Текст книги "Хозяин видений (СИ)"

Автор книги: Ксюша Ангел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

– У охотников отличный слух, – злобно прошипел он, и по спине у меня снова скользнул ледяной ужас. Палач перевел взгляд на Глеба и спросил: – Так, где ты ее прячешь?

Глава 16. Последствия обмена

Время остановилось. Замерло. Застыло, и мы с Глебом застыли в нем, как мухи в янтаре. Злость охотника накатывала волнами и, казалось, вот-вот собьет с ног.

Глеб все же выбрался из кровати. Потянул меня за руку, оттеснил к окну и спрятал за спину, словно мог таким образом защитить. Он не мог. Щупальца охотников не пугают преграды. А я их уже ощущала на своей жиле – цепкие, противные, искрящиеся яростью.

– Ты надоедливая, мелкая зверушка, – произнес Марк прямо мне в лицо. – Носятся с тобой, а ведь ты достойна одного – смерти. И если не мучительной и долгой, в нашем штабе, то быстрой и болезненной. Здесь и сейчас.

– Эй, полегче, – осторожно перебил его Глеб. – Я скажу, где Ника, только успокойся.

Не знаю, блефовал он или нет, возможности проверить не было – Марк, похоже, отпускать меня не собирался. Сверкнул жуткими глазами и ответил:

– Конечно, скажешь. Уж ты-то поедешь на суд. А она, – он ткнул в меня пальцем, будто мало было смертельных щупалец на моей жиле, – сдохнет здесь.

Черт, он серьезно! Не пугает, не блефует. Он же… убьет меня здесь и сейчас.

Ужас, липкий, доводящий до паники, стер все сознательные мысли, оставляя одну – истеричную, громкую и пронзительную. Ее я и озвучила – во весь голос закричала:

– Эрик!

Наверное, кричала я не для того, чтобы он услышал – все равно не успел бы. Есть такие ситуации, когда успеть просто невозможно – они происходят так быстро, что ты и подумать не успеваешь, не то, чтобы дернуться.

Марк рванул мою жилу, живот пронзила дикая боль, в глазах потемнело. Помню громкий всхлип Глеба, сизые стены и расширившиеся глаза охотника. Все, как в тумане. Ни вдохнуть, ни выдохнуть, словно кто-то невидимый перекрыл мне доступ кислорода.

А потом Марк пошатнулся. Еле заметно. Посмотрел вниз и с диким грохотом рухнул на пол – прямо на отполированный до блеска паркет.

– Твою мать… – тихо выругался Глеб и схватил меня за плечи, словно я тоже собиралась упасть.

Я не собиралась. Вопреки всем законам, стояла и оторопело смотрела на грузное, неподвижное тело Марка.

А потом появились все. Эрик, Влад, Мишель, даже Рита вбежала в комнату – не испугалась охотников, надо же! Кирилл запоздал ровно на две секунды, за ним в проеме двери испуганно мялся Альфред.

Ого, сколько спасителей набежало! А надо ли меня спасать?

Все застыли на местах, словно статуи, и только Мишель осторожно шагнул к Марку, подозрительно при этом на меня покосившись, присел и пощупал у охотника пульс.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он снова поднял глаза.

– Он мертв.

Ощущение абсурда не покидало. Марк мертв? Но… как же? Разве не меня он только что… разве не я должна… Сразу вспомнилось, как Влад убил Бена в Венгене, и я перевела на него вопросительный взгляд? Но Влад на меня не смотрел – он, как и Мишель секунду назад, уставился на мертвого охотника и выглядел ошеломленно.

– Как ты это сделала? – строго спросил древний.

– Я? Я ничего не делала! – В подтверждение своих слов выставила вперед ладони, и с неосознанным удовольствием заметила, как Мишель слегка отпрянул. Да он меня боится! Боится, что я и его тут прикончу. Смету веничком в урну, и никто не вспомнит о грозном смотрителе Липецка. А ведь я могу, да.

– Он мертв, Кастелла. Как ты это объяснишь?

– Это меня тут чуть не убили! Твой охотник. Твой гребаный палач!

– Если не ты, тогда, может, это сделал Глеб?

– Никто его не убивал, – спокойно произнес Эрик, шагнул ко мне и обнял за плечи.

Тепло. Как же тепло и безопасно! Наверное, Эрик правильно сказал: не нужно мне от него отходить. Что-то покушения слишком участились – так мне до лета точно не дотянуть.

– Но если бы я был здесь, прикончил бы его собственноручно, – зло добавил вождь скади и замолчал.

– Объяснись, – сдавленно попросил Мишель.

– Он ведь пытался порвать ее жилу, что тут непонятного? Поэтому и погиб. И любой погибнет, кто попробует.

Влад поднял на нас глаза и почему-то побледнел. А я окончательно запуталась. Да и не хотелось мне в тот момент распутываться – вернуться бы в квартиру с синей спальней, залезть под одеяло и пить успокоительный отвар Люсии, пока не усну или хотя бы не отойду от шока.

– На ее жиле печать Арендрейта, – спокойно сказал Эрик.

Это должно что-то значить? Что еще за печать такая? И когда я успела ею обзавестись? И почему, черт побери, охотник мертв, а я жива, хотя должно быть наоборот?!

– Очень полезное умение для зверя – ставить такую печать, – сквозь зубы процедил Мишель. – Ты делился с ней кеном?

– Да, – невозмутимо ответил Эрик.

– Насколько я знаю, это не поощряется в вашей общности для не венчанных пар.

– С моралью мы как-нибудь разберемся сами.

– Мне-то что? – пожал плечами Мишель. Казалось, ему сейчас совсем не до нас. Конечно, теперь придется объяснять случившееся Альрику…

Черт, Альрик! Только его тут не хватало для полного счастья. Наверняка ведь приедет посмотреть, что с нами стало. А еще и Влад так смотрит, что во мне скоро дырка образуется.

Не нужно было приезжать! Мало было проблем – еще порция добавилась. Волна неприятностей, даже, можно сказать, цунами. Так и норовит утопить.

– Я хочу… уйти, – сдавленно прошептала я, уткнувшись в грудь Эрика. Не хотелось разборок, осуждающих взглядом, наставляющих на путь истинный разговоров. Надоело! Сама решу, что делать и как распорядиться своей жизнью и кеном.

– Подожди внизу, – мягко ответил Эрик, отстраняясь. – Нужно кое-что обсудить со смотрителем.

Я послушно вышла, опустив в глаза и ни на кого из присутствующих не глядя. Закрыла за собой дверь спальни Глеба и немного отдышалась в коридоре. Слишком много всего навалилось: приезд к атли сам по себе сложное событие, а тут еще Мишель, Глеб, Ника. Убитый охотник. Получается, всякий, кто попытается порвать мою жилу, умрет? Что за способности такие и откуда они у Эрика? Чему еще его научил Арендрейт?

А ведь несколько лет назад я считала, что рассказы об ар – только легенды. Что никаких Первых не существует и никогда не существовало, а оказывается… Оказывается, все правда? Но тогда боги, создавшие хищных, получается, тоже есть. Или нет?

Что-то я запуталась совсем.

Не знаю, как я забрела в ту комнату. Нет, она уже не была моей – я из нее выветрилась, меня выскребли пылесосом и новым освежителем. И хотя видимость моей она оставила, но для меня уже была именно «той комнатой».

Чистая, ухоженная, словно ждала, когда кто-нибудь в нее вселится. Ждал ли Влад, что я вернусь, или хранил ее, как память о прошлом? Эрик уверен, что я все еще атли в душе, а я… Я уже ничего не знала. Девушка, одной ногой в прошлом, второй – в неизвестном будущем, так и не прижившаяся среди сольвейгов, но взявшая от них силу. Хищная с печатью древнего жреца на жиле, живущая с мужчиной, которого полюбила, но который никогда не полюбит в ответ.

Были ли обмены кеном такими правильными? Что они оставят мне в итоге? И так ли неправ был Глеб, когда возмущался насчет наших игр? Ведь Глеб никогда не желал мне зла – он всегда в первую очередь думал о моем счастье, даже иногда в ущерб собственному.

Я прошлась пальцами по отполированному комоду, по листьям драцены в углу и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Я столько времени пыталась принять то, что я пророчица атли, и когда, наконец, приняла и полюбила, пришлось от этого отказаться.

На балконе было удивительно уютно. Всегда. Даже в то время, когда мы с Глебом, наполненные сомнениями, переминаясь с ноги на ногу, мерзли и разговаривали обо всем. Теперь мы даже не семья.

Нет, все правильно: и что я ушла, и что не завишу от Влада больше. Нужно подумать, а у атли это было бы невозможно. Вот провожу Эрика в кан и решу, что делать дальше.

Я вдохнула свежий, полувесенний воздух. Шок постепенно уходил, испуг растворялся в прохладном ветерке, холодившем щеки и ладони.

Дверь балкончика осторожно открылась, и рядом со мной появился Влад. Абсолютно естественно, словно просто зашел в гости, поговорить. Словно не было всех этих месяцев отчуждения, сомнений и ночных кошмаров, где он неизменно погибал.

На меня он не смотрел, взгляд был направлен вперед, где яркое весеннее солнце освещало освободившуюся от снега лужайку с начавшей пробиваться изумрудной травой.

Я молчала, ожидая, что он скажет. Почему-то не хотелось, чтобы он ругался – то ли слишком устала, то ли перенервничала, то ли просто решила оставить прошлое в прошлом и не ворошить его больше никогда.

– Я не стал ничего менять здесь, – тихо сказал Влад и провел рукой по гладким перилам. – Думал, наступит день, и ты вернешься. Все будет, как раньше.

– Как раньше не будет никогда, – устало ответила я.

– А как будет? Серьезно, Полина, я хочу знать.

– Хотела бы я тоже знать. – Я потерла виски. Начинала болеть голова – приступ мигрени я всегда чувствовала заранее, и эта обещала мучительные, безрадостные минуты. Пока Эрик не прикоснется и не прекратит боль.

– Я-то думал, у Эрика важная миссия, но на поверку она оказалась баловством с кеном, – со злостью выплюнул Влад.

– Это не так, но я не собираюсь оправдываться перед тобой, – ответила я тихо.

– Ты никогда об этом не заботилась, – усмехнулся он. – Чтобы оправдаться.

– А ты чего ждал? Что я до смерти буду тебе все прощать?

– Лучше простить Стейнмода, когда однажды он не сможет остановиться и убьет тебя.

– Не тебе судить меня. Или его. Кен Эрика только что спас мне жизнь.

– О, да он теперь герой! – ядовито воскликнул Влад.

– Ну, хватит! Не собираюсь это выслушивать! – Я повернулась, чтобы уйти, но Влад рукой преградил мне путь.

Его близость была неожиданно будоражащей. От нее хотелось сбежать, скрыться, спрятаться, чтобы… Чтобы что? Неужели Эрик прав, и кровь атли все еще говорит во мне?

– Подожди, – тихо попросил Влад. – Я не ругаться сюда пришел.

– Тогда почему делаешь именно это?

– Я много думал. И после того, как ты уехала, и после того, как вернулась. Я поступил жестоко, но лишь для того, чтобы ты жила. Мне ничего не нужно было больше. Ненавидь меня, ругай, хочешь – ударь, но живи. А то, что делаешь сейчас никак не безопасно.

– А Герда безопасная? Или мне ей улыбнуться, и она растает, как тот сугроб? – Я указала рукой на расквашенную, грязную снежную кучу в дальнем углу двора. – Не ты ли всегда учил выбирать меньшее из зол?

– Так это все из-за нее? Ты делаешь это, чтобы спастись от драугра?

– Не твое дело, зачем я это делаю! – отрезала я. – Ты давно утратил право меня о чем-то спрашивать. Тем более – требовать ответа. Сама разберусь.

– Ты тоже умеешь причинять боль, – выдохнул он и отвернулся.

– Хорошие учителя попались, – ответила я и покинула балкон.

На Эрика натолкнулась у выхода из спальни – буквально влетела в него и смущенно остановилась. Даже не знаю, что меня смутило. Словно я прежняя встретилась с собой настоящей, а Эрик проявил различия. Слабость и силу, мягкость и твердость, чувственность и черствость.

И мне вдруг стало невыносимо жаль утраченной наивности, до боли, до жжения в груди. К сожалению, некоторые вещи невозможно вернуть, сымитировать, откопать в пыльных завалах памяти. Кое-что мы теряем навсегда.

– Я искал тебя внизу, – почему-то недовольно сказал Эрик. – Готова?

– Если время терпит, мне бы хотелось кое-что сказать Глебу. Мишель уже уехал?

– Минут пятнадцать назад. Только постарайся быстрее, разговор к тебе есть. – Он посмотрел куда-то поверх моей головы, и лицо его мне не понравилось. – Важный.

– Да, у меня тоже… – пробормотала я.

Глеба нашла все там же – в его комнате. Он сидел на раскуроченной кровати, полностью одетый и хмурый, как ливневая туча. Я вошла, тихо прикрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной.

– Он не отстанет, – мрачно сказал Глеб. – Древний. Теперь наверняка будет следить – и за мной, и за тобой. Не простит нам Марка.

– Знаю, – кивнула я. – У Ники все есть? Лучше тебе пока к ней не ездить. Вообще не общаться, даже по телефону.

– Написал ей в фейсбуке и попросил потом удалить сообщение. Она сильная – справится.

– Хорошо.

Голова болела все больше, и перед глазами уже плыли багровые кляксы.

– Влад говорил с тобой об Эрике?

– Дай ему волю, он бы сутками о нем говорил! – со злостью выдохнула я, понимая, что во многом эта злость вызвана головной болью и к Владу никакого отношения не имеет.

Просто он такой человек, и мораль у него искаженная, а душа состоит из кривых зеркал. С этим ничего не поделаешь, нужно либо принять, либо забить. Горбатого могила исправит.

– А о том, что Эрик вытворял на заднем дворе рассказал?

– О чем ты? – насторожилась я.

– О двоих летающих чуваках с экватора. Ну или откуда они там взялись…

Я сглотнула.

– В шифоне?

– Ага. Так вот Эрик их прикончил прямо там таким же способом, которым ты мочила охотников на войне. А ведь Эрик точно не сольвейг! Так в чем разница, Полина? Между ним и Гердой? В том, что ты сама даешь ему кен?

– Они… мертвы? И женщина? – спросила я, опуская нелестное и неприятное сравнение.

Нет времени на разговоры о морали – Эрик прав, сами разберемся. А вот летуны интересовали неимоверно. Ведь в видении они появились в моей квартире. Правда, мы там совсем не бываем сейчас. Наверное, они следили за нами. А Эрик, получается, убил их, используя мои способности? Как такое возможно? Ведь обмен не предполагает изменение сущности жилы – удовольствие и только.

– Ага, – кивнул Глеб. – Рассыпалась пеплом прям там. Можешь сходить и посмотреть сама.

Так вот о чем Эрик хотел поговорить – он убил людей из видения с помощью кена сольвейга. По иронии судьбы, это случилось в тот день, когда его собственный кен спас меня от охотника.

Знак? Предостережение? Опасность? Или доказательство того, что я все делаю правильно. Интуиция пророчицы молчала, а мозг вообще отказывался работать. Слишком болела голова, и усталость тяжелым грузом навалилась на плечи.

Я попрощалась с Глебом, но в душе поселился страх за друга, ведь он был прав – Мишель не отстанет, будет копать, и тогда… Тогда у меня практически нет шансов его спасти. Сомневаюсь, что у Эрика они есть.

В коридоре меня ждала Рита. Хмурая, напуганная, но непривычно решительная. Втянула меня к себе в спальню и захлопнула дверь.

Сегодня прям день воспоминаний – в каждой комнате доме атли побываю.

– Не делай этого больше! – выдохнула она с чувством.

– Не приезжать? – устало спросила я.

– Прекрати обмены. Пока еще не поздно, пока еще…

– Рита! – резко перебила я. – Давай не будем. Твое отношение ко мне и Владу давно известно. Не думаю, что ты вправе советовать мне после того, как всегда принимала его сторону. У меня есть собственная, и со своей жизнью я как-нибудь разберусь без тебя.

Знаю, прозвучало грубо, но ей богу, достали уже нравоучениями. И если к словам Глеба я, возможно, прислушаюсь, то Рита никак не входила в круг лиц, мнением которых я дорожила. И сестрой она мне, по сути, никогда не была. Так, одна кровь… Душевной близостью между нами и не пахло.

– Влад тут вообще не при чем. Разбирайтесь сами, я не буду лезть. Но эти обмены… Он ведь уйдет, так ведь? Бросит тебя? Ты и представить себе не можешь, как тебе потом будет больно!

– А ты, значит, можешь? – скептически спросила я, сложив руки на груди.

Рита побледнела, глаза лихорадочно горели, а подбородок едва заметно затрясся. Казалось, она вот-вот разревется.

– Филипп, – вздохнула я и присела на кровать. Вспомнилась забитая женщина – Аделаида – и заискивающий взгляд бывшего жреца атли. Ну как его можно любить?! – Извини.

– Ничего. – Рита решительно вытерла слезы. – Не повторяй моих ошибок.

– Эрик – не Филипп. И у нас все по-другому. Он мне ничего не обещал, я – ему. И знаешь, мне комфортно. Никто не наседает, не требует, не давит. Я в безопасности. Думаю, некорректно сравнивать.

– Кену все равно, Поля. Он заполняет тебя, меняет изнутри, делает слабым. Как наркотик. Сейчас тебе хорошо, головокружительный секс, близость, но отними это, и что останется?

– Я. Я останусь.

Она покачала головой и горько улыбнулась.

– С каждым разом тебя будет оставаться все меньше, а его в тебе – все больше. И однажды ты перестанешь различать свои желания и его, потеряешься в нем, а когда он бросит тебя, сломаешься.

– Эрик не бросит меня, – резко ответила я. – Он уйдет. Это разные вещи.

– Когда это случится, ты поймешь, что это одно и то же. Я не знаю, от чего это зависит – от того, что его кен в тебе, или от того, что часть тебя будет долго жить в нем. Очень долго ни с одним мужчиной ты не сможешь…

– Для этого не нужен обмен. Достаточно полюбить.

– Не обижайся. Просто подумай. О большем я не прошу.

По дороге в Липецк мы молчали. Эрик хмурился и сосредоточенно вел машину, а я смотрела на наползающую на небо снеговую, тяжелую тучу. Рано радовалась весне, зима так просто не отступит. Будет бороться – свистеть промозглым ветром, бросаться мокрым снегом в лицо, злиться и выть.

О неизвестных летунах Эрик так и не сказал – наверное, ждал, когда приедем. Я тоже эту тему не затрагивала. Думала о словах Риты. Почему она вот уже много лет не может забыть Филиппа, а он даже не вспоминает о ней? Разве обмен кеном не должен иметь двустороннего влияния? Влад вон с Ирой обменивался… Интересно, скучает ли он? Есть ли ему дело до жены, которая его покинула? А ей? Почему она все еще в Москве? Думает ли возвращаться?

– Ты подавлена, – сказал Эрик, помогая мне выбраться из машины. С неба посыпалась крупа – мелкая, густая и колючая. Я повыше подняла воротник, прячась от противного снега. – Расскажешь, почему?

– Ты не сказал мне, зачем мы едем к атли, – обиженно ответила я.

– Ты не спрашивала, – пожал он плечами и толкнул тяжелую дверь подъезда. В помещении было уютнее, но зудящая фоном неуверенность не отпускала.

– А если бы спросила, сказал бы?

– Конечно. Я не намерен играть с тобой в игры, Полина. И хочу сделать все, чтобы тебе было комфортно… потом.

Я вошла в лифт и прислонилась спиной к стене. Голова уже буквально раскалывалась, и я подумала, что будет несправедливо, если меня настигнет новое видение. Казалось, я его не переживу.

– У атли мне было некомфортно. Марк чуть не прибил меня, да и Мишель теперь не отстанет. Смотрителю явно не понравилось, как погиб его палач.

– Ты не умрешь, – уверенно парировал Эрик. – А с древним я разберусь.

Я покачала головой.

– Не шути с ним, пожалуйста. Мишель очень хитрый, да и Альрик его ценит.

Эрик высокомерно усмехнулся и приобнял меня за плечи.

– Сколько у Альрика древних? Около двадцати? Уверен, он пожертвует одним за пару-тройку полезных навыков. – Он заглянул мне в лицо, и взгляд стал тревожным. – Что такое? Тебе плохо? Так сильно испугалась?

– Голова болит, – буквально простонала я.

– И молчишь! – пожурил он. – Сейчас помогу.

Мы вышли на лестничную площадку, и Эрик, ловко удерживая меня одной рукой, открыл дверь.

Внутри снова окутало ощущение безопасности и покоя. Интересно, это потому что защиту на квартиру ставил Эрик, а во мне его кен? Теперь ведь и не поймешь… Может, действительно, не стоило поощрять обмен, а то от любви крышу снесло? У меня в этой области опыт большой…

Эрик закрыл дверь, прислонил меня к стене и положил ладонь на лоб. Ощущение накрыли с головой – знакомые, но теперь такие пугающие. Желание близости и нежность. В груди разлился жар, а жила тут же натянулась, требуя привычных ласк.

– Не надо… – Я попробовала отстраниться, но Эрик сжал меня еще крепче, его дыхание запуталось у меня в волосах, а хриплый шепот окончательно лишил воли:

– Стой спокойно.

Постепенно боль уходила, а тело расслаблялось, наливалось легкой негой усталости. Я и не заметила, как оказалась на кровати, вместе с Эриком. Он так и не выпустил меня из объятий, словно я была дорогой вазой, и он боялся меня разбить.

– Лучше? – спросил все так же тихо, хотя наверняка понимал, что боли больше нет.

Я кивнула. В глаза ему смотреть почему-то не могла и подумала, что атли каким-то образом умудряются отравить все хорошее, что есть в моей жизни. Еще утром я была безмерно счастлива, а теперь боюсь этого счастья, словно оно может обжечь. Наверное, у того дома, правда, аура такая. Или у людей, что в нем живут.

– Я сегодня сжег тех, кто явился тебе в видении. Значит, вот так дерутся сольвейги? – поинтересовался Эрик, не сводя с меня странного взгляда. – Испепеляющим кеном из ладоней?

– Да, так и дерутся.

– И многих ты убила?

– Одного древнего, что пришел за атли и нескольких охотников во время войны. – Я помолчала немного, а потом добавила: – Не думаю, что нам стоит обмениваться дальше, Эрик.

– Из-за него? – Во взгляде был холод, а в голосе – сталь. И вид такой требовательный, напряженный.

– Из-за кого? – не поняла я.

– Из-за Влада, из-за кого же еще! – Он резко выпустил меня и откинулся на спину. Смотрел в потолок, не мигая, и явно злился.

– Причем тут Влад? – опешила я.

– Он умеет громко думать.

– Я не… Эрик! – возмутилась я. А затем невольно улыбнулась. – Ты что же, ревнуешь?

– Не знаю значения этого слова, – буркнул он, все так же глядя вверх.

– Ты злишься. На меня и Влада. Потому что он думал что-то обо мне, верно?

– Злюсь, – кивнул он и повернулся ко мне. – А ты думала о нем?

– Нет, – честно призналась я.

– Тогда почему не хочешь меняться со мной больше?

– Боюсь. Ты уйдешь, а я… Думаю, потом мне будет плохо. Обмен предполагает связь, так ведь? И не ты ли сам говорил мне, что не стоит настолько сближаться? Что не хочешь меня обижать…

Эрик тихо рассмеялся и провел большим пальцем по моей нижней губе. Ну вот зачем он так? Я же сразу перестаю соображать – тепло поднимается к затылку, плавит мысли, и они склеиваются, как восковые шарики.

– У меня в этом довольно большой опыт, малыш. Ни я, ни девушки, с которыми я обменивался, не пострадали.

– Уверен? А как же Нора?

Он отстранился и тут же посерьезнел.

– Откуда ты знаешь о Норе?

– Неважно. Я видела ее, и счастливой в тот момент она не выглядела. Думала, наверное, что я тебя знаю… Так с ней ты тоже играл в любовь? Спал с ней и обменивался?

– Я никогда не спал с Норой, – резко ответил Эрик. – И давал ей кен всего однажды, по вынужденной причине. А вот сейчас мне кажется, ревнуешь ты.

– Ревную, – призналась я. – Это нормально – ревновать тех, с кем спишь, с кем делишься кеном. С кем так хорошо, что…

Я замолчала и опустила глаза. Испытывая стыд за случайно вырвавшуюся фразу, за слабость, которую ощущала рядом с Эриком, за внезапно вспыхнувшую влюбленность.

– Не думаю, что у Норы что-то есть ко мне, – ласково произнес он и снова меня обнял. – В любом случае, я могу спросить ее прямо, и она ответит.

– Не можешь, – помотала я головой. – Она мертва. Герда ее убила.

Эрик на мгновение застыл, а потом крепче прижал меня к себе.

– Больше она не убьет никого, можешь мне поверить.

Поверить хотелось. А еще хотелось верить в то, что Нора ничего не испытывала к Эрику из-за кена. Что блеск в ее глазах был связан с другими эмоциями, или она влюбилась потому, что Эрик просто клевый.

Но маленькая червоточина, которую зародила в моей душе Рита, росла и множилась новыми сомнениями.

Возможно, обмен действует лишь на тех, кто любит? Рита страдает по Филиппу, хотя он и думать о ней забыл. Ире тяжело вдали от Влада, а ему как с гуся вода. Нора ждала Эрика, а он вообще о ней не помнит, и весть о ее смерти не очень-то его и зацепила. Он больше переживает о Герде, чем о погибшей пророчице.

А может, обмен так только на девушек действует? Не зря ведь у хищных полигамия – возможно, таким способом мужчина может привязать к себе нескольких женщин.

В любом случае, для меня это опасная игра: я – девочка, и влюблена в Эрика. Возможно, когда он уйдет, я умру от боли.

– Если не хочешь, мы перестанем, – осторожно сказал Эрик. – Но разве тебе было хоть раз плохо? К тому же мой кен помогает тебя защищать – для печати Арендрейта нужен мой кен. Для меня сейчас твоя безопасность превыше всего. Нужно разобраться с охотниками, драугром и узнать, кто тебя отравил. Когда мой кен в тебе, я чувствую тебя – твою радость, твой страх, твою боль. Смогу найти и помочь, в случае чего. Это дает тебе свободу действий – разве это не то, что ты так любишь?

– То, – прошептала я и уткнулась лицом ему в грудь. Было спокойно и хорошо. Не больно. Не страшно. И больше не сомнительно.

– Тогда позволь помочь.

– Хорошо.

Эрик обнимал меня, и я все больше убеждалась: свой опыт объясняет доходчивей, чем чужой. И хоть и говорят, что умные учатся на чужих ошибках, пока не прочувствуешь, не поймешь. А я так давно ничего не чувствовала! Вообще. Совсем.

Рядом с Эриком ожил мир, раскрасился яркими красками, зашевелился, разрумянился. Я проснулась от многолетней спячки, вышла на свет и увидела солнце.

И пусть потом будет больно. Одиноко. Холодно. Сейчас мне тепло, я счастлива, а значит, оно того стоит.