончила она.
– Это ты стихи читаешь! – засмеялась Ана-Мария; Марсель набросила халат и вышла в коридор. Лолита убрала разбитый телефон, но в зале был еще один аппарат и… где же она? а, вот! телефонная книга на месте.
– С утра за телефон? – выглянула из кухни Лолита. – Не рановато ли?
– Я сейчас. – Палец Марсель быстро пополз по колонке фамилий – Бентлек, Бентрам, Бентсон… вот, Бернат, 356-24-03.
Трубку долго не снимали.
– Алло, сьорэ Бернат?
– Нет, – ответил детский голос, – это Стаей Бернат. Мамы нет дома. Ей что-нибудь передать?
Ах да, ведь у Касси есть сестра!
– Пожалуйста, позовите Касси.
Несколько секунд в трубке молчали.
– Вы давно с ним не виделись?
– Да! я зимой уехала… (куда?) в Канаду и только сейчас вернулась.
– Знаете… мне неприятно говорить, но Касси… он весной разбился на машине.
– Вот как? – У Марсель внутри что-то остановилось. – И… что же?
– Он неделю лежал в больнице без сознания. А потом умер. Его похоронили на киркэнкском кладбище. Если вы хотите… вам укажут его могилу.
– Примите мои соболезнования… о боже… Я вам сочувствую, Стаей.
– Спасибо. Извините за такую новость.
– Нет-нет, это вы извините меня… До свидания, – не дослушав, Марсель положила трубку.
– Девочка моя, да на тебе лица нет, – обеспокоилась за завтраком Лолита. – Послушай, я позвонила в библиотеку и сказала, что слегла от простуды, а Ана-Мария…
– …я приколола день в коллеже.
– …да, и сегодня мы будем с тобой. Тебе предстоит трудный день…
– Может, не труднее, чем прошлый… я надеюсь, стрельбы не будет.
– Пожалуй, если Ана-Мария оставит оружие дома, – строго покосилась Долорес.
– Сколько можно об этом?! – подняла глаза от тарелки дочь вождя.
– Знаешь ли, девочка, эта вещь меня очень тревожит.
– Я спрячу его. Честное слово. Но не проси выкинуть.
Подробности сна все ярче и ярче вспоминались Марсель, тяжелые сомнения накладывались одно на другое, но трезвость рассудка упрямо разбрасывала их – сон есть сон, в нем можно увидеть все что угодно, а особенно то, чем заняты мысли, что зарождается в темноте глубин подсознания, чем тайно ведают его загадочные структуры; подспудные страхи за гранью реальности разворачиваются в полную силу – как же не увидеть гонки с дьяволом, если мысль о Враге, упустившем свою жертву, неотступно преследует и гнетет тебя?
У Марсель и раньше бывали яркие сны – а что, если после воплощения усилилась способность запоминать их до малейших деталей? пусть так, но как быть с известием о смерти Касси? услышать во сне то, о чем ты не могла знать при жизни, а затем получить подтверждение наяву, по телефону – это более, чем странно…
«Стоп-стоп-стоп, – Марсель поспешила откреститься от назойливой мысли о реальности Врага и его козней. – Давай согласимся с тем, что страна сновидений не более реальна, чем все сны, вместе взятые, – она оставляет следы лишь в памяти или, скажем шире, в душе. Она и находится в душе, эта страна. Но, быть может, все люди участвуют в ее создании, и образуется такое… ну, как бы общее пространство снов; одни люди со смертью выключаются из него, но оставляют свои следы, а другие приходят и находят их, и удивляются – как же я могу видеть во сне то, чего никогда даже не воображал себе? Если так, то во сне действительно можно узнать о том, что случилось в твое отсутствие, а остальное – гонки и все такое – просто домысливаешь сама…»
– Ты опять задумалась, Соль, – отвлекла ее от сумрачных размышлений Долорес, – и совсем не кушаешь…
Несмотря на принятое лекарство, Долорес плохо провела ночь, а под утро ей и вовсе не спалось; рассвет она встречала, хлопоча на кухне и прикидывая, как бы помочь своей любимице. Ей был понятен смысл инструкций, данных теми, кого она про себя назвала «реаниматоры», – их три просьбы должны были ограничить круг общения Соль, хотя ей казался странным уверенный расчет реаниматоров на то, что воскресшая Соль по доброй воле станет выполнять просьбы в точности; непредвиденную встречу с Аной-Марией трудно поставить ей в вину, и это ничего не меняло – без ее, Долорес, свидетельства любой рассказ Аны-Марии кому бы то ни было ничего не значил, а кроме них двоих, никто из заинтересованных лиц о воскресении не знал. И обе они теперь на заметке у реаниматоров, а если вспомнить, насколько решительно те готовы действовать в чрезвычайных обстоятельствах, становится ясно, что молчание – лучший выход. Но дело касалось не кого-нибудь, а Соль, ее Соль, и Долорес готова была молчать лишь до тех пор, пока Соль в безопасности.
Сейчас многое зависело от того, что решит сама Марсель. Без конвоя боевиков, вместе с близкими людьми она, несомненно, почувствует себя свободней и может попытаться увидеть отца… или мать – если захочет.
Именно об этом и пошел разговор за чаем.
– Знаешь, Лола, – Марсель ссутулилась, – после вчерашнего… Ладно бы я сбежала из дому и вернулась, а то… Так человека можно до инфаркта довести.
– Надо позвонить сперва по телефону, – подбросила идею Ана-Мария.
– Отец сейчас в университете… если он вообще не уехал куда-нибудь; с его наукой это бывает. Хотя мне сказали…
– Что?
– Ну, я так поняла из их слов, что он в Дьенне. Но звонить ему на кафедру… а номер лаборатории я не помню.
– А заканчивает он поздно…
– Если как раньше – да, часа в четыре. Но может и задержаться.
– Соль, я вижу – ты не хочешь их сильно волновать. Я могу подготовить их к встрече; правда, я не видела их с твоих похорон (Господи, что я такое говорю?..), но мы поздравляем друг друга по праздникам – они не забывают меня. Я не собираюсь тебя торопить – решай сама, девочка.
Марсель понурилась над полупустой чашкой остывшего чаю; Ана-Мария прикрыла ее ладонь своей:
– Соль, ты жива. Это главное. Мне бы тоже было страшно… если бы мои мать и отец вернулись, но ты же не призрак, ты не на минуту зашла попугать. И если ты останешься, то надо объявиться им. Без этого не обойтись. Ведь так? а потом они привыкнут.
– Все равно я боюсь.
Марсель даже и думать не могла, каково при виде нее придется родным. А может, прав был Аник и стоит отсидеться у бабушки Стины?.. Бабушка знает об опытах профессора, она сможет правильно объяснить, чтобы не выдать его… или она иначе себя поведет?., нет, нет, профессор просил не вовлекать никого из посторонних, иначе… что иначе? какой властью над нею он обладает?
