Текст книги "Торговцы плотью"

Автор книги: Лоуренс Сандерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Глава 153

Я не был приглашен на свадьбу. Все правильно. Вполне понятно, что Дженни и Артур сочли мое присутствие неуместным. И все же…

Кинг Хейес ходил и все мне рассказал. Что невеста была совершенной красавицей, а жених выглядел как ободранный кролик. Что они устроили скромный прием у «Блотто», а оттуда новобрачные отправились прямо на работу.

Премьера пьесы Артура состоялась в самом начале августа. Единственная рецензия появилась в «Таймс», и я ее прочел. В ней говорилось, что «Солнце на закате» – топорно сработанная, местами излишне сентиментальная пьеса, однако автор был назван безусловно талантливым и многообещающим.

Артур не забыл прислать мне два билета в ложу. Я пригласил Мейбл Хеттер, но она была занята в шоу «Дети в игрушечной стране» в Рокленд-Стейт и пойти не смогла. Я отправился смотреть «Солнце на закате» один. Я шел в театр впервые за последние два года и получил до боли острое впечатление.

Сама пьеса явилась для меня откровением. Она полностью отличалась от того, что писал Артур, когда мы жили в одной квартире. Она говорила теперь о высоких и сильных чувствах, больше уместных в опере.

Рецензент «Таймс» был прав: неуклюжая композиция, чересчур слащавые эпизоды, но пьеса захватывала вас целиком.

Главный герой – парень из деревушки в Небраске, который работает на ферме, но начинает тяготиться серой монотонной жизнью в этом забытом Богом месте. Он хочет увидеть мир и испытать себя. Покинув дом и скитаясь по свету, встречает любовь, сражается на войне, получает богатство, впадает в нищету, сталкивается с предательством, предает сам, добивается триумфа и терпит поражение.

Наконец он возвращается домой. Зрители (в том числе и я) надеются на привычный хеппи-энд: герой должен понять, что все, чего он искал, можно найти у себя в деревушке в штате Небраска – мол, «в гостях хорошо, а дома лучше». Однако парня ждет последнее тяжкое разочарование.

Вернувшись из странствий, он видит, что дома нисколько не лучше, чем в гостях. В его деревушке все так же плохо, как и в большом мире. В драматической заключительной сцене он отказывается от поисков своего Грааля [47]47
  Грааль – «чаша Святого Грааля», в средневековых легендах мистический сосуд, ради которого рыцари совершают свои подвиги.


[Закрыть]и признает, что жизнь в конце концов разбивает все наши мечты и надежды.

Спектакль оказался необычайно волнующим, значит, пьеса была хорошей. Меня не только потрясла глубина прозрения Артура и его талант, мне страстно захотелось сыграть главного героя, эту сложнейшую роль, которая допускала десятки тончайших интерпретаций.

Несколько лет назад Сол Хоффхаймер предсказывал, что если я сдамся и откажусь от борьбы за место на театральных подмостках, то всю оставшуюся жизнь буду обречен гадать, чего мог бы добиться. Так оно и вышло.

Я твердил себе, что у меня хорошая работа, машина, великолепный гардероб, партнерша в постели – по совместительству прекрасная кухарка, – блестящее будущее. Откуда ж такая тоска, спрашивал я себя – и не находил ответа.

Я знал только то, что весна моя миновала, впереди холодная осень и никаких счастливых сюрпризов.

Глава 154

Несколькими неделями раньше ко мне в офис притащился Сет Хокинс в таком виде, словно по нему проехал паровой каток. Руки дрожат, правая нога непроизвольно подергивается, глаза дикие, как будто перед ними стоит нечто невообразимо ужасное.

– Боже, что с тобой? – встревоженно спросил я.

Он застонал и поведал печальную историю.

Клиентке его было тридцать с небольшим. Звали ее Сибил. Высокая, широкоплечая, с тонкой талией и узкими бедрами. Когда она разделась, Сет сразу понял, что леди питает склонность к физическим упражнениям. Возможно, к поднятию тяжестей.

– Пи-и-итер, – уныло тянул он, – у нее даже соски мускулистые.

Клиентка продемонстрировала Сету бицепсы и трицепсы. Потом предложила помериться силами в армрестлинге и выиграла.

– Чуть руку мне не сломала, – скулил Сет.

Дальше, по его словам, было хуже. Настояв на проведении раунда индейской борьбы, Сибил поставила Сета вверх ногами и связала его в морской узел. Эта новая победа вдохновила ее и, прежде чем он смог вымолвить слово протеста, схватила его за руку и за ногу и после нескольких пробных попыток толкнула над своей головой, словно штангу.

В постели акробатика продолжалась.

– У меня все болит, – жаловался Сет. – Она мне ноги согнула в дугу. Но самое худшее, что на прощанье пожала мне руку, аж пальцы хрустнули, и говорит: «До скорого свидания». Пи-и-итер, – взмолился он, – не посылай ее больше ко мне. Пожалуйста…

Я пообещал, что не пошлю, и заказал коньяк из бара, чтоб привести его нервы в порядок.

Сибил вновь появилась где-то в середине августа. Но не ради «сцены». Марта вошла ко мне в офис и сказала:

– Там в баре женщина, член клуба. Хочет поговорить с кем-нибудь из руководства.

– А ты не можешь? – спросил я.

– Никак не могу понять, чего она хочет, – смущенно призналась она.

Я посмотрел на нее. Мы с Янсом заметили, что Марта неважно выглядит в последнее время. Казалось, в ней угасла последняя искра жизни. Всегда хорошо одетая и ухоженная, она стала неряшливой, могла прийти в платье, усеянном пятнами, в порванных чулках. Под рыжими прядями волос зияла широкая полоса незакрашенной седины.

– С тобой все в порядке, Марта? – спросил я. – Не вижу былого веселья.

Она с трудом выдавила тусклую улыбку.

– Пытаюсь выжить.

– Все те же проблемы? Будущий губернатор?

Она кивнула.

– Бросай-ка все это, моя дорогая, – посоветовал я.

– Как? – спросила она, и я не смог ответить.

– Ну, ладно, – вздохнул я. – Так что там за женщина в баре. Как ее зовут?

– Сибил Хедли.

– Сибил? – вскричал я. – О Боже!

– Ты ее знаешь?

– Никогда не видел, но она чуть не убила Сета Хокинса. Она пришла на «сцену»?

– Не думаю.

– Слава Богу. Я должен жить, чтобы играть на скрипке.

Все присутствовавшие в «Зале грез» женщины сидели парами или компаниями. И только одна в одиночестве – крепкая, спортивного вида особа с длинными песочного цвета волосами, падающими на плечи, в больших солнечных очках с желтоватыми стеклами. Перед ней стоял бокал диетколы.

– Мисс Хедли?

– Да. А вы кто?

– Питер Скуро.

– Босс?

– Один из боссов, – уточнил я, осмелившись улыбнуться. – Чем могу служить?

– Сядьте для начала.

Я сел.

Мы смотрели друг на друга. Я видел перед собой только приятную молодую женщину в сарафане с длинными голыми ногами и мог оценить ее чудесную кожу, блестящую и гладкую, как сливочная ириска.

– У вас дивный загар, – заметил я.

– Бросьте нести дерьмо, – сердито отрезала она.

Порывшись в маленькой сумочке из змеиной кожи, она вытащила визитную карточку и швырнула ее мне через стол. Сибил Хедли. Сотрудник издательства. Журнал «Безумный шляпник». [48]48
  «Безумный шляпник» – персонаж «Алисы в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла (1832–1898). Выражение основано на распространенном мнении о том, что от ртути, употреблявшейся при обработке фетра, шляпники лишались рассудка.


[Закрыть]

– Знаете, что такое «Безумный шляпник»? – спросила она.

– Да, знаю.

– Читаете?

– Иногда, – дипломатично ответил я.

– Мы специализируемся на журналистских расследованиях. Всякие нью-йоркские закулисные истории. Разоблачения, скандалы, причины которых пытаются скрыть, а следы замести. Каждую неделю у нас более миллиона читателей. Нас любят, потому что мы не слишком церемонимся. Сейчас против нас возбуждено три иска за диффамацию, и мы все их выиграем.

– Приятно слышать!

– Ну а теперь плохие новости. У вас тут публичный дом, только шлюхи – мужчины, а клиенты – женщины. Потрясающая история. Я даже щелкнула несколько снимков своим верным «Миноксом», когда никто не видел. Даю вам шанс сделать заявление. Мы честно напечатаем все, что вы скажете в свою защиту.

Я вздохнул:

– Сколько?

– Что? – спросила она, словно пролаяла.

– Сколько вы хотите, чтобы похерить эту историю? – терпеливо повторил я.

– Засранец! – с выражением проговорила она. – Ты думаешь, нас можно купить?

– Да!

– Отвали, сынок. Мы не продаемся.

Она сверкнула глазами, а я ответил неотразимым ледяным взглядом в стиле Уильяма Пауэлла.

– Если вас интересует крупная горилла, охраняющая вход… – предложил я.

Она вспыхнула, вскочила, схватила сумочку.

– Наверно, этот слюнявый фермер рассказал тебе о нашей «сцене».

– Рассказал. Потрясающе. Странновато, но потрясающе.

– Ты жопа, – выпалила она и вышла.

Я пошел к Марте в офис и начал докладывать, но она перебила:

– Пожалуйста, Питер, не надо меня расстраивать. Уладь все сам.

И я пошел к себе и стал разыскивать Антони Канниса или Михаэля Гелеско. Секретарша сообщила, что оба уехали на пикник в Лас-Вегас и будут только через неделю. Я попросил передать, чтоб они позвонили мне, как только вернутся.

Глава 155

Подвергшись атаке со стороны Клары Хоффхаймер, я старался, чтобы мои визиты к ней были как можно короче: влетал в офис в разгаре рабочего дня, совал ей конверт, ждал, пока она пересчитывает деньги, и мигом улетучивался.

Но в конце августа я не успел вовремя улизнуть. Она задержала меня, сказав:

– Питер, у меня проблема.

– Поздравляю, – с легкой насмешкой бросил я, – вы вернулись в ряды прогрессивного человечества.

– И, по-моему, вы можете мне помочь. Есть у меня один друг, джентльмен. Назовем его мистер Ц.

– Назовем, – согласился я.

– У него есть жена, и она его не понимает. А нам некуда пойти – представляете? Я хочу сказать, у него дома нельзя, а я живу черт-те где, с дочкой, и все такое. Он не хочет регистрироваться в отеле, где кто-нибудь может его узнать. Он очень важная персона.

– Еще бы, понятно!

– Так вот я и думаю, клуб закрывается в два?

Я кивнул.

– И там никого не остается, кроме вас, правда? Вот если бы…

Она не договаривала фразы, совсем как Октавий Цезарь.

Мне не нравился ход ее мыслей. Я бы тут же сказал «нет», если б мне не пришло в голову, что идея принадлежит самому Цезарю. Я не собирался становиться у него на пути. Нет, пока будущее «Питер-Плейс» зависит от его благосклонности.

– Может быть, это удастся устроить, – медленно проговорил я. – До утра?

Она весело засмеялась:

– О нет. Часа более чем достаточно.

Я тоже так думал.

– А как насчет транспорта? Машина, парковка и все прочее?

– Об этом я позабочусь. Если вы только позволите нам…

– А потом исчезну?

– Я знала, что вы все поймете! – И она одарила меня застенчивой улыбкой.

Вот так и вышло, что через два дня я дергался в ожидании, то и дело выглядывая в глазок запертой входной двери. Около половины третьего ночи к подъезду причалил старый черный «линкольн», чуть покороче катафалка. Первой вышла Клара Хоффхаймер и помогла выбраться на свет Октавию Цезарю.

Я открыл дверь, отступил в сторону, пропуская их, потом снова запер. Цезарь был без шляпы. Его волнистые волосы отсвечивали в темноте серебром. Он мельком взглянул на меня:

– Добрый вечер, юноша.

– Добрый вечер, сэр, – сказал я, пожимая протянутую мягкую белую лапку. – Не желаете ли освежиться?

– «Вдова Клико»…

– Конечно. Сию минуту.

Я взял в баре бутылку шампанского, воткнул ее в ведерко со льдом и вручил Кларе, шепнув:

– Любая комната на четвертом или на пятом этаже. Когда соберетесь уходить, найдете меня внизу.

Клара кивнула, и они направились к лифту.

Я промаялся целый час у стойки бара за бутылкой «Перрье», когда лифт наконец пошел вниз. Клара Хоффхаймер вылетела из кабинки, заходясь истерическим смехом, с визгами, всхлипами, стонами, пытаясь зажать себе рот руками. Из глаз текли слезы.

Я попытался успокоить ее настолько, чтобы она могла рассказать, что случилось. Оказалось, что когда Октавий Цезарь одевался, «молния» на ширинке брюк зацепилась за «молнию» на ширинке боксерских трусов. Пытаясь освободить замок, он сломал его, и теперь на брюках зияет прореха, открывая на всеобщее обозрение белое исподнее.

– Ну просто смех! – выдавила Клара, все еще икая и задыхаясь. – Питер, что делать? Он не хочет предстать перед вами в таком виде, а потом еще шофер, а вдруг жена его не спит и увидит…

– Постойте, я принесу старый плащ. Его не обязательно надевать, можно просто перекинуть через руку и прикрыть свое достояние.

Так мы и сделали. Минут через пять вышел Октавий Цезарь, крепко прижимая к себе мой плащ.

– Спокойной ночи, сэр, – сказал я, стараясь, чтоб голос звучал ровно.

Он даже не посмотрел в мою сторону.

Клара послала мне быструю испуганную улыбку. Они ушли, и я запер за ними дверь.

Я затеял все это, чтобы угодить мистеру Ц., но начинал догадываться, что особых очков на своих услугах не заработал.

Глава 156

Михаэль Гелеско позвонил сказать, что ему сообщили о моей просьбе.

– Где встретимся? – холодно спросил он.

Когда я сказал, что охотно приду в бутик «Баркарола», он тут же согласился. Наверно, я его уважил. Мы договорились на завтра на четыре часа пополудни.

Усевшись рядом за длинным столом в конференц-зале, они запалили свои дешевые сигары, а я, пытаясь сдержать кашель, поведал о Сибил Хедли и предполагаемой статье в «Безумном шляпнике».

– Она заявила, что сделала фотографии. Зафиксировала, по ее словам, «сам факт и участников». Не представляю, как это ей удалось.

– «Безумный шляпник»? – спросил Каннис. – Майк, мы даем в этот листок рекламу, правда?

– Ну да, – подтвердил Гелеско. – Несколько строчек еженедельно: название фирмы, адрес и телефон. Очень скромно.

– Наверно, я неправильно вел себя с этой Сибил Хедли, – признался я. – Я ее спросил, сколько она хочет, чтоб забыть всю историю, а она взбрыкнула.

– Питер, – с жалостью глядя на меня, заговорил Гелеско, – пора тебе усвоить, что с такими вещами лучше сразу идти наверх. Иначе всю дорогу будешь трястись, а кончится все пинком в задницу.

– Ну… – беспомощно протянул я, – и что теперь делать?

– Не беспокойся. Все будет хорошо, вот увидишь.

– Спасибо.

Выразив искреннюю признательность, я поднялся.

– Эй, – сказал Каннис, – а как там старушка Марта?

– Отлично! Вся в делах, как всегда.

– Точно? – спросил Каннис. – А мы слыхали другое. Что выглядит она как уличная торговка и работает спустя рукава.

Они набирали нашу кухонную команду, привратника и барменов, и я не сомневался, что куча шпионов докладывает им обо всем.

– Марта проворачивает большую работу, – возразил я.

– Да? – удивился Гелеско. – Надеюсь, что это так.

– Она незаменима, – добавил я, но замечание это было явно лишним.

– Питер, – сказал Каннис, – незаменимых нет.

Глава 157

Я бывал у Мейбл Хеттер два-три раза в неделю, обычно оставался ночевать. При каждом моем визите она неизменно подавала на стол пять блюд. Я не мог устоять перед роскошными соусами и свежеиспеченными пирожными. Я превращался в настоящего толстяка.

– Тебе бы надо открыть ресторан, – посоветовал я ей.

Она обиженно взглянула на меня:

– Нет уж. Мне надо думать о певческой карьере.

Я мог открыть ей глаза, сказать всю правду о ее голосе – но что толку? Она бы не поверила.

Наконец в выходные перед Днем труда я уговорил ее пообедать где-нибудь в другом месте. Мы отправились в ресторан, который славился самобытной кухней. Жуткие цены и еда намного хуже, чем у Мейбл. Эксперимент оказался первым и последним. Все пошло по-прежнему, чем она была страшно довольна, и я тоже.

Не хочу выглядеть неблагодарным сукиным сыном по отношению к Мейбл – я видел от нее только любовь и щедрость, – но должен признать, что девушка эта была далеко не красавица. Не урод, но чрезвычайно вульгарна.

Да, у нее милая улыбка и непосредственные манеры, никак не позволявшие относиться к ней серьезно. Казалось, она прожила свои двадцать четыре года в стороне от пороков и искушений, сохранив неиссякаемую веру в исполнение своих мечтаний. Возможно, невинность Мейбл и заставляла меня возвращаться к ней вновь и вновь.

Невинность и ее коронная жареная утка с имбирем.

Я приносил ей подарки. В основном пустяки, ибо у меня просто не было денег, чтоб разыгрывать из себя мота. Но она принимала все с одинаковой детской радостью, особенно оценив плюшевого мишку с музыкальным механизмом в попке. Он играл «Ищи луч надежды».

В сентябре я перенес в ее ванную бритвенные и туалетные принадлежности и стал держать в шкафу в спальне запас свежих рубашек, белья и носков. Она купила мне халат – а как же?

Наши совместные вечера стали смахивать на семейные. После обеда я помогал убрать со стола и запустить посудомоечную машину. Потом потягивал пиво или вино, а Мейбл услаждала меня распевами.

Я никак не мог понять, почему молодая женщина без ума от оперетт, написанных шестьдесят лет назад.

По окончании очередного концерта мы отправлялись в спальню. Для невинной девушки она очень быстро освоила некоторые тончайшие приемы сексуального мастерства. Может быть, «Только один поцелуй» и был ее любимым романсом, но от постели она ждала большего.

И для меня эти ночи стали важными, может быть, потому, что не надо было угождать платному клиенту. Может быть, поэтому я и действовал так энергично и успешно. А она с благодарностью принимала все.

Впервые после отъезда Никки Редберн на побережье я мог наслаждаться близостью с женщиной. Наслаждение это, конечно, отчасти было физическим, но после соития приходил столь же сладостный покой и нежность. И если она предлагала закончить сексуальную программу исполнением «Отважного мужчины» a capella [49]49
  Хоровое пение без музыкального сопровождения.


[Закрыть], я не возражал.

– Мэй, – сказал я как-то (просто не мог заставить себя называть ее Мейбл), – предположим худшее. Вдруг по не зависящим от тебя обстоятельствам твоя сценическая карьера не состоится?

– Да этого быть не может, – упрямо сказала она. – Наступит день, и я стану знаменитой.

От такой уверенности просто дух захватывает.

– Но многое зависит и от удачи, – доказывал я. – От того, чтобы оказаться в нужном месте в нужное время.

– Я думаю, удачу надо ловить самому!

Я говорил себе, что хочу уберечь ее от разочарований, но, может быть, просто искал оправдание собственной жизни.

Мне было приятно считать себя добрым. И снова вставал вопрос, на который я уже не раз пытался найти ответ: что назвать добротой? Жестокую правду или ложь во имя приятных иллюзий? Оставалось утешаться лишь тем, что многие поумнее меня решали и не решили эту нравственную дилемму.

Можете считать меня легкомысленным интеллектуалом. Глубокие раздумья – пустая трата времени, они редко рождают позитивную программу действий. Оставлю Мейбл Хеттер ее мечты и поближе прижмусь к ее двуликому телу. Ей это приятно.

Если ее выходной арией была «Поверь», то моей – «Каждый день для меня – Женский день».

Глава 158

После Дня труда бизнес наш вырос неимоверно. И в это же самое время Марта начала брать отгулы, ссылаясь на нездоровье, или просто не появлялась на работе.

Все свалилось на нас с Янсом. Пришлось взять на себя ее обязанности вдобавок к своим собственным.

– Послушайте, – сказал я ему, – не знаю, что творится с Мартой, но надо что-то делать, пока все не пошло вразнос.

– Я могу принимать заказы в ее отсутствие, – медленно произнес Янс, – но не в силах принимать заказы, составлять график, заниматься мальчиками по вызову и службой сопровождения и семь часов в день принимать гостей.

– Разумеется, – согласился я. – Положим, когда ее нет, вы занимаетесь регистрацией и, как всегда, распределяете вызовы и сопровождающих. О дежурствах забудьте. Мы найдем другого.

– Кого?

– Как насчет Кинга Хейеса?

Янс поднял брови и минутку подумал.

– Знаете, он как раз может сгодиться. Здоровущий, симпатичный, общительный. И к тому же работал на кухне. Думаете, согласится?

– Он будет получать жалованье, и ему не придется участвовать в «сценах», если, конечно, сам не захочет. По-моему, он ухватится за такую возможность.

– Надо только его приодеть.

– Нет проблем. Потом расплатится.

И я повел Кинга к «Братьям Брук», где мы купили два костюма-тройки, один из серой фланели в мелкую полоску, другой – шерстяной, темно-синий. Официально-элегантные рубашки, галстуки, башмаки. Кинг непрестанно хохотал.

В роли хозяина он пользовался неизменным успехом. Любезный, но не лебезящий, он прекрасно помнил имена и улаживал жалобы с обезоруживающим юмором. Он перестал участвовать в «сценах», и я получил посылку с галстуком от Сулка и карточкой с надписью: «Спасибо. Луэлла».

Появлялась Марта в таком состоянии, что Янсу приходилось сидеть рядом с ней и смотреть, чтобы она правильно регистрировала заказы. Я не сомневался, что шпионская сеть держит Канниса и Гелеско в курсе событий.

В пятницу в середине сентября я дежурил во вторую смену. Мы крутились как сумасшедшие, в какой-то момент все верхние спальни, включая мою, были загружены.

Я ощутил неимоверное счастье, когда к половине третьего ночи все – клиентки и сотрудники – разошлись, и можно было ослабить галстук, распустить пояс, вздохнуть полной грудью. Я решил отправиться в «Дружескую компанию», выпить чаю с хлебцем.

Когда я возвращался, не дойдя до клуба примерно полквартала, из тени вышли двое, преградив мне путь. Я было принял их за грабителей, но один произнес: «Мистер Скуро?» – и я вгляделся внимательней.

Два маленьких проворных субъекта латинского типа в черных костюмах. У обоих маленькие усики, но у одного еще шрам от лба до подбородка. Оружия не видно, но ребята явно не из тех, кого хочется видеть в числе приглашенных на бармицву собственного племянника [50]50
  Бармицва – в иудаизме праздник, отмечающий тринадцатилетие мальчика, когда он «обретает ответственность перед Богом».


[Закрыть].

– Да, – сказал я, размышляя, не стоит ли закричать.

– На минуточку, – сказал человек со шрамом, – por favor [51]51
  Пожалуйста ( исп.).


[Закрыть].

Он указал на большой «мерседес»-седан, стоящий у тротуара. Дверь распахнулась, в салоне зажегся свет, и сидящий на заднем сиденье человек махнул мне рукой.

Хотя коротышки не прикасались ко мне, я был уверен, что при попытке к бегству они пронзят мне сердце, прежде чем успею свернуть за угол.

Пришлось лезть в «мерседес». Сидевший там человек был таким же коротышкой, как два его прихвостня. Я плохо видел в тусклом свете ближайшего уличного фонаря, но разглядел, что на вид ему около пятидесяти, холеный, с волнистыми волосами стального цвета. Печальное, задумчивое лицо. Костюм, сшитый на заказ. Благоухает одеколоном. С фруктовым ароматом.

– Примите, пожалуйста, мои извинения, мистер Скуро, – заговорил он высоким мелодичным голосом, – за столь необычное приглашение на беседу. Но мне показалось, так будет лучше, чем являться к вам в клуб. Меня зовут Ивар Гутьеррес, – представился он, не предлагая обменяться рукопожатием. – Я владелец нескольких предприятий, в том числе сети срочных химчисток «Квик Клин». Возможно, вы слышали. Более ста заведений в районе Нью-Йорка.

– Мистер Гутьеррес, «Питер-Плейс» уже не нуждается в услугах химчисток и прачечных. Мы заключили все необходимые контракты.

– Я знаю! Я много знаю о вашем бизнесе. Например, что вам лично принадлежит двадцать шесть процентов акций. Я желал бы купить эту долю за разумную цену. Наличными.

У меня перехватило дыхание. Я никак не предполагал, что ему известна точная доля моей собственности в «Питер-Плейс».

Но еще удивительней предложение купить мои акции. Я вдруг понял, каким ценным достоянием владею, и решил ни за что не выпускать его из рук.

– Мне очень жаль, мистер Гутьеррес, но мои акции не продаются.

– Не спешите, – вежливо попросил он. – Подумайте. По моим оценкам, за свои двадцать шесть процентов вы заплатили сто четыре тысячи. Я готов предложить четверть миллиона долларов. Неплохая прибыль, мистер Скуро?

Подумать только! Ведь три года назад я довольствовался спагетти и фрикадельками у «Блотто»! Я сию секунду подписал бы договор о продаже, если б не перспектива создания всемирной сети «Питер-Плейс». Она сулила доходы, по сравнению с которыми четверть миллиона превращались в карманную мелочь.

– Естественно, – продолжал Гутьеррес, – я не жду, что вы сразу примете решение. Но вы подумаете? Молодой человек вроде вас многое может сделать с такими деньгами. Не правда ли?

– Да, – хрипло сказал я, – правда.

– Значит, надеюсь в скором времени получить ответ.

Резким движением он выхватил из бокового кармана визитную карточку и сунул мне.

– Звоните по этому телефону в любой момент. Днем и ночью. Если меня нет на месте, оставьте сообщение: да или нет. Искренне верю, что здравый смысл подскажет вам положительный ответ.

– Я тщательно обдумаю ваше любезное предложение, – официально заявил я.

– Правильно сделаете, – сказал он, впервые улыбнувшись и показывая один золотой зуб.

Я выбрался из машины, и головорезы позволили мне уйти. Я старался шагать уверенно, не оглядываясь, и только войдя в «Питер-Плейс», закрыв дверь на замок, задвинув засовы и набросив цепочку, почувствовал, что весь мокрый от пота.