Текст книги "Торговцы плотью"

Автор книги: Лоуренс Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Глава 16

«Бедлингтон» из тех отелей, в которых прислуга ходит на цыпочках и разговаривает шепотом. Натертый до блеска добротный паркет, восточные ковры блеклых тонов. В качестве компромисса с современной действительностью администрация превратила бильярдную в бар, однако дам в нем обслуживали лишь за столиками.

Я прибыл ровно в восемь. Телефонный аппарат на конторке портье меня просто очаровал: позолота и перламутр, реликт «бель эпок». Я попросил соединить меня с мисс Грейс Стюарт.

– Говорит Питер Скуро…

– О да, – ответил мне переливчатый голос. – Вы пунктуальны. Подождите меня в коктейль-холле. Закажите себе что пожелаете, а для меня джин с биттерсом. Скажите бармену – его зовут Гарри, – что это для меня. Он знает, как я люблю.

В баре было темно как в пещере и пусто. Я заказал себе кир и джин для мисс Стюарт и, словно зачарованный, наблюдал, как работает Гарри: капнул ровно три капли биттерса в старомодный хрустальный бокал, добавил ровно три кубика льда – ни больше ни меньше, и залил все это джином «Тэнкирей», затем размешал содержимое длинной серебряной ложечкой и еще добавил оливку с перчиком.

– Интересно, – прокомментировал я. – Надо бы самому как-нибудь попробовать такое.

– Но только чтобы постель была недалеко, – вежливо посоветовал Гарри.

Я перенес наши бокалы на угловой столик и уже почти наполовину опорожнил свой, когда в бар вошла женщина. Она вгляделась в полутьму и прямиком направилась ко мне. Я встал и улыбнулся:

– Мисс Стюарт?

– Грейс. А вы Питер? Чудесно.

Рукопожатие ее оказалось крепким и уверенным. Я взял накинутую у нее на плечах котиковую шубку и подставил даме стул. Двигалась она вполне грациозно, но, как и говорила Марта, – даме было явно не меньше шестидесяти.

Выглядела мисс Стюарт весьма элегантно в узком поблескивающем в темноте платье, но более всего меня восхитила маленькая серебряная шапочка, плотно сидевшая на голове.

– Мне нравится ваша ермолка, – заметил я.

Она засмеялась и взяла меня за руку.

– По-моему, мы с вами подружимся.

Так и получилось.

Она наняла лимузин на весь вечер – с баром, телевизором и сиденьями, обитыми телячьей кожей. Я откинулся на спинку.

– Каково там сейчас беднякам? – заметил я.

– Вас это очень волнует?

– Ни капельки.

Мы отправились на ужин в шикарный ресторан «Окна в мир». Когда официант принес список вин, Грейс осведомилась:

– Вы умеете разливать вино?

– Только если у бутылок есть ручки, – ответил я.

Заказывала она со знанием дела. Я пил то же, что пила она, и ел те же блюда. Далековато же от «Приюта неудачников» я забрел! И, оглядевшись, понял, что этот мир мне нравится куда больше. Он мне явно подходит.

Я приготовился развлекать ее театральными сплетнями и шутками, однако она не дала мне такой возможности:

– Вам совсем не обязательно тратить столько усилий.

Взамен она одарила меня скандальными рассказами о Западном побережье: Беверли-Хиллз, «Бель Эйр», киношная и телевизионная публика. Она знала всех и везде бывала. К тому же любила сплетничать и при этом обладала острым языком и проницательным умом.

– Вы довольно злобная дама, – сказал я.

– Неужели? – Я ей явно польстил.

Вскоре я убедился, что и она из тех, кого перепить мне не дано. После ужина мы еще зашли в бар: она взяла два «стингера» с водкой, я осилил только один. Из окон был виден Манхэттен – море теплых огней.

– Вы милый, – объявила она, погладив меня по щеке. – И красивый, на грязный манер.

– Грязный?

– Я имею в виду – грешный, – поправилась она. – Мне это нравится.

В лимузине она приказала шоферу ехать на Одиннадцатую авеню, между Сорок седьмой и Сорок восьмой улицами.

– Веселенькое местечко, – заметил я.

– Я хочу, чтобы вы это увидели. Если оно еще существует, я найду…

Черты лица у нее были резкие, нос с горбинкой, кожа гладкая, без морщин. Стройное тело, молодые руки, волосы под серебряной шапочкой также отливали серебром. Чулок она почему-то не носила и, заметив мой удивленный взгляд, взяла мою руку и провела ею по лодыжке:

– Выбрито чисто.

Мы нашли место, которое она хотела мне показать: гадкий бар для моряков, с опилками на полу и резким запахом дезинфекции. Завсегдатаи пили, один, уже дошедший до кондиции, храпел в углу.

– Надеюсь, вы захватили револьвер? – спросил я, нервно оглядываясь по сторонам.

Она заказала у бородатого бармена джин.

– И подайте непочатую бутылку, я хочу, чтобы вы вскрыли ее при мне.

– Как прикажете, леди.

Она окинула меня холодным взглядом.

– Итак, что вы обо мне думаете?

– Что ваше общество весьма приятно.

– Ладно, хватит болтовни. Вам заплачено. Что вы на самом деле думаете?

– Хорошо, если честно, то я вижу в вас блестящую, добившуюся успеха, но очень одинокую женщину. Все эти голливудские россказни – да, тамошняя жизнь вас веселит, но вы держитесь от нее в стороне. Вы – наблюдатель. Вы – леди, в вас есть класс, но пару раз в год вам необходимо расслабиться, и тогда вы отправляетесь в местечки вроде этого. Только чтобы напомнить себе, какова она, настоящая жизнь.

– Близко, но не в самое яблочко. Вы сказали, что у меня есть класс, не так ли? Так вот, сорок лет назад я была официанткой в этой самой дыре. Я родилась и выросла в Адовой Кухне… [5]5
  Адова Кухня – один из самых запущенных трущобных кварталов Нью-Йорка. ( Примеч. перев.)


[Закрыть]Ладно, а теперь поехали отсюда в мой номер на Парк-авеню, за который я плачу четыреста долларов в сутки.

Диваны и кресла там были обиты бархатом, на столах стояли гладиолусы в хрустальных вазах. Гостиная, спальня, ванная комната – огромная ванна покоилась на звериных лапах. Дорогое спокойствие. Благородная тишина.

– Хотел бы и я здесь пожить… – протянул я.

– Жаль, что я не встретилась с тобой в понедельник, я б тебя непременно пригласила… Мы можем повидаться, когда я в следующий раз приеду в Нью-Йорк?

Я подумал, что Марта Тумбли наверняка подстроила мне все это для проверки.

– Конечно, Марта со мной свяжется.

Она кивнула.

– Заказать какую-нибудь выпивку?

– Спасибо, но я сегодня уже достаточно выпил.

– Да и я тоже… Но у меня есть кое-что получше.

Она отправилась в спальню и вышла оттуда с маленькой серебряной коробочкой тонкой работы. Открыла крышечку и протянула мне.

– Кокаин? Боюсь, для меня это напрасный перевод продукта. А вы, если хотите…

Она нюхнула.

– Ты знаешь, у женщин бывают всякие фантазии… – начала она.

– Никогда в этом не сомневался. Ну, и какие фантазии у вас?

– Ох, всякие… Ты не мог бы раздеться?

Я начал раздеваться. Я уже снял брюки, когда увидел, что она по-прежнему сидит в кресле полностью одетая.

– А вы?

– Я не буду.

Она заставила меня лечь на кушетку, пододвинула поближе кресло и долго разглядывала мое обнаженное тело.

– Очаровательно.

– Спасибо. Вы бы хотели, чтобы я что-нибудь сделал?

– Не сейчас.

Она начала легонько ласкать меня прохладными пальцами. Я почувствовал возбуждение.

– Смотри-ка, при твоем сложении эта штука выглядит весьма прилично, – сообщила она.

Потом она выдала мне сто долларов обещанной платы и еще сто долларов на чай. Я пожелал ей счастливого пути, мы пожали друг другу руки и расстались.

Глава 17

Дженни Толливер собиралась на Рождество домой. Домой – это в Ратленд, штат Вермонт. Там ее отец, отставной инженер-железнодорожник, и мать-домохозяйка жили в доме, похожем на зачерствевший свадебный торт. Дженни уезжала утром 24-го и возвращалась в самый канун Нового года.

– Значит, на Рождество ты меня бросаешь? – спросил я. – Это потому, что я отказался сходить с тобой на мессу?

– Вовсе нет! Мама и папа становятся совсем старенькими, они очень просили приехать на праздники, я не могу им отказать. Но ты можешь поехать со мной, Питер, поживешь у нас недельку.

– Не думаю, что это удачная идея. Они станут расспрашивать, что да как, в каком качестве я появился в их доме, и окончательно испортят тебе настроение. А к Новому году возвращайся обязательно. Я поговорю с Артуром, может, устроим вечеринку. Ничего особенного – пиво и запеченный окорок. Как ты на это смотришь?

– Положительно! Веди себя хорошо в мое отсутствие!

– А разве я себя когда-нибудь плохо вел?

– Лгунишка! – Она вроде бы шутила, но в голосе ее звучала грусть.

Предрождественская суббота была моим последним днем в «Королевских дланях». Со мной расплатились, я холодно кивнул менеджеру – типу весьма ехидному – и решил прогуляться по Мэдисон-авеню до бутика «Баркарола». Хотел глянуть: могу ли я там купить подарок для Дженни? То есть могу ли я себе это позволить…

Как и в прошлый раз, я был ошеломлен богатством здешних клиентов – мне никогда прежде не доводилось видеть столько норковых манто сразу.

Для Дженни я нашел там роскошный шарф от «Гермеса». Он стоил гораздо дороже, чем я намеревался потратить, но я утешал себя мыслью о том, что Дженни сможет содрать рисунок для своих тканей.

Я уже направлялся к выходу, когда заметил в витрине знакомую серебряную шапочку – точно такую, как была на Грейс Стюарт. Слишком явное совпадение, чтобы быть просто совпадением.

Значит, Марта Тумбли обслуживает мною вовсе не «добрых подруг» – эти женщины в действительности были благодарными покупательницами, которым она предоставляла дополнительные услуги. Вот это ситуация! Мне она не нравилась, так как могла породить лишние проблемы.

Во вторник я ужинал с Дженни и преподнес ей шарф. Она была в восторге и, в свою очередь, подарила мне золотые запонки от Тиффани. [6]6
  Тиффани Луис Камфорт (1848–1933) – американский художник и предприниматель, дизайнер светильников, изделий из стекла, украшений.


[Закрыть]Мы поцеловались и пожелали друг другу счастливого Рождества.

Мы съели по стейку в «Олд Хомстед», потом отправились к ней и сразу же легли в постель. Дженни была полна страстного энтузиазма.

– Эй, – сказал я, – полегче! Ты же только на неделю уезжаешь.

– А я хочу вычерпать тебя до дна. Измучить, измочалить. Чтобы никакой другой ни капельки не досталось.

Я зарычал и стиснул ее в объятиях.

Там было так уютно, так спокойно – для полноты картины не хватало еще снежной бури за окнами, но ночь была холодной и ясной.

Когда мы насытились друг другом, она начала говорить о любви. Я безропотно соглашался со всем, что она говорила, – уж очень не хотелось нарушать это спокойствие.

Глава 18

Хорошо, что Дженни уехала – всю неделю я был очень занят. Не только я, но и Артур Эндерс и Кинг Хейес. В субботу мы весь день встречали и провожали клиенток с интервалом буквально в несколько минут. Работали мы в нашей с Артуром квартире.

Мы окрестили эти встречи «сценами». «Как прошла твоя „сцена“?», «У меня назначена „сцена“ на вечер», «Это была довольно трудная „сцена“». За неделю у Кинга были три «сцены», у меня с Артуром – по две, поэтому мы пришли к выводу, что можем позволить себе на Новый год не пиво, а шампанское.

В три часа дня во вторник у меня была «сцена» с женщиной по имени Джоан. Она оказалась маленького росточка и более чем просто пухленькой. Джоан призналась, что с тех пор, как набрала вес, муж к ней ни разу и не притронулся – полнота, видите ли, вызывает у него отвращение.

У меня полнота отвращения не вызвала. Джоан попросила «отшлепать» ее перед сексом, что я с готовностью и исполнил. Заплатила она положенные пятьдесят долларов и десятку на чай – мятыми пяти– и однодолларовыми банкнотами, наверняка сэкономленными ею на домашнем хозяйстве.

Теперь я уже понимал, что промысел этот неплох, и подумывал над тем, как его усовершенствовать. Основная проблема была в физиологии.

Опытная проститутка, полагал я, может обслужить за ночь десяток клиентов. Проститутка-мужчина и близко к таким показателям не подойдет.

Даже если Эндерс, Хейес и я будем иметь по три «сцены» в неделю, это обеспечит 150 долларов каждому плюс чаевые. Легкий и не облагаемый налогом заработок, но состояния таким образом не сколотишь. Если же бизнес этот окажется перспективным, основная проблема будет состоять в поиске новых «талантов».

Я перебрал по пальцам всех своих друзей и приятелей. С троими из них можно было бы переговорить: двое были актерами, один служил моделью, и все отчаянно нуждались. Тому, кто служил моделью, было уже около пятидесяти – он изображал всяких джентльменов и высокопоставленных чиновников, – но, по слухам, в постели он был все еще неутомимым.

Так что я продумал тактику, благодаря которой мог бы повысить доходы предприятия, при этом снизив личное мое участие. Я решил на этот счет посоветоваться с Мартой Тумбли и был уверен, что она на это пойдет.

Глава 19

Вечеринка удалась на славу – среди ночи даже заявился полицейский с требованием понизить уровень децибелов: в участок поступила жалоба.

– Наверняка это миссис Фульц, наша дорогая соседушка, – заметил я.

Мы пообещали вести себя тише и предложили полицейскому бокал шампанского на дорожку. Как только дверь за ним закрылась, бедлам разгорелся с новой силой.

Здесь были и Дженни Толливер, и подружки Эндерса и Хейеса. Я пригласил также троих возможных коллег с их дамами. Были еще три пары и пятеро одиночек обоих полов.

Кое-кто из мужчин принес выпивку, а две дамы – по огромной пицце-пепперони. Мы запаслись запеченным в тесте окороком, картофельным салатом, шампанским и сирийским хлебом, так что и выпивки, и еды хватало. Единственное, в чем мы испытывали нехватку, – были стулья.

Пожилой господин, зарабатывавший на хлеб моделированием, явился уже полупьяным и в сопровождении чьей-то чужой жены. Звали его Уолкотт Сэндз, он снимался в журнальных и телевизионных рекламах, изображая адвокатов, президентов компаний, адмиралов и врачей-проктологов.

– Как у тебя дела, Сэнди? – поинтересовался я.

– Неважно.

Когда Сэндз направился в нашу крошечную кухоньку за льдом для виски, я последовал за ним, чтобы хоть на минутку остаться с ним наедине.

– Значит, ты возьмешься за работу?

Сэндз усмехнулся:

– Да за любую, кроме убийства. Впрочем, и за убийство тоже, если заплатят соответственно. А что ты можешь мне предложить?

– Я знаю одну женщину, – начал я издалека, – ее муж в длительной отлучке, и она ищет кого-нибудь… быстренько перепихнуться. Туда-сюда – и никаких обязательств. При этом она заплатит пятьдесят любому, кому сможет доверять.

– Пятьдесят?! – в восторге завопил Сэндз. – Быстро говори где и когда.

Я улыбнулся, потрепал его по плечу и вернулся к гостям.

Вечеринка раскручивалась на полную катушку: одна из дам громко скандалила со своим спутником, Артур Эндерс и Дженни Толливер показывали приемы индейской борьбы, а даму Кинга Хейеса с трудом удалось уговорить не устраивать стриптиза.

Я быстренько переговорил с теми двумя актерами, выдав им ту же версию, что и Сэндзу. Оба не только проявили энтузиазм, но один из них даже предложил в качестве «сценической» площадки свою квартиру на Западной Шестьдесят восьмой улице.

В два ночи гости начали расходиться, и через полчаса квартира опустела. Дженни осталась у меня, Артур Эндерс мирно храпел на кушетке.

Мы с Дженни попытались слегка прибраться, сложили в холодильник остатки еды, выбросили мусор. А потом отправились в спальню и закрыли дверь.

– О чем это ты толковал с Сэндзом? – спросила она, раздеваясь.

– С Сэнди? Когда?

– Да в кухне. Вы что, секретничали?

– А, тогда… Да он рассказал мне смешную историю про женщину, которая платит ему за сексуальные услуги.

– Что ж тут смешного? По-моему, это просто отвратительно.

– А когда мужчина платит женщине – это тоже отвратительно?

– Конечно. При чем здесь пол? И в том, и в другом случае это не что иное, как торговля собственным телом.

Моя реакция была на удивление мирной:

– Ну а если им торговать больше нечем?

– Питер, а ты когда-нибудь платил женщинам?

– Нет.

– Надеюсь, что так. Это… Это…

– Я уже знаю – отвратительно. Дженни, все не так просто. Я знаю некоторых мужчин, которые уверяют всех и себя, что им нет нужды покупать секс. Однако они покупают женщинам подарки, водят их в театры и дорогие рестораны, может быть, даже вывозят на модные курорты. И в то же время с гневом отвергают всякую мысль о том, что им приходится платить за секс. Разве это не лицемерие?

– Нет, если мужчина и женщина любят друг друга.

– Я говорю о сексе, а не о любви. Если мужчина хочет заняться этим самым делом с женщиной, а женщина хочет заняться с мужчиной, почему бы им не заплатить за удовольствие?

– Тогда это низводит секс до уровня «заказать нам еще по мартини или заняться любовью?». То есть превращает нечто чудесное и высокое в вещь обыкновенную и необязательную.

Я засмеялся:

– А ты, оказывается, романтик.

– Хорошо, если б и ты был более романтичным, – с горечью ответила она.

– А я и есть романтик, но у нас с тобой цели разные.

– И чего же ты хочешь?

– Сейчас? Тебя.

Чуть позже я вернулся к разговору – почему-то чувствовал настоятельную потребность убедить ее в собственной правоте.

– Послушай, давай предположим, что женщина выходит замуж за мужчину, которого она не любит. Причины могут быть разными. Может, он богат, а может, он хороший, надежный, работящий человек. А женщина думает о своем будущем. Но если она не любит его, разве она в таком случае не продает свое тело?

– Ну… – протянула Дженни, – не совсем так.

– Она его не любит, но ложится с ним в постель, потому что он ее содержит. Разве это не низводит ее до уровня проститутки?

– Нет, если она ухаживает за ним, заботится о нем и детях, ведет хозяйство. Проститутки этого не делают.

Я молчал.

– И, кроме того, – продолжала Дженни, – со временем она может его полюбить.

– Вполне возможно, но ставить на это нельзя. Все может повернуться совсем иначе. А я говорю только о том, что все мы тем или иным образом торгуем собой. Вот ты, например: разве не продаешь свой талант художника?

– Конечно. Но это моя работа. И она не имеет никакого отношения к моей личной жизни. Разве ты можешь сказать, что я продаюсь тебе?

– Конечно! Продаешься в обмен на эти роскошные апартаменты и бриллианты, которыми я тебя усыпал.

– Свинья, – объявила она, поудобнее устраиваясь у меня на плече. – Давай-ка спать.

Я подождал, пока дыхание ее станет сонным и ровным, потом высвободил руку и нежно откинул волосы с ее лица. Она во сне что-то пробормотала. Голос у нее был счастливый.

Я лежал без сна и все думал о том, о чем мы с ней говорили и о наших с ней отношениях. Она все-таки предлагала мне кое-что, а именно – свою любовь. А я предоставлял ей объект любви. Значит, и я ей кое-что продавал – разве не так?

Я совсем запутался в этих построениях и заснул с мыслью, насколько честно заработанные пятьдесят долларов облегчают существование.

Глава 20

Сол Хоффхаймер сказал, что у его жены проблемы с женскими органами и может потребоваться операция. Младшую дочку водили к ортодонту, который потребовал за услуги три тысячи долларов. («Наверное, вознамерился поставить ей платиновые скобки», – мрачно прокомментировал Сол.) А пару дней назад прямо на шоссе в Лонг-Айленде у него полетела к черту коробка передач…

– Сол, – сказал я, – похоже, этот парень на небесах за что-то на тебя прогневался.

– Я и сам начинаю так думать. Знаешь, какой у меня был доход за прошлую неделю? Целых пять баксов. И как, ты думаешь, я их заработал? Нашел на полу в такси.

Я принес с собой еду: два кофе, две горячих колбаски на ржаном хлебе и два куска датского яблочного пирога – все это я купил в деликатесной лавке на углу. Мы сидели, жевали, так и не сняв пальто, – что-то случилось в котельной, и в офисе стоял жуткий холод.

– Значит, дела идут хреново?

– Хреново? Не то слово. Вовсе не идут.

Я выложил на стол три бумажки по десять долларов.

– Это в счет моего долга. Огромное тебе спасибо!

Сол недоверчиво воззрился на деньги.

– А ты уверен, что можешь себе это позволить?

– Уверен. Пей кофе, а то остынет.

– У меня тут есть пара предложений. – Сол толкнул мне через стол листочки. – Одно для новой «мыльной оперы» – им нужен персонаж типа врача-интерна. А второе – на озвучивание какого-то дурацкого документального фильма о Южном Бронксе. Ты бы сходил в студию – режиссер там натуральный козел.

– Звучит многообещающе. – Я сунул листочки в карман. – Спасибо, Сол. Попробую сдать очередной экзамен. Скажи по правде: я у тебя единственный, у кого дела – швах?

– Ха! Дело не в тебе. Весь бизнес трещит по швам – шесть миллионов душ на каждое рабочее место.

– А сколько у тебя вообще клиентов? – спросил я, украдкой взглянув на исцарапанный ящик для архивных папок.

– Кто считал? Каждый день кто-то звонит, каждый день кто-то отваливается. Может, уезжают домой, куда-нибудь в Айову или другое какое место… У меня сейчас приблизительно человек сорок – половина женского пола, половина мужского.

– И все как-то работают?

– Интересно, сидел бы я сейчас в ледяном офисе и горевал по поводу жениной операции, если б они работали?

– Двадцать парней? – задумчиво переспросил я. – И в основном молодых?

– По большей части молодых. А что?

– Да просто так, любопытствую.

Выйдя на улицу, я достал из кармана листочки с предложениями, разорвал на мелкие клочки и пустил по ветру.