Текст книги "Торговцы плотью"

Автор книги: Лоуренс Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

Глава 159

Когда на следующее утро Марта не вышла на работу, я около одиннадцати позвонил ей по телефону.

– Наверно, прийти не смогу, – донесся ее слабый голос.

– Ясно, но мне надо сказать тебе кое-что важное. Нельзя заскочить на минутку?

– Я просто не в состоянии поддерживать беседу.

– Ну так я тебя поддержу. Тебе плохо, дорогая? Могу прихватить телячьего холодца.

– Лучше арманьяку, – попросила она.

Я думал, что найду распустеху с растрепанными волосами и мутным взором. На ней будет грязное платье и «Кровавая Мэри» [52]52
  «Кровавая Мэри» – коктейль из водки с томатным соком.


[Закрыть]в дрожащих руках. Кругом толстый слой пыли и окурки.

Ничего подобного. Марта была одета с достойным и сдержанным шиком, причесана, рука ее оказалась твердой. В квартире чисто, пепельницы пусты.

– Я уже собралась идти в клуб, – призналась она, – и не смогла сдвинуться с места. Питер, что со мной?

– Упадок духа, – сказал я. – Хандра. Все, что требуется, это немножко испытанного тошнотворного лекарства.

Я откупорил арманьяк и налил два бокала. Сел рядом с ней на черный кожаный диван, обнял за плечи. Я действительно любил эту женщину, и мне было больно видеть, как она страдает из-за какого-то дерьмового политикана.

Я сыграл перед ней кусочек только что придуманного шоу, изобразив Канниса и Гелеско перед Венерой Милосской:

– Эй, Тони, да эта сучка без рук!

Она хохотала до слез, еле переводя дух.

– Господи, Питер, ты – то, что доктор прописал!

– И являюсь по вызову!

Потом рассказал о вчерашней встрече с Иваром Гутьерресом и о том, сколько он посулил мне за долю в «Питер-Плейс».

– Забудь об этом, – посоветовала она. – Он похож на мелкого жулика, который пытается дорваться до легких деньжат.

– Ты думаешь? Для мелкого жулика он слишком хорош. И путешествует с эскортом.

– Пара головорезов, которых он нанял на час. Просто позвони ему, Питер, и скажи, что ты не заинтересовался его предложением. И все.

– Так и сделаю. А теперь поговорим о тебе. Марта, ты мне в последнее время не нравишься.

– Чему уж тут нравиться, – согласилась она. – У меня просто сил больше нет. Клуб я совсем забросила. Наши бандюги знают, сколько дней я прогуляла?

– Я им не сообщал, но они знают.

– Еще бы. Должны знать. Ну и черт с ними…

– А с Янсом и со мной? – спросил я. – Даже с Кингом в роли хозяина мы еле справляемся. Делаем твою работу. Это нечестно.

– Налей еще, – сказала она.

Мы молча выпили по второй. Я оглядывал эту комнату с трубящими толстокожими слонами, припоминал каждый свой прежний визит и думал, что все важные перемены в моей жизни начинались здесь.

– Что-нибудь новенькое от мистера Боукера? – небрежно спросил я.

– Да. Помнишь, я говорила, что он грозится покончить с собой, если я его брошу? А теперь заявил, что сначала убьет меня, потом себя.

– Господи Иисусе! – воскликнул я. – Марта, он просто безумец.

– Он политик, – пожала плечами Марта. – Ты думаешь, нормальный человек пойдет в политики?

– Тебе непременно надо избавиться от него, – твердо сказал я. – Может, он просто пугает тебя, и все же не стоит испытывать судьбу.

Она кивнула:

– Ты прав, Питер. Мне надо думать не только о себе, но и о сыне. Я решила: вернусь в Чикаго. Расторгну контракт – никто возражать не будет, – а свои двадцать шесть процентов оставлю, они что-нибудь принесут. Может, смогу открыть небольшой бутик… Как думаешь?

– Ну… – заколебался я, – мне страшно не хочется, чтоб ты уезжала, но другого решения предложить не могу. Когда собираешься ехать?

– Первого января. Тогда у Янса или у кого-то другого будет шанс занять мое место. Квартира принадлежит мне, я получу за нее хорошие деньги, так что в финансовом смысле не пострадаю. Я в самом деле думаю, это лучший выход. Так или иначе, придется избавляться от этого человека, просто чтоб обрести душевный покой.

– А что происходит с ним, Марта? – спросил я. – И, в сущности, что происходит с тобой? Я хочу спросить: что вас связывает? Любовь? Секс? Или что?

– О милый, только в кино, в книжках и в пьесах людьми движет что-то одно. В жизни у каждого нашего поступка десятки причин, и никто не может распутать этот клубок и сказать: вот почему я сделал то-то и то-то. Посмотри на себя. Ты ввязался в плотские забавы, потому что хочешь легких денег, потому что тебе нравится секс, потому что ты любишь женщин, потому что тебе приятно быть на виду, ты наслаждаешься актерской игрой, ты не способен ежедневно сидеть в какой-нибудь конторе с девяти до пяти, и прочее, и прочее. Ты находишь миллион оправданий своим занятиям.

– Да, – кивнул я. – Ты права. Наверно, каждый считает себя очень сложным, а всех вокруг – примитивными.

– Мне сейчас лучше, – призналась Марта. – Просто от разговора с тобой. Спасибо, что пришел. Пожалуй, пойдем в клуб вместе. Поцелуй меня.

И мы поцеловались. Она тесно прижалась ко мне.

– Какой же ты милый, – шепнула она. – Испорченный, но милый.

Вернувшись в «Питер-Плейс», я сразу направился к себе в офис. Нашел визитку Гутьерреса и позвонил. Долго было занято, но наконец я пробился.

– Мистер Гутьеррес, это Питер Скуро.

– Да, слушаю, – ответил певучий голос.

– Я обдумал ваше предложение, мистер Гутьеррес, и пришел к заключению, что пока не время продавать мою долю в «Питер-Плейс».

– Не согласен, – быстро перебил он. – По-моему, сейчас именно время. Цена может упасть. Есть вероятность, что даже ваши капиталовложения не оправдаются.

– Я в это не верю, – твердо сказал я. – Я много думал, и…

– Еще подумайте. Подумайте как следует. Возможно, вы многого не знаете, мистер Скуро. Убедительно прошу вас отнестись к моему предложению с величайшим вниманием.

Я начал злиться.

– Простите, у меня своя голова на плечах. Сделка не состоится, мистер Гутьеррес.

– Надеюсь, вы измените ваше решение, – сказал он. – Мы еще встретимся, мистер Скуро. Вы еще обо мне услышите.

В словах и в тоне была реальная угроза, но, по крайней мере, мне удалось первым повесить трубку.

Глава 160

В конце сентября у меня родилась идея, которая принесла клубу еще как минимум тысячу в неделю.

Это была лотерея, и устроили мы ее так: заинтересованные члены покупают пронумерованные билеты по пять долларов каждый, кто сколько захочет. Каждую пятницу в полночь проводится розыгрыш. На следующей неделе победителю предоставляется бесплатная «сцена» с любым жеребцом на выбор.

Наша еженедельная лотерея (получившая название «Трах-тарарах») стала лишь одним из факторов, определявших феноменальные финансовые успехи «Питер-Плейс». Заказы на «Масленичный зал» сыпались градом, Давид со своим роялем почти каждый вечер собирал толпы народу, а верхние спальни были загружены так, что в одну из суббот выстроилась целая очередь.

– Как в булочной! – восхищенно воскликнул Янс. – Может, пронумеруем клиентов?

Мы с Мартой больше не присутствовали на регулярных совещаниях, если не получали специального приглашения; нам казалось, что Оскар Готвольд и Игнаций Самуэльсон достойно представляют наши интересы. Но я заглядывал в ежедневные сводки и видел, как хорошо идут дела. Предвкушая солидный доход после распределения прибыли в конце года, я спокойно тратил наличные.

В последний день сентября я сидел в офисе, проверяя ежемесячные счета за продукты и напитки, когда дверь неожиданно отворилась. Передо мной стояла Сибил Хедли, женщина-силачка, смотревшая на меня с такой яростью, что я поспешно вскочил на ноги.

– Жопа! – прокричала она.

– Эй, минутку. Не знаю, чем вы недовольны, но в подобных выражениях нет необходимости.

Она шагнула вперед, с силой захлопнув за собой дверь, и злобно бросила:

– Это ты меня долбанул?

– Послушайте, я не имею ни малейшего представления, о чем идет речь. Но если вы успокоитесь и объяснитесь, попробуем вместе решить вашу проблему.

Лицо ее перекосилось.

– Ты что, в самом деле не знаешь?

Я поднял руку:

– Клянусь. Почему бы вам не присесть?

Она плюхнулась в кресло у стола, скрестила голые мускулистые ноги. Кожа у нее действительно была необыкновенной. В прошлый раз она напоминала сливочную ириску, теперь же, когда загар стал сильнее, – корочку пирога.

– Не хотите ли выпить, мисс Хедли? – вежливо спросил я. – За счет фирмы.

– Нет, – резко буркнула она. – Вы в самом деле не знаете, что случилось?

– В самом деле.

– Кому вы рассказывали о моей статье в «Безумном шляпнике»?

– А! Моим партнерам.

– Крупные шишки?

– Вроде того.

– Ну, так они зарубили все дело.

– Да что вы? – заинтересовался я. – И как же?

– Подписали контракт на полгода на полностраничную цветную рекламу в четыре краски. Бутик «Баркарола». А историю про «Питер-Плейс» издатели завернули.

– Помнится, вы заявили, что не продаетесь…

– Так я и думала. Значит, ошиблась.

Она захрустела пальцами, сжимая крепкие кулаки. Я посмотрел на нее с сочувствием, понимая, как крепко стукнул ее горний мир.

– Вы пытались поспорить?

– Поспорить! – вскричала она. – Я изрыгала проклятия. Я наделала столько шуму, что они сказали – все будет по-ихнему, а если мне не нравится, вон порог.

– И вы шагнули за порог?

– Нет, не шагнула, – спокойно заявила она. – Мне нужна работа. О Боже! Что за дерьмо этот мир!

– Другого у нас нет, – напомнил я.

Она минутку помолчала, потом вздохнула:

– Наверно, я потеряла лицо.

– Без него вы больше похожи на человека.

Она взглянула на меня.

– Я вам не слишком нравлюсь, да?

– Нет, – ответил я, – теперь нравитесь.

– Слушайте, – сказала она, глядя поверх моей головы, – а вы сами участвуете в «сценах»?

– От случая к случаю. Но с Арнольдом Шварценеггером никогда не приходилось.

Она засмеялась:

– Предлагаю попробовать.

– Пошли, – сказал я.

Глава 161

Должно быть, актерское прошлое приучило меня постоянно думать о нарядах. (По-моему, это чисто женский порок.) При огромном гардеробе мне никогда не хватало сменных костюмов. Если хотите, можно назвать их личинами.

Октябрьским утром я на несколько часов покинул офис и отправился на Пятую авеню за покупками. Много денег просаживать не собирался – много у меня при себе и не было, – но рассчитывал купить несколько новых рубашек, свитер и какую-нибудь забавную ерунду для Мейбл Хеттер.

День был ясный, холодный и ветреный. На Пятой авеню развевались флаги, и прохожие сновали в том особом спешном ритме, что возникает обычно с приближением Рождества. Чистое небо сияло открыточной синевой, и я увидел первого в сезоне лоточника с жареными каштанами.

Манхэттен напоминал театральные подмостки. Кто-то все умно продумал, и занавес только что взлетел под аплодисменты. Блестящий успех, слава, и я был решительно счастлив.

Я слонялся, разглядывая витрины, покупая ненужные вещицы. Подумал, не подстричься ли, но такое серьезное решение нельзя было принимать в столь беззаботный и славный денек. И я просто фланировал.

Купил Мейбл маленькое шоколадное пианино с белыми клавишами и велел доставить по адресу, вложив карточку, на которой мелким шрифтом значилось только мое имя. Элегантно, правда?

Позавтракал в «Плазе»: белонские устрицы и маленькая бутылка «Мюскаде». Оставил крупные чаевые, ибо хотел, чтобы все были счастливы. Потом пошел назад в «Питер-Плейс».

В то утро дежурил Кинг Хейес в своем сером в полоску фланелевом костюме, к которому он добавил клетчатый жилет. Поистине великолепный вид, и я не преминул сообщить ему об этом.

– Как ты всегда говоришь, – ухмыльнулся он, – плыву по волнам. А для тебя тут пакет.

– Да? От кого?

– Без обратного адреса. Посыльный принес и ушел. Даже чаевых не обождал. Он на твоем столе.

Кинг поплелся за мной в офис. Пакет был размером с коробку для обуви. Завернут в коричневую бумагу, перевязан бечевкой. Я вдруг вспомнил пакет с резаной газетой, который сунул когда-то в руки Сиднею Квинку.

Я наклонился посмотреть. На обертке проставлено лишь мое имя печатными буквами. Я взял сверток и поднес к уху:

– Не тикает.

– Потряси, – посоветовал Кинг, – если булькает, я помогу выпить.

Мы смеялись, пока я развязывал веревку, разворачивал бумагу, снимал крышку. Потом взглянули.

На дне, выстланном ватой, посередке лежал огромный мягкий пластиковый пенис. Одна из этих идиотских штучек, что продаются в эротических лавках. Зачем, не знаю. Может, на замену, может, в подарок.

Но этот был аккуратно разрезан на две половинки. По-моему, бритвой.

Мы зачарованно смотрели на жуткий презент.

– Дурацкая шутка, – сказал Кинг Хейес.

– Дурацкая. Только не шутка.

– Ты знаешь, кто его послал?

– Догадываюсь, – пробормотал я, не слыша собственного голоса.

Я не впал ни в панику, ни в истерику, я был полностью парализован. Кинг, должно быть, заметил, потому что принес двойной коньяк, и сердце мое вновь забилось.

Я понес игрушку Марте.

– Иисусе Христе! – воскликнула она.

– Мой друг из химчистки!

– Боже, Питер. Сейчас же звони Каннису и Гелеско. Они знают, что делать. – Она внимательней присмотрелась ко мне. – Сядь-ка. Ты в шоке. Я сама позвоню.

Но они куда-то ушли на весь день, и поймать их было невозможно. Марта решительно заявила секретарше, что утром я буду в «Баркароле» и обязательно должен встретиться с ними.

Когда она повесила трубку, я не удержался и бросил упрек:

– Почему ты не предупредила, что речь идет о жизни и смерти?

– Питер, – сказала Марта, – пойдем ко мне. Ты можешь остаться на ночь.

– Нет, – ответил я, пытаясь улыбнуться. – Я справлюсь.

Глава 162

Справиться я не смог. Нет, я, конечно, работал, но как автомат, все время думая об угрозе, которую символизирует рассеченный пластмассовый член.

Когда клуб опустел, я решил не ходить в «Дружескую компанию». Гутьеррес о ней наверняка знал, а я не имел ни малейшего желания снова с ним встретиться. Поэтому я запер входную дверь на замок, на засов, на цепочку. Почти везде оставил свет и пошел в бар выпить водки.

Потрескивание, поскрипывание, глухие стоны старого особняка никогда прежде не беспокоили меня, но теперь даже самый естественный звук действовал на нервы. В моем воображении рождались разные картины, одна хлеще другой.

Наконец часа в три утра я позвонил Мейбл Хеттер. Разбудил, конечно. Сказал, что мне жутко одиноко и я хочу побыть рядом с ней. Нельзя ли приехать?

– Сказка! – воскликнула она. – Давай побыстрей.

Я позвонил в свой гараж, посулив двадцать баксов тому, кто подгонит машину. Она пришла через десять минут, а еще через десять я остановился всего за полквартала от дома Мейбл. Проезжая по Шестой авеню, я не отрывал глаз от зеркала заднего обзора в поисках преследователей. Что за жизнь!

Мейбл была в коротенькой белой батистовой пижаме, усеянной маленькими синенькими колокольчиками. Она вкусно пахла мылом и сном и вовсе не злилась на мой неожиданный визит. Она обрадовалась мне так искренне, что я поклялся в душе быть с ней ласковей и заботливей.

Мейбл принесла корытце со льдом, и я набросал его в водку, захваченную из клуба. Она села ко мне на колени, и я стал покачивать ее, расспрашивая, как прошел день. Спиртное и ее безыскусная болтовня принесли облегчение.

Пока она болтала, я гадал, какой была бы жизнь с таким невинным созданьем. Наверно, скучной, но скуку многое бы компенсировало. Она добросердечна, прекрасно готовит, с энтузиазмом занимается любовью. Да, простоватые добродетели, однако после всего происшедшего они обретали особую цену.

– Питер, что с тобой, ты здоров? – встревоженно спросила она.

– Как огурец, – ответил я. – Наверно, устал немного. День был тяжелый.

– Ты чем-то расстроен?

– Нет, просто расслабился. Как мило, что ты разрешила мне приехать.

– Знаешь, – хихикнула она, – когда ты позвонил, мне снился такой чудный сон. Такой дикий! – Она покраснела. Потом изогнулась, чтобы шепнуть мне на ухо: – Мне снилось, что у тебя их два!

Я проглотил свою водку и тут же налил еще.

– Дикий, правда? – спросила она.

В постели же ничего дикого не случилось. А мне хотелось именно этого. Я хотел полностью погрузиться в ее податливое отзывчивое тело. Но с огорчением обнаружил, что не могу. Не первый, конечно, случай в моей жизни, но крайне неуместный в данный момент.

Я не винил себя: меня опустошил страх. Я видел, как рушится моя карьера из-за гнусного недомерка, которому хватило ума угрожать самому дорогому моему достоянию.

Скрывая позор, я был необычайно искусным и нежным, с радостью видя, как верхняя половина ее разнородного тела наливается розовым светом – верный признак возбуждения.

Я завершил представление, познакомив ее с новинкой, которую жеребцы называли «блужданием в чаще». Для нее это явно стало приятной неожиданностью, и она радостно приняла новый вид услуг, покрикивая: «Чудо! Чудо! Чудо!»

Одно из достоинств сценического опыта – он учит импровизировать.

Мне стало так хорошо, когда Мейбл заснула на моем плече. Ее юное мягкое тело излучало тепло, и я чувствовал себя в безопасности. Она подарила мне такой покой, что я чуть не заплакал. Я приложился губами к маленькому розовому соску, и она удовлетворенно застонала во сне.

Глава 163

Мы сидели в конференц-зале «Баркаролы». На полированном столе стояла коробка с располосованным пенисом. Антони Каннис подошел посмотреть, пыхтя сигарой.

– Пластмасса, – сказал он. – Игрушка. Ты думал, он настоящий прислал?

– Этот парень понятия не имеет о классе, – сказал Михаэль Гелеско. – Всем известно.

Я с изумлением посмотрел на них:

– Вы знаете Ивара Гутьерреса?

– Конечно, знаем, – пренебрежительно хмыкнул Каннис.

– Говно, – констатировал Гелеско. – Повтори-ка еще раз, чего он сказал.

Я еще раз пересказал разговор с Гутьерресом.

Гелеско, прищурясь, взглянул на меня сквозь облако табачного дыма.

– И ты не хочешь продать?

– Нет, черт возьми! – раздраженно крикнул я. – Когда-нибудь моя доля в «Питер-Плейс» будет стоить гораздо больше!

– Молодец парень, – похвалил Каннис. – Если решишь продавать, мы с Майком больше заплатим, правда, Майк?

– Не сойти мне с этого места, – подтвердил Гелеско. – Ведь тут золотая жила.

– А потом, – продолжал я, – когда я позвонил и отказался, он сказал, что я о нем еще услышу.

– Тони, – заметил Гелеско, – давай принимайся за дело.

Каннис поднялся.

– Сейчас примусь. Посиди полчасика, Питер. Мы сейчас все организуем, и ты сможешь вернуться в клуб.

Он вышел, и я остался наедине с Михаэлем Гелеско, который откинулся в кресле, жуя сигару, и кивнул на коробку:

– Напугался, Питер? Рассказать тебе о настоящих крутых парнях? Ты с ними дела еще не имел. Они не пугают, они делают. Это дешевка грозится. Все это блеф, только сразу звони и рассказывай нам.

– А как мы поступим с Гутьерресом? – тревожно спросил я.

– Тони свяжется с нашей службой безопасности. Они пошлют в клуб крепких ребят. Будут охранять его изнутри и снаружи круглые сутки, на тот случай, если этот недоносок вздумает туда пробраться.

– Охранники в форме? – ужаснулся я.

– Да нет, молодые ребята, прилично одетые. Вежливые, воспитанные. Ты их даже не заметишь.

– Надеюсь, они не начнут приставать к клиенткам? – попытался я улыбнуться.

– Не начнут, – отрезал Гелеско. – Получат приказ.

– И сколько они там пробудут?

– Недолго. Дня два, может, три. Пока не уговорим Гутьерреса держаться в сторонке.

– А как мы его уговорим?

Он холодно посмотрел на меня:

– Ты в самом деле хочешь знать?

– Нет-нет, – поспешно ответил я. – Как вы решите, я на все согласен.

– Не бойся, – еще раз повторил Гелеско с мрачным добродушием. – Цела будет твоя толкушка.

Вернулся Антони Каннис, кивнул партнеру:

– Все в порядке. Пять парней круглосуточно. Ты рассказал Питеру, что мы сделаем?

– Рассказал.

– Они будут на месте к твоему возвращению, – сообщил мне Каннис. – Есть будут на кухне по очереди, по одному. На твоем месте я бы пару дней не высовывался оттуда. Да столько и не понадобится – шепнем твоему говнюку пару слов, и точка.

– Надеюсь, все так и будет.

Каннис подошел потрепать меня по плечу.

– Ты должен нам верить, Питер. Твое дело работать в клубе, делать нас всех богаче. А эти проблемы оставь нам.

– Конечно, – подтвердил Гелеско. – Помнишь Тимми О’Нила, как он пытался сунуться в дело?

– Помню, – сказал Каннис. – Интересно, где теперь Тимми?

– Пробовал эту новую ливерную колбаску с луком? – спросил Гелеско. – По-моему, там.

И оба захохотали во все горло.

Глава 164

Каннис и Гелеско сделали все точно так, как обещали. Когда я вернулся в «Питер-Плейс», охранники были уже на месте. Достойно и скромно одетые молодые люди, несколько симпатичных. Один занял пост снаружи, остальные расположились в доме. Я предполагал, что они вооружены, но костюмчики сидели на них как влитые, ни под мышками, ни на поясе ни у кого ничего не торчало.

Каждую секунду дня и ночи «Питер-Плейс» оставался под неусыпным надзором. Охранники в самом деле оказались спокойными, вежливыми, не пытались заговаривать с клиентками. Наоборот, я видел, как некоторые члены клуба крутятся возле них.

Я последовал совету Антони Канниса и три дня не высовывал носа из особняка. Потом начал страдать от вынужденного заточения. Но однажды утром, просматривая доставленный Кингом Хейесом свежий выпуск «Дейли ньюс», я увидел коротенькую заметку, где сообщалось, что прошлой ночью в шесть химчисток «Квик Клин» были подложены бомбы.

Две разрушены полностью, остальные сильно повреждены. Никто не пострадал. Цитировалось заявление владельца сети химчисток, мистера Ивара Гутьерреса, о том, что в последнее время на его предприятиях возникло несколько трудовых конфликтов.

Я показал заметку Марте, и она понимающе улыбнулась.

На следующий день я читал газеты очень внимательно. Подорвали еще четыре химчистки, три из них начисто. После обеда наша охрана неожиданно испарилась, а мне позвонил Михаэль Гелеско.

– Все в порядке, – скупо сообщил он. – Мы пришли к сердечному взаимопониманию, сам знаешь с кем. Можешь выходить.

– Спасибо, – тихо поблагодарил я.

Я пошел обрадовать Марту.

– Рада, что уезжаю, – призналась она. – Питер, беда наша в том, что нам все время сопутствовал успех. В основном благодаря твоим идеям. Глупо надеяться, что горний мир будет спокойно взирать на нас со стороны. Богачи, политики, мафиози – все они чуют запах денег за милю и слетаются, словно мухи на дерьмо.

– По-твоему, Каннис и Гелеско мафиози?

– Ты хочешь сказать, официальные члены мафии? Нет, но я уверена, что они как-то вместе улаживают свои дела. Возможно, за деньги. Тут чувствуется рука Октавия Цезаря.

– Трудно поверить, что этот слабоумный старикашка связан с тайной преступной организацией.

– Ну, почему же… – нехотя проговорила она.

Я присел к ее столу, раскурил для нас обоих сигареты. Минутку мы молча курили. А потом…

– Я буду скучать по тебе, детка!

Марта коснулась моей щеки.

– Только из-за разлуки с тобой мне жаль уезжать. Сколько мы пережили вместе…

– Да, – сказал я.

– Иногда я думаю, сидеть бы нам лучше тихо. Остаться бы в тех двух конурках в Вест-Сайде. Они принадлежали нам, мы делали хорошие деньги. А теперь посмотри! Миллионная корпорация, и каждую неделю приходится бегать к акулам, чтоб те вызволяли нас из беды. Предупреждаю, Питер, дальше будет хуже. Эти парни найдут способ прибрать все к рукам.

– Через мой труп.

Она посмотрела на меня:

– Если понадобится…

– Господи, Марта, не говори так!

– Но это правда. И одна из причин моего отъезда.

– Ты уже сказала Уилсону Боукеру, что уезжаешь?

Она беспокойно заерзала.

– Нет, и не собираюсь. Напишу письмо в день отъезда. Адреса не оставлю.

– Он найдет тебя, если захочет.

– Может быть, – устало вздохнула она. – Остается надеяться, что после моего исчезновения он окунется в предвыборные хлопоты и все забудет. Питер, я серьезно прошу тебя тоже подумать об уходе.

– И чем мне заняться? Продавать шорты в «Королевских дланях»?

– Оставь за собой акции, они обеспечат приличную жизнь.

Я молчал.

Она посмотрела на меня с кривой усмешкой.

– Тебя в самом деле привлекает этот бизнес?

Я кивнул.

– Он вдохновляет меня. Есть шанс заработать большие деньги, а может, и создать что-нибудь грандиозное. Вспомни, ведь я как артист потерпел неудачу. Если я брошу дело, это будет еще одна катастрофа. Сколько раз можно шлепаться в грязь, прежде чем утратишь желание прыгнуть повыше?

– Ладно… – сказала она. – Во всяком случае, я пыталась тебя уговорить. Только держи ухо востро с Лорелом и Харди. В удобный момент они бросят тебя на съеденье волкам, да еще маслом смажут.

– Не бросят, – успокоил ее я. – Они считают, что я хорошо работаю.

– Тебе скоро сорок, – продолжала Марта, – а ты еще такой младенец с пухленькой попкой. Питер, поверь, ты играешь сейчас в высшей лиге. Пообещай мне, что подумаешь об уходе.

Теперь была моя очередь погладить ее по щеке.

– Обещаю.