Текст книги "Торговцы плотью"

Автор книги: Лоуренс Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

Глава 96

Кинг Хейес вошел в кабинет и плюхнулся в кресло.

– Выпьешь? – спросил я.

Вороной затряс головой. Выглядел он подавленным.

– Что тебя мучит? – продолжал рассуждать я. – Кроме клиенток?

– Знаешь черную курочку? Луэллу?

Конечно, я ее знал. Она приходила как минимум дважды в неделю, всегда к Кингу, так что я считал ее одной из его «жен».

Луэлла была маленькой, энергичной, бронзовато-коричневой, с прической в африканском стиле. Одевалась обычно в сшитые на заказ фланелевые, как у мужчин, костюмы и блузки с пышными жабо. Всегда сдержанная, полная самообладания. По моим оценкам, было ей около тридцати.

Хейес вздохнул.

– Помнишь, ты просил меня выяснить, что она делает в таком заведении?

– Помню. Янс считает ее феминисткой.

– Хо, ничего подобного. У нее другие причины. Леди она непростая. Имеет степень магистра по менеджменту, хорошее место в банке. Ну, поначалу ей было трудно подыскивать черных парней, таких же образованных, как она, а потом получалось, что согласны они всего на один раз или мечтают о белой подружке. А белые парни не хотят связываться с черной женщиной.

– Ты шутишь?

– Я не шучу, – покачал Кинг головой. – У нее свой дом, машина, полно нарядов и всего прочего, и она так одинока, хоть плачь.

– Боже, – спросил я, – так только это привело ее сюда – одиночество?

– Точно, – ответил он. – Наверно, она думает, это лучше, чем ничего. Питер, так живет большинство образованных черных женщин.

Я пристально посмотрел на него.

– Кинг, похоже, она тебя зацепила.

– Мне кажется, я перед ней виноват, – признался он. – Смешно, потому что я так и не закончил восьмого класса и ей не ровня. Я хочу сказать, она выговаривает длинные слова, которых я никогда даже не слышал. Она такая чистая и нарядная, что я рядом с ней – прямо Кинг-Конг.

– Но ты ей, наверно, нравишься, – заметил я. – Она всегда заказывает тебя.

– Да… но… – продолжал он беспокойно ерзать на стуле, – тут свои причины. Признаюсь, если пообещаешь, что никому не скажешь.

– Ты знаешь, что я никогда не болтаю.

– Да… но… когда она пришла сюда в первый раз… она была девушка.

Я присвистнул:

– Ты уверен?

– Парень, я точно знаю. Во-первых, она мне сама сказала. Во-вторых, вся зажалась в кулак. В-третьих, запачкала простыни. Мне пришлось застирывать прежде, чем отдать Марии. Это был первый прокол, будь уверен. Ну, ты знаешь, у женщины в сердце всегда есть местечко для парня, который ее надкусил. Она его помнит до самой смерти. Поэтому Луэлла меня и заказывает.

– М-м-м… – сказал я, глядя на него во все глаза. – Кинг, если это тебя угнетает, я попрошу Марту, в следующий раз она скажет, что ты занят, и пошлет другого жеребца.

– Нет, – быстро проговорил он. – Все в порядке. Я сам.

Глава 97

В офисе Хоффхаймера, как всегда, царил беспорядок. И даже больше, чем всегда. Слой пыли, толщиной в солдатское одеяло, в воздухе запах сигарных бычков и перегара.

Сол, распустив губы, сидел за своей конторкой. Не было еще и одиннадцати, но он явно успел приложиться к кувшину, который держал рядышком в ящике. Глаза его были пустыми и мутными, лицо – как помятая подушка.

– Денежки, – пропел я и бросил конверт через стол.

Не взглянув на него, он тупо сказал:

– Я видел Мориса Эванса в «Гамлете». А вам не довелось?

– Нет.

– Я видел Гилгуда в… в чем-то, – продолжал он бубнить. – А вам не довелось?

– Сол, ради Бога, очнитесь. Пересчитайте деньги.

Он покосился на меня.

– Все тут?

– Конечно, все.

– Так зачем пересчитывать?

Он издал безумный смешок, и я вдруг подумал, что мы погубили его. Но он все еще работал, он обеспечивал постоянный приток жеребцов на передовую. В некотором смысле я перед ним в долгу. Не мне его судить.

– Что за пьянка? – спросил я как можно теплее. – Раньше с вами этого никогда не случалось. Причем тогда вы сидели в калоше, а теперь у вас твердый доход.

– Лечу змеиный укус, – насмешливо заявил он, с трудом складывая губы в некое подобие ухмылки. – Никто не знает, когда его укусит змея.

Я счел свидание не слишком приятным и собрался уже уходить, когда дверь офиса отворилась и появилась женщина. Она взглянула на меня, взмахнув ресницами, похожими на метелки для пыли.

– Ой, извините. Я помешала?

– Клара, – заговорил Сол. – Любовь моя. Познакомься с Питером Скуро, очень-очень-очень ценным клиентом. Питер, познакомьтесь с Кларой, моей верной женой.

Она протянула мне руку с двадцатью тремя кольцами и обмокнутыми в кровь ногтями.

– Ка-а-ак приятно, – протянула она. – Сол часто рассказывает о вас.

– Рад познакомиться с вами, миссис Хоффхаймер.

– Клара, – сказала она.

– Клара, – повторил я.

– Клара, – вторил мне Сол.

Мы игнорировали его.

– Мне надо бежать, – извинился я. – Было так…

– Ой, как неловко, – надула она губки. – Наверно, я помешала важному разговору.

Клара напоминала ходячую рождественскую елку. Браслеты и браслетки, бусы и ожерелья, кольца, брошки, всевозможные цацки. Вся увешана побрякушками. Рыжие волосы зачесаны вверх, взбиты, как крем на мороженом.

Она излучала бесстыдство. Мощные бедра, налитой зад. Запах духов валил с ног. Бедный Сол. Связан узами с ней и связан узами со мной.

– Папуля, – бодро сказала она, – мне надо еще кое-что купить, и…

– Возьми, – ответил Сол, пуская мой конверт по столу.

– Приятно было познакомиться, Клара, – уверенно улыбнулся я. – Надеюсь снова увидеться.

– Питер, – пропела она, сделав глазки, – вы здесь не чужой.

– Нет, – сказал Сол. – Чужой.

На том я с ними расстался.

Глава 98

В конце концов неизбежно подошла моя очередь обслуживать Сьюзен Форгроув. У этой похожей на ребенка девятнадцатилетней особы были сальные волосы, старомодные очки в стальной оправе, и она с поразительным пылом перебирала всех «жеребцов» в «конюшне». Янси Барнет отказался иметь с ней дело, так как было широко известно, что от нее дурно пахнет. Поскольку все наши жеребцы имели право на отказ, Янс уклонился, и мне пришлось браться за работу.

Она оказалась скорее жалкой, чем противной. Безнадежный случай. Изо всех сил стараясь выглядеть циничной, она превращалась в карикатуру. Я мог посоветовать ей действовать потоньше, чаще уклоняться, чем наступать. Играть не vigoroso, a dolcemente [23]23
  Vigoroso – страстно, dolcemente – нежно, (ит.). Музыкальные термины.


[Закрыть].

Я посчитал, что клиентке, порхающей от жеребца к жеребцу, некоторое разнообразие доставит удовольствие, и предложил для начала вместе постоять под душем, что заодно решило бы и обонятельную проблему. Сьюзен охотно согласилась, захихикала, но не пожелала снять очки. «Без них я совсем слепая», – призналась она.

Намылив меня, она намылилась сама. Она выскребла нас обоих щеткой на длинной ручке. Причем действовала с энтузиазмом, вода струилась по ее длинным оранжевым волосам, заливала очки. И с лица ее ни на миг не сходила кривая усмешка, из приоткрытого и перекошенного рта вырывалось визгливое ржанье.

Она не причиняла мне боли, и я позволил ей делать что хочется, но в то же время был готов скрутить ее, если слишком уж разойдется. А это было вполне возможно. Я понял, что она не придуривается, она – сумасшедшая. Когда мы подошли к концу, я сидел на дне ванны, а она трепыхалась на мне, как пришпиленная муха.

Ну и видок у нее был с этой пустой кривой ухмылкой! Мокрые волосы прилипли к плечам, по стеклам очков бежит вода. Казалось, она льет слезы.

Потянувшись, Сьюзен завизжала мне в ухо:

– Ну, давай же! Давай!

Я считал, что уже дал, но иногда просто медленно соображаю. Теперь, припоминая все эти крики и вопли, я начинал понимать, чего она хочет. Я противник грубости, однако роль насильника мог сыграть. Представление чисто механическое, но оно доставило ей удовольствие. Голова ее все время моталась, как у китайского болванчика.

А когда мы одевались, я заметил у нее на руках следы от уколов.

Она ушла, а я пошел в фойе к Марте и велел вычеркнуть Сьюзен Форгроув из наших списков. Марта согласилась, но, как мы вскоре узнали, было уже поздно.

Глава 99

Я позвонил Артуру Эндерсу и взял адрес новой дизайнерской студии Дженни Толливер на Западной Тридцать шестой улице.

Сразу после Дня труда я послал ей цветов на сто баксов, вложив карточку с пожеланиями успеха. Она ответила холодной благодарственной запиской. Я не был обескуражен.

В среду раздался звонок секретарши Октавия Цезаря, которая сообщила, что великий человек желает видеть нас завтра в три часа. Я ликовал.

– Всеми фибрами чувствую, что он решился, – сказал я Марте.

– Что мне надеть? – озабоченно спросила она.

– Марта! Успокойся. Оденься в консервативном стиле.

Она надела черное креповое платье, длинное, застегнутое доверху, и ожерелье из мелкого жемчуга. Ногти не накрашены, макияж минимален. Но платье плотно облегало тело, и, подойдя поближе, можно было почувствовать слабый запах духов «Опиум».

– Сногсшибательно, – заверил я.

Офис Октавия Цезаря выглядел точно так же, как при первом нашем свидании, если не считать отсутствия Канниса и Гелеско. Мы оставались втроем, чему я был очень рад.

Я представил Марту, старик взял протянутую ею руку в свою белую лапку и накрыл сверху другой.

– Я счастлив, моя дорогая, – просиял он, – я ждал, когда…

Подтащив одно из кресел поближе к столу, он усадил, в него Марту с легким намеком на учтивый поклон. Мне было указано место по другую сторону стола.

Я знал, что Марта не упустит возможность маневра, и она не ударила в грязь лицом. Медленно закинула ногу на ногу. На ногах колготки стального цвета и черные кожаные лодочки. Ноги полные, великолепной формы. Мускулистые икры. Все это не укрылось от Октавия Цезаря.

– Знаете, – говорил он своим надтреснутым голосом, – все мы должны быть благодарны, что живем в такой… Где еще, кроме Америки, можно надеяться… Система свободного предпринимательства… Отлично служит. Я уверен, что это лучшая экономическая система, изобретенная… Пусть безбожники-коммунисты попробуют… Как же мне повезло, что мои родители решили начать новую жизнь в этой…

Приступая к речи, он переводил взгляд с меня на Марту. И снова на меня, но постепенно глаза его прочно прилипли к Мартиным коленкам.

– Нет никаких границ, – дребезжал он, пытаясь оторвать взор от Марты. – Но я утомил вас своими старческими восторгами.

– Вовсе нет, мистер Цезарь, – горячо возразила Марта, – это так увлекательно.

– Правда, дорогая? – улыбнулся он своей ледяной улыбкой. – Как мило с вашей стороны… Ну, хватит об этом. Дорогие друзья, я рад объявить вам, что мои коллеги сочли ваше предложение заслуживающим внимания. И, разумеется, финансовой поддержки. Мы считаем, что вы разработали впечатляющую новаторскую идею, которая…

– Спасибо, сэр, – порывисто произнес я.

– Благодарю вас, мистер Цезарь, – сказала Марта.

Он милостиво улыбнулся, глядя на ее ноги.

– Мистер Каннис и мистер Гелеско… с которыми вы, Питер… свяжутся с вашим поверенным и бухгалтером, – продолжал он. – Как всегда, возникли небольшие разногласия по поводу конкретной финансовой структуры этого… Но если обе стороны проявят добрую волю и терпение, я уверен… И, заверяю вас, оперативное руководство останется в ваших…

Спускаясь в лифте, я взорвался:

– Мы победили! Какая победа, Марта! На нашей улице праздник!

– Он меня напугал, – сказала она.

Глава 100

Детектив Люк Футтер явился в апартаменты без своей обычной усмешки. Мы провели его в кабинет. Он не захотел выпить и отказался сесть.

– У вас есть клиентка по имени Сьюзен Форгроув? – спросил он.

Мы с Мартой переглянулись.

– Она была нашей клиенткой, но мы ее вычеркнули, – осторожно сказал я.

– Ей пятнадцать, – сообщил Футтер.

– Господи Иисусе! – охнул я.

– Дерьмо собачье! – сердито сказала Марта. – Она сказала, что ей девятнадцать. Она предъявила водительские права.

На губах Футтера вновь заиграла усмешка.

– Дайте мне пятьдесят баксов, я выйду на улицу и через полчаса принесу водительские права на любое имя по вашему выбору. Купить их так же легко, как почтовую марку. В любом случае вы попали в переплет. Отец ее твердит, что вы тут торгуете белыми рабами или чем-то в этом роде, отлавливая несовершеннолетних девчонок. А мамаша заявляет, что ребенок свистнул деньги из ее кошелька и что ребенок объяснил, где их потратил. Отец намерен предъявить вам иск.

– Да бросьте, – сказал я. – Неужели вы думаете, что мы пустили бы ее, если б знали, сколько ей лет?

Футтер пожал плечами.

– Я просто вам говорю, что отец собирается жаловаться. Его зовут Лестер Форгроув, он крупный-прекрупный брокер с Уолл-стрит, до ушей набитый бабками.

– Люк, милый, – умоляюще застонала Марта, – вы ведь можете что-то сделать?

– Ничего. Ноль. Полный ноль. Дырка от бублика. Типчик этот связан с политиками в Ист-Сайде, крепкий парень, хочет выпустить пар. Я не желаю связываться.

– Большое спасибо, – язвительным тоном заметил я.

– Послушайте, – объяснил он. – Я знаю об этом только потому, что мой корешок услышал шорох и стукнул мне. Если вы пожелаете корешка подмазать, могу попросить его потянуть, пока вы чего-нибудь не разнюхаете. Но предупреждаю, похоронить это дело он не может, и Форгроув не желает его замять. Купите немного времени – больше помочь ничем не могу.

– Мы заплатим вашему другу, сколько он пожелает, – твердо заявил я. – Попросите его потянуть подольше.

Мозги затикали, я действовал решительно. Это была новая роль, и я наслаждался ею.

Когда Футтер ушел, мы с Мартой хлебнули коньяку.

– Вот грязная писюшка! – сердито буркнула она. – Питер, что делать?

– Дай подумать! – Я расхаживал по кабинету. – Знаю одно: сейчас, когда мы получили согласие Цезаря, нас никто не закроет. На карту поставлено слишком много.

Я подошел к столу, вытащил телефонный справочник.

– Лестер Форгроув. Восточная Семьдесят девятая улица. Возле Мэдисон.

– Ну?

Я задумчиво смотрел на нее.

– Марта, твой друг живет в Ист-Сайде?

В ее глазах мелькнуло удивление.

– Да.

– Так если он политик из Ист-Сайда и отец Сьюзен политик из Ист-Сайда, они должны быть знакомы.

– Ты хочешь, чтоб я послала своего друга заступиться за нас в таком деле? – резко спросила Марта. – Ни в коем случае. Он даже не знает, чем я занимаюсь, Боже сохрани!

– Нет-нет, – успокоил я, – ничего подобного. Просто попытайся разузнать о семействе Форгроув. Если придется бороться, надо знать с кем.

– Я могла бы спросить, – нерешительно проговорила Марта, – но под каким предлогом?

– Он знает, что у тебя есть сын?

– Конечно.

– Ему шестнадцать, правильно? Ну вот. Скажи своему другу, что твой сын познакомился с этой Сьюзен, когда приезжал в последний раз в Нью-Йорк. Что она его зацепила. Что тебе надо убедиться, подходящее ли это знакомство для мальчишки.

– Питер, – сказала она с восхищением, – жулик ты первостатейный!

Глава 101

Я убедил Дженни Толливер пообедать в чуть более приличном месте, чем «Стыд и срам». Ни на один из ресторанов, где мы обычно бывали раньше, она не соглашалась, так что остановились на погребке «Керри-Хаус» на Восточной Сорок четвертой улице с лампами – подделкой под Тиффани, и ростбифом – настоящим.

Я приехал первым и занял отдельную кабинку с прокопченными дымом панелями и потертой кожаной обивкой. Когда пришла Дженни, я допивал вторую порцию. Встал, помахал ей. Понадеялся на дружеский поцелуй в щеку, но счастье пролетело мимо.

Она извинилась за опоздание и объяснила, что пришла прямо из студии, проработав двенадцать часов подряд. Рассказывая, жадно прихлебывала джин с тоником.

Мне пришлось отвлечься, заказывая для нас обоих ростбиф (на косточке) с жареной картошкой и овощным салатом. Теперь, объявив второй раунд выпивки, я снова слушал.

Она была захвачена новыми ощущениями собственника предприятия и ежедневной обязанностью принимать решения.

Когда принесли еду, она яростно набросилась на нее, потом остановилась, рассмеялась и призналась, что не смогла среди дел выкроить время на ленч. Я смотрел на нее, пока она ела.

Так и сияет в мягком красноватом свете. Красота ее обрела новое измерение. Она выглядит уверенней, сильнее. Нынешний ее облик не вяжется с мягкой покорностью.

– О-о-о, замечательно, – сказала она, откидываясь и удовлетворенно вздыхая. – Спасибо, Питер.

– Что на десерт?

– Пожалуйста, просто кофе.

– Коньяк?

– Нет, спасибо. Питер, я так спешила поесть и выговориться, что ни о чем у тебя не спросила. Как твой… м-м-м… бизнес?

– Прекрасно.

Она опустила голову, и длинные каштановые волосы затенили ее лицо. Потом посмотрела мне прямо в глаза.

– Питер, ты счастлив, что занимаешься своим делом?

– Да, – ответил я. – Куча дел, суета, рутина, но все легко, когда работаешь на себя. Предел ставит только твое честолюбие. Такова система свободного предпринимательства.

– Что-что? – переспросила Дженни.

– Ну, вот ты открываешь собственную студию. Подумай, как это чудесно! Какие возможности! Каждый пользуется плодами собственного труда. Дух первопроходцев сделал эту страну великой.

– Пожалуй, я выпью коньяку, – заявила Дженни.

Выйдя из ресторана, мы отправились в кабаре на Западной Семьдесят второй улице, послушали, как группа юнцов поет Кола Портера. [24]24
  Портер Кол Альберт – композитор, автор мюзиклов, музыки к театральным постановкам, песен, в том числе на собственные стихи.


[Закрыть]Выпили бутылку шампанского, и Дженни позволила взять ее за руку.

Я привез ее домой в такси, но она не пригласила меня войти. Поблагодарила за приятный вечер, и я сказал, что позвоню.

Странно, но это неспешное спокойное ухаживание доставляло мне необычайное удовольствие. Может, из-за невинности? Мне хотелось лишь одного: чтоб она была рядом.

Я согласен ухаживать долгие годы. Я не горел желанием затащить ее в постель. Я знал, что она никогда не одобрит моих занятий. Пусть просто терпит меня, я согласен.

Глава 102

Голос Марты дрожал от волнения.

– Сейчас же приезжай ко мне, – приказала она. – Я должна тебе что-то сказать.

– Так говори.

– Не по телефону.

– Ты становишься параноиком не хуже Футтера. Буду через полчаса. Прихватить что-нибудь?

– Возьми ящик шабли. Лучше всего у «Галло». Никки тут, и мы в полном смятении.

Обе сидели на полу среди стада разукрашенных слонов. Без туфель. В воздухе плавал сигаретный дым. Я включил Мартин кондиционер, поставил на вытяжку и налил всем шабли со льдом.

– Я сделала, как ты сказал, – начала Марта, – и спросила своего друга про Сьюзен Форгроув. Сначала он не хотел ничего говорить, понимаешь, все мялся, а потом решился. Родители у нее такие достойные и порядочные, а с ней мучаются уже несколько лет. Она лечилась от наркомании где-то на севере штата и все еще ходит к местному наркологу.

– Я ведь видел следы от уколов.

– Но это еще не все, – сказала Марта. – Ее Никки знает!

Я взглянул на Николь Редберн.

– Шутишь?

– Я тебе говорила, что берусь иногда за временную учительскую работу в частных школах Манхэттена. Так вот, эту самую Сьюзен Форгроув исключали из самых лучших школ. Питер, этот ребенок – просто сука! В одной ее застукали в клозете с преподавателем балета – с женщиной; в другой нашли на полу в прачечной, где она развлекалась по кругу с тамошними рабочими. Я хочу сказать, она просто больная!

– Ну, ладно. И что из этого следует?

– У Никки есть идея, – сказала Марта. – Изложи ему, Никки.

– Примерно год назад, – начала Никки, – возник клиент, готовый провести со мной недельку. Милый такой парень. Жена заподозрила что-то неладное, наняла частного детектива. Легавый проник в мою квартиру и сунул видеокамеру в вентилятор. Слушай, на это кино народу набился бы полный мюзик-холл: Генри любил примерять мое белье. А фокус вот в чем: когда детектив заполучил доказательства, он к жене не пошел – доложил, что муж проводит один вечер в неделю в музее Метрополитен. А пошел он к моему клиенту, прокрутил запись и продал за пять грандов.

– Как умно, – сказал я. – И джон заплатил?

– Конечно, заплатил.

Я покачал головой и вынес приговор:

– Идиот. – А потом прибавил: – Только не говори мне, что он до сих пор к тебе ходит.

– Нет, – таинственно улыбнулась Никки. – Ко мне ходит частный детектив. Он посещает меня раза два в месяц.

– И примеряет твое белье? – спросил я.

– Нет, до этого он не дорос. Но, Питер, в своем деле он мастер. Я предлагаю вам с Мартой нанять его и посмотреть, что он накопает на Сьюзен Форгроув. Может, еще один фильм снимет.

Я начинал волноваться.

– Положим, снимет. А дальше?

– Болван, – не выдержала Марта. – Мы пойдем к Лестеру Форгроуву и попросим, чтоб он снял обвинения, если не хочет, чтоб все его друзья получили копии.

– Эй, постой-ка, – сказал я. – Не слишком ли круто?

Марта посмотрела на меня.

– Хочешь предстать перед судом? – спросила она. – Пригласить дорогого адвоката по уголовным делам и пройти через публичное расследование?

– Не-е-ет, – протянул я.

– А может, хочешь? Тогда пошлем Цезарю прощальный поцелуй. Из бизнеса мы вылетим, и скорее всего прямехонько в тюремную камеру.

Я молчал.

– Питер, – мягко спросила Никки, – ты можешь придумать другой способ остановить Форгроува?

– Нет, – признался я, – не могу.

– Тогда принимаем наш? – сказала Марта. Я кивнул. – Послушай, – снова вступила она, – может быть, ничего и не выйдет. Но это шанс, и для нас он единственный.

– Ладно, – сдался я.

– Никки, – спросила Марта, – будешь посредником? За нами не пропадет.

– Конечно, – решила Никки. – Позвоню завтра сыщику. Ну же, Питер, не будь таким мрачным. Это бизнес.

– Я всегда говорила тебе, что ты чрезмерно мягкий, – сказала Марта.

– Был когда-то, – с горечью ответил я.