Текст книги "Хозяин видений (СИ)"

Автор книги: Ксюша Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

– Зачем?

– Ты же хотела знать, разве нет?

Я закрыла глаза. Ладони приятно холодил камень. Это приносило облегчение, потому что жар в груди усилился, спустился вниз и затронул жилу.

– Говори.

– Все началось, когда ты жила у меня. Тогда Герда впервые явилась, заставила вспомнить… В прошлой жизни я не отличался разборчивостью. Она просила найти для нее сольвейга, а тогда я уже знал, понял, что ты не просто хищная. Особенный кен заметен за версту. Герда хвасталась способным адептом, назвала его имя. По глупости, наверное. Или Тан не говорил ей, что мы знакомы. И я понял, что ты не спасешься, если останешься со мной.

– Я и так не спаслась.

Он кивнул.

– Тан все же нашел тебя. Наверное, радовался – ведь и ты, и атли находились в одном месте, не нужно было метаться.

– И тогда ты решил, что можешь… – Я не договорила. Жгучие слезы царапали горло, а я пыталась их сдержать.

– А что я должен был делать? Убедить тебя пойти на это добровольно? Тогда я еще не знал, что ты – атли.

– А если бы знал, обязательно использовал внушение, – с горечью закончила я за него. Ногти непроизвольно царапнули жертвенный камень. Мы навеки связаны – я и эта глыба, окропленная моей кровью.

– Использовал бы, – без промедления ответил Влад. – Иначе ты посчитала бы меня психом. Убеждать времени не было, да и твоя реакция всполошила бы колдуна. Ведь он затаился поблизости. Знал, что я его пасу.

– А потом? – безэмоционально спросила я. – Почему отпустил?

– Не думал, что сбежишь. Ты была слаба, кен в жиле еле теплился. Тогда я еще не знал, насколько быстро восстанавливаются сольвейги. Да и Лара вернулась из Австрии. Так не вовремя…

– Когда ты решил просить Альрика? До или после ритуала? – Я развернулась и резко посмотрела на Влада. Хотелось ударить его снова – как там, на берегу Дуная. Сделать больно. Так же, как больно сейчас мне. Барт учил отпускать, но, похоже, я так и не научилась.

– После, – и глазом не моргнув, ответил Влад. Взгляда не отвел. Он никогда его не отводит. Даже сейчас считает, что прав. – Целью ритуала было ослабить тебя и найти великую мощь, о которой пишут летописи. Банально – получить кен и знания. Ты бы не умерла – сольвейги крепкие, нужно вылить много кена, гораздо больше, чем требует ритуал. Я искал пророчицу. Другую. Даже нашел, в Штатах, но появился Андрей и все мне испортил! Я спугнул Линду. Неважно… Я всегда умел принимать трудные решения, ты была одним из них. Потом уже, когда я пытался отдышаться, когда начинал осознавать, что произошло, Альрик сам нашел меня и предложил…

Я закрыла глаза и снова отвернулась. Боги, как же я заблуждалась в прошлом! Маленькая девочка, вовлеченная во взрослые игры, выигрышем в которых стала моя жизнь.

Странно, но осознание этого не причиняло боли. Совсем. Я все прекрасно понимала – причины, мотивы, побуждения. Каждого из них. Даже Альрика.

– Она вцепилась в меня, как клещ! – воскликнул Влад и шагнул ко мне. Я вздрогнула, и он остановился. К сладкому запаху сандала примешивался другой – давно забытый, ванильный. – И в тебя, между прочим, тоже. Каждую ночь приходила во сне и приговаривала использовать. Скажи я ей, что против, другой адепт не отказал бы. Магия драугра, даже с поврежденной жилой, сильна. Да ты и сама знаешь. Так что, по-твоему, я должен был сделать?

– Сказать мне, – прошептала я. Громко выдохнула, едва сдерживая истерику. – Ты должен был сказать мне еще тогда. Позволить мне решать. Мне! Это моя жизнь. Не твоя, не Альрика и уж тем более, не древнего подлого существа, которое я даже женщиной назвать не могу. В любой момент ты мог осознать свою ошибку и сказать…

– Ошибку?! – взорвался он. – Ты жива, а драугр там, откуда не вернется никогда. И это, по-твоему, ошибка. Ты жива…

– А ты кто – бог – решать, кому жить, а кому умереть?! – выкрикнула я, и слова эхом отразились от выбеленных, немых стен. Пламя свечей качнулось, тени закружились в причудливом танце, делая это место еще таинственнее. – Ты даже не понял, что именно сделал. Заставил меня поверить, что она…

Я опустила глаза. Бороться с собой практически не могла, и мне вспомнился Барт. Шершавые руки, теплый взгляд, доверие и доброта. То, чего у нас с Владом никогда не было. То, что помогло мне встать с колен. Стоять здесь и чувствовать себя живой. Раненой, истерзанной чужими поступками, но живой.

– Впрочем, и не поймешь.

– Я не мог сказать. Альрик запретил. А он, если ты не в курсе, умеет читать мысли.

– Это неважно, – устало произнесла я и потерла виски. – Все в прошлом.

– Зачем ты вернулась? – глухо спросил он.

– Не знаю, – честно призналась я. – По большей части из-за видения, наверное. Все же я не палач, Влад.

Он повернулся снова и посмотрел недоверчиво.

– Видения?

– Ты слишком много питаешься. Настолько много, что Андрей уже не в состоянии прикрывать тебя. Так ведь?

Он не ответил – смотрел на меня все так же прямо и пристально.

– Игры с Мишелем тебя погубят. А вместе с тобой и Андрея. Со своей жизнью делай что хочешь, но своих друзей я подставлять не позволю.

– Андрей согласен, что охотники – беспредельщики! – резко выдохнул Влад. – Да и не знает он обо всем. Все же он ясновидец в прошлом.

– Охотники правят миром, смирись. Мы проиграли войну и должны признать новую власть. Ты сам так говорил, что изменилось?

– Многое. Появились союзники. Планы. Знания. Охотники не так сильны, как кажутся.

Я покачала головой.

– Твои планы однажды тебя погубят, Влад Вермунд.

– Тебе разве есть дело?

Он горько усмехнулся, и у меня почему-то защемило в груди от этой усмешки. Знакомое чувство. Неправильное. Нужно было подольше побыть у сольвейгов – там все предельно ясно. И спокойно.

– Есть, раз приехала сказать тебе лично.

– Поля… – Влад сделал еще шаг ко мне, воздух сгустился, голова закружилась. Слишком много эмоций. Нужно домой, отдохнуть и подумать.

Я выставила руки вперед, призывая его остановиться.

– Это ничего не значит. Совсем. Я все еще атли, и сообщать о видениях – мой долг. Не уверена, что так будет и дальше, так что не дави на меня.

– Хорошо, не буду.

Надо же. Так сразу согласился. Не спорил, не пререкался. Возможно, стоило раньше уехать?

– Что ты видела? – тихо спросил Влад.

– Тебя в пыточной у Альрика. И Мишеля, руководящего процессом. Уверена, он мечтает, чтобы ты там оказался быстрее. Будешь питаться – там и закончишь.

– Это все? Никаких опасностей для атли?

Я помотала головой.

– Хорошо.

– Я домой. Устала.

– Тебя отвезти?

– Не стоит. Меня Глеб ждет.

На улице было холодно, даже слишком. Мороз опалил щеки, и я подняла воротник, пряча под него уши. Ноги утопали в колючем, хрустящем снеге, отражающем по-летнему яркие звезды и полную луну.

На выходе, у калитки меня ждал Дэн. Окинул насмешливым взглядом и сказал:

– Думал, вы там на всю ночь застряли. Тут, между прочим, холодно…

– Что ты здесь делаешь? – Я тревожно огляделась. – И где Глеб?

– Я сказал, ты позвонишь ему позже. Ну и наврал, что я из сольвейгов – для таинственности. В какой-то мере так и есть. Видела бы ты его лицо…

Я укоризненно покачала головой.

– Что-то случилось? С Бартом беда?

– С Бартом все окей, я только что от него, – бодро ответил Дэн. – Но он говорит, лучше тебе переждать некоторое время в защищенном доме. Из меня защитник не ахти, только кен зря расходовать. Могу с тобой перекантоваться пару дней, а потом мне нужно назад, к твоим. Они перебираются в более теплое место, так что…

– Понимаю. Барт просто беспокоится или предупреждает?

– Скорее второе. Говорит, предчувствие плохое. А его предчувствия редко обманывают.

– Но как ты нашел меня?

– Тренируюсь, – гордо улыбнулся он. – Чувствую тебя. Когда общаюсь с человеком долго, могу определить примерно, где он находится. Эти способности проявились недавно и неожиданно. – Он почесал затылок. – Правда, не всегда получается в нужное место телепортироваться. Вот сегодня занесло на трассу вообще, вон туда. – Дэн указал рукой в направлении дороги. – Хорошо, что такси заметил, а то заблудился бы тут в сугробах.

– Хороший дар, – согласилась я и покосилась в сторону очага атли. – Но тебе нельзя… ну, знаешь…

– Серьезно? – Дэн расхохотался. – Я всю жизнь только тем и занимаюсь, что прячу сольвейгов! Думаешь, буду трепаться о вашем источнике?

– Извини… – смутилась я. Чего это, в самом деле, наезжаю, когда Дэн всего лишь хочет помочь?

– А Барт прав – ты все еще атли, – усмехнулся он. – Во всем. Давай руку, я тут уже околел.

Квартира на Достоевского тут же окутала теплом и запахом свежей выпечки. На кухне я нашла булочки – целую гору. Румяные, щедро посыпанные сахарной пудрой, они источали неприлично пьянящий аромат. Желудок тут же откликнулся недовольным урчанием.

– Чаем угостишь? – подмигнул Дэн и тут же развалился на стуле. – Устал.

Я включила чайник, достала заварник и набрала Глеба.

– Ты дома? – спросила, когда он взял трубку.

– В городе. У тебя все в порядке? Тот тип, что за тобой пришел, доверия не внушает.

Я покосилась на Дэна, мирно уплетающего сдобу. Да уж, что-что, а еду ему точно доверить нельзя.

– Он надежный, – заверила я Глеба. – Приедешь? Если поспешишь, успеешь на булочки.

– Ты дома? То есть… – Он замялся.

– Дома. На Достоевского. Приезжай.

В общем, булочек мне не досталось. Ни одной. То, что не схомячил Дэн, Глеб съел в первые минуты после приезда. Он сначала косился на Дэна подозрительно, а затем, когда я опровергла тот факт, что он сольвейг, немного расслабился. Наверное, нас все побаивались, в том числе и Глеб. Меня-то он знал, а вот на счет остальных наверняка были сомнения. Конечно, когда можешь распоряжаться таким даром, как у меня, тебя явно начнут сторониться – мало ли что.

Но Дэн удивительно располагал к себе, и я признала, что он действительно может быть милым, когда захочет. Ближе к ночи он удалился, предварительно трижды спросив, можно ли меня доверить Глебу. Будто я антикварная вещь, которую украдут, если снять сигнализацию и посадив ненадежного сторожа.

После моих уверений он все же ушел, вернее, исчез, и мы остались с Глебом вдвоем.

На душе было легко и спокойно. Никакие тайны больше не тяготили, обязанности не давили на мозг, а неопределенности не пугали. Все же хорошо, что я сказала Владу лично. Было трудно, конечно – видеть его, слушать, ощущать. Но я справилась и могу с уверенностью праздновать первую победу.

Глеб много расспрашивал о том, как прошел разговор, настороженно вглядывался в лицо, но, видимо, не найдя на нем отчаяния и беспросветной тоски, расслабился. Пару раз ему звонила Катя, и он что-то долго объяснял ей, закрывшись в ванной. Едва проклюнувшиеся ростки угрызений совести я тщательно растоптала. Глеб взрослый и сам решит. А Катя глупая, если думает, что между нами с Глебом может что-то быть. Между нами уже есть – и намного больше, чем просто интрижка.

Последующие несколько дней прошли в относительном спокойствии. Дэн наведывался часто, а звонил – еще чаще. Ответственно подошел к просьбе Барта, в общем. Насколько я поняла, он вообще к его просьбам относился весьма ответственно, а самого Барта чуть ли не боготворил.

На следующий день ко мне зашли Кирилл с Леной. Лекарь атли долго обнимал меня и радовался, что я вернулась. Я даже смутилась. В первый день моего возвращения прием был не таким теплым.

Кирилл хмурился и, почему-то смущаясь, рассказал, что Филипп тоже в Липецке. Словно бы назло Владу обосновался здесь, зарегистрировался у охотников, а сейчас живет в своей старой квартире.

О племени бывшего жреца Кирилл знал мало, лишь то, что они казались нелюдимыми, забитыми и во всем слушались Филиппа. В общем, Макаров добился своего – во всем король.

Меня навестили также Оля с Линой. Деторожденная, не глядя в глаза, тихо поинтересовалась, собираюсь ли я оставаться или все же уйду. Что ж, ее можно было понять – нарисовалась возможность, наконец, выделиться. Ведь ее дар не проснется, пока я атли. А без дара она просто хищная, потребляющая кен.

Я не стала крыться, сказала, что еще не решила. Я действительно колебалась, хотя и призналась себе, что в Липецке чувствовала себя лучше. Не такой потерянной. Зависело ли это от источника силы атли или же просто сказывалось «лечение» Барта – сложно было сказать. Я просто жила.

Через пару дней ко мне заявился Мирослав. С тортом. Огромным таким, шоколадным с розочками из взбитых сливок. Посмотрел виновато, сказал пару слов, впихнул меня в квартиру и заглушил возмущения грубой лестью. В общем, растопил мое сердце. Подлиза!

Я опомниться не успела, как мы уже пили чай на кухне, а я уплетала злосчастный торт. Нужно поставить сигнализацию на дверь для желающих пронести сладкое. Чтоб не сбивали с толку, и я могла сохранить хоть какую-то твердость духа.

Вождь альва просидел у меня ровно столько, чтобы я не успела припомнить ему подлость и предательство. Крепко расцеловал и обещал звонить. В общем, оставил после себя легкое недоумение.

А потом я забила. Все же Мир ни при чем – он наверняка и понять-то ничего не успел, времени было мало. А Влад, когда хочет, может быть очень убедительным.

Вспомнился его взгляд – больной, обиженный. И подумалось, что ему наверняка было не так весело, как я полагала в Москве. Но обида царапалась дикой кошкой, отвергала всяческие «может», и ставила на свое место «никогда». Тут оно смотрелось гармонично, нефальшиво и правильно.

Жизнь все решила за нас, увы…

Впрочем, у жизни иногда бывают странные повороты. И некоторые решения все же приходится принимать, как бы ты от них ни бежал.

Не знаю, зачем я надела ту юбку. Наверное, хотела примерить перед тем, как выбросить. Я ее не особо любила – из воспоминаний о ней осталась пара прогулок с Кирой по магазинам. Остальное стерлось яркостью и глубиной неожиданного предательства. Видение окончательно убедило, что от нелюбимых вещей нужно немедленно избавляться. Но все же примерить означало убить еще одного демона.

Я крутилась перед зеркалом, когда раздался звонок в дверь. Короткий и тревожный. Затем еще и еще.

На пороге стоял Андрей – бледный и напуганный. Впервые видела его таким, даже опешила.

– Обувайся, – сказал он резко, развернулся и направился вниз.

Не раздумывая ни минуты, я схватила куртку, натянула сапоги и выбежала вслед за охотником.

Свежевыпавший снег слепил. Возле новенькой зеленой скамейки радостно кружили воробьи, судорожно хватая оброненные кем-то крошки.

Андрей ждал у подъезда и, как только я вышла, кивнул в сторону машины. Ничего не объяснял, шел быстро и размашисто. Я семенила за ним, путаясь в злосчастной юбке. Догнала, когда он уже открыл для меня дверцу. Охотник завел «Девятку» и лихо рванул с места.

– Что случилось? – спросила я, провожая взглядом родную и безопасную улицу.

– Что-то определенно случилось. – Он помолчал секунду и добавил: – Раз Ника здесь.

– Ника?

Андрей резко крутанул руль, сворачивая на до боли знакомую трассу. Мельком взглянул на меня и спросил:

– Твои видения всегда сбываются?

Показалось, у меня зашевелились волосы на макушке. Подумалось, что я уже ни на что не могу влиять. Никогда не смогу. Если Мишель… если…

– Кто такая Ника?

– Ясновидица, – ответил Андрей и замолчал.

Я хотела расспросить его, узнать подробнее о Нике и том, почему одно ее имя заставляет его тревожиться, но перед глазами стояли ужасные сцены из пыточной Альрика. А в голове крутилась одна-единственная мысль. Она плавала там, как зародыш в формалине – медленно и хаотично.

Зачем я надела чертову юбку?!

Сознание постепенно плавилось, заполняясь плохим предчувствием.

Ворота атли были распахнуты настежь, а на парковке, кроме знакомых машин, стояла черная «Волга». Я двигалась на автомате. Безумно хотелось взять Андрея за руку, а еще лучше – обнять. Странное чувство, если учесть несовместимость наших видов. Но то, что ждало внутри дома атли, казалось страшнее объятий охотника.

Неизбежность.

Атли столпились у дивана. Сплошной стеной. Бледные все, даже Глеб. Я поймала его взгляд и нахмурилась, пытаясь разглядеть на лице хоть какое-то объяснение, но он быстро опустил глаза.

А потом я увидела ее. Чуть поодаль, рядом с Владом. Там же, сложив руки за спиной, стоял и Мишель, но он почему-то сейчас не вызывал такого ужаса, как она. Ясновидица.

Не к месту вспомнился Гектор, и я машинально потянулась к амулету на шее.

Девушка была красивой. Не холеной красотой, поддерживаемой салонами и тренажеркой, а естественной. В меру высокая, женственная, темноволосая. В глазах – огонь и ни капли страха к нам, хищным. Подбородок вздернут, спина прямая.

– Ну, вот и все в сборе, – ласково произнес Мишель. – Можно начинать.

– Начинать что? – вырвалось у меня. Взгляд автоматично переместился на Влада.

Он, казалось, был спокоен. Расслабленная поза, легкое раздражение от присутствия Мишеля. Смотрел прямо на меня, как-то жадно, пронзительно, и мне стало не по себе.

– Как что? – наигранно удивился Мишель. – Дознание. – Повернулся к ясновидице и серьезно велел: – Ника, приступай.

Девушка выдохнула и развернулась к Владу.

– Пусть расстегнет рубашку.

– Слышал, атли. Расстегни.

Я дернулась вперед, но Андрей крепко ухватил меня за руку. Ну, хоть так. Хоть что-то знакомое и надежное в этом театре абсурда.

Влад невозмутимо повиновался. Медленно, не спуская с меня взгляда, обнажил торс. Ясновидица подошла и положила ладонь ему на живот. Закрыла глаза.

Я слышала собственное прерывистое дыхание – такой была тишина в гостиной атли. Секунда. Две.

Ника отняла ладонь и брезгливо вытерла ее о штанину.

– Да, он сделал это, – выдала безразлично.

– Здесь?

– Ты же знаешь, я не могу утверждать…

– Ты можешь высказать мнение. Как… эксперт.

Ясновидица пожала плечами.

– Нелли не выезжала из Липецка несколько месяцев, насколько мне известно.

– Этого достаточно, спасибо.

Откуда-то материализовался Марк, взял девушку за локоть и вывел из дома. Я закрыла глаза. Происходящее казалось одним из тех кошмаров, которые всегда оканчивались одинаково. Оно и было им. Только если этот сон закончится так же, его нельзя будет переиграть, пересмотреть, придумать другую концовку.

– Вы все видели, атли, – будничным голосом заявил Мишель. – Ваш вождь нарушил закон и будет казнен, согласно правилам. Советую вам озаботиться выбором нового, более… осмотрительного.

Сзади громко всхлипнула Лара. Зашуршала обивка дивана, и я была уверена, что Рита уже плачет.

Влад все так же смотрел на меня – неотрывно, отчаянно.

Нужно что-то делать, сказать что-то… Вмешаться, изменить. Действовать, в конце концов!

– Разве это законно? – услышала, как через туман, голос Глеба. – Какая-то девка пришла, кивнула, и все поверили. Что за бред вообще?!

– Эта, по твоим словам, девка, – медленно повернулся к нему Мишель, – может считать с твоей жилы каждого ясновидца, которого ты выпил. Хочешь быть следующим?

– Он не хочет, – вмешалась я. Пристально посмотрела на древнего. – Мы можем поговорить… наедине?

– Извини, Кастелла, но время разговоров вышло. К тому же я сегодня занят.

С улицы вернулся Марк – раскрасневшийся и злой. Грубо толкнул Влада к выходу и бросил:

– Вперед, тварь!

Мишель последовал за ними, обернулся на пороге и кивнул Андрею:

– Ты тоже – в машину. Завтра я подыщу атли нового смотрителя.

И вышел. Андрей вздохнул и тоже покинул дом.

– Ну, кто-то будет что-то делать?! – воскликнула Лара и закрыла лицо ладонями.

Время медленно стекало секундами на паркетный пол. Тикало в голове, мешало сосредоточиться. Рита уже вовсю рыдала на диване, Оля обнимала ее и гладила по спине. Неизменный атрибут моего присутствия в этом доме – обреченность. Словно я привезла ее с собой.

Но я не привезла – она тут и была все время. Просто этот дом отравлен. Недомолвками, ложью, интригами, завистью. Страшными, необъяснимыми обстоятельствами. Но я не хочу, чтобы так было! Хочу вылечить его. Пусть даже не останусь.

И Андрей. Как… что теперь с ним будет? Увезли, всех увезли…

Я посмотрела на Глеба.

– Твой байк на ходу?

Он растерянно кивнул.

– Поехали.

Зимой ездить на мотоцикле – самоубийство. Но даже если отбросить скользкие дороги, приятного в такой поездке мало. Ветер пробирает до костей, от холода немеют руки и ноги, и единственное, чего хочется – поскорее приехать и слезть с железного коня.

В этот раз я не ощущала холода. Хотелось скорости. Яркости. Ощущений. Как же долго я себя хоронила!

Значительного в жизни мало. У меня всегда так было. Иногда это значительное вообще нельзя было назвать своим. Но его всегда было страшно потерять.

Тогда я не думала об этом. Воздух в штабе охотников был спертым и несвежим. Горло жгло, глаза слезились. Пока мы ехали, стемнело – зимой темнеет рано – и в окна лился ядовитый свет уличных фонарей. Я шла быстро, почти бежала, преодолевая пролеты и коридоры, точно зная, куда направляюсь.

Почти у самых дверей в зал советов натолкнулась на Нику, отскочила от нее, как ошпаренная, и бросилась дальше. Нельзя тратить время на ненависть и месть. Да и девушка, по сути, не виновата. Мы – звери. Они – добыча. Охотники – палачи.

Таков порядок.

Я с шумом распахнула двустворчатую дверь и буквально влетела в зал. Звук громогласным эхом прокатился по комнате и вернулся ко мне гулким отголоском.

– Прошу безотлагательной аудиенции у смотрителя, – выдохнула я, стараясь не смотреть, как Марк привязывает Влада к перекладине.

Я успела. Еще есть время! Ведь не зря я ушла от сольвейгов – теперь точно понимала это. Видения даются пророчицам не просто так. И всегда, всегда сбываются!

Мишель изучал меня с полминуты, а затем кивнул.

– Продолжай его готовить, – бросил Марку через плечо и медленно приблизился ко мне. – У тебя есть пять минут.

– Мне хватит.

Темный коридор угнетал. Авторитет древнего, от которого многое зависело, подавлял и побуждал стать ниже ростом. Хотя куда уж ниже-то? Я расправила плечи и смело посмотрела на Мишеля.

– Где Андрей?

– Это все, что тебя интересует? – удивленно спросил он. Удивился не наигранно, по-настоящему.

– Остальное я и так знаю.

– Андрея будут судить. Как соучастника, – уклончиво ответил охотник и сделал вид, что изучает краску на стенах. Что ее там изучать? Серая, как он сам. – Мне кажется, Марк больше подойдет атли как смотритель.

– Не знаю, какие цели ты преследуешь, но не делай этого.

Мишель перевел на меня взгляд.

– Это моя работа.

– Я прошу… – И замолчала.

Не могла ему ничего обещать. Ничего дать. Я не знала его. Боялась иногда, но больше презирала. Почему? Резонный вопрос. По сути, Мишель ничего плохого мне не сделал. Даже в какой-то степени пытался помочь. Но отторжение было – на подсознательном уровне. И вот теперь от него зависели жизни Андрея и Влада.

– Андрей нарушил закон. Как и Влад Вермунд.

– Знаю, – кивнула я. – Но все равно прошу за них. – Помолчала и добавила уже тише: – Неофициально.

Древний вздохнул. Сложил руки за спиной, прошелся по коридору. Молчание убивало. Из-за двери раздался глухой стон, и у меня похолодело между лопатками.

Как же было хорошо у сольвейгов. Без видений, выбора и горького отчаяния. Иногда лучше не знать. Дар предвидения делает тебя больным и несчастным. Особенно когда понимаешь, что не можешь ничего изменить.

– Так и быть, Кастелла, – наконец, сказал охотник. – Я дам Андрею еще один шанс. И этому, – он махнул в сторону зала советов, – тоже.

Я облегченно выдохнула и едва не расплакалась. И, наверное, расплакалась бы, если бы Мишель не добавил:

– Но у меня тоже есть просьба. – Посмотрел на меня пристально, заставляя невольно попятиться к подоконнику. – Неофициальная.

Пауза в разговоре. Пульс на висках. Еще один стон.

– У тебя будет три дня, чтобы ее обдумать. Принять решение, которое либо вернет Андрея на скамью подсудимых, а вождя атли – на место казни, либо… либо мы просто обо всем забудем. У меня хватит полномочий, чтобы закрыть глаза на преступление.

– Поняла, – кивнула я. – Что нужно делать?

Он шагнул ко мне и вдруг оказался близко. Древесный пряный аромат ударил в нос, сердце заколотилось, а сама я едва устояла на ногах. Древний охотник рядом – то еще удовольствие! Мишель в тот момент выглядел безумцем.

Он медленно наклонился и шепнул мне на ухо простую фразу. Холод от лопаток поднялся выше – к затылку, проник внутрь и сковал легкие. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Но я все же нашла в себе силы ответить…

Мишель отстранился, потер указательными пальцами виски и, казалось, полностью забыл обо мне. Направился в зал советов, даже не удосужившись прикрыть за собой дверь.

– Снимай его! – прозвучал из зала громкий приказ.

Я же стояла, прислонившись к стене в коридоре, и смотрела в одну точку.

Плевать! Теперь-то что?

Во мне все стихло: мысли, внутренние диалоги, страхи, переживания. Сознание замело снегом – холодным, колючим, немым.

Осталось только шесть слов.

Шесть слов, которые навеки изменят мою судьбу, жизнь. Меня.

И почему так плохо, неотвратимо? Будто выскребли душу, исцарапали…

Шесть слов, которые сделают меня одинокой по-настоящему.

Разве я не этого хотела?

Шесть слов, словно шесть ножей…

– Ты должна уйти из атли. Навсегда.

И седьмое, сказанное уже мной.

– Хорошо.