Текст книги "Имена мертвых"

Телохранители Герца – они же шофер и садовник – вернулись в особняк шефа, как нашкодившие коты. Гонки и перестрелки кончились, предстоял доклад и, возможно, раздача взысканий.

Шеф, отужинав в одиночестве, ждал их наверху. Он сидел у камина, одетый по-домашнему, в мягкие туфли, вельветовые брюки и стеганый халат; он читал книгу ин-октаво, тяжелую, как свинцовая отливка, переплетенную в черную шагрень, – чародейскую книгу «О заклинании демонов», изданную в 1512 году в Париже и осужденную святой инквизицией к сожжению вместе с ее автором, издателем, книгопродавцами и читателями; экземпляр в руках Герца был одним из семи уцелевших. Небольшая лампа слева над креслом да камин – свет их терялся в объеме кабинета, бликами обозначалась высокая стена застекленных книжных шкафов и антикварная люстра в кисейном чехле; лепной плафон и вообще весь потолок казались огненно-черными, как чрево тучи над Содомом и Гоморрой, готовой пролиться дождем напалма, и словно злое сердце тучи, дрожала расплывчатая тень люстры.

Герц окинул взглядом помощников – особенно хорош был Клейн в женских брюках и плаще внакидку поверх куртки – вылитый любовник, второпях бежавший от мужа-ревнивца.

– Садитесь. Что случилось?

– Я предложил Марсель отвезти ее к Стефани Ларсен, – сразу выложил Аник, чтобы профессору открылась панорама событий дня и чтобы стало легче на душе. – А Стины не оказалось дома; поэтому мы вернулись сюда – в Мунхит. В подъезд к Долорес прошли свободно, но там возникла неожиданная ситуация. Девушка, что живет с Долорес, услышала крик – та при виде Марсель перепугалась – и решила, что ее хотят убить. И начала обороняться.

– Плечо мне прострелила, – пояснил Клейн. – Хорошо, оружие у нее было бесшумное. Суматоху мы замяли.

– Жертв и разрушений нет, – заверил Аник.

Потолок – огнекипящая туча с сердцем скорпиона – раскачивался над ними, но рухнуть на повинные головы не спешил.

Кивнув – то есть приняв и одобрив доклад, – Герц скусил кончик у сигары и метко сплюнул его в камин; то, что он в своем кругу не пользовался спичками и зажигалкой, никого не удивляло.

– Это было трудно предвидеть, но можно. Теперь подробности, – о намерении передать Марсель в руки Стины Герц словно не слышал. – Удалось узнать что-то новое?

– Да, об этой девушке. Она из племени бокаро. Стращать ее мы не стали, но поставили дублирующего «клопа» в комнату. Запись идет постоянно – на «Коня».

– Датчик у Марсель есть?

– Я дал ей свои часы. Пять минут назад она была на том же месте, отметка на карте не смещается – похоже, она закрепилась в квартире. Пока «Конь» в гараже, я подключился по радио к пеленгаторам дорожной полиции – здесь, в Дьенне.

– Прекрасно. Значит, Аник, поешь – и садись слушать квартиру. Тебе, Клейн, надо до еды подзарядиться, чтобы не выбиться из цикла. Пойдем, я измерю твой заряд. – Герц отложил книгу и встал. – У меня тоже есть новость для вас – появился новый противник, Рихард Мондор, инспектор окружной полиции. Сегодня этот ретивый сыщик отправится к Новым Самаритянам бурить могилу Марсель.

– Он что – уверовал в инкарнацию? – улыбнулся Аник.

– Он хочет избавиться от навязчивого опасения, что последним узнает о выкупе за останки девушки. Утром соберемся и обсудим, как нам обвести его вокруг пальца.

Герц и Клейн сошли в подземный этаж, где находились стационарные инкарнаторы, похожие на турбины тепловой электростанции. Ни слова не говоря, Герц снял с Клейна плащ и распустил узел импровизированной повязки.

– Не больно?

– Сейчас – нет. – Придерживая здоровой рукой поврежденную, Клейн сел на кушетку. – Кожа срослась, а кость – не совсем.

– За час ты потерял четыре сотых остатка сверх нормы, – сверился со счетчиком Герц. – Это поправимо… на твое счастье – вторая ночь полнолуния, самое время заряжаться.

Включив охлаждение и поставив инкарнатор на самозапуск, Герц отошел немного, чтобы не оказаться в зоне рассеивания потока, – при полной луне рассеивание наименьшее, но все же разумней держаться от сиреневого ореола на дистанции – и с запасом.

Клейн словно дремал под гул инкарнатора, впитывая всем телом животворный свет и наливаясь новой силой.

Герц, положив сигару на угол пульта, склонился к окошкам датчиков.

Постепенно подавив в себе краткую вспышку гнева, вызванную признанием Аника, он заговорил обычным холодноватым тоном:

– Мне нравится самодеятельность, но в разумных пределах. В дальнейшем – никаких отступлений от плана.

«Пронесло», – подумал Клейн.

– Вставай, ты заряжен.

– Спасибо, – вздохнул Клейн, поднимаясь и ощупывая руку, теперь уже совсем целую.

Наскоро перекусив и приняв душ, он около 21.13 зашел к Анику в кабину прослушивания.

– Ну, как дела?

– Об инкарнации спорят.

– Проколов нет?

– Никаких конкретных данных она им не передала.

Пока Клейн жег в печи вещи Долорес и делал техосмотр «Коня», профессор успел проголодаться и где-то в 22.30 позвонил вниз Клейну: «Пожалуйста, кофе без кофеина со сливками и вафли в кабинет, приготовить постель»; закусив, хозяин прилег – почитать перед сном из демонологии, – не забыв, однако, напомнить, чтобы при случае ему звонили прямо в спальню.

Клейн, привыкший спать мало и не по-ночному бодрый после подзарядки, спустился к инкарнаторам, где его поджидала развернутая монтажная схема и третий стационарный воплотитель, – пока Аник не явится с новостями, можно было повозиться над аппаратом для Марсель.

Аник прощелкал по ступеням вниз лишь в полчетвертого утра.

– М-м? – Клейн отвел от глаз бинокулярную лупу и отложил пинцет.

– Поздравляю, коллега. – Сев на кожух, Аник ребячески заболтал ногами. – У тебя есть старые друзья?

– Конечно есть.

– Не-е, не те, о ком ты думаешь.

– Да говори, не тяни резину.

– Помнишь, как мы в Маноа умыли дона Антонио?

– Было такое.

– А как из погреба за тобой индейская мелкота полезла?

– И это было. Что темнишь? Говори по делу.

– Я так полагаю, друг мой Алард, тебе б легче жилось, если б одну малявку ты оставил в подвале. А сидела там среди разных прочих, чтоб ты знал, некая Ана-Мария Тойя, – Аник широко улыбнулся.

Клейн сдвинул набекрень обруч бинокуляра и с колен пересел на корточки.

– Вот и помогай после этого людям, – назидательно продолжал Аник, – Может, закаешься? а?

– А это верно она? – сомневаясь, Клейн растерянно потирал лоб, уставший от обруча.

– Наш финальный фейерверк она описала Марсель в точности. Так сказать, детские впечатления со стороны – интересно послушать. А в целом – история ей известна клоками, с почтальоном из морга и разными мелочами. Но мне, – Аник внимательно поглядел на носки своих туфель, – даже не ваша встреча удивительна… Мир тесен, бывают встречи и почудней…

– А что?

– Она попросила Марсель познакомить тебя с ней поближе, хотя куда уж ближе!.. Вроде бы поговорить хочет.

– Что тут странного? она попала в меня и как быть – не знает…

– Нет, я не о том. Кажется, она подозревает, что видела тебя раньше – именно тебя. И именно тебя ТАКОГО, какой ты есть.

– Ну это вряд ли… – усомнился Клейн. – Хотя…

– Первое, о чем я подумал, – Аник загнул большой палец, – это наша кровь. Ты накровил в коридоре Долорес и кровил на асьенде, так ведь?

– Согласен.

– И первое, о чем она заговорила наедине с Марсель, – это тоже кровь. «Огненная кровь», – как она изволила выразиться. Они были на кухне, и Марсель сразу захотела проверить свою кровь, но та ее отговорила… Затем второе: какой-то старикашка-шонко, духовидец или колдун, что ли, напророчил ей явление людей с огненной кровью. Факт – именно это она и сказала, – Аник загнул указательный палец. – А это были мы. По крови нас трудно с кем-то спутать, особенно тому, кто видел, как она кипит.

– Занятно… – прищурился Клейн.

– Еще как. Я только боюсь, что этот мастер предвидения давно околел. Как он нас почуял? издали и заранее – редкий был нюх…

– И что этот дока ей и внешность сообщил?

– Сомневаюсь. Об этом речи не шло… но главное вот в чем, – загнул Аник и средний палец, – она где-то упомянула, что ты ей потом долго снился.

– С этого и надо было начинать. – Клейн поднялся. – Она облучилась зарядом от меня.

– Но извини – чтобы годами тебя во сне видеть и сразу заподозрить при встрече… – пожал плечами Аник. – Может, она родня тому индейцу, и вообще, это у них врожденное – с духами водиться?., как у шефа.

– Нет, по-моему, это самые обычные наведенные сны.

– А тебя кто-нибудь видел во сне дольше, чем месяц подряд? ведь потом это проходит. И учти – ты был в шлеме, в костюме и в вертолет сел – не раздевался; не по росту же она тебя узнала?

– Да обычные это сны, как ты не поймешь?! Поле заряда действует на мозг? Действует. – Клейн загнул мизинец. – А мы тогда были с тройной накачкой, чуть не светились…

– И светились – я ночью в зеркале смотрел, – кивнул Аник.

– Вот! – прижал Клейн к ладони безымянный палец, – значит, и поле было втрое сильней; ребятня эта рядом была, а ближе и дольше всего – ко мне.

– Но лица она не видела!

– Лица, лица… что ты заладил?! лица… Заряд – и есть лицо. Слепок! Вспомни, как по тебе та подружка с ума сходила, все ты ей снился – а почему? да облучил ты ее с пылу с жару. А третье, – загнул он средний палец, – это то, что люди разные бывают – вот даже в смысле выпивки, как на кого подействует. То же самое и с зарядом.

– Может быть, не знаю… – развел руки Аник. – А как насчет знакомства?

Сердито кашлянув, Клейн опять нагнулся над недоделанным блоком.

– Вот подам рапорт по начальству – там видно будет. Субординация должна быть…

– Что, была нахлобучка?..

– Иди ты… – незло отмахнулся Клейн. – Не мешай работать.

– Брось ты все, спать пора.

– Ну, сейчас – вот на место плату поставлю…

Аник ушел и с лестницы еще зазывал Клейна спать, пока не хлопнула дверь. Клейн работал недолго и скоро сложил инструменты.

Поднимаясь, он думал о странных снах, которые бывали у воплощенных и тех, кто близок к ним.

День Второй

Глава 1

Суббота, вторая ночь полнолуния, 03.44

Прожито – 25 часов 49 минут

Осталось жить – 46 часов 11 минут

Из форточки в комнату Аны-Марии веяло холодом, и, раздеваясь, Марсель начала зябнуть. Хорошо, что Лолита дала ей легкую пижамку! Марсель долго и старательно заворачивалась в верблюжье одеяло и понемногу устроилась в постели, как в мягком гнезде; тепло нежно охватило ноги и стало растекаться вверх по телу – было так приятно, что даже всклокоченные мысли улеглись, приглаженные масляной пленкой дремы, и голову перестало ломить, и всякий, даже малейший шум затих, сменившись снежным шепотом ночи.

«Завтра, завтра… – думала Марсель, утопая в подушке, – все завтра. Я устала, я хочу спать. Не хочу больше думать».

Волны сна закачали ее, она поплыла в обволакивающей темноте, пушистой и сладкой…

Кровать под ней тихонько скрипнула, и Марсель с досадой повернулась с боку на бок. Но заскрипело сильнее, кровать задрожала – Марсель недовольно приподнялась на локте и в блеклом заоконном свете увидела что-то необычное, пугающее, – вместе с дрожью кровати по потолку побежали тонкие трещины, а обои на стенах коробились, вздувались пузырями; глиняные индейские куклы запрыгали и застучали на подставке, стекла задребезжали – о! что это?!.

Комнату тряхнуло – скрежет! грохот! все заходило ходуном, со звоном упал ночник! посыпались книги и безделушки с полок! закачался платяной шкаф! «Ана-Мария! Ана-Мария! где же она, господи?! Лолита! где вы?!»

Ужас объял Марсель – кровать треснула и переломилась поперек, – она вскочила; еле держась на ногах, метнулась к двери – толчок пола отбросил ее назад, на спину, она больно ушиблась обо что-то, крича и не слыша себя, а рев и стон сотрясали дом, дом колыхался, рушился! зубастые разломы разрывали потолок, сыпались пыль и куски штукатурки, заискрила и бахнула синей молнией розетка, за окном полыхнул огонь и лопнули стекла, пожар ворвался в комнату! растрепанная Марсель доползла на четвереньках до двери, дернула ручку – перекошена, не открыть! а потолок уже обваливается! что-то грохнулось сверху в углу! Марсель судорожно оглянулась…

Там, в окне, в языках желтого пламени, метались, били крыльями и пронзительно пищали хвостатые твари, разевая хищные пасти.

«Гад! Подонок! – бешено выкрикивала Марсель, хватая и швыряя в них что попало, то и дело падая от сотрясений дома. – Ну, где ты там?! что прячешься?! я же знаю – это Ты пришел! ну, высунь хоть морду, змей!»

Дом трясся, как студень, прерывистый громоподобный рев глушил слабые крики Марсель, штукатурка падала на нее, летели осколки кирпичей, и горячая вода выбросилась фонтаном из лопнувшей трубы; из окна сквозь пар набрасывалась на нее изголодавшаяся адская сволочь, и она едва успевала отшвыривать от себя сильных чешуйчатых гадин – шмякаясь на пол, они визжали и бежали снова к ней на крысиных лапках, хлопая голыми скользкими крыльями.

«Вот тебе! на, получай!» – в ярости Марсель стала сильней и не боялась, как прошлой ночью; к ней было не подступиться.

Рев вдруг оборвался грозной тишиной – раз-другой, слабея, пророкотал подземный гром, и скоро один огонь потрескивал за окном, хлюпала вода, разливаясь по захламленному взгорбившемуся полу; раздавленная тварь тяжело дергалась рядом, стучала хвостом, издыхая.

Сипло дыша, Марсель отбросила со лба налипшие волосы, утерлась рукавом пижамы. Тишина становилась зловещей.

«ИДИ», – позвал сзади далекий хор.

Метнув взгляд через плечо, она увидела, как из щелей по обводу двери сочится лучами холодный свет. «ИДИ-И-И-И…»

«Вот еще», – шепнула она.

«К НАМ-М-М», – гулко, как колокол, звал сонм поющих голосов.

«Не пойду», – сказала она одними губами.

Уж лучше драться, чем вот так…

«К НАМ-М-М».

«Убирайтесь вон!» – крикнула она, сжав кулаки.

Далеко, словно в конце тоннеля, за дверью раздался одинокий ехидный смех – и смолк.

«К НАМ-М-М. ИДИ-И-И…»

Она зажмурилась – проснуться! скорей проснуться! просыпайся же, Соль!..

«К НАМ-М-М».

«Меня в Ад зовут. В Ад. Я мертвая. Мне все приснилось – Клейн, Лолита, профессор. Это было наваждение, грезы перед концом. Я умерла. Я осуждена».

«Марсель! иди, глупенькая!» – весело хохотнула за дверью Аурика, что лет пять, как наглоталась снотворных таблеток из-за красавчика Луи.

«Марсэ-эль, – постучалась Аурика, – ты скоро?»

«Да воскреснет Бог, – быстро шептала Марсель, – да расточатся враги Его…»

«Дверь-то открыта», – звала ее Аурика.

«Ну и входи», – грубо отрезала Марсель.

«Чего боишься-то? – поддразнивала Аурика. – Ты уже наша».

«Мне так не кажется», – Марсель, конечно, кривила душой, но ведь язык не отсохнет.

«Да будет тебе безгрешной прикидываться. Заходи, трусишка».

«Если я сама не открою, – думала Марсель, – оттуда мне тоже не откроют. Это рубеж. А если в окно вылезти?..»

Пятясь на цыпочках, она оглянулась – тьфу ты! на подоконнике твари сидят, нахохлились.

«Да-а, попробуй, убеги из Ада…»

«Или – взять что потяжелей, вот – стул, скажем, и стулом их…»

Одна тварь каркнула по-вороньи, показав полную пасть зубов.

Ни туда, ни сюда!

Не стоять же здесь всю вечность до Судного дня…

«Я иду, – сказала громко Марсель. – Отойди-ка в сторонку».

Она решительно распахнула дверь.

Аурики не было – ни рядом, ни вдали, нигде.

Там был подземный гараж – широкий проезд под низким серым потолком, освещенный рядами люминесцентных ламп; шеренгами уходили вперед и расходились по сторонам квадратные бетонные колонны; как полагается, в очерченных белыми линиями пронумерованных местах парковки аккуратно стояли автомобили – много! полный гараж! только они… Они все разбитые. Иные – вдребезги. Зияли окаймленные неровными остатками стекол проемы, отблескивали лаком смятые, скорченные последней судорогой кузова, криво упирались в бетон вывороченные колеса, сверкали зеркальные глазницы выбитых фар; кое-где просто лежали груды обезображенного металла, блоки цилиндров, какие-то жалкие в своей ненужности железные потроха.

И люди здесь были…

Озираясь, Марсель прошла немного вперед.

Они стояли каждый у своей машины. Кряжистый малый в фирменной спецовке – голова справа вмята, волосы слиплись от крови, глаз висит, вывалившись на скулу. Рядом с когда-то элегантной машиной спортивного типа – со вкусом одетая молодая женщина, лицо осаднено, из носа и ушей вниз сползли и застыли черные струйки. Лысый старик в очках без стекол – губа разорвана и видно лопнувшую десну. У мотоцикла сидит байкер в закрытом шлеме – ноги изломаны, кости торчат сквозь разрывы брюк.

Их было много – неподвижные, немые, строгие.

«Здесь так и должно быть, – Марсель осторожно шагала вдоль главного проезда; озноб сошел с нее. – Но мое место не здесь…»

Замедлив шаг, она обернулась – конечно, ни двери, ни стены позади уже нет.

Интересно, эти люди могут говорить?..

«Сьер… – подошла она к мужчине, что показался ей целее прочих, – не в крови, голова на месте. – Можно вас спросить?..»

Молчит и не дышит, глаза закрыты.

«Извините», – зачем-то улыбнувшись ему, Марсель двинулась дальше, но застыла – по проезду навстречу ей шел Он.

«Спокойно, – сказала она себе, стараясь глядеть смелей, – только спокойно… не дрожи».

Он, вероятно, вышел из строя машин – метрах в двадцати от нее – и шел не спеша, слегка прихрамывая.

Прилично одет: в черной тройке и белой сорочке, без галстука, ботинки тоже черные, без глянца и шнурков. На руках – кожаные беспалые перчатки автомобилиста. Стрижка короткая. Темные очки. Лицо тонкое, мучнисто-бледное, с синеватыми губами.

Без эскорта крылатых гадин, без клокочущего багрового дыма за спиной, без оскала острых клыков Отверженный Князь выглядел довольно буднично, даже заурядно.

«Я же говорил, что мы встретимся, – не злорадно, как-то устало сказал Он. – Добро пожаловать в Страну Без Возврата».

«Здравствуйте», – вежливо ответила Марсель – как ни крути, эта особа родом из высоких чинов ангельских, и обращаться к Нему следует с уважением. Но как Его величать – разве ваше высочество?..

Марсель было чуточку неловко: тапочки остались у кровати, пижама мокрая, грязная. Но ведь здесь и не таких принимают, стоит хотя бы взглянуть по сторонам.

«Я рад, что ты пришла сама». – Он остановился лицом к лицу с ней.

«На ваше приглашение трудно не откликнуться», – несмотря ни на что, Марсель втайне радовалась, что так запросто беседует с Князем мира сего в неофициальной обстановке. Однако она сполна заплатила за возможность свидеться с Ним.

«Таков обычай, – скупо улыбнулся Он. – Как тебе в новом качестве?»

«Не очень хорошо, – призналась Марсель, – Но это лучше, чем никак».

«Ты так считаешь?»

«Пока мне не о чем жалеть».

«Хорошо сказано, „ПОКА“».

«Чем я обязана вашему приглашению?» – Марсель решила придерживаться светского тона, взятого вначале.

«Я хотел удостовериться, что ты ТАМ удобно устроилась. Я рад за тебя».

«В самом деле?»

«Я не шучу. Мне всегда любопытно, как поживают мои беглые подданные».

«Я не уверена, сьер, что отношусь к их числу», – все более смелея, дерзко ответила Марсель.

«Это со всеми бывает. – Он неопределенно пошевелил пальцами. – Радость возвращения, встречи с друзьями… Поначалу стесняешься, потом привыкаешь и светлые мысли появляются – не так ли? но, наверное, ты думаешь и о том, что будет дальше?»

«Что-нибудь будет».

«И не всегда это будет приятным».

«В моем положении, сьер, нельзя ожидать одних радостей».

«Ты трезво мыслишь. Это хорошо».

«Могу я спросить вас кое о чем?»

«Я знаю, о чем. Но обо всем ли надо знать заранее, даже если очень хочется? лучше повремени с вопросами. – Жестом Он пригласил Марсель идти, а сам пошел слева от нее, сложив руки за спиной. Ногти, как успела заметить Марсель, у Него были самые обычные, человеческие. – Я воспользовался своей властью вызвать тебя, – заговорил Он на ходу, – чтобы предложить тебе развлечение. С теми, кого ты видишь здесь, мне скучно. Их судьба свершилась, с них нечего взять. А у тебя есть на что сыграть…»

«Ур-ра! – ликуя, подпрыгнуло сердце Марсель. – Я не в Его власти!» – И Он обернулся к ней, услышав мысль и сдержанно усмехаясь.

«Какая ставка?» – уже догадавшись, спросила она серьезно.

«Душа, разумеется. Я не волен отменять собственных правил. Со своей стороны я готов поставить что угодно против твоей души. Вот, твоему вниманию предлагается весь автопарк, можешь сама выбрать мою ставку».

«Вы хотите гонки? душу против машины?»

«Да. Не так давно я упустил добычу и теперь хочу отыграться».

«Не знала, что вы иногда проигрываете…»

«Кто думает, что у меня не бывает поражений, ошибается. Игра есть игра; не было бы удовольствия состязаться, заранее зная результат. А высокая ставка, какую я предлагаю сделать противнику, делает игру особенно азартной».

«Но, – спохватилась Марсель, – я не умею водить машину».

«Это неважно. Я могу дать тебе любого из моих шоферов, по твоему выбору».

«По-моему, они ненадежны. Если бы они умели хорошо водить, то не оказались бы здесь».

«Ты заблуждаешься, – возразил Князь, – И хороший шофер однажды допускает промах. Впрочем, все, кого ты видишь, ТЕПЕРЬ отличные водители, просто асы».

«Я не уверена, сьер, что ваши подданные будут бороться за мою ставку».

«Есть нечто, что может их заинтересовать. Например, ты можешь поставить свою душу против души шофера».

«И если я выиграю…»

«…он обретет свободу».

«А я думала – спасение».

«Считай, что это одно и то же. Так или иначе – если ты выиграешь, шофер получит у меня расчет».

«Можно ли верить вашему слову?»

«Вообще-то, я неохотно расстаюсь с моими людьми. Но ради стоящей игры можно рискнуть. Потягаться за погибшую душу куда увлекательней, чем за любой автомобиль».

Среди шоферов Князя прошел какой-то шорох, будто они все разом зашептались; Он быстро обвел их взглядом – сразу стихло, лишь тонко гудели лампы под потолком. Но глаза стоящих были теперь открыты, они смотрели на Марсель.

При полном молчании в ушах ее зашелестели, затрепетали голоса: «Меня, меня возьми! Возьми меня! я не подведу! спаси меня, милая! Марсель, пожалуйста! назови мое имя!»

Она вздрогнула – один из голосов показался ей знакомым.

«Назови меня! – умолял он откуда-то из-за рядов металлолома. – Скажи мое имя!»

«Кто это там?» – указала она в ту сторону.

«Докричался-таки, – покачал головой Князь, – Там один твой знакомый».

«Но ведь он жив…»

«Он был жив, когда ты умерла. Теперь он здесь».

«Касси… – шепнула она, потом крикнула: – Касси!»

«Нет, называть надо полностью».

«КАССИАН БЕРНАТ! ИДИ КО МНЕ!»

За машинами послышался топот, и, задев плечом плотно сложённого щекастого мужчину, со свернутой набок шеей, в проезд выскочил Касси.

Не тот Касси, какого она помнила, а взрослый, высокий. А ведь он был другим… был! его уже нет! нет того шумного задиры, заводного сорвиголовы, кумира школьниц, который и цены себе толком не знал, а просто шлялся – руки в карманы, – и удаль его плескалась через край, а вздохи и разбитые сердца он считал за пустяки и поверх свихнувшихся от него голов высматривал какую-то особенную по-другу. Теперь он прах. А подруга – быть может, та самая – сошла к нему в Ад.

«О Касси…»

«Салют, Марсель, – подмигнул он. – Ты молодчина!»

«Касси, ты…»

Он хотел к ней подойти, но мялся, исподлобья глядя на Него.

«Можешь приблизиться», – разрешил Князь.

«Ну, ты как? – Он взял ее ладони, а лицо его смеялось, сияло, такое близкое. – Я как узнал, что ты придешь… ты брось плакать без толку, я уже приплыл, все, встал на якорь – а ты-то как отвертелась?»

«Касси, как это вышло?»

«А! – махнул он, – ехал под буддой в гололед, кильнуся капитально, неделю в реанимации – и тю-тю. Это туфта, Соль, но ты золото, лапуля! слушай, я тебя люблю по гроб жизни!» – он рассмеялся, встряхнув ее за плечи.

«Кассиан Бернат, – напомнил о себе Князь, – ты готов?»

«Да, готов», – отстранив Марсель, он встал навытяжку.

«Тогда слушай меня внимательно. Сейчас четверть пятого утра; солнце взойдет без двух минут восемь. Мы поедем отсюда в Хэлан, затем в Гудлин и через Реберц вернемея в Дьенн. Выигрывает тот, кто первым успеет в гараж до восхода. Ставки ты знаешь».

Касси покосился на Марсель: «Будь спок, не дрейфь!»

За спиной Князя в проезде показались две медленно едущие бок о бок машины – приземистые, зализанные, вроде «Коня».

«Классная техника, – шепча, толкнул локтем Касси. – Выбирай „зендер“, не прогадаешь».

«3ендер» факт 4 битурбо и «бугатти» ЭБ-110, – представил Князь. – Оба автомобиля в прекрасном состоянии. Будь любезна выбрать.

«3ендер», – объявила Марсель.

«Воля твоя. – Он подошел к „бугатти“. – Надеюсь, девочка, я сумел тебе угодить. Не всегда удается подобрать хороший экипаж для второй машины, но сегодня мне определенно везет. Что может быть приятней, чем устроить такое свидание и потом наблюдать за вами ДО ФИНИША».

«Дамы и господа! – возвысив голос, Он широким жестом обвел гараж. – Ставки сделаны! игра начинается! Но у меня нет болельщиков, которые меня поддержат и ободрят; нет тех, кто бы искренне желал моей победы. Поэтому я приглашаю вас всех составить мне компанию и сопровождать меня в предстоящей гонке. Не обидно ли вам будет, если по чьей-то прихоти Кассиан Бернат покинет вас? разве вы останетесь равнодушными к его бегству? Итак – за мной, все, кто верит в меня!» – торжественно завершил Он, садясь в машину.

Гараж ожил, движение прошло по рядам – подстегнутые завистливой злобой, шоферы зашевелились, забормотали, кровь на них исчезла, обезображенные лица разгладились, изуродованные тела выпрямились; стали корчиться машины, со скрежетом и лязгом обретая утраченный в авариях облик; сила Его призыва, будто магнит, собирала воедино разрозненные детали и тучами поднимала с пола стеклянное крошево, которое сливалось в ветровые стекла без единой трещины. Гараж – весь сразу – стал собираться в погоню, где-то зарычали дизели могучих грузовиков, и в потолок ударили гейзеры сизого дыма; шоферня Князя загомонила, приветствуя друг друга, и в экипаж «зендера» полетел град яростных слов: «Что, сосунки, поиграть захотели? а вот это вы видели? (непристойный жест). Ишь ты, выискался один чистенький, лучше всех! сдернуть с гаража решили?! попытайте счастья, мать вашу так! а уж мы вас проводим по первому разряду! кувырнешься ты у меня кверху брюхом, щенок! дайте мне, я ей глаз высосу! неохота с нами грешными упокоиться? никуда ты не денешься!» – как сосворенные псы, они рвались к Марсель и Касси, стоящим в незримо очерченном Им круге.

«Видал я вас всех! – огрызался Касси. – А ты чего рот разинул? зубы выросли? смотри, по дороге не растеряй!»

«Это не игра! – крикнула Ему Марсель сквозь злобный лай. – Вы нарушаете правила!»

«А вставать из освященной земли – это по правилам?! а воскресать без спроса?! – высунулся Он из-за дверцы. – Надо было раньше думать! ты могла взять с меня слово не мешать вам – а теперь уж не обессудь!»

Марсель не удержалась от того, чтобы плюнуть на капот «бугатти».

«Скорей, – потянул ее Касси, – время теряем! пока они тут развернутся…»

Последний раз Марсель взглянула на гараж – к чести подданных Врага, не все сорвались с мест; иные осмелились пренебречь Его приглашением и остались стоять в неподвижности рядом с разбитыми машинами, лишь глаза их были обращены к Марсель: «Мы за тебя, удачи тебе, молись за нас, Марцелла».

«Ну, хромой козел, держись! – Касси быстро занял место за рулем и распахнул дверцу спутнице: – Сейчас покатаемся! я тебе покажу гараж! – Он обшарил горящими глазами приборную доску, вырвал прижатые пружинкой ключи; мотор глухо завыл, и „зендер“ нервно дернулся на старте. – Будет тебе и гололед, и реанимация!»

«Не заводись, Касси, – остерегла Марсель, защелкнув замок ремня безопасности. – Дело серьезное, будь осторожен».

«Ага! дело жуть какое! – Он вздернул вверх тумблеры системы турбонаддува. – Мне уже во где этот гараж, Соль! – Касси резанул себя ребром ладони по горлу. – Это шанс, ты поняла?! это же мечта! А ты – чудо, Соль. Ты прелесть. Слышь, поцелуй меня на всякий случай».

«Зачем ты раньше так не сказал?..»

«Да придурок я был».

«Я люблю тебя».

«И я тебя тоже. Не подкачай, Касси».

Ярко вспыхнуло – будто разом взорвались все лампы в гараже; ослепительный свет на секунду затопил все вокруг – и из облака света машины выбросило в ночь; итальянский шедевр сразу ушел метров на сорок вперед.

«Где мы?» – Марсель схватила дорожную карту.

«Похоже, на мюнсском шоссе, – впившись в трассу, обронил Касси. – Ну да, Он же сказал – до Хэлана. Как прет-то, подлюга!»

Впереди дразнили алыми звездами габаритные огни «бугатти». Касси мчал прямо по разделительной полосе.

«Пока от этих надо оторваться, – мотнул он головой назад. – Они еще повозятся на выезде – хоть бы застрял кто-нибудь! ты видела? не всех Он смог натравить на нас! Скоростные точно за нами увяжутся, а рухлядь пойдет наперерез, где-нибудь в Моруане или у Баллера засаду устроят».

«Пробьемся?»

«Попробуем».

«Возьми правей, вдруг встречная…»

«Встречных не будет. Это другая страна».

«Как – другая?»

«Ну без людей. Здесь живых нет никого. Мы по ту сторону, понимаешь? Тут все неживое. И ночь всегда».

Никто не мешал гонке. Стрелка топливного индикатора твердо лежала на нуле – видимо, Его машины не нуждались в топливе, – а пламенная полоска спидометра плавала в правом углу шкалы.

Понемногу «зендер» стал сближаться с «бугатти»; гробовая беззвездная ночь неслась навстречу стремительными серыми хлопьями – или то был пепел крематория?., хлопья под ударами «дворников» сбивались в грязно-пенистые гребни по краям ветрового стекла.

«Что ты молчишь?»

«Отвлекать не хочу».

«Да брось, говори что-нибудь, а то что же – зря увиделись?»

«Думаешь, успеем до восхода?»

«Если темп не потеряем».

«Я знаю, что отсюда можно вырваться…»

«Ага, я слышал, – тряхнул головой Касси, – один парень пробился».