Текст книги "Спасти президента"
Автор книги: Лев Гурский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)
Я искренне подивился совковой дурости товарищей. Им дарят бесплатный эфир, а эти остолопы встают в позу и не поступаются принципами. Или, может, струсили? Хитрый лысый смекнул, что со мной ему влом связываться. Реакция не та. Пока он дожует свою розовую жвачку, я его раз десять успею обвалять в задницах. Будет сидеть в них по уши и наливаться свекольным соком. Ему-то самому пустить меня вдоль по матушке – ни-ни. Низ-зя! Кырла-Мырла не позволяет. У них, у товарищей, узаконены только два ругательства – ренегат и политическая проститутка. И все. Смелый Горби-реформатор целую перестройку затеял, чтобы ввести в партийный лексикон слово «мудак». Шесть лет бился и в итоге сам вылетел из партии. А вот осторожный папаша Зуб остался и пошел в гору.
– Очень жаль. – Я состроил на лице огорченную мину. – Генсека нам будет чертовски не хватать. Я бы славно подискутировал с ним в прямом эфире, ей-Богу. О коммунизме, о Жан-Поль Сартре, о минете... Нашлись бы общие темы. Пирожным бы его угостил, в конце концов...
Тут меня озарила мысль. Раз не будет лысого, то у меня есть лишний комплект подарочков: дрянных, зато под рукой. Попробую-ка наладить отношения с рулевым программы. Вдруг он не такой сучий потрох, каким выглядит?
– Вадим Вадимыч, – предложил я, открывая свою крокодиловую сумку, – не угодно ли пока пирожное? Вот, «сатурн», с ореховой начинкой. Молодежь от них просто тащится.
Даже не взглянув на пакет, Позднышев покачал головой:
– Извините, я не ем сахара. У меня диабет.
– Берите-берите, нет там никакого сахара! – поспешил я обрадовать ведущего. – Я-то знаю. Они туда кладут какое-то химическое дерьмо, вроде сахарина. Сладко и дешево. Говорят, эта фигня немножко канцерогенная, однако...
– Спасибо, что-то не хочется, – твердо заявила старая галоша и вознамерилась отодвинуться от меня подальше вместе с плетеной табуреткой.
– Может, покурите? – не сдавался я. – Вот «Московские крепкие», с фильтром. По вкусу – копия французского «Житана», даже крепче глотку дерет. Рекомендации лучших табаководов.
– Простите, я не курю, – сухо произнес Вадим Вадимыч. – У меня астма.
Я немного приуныл. Обе мои попытки контакта Позднышев отверг. С презервативами тоже наверняка выйдет облом. Сучий потрох скорее признается в импотенции, чем возьмет у меня хоть одну упаковку. И чего, спрашивается, он на меня взъелся? Можно подумать, он единственный, кто пострадал от моих выражений. Да таких мильон! Из обложенных мной можно составить город. И два города – из тех, кто хоть раз обкладывал меня.
– Вадим Вадимыч, – начал я, собираясь рассказать галоше о своем трудном детстве. – Если вы полагаете...
Внутри Позднышева снова пискнул шарик «уйди-уйди». И вновь на свет был извлечен сотовый телефон.
– ...Да, – сказал ведущий в трубку. Лицо его поскучнело. – Понимаю, Аркадий Николаевич... Сожалеет?.. Ну да, причина уважительная... Хорошо...
Позднышев спрятал трубку и вторично за сегодняшний вечер дал отмашку парням в комбинезонах. Не прошло и минуты, как зеленое кресло было унесено с помоста. Остались белое и мое.
– Что, и Генерал не придет? – догадался я. Конкуренты таяли, как сосульки в Африке. – Он тоже обиделся на ваш телеканал?
– Генерал задерживается на Кавказе. – Вадим Вадимыч опять уткнулся в циферблат своих часов. – Он никак не успевает вылететь в Москву. Полковник Панин крайне сожалеет...
Не успевает он, так я и поверил! Говорящий сапог взял пример с лысого: просто решил не связываться с Изюмовым. Сдрейфил, вояка, радостно подумал я. Скис, миротворец. Это тебе не брынзу кушать на высоте пяти тысяч метров от уровня моря... Меня охватили сразу два противоположных чувства – досада и восторг. Обидно, что улизнули два кандидата из трех. Но уж третий, самый сочный клиент от меня не уйдет! Я обгажу его не торопясь, по полной программе и на все буквы алфавита. А уж под конец засыплю его пирожными, сигаретами и презервативами. По знакомству.
– А вы знаете, господин Позднышев, – осведомился я, – что мы с нашим Президентом один раз уже встречались?
– Нет, не знаю, – без всякого любопытства ответил Вадим Вадимыч, по-прежнему косясь на циферблат. Вне эфира сучий потрох упорно не хотел поддерживать со мной беседу.
– Это было в Большом театре, – принялся рассказывать я, – на балете «Спартак». Наши места в восьмом ряду оказались рядом... Вы представляете?
– Признаться, нет, – с бесстрастной рожей произнес Позднышев. – Не думал, что наш Президент увлекается балетом...
– Так ведь и я не увлекаюсь, – заметил я. – Встреча была подстроена... Впрочем, – спохватился я, – это пока большой секрет. Еще не пришло время его обнародовать в деталях. На склоне лет я напишу мемуары, а пока коротенько, в двух словах...
– Я лучше подожду мемуаров, – вежливо прервал меня Вадим Вадимыч и поднялся со своей плетеной табуретки кому-то навстречу.
Из-за софитов показался хороший двубортный костюм. Из костюма выглядывал сам Аркаша Полковников, директор всей этой конторы. Раньше Полковников был ведущим одной вшивенькой телепередачки, но потом ловко подсидел шефа и угодил на его место. Пару раз я случайно сталкивался с Аркашей на светских тусовках: вечно он таскал с собой пригоршню каких-то идиотских амулетов. Сейчас, например, директор нервно теребил кроличью лапку.
Кивком поприветствовав меня, Аркаша стал шептаться с Вадимом Вадимычем. Я вытянул шею и сделал уши топориком, но кроме слова «пресс-секретарь» ни хрена не разобрал.
– ... Это меняет дело, – уже громко произнес Позднышев. Как мне показалось, с радостью. – А я-то боялся... – Он сделал знак рукой.
Все те же парни в комбинезонах трудолюбиво потащили с помоста белое кресло. Я почувствовал себя одураченным пацаном, которому вместо конфеты подсунули фантик. Где прямой эфир? Где Президент?
– Господин Президент России тоже решил не участвовать в теледебатах, – сообщил мне Вадим Вадимыч. – Телекомпания «Останкино» приносит вам искренние извинения, господин Изюмов. Право же, нам очень неловко... – Никакого раскаяния на морде этой старой галоши я между тем не увидел.
Разом погасли все софиты в студии. Позднышев легко, одним движением, отцепил от меня микрофончик. Деловитые комбинезоны в четвертый раз взошли на помост и остановились возле моего кресла, с явным намерением убрать и его.
– Эй, подождите! – закричал я, хватаясь за подлокотники. – Но я же здесь! Я ведь тоже кандидат в президенты, а не погулять вышел! Давайте, проводите прямой эфир со мною! Задавайте свои вопросы!
– Не орите тут, Изюмов. – Теперь, когда потухли прожектора, сучий потрох Позднышев даже не старался казаться вежливым. – По правилам, «круглый стол» может проводиться лишь при наличии двух или более кандидатов. Вы до двух считать умеете? Или вы умеете только рыбок аквариумных травить?.. Ребята, берите кресло, господин Изюмов нас покидает...
Когда я приехал домой, горя желанием отыграться на Сашке за все, то застал в квартире жуткий бардак. По комнатам были разбросаны мои шмотки, причем самые любимые – изрезаны ножницами и вымазаны клеем. В центре зеркала красной помадой было выведено короткое слово из трех огромных букв. Маленькое оконце под потолком сортира оказалось выбито, а в толчке застрял ком сашкиной униформы.
Дрянь вырвалась, напакостила и сбежала.
35. МАКС ЛАПТЕВ
Поступки делятся на умные и глупые. Умный поступок – это довериться логике, прийти по нужному адресу, подняться на нужный этаж и долго звонить в дверь опустевшей квартиры. Глупый поступок – это довериться внутреннему голосу и, никуда не поднимаясь, просто окликнуть у подъезда незнакомый затылок.
В затылке, между прочим, ничего подозрительного не было. И в сиреневом рюкзаке за спиною – тоже: самый заурядный, с кармашком, на коротких лямках. Вот только спина немного подкачала. Такой вынужденной сутулостью чаще всего страдают люди, которые что-то бережно несут под полою пиджака или куртки. Скажем, букет цветов.
– Исаев? – почти наобум спросил я уходящую спину.
У меня не было никакой уверенности, что крепкий затылок и сиреневый рюкзак принадлежат человеку из моего списка. В подъезде пятиэтажки не менее двух десятков квартир, в каждой квартире могут уместиться по пять граждан. Итого имеем сотню. Единица против девяносто девяти – маловато будет. Хотя...
Человек с рюкзаком не обернулся на зов, но чуть дрогнул и прибавил шагу.
Неужели я все-таки угадал? Ну, Лаптев, ну, молодец! Редкий случай, когда всего лишь по походке удается вычислить паспортные данные. Если я прав, методу Макса Лаптева надлежит войти в анналы мировой криминалистики, под громким названьем «Спина выдает с головой». Сокращенно – макс-фактор.
– Исаев! Стой! – крикнул я вслед убегающему вдаль затылку. Крикнул больше по инерции. Я пока не думал, что Исаев – именно тот, кого я так долго ищу. Мне только хотелось поскорее проверить внезапную догадку. Макс-фактор – совсем ведь недурно звучит. Одноименной фирме косметики придется потесниться. – Стой, кому говорят! – Я бросился вдогонку за сомнительной спиной.
И чуть не нарвался на пулю.
Букет под полою куртки оказался заряженным карабином. Его ствол черной безголовой змейкой выглянул из-за плеча и плюнул в меня огнем.
– Пфф! – По тихому звуку выстрела я сразу опознал КС-23, крайне неприятную машинку. Три патрона в магазине, и каждый из них свалит быка за полтораста метров. Не успей я плашмя броситься на асфальт, мой вклад в мировую криминалистику оброс бы черной траурной рамкой.
А так я просто испачкал брюки. Мелочь, пустяк. У нашей профессии есть крупное преимущество и махонький недостаток: первое – большая государственная пенсия, второе – риск до нее не дотянуть.
Обманув пулю-дуру, я вскочил с асфальта и вжался в шершавый кирпич стены. Я не стрелял. Вести ответный огонь мне было просто нечем. Свою единственную обойму я истратил еще на пустыре у почтового ящика, сражаясь с вражеским десантом. В неравном бою я победил, а толку-то? Цирк уехал, клоунов навалом. Теперь табельный пистолет бесполезным железом утыкался в мою селезенку: полкило лишнего веса вместо боевого оружия.
– Пфф! – Беглый Исаев выпустил вторую пулю, метко поразив при этом стену. Кирпич брызнул сантиметрах в тридцати от моего уха.
Бывают же такие веселенькие дни, сердито думал я, короткими перебежками следуя за удирающей спиной. Приключений выше крыши. Который же раз за сегодня меня пытаются убить? Третий? Если считать инвалида с торшером, то четвертый. Берегись, Макс, слишком долгого везения не бывает. Когда-нибудь твой ангел-хранитель отлучится в туалет – и тебе каюк.
Тем не менее придется рискнуть, решил я. Вооруженный Исаев явно мчится в сторону метро. А в метро есть люди. Правда, и на улице есть люди, но они-то уже попрятались кто куда. За тех я спокоен. Прохожий у нас пошел опытный: он давно переболел бытовым героизмом и научился бояться человека с ружьем.
– Стой, стрелять буду! – опять завопил я.
Я и не надеялся, что меня послушают. Я рассчитывал, что в меня пальнут. Главный недостаток таких карабинов – очень маленький магазинчик. Пусть он только изведет последний патрон, мысленно попросил я ангела. Перезаряжать КС на бегу еще никому не удавалось.
– Пфф! – Пуля свистнула над моей макушкой и растворилась в теплом вечернем воздухе. Третий из трех патронов тоже сгорел зазря.
Все! Сразу отпала необходимость вжиматься в стены и прятаться за телефонными будками. Перестав осторожничать, я резко рванулся вдогонку за Исаевым, с каждым мгновением сокращая наш разрыв. Красная буква «М» возле станции «Каширская» вспыхнула уже совсем рядом. Буква приманивала к себе беглеца, словно ночник – безрассудного мотылька.
Хочешь в метро покататься? Теперь пожалуйста. Там-то внутри я тебя и возьму.
Нас уже разделяло всего метров двенадцать. Не-ет, теперь не больше десяти. Метра два парень потерял у самого спуска в метро, возвращая бесполезный карабин обратно под мышку. Надо было ему выбросить оружие на ходу, подумал я. Не сообразил, бедолага. Или пожадничал. Сиреневый рюкзак болтался на его спине туда-сюда, и беглецу приходилось поддерживать рукою одну из лямок. Тоже проигрыш в скорости.
Я точно рассчитал: возьму его прямо за турникетом. Вернее, за узким горлышком прохода от турникета к эскалатору. Еще издали, сквозь стекло двери, я заранее высмотрел местечко, удобное для маневра. Там свободное пространство и уже чисто вымытый розовый квадрат мраморного пола. Если буду прыгать, то, по крайней мере, больше не испачкаю брюки. Хотя уж куда больше...
Тряся рюкзаком, беглая спина метнулась к стеклянной двери. Я – следом.
Спина перескочила через турникет. Я – следом, уже примериваясь к последнему прыжку.
Спина нырнула в горлышко прохода. Я – сле... Что за чертовщина?
Над моей головою ошалело взвыла сирена. К ее резкому звуку немедленно прибавился гулкий топот множества ног. Неужто воздушная тревога? – поразился я. – Но еще утром мы ни с кем не воевали.
– На месте! Стоять! Руки! – вразнобой проорало сзади несколько зычных голосов. Перекрыть их не смогла даже сирена под потолком, а потому она смущенно кашлянула и заткнулась.
Когда подмога необходима, у нас ее вечно не дозовешься. Зато уж когда ее не просят, она прискакивает сама, чтобы толкнуть тебя под руку.
Внезапные помощники смешали мне все карты. Последние метры погони профессиональный охотник обязан одолеть молча: приступ страха на финише может подстегнуть любую дичь. Адреналиновый допинг. Заслышав новые угрожающие звуки, беглая спина обрела второе дыхание и что есть сил кинулась к правому эскалатору. Я же, прыгнув за ней следом, ухватил в объятья только воздух и заскользил куда-то в другую сторону по влажному мраморному полу.
– Ты! Ты! В костюме! Р-р-руки! – Музыку отечественных затворов трудно было с чем-то спутать.
В каком еще костюме? – про себя удивился я. – Он же в джинсах и куртке!
Стараясь не потерять равновесия, я обернулся. Прямо мне навстречу галопом неслись человек шесть здоровых бугаев в синей форме муниципальной милиции, с «Калашниковыми» наперевес. Лица у них были потные и напряженные, пальцы – у спусковых крючков. На беглеца с сиреневым рюкзаком бравые стражи порядка не обратили никакого внимания.
Меня – вот кого они держали на прицеле! Вы что, ребята, мухоморов наелись? Я ведь...
– Р-р-руки! К стене! – Я не успел опомниться, как уже стоял враскоряку, упираясь ладонями в холодный розовый мрамор стены. Кто-то позади сноровисто обхлопал меня с ног до головы и выудил из-под пиджака мой табельный «Макаров».
– Есть! – раздался довольный возглас, а я получил в награду хороший удар по почкам.
– Парни... – начал я и тут же схлопотал от парней новый удар. Потом затрещину по шее. А на закуску размашистый, с оттягом пинок под зад.
– Да послушайте, ребята... – Не договорив, я получил по почкам и от ребят.
Моя милиция так меня бережет, сообразил я. Видимо, у муниципалов есть свой, особый метод борьбы с городской преступностью – хватать и метелить каждого второго москвича. Кто-нибудь да непременно окажется бандитом. И дело в шляпе. Жалко, что сегодня этим вторым повезло стать мне, а не беглому Исаеву с карабином под полой. Пока я торчал здесь у стены, он уже был на пути к «Кантемировской» или «Коломенской». А, может, к «Варшавской». Короче, я его бездарно упустил.
– Патронов нет... – доложил кто-то сзади. Мне, наконец, разрешили повернуться.
Полдюжины синих долдонов с важным видом разглядывали мой пустой «Макаров».
– Патронов нет, – тотчас же согласился я. – Кончились. Стыдно. Но это еще не повод, чтобы задерживать капитана ФСБ.
Коротенькое слово «ФСБ» несколько отрезвило бравых муниципалов. Бугай с лейтенантскими погонами сделал знак, и меня обыскали повторно. Уже гораздо учтивее, без затрещин. Теперь-то мое бордовое удостоверение было найдено и внимательно изучено.
– Виноваты, – буркнул лейтенант, возвращая документы и оружие. – Датчик сработал на ваш пистолет. Откуда ж мы знали, что он у вас служебный?..
– Датчик? – машинально переспросил я, хотя уже понял, о чем речь. Еще в семьдесят девятом, накануне Олимпиады, умные начальственные головы посетила мысль оборудовать металлоискателями все мало-мальски крупные скопления народа. Идея получила поддержку на самом верху, но из-за Афгана ее так и не успели воплотить. Позднее Юрий свет Владимирович тоже очень интересовался этим проектом, однако помер раньше, чем дал окончательное «добро». Последним эту же идею вынашивал бдительный шеф Службы ПБ генерал-полковник Сухарев, но и его, насколько я знаю, вытурили с поста прежде, чем проект реализовался. Я думал, тут-то все и заглохнет. Смотрите-ка, нет! Дело не пропало, просто перекочевало на муниципальный уровень. По меньшей мере одну станцию все-таки оборудовали и бдят. Ну какой же хозяйственный мужик наш мэр Круглов, про себя порадовался я. Ничего чужого не упустит. Все в дом, все в дом. Принес какой-нибудь дядя в метро железку – а его хвать! И по почкам, родимого, по почкам. А железку его в фонд мэрии. Переплавить на очередного Георгия со змеем.
– Датчик, то есть система металлоконтроля, – забурчал лейтенант. – Рамка такая. С этим, с детектором массы. Включается с двадцати двух ноль-ноль и до самого закрытия станции. Мы-то при нем только дежурим, посменно.
Муниципальному соколику страшно хотелось переложить свою вину на технику. Дескать, злой нехороший датчик двинул капитана ФСБ под зад. А потом пришел детектор массы и еще добавил.
– Рамка, значит... – задумчиво протянул я.
Пока я не мог уяснить лишь одну детальку: как же этот Исаев ухитрился без проблем миновать контроль, с обычным-то КС-23... Стоп-стоп! Почему, собственно, обычным? Есть же еще модификация «С». Карабин самозарядный для спецопераций. Бьет почти на километр. И перед ним любой датчик слеп, глух и нем.
Ч-черт, тревожно подумал я, а ведь малый неплохо экипирован. Раз такую штуку он спокойно носит за пазухой, то хотел бы я посмотреть, что у него в рюкзаке. Ужасно мне любопытно. Если он и есть «Мститель», дело принимает скверный оборот.
– Оч-чень скверно... – произнес я вслух.
– Виноваты, – теребя ремень автомата, повторил лейтенант. Он принял эту мою фразу на свой счет. – Ошибочка вышла, капитан. Виноваты... На вас ведь тоже не написано, что вы с Лубянки. Мало ли что. Скоро выборы, а у нас приказ, насчет бдительности и вообще. Вы бы предупредили заранее...
– Уговорили, – колко отозвался я. – Завтра же закажу табличку «ФСБ», повешу на шею... Обалдуи. Тупицы. Олухи.
Последние три слова я досказал уже на улице, быстрым шагом направляясь обратно к исаевскому дому. После милицейского пинка копчик здорово ныл при ходьбе. Прочие пострадавшие части тела тоже напоминали о себе. В другое время я бы непременно дознался, кто из этих шестерых молодцев конкретно бил меня сзади, и вернул все удары хозяевам. Но сейчас не до сведения счетов с этими недоумками. Граф Монте-Кристо во мне подождет...
Универсальная отмычка не пригодилась. Дверь в квартиру, где жил Исаев, и так оказалась открыта. Дрянная сорокаваттная лампешка без абажура тускло высветила обстановку комнаты – еще более скудную, чем у сумасшедшего инвалида Заварзина. Стол, трехногий табурет, фанерная тумбочка. Кровать возле стены, оклеенной драными зеленоватыми обоями. Телефон у кровати. Все.
Первым делом я по-собачьи принюхался к обоям. Я не ошибся. Чуть заметный горький запах тлеющих листьев был мне хорошо знаком. Я запомнил его со времен «дела Околобродова» – одного из первых столичных пушеров, которого все-таки взяли на сбыте привозной марихуаны. От продавца мы тогда сразу поехали к покупателям, там-то я и нанюхался. Было это лет десять назад, однако запашок ничуть не изменился. И с чего бы ему меняться? Сырье то же, обработка та же. Просто мелкие пушеры стали буграми и теперь сами шлют новых сбытчиков торговать травкой прямо к Кузнецкому мосту. А наше Управление по борьбе с наркотиками, не желая выглянуть в окно, бодро отстреливается цифрами: еще двадцать таблеток «экстази» обнаружено в баре ночного клуба «Люмьер», еще тридцать пузырьков неучтенного солутана конфисковано в аптеке номер девять на улице Фруктовой...
Уж рапорты составлять мы все умеем.
Даже поверхностный осмотр исаевского жилища с избытком подтвердил мои подозрения. В одном углу комнаты я увидел смятую банку из-под штатовского безалкогольного пива, в другом – бейсбольную кепку с поломанным козырьком, а на тумбочке – раскрытую тетрадку, в которой не хватало нескольких листков.
Вот вам и «Мститель», сказал себе я. Ты его отыскал, Макс, можешь радоваться. Чего же ты не радуешься? Прыгай до потолка. У автора письма в Кремль теперь появились имя, фамилия, отчество. Но, кроме паспортных данных, у автора есть еще спецкарабин КС-23 «С» с неизвестным количеством боевых патронов. И еще...
Матерь божья! В складках грязно-желтого одеяла я вдруг высмотрел целую россыпь гладких желтых цилиндриков с характерным матовым блеском. Пластит, самый натуральный пластит, в полновесной армейской расфасовке. Значит, и упаковка у него должна быть стандартная. Бумажный мешок вмещает восемнадцать шашек, по двести граммов каждая. Здесь на одеяле их осталось восемь. Стало быть, Исаев прихватил с собою ровно десять штук. Простая арифметика.
Целых два кэгэ мощнейшей взрывчатки.
Мысленно я прокрутил в голове маленький фильм ужасов. Кадр первый: в обойме моего «Макарова» остаются патроны. Кадр второй: на его выстрелы я отвечаю своими. Кадр третий и последний: шальная пуля попадает в сиреневый рюкзачок. Адский гром. Вспышка размером с двухэтажный дом. И – ничего живого в радиусе десяти метров от эпицентра...
Надо быть отчаянным камикадзе, чтобы бросаться в бега с такою ношей за спиной. Но он-то бросился! И вряд ли для того, чтобы потом строить из этих шашек желтые детские пирамидки.
Спецкарабин, плюс угрожающее письмо, плюс травка уже означали крупные проблемы для нашего ведомства. Когда же к этим слагаемым добавилось еще полмешка пластита, возникла вовсе гремучая смесь.
Надо было срочно звонить генералу Голубеву.
Я присел на табурет, подтянул к себе телефон и набрал номер. С той поры, как кремлевские начальники опять стали засиживаться заполночь, мой шеф взял себе за правило следовать их примеру.
Прямой номер был занят: видимо, генерал с кем-то разговаривал. Можно было попробовать дозвониться через дежурного прапорщика, однако я решил подождать и пока связаться с Сережей Некрасовым. Руководство МУРа не требовало ночных бдений от своих экспертов. Это Сережа сам, из любви к профессии, чаще всего коротал вечера у служебного электронного микроскопа «Левенгук». Держать дома такое чудо техники Некрасову не позволяли габариты его квартиры.
– Да-да, – произнес главный МУРовский криминалист. – Некрасов слушает.
– Сережа, еще раз здравствуй, – сказал я. – Это я тебя снова беспокою. Нет ли у тебя новостей для меня?
– Каких новостей? О чем? – Голос Некрасова прозвучал как-то неприветливо. Мне даже показалось, что Сережа меня не узнал. Или узнал, но сильно на меня сердит.
– Да я об этих покойниках, с пустыря, – поторопился уточнить я. – Есть хоть какие-то результаты, а?.. – Мне не терпелось узнать, кто же сегодня меня атаковал. Тогда бы я смог ответить и на вопрос «за что?».
– Результаты есть, – с непонятным раздражением отозвался в трубке Некрасов. – Приезжай немедленно, нам надо поговорить...
Его интонации меня удивили. Уже который год я достаю Сережу своими просьбами, но никогда прежде не слышал в его голосе таких сердитых нот. И слова «немедленно» я от него тоже раньше не слышал. Что-то неладно.
– Еду! – Я бросил трубку и вышел из квартиры Исаева, посильней захлопнув дверь.
Сначала – к Некрасову, твердо решил я. Еду к другу Сереже, в МУР. Затем дойдет очередь и до генерала Голубева. Шеф все равно ведь меня не ждет. Голубеву и через час не поздно отрапортовать, что капитан Лаптев проявил инициативу: сперва нашел, а затем мастерски проворонил «Мстителя» с целым рюкзаком взрывчатки.
Прямо у подъезда я отловил частное такси, которое всего за двадцать минут и пять долларов домчало меня на Петровку, 38...
Некрасов был угрюм.
Он ответил на мое рукопожатие, однако не сразу, а с задержкой. Словно бы раздумывал, друг я ему или уже нет.
– Сережа, да что случилось? – напрямик спросил я.
Главный эксперт МУРа тяжело прошелся по комнате, едва не смахнув полой халата несколько пробирок со стола.
– В общем, так, Максим, – хмуро сказал он наконец. – Когда я первый раз взялся тебе помогать, то сразу предупредил: делаю я это по-приятельски, а твою секретную контору не слишком люблю. В ваши внутренние разборки я вмешиваться не хочу и не буду. Можете устраивать заговоры, делать друг другу подножки... Но чур без меня!
– Слушай, Сереж, давай по порядку, – взмолился я. – Что-то я туго сегодня соображаю после битья. Какие разборки, какие подножки?
Некрасов взял меня за рукав и подвел к мерцающему монитору компьютера.
– Ты меня просил установить личности этих паленых жмуриков, – сказал он. – Тех, что на тебя напали... Правильно?
– Правильно, – ответил я. На экране застыли какие-то колонки цифр, вроде шифровальной таблицы.
– Документы сгорели, отпечатки сгорели, особые приметы сгорели... Правильно?
Я кивнул, не понимая еще, куда Сережа клонит.
– Номер их машины нигде не значится. Пришлось взяться за их автоматы, благо на каждом обязан быть идентификационный номер партии. На одном из стволов один такой номерок уцелел... Начинаю искать: партии такой нет в природе. Мне бы остановиться, но как же! Друг Максим просил помочь! Пришлось на старости лет сделаться хакером, взломать два чужих кода... Вот, получи! – Некрасов ткнул пальцем в экран.
Для меня колонки цифр по-прежнему оставались китайской грамотой.
– Я нашел эту партию автоматов «Вал», – с горечью закончил Сережа. – Восемьдесят стволов, как одна копеечка. Все восемьдесят изготовлены в Туле и месяц назад приобретены по безналичному расчету. Вот номер партии и банковские реквизиты получателя. Догадываешься, кто получатель? Да-да! Хозуправление ФСБ Российской Федерации. На тебя напали ваши же! Лубянка против Лубянки. Что ты на это скажешь?
Я тупо молчал. Звонить генералу Голубеву мне как-то сразу расхотелось.
