Текст книги "Хозяин видений (СИ)"
Автор книги: Ксюша Ангел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)
– Звучит пугающе, – нахмурилась я.
– Тебе нечего бояться. – Он погладил меня по щеке, и в груди проснулось с таким трудом уснувшее тепло. – Очень надеюсь, что ты понимаешь, о чем говорила мне. А также осознаешь, что нельзя лишать себя удовольствия ради обязательств. И, наконец, снимешь с меня штаны!
– Ты так говоришь, потому что у тебя нет обязательств, – ответила я и зевнула.
– Я так говорю, потому что у меня их слишком много.
Он склонился, поцеловал меня в лоб, и я тут же провалилась в сон.
Когда проснулась, часы на телефоне показывали час дня. Ничего себе выспалась! Так и жизнь проспать можно.
На тумбочке меня ждала чашка остывшего карое, на стене беззвучно работал телевизор. Комната ослепительно сияла синим – всеми его оттенками от бледно-голубого до индиго. Удивительно успокаивающая палитра. Или это результат присутствия Эрика?
Самого хозяина не было, но откуда-то из коридора слышался ритмичный лязгающий звук.
Мягкий прикроватный коврик приятно холодил ноги. Я выпила карое и прошлась по комнате. Отодвинула занавески, выглянула в окно. Напротив – элитная десятиэтажка, внизу – комфортабельный, ухоженный дворик с охраняемой стоянкой и вымощенными дорогой плиткой тротуарами. Под сугробами грязного снега угадывались аккуратные клумбы, раскинутые по обе стороны входа в подъезд. Наверняка здесь очень красиво летом.
Я юркнула в гардеробную, чтобы забрать платье, которое оставила, когда переодевалась ночью. Снова обратила внимание, с какой педантичной аккуратностью были разложены вещи. Интересно, он сам их складывал? Усмехнулась. Нет, конечно. Такие, как Эрик привыкли приказывать.
Провела рукой по выглаженным рубашкам и пиджакам, и почему-то представила, как он будет смотреться в строгом костюме с галстуком. Или в одной из маек, что лежали на полках.
Резко выдохнула, схватила платье и вышла.
Нужно домой, переодеться, привести мысли в порядок. Подумать, что делать дальше. С колдуном и вообще.
Он же еще совсем мальчишка! С чего такая ненависть? Неужели он уже успел побывать на нижних слоях в поисках… Чего? Могущества? Оно, кажется, с пеленок убивает мозги. Чертовы амбиции!
Так, стоп! Во сне был Тан. И он дал мне что-то. Что-то, о чем мальчик не должен знать. Правда, я так и не поняла, что именно. И, наверное, уже не узнаю. Или все же… Однажды я уже встречалась с Чернокнижником в его мире раскаяния. Интересно, можно ли попасть туда снова? Ведь кто, кроме колдуна, знает способы убить другого колдуна? Один я, конечно, и сама знаю. Нож. А ведь, если я все правильно поняла, этот нож должен быть у Эрика – ведь именно к нему ездил Глеб летом, перед поединком.
Интуиция подсказывала мне, что нож – не очень хорошая идея. В моем видении от него умирал Эрик. Значит, колдун подготовился и просчитал, как будут действовать враги. Интересно, а меня он учел? Знает что-то обо мне? Например, Герда могла рассказать о том, что я общалась с Таном. Хотя, она ведь сама не в курсе о нашем последнем разговоре. Наверняка ведь удивилась, что я умотала в Будапешт искать Эрика. Впрочем, у нее не было времени разбираться.
Что ж, это шанс. Знать бы еще, как попасть в этот мир раскаяния. Ведь у меня получилось в прошлый раз.
В задумчивости я направилась в душ, но проходя мимо двери соседней комнаты, остановилась, завороженная.
В помещении, залитом светом, раскинулся рай для спортсмена. Сектор кардио в дальнем правом углу оккупировали беговая дорожка и орбитрек, в противоположном углу громоздился огромный многофункциональный тренажер на все группы мышц с широкой перекладиной, ближе к выходу – мой любимый римский стул. А еще много гантелей на полу, штанга и блины. И посреди всего этого великолепия – Эрик во взмокшей майке.
И зачем я только вошла?
– Проснулась? – Он поднялся с тренажера и взял полотенце. – Как самочувствие?
– Тут? – Я восхищенно осмотрелась. – Шутишь? Я сразу выздоровела!
– Нравится? – лукаво спросил он.
– Офигеть!
– Неправильно я подошел вчера к процессу соблазнения, – пожаловался он. – Нужно было начинать со спортзала. Наверное, здесь я эффектнее смотрюсь.
– Причем тут ты? – язвительно парировала я. – Эта комната – рай. Если бы ты показал мне ее вчера, я бы ночевала совсем не в спальне.
– Тут не очень удобно падать в обморок от истощения.
– Я и не собираюсь.
– Удивительная способность восстанавливаться после карое.
– Ну, возможно, я не настолько обессилела, – тихо предположила я.
– Возможно…
Эрик не сводил с меня подозрительного взгляда, и я решила сменить тему:
– Хорошо, признаюсь, ты эффектный. Все эти мышцы, майка… Я даже растерялась.
– Думаю, на тебе бы она смотрелась лучше, – пошутил он. – Футболка мне нравится. Даже больше красного платья.
– Спасибо, – смущенно пробормотала я и, кажется, покраснела.
О чем с ним разговаривать, решительно не знала, все наши разговоры сводились либо к сольвейгам, либо к сексу. Поэтому я спросила первое, что пришло в голову:
– Ты случайно не знаешь, как попасть в мир раскаяния? Ну в смысле, не свой, а какого-то определенного человека?
– Ого! Соскучилась по кому-то нагрешившему в жизни?
– Просто есть одна теория, хотелось бы проверить, – уклончиво ответила я и взяла с металлического столика у двери бутылочку с водой. Интересно, почему во время истощения так хочется пить?
– Слышал, сольвейги такое умеют.
Я поперхнулась и закашлялась, забрызгав водой футболку. Застыла, боясь услышать, что Эрик скажет дальше.
– Но ты не сольвейг, так что… – Он отвернулся к окну и закинул руки за голову. Нет, Полина, даже не смей отвлекаться на порочные мысли. Этот мужчина явно подозревает что-то. Еще потащит к ясновидцам – проверять. С ним нужно быть начеку. Впрочем, доказать мою принадлежность к сольвейгам он никак не может. Или может? – Есть еще один способ. Хороший жрец должен его знать.
Я сглотнула.
– А ты знаешь?
– Возможно… – безэмоционально ответил Эрик, хотя мне показалось, его совсем не заинтересовал вопрос. Словно в тот момент он нырнул куда-то в себя, настолько глубоко, что до него с трудом доходил смысл сказанных мной фраз. Потом он повернулся. Крадущейся походкой приблизился и заглянул мне в глаза. – Мы не будем проверять твою теорию. Это опасно, и у меня на это совсем не осталось сил. Я оставлю тебя на несколько часов. Могу я быть уверенным, что ты никуда за это время не влипнешь?
– Мне нужно домой, хотя бы переодеться. Твоя футболка, конечно, клевая, но я все же предпочитаю джинсы и свитер.
Он кивнул.
– Я был у тебя, собрал кое-какие вещи. Они в сумке в коридоре. Джинсы там есть. А еще майки и кроссовки, так что тебе будет чем себя занять. – Он кивнул на тренажеры и сокрушенно вздохнул. – Хотя если женщина между мужчиной и тренажером выбирает тренажер, это плохой знак. Впрочем, возможно, у тебя в жизни были какие-то неправильные мужчины…
Это точно. Точнее, правильные мне почему-то не нравились.
– Как ты попал ко мне в квартиру? – настороженно поинтересовалась я.
– Это же квартира Глеба. Он дал мне ключи. Так что, обещаешь никуда не влипнуть?
Я рассеянно кивнула. Мои мысли были уже совершенно не здесь.
Контрастный душ – всегда хорошо. Лично у меня после него мозги встают на место, организм наполняется энергией и бодростью. Может, во время перепадов температуры жила сольвейга быстрее вырабатывает кен, уж не знаю.
Натянуть любимые джинсы было верхом блаженства. А вот позавтракать мне так и не удалось – в холодильнике Эрика оказалось пусто. Наверное, там повесилась бы мышь, если бы он не выглядел так стерильно. Впрочем, Эрик же до этого жил у атли – наверняка в этой квартире еще не обжился. Хотя Глеб говорил, у скади есть большой дом – для племени. А это, скорее всего, его холостяцкая берлога, для всякого рода романтических встреч. Судя по всему, у Эрика много женщин. Ну, или будет много – он ведь только вернулся в Россию.
И тогда я тут явно буду лишней…
Значит, нужно успеть решить вопрос с Гердой раньше. Решить и забыть. И учиться, наконец, выживать в одиночку.
Обещание я, конечно же, нарушила. Угрызений совести не испытала – все же я не скади, да и уверенностью Эрика на счет мальчика-колдуна ничуть не прониклась. Видения даны мне не просто так, и если в одном из них Тан пытался мне помочь, я не должна это игнорировать. К тому же перед уходом Эрик уверил, что ночью поставил на меня такую защиту, что я теперь могу разгуливать совершенно спокойно, и если войду в штаб охотников, даже сам смотритель города не узрит во мне хищную.
Это предположение прозвучало весьма сомнительно, но о своих весьма странных отношениях с Мишелем я умолчала. Эрик и так обо мне знает слишком много и о многом догадывается.
До нужного района я доехала быстро – минут за пятнадцать. Еще быстрее добралась до знакомого дома. Странное ощущение накрыло сразу же, как я приблизилась. Хрустящий снег сминался подошвами, и мне вспомнилась совсем другая зима – полувесенняя, когда я впервые приехала сюда. Испуганная. Слабая. После пережитого потрясения полностью утратившая способность соображать.
И вот я снова здесь…
Как странно. И такое тягучее, теплое ощущение внутри, словно я приоткрыла завесу прошлого. Увидела то, что никогда уже не увижу – ту себя. Почти сломленную, но все еще мягкую, без страшных мозолей на душе, без грубых, рваных рубцов.
Дом заманивал дымкой прошлого, где все еще можно было что-то изменить. Изменить ничего нельзя, можно лишь привыкнуть. Смириться.
Я сделала глубокий вдох и шагнула в распахнутую пасть подъезда.
Дальше все было как в тумане. Несколько лестничных пролетов, обитая дерматином дверь. Звонок-птичка. Щелкнувший замок. Карие глаза. И злость, обжигающей лавой хлынувшая за шиворот.
– Полина? – удивился Филипп и, кажется, я уловила испуг на его лице.
– Ну, привет, – более чем резко произнесла я.
– Мне сказали, ты уехала… – промямлил он, хотя по лицу прекрасно было видно: Филипп знает, что я в Липецке.
– Вернулась. Можно войти?
Бывший жрец атли отступил в сторону, и квартира приняла меня в теплые объятия. На этом все узнавание закончилось – встретило меня совершенно другое помещение с совершенно другим человеком внутри.
Новенький ремонт, вместо трюмо – высокий, до потолка, зеркальный шкаф-купе, деревянные панели не стенах, паркет на полу. Подвесной потолок с мягкими светильниками.
И вождь вместо жреца.
Да уж, перемены значительные.
– Я бы сказал, что тебе нельзя здесь находиться, но ты все равно нарушаешь законы… – смущенно пробормотал Филипп.
– Не нарушаю. Я больше не атли. Покормишь? – И, не дожидаясь ответа, я стянула сапоги и направилась на кухню.
Кухня брызнула смесью лимонного и белого. Новая мебель в стиле хай-тэк, салатовая плитка и круглые светильники. Овальный стол посредине, стулья в тон мебели. А еще – как часть декора – в ядовито-желтом фартуке девушка за плитой. Невысокая, щупленькая, русоволосая. Большие карие глаза. Она вытаращилась на меня, как на угрозу, ревниво ощупывая взглядом, и я почувствовала себя неловко.
– Аделаида, выйди, – резко приказал Филипп, и девушка вздрогнула. Опустила глаза, вытерла руки о полотенце и прошмыгнула мимо меня в коридор.
– Вижу, ты и повадки Влада перенял, – с сарказмом сказала я.
– Присядь, – тихо попросил Филипп, галантно отодвигая для меня стул. – Рад, что пришла. Что ты вообще…
– Разговариваю с тобой? – вскинулась я. – Ты же выкачал меня до капли!
– Не тебя, – возразил он и присел рядом. – Я взял лишь то, что дал тебе колдун.
– Неважно. Предал ты меня.
– Полина… – Он отвернулся. Возможно, уже приготовил для меня речь – раз вернулся, наверняка ждал встречи. Но никакие его слова не тронут меня. Предательство всегда остается предательством. Несмотря на причины и мотивы. Плохо, что я не осознавала этого раньше. – Ты не поймешь…
– Куда уж мне! – усмехнулась я. – И как? Получил, что хотел?
Он вздохнул. Снова посмотрел на меня, и в том взгляде читалась только уверенность – непоколебимая, фанатичная.
– Некоторые люди не рождены подчиняться.
– Лучше подчиняться, чем слыть предателем. Но это только мое мнение. Сугубо личное. Надеюсь, оно того стоило. Разлука с братом, с женщиной, которая тебя любила. Впрочем, смотрю, ты не сильно грустил по Рите. Да и по Ларе, которую так отчаянно спасал.
– Знаю, какого ты обо мне мнения, – почти сердито ответил он. – Пришла, чтобы высказать мне в лицо?
Я покачала головой.
– Нет. Этого ты не поймешь. Мне нужна услуга. Она стоит намного меньше, чем ты забрал у меня.
– Услуга? – нахмурился Филипп. – Какого рода?
– Проведи для меня ритуал. Надеюсь, ты не растерял навыков жреца?
– Не растерял. Что тебе нужно?
Я прямо посмотрела на него и ответила:
– Увидеть Тана.
Глава 10. В гостях у Чернокнижника
Филипп несколько секунд молчал, а затем скопировал взгляд Лары.
– Если ты просишь, чтобы я воскресил колдуна, то я не умею.
– Я хочу попасть в его мир раскаяния. Я была там однажды, но не уверена, что смогу повторить. Мне сказали, хороший жрец в состоянии провести такой ритуал. Ты можешь?
– Кто сказал?
– Неважно.
Филипп вздохнул и спросил со страдальческими нотками в голосе:
– Зачем это тебе?
– Разве того, что ты мне должен, недостаточно, чтобы не задавать вопросов? – раздраженно поинтересовалась я.
– Поля… – Он взял мою руку и приготовился говорить речь. Напутственную. О жизни. Это выражение лица ни с чем не спутаешь – мудрец в сединах готовится нравоучать своего последователя. Я даже умилилась. – Тебе нужно остановиться, подумать, что ты творишь. Хоть раз в жизни оценить опасность, прежде чем лезть в пекло, понимаешь?
– Не совсем. – Я состроила недовольную рожицу, но, признаться, эта деланная забота смешила.
– Мои ищейки видели тебя с Эриком Стейнмодом, а он не лучшая компания для такой девушки, как ты.
Ах вот оно что! Выходит, Филипп все же следил за мной. Но зачем? Покаяться хотел? Или еще чего поиметь? Зная его, я бы не удивилась. Но на контакт идти побоялся – из-за Эрика. Ну ясно, ему и Влад-то был не по зубам, не то, что Эрик.
– С каких пор ты записался в мои дуэньи, Филипп? – насмешливо спросила я.
– Ты же не думаешь о вступлении в скади? Или ты поэтому и ушла из атли? Ты в курсе, что в скади есть определенный способ сохранять кен предков? Весь он переходит вождю. Повод задуматься, как считаешь?
– Поясни, – нахмурилась я.
– Когда кто-то из скади умирает, его кен, вопреки законам хищных, не уходит в землю, не питает источник. Они не забирают часть кена с собой. Весь остаток переходит вождю. Это древний и темный ритуал. Подозреваю, в скади в прошлых поколениях было немало колдунов.
– Хочешь сказать, если кто-то из скади умрет, его кен достанется Эрику?
Филипп многозначительно кивнул, выпустил мою руку и откинулся на спинку стула. Наблюдал за мной пристально, словно мог читать мысли по лицу.
Я задумалась. Врать Филиппу незачем. Он знал, что я не испугаюсь и не убегу. Никакой выгоды от этого он тоже не получит, разве что сговорился с Владом, но эта мысль была такой смешной, что я отмела ее сразу. Да и все равно есть способы узнать, сказал ли он правду – например, спросить у Эрика прямо. До этого он не лгал мне. Или лгал?
Хорошо, допустим, слова Филиппа правдивы.
Эрик накапливал кен предков. Это объясняло его многочисленные способности и силу. Даже тот факт, что он повредил жилу Герде. Хотел ли он получить мой кен? Мог ли склонить меня к тому, чтобы вступить в скади, а затем убить?
Я поежилась. Как бы ни отгораживалась от мыслей о предательстве, они назойливой стайкой крутились в голове. Меня слишком часто предавали, чтобы я могла позволить себе беспечность. Даже если меня безумно тянет к Эрику. Тем более, если тянет.
Но правда в том, что он не просил меня стать скади. Этого не требовалось, чтобы видеть опасности для него – каким-то образом я могла предсказывать без принадлежности к его племени. Поэтому в случае, если он предложит, я смело могу отказаться.
– Теперь понимаешь, почему я волнуюсь? – закончил доверительный разговор Филипп и добил многозначительным взглядом.
– Ну да, если даже у тебя получилось меня обмануть, то Эрик и подавно сможет, верно?
– Я совсем не то имел в виду, – смутился он и заерзал на стуле. Тут же всплеснул руками и подскочил: – Ты же есть просила. Вот я балда! Сейчас приготовлю.
Пока Филипп суетился, я рассеянно теребила повязку на руке и думала об Эрике. Пытался ли он склонить меня к вступлению в скади для того, чтобы потом прибрать к рукам кен сольвейга? Ведь он уже понял и все равно продолжал играть со мной. Мне казалось, он просто меня кадрит, но вдруг… Что если он решил совместить приятное с полезным? Заманить меня в скади, пройти испытания, прибить и уйти в свой кан еще более сильным?
Я бы не удивилась.
Впрочем, никто не заставляет меня присягать Эрику. Но выяснить все о его намерениях перед тем, как помогать, нужно непременно. Позволять собой манипулировать нельзя. Хотя будет сложно что-то требовать – от него зависит моя жизнь. В прямом смысле. И не только моя – проблема с Гердой не решена. А колдун ее адепт, так что автоматически делает его и моим врагом. А Эрика – союзником.
Глеб говорил, остальные трое слабы. Устраним колдуна, и драугр останется без главного оружия.
Филипп поставил передо мной тарелку с омлетом. К ней присоединилась чашка свежесваренного кофе. Желудок воодушевленно заурчал, требуя все это немедленно съесть и выпить.
Бывший жрец атли смотрел ласково и заискивающе. Что ж, не зря я все-таки пришла.
– Так ты поможешь? – спросила, когда Филипп снова присел рядом.
– Помогу, если скажешь, что делаешь это для себя, а не для Эрика.
– Я делаю это для себя, – уверенно ответила я. И даже не соврала. Колдун опасен в первую очередь для меня.
Филипп кивнул.
– Тогда помогу.
Жрецы всегда меня немного пугали. Все эти заклинания на древне-скандинавском, свечи, ритуальные ножи делали их очень похожими на человеческих колдунов. Когда-то у меня даже возникала мысль, что если бы Влад не настолько ненавидел Тана, а Тан, в свою очередь, не настолько хотел править атли, колдун мог бы стать замечательным жрецом для племени. Но все произошло так, как произошло.
Ритуальный круг был нарисован на полу в спальне. Прямо под ковром. Наверное, Филипп использовал квартиру как источник, ведь на создание настоящего ему не хватило бы кена. Или способностей. Выяснять я не стала.
Хегни – так Филипп назвал свое племя – жили разрозненно, как и альва. Впрочем, при нынешнем порядке им не угрожало ничего – пока на хищных можно было зарабатывать, охотники закрывали глаза на многие вещи, за которые в прошлом уничтожались целые племена. Мишель же имел возможность эксплуатировать четыре племени.
Белая краска нагло исполосовала новенький паркет, оставила на нем небрежные разводы. Вот – то, от чего ни один из нас никогда не избавится. Не заштукатурит, не запихнет в несгораемый сейф, не спрячет на дне океана. Это – наша сущность. Неотъемлемая часть нашей жизни. Магия, что в нас самих. Зашитая в гены, опломбированная в жиле. Она бушует, пьянит, делает нас отличными от людей. Недолюдьми или сверхлюдьми – не суть важно. Возврата нет. После посвящения что-то просыпается в нас и не засыпает уже никогда.
Я поймала испуганный взгляд Аделаиды, женщины Филиппа, когда он закрывал дверь спальни. Невесть что она подумает о нас… А, плевать! Наверняка ведь знала, на что шла. Каждая женщина-хищная знает. Если Филипп захочет, заведет себе нескольких жен, и Аделаида не сможет возразить. Таковы законы.
Странно, с каким цинизмом я об этом подумала. Без эмоций. Совсем. Лишь вспомнился умный взгляд воительницы атли. И мелькнула мысль: если бы я и смогла с кем-то делить своего мужчину, то Ира – отличная кандидатка.
Впрочем, я не смогла, да оно и к лучшему.
Пол оказался прохладным и гладким. Я уселась по-турецки и подняла взгляд на Филиппа. Он деловито раскрыл старинную книгу и положил на тумбочку у кровати. Задернул шторы и зажег свечи.
– Пей, – скомандовал, протягивая мне стакан.
– Что это? Отвар из магических трав?
– Виски. Нужно притупить твое сознание, а алкоголь для этого – самое оно. Нам повезло, что я тогда взял кен Тана – он станет проводником. Только постарайся поскорее, не уверен, что смогу долго…
Я поморщилась, но промолчала о том, что на самом деле думаю о поступке Филиппа. Не до того сейчас. Залпом выпила обжигающую жидкость, закашлялась. Горло полыхнуло, а по пищеводу растеклось приятное тепло, расслабляя и туша тревогу.
Филипп заговорил – монотонно и усыпляюще. И я вспомнила, что истощена. Сон накатывал волнами, изредка выкидывая на берег реальности, но все больше затягивая на глубину. И я плыла, расслабленная, спокойная. Расслаблялась все больше и больше, пока меня не окутала темнота – теплая и уютная.
А потом я открыла глаза.
На мне все то же платье – красное, с глубоким вырезом – и сапоги. А вокруг, куда только хватает взгляда – снежное лесное царство. Мягкие, ватные сугробы, раскидистые еловые ветки, заботливо укрытые снежными шапками.
Холодно. Настолько холодно, что сводит конечности, а кожа покрывается тройным слоем мурашек.
Лес молчит. Колет морозом, дышит и смотрит недружелюбно, отчего хочется бежать и спрятаться. Но я стою, примороженная к месту и мысленно матерю бывшего жреца атли. Проводник, говоришь. И куда он меня провел, черт возьми?!
Когда я собиралась навестить Тана в мире искупления, думала, что он будет, как в прошлый раз сидеть в кресле-каталке и слушать Моцарта. Представила себя приятный аромат спелых яблок и солнечный свет, пробивающийся через неплотно задернутые шторы в огромном зале. И уж никак не ожидала, что попаду в зимний лес.
– Черт! – вырывается у меня. – И что теперь?
Лес шумит, с елей опадает снег и ложится на холодные подушки сугробов. Больше никаких звуков – кроме стука моих же зубов. Так холодно, что кажется, я сейчас умру.
Обнимаю себя руками, оступаюсь и путаюсь в липком сугробе. Нужно идти, иначе замерзну насмерть.
Тут же замираю, потому что на меня смотрят глаза. Два янтарных глаза с вертикальными зрачками. Голова кружится, на языке – металлический вкус страха.
Зверь скалится и угрожающе рычит.
Волк. Это чертов волк!
Так, спокойно. Это ведь не по-настоящему. Всего лишь мое подсознание. Вернее, не мое – Тана. Я тут не умру. Не умру ведь?
Зверь поднимает массивную шерстяную лапу и шагает ко мне. Скалится сильнее, и, клянусь, я могу пересчитать его зубы – мелкие, острые резцы и клыки – длинные, цвета слоновой кости, привыкшие рвать добычу.
«Это очень опасно», – говорил Эрик. Теперь понятно, почему. Наверное, все же можно умереть в чьем-то мире искупления. Уснуть и не проснуться там, где проводился темный ритуал.
Волк пригибается к земле, и в его намерениях уже нет никаких сомнений. Он голоден. Его стая – тоже. А я – отличный способ поживиться. Животное готовится к прыжку, а я даже пошевелиться не могу – стою, завороженная звериной грацией хищника, который собирается меня порвать…
Вспомнилась сказка о Красной Шапочке. «Почему у тебя такие большие зубы?»
– Филипп, – шепчу, не сводя взгляда с желтых глаз волка. – Вытаскивай меня!
Словно он может меня услышать.
В этот момент с соседних елок сыпется снег, и на полянку, прямиком между мной и волком выходит человек в меховой накидке. Издает нечленораздельный клич и рычит. Зверь все еще скалится, но отступает. Человек в накидке делает еще шаг и снова рычит. И, к моему удивлению, волк поджимает хвост, пятится и скрывается в чаще.
– Тан! – окликаю я, и он поворачивается. Небритый, одичалый. Борода, спутавшиеся волосы, обветренная кожа. Настоящий дикарь. Понимаю, что почти окоченела, зубы снова начинают зверски стучать, а сама я – трястись от холода.
Колдун смотрит на меня странно, оценивающе, и, к своему ужасу, я не вижу в черных глазах узнавания. Ни намека на человеческое. Там такая же дикость, какая была у волка.
– Это я – Полина. Ты узнаешь меня?
Он подозрительно щурится, словно не может поверить в то, что я сказала.
– Настоящая? Или снова глюк? – спрашивает хрипло и делает шаг ко мне.
– Сложно судить, – дрожу я еще сильнее и растираю голые плечи. – Но судя по тому, как околела, вроде настоящая.
– В прошлый раз ты тоже так говорила, – сокрушается Тан. – И в позапрошлый…
– Не понимаю, о чем ты. У меня не так много времени – Филипп не сможет долго держать заклинание.
Неужели он сошел с ума? Совершенно сбрендил в своем мире искупления? Возможно, именно поэтому они так и называются. Находиться вечность наедине с собой не каждый выдержит.
– Мне нужно поговорить о колдуне, только если можно, где-нибудь в тепле.
Тан улыбается странно-загадочно и говорит:
– Тут можно все!
На плечи мне ложится мягкий лисий мех, и тут же становится теплее. Снег вокруг быстро тает, только не течет водой, как по весне, а просто исчезает. Испаряется невидимым призраком. Тан берет меня за руку и усаживает на густой мох, усыпанный еловыми колючками. Сам усаживается рядом, и я замечаю, что перестала мерзнуть. Ели нависают сверху, где-то вдалеке кричит филин. Наверное, это Тан ему приказал. Как и тому волку, что хотел меня съесть. Тан здесь сценарист и режиссер. И единственный зритель. Но не сегодня.
Нас окружает лес – загадочный и темный. Как и его хозяин.
– Тут все изменилось с прошлого раза, – говорю я первое, что пришло в голову. – В прошлый раз ты встречал меня радушнее.
Тан смотрит непонимающе, и я поясняю:
– Яблоки, Моцарт, кресло-каталка. Припоминаешь?
– Ты слишком часто здесь бываешь, чтобы я мог отличить тебя настоящую от выдуманной моим разумом, – сокрушается он. – Это правда ты?
– Правда, – киваю я. – Я здесь, чтобы узнать, как убить колдуна.
Чернокнижник раскатисто смеется, и его смех растекается по лесу, сквозит незримым туманом между деревьями, прячется между корней и в порах коры, клубится в кронах.
– Тебе ли не знать, пророчица, как убивают колдунов? Помнится, одного убила ты сама.
– Боюсь, этого не одолею. Он безумно сильный, несмотря на то, что подросток.
– Подросток? – неподдельно удивляется Тан. – Сколько прошло с тех пор, как ты была у меня в последний раз?
– Полгода.
– Ему четырнадцать, верно? Этому колдуну? Невысокий, русоволосый, дерзкий и жутко упрямый?
– Ты знаешь его?
Сердце пропускает удар, еще один. Возможно, оно здесь тоже живет по законам Тана. Чернокнижник загадочно улыбается и теребит в руке еловую веточку. Молчит с полминуты и гордо кивает.
– Знаю. Я учил его ритуалу кровной связи.
Я молчу, ошарашенная этим известием. Не знаю теперь, станет ли Тан помогать – похоже, этот мальчик ему дорог. Колдун молчит также, впиваясь пальцами в смесь моха и еловых иголок. Пахнет дождем и хвоей.
– Как ты выжила? – внезапно вскидывается он и сверлит меня недоверчивым взглядом. Словно если не расскажу, стану для него очередным призраком, не требующим внимания бестелесным духом. – И что от тебя нужно Теду?
– Влад отправил Герду в тот мир, из которого она вышла, – морщусь я. – Он планировал это с Альриком много лет. А Тед – мальчик, да? В одном из видений он убил моего друга. Как ты понимаешь, я не могу этого допустить.
– Ну надо же! – неподдельно удивляется Тан и глядит в затянутое сизыми облаками небо. – Вот уж чего не ожидал!
– Не ожидал, что колдун нападет на хищного? – в свою очередь поражаюсь я.
– Не ожидал, что Влад так поступит. Он многим рисковал.
– Он и потерял немало.
– Тебя?
– Ты был близок с мальчиком? – резко спрашиваю я и понимаю, что злюсь.
Злость отражается на мире Тана – воздух берется рябью, налетает ветер, рвет верхушки деревьев и свистит в ушах. Чернокнижник качает головой и бормочет:
– Сольвейг, который не умеет контролировать свой гнев – мартышка с гранатой. Впрочем… так я могу понять, что ты не глюк.
– Извини, – виновато вздыхаю я.
– Тед всегда был несносным. С детства. Упрямым и себе на уме. Но быстро учился, и дар у него сильный. Я приятельствовал с его отцом. – Он усмехается. – Уж ты-то должна знать. Его нож вспорол мне брюхо…
Перед глазами всплывает поединок, удивление на лице колдуна и риторический вопрос.
– Ирвин, – догадываюсь я. – Ну конечно! Мальчик – его сын.
Вспомнились слова Влада перед отъездом Глеба: «У моего приятеля из Лондона есть клинок, освященный сильным колдуном. Мой знакомый убил его несколько лет назад, а нож забрал, как трофей».
Теперь понятно, что Теду нужно от Эрика – отомстить за отца. Банальщина. Но, во всяком случае, на один секрет меньше.
– Что он умеет?
– На тот момент, когда я видел его в последний раз, Тед подавал надежды стать одним из сильнейших колдунов в истории.
– Похоже, он преуспел, – морщусь я. Ветер стихает, и лишь слегка теребит мои волосы. Под соседней елкой трогательно роется ежик.
– Твой друг, наверное, сильно ему насолил…
– Есть способы убить колдуна, не используя нож? Не уверена, что ты захочешь мне помогать, поэтому можешь не отвечать. – Я помолчала немного. – Но я все же прошу ответить. От этого зависит моя жизнь тоже…
Тан загадочно улыбается и смотрит перед собой. Меньше всего в этот момент он похож на колдуна, скорее на одинокого отшельника. Возвращается чувство, что он просто потерялся, запутался – как тогда, когда он пришел к атли во второй раз.
– Помнишь, мой дом? – спрашивает он и переводит на меня черные глаза. – Ты приходила высказать свое негодование после того, как Альрик вернул нас с Гердой в Липецк.
Я киваю.
– Под половицей в коридоре спрятана шкатулка. В ней – яд. Им можно убить колдуна. Мальчишка не знает о нем ничего – я лично изобрел его.
– Спасибо. Теперь нужно придумать, как скормить его Теду.
– Или твой друг пусть выпьет его. Наверняка Тед захочет взять его кен – судя по всему, он силен, этот неизвестный мне хищный. Колдун никогда не пройдет мимо халявного кена. Тед захочет взять его, и отравится.
– Предлагаешь мне отравить Эрика? Мило!
– Этот яд проникает в верхние слои жилы и замирает там на некоторое время. Когда Тед проткнет твоего друга клинком, кен потечет из него прямо в жилу колдуна вместе с ядом. Отравит ее, и Тед умрет.
– А Эрик?
– Если твой друг силен достаточно, он выживет. Но если между тем, как он примет яд, и тем, как Тед совершит ритуал, пройдет много времени, яд опустится ниже, отравит его жилу, и он погибнет.
Отличная перспектива, ничего не скажешь. И как вычислить то самое время? Оптимальное, чтобы в достаточной мере отравить кен и не повредить жилу Эрика?
– Влад принял новых людей в племя? – делая вид, что его не очень-то интересует ответ, спрашивает Тан. Но я-то вижу, как напряжено его лицо, как настойчиво пальцы мнут еловую ветку. Колдун погиб, но от привязанностей так и не избавился.
– После войны принял нескольких. А что?
– Имя Эрик мне незнакомо, – пожимает он плечами. И теперь уже не по моей воле волнуется лес, шелестит ветром и хмурится небом мир, придуманный подсознанием Тана.
